Серенада солнечного лета. Роман-настроение в жанре импрессионизма

Александр Боярский

«Серенада солнечного лета» – роман, который хочется перечитывать, он захватывает с первых страниц. Интересный язык, диалоги, тонкий юмор. Автор создаёт «атмосферный» мир уютной романтики эпохи безмятежности. Герои раскованно любят, расстаются, живут, радуются жизни жарким летом 1959 года. Жизнь – это не набор схем и правил. Это живые персонажи. Роман для ценителей импрессионизма, где нет чёрных красок жизни. Прочитаете – словно хороший фильм посмотрели. В романе много узнаваемых примет времени.

Глава 2. На перепутье двух дорог

В тот день небо на горизонте было серое, невзрачное, словно совсем не весеннее. Сергей садился в скорый поезд, который должен был его увезти из провинциального областного города в самом центре Сибири, где, к его сожалению, у него не сложилась карьера после окончания института. Иногда так в жизни бывает: надеешься, что на новом месте жизнь повернётся к тебе лицом, и ты найдёшь для себя то, к чему так долго стремился, учился, с кем-то спорил, кому-то что-то пытался доказать, а потом вдруг раз, и вместо всего этого тебе вручают обратный билет, и ты возвращаешься обратно в свой дом, откуда ты совсем недавно уехал, веря в то, что на новом месте у тебя будет новая жизнь. Так думал Сергей, сидя у окна в купе поезда, который набирал ход, стуча на стыках рельс, увозя его из этой недолгой номенклатурной жизни, в которой он оказался после получения распределения в Главк… — его мысли оборвал голос девушки-соседки по купе: — Вы чай будете? Вам заказать? Сергей повернул голову от окна и увидел напротив себя молодую девушку с косами и белыми бантами, на вид лет семнадцати, не больше. — Видно, только школу закончила, — подумал он, глядя ей в глаза, и тут же машинально ответил: — Да, конечно, буду! Спасибо вам!

Он оглядел купе и был приятно удивлён, что другие два места оставались пустыми. Даже странно. Обычно все билеты бывают распроданы, а тут целых два места, две верхних полки были свободны. Поезд идёт на Москву, и вдруг свободные места, такое точно бывает редко. И девушка, словно прочитав его мысли, добавила: — Проводница сказала, что через пару остановок к нам подсядут двое военных, так что недолго нам оставаться вдвоём.

— И вы из-за этого переживаете? — удивился Сергей, глядя на эту курносую девушку в ситцевом платьице с белым воротничком под самое горло. Её карие глаза смотрели на него с любопытством. В это время открылась дверь купе и появилась проводница с подносом в руках, на котором стояло много стаканов с чаем в мельхиоровых подстаканниках.

— Вам два стакана? — машинально спросила она, глядя то на парня, то на девушку. Девушка снова опередила Сергея и ответила сразу за двоих: — Да, нам, пожалуйста, два стакана. Проводница поставила на столик два стакана со свежезаваренным чаем и положила две упаковки сахара-рафинада, пояснив при этом: — Оплата после.

— Благодарю вас! — теперь уже Сергей внёс свою лепту в разговор и, подвинув один стакан к себе, стал разворачивать сахар. Девушка тоже не заставила себя ждать и проделала аналогичную процедуру и, бросив два куска сахара в чай, стала размешивать его ложкой. — Вы только чай будете пить, или мы приступим к завтраку? — спросила она и полезла в рядом стоящую сумку, из которой достала большой свёрток, и, положив его на столик, стала разворачивать. Перед Сергеем развернулся стандартный набор всех путешествующих на поездах: варёные яйца, чёрный и белый хлеб. Белый, кстати, в виде сложенных маслом друг к другу бутербродов напоминал ароматный сэндвич. Рядом лежала нарезанная кружочками краковская колбаска, пара помидоров, соль в кулёчке из бумаги и пара бутербродов с сыром. Всё это вызывало приступ аппетита у Сергея. Он просто не ожидал, что вот так сразу придётся начинать в поезде «утренний моцион», но в принципе был готов к этому и тоже полез в хозяйственную сумку за завтраком, который мало чем отличался от уже выложенного на стол: те же яйца вкрутую, та же соль и помидоры, хлеб и нарезанный сыр с докторской колбасой.

