Танкистка

Александр Берг, 2022

Молодой парень – контрактник, старшина, танкист по военно-учетной специальности, командир танка во время первой чеченской войны – при штурме Грозного погибает, и его душа попадает в новое тело, в июль 1941 года. Найдя и отремонтировав тяжелый танк КВ-1, он вступает в бой, используя все свои знания профессионального танкиста и помня общие сведения о Великой Отечественной войне и о слабых местах наших и немецких танков.

Глава 1

22 июня 1941 года. Белоруссия

Я медленно выплывал из тишины беспамятства, а откуда-то издали, словно сквозь вату, до меня доносились чьи-то слова:

— Наденька, да очнись ты, ну пожалуйста, милая моя, доченька, очнись, прошу тебя.

Голос был женским и смутно знакомым. Хотелось открыть глаза, но эта боль в голове и шум в ушах… Мою бедную голову положили на что-то относительно мягкое и теплое. Не знаю, сколько прошло времени — десять минут, полчаса, час или вечность, пока я хоть немного, но не пришел в себя. Глухо застонав, попробовал пошевелить головой.

— Наденька, очнулась, милая моя.

Что за Наденька такая, почему ее все время упоминают? Тут меня попробовали немного приподнять, сначала за плечи, а потом, когда я уже был в полусидячем положении, меня обхватили за грудь…

Черт, откуда у меня женская грудь, да еще, судя по всему, третьего-четвертого размера? Что, дьявол меня задери, происходит?!

— Давай ее сюда! — послышался чей-то мужской голос, и меня, осторожно приподняв, перевалили через какой-то бортик.

И я оказался на сене. Мысли в голове еще путались, но я усилием воли старался их упорядочить и понять, где я и что со мной происходит. Наконец, с усилием удалось открыть глаза. Надо мной было небо, бескрайнее синее небо с редкими барашками белых облаков. Чуть скосив взгляд, я увидел края телеги и сидевшую рядом женщину средних лет. Мама, блин! Это не моя мама! А память услужливо говорила, что это моя мама, Варвара Сидоровна Нечаева, повариха из небольшого белорусского городка, куда мы приехали вместе с отцом, майором пехотинцем год назад. После начала войны отец немедленно убыл в часть, а мы с мамой, по его настоянию, двинулись в глубину страны.

Черт, черт, черт… Как это возможно?! Еще не веря своей, своей… памяти, я осторожно положил правую руку себе на грудь, а левую — как бы между прочим на пах. Да, правая оказалась на том, чего быть не должно, и похоже, весьма щедром чего быть не должно, зато левая констатировала полное отсутствие того, что быть должно, но напрочь отсутствовало.

Пипец котенку, приплыли! Вот перед мысленным взором стали проплывать недавние события. Нет, не Грозный и мой последний бой, а утренняя бомбежка и речь Молотова в полдень, прощание с отцом и дорога, а также налет пары бомбардировщиков на колонну беженцев в этот же день и близкий разрыв бомбы.

К вечеру я окончательно очухался. Вот это попадос! Судя по всему, тогда, в Грозном, я погиб, причем со всем своим экипажем, и неведомая мне сила забросила меня сюда, снова на войну, самую страшную, что когда-либо происходила на Руси. Мне дали второй шанс, кто и за что или для чего — не знаю… Но суки! Почему в бабу?!

Вечером на привале я уже смог сам сходить в кустики, так сказать, проинспектировать их. Было, конечно, очень необычно… Ведь я делал это совершенно по-другому. Также я смог хоть немного разглядеть и оценить свое новое тело. Длинные ноги с крутыми бедрами, относительно неплохой талией и грудью определенно четвертого, а то и пятого размера. Будь я парнем, вернее останься я им, то обязательно, увидев такую кралю, попытался бы ее склеить. А что мне теперь делать самому?! Только от одной мысли, что меня кто-то лапает за грудь, сразу замутило — мерзость какая! Да, у меня сейчас женское тело, но сознание-то мужское! Как жить дальше? Хотя чего это — война, блин, идет, а я о таких глупостях думаю.

Кто я такой? Надежда Викторовна Нечаева была медсестрой, только их сейчас и так хватает, нашим я этим сильно не помогу. А я сам, Георгий Петрович Рябов, командир танка, афганец, буду сидеть в тылу или максимум в роте санитаркой? А вот фигушки вам! Нате выкусите! Я ТАНКИСТ! Вернее, уже танкистка, будь оно все неладно! Ну что им или ему, или ей, хрен его знает кому… — ну, короче, кто это все сделал, — стоило засунуть меня в мужское тело? С такими мыслями я и уснул.

Утром встали рано, но чувствовал я себя вполне сносно. Немного болела голова, все же контузия довольно сильная, даже сознание потерял, но, слава богу, сотрясения мозга у меня, похоже, не было. Позавтракав остатками взятых с собой продуктов, мы вместе с небольшой колонной двинулись дальше.

Часа через три я увидел одиноко стоявший на обочине танк, это был КВ^[1] с 76-миллиметровой пушкой. Его люки были открыты, а сам он внешне выглядел целым. По крайней мере, соскочив с телеги, на которой ехал, и обойдя его по кругу, я не нашел на нем никаких видимых повреждений.

— Надя, чего ты там забыла? Стоит себе танк и пускай стоит, нам идти надо!

— Подожди, мам, — ответил я ей, а сам сиганул внутрь танка.

Чертова юбка, как в ней неудобно! Не, на жаре так даже неплохо, ветер приятно обдувает ноги, но в танке сразу за что-то зацепился ею. Сев на место механика-водителя, осмотрел приборную доску и рычаги управления. Пару минут рассматривал их, а потом попробовал завести КВ. Стартер натужно заревел, но двигатель заводиться не хотел. Перестав насиловать его и стартер, глянул на приборы. Топливо было, почти полный бак солярки, значит, дело не в этом.

— Надя! Прекрати дурью маяться!

Мама, судя по всему, разозлилась не на шутку.

— Красавица, что тут забыла?

Обернувшись на голос, я увидел молодого парня, совсем еще молодого, но уже здорового такого, с широкими плечами молотобойца.

— Помочь можешь? — спросил я его.

— А что надо сделать?

— Откинуть крышку моторного отсека.

Вдвоем мы откинули крышку.

Мама все еще пыталась заставить меня идти дальше.

Сунувшись в отсек и немного подождав, пока глаза не адаптируются к полутьме, я наконец увидел причину поломки. Какой-то раздолбай не затянул шланг подачи топлива. Вынырнув из отсека, я залез в танк: вроде видел там инструменты. Ага, так и есть, немного, но сгодится. Прихватив их с собой, вынырнул из танка и вновь нырнул в двигательный отсек. Поставив назад шланг, крепко его затянул на ТНВД^[2], после чего снова залез на место механика-водителя. Запускаю стартер. Шум, рычание и вот оно — двигатель, пару раз чихнув и громко стрельнув, выпустив клуб вонючего черного дыма, уверенно замолотил на малых оборотах. С трудом включаю передачу и плавно трогаюсь с места. Всего на чуть-чуть, но главное ясно: танк на ходу.

Глушу двигатель: нечего ему соляру жрать и моторесурс вырабатывать попусту. Боезапас почти полон; не знаю, сколько положено по уставу, но снарядов много — девяносто или сто четырнадцать в зависимости от модификации. А вон и диски к ДТ лежат, две тысячи семьсот семьдесят два патрона, в диске — шестьдесят три.

Наконец, вылезаю наружу. Давешний парень смотрит на меня, округлив глаза. Ну, его можно понять: стоит танк, а по нему ядреная девка лазит, да не просто так, а за пять минут найдя и устранив неисправность.

— Надежда, перестань дурить! Пошли скорее! — взывает мать.

— Прости, мама, но дальше я с тобой не пойду. Ты иди, а я тут останусь.

— Ты что, сдурела?

— Нет, но с тобой я дальше не пойду! Вот исправный танк, я его нашла, отремонтировала, и теперь он мой. На нем немцев бить буду.

— Красавица, а меня к себе в экипаж возьмешь?

Парень пришел в себя и теперь смотрел на меня осмысленно.

— А что ты делать умеешь?!

— Тракторист я, на тракторе ездить умею, а тут, считай, все то же самое.

— А почему не в армии тогда?

— А мне семнадцать лет, не взяли: сказали, что еще молод.

Да, а не скажешь. Мордашка, конечно, еще молодая, но рост под метр восемьдесят и ширина плеч солидная; видимо, сила есть, так что вполне подойдет на роль водителя. Тут ведь передачи туго переключаются. Я, пожалуй, и не смогу сам их переключать; хоть это тело и довольно крупное для девушки, но все же сила не та.

— А меня возьмете?..

— И меня?

Смотрю на говоривших. Дети, блин: один явный еврейчик, да еще и очкарик вдобавок, а другой блондин, тоже где-то лет шестнадцать-семнадцать будет.

— А что ты умеешь? — спрашиваю у еврейчика.

Нет, антисемитизмом я не страдаю, но просто интересно, что он умеет. Глядя на него, в голову приходит только одно — пиликать на скрипке.

— Я, тетенька, радиодело хорошо знаю; а тут рация стоит, вам все равно радист будет нужен.

— А откуда ты знаешь, что тут рация стоит?

— У нас танкисты стояли, один раз в танк разрешили залезть.

— Ладно, уговорил. А ты? — обратился я уже ко второму пацану.

— А я тогда за наводчика могу, у меня даже есть значок «Ворошиловский стрелок».

— Так из пушки стрелять не то же самое, что из винтовки!

— Показывали нам.

— Кто?

— Да мы дети командиров, мы много разной техники видели.

— Ладно, осталось только заряжающего найти.

— А мне можно?

К нам подошел еще один довольно крепкий на вид парень.

— Надя, ты с ума сошла!

Это снова попробовала наехать на меня мама, но у нее ничего не получилось. В итоге она крепко меня поцеловала и с мокрыми от слез глазами двинулась дальше по дороге.

Щеглы полезли было в танк, но я их выгнал:

— А ну, ша, башибузуки! Мне переодеться надо, если кто сунется подсматривать, получит в глаз! Всем все ясно?

— Ясно, понятно, хорошо… — послышался разноголосый ответ.

В танке я, когда за инструментами лазил, заметил старый комбез, даже быстро его развернул. Был он старым, ношеным, но чистым и вроде целым, а главное, по размеру мне подходил. Воевать в танке в юбке — не, это удовольствие не для меня; если хотите и вы мазохисты, то сами в юбке воюйте, а я как-нибудь перебьюсь. Так что залез в танк и, скинув юбку, быстро надел комбинезон.

Позвал своих тимуровцев. Они мигом залезли в танк и стали его осваивать. Кстати, попросил всех представиться, а то ведь в экипаж их взял, а имен не спросил. Вот ведь почти по анекдоту: совместно проведенная ночь еще не повод для знакомства.

Итак, по порядку. Механиком оказался Сергей Никифоров, его отец — заведующий МТС. Радист — Игорь Кацман, сын работника торговли, ну кто бы сомневался. Наводчик — Рома Томский, сын командира противотанковой батареи «сорокапяток», так что он действительно орудия знал не понаслышке. Пацаны, они пацаны и есть, и оружие для них — это самые лучшие игрушки. Устройство 53-К (в просторечии «сорокапятка» или «прощай, Родина») он выучил досконально и даже несколько раз был за наводчика на учебных стрельбах, так что хотя бы минимальный опыт у него был. Заряжающий — Толя Сорокин, сын инженера-строителя. Всех их вой на выгнала из дома и разлучила с семьями.

Не меньше получаса мы осваивали КВ, излазили его весь и даже провели небольшую тренировку, после чего, наконец, тронулись с места. Кстати, в КВ оказалось восемьдесят семь снарядов, двенадцать дисков-банок к ДТ, два ящика патронов к ним и даже десять гранат Ф-1. Вот это меня удивило: оставить такую ценную вещь, как хорошая граната… Хотя она и весит почти полкило, но ведь, зуб даю, бывшие владельцы танка отнюдь не на своих двоих отсюда убрались. Или все же пешком? Сомнительно как-то. Или все же танк встал, и они попытались его отремонтировать, хотя инструмент на месте был, да и плиты моторного отсека тоже.

Ну и черт с ними, чего я себе голову буду такой ерундой забивать. Вот продовольственный НЗ они забрать с собой не забыли. БК есть, почти полный, соляры тоже километров на сто хода минимум будет, баки почти полные, тут все от дороги зависеть будет.

Откинув крышку люка (жаль, что он на КВ только один), я высунулся из башни и стал обозревать окрестности. Обзор из танка довольно ограничен, это несмотря на многочисленные приборы наблюдения, а потому вне боя лучше самому смотреть; к тому же авиацию противника внутри не услышишь и не увидишь, пока тебя бомбить и штурмовать не начнут. Немецкие штурмовики свое дело хорошо знали, так что в случае чего нам не поздоровится: на раз в танк или рядом с ним бомбы положат.

Взревев своим дизелем и выпустив облако черного и вонючего дизельного выхлопа, КВ, слегка дернувшись, тронулся с места — все же Сергей действительно оказался хорошим мехводом. Таким образом мы проехали около десяти километров в сторону фронта, который был совсем близко — судя по грохоту канонады, не более чем в паре десятков километров. Мы-то шли от границы пешком, когда эвакуировались, а за день особо много не прошагаешь.

Мы только достигли небольшой рощицы, когда нам навстречу вылетели три полуторки с красными крестами на бортах. Они гнали как оглашенные, а в километре от них пылили несколько мотоциклов и столь знакомые мне по фильмам гробы двух бронетранспортеров.

Нырнув вниз, я коротко скомандовал:

— К бою! Толя, осколочный заряжай! Сергей, к краю рощи в кусты и глуши мотор.

Соляру, а главное моторесурс, стоило беречь: это не моя родная семьдесят вторая ласточка, тут дизель еще капризный и не очень надежный.

Полуторки промчались неподалеку, похоже, даже не заметив нас. Через пару минут приблизились немцы. Подпускать их в упор я не хотел: пехотного прикрытия у нас нет, а ну как подползут вплотную и гранатами гусеницы перебьют, и пипец котенку. Потом можно даже артиллерию не ждать, достаточно просто развести под танком и на моторном отделении пару костров, и мы с нашей пушкой и аж тремя пулеметами хрен им что сделаем, они в мертвой зоне будут.

Первый выстрел пришелся среди мотоциклистов; сразу три мотоцикла опрокинуло, а один из них даже загорелся. Два оставшихся свернули в стороны, а я приказал перенести огонь на бронетранспортеры. Мы стреляем с места, а бронетранспортер едет довольно медленно, да еще нам навстречу под небольшим углом, и дистанция кинжальная. Тут он за время полета снаряда не больше метра проедет, а потому второй снаряд, поставленный на фугасное действие, попал ему, считай, в лоб.

Оставшаяся пара байкеров, увидев такой расклад, попыталась удрать; они развернули свои мотоциклы и рванули назад. Стрелять по ним из пушки я запретил: снаряды надо экономить, где и когда мы сможем пополнить их запас — неизвестно. Зато в дело включился курсовой пулемет. Стрелять из жестко закрепленного пулемета, когда отдача отсутствует, — одно удовольствие. Игорь Кацман бил короткими очередями и на четвертой или пятой наконец-то накрыл один мотоцикл.

Я четко видел в свою панораму, как оба немца получили дырки в спине и кубарем покатились со своего мотоцикла, а Игорь переключился на второй мотоцикл. Далеко они не ушли, прицел на ДТ был кратности 2,5, так что полкилометра не являлись для него большой дистанцией. Оставшийся бронетранспортер все это время пытался подавить нас пулеметным огнем, видимо, приняв нас за орудие. Танк встал за густыми кустами в тени и с яркого солнца был почти не заметен в зелени леса. Еще один выстрел фугасным снарядом — и разведгруппа немцев (а ничем иным это быть не могло) в полном составе отправилась в ад.

Группа военфельдшера Ирины Гоголевой, забрав на передовой раненых, направлялась в медсанбат, когда внезапно сзади появились немцы. Немного — пять мотоциклов и два бронетранспортера, но все же. Они еще издали обстреляли три ее машины из пулеметов и устремились в погоню. Раненые в кузове стонали и матерились, так как от скорости их бросало по кузову из стороны в сторону, но замедлить ход означало погибнуть. Немцы их не догоняли, но и не отставали, хорошо хоть, что дорога петляла, и толком прицелиться было невозможно, особенно с мотоциклов.

Вон впереди показалась небольшая роща, а за ней дорога шла прямо, и не свернуть некуда будет. Проскочив рощу, машины рванули дальше, а сзади сначала внезапно раздался звук орудийного выстрела, спустя десяток секунд второго, а затем короткие пулеметные очереди и еще звук выстрела. Потом все стихло.

Оглянувшись назад, Ирина увидела только столб дыма от чего-то горевшего, и больше ничего. Роща закрывала обзор, так как дорога слегка ее огибала и полностью закрывала видимость, но сзади так больше никто и не появился. Пронесло, облегченно подумала она. Видно, в роще было какое-то наше подразделение, которое и встретило немцев огнем. Наверное, артиллеристы, раз орудие стреляло.

Пережив по дороге еще один короткий налет «мессершмиттов», который, к счастью, прошел без потерь (видимо, немцы уже возвращались назад, и у них заканчивалось топливо, так как они сделали всего один заход), группа довезла раненых до медсанбата.

Похоже, что немцев мы положили всех, а теперь самое приятное — мародерка свежих трофеев. Я приказал завести двигатель и подъехать поближе, все же идти почти полкилометра не стоит. Да и чем черт не шутит, может, там еще недобиток какой есть, а получить пулю по-глупому как-то неохота.

Личного оружия у нас нет, так что в случае чего даже не защититься будет, а танк далеко.

Первым делом подъехали к мотоциклистам, танк поставили между ними и бронетранспортером, чтобы он нас защищал, и башню повернули. Романа и Толю с Серегой я оставил в танке, а сам с Игорем вылез наружу. Один мотоцикл горел, и взять с него было нечего, зато два других были относительно целы.

Первым делом подобрал винтовку одного из немцев, проверил патрон в патроннике и только тогда, облегченно вздохнув, приступил к потрошению добычи. Игорю приказал взять вторую винтовку у другого немца и охранять. С мотоциклов сняли пулемет (жаль, второй горел, так что толку от него не будет) и пару цинков с патронами для него. Также нашли приличное количество продуктов: Банки разнообразных консервов, галеты и даже пару порядочных шматов сала и пару кругов домашней колбасы.

С немцев мы сняли амуницию, два неплохих плоских штык-ножа в ножнах к их винтовкам, выгребли все патроны, стянули сапоги. А что, обувь на войне — вещь важная, самому не нужна будет, так сменяю на что другое. Особо порадовали фляжки и термосы — вещь при походной жизни просто незаменимая, а они у немцев плоские и удобные.

Минут десять мы потрошили мотоциклы, а затем перешли на другую сторону и приблизились к бронетранспортеру. Он, к счастью, не загорелся. Я осторожно заглянул внутрь — там лежали с десяток тел. Вот одно едва заметно пошевелилось. Решив не рисковать, я присоединил штык к винтовке и по очереди ткнул им каждое из лежавших там тел, чтобы не тратить зря патроны. Трое слегка дернулись при этом, а Игорь вдруг резко отвернулся в сторону, и спустя секунду послышались звуки рвоты.

Я обернулся к нему и, дождавшись, пока он проблюется, спросил:

— Игорек, ты чего?

— Надя, они же еще живые были, раненые, а ты их так спокойно всех штыком проткнула.

— Ах ты, сопляк паршивый, гуманист хренов! — вызверился на него я. — Я их, между прочим, на блины к себе не приглашала, это они к нам вторглись и бомбят наши города, охотятся на беженцев! И я после этого должна их жалеть?!

Блин, про себя я все равно думаю в мужском роде, а вот когда говорю, то приходится каждый момент контролировать себя, чтобы говорить только в женском роде, а то ведь если скажу в мужском, то не поймут. Вот ведь головная боль.

Этот гуманист стоял с понурым видом.

— А ну, живо давай вытаскивай этих уродов наружу! — приказал я ему.

Хотя вытаскивать нам пришлось на пару. Жмурики были мужиками крепкими, и нам (мне, пускай уже и взрослой, но девушке отнюдь не крупной, и ему, еще, по сути, подростку, тоже не отличавшемуся телесной статью) было проблематично вытаскивать из нутра бронетранспортера этих кабанов. Ведь если их не вытащить, то и саму машину толком не обыщешь и их не обшмонаешь. Мы только старались не вымазаться в их крови, хотя на пол ее натекло прилично.

Я себе взял «вальтер» командира в кобуре с запасной обоймой и неплохой бинокль. Еще было два автомата, а остальное — винтовки и еще один пулемет. С десяток различных часов — а что, время тоже надо знать, а откуда могут быть часы у пацанов, когда они в этом времени есть не у каждого взрослого. В общем, выпотрошил я бронетранспортер основательно. Из оружия с собой взял только оба автомата, оба пулемета и одну винтовку, все патроны, что мы нашли, все сапоги — места много не займут, а пригодиться могут. Опять же, все фляги и котелки, прилично жрачки и даже несколько бутылок со спиртным, там вроде даже коньяк был. Короче, личное оружие какое-никакое, а есть.

У меня пистолет, еще два автомата, винтовки и оба пулемета. Можем ведь и не успеть вытащить, но если время будет, то мы, пожалуй, на себе все и не утащим, особенно если еще и ДТ забрать. Особо меня порадовали двадцатилитровые канистры: про соляру забывать нельзя, вдруг попадется где-нибудь возможность ее достать, а заливать некуда. А тут по канистре с мотоцикла, и четыре оказались в бронетранспортере, так что в итоге шесть штук, а это уже сто двадцать литров. Второй бронетранспортер принес не меньше трофеев: еще один «вальтер» и один автомат, а также две канистры и еще продукты. Два пистолета и три автомата вполне сойдут за личное оружие.

Обшмонав все, мы вернулись в рощицу. Торчать тут на виду я не хотел, а жрать уже хотелось основательно, а в рощице и родничок был. Короче, поставив наш КВ под раскидистым деревом и набросав на него еще несколько срубленных молодых деревцев, занялись обедом. Развели небольшой костерок и повесили на него котелок. Среди трофеев оказался рис, вот его я и решил засыпать в котелок. Готовится он быстро, а потом просто добавить тушенку из консервов — и сытный обед готов.

После обеда отдыхали, но не пузом кверху. Игорь разбирался с рацией, я с остальными чистил оружие. Пришлось слегка поломать голову, разбирая трофейные автоматы и пулеметы. Но справились и почистили их, а потом собрали — и о чудо! — лишних деталек после сборки не осталось.

Двигаясь к фронту, мы на развилке повернули налево, а когда шли пешком, то прошли по правой дороге и через несколько километров от перекрестка наткнулись на нашу уничтоженную небольшую танковую колонну. Приткнув КВ рядом, слегка повернули башню, откинули люк и опустили пушку, так что сверху был вид брошенного танка у разбомбленной колонны. Сама колонна была крайне разношерстной: там были и два КВ, и штук пять «тридцатьчетверок», и почти два десятка БТ, и Т-26. Легкие танки меня не интересовали, а вот КВ и Т-34 — совсем другое дело. Калибр у них одинаковый, да и двигатели тоже, так что поживиться там есть чем.

Сначала внимательно осмотрел все танки снаружи. Слава богу, но оба КВ и три «тридцатьчетверки» не взорвались и не сгорели. Все они имели в основном повреждения ходовой разной степени тяжести. На одной «тридцатьчетверке» снесло ведущую звездочку, а так все было в порядке. Эх, была бы это не «тридцатьчетверка» первого выпуска, пускай уже и с орудием Ф-34 вместо Л-11, но еще с маленькой башней на двух человек. В КВ все же просторней, и мне не надо самому исполнять две роли — наводчика и командира танка. Пускай он и менее маневренный и тяжелей «тридцатьчетверки», зато броня почти в полтора раза толще: на Т-34 — 45 миллиметров, а на КВ — 75 миллиметров.

В танках мы нашли много полезных нам вещей — а хотя бы старую форму и комбинезоны. На себе таскать не надо, вот экипажи и хранили их на всякий случай. Так что переоделись все. Больше всего я обрадовался шлемофонам, а то периодически кто-то из нас поминал чертей на очередном ухабе, когда бились головой о броню, и на наших головах появлялись новые шишки и ссадины. Вот теперь внешне мы настоящие танкисты в комбинезонах и шлемофонах.

Пополнили наш боекомплект до максимума (сто четырнадцать снарядов) и залили солярой баки и канистры. В одной из машин оказался ручной топливный насос, и это было настоящее счастье. Попробовал бы кто-то из вас при переливании топлива отсосать его ртом из шланга — дрянь редкостная, а соляра еще и жирная в придачу.

Из танков мы вытащили в общей сложности около трехсот снарядов. С собой их, к сожалению, взять мы не могли, просто некуда было их грузить, но складировали их рядом, за небольшими кустами. Брезента на танках было много, вот мы и расстелили один кусок на земле, сложили на него снаряды, прикрыли другим куском и навалили сверху веток. Сделали такую заначку, а то кто его знает, как там жизнь дальше повернется. Взяли еще восемь дисков к пулеметам, так что теперь их было двадцать.

Вот так, в хлопотах, и день подошел к концу. Трогаться на ночь глядя я не захотел, а потому устроили привал с дежурством. Поужинали и отправились спать. Правда, каждому пришлось отстоять около двух часов на посту, но выспались нормально.

Примечания

1

КВ-1 (Клим Ворошилов) — советский тяжелый танк начала сороковых годов. Получил немецкое название «Призрак». Боевая масса — 47,5 тонн, толщина брони — 75 миллиметров, башни — 75–90 миллиметров, орудие калибром 76 миллиметров и три пулемета ДТ. Самый мощный танк в мире на тот момент; конкурировать с ним мог только английский «Черчилль», имевший сходную броню и вооружение. На начало войны немцы не имели достойного противника для КВ; в отдельных случаях, при наличии боеприпасов и опытного экипажа, КВ в одиночку сдерживал целые батальоны и даже полки немецких танков. Так, под Ленинградом после боя на одном КВ насчитали более сотни попаданий, так и не пробивших его броню. До появления на поле боя немецких «Тигров» и «Пантер» в 1943 году КВ был малоуязвим для немецких танков и противотанковых орудий. — Здесь и далее прим. автора.

2

Топливный насос высокого давления.