Человек каменного века. Часть 2

Александр Белошапков, 2023

Эта книга – продолжение первой части «Человека каменного века». В конце которой ее главный герой – Анг обретает молодость и память о своем прошлом. Его старый друг Север, вынужденный остаться на Земле на 6,5 тысяч лет, обнаруживает, что жена Анга – Эва оставила ему сообщение, в котором говорилось, что Север стал сказочно богат. Средств оказалось достаточно, чтобы купить и начать обустраивать планету, осуществив давнюю мечту колонии инопланетян, живущих на правах аренды в 236 секторе Метрополии.Дальше нашим героям нужно было найти возможность покинуть Землю и улететь в далекую Метрополию. Для этого им пришлось преодолеть сложности межзвездной бюрократии и происки спецслужб Америки, охотящихся на людей, живущих дольше положенного им времени.

Часть 2. На Земле, совсем недавно

Глава 1. Вечеринка

После возвращения из подземного склада, как-то сама по себе образовалась вечеринка, решено было отметить успешное завершение трудной и опасной экспедиции, выздоровление Севера и обновление Анга. Мигель, Мари и Анг о чем-то болтали, стоя у мангала над которым на электрическом вертеле медленно вертелась задняя нога молодого барашка. Север, взяв стакан с джин-тоником, подошел к Хоакину, который, о чем-то задумавшись, стоял на балконе и смотрел на море, точнее на темноту, надвигающуюся с востока, — о чем думаешь, Хоакин? — спросил его Север, и уселся в кресло.

— Я запутался, — признался Хоакин. Так много всего случилось. Я понимаю, что я слишком много знаю, чтобы просто вернуться к себе в Венесуэлу. Вам я, теперь, наверное, тоже уже не нужен. И что теперь со мной будет и что мне теперь делать, я не знаю.

— На самом деле все не совсем так. Есть несколько вариантов твоей дальнейшей судьбы. Я расскажу, а ты, подумав, выберешь из них тот, который тебе покажется лучшим. Не спеша подумаешь — у тебя будет на это пара недель, если что-то будет тебе вдруг непонятным, не бойся спросить, или меня, или любого из нас. Ну как, готов слушать, или перенесем разговор на завтра?

— Нет, давайте сегодня.

— Ну так, слушай, — первый вариант, он самый простой. Ты можешь вернуться к своей прежней жизни к своей матери и сестрам, к своему дону Альберто. Ты выполнил все его требования, кроме требования помочь ликвидировать нас в море. Но это требование он сам же и отменил, после того, как у него стали отниматься, по очереди, то правая, то левая рука. Похоже, что я его не на шутку напугал. В качестве компенсации его моральной травмы я могу отдать ему наш катер. Но есть одно ограничение. Тебе придется забыть все, что было с нами после того, как ты оказался на африканском берегу. И никто и никогда не сможет тебе вернуть эти сведения. Как он себя поведет, я не знаю. Скорее всего, поначалу он просто ничего не будет делать, а что потом — сам заешь, он человек трудно предсказуемый.

— Понял, но я не смогу вернуть ему его Беретту.

— Я тоже не могу ее вернуть. Беретта здесь, а он в Венесуэле. Думаю, что у него уже новый пистолет. Разумеется, если он еще жив. Я вообще был против оружия на яхте, это была его идея. Хотя должен тебе сказать, что один раз пистолет в твоих руках очень нас выручил. Но это детали.

Давай, слушай второй вариант, — я могу направить тебя учиться. На Кубу. Я знаком с Раулем Кастро, а до этого был знаком с Фиделем и еще некоторыми людьми из его окружения. Правда потом я с ними разошелся во взглядах, и меня, в случае моего появления на Кубе, ждал бы очень непростой прием, но, в отношении тебя, я с ним смогу договориться.

Ты сможешь закончить школу и выучиться на кого хочешь — хоть на врача, хоть на летчика, хоть на кого угодно. Образование, в отличие от медицины, там не слишком хорошее, но и не плохое. При этом, ты сможешь общаться со своей семьей или перевезти их на Кубу, или куда-то еще. Средства на это у тебя будут. Однако, как и в первом случае, тебе придется забыть все, что было с нами. На Кубе этому не удивятся.

И, наконец, последний, третий вариант. Ты остаешься здесь, с нами. Тебе придется быстро учиться и много работать, а также помогать мне и остальным в наших поездках. Жизнь будет скорее скучная, чем веселая. Общаться с матерью и сестрами по телефону я тебе не разрешу, но ты сможешь посылать им письма и деньги, поскольку за работу я тебе буду платить. Ты парень умный и честный, из тебя выйдет неплохой помощник или телохранитель — называй как хочешь. Ну и прочие бонусы типа знаний, здоровья и долгой жизни, это уже если повезет, в придачу.