— Да, нас словно собирали на одной кухне, — усмехнулся Сергей, глядя на продукты на столе.

— Мама постаралась, провожая меня в дорогу. Я ведь первый раз еду в Москву. Буду поступать в театральный, — гордо заявила попутчица. — А вас как зовут? Давайте знакомиться! Вы ведь до самой Москвы едете? — выпалила она, словно из пулемёта, звонким голосом. Сергею нравились такие острые на язык девчонки. Он улыбнулся в ответ и сказал очень просто: — Да, до самой столицы. Меня зовут Сергей!

— А меня Марина! Вот школу закончила и решила поехать поступать! Я с десяти лет в театральной студии занималась. Почему люди не летают, как птицы! — вдруг произнесла она фразу из известного монолога и уставилась на Сергея, словно ожидая его реакции.

— Любите театр? — он отхлебнул из стакана чай и стал чистить яйцо. — И уже решили в какое училище будете поступать? — и посмотрел с улыбкой в её карие глаза. Она после этого макнула в соль яйцо и откусила кусочек, прожевала и лишь потом, махнув головой, ответила:

— Мне советовали сразу во все документы подавать, а там, как получится. А вы зачем в Москву едете? — теперь уже она спросила Сергея, пытаясь оценить молодого парня в светло-сером костюме и белой рубашке, но без галстука с расстёгнутой верхней пуговичкой. — На студента вы вроде не похожи. По работе едете?

— Почти, — ответил он немного нехотя, стараясь не вдаваться в подробности своей поездки.

— Это как это, почти? — удивилась Марина. — В отпуск что ли?

— Можно сказать, что и в отпуск. Живу я там.

— А, так вы здесь были в командировке? Как интересно! Так вы коренной москвич. Везёт же вам! — она излучала столько энергии, что Сергей сразу понял, что такая даже в Москве не пропадёт, а, возможно, даже и поступит в какое-нибудь театральное училище, если останется такой же бойкой и на приёмных экзаменах.

— И долго вы у нас были в командировке?

— Почти год, — ответил Сергей.

— Ничего себе командировочка! — удивилась Марина. — Что-то строили?

— Да нет, я не строитель, — отшутился Сергей, но Марина была неумолима:

— А кто же вы тогда, если не строитель, чтобы почти на год уехать из Москвы?

— Инженер-конструктор.

— А, понятно, на каком-то заводе что-то собирали, да?

— Да вы прямо всё хотите знать в первые пять минут. Так жить будет не интересно, Марина! — он хитровато прищурился и стал сверлить её глазами: — А может, вы не в театральный собираетесь поступать?

— Ну, ещё во ВГИК попробую, — не поняла она подвоха, уплетая колбасу и запивая чаем.

— В кино хотите сниматься? А что, вам кожаная куртка и красная косынка очень подойдут, ещё и маузер дадут!

— Маузер? — удивилась Марина, — зачем мне маузер?

— Чекиста будете играть! И белых офицеров допрашивать! Я думаю, вам это очень подойдёт! С напором и азартом! Горячее сердце! — Сергей явно иронизировал, но молодая девушка это не сразу поняла, но когда поняла, то покраснела и чуть не поперхнулась: — Ой! Вы меня извините, я по — простому, совсем без задней мысли, — и она засмущалась.

— Ну хорошо, если без задней мысли!

— Простите, я не специально.

— Да я понимаю. Ничего. Бывает. С таким напором, я думаю, у вас при поступлении проблем не будет!

— Ой, да какой напор, — она махнула рукой. — Одно дело наша студия и совсем другое театральный. Там такие педагоги! Такие артисты!

— Главное, не стушеваться! В свои силы надо верить всегда, иначе зачем ехать в Москву и поступать в театральный, если у вас нет уверенности в своих силах?!

— А вы что про меня подумали? — вдруг переспросила Марина.

— А что можно подумать про молодую девушку, которая завалила незнакомого парня своими вопросами? — теперь уже удивился Сергей, продолжая есть свой бутерброд с сыром. — Или у вас папа в органах работает, или вы в своей театральной студии переиграли всех чекистов!

— Что? Вы серьёзно так подумали про меня? — теперь уже удивлялась Марина, смотря чуть испуганным взглядом на Сергея. — Неужели я так агрессивно выгляжу со стороны? — и она с непривычки стала вдруг оглядывать себя: — Я что, на самом деле такая агрессивная, да? — она чуть не заплакала. — Говорила мне мама, что я слишком много всегда вопросов задаю.

— Ничего, я думаю, в театральном это пригодится! — улыбнулся Сергей.

— Вы так думаете, Серёжа?

— Ну а что, вполне! С комсомольским напором, грудью дорогу проложим себе! — и Сергей так убедительно ещё и кулак сжал, словно показывал весь этот напор молодой и красивой девушке, что та аж зарделась от его слов, особенно про грудь, которая у неё была вполне даже очень для её семнадцати лет, и, словно чего-то устыдившись, она низко наклонила голову и замолчала, и тут как раз две толстые косы упали ей на грудь.

«Совсем девчонку засмущал», — подумал Сергей и выпил чаю.

За окном мелькали сибирские пейзажи. Этот разговор с молодой девчонкой его немного отвлёк от мрачных мыслей, что так хотели завладеть окончательно его вниманием. Он, если честно, без особого сожаления покидал город, в котором прожил практически целый год после того, как в институте получил направление на работу. По идее он должен был ещё два года тут отработать в Главке, изучать всю местную технологию в области, составлять планы для фабрик и заводов, но только не заниматься своим любимым делом. И это его стало угнетать. Так как он рисовал с детства, то стал в свободное время рисовать местные пейзажи, а на фоне этих пейзажей всегда появлялись мужчины и женщины в красивой одежде. Больше всего ему нравилось рисовать трикотажные изделия — свитера, шапочки, кардиганы, шарфы, даже перчатки и однажды, не выдержав однообразия местной трикотажной фабрики, которая только и могла, что выпускала серые и совсем невзрачные свитера для технических работников, для которых главное было тепло, а не красота, высказал всё, что об этом думает, начальнику Главка. Начальник был мужик крепкий, серьёзный, которого жизнь побросала из одной крайности в другую, хорошо, что под репрессии не попал, хотя один деятель и написал на него донос, но слава богу, что в тридцать девятом там не стали пороть горячку и рубить с плеча, а внимательно разобрались и посадили за клевету того, кто этот пасквиль накатал, а ему доверили целый главк. И хоть во время войны сколько он ни писал докладных, чтобы его отправили на фронт, никто его даже не думал туда отпускать: кому-то надо же выпускать одежду для фронта, а тёплое бельё и свитера ещё никто не отменял, тем более на флоте. Так в тридцать девять лет он из директора трикотажной фабрики стал руководителем целого главка. И это было символично. Когда к нему на приём пришёл молодой выпускник вуза, представился Сергеем Петровичем Николаевым и чётко изложил суть своего вопроса, то начальник только одно у него спросил: — Сергей Николаевич, вы в армии служили?

— Так точно, в пограничных войсках! — Сергей даже встал со стула.

— Ты садись, садись, чай, не в армии! — начальник махнул ему рукой. — Это сразу чувствуется! — уточнил Громов Владимир Николаевич. — Ты смотри-ка, у нас с тобой отчества одинаковые. Так редко бывает. Ну что я могу сказать: мне всё ясно, творческая душа рвётся внедрить у нас новые разработки и выпускать их на местной фабрике, но не получится! Увы!

— Почему, Владимир Николаевич? Это же хорошая перспектива. В городе реально особо нечего купить, особенно молодым людям. Ну не всё же время нам делать только всё для армии и флота.

— А что тебя не устраивает? Армию кто-то должен одевать, и сам пойми, им там не на танцы ходить, а выполнять боевые и учебные задания. А для этого им красота не нужна, им качественные и надёжные вещи нужны. А главное — тёплые! А серые они или цветные, им это сам понимаешь, до лампочки! — Начальник говорил очень убедительно, и Сергей это тоже понимал, но он понимал и то, что если он не будет заниматься по своему основному профилю, то достаточно быстро потеряет свою квалификацию. Что он сможет предложить нового, если они каждый год изо дня в день шьют только то, что заказано армией и флотом, и гражданские вещи здесь выпускать нет необходимости. Тогда зачем он здесь нужен? Без него вполне могут и обойтись. Может, он тогда в другом месте, на другой фабрике будет честно отрабатывать свои годы и набираться опыта, раз государство потратило свои деньги на его обучение, и он должен их вернуть сторицей? Они долго общались в этом начальственном кабинете, и в итоге Громов принял для себя и для Сергея компромиссное решение, но сначала его спросил: — Ты хочешь вернуться в Москву? Домой потянуло?

— Дело не в Москве и не в доме! — чётко ответил Сергей.

— А в чём тогда? Мама соскучилась?

— Мама тут совсем ни при чём!

— А что причём? — удивился Громов.

— Для меня главное — приносить пользу нашей стране и самому творчески развиваться. А развиваться я смогу только тогда, если на той фабрике, где буду работать, я смогу воплощать свои идеи! Иначе зачем нас тогда учат этому? Для того чтобы шить всю жизнь серые свитера и военные шарфы, не надо быть модельером-конструктором, вот что я скажу вам, уважаемый Владимир Николаевич! Как комсомолец скажу!

— Ты думаешь, я тебя не понимаю? Понимаю, сам таким был в молодости, но где мне взять в нашем городе, да и во всей области такую тебе фабрику. А в Москве между прочим мест нет! Да, да, я узнавал между прочим, ты не думай Сергей! Узнавал! Ты ещё только ко мне собирался, а я уже знал, по какому вопросу ты идёшь.

Сергей от неожиданности даже привстал со стула. Эти слова его просто поразили. Да, он написал докладную и шёл на разговор, словно на Голгофу, но вот такого ответа от начальника Главка он точно не ожидал. Да и где это видано, чтобы начальник Главка вникал в такие вопросы? Кому это надо? Думал, будет разнос по полной программе, но ему очень хотелось отстоять свою позицию, а тут вдруг ни с того ни с сего начальник отнёсся к нему с полным сочувствием и пониманием. На фабрике его совсем не понимали, и все его предложения воспринимали как блажь молодого инженера и не более того: думали, годок другой поработает и перебесится и будет себе спокойно работать, женится, а потом дети пойдут и будет ему уже не до этого. Но не тут-то было. Сергей встал, как говорят, в позу и со своего пути свёртывать не собирался. Директор его совсем отказывался понимать и собирался «пропесочить» на комсомольском собрании, чтоб тот глупостью не маялся.

— Вот что Сергей, садись давай, в ногах правды нет. Сам знаешь. Я тут кое-что разузнал, так вот, есть одно место, которое может тебе подойти, но оно не в Москве, сам понимаешь. Но рядом.

— Не в Москве, это где, Владимир Николаевич? — спросил Сергей и ожидал услышать про какой-нибудь город, где-нибудь в другом конце страны.

— Рядом, всего в сорока километрах от столицы, в Подольске. Там есть трикотажная фабрика, которой нужен новый модельер-конструктор. Старый на пенсию ушёл, а нового пока не нашли. Правда, у них ассортимент тоже не шибко богатый, но директор тобой заинтересовался. Так что, если тебя это устраивает, пиши заявление, я подпишу, исправим тебе распределение, и будешь там работать. Ну, вот только ездить тебе из Москвы туда придётся каждый день на электричке, сам понимаешь, — и начальник улыбнулся. — Ну как, согласен?

— Спрашиваете. Конечно, согласен. А электричка мне не пригодится, — и он улыбнулся совсем по-детски, словно что-то или кого-то вспоминая.

Когда он вышел с чемоданом в руке на Вокзальную площадь в Подольске, окинул её своим широким взглядом, то за автобусами увидел несколько свободных такси. Кофейного цвета «Победы» ожидали своих пассажиров. К середине апреля снег уже сошёл полностью, почки на деревьях набухли, и скоро должны были появиться первые зелёные листочки. Солнце слепило вовсю. В Сибири он ходил в пальто, а тут ему даже жарко стало. Он выбрал ближайшую машину и, договорившись о поездке, погрузив свой чемодан в багажник, сел на переднее сиденье рядом с водителем. На вид ему было лет сорок, не меньше. Тот завёл мотор и лишь потом уточнил: — Так куда мы едем, молодой человек, а то вы так и не сказали?

— На Малую Ивановскую, у реки, — уточнил Сергей и расстегнул пуговицы на пальто и тут же стал открывать окно, крутя ручку на двери машины: — Вы не против? — спросил он у водителя.

— Да нет, не против. Понимаю, вам жарко, вы так тепло одеты. Издалека к нам приехали?

— Да, из Сибири. Там ещё прохладно, — уточнил Сергей и стал смотреть в окно. На углу, у самого поворота на проспект стоял огромный стенд, на котором была укреплена афиша нового кинофильма, который скоро выходил на экраны. Он прочитал название «Сверстницы». Три молодые девушки словно куда-то бежали. Он не успел только разглядеть надписи и кто играл главные роли, как машина выехала на широкий проспект и стала набирать скорость. Красивые канадские клёны стояли в два ряда с набухшими почками. Как давно он здесь не был, подумал Сергей. Ревпроспект, так его все звали, поистине самый крупный ансамбль центра города вновь поразил его. Красивые четырёх — и пятиэтажные дома, густые кроны деревьев, аккуратные стриженые газоны, чистый вымытый асфальт на тротуарах: «Стильно, очень стильно, ничего не скажешь! — подумал он, — давно я здесь не был». Он улыбался солнечному дню и тому пониманию, что у него начиналась новая жизнь. Дорога была пустынная, лишь изредка навстречу ехали городские автобусы, да такие же одинокие такси.

Когда они подъехали к деревянному дому с мезонином по накатанной просёлочной дороге, на которую съехали после асфальтового покрытия, и остановились, Сергей попросил водителя посигналить и стал выходить из машины. Через некоторое время открылась калитка, и из неё показалась средних лет довольно ещё симпатичная женщина и, увидев Сергея, бросилась к нему со словами: — Сережка, ты приехал! Как я рада тебя видеть! — Она обняла его и расцеловала в щеки. Она не могла на него насмотреться. Сколько лет прошло, когда она его видела в последний раз — перед самым уходом в армию, вихрастого мальчишку остригли, как тогда говорили «под Котовского», и его лысая голова сверкала на солнце. А теперь перед ней стоял взрослый молодой мужчина, красивый, ухоженный, с добрыми весёлыми глазами, какие она помнила ещё с детства, когда племянник к ней приезжал иногда во время каникул вместе с матерью отдохнуть и покупаться в Пахре, благо река была под боком. Это было сразу после войны. Господи, подумала она, как быстро летят годы.

— Я тоже рад вас видеть, тёть Свет!

Водитель уже вытащил из багажника чемодан и поставил его у ног Сергея.

— Это все твои вещи? — удивилась тётушка, окидывая взглядом нехитрый багаж племянника. Сергей только тряхнул головой и протянул таксисту деньги, расплатившись за поездку.

— Ну, пойдём домой, племянничек ты мой! — обняла она его за плечо и поцеловала в щеку.

Подхватив свой чемодан, Сергей с тётей Светой пошли в дом, где их ждал уже накрытый стол с бутылкой вкусной вишнёвой наливки домашнего приготовления.