Так что, думай, спрашивай и решай, что тебе интереснее. Не стесняйся.

Север вернулся к молодым людям, весело болтающим у мангала.

— И о чем это ты так долго разговаривал с Хоакином? — спросила Мари.

— Рассказал ему о вариантах его дальнейшей жизни. Пусть думает.

— А не слишком ли сложно для него будет сделать такой выбор, он ведь совсем мальчишка еще?

— Нет, он уже долго на войне, так что, сможет выбрать, а если не сможет, спросит, что-нибудь посоветую, исходя из его желаний, или вы ему посоветуете.

— Ладно, мальчики, идите есть, мясо готово, кончайте баловаться, — Мари прикрикнула на Анга и Мигеля, которые устроили турнир по армрестлингу за столом, на котором стояли напитки и кувшин с водой и льдом, — а свои варианты дальнейшей жизни ты не хочешь огласить? Нам ведь тоже интересно.

— Свои я еще не готов обсуждать. Не спеши. Подумаю и расскажу. Тут еще многое зависит от Анга.

Все собрались за столом, последним пришел Хоакин, усевшийся рядом с Ангом.

— Так, друзья, — Север встал и начал говорить, — мы собрались для того, чтобы отметить важный момент в моей жизни и важный момент в жизни Анга. Мы с Мигелем, искали его очень долго, с весны 1943 года, потом к нам подключилась Мари, и мы искали его еще пару лет. Наконец, мы его нашли, и я уговорил его помочь нам и, в не меньшей степени, себе. И вот мы здесь. Кстати, все мы здесь во многом из-за вот этого молодого человека, — он посмотрел на Хоакина, — Хоакин, мы все тебе очень благодарны. Север поднял стакан в его сторону.

Я предложил ему несколько путей — вариантов его дальнейшей жизни. Он подумает и выберет свой. Если он обратится к вам с вопросами, постарайтесь ему помочь. Как он решит, так и будет.

Теперь в отношении остальных. Ангу нужно разобраться со своим прошлым, это потребует нескольких дней, мне, Мигелю и Мари нужно будет разобраться с тем, что у нас происходит с нашим бизнесом и запустить новые проекты — в любом случае средства нужны, — это тоже потребует какого-то времени. Но все это — потом. А сейчас я предлагаю тост: — За Вас! Без Вас моя жизнь на этой планете была бы очень скучной!

Все подняли бокалы.

— За последние триста лет это было одно из самых интересных приключений, — продолжил Мигель, — за тебя, Север!

Все дружно поддержали этот тост.

— Сколько ему лет? — тихо спросил Хоакин у Анга.

— Триста тридцать пять, — ответил Анг, — а мне примерно шесть тысяч четыреста пятьдесят, но из них большую часть своей жизни я провел в анабиозе, то есть не помню ничего.

— Но ведь ты стал совсем молодым, сейчас тебе…

— Примерно двадцать два, — перебил его Анг, — я еще не совсем в нем освоился, много забытых ощущений. Но очень интересно, прикольно, как ты говоришь.

— Эй, о чем вы там шепчетесь? — внезапно в их разговор вклинилась Мари.

— Можно я скажу! — Анг поднялся из-за стола, — когда-то, очень давно, у меня случился любовный кризис, я временно стал неинтересен для моей любимой девушки, и я хотел, хотел спрыгнуть с высокой скалы на камни. В это время ко мне подошел Север, сказал, что тривиальные решения редко бывают верными, и предложил мне совсем другой вариант. Потом у нас все наладилось, но так получилось, что в моей памяти есть пробел, огромный пробел, но я знаю, что потом она прилетала ко мне, сюда, на Землю и подарила мне двадцать четыре года своей жизни и прекрасного сына, отца моих внуков. Север, спасибо тебе за это!

Анг поднял свой стакан, за тебя, Север!

— Спасибо, Анг, — ответил Север, я об этом догадывался, исходя из описания Эвы по твоему рассказу, но не знал это точно. Жаль, что она не смогла отыскать меня. У тебя, случайно ничего от нее не осталось, я имею в виду, здесь?

— Нет, ничего, она почти все забрала с собой, а что осталось из вещей, так и лежит дома в Ирвайне, там сейчас живет наш сын со своим семейством. Я забрал только ее брелок от ключей.

— Он у тебя с собой?

— Да, в рюкзаке, могу принести.

— Не надо, потом покажешь!

— Дайте и мне высказаться! — в разговор снова вступил Мигель, во-первых, я хочу сказать, что знаю Севера всего каких-то триста пятнадцать лет, но зато все это время я был рядом с ним. Мы познакомились в тот момент, когда я случайно попал в плен к алжирским пиратам. До этого я был учетчиком на табачной плантации на Кубе. В учетчики я попал, поскольку я был незаконнорожденным сыном одного из сыновей крупного испанского чиновника, приезжавшего с инспекционной проверкой на Кубу, и мулатки, прислуживавшей ему в имении, и умел читать, писать и считать. Однажды, я был отправлен с грузом табака из Гаваны в порт Кадис, но нам не повезло, и уже вблизи испанских берегов мы попали в шторм, в результате чего лишились парусов, рей и стеньги на грот мачте. В таком виде мы стали легкой добычей для двух пиратских шебек.

Пираты забрали часть груза, и нас, тех, кто был помоложе и побогаче. От нас потребовали написать письма нашим родственникам, чтобы потребовать выкуп, но получив, в отношении меня, отрицательный ответ, решили продать на рынке. Там я увидел очень пожилого Севера в арабской одежде. Он спросил меня по-арабски, умею ли я читать и считать. Я, на ломаном арабском пытался ему что-то ответить, но он повторно задал вопрос по-испански.

Тут я смог ему красноречиво рассказать все о своей жизни, даже не потому, что очень хотел попасть именно к нему, — главное, чтобы не попасть гребцом на галеру. Наверное, я смог его чем-то зацепить. Короче он меня купил. Каким же было мое удивление, когда он прямо там попросил меня расковать и освободить. Когда я пришел к нему домой, он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. С тех пор я с ним, и ни разу не пожалел об этом.

— За тебя, Север!

— Все Север и Север, никто мое мясо не хвалит! — мою историю все знают, заявила Мари, — давайте, выпейте за меня! А если никто не будет хвалить мою готовку и восторгаться мной, то будете готовить сами или заказывать еду в ресторане.

— Да отличный у тебя барашек получился, и вообще, все вкусно! Особенно тушеные овощи в таджине…

— Тем более, что я знаю, кто их готовил, — ехидно заметил Мигель.

— Ах ты, болтун! — Мари замахнулась на Мигеля полотенцем.

Дальнейший разговор рассыпался на обычные бытовые темы.

Глава 2. Привет от Эвы

Утром следующего дня было свежим. Анг решил позаниматься на турнике, поскольку делать ему было совсем нечего. После трех подходов по десять подтягиваний и нескольких подъемов переворотом, Анг подумал, что ему стоит закупить новой спортивной одежды. Старая, та что отдал Мигель, ему явно не подходила — была велика. Да и турник был установлен по высоте не на него, а на Мигеля, — высоковато. Анг спрыгнул с турника. Ощущение было приятным. Он вспомнил, как он убегал от танка и понял, что сейчас он именно в такой форме, как и тогда, в далеком 1943 году.

— Неплохо для твоего возраста, — услышал он голос Севера, — утро доброе!

— Доброе утро! — ответил Анг, — пытаюсь вспомнить свою молодость!

— Вижу, — Север улыбнулся, — получается?

— Получается, но перекладина немного высоковата.

— Слушай, Анг, помнишь, ты вчера говорил о брелоке, который остался у тебя от Эвы — Энджелл? Можешь мне его показать?

— Да, разумеется, могу. Я на него повесил свои ключи. Пойдем, покажу. Это единственное от нее, что сейчас со мной.

Брелок был самым обычным — просто кусочек оргстекла, на котором с одной стороны было выгравировано ее имя — Энджелл и маленькая розовая гвоздика, а на другой зеленовато желтое солнце в окружении разноцветных звезд. Анг передал брелок Северу, тот вынул из брелока резное кольцо для ключей, и вернув его Ангу, положил брелок на небольшое устройство, подключенное к ноутбуку, набрал на нем несколько команд и на экране появилось изображение Эвы — Энджелл и текст на английском языке:

— Привет, если ты смог прочесть это сообщение, то это значит, что, либо ты нашел Севера, либо Север нашел тебя, либо технологии Земли достигли немыслимых вершин, что маловероятно, которые смогли его раскодировать.

Анг, здравствуй, и Север здравствуй! Я все-таки больше рассчитываю на первый вариант. Так хорошо, что вы встретились!

Север, я искала тебя на Земле и не смогла найти, несколько раз приезжала в места, где мы когда-то занимались отловом слонов и других зверей, искала, искала, но не нашла даже твоих следов, хотя окольными путями я получила сведения, что какое-то время назад ты был жив и активен.

Но это не важно. Север, я очень давно хотела тебе сообщить, что у тебя на счету очень, очень, очень много средств и в секторальных кредитах, и в валюте Метрополии, и еще непонятно в чем. Кстати, пока Анг был здесь с твоим ID, я попросила у него секторальных кредитов, чтобы оплатить экскурсию на Землю. Он снял их с твоего счета, я готова тебе их вернуть, но не могу, для того, чтобы это сделать, нужен особый допуск.

А так, у нас все по-прежнему. Больше ничего не могу сообщить — сам знаешь, таковы правила.

Анг, прости, мне пришлось тебя оставить, мой отпуск заканчивался. Я уверена, что у тебя все хорошо и у Роберта тоже. Спасибо тебе за все. Люблю вас. Удачи вам всем.

Первым на это сообщение откликнулся Анг, — я не помню, чтобы я снимал средства с твоего счета, я вообще не знал, как им пользоваться.

— Не бери в голову, возможно мы тебе не дали таких данных или дали их в недостаточном количестве, а потом у тебя стерли все, что ты смог узнать в Метрополии. Но это не важно, важно то, что и я не знаю, откуда у меня такие средства. Ладно, разберемся…

— Нет, Север, постой, я хочу узнать, почему я ничего не знаю о финансовой системе Метрополии? Вообще ничего.

— Постой, это как вообще ничего? Никаких, даже самых общих представлений?

— Никаких! Ну знаю, что такая система должна быть, и все. Не больше. В отношении же финансовой системы США у меня вопросов нет, я ее знаю неплохо.

— Странно, так не может быть, это входит в общий курс сведений о Метрополии.

— Тем не менее…

— Ладно, это вторая загадка. И с ней мы тоже попробуем разобраться.

Глава 3. Разговор о прошлом

Несколько дней прошли в обычной суете. Север и Мигель с утра и до вечера занимались своим бизнесом, Мигель, в основном, проверял, как идут дела в сети их антикварных лавок, разбросанных по всему побережью Средиземного моря. Север же погрузился в переписку и переговоры с многочисленными заказчиками и поставщиками из европейских и арабских стран. Анг скучал, вспоминая события многовековой давности, его молодой организм требовал физической активности, он пытался погасить напряжение, занимаясь на турнике или таская штангу, но со штангой получалось не слишком хорошо. Хоакин тоже маялся от безделья. Анг принялся учить его математике, благо, что вскоре Мари привезла учебники и спортивную форму для него и Хоакина.

Как-то вечером Анг пересекся с Севером, который приехал из какой-то двухдневной командировки и спросил его, — Север, хочу с тобой поговорить, найдется пара минут?

— Найдется, но разговор у нас будет долгим, давай начнем сегодня после ужина, а если не хватит времени, продолжим завтра с утра.

— Думаешь, за вечер не успеем?

— Думаю, что нет!

Разговор в самом деле получился долгим. Север и Анг расположились в креслах на террасе. Север спросил Анга, — слушай, а ты успел попробовать тунисский чай? Это интересный напиток, и сытный. Он появился в этих краях примерно лет так семьсот тому назад, вместе с чаем, но потом его слегка усовершенствовали. Как наметится у нас перерыв, я приготовлю. Ну так слушай. Я постараюсь заполнить пробел, который сейчас имеется в твоих воспоминаниях. Но сначала ответь на несколько вопросов.

— Итак, что ты помнишь из своего детства, начинай с самого начала?

— Маму помню, помню, как я жил в своем селении, как играл с мальчишками, как я разбил горшок и как мама горевала по этому поводу, как я учился пасти овец вместе со старым Агином, потом начал сам пасти их, когда Агин умер. Помню…

— Постой, а своего отца ты помнишь?

— Нет. Я думал о нем, пытался вспомнить, но нет, не помню.

— Ладно, давай дальше. Расскажи, что ты помнишь про нашу встречу.

— Был обычный осенний день. Я шел за стадом, о чем-то думал и вдруг, вдруг мне стало как-то не по себе. Я вдруг понял, что мне нужно очень быстро идти, даже бежать к ущелью. Я сказал собаке, она старая и умная была, еще от Агина осталась, чтобы охраняла стадо, но она оказалась какой-то заторможенной. И я побежал, потом пошел и потом увидел овцу. Я тогда еще подумал, что, наверное, я подсознательно понял, что нужно ее искать, точнее тогда я подумал, что это мне боги подсказали. А что было потом, ты и сам знаешь.

— Знаю. И знаю, что твое первое впечатление было верным. Это был единственный способ спастись и спасти те сведения, которые были у тебя. Так что боги тебя не обманули.

— Какие боги, Север, ты это о чем? — Анг с удивлением отстранился от стола, за которым сидел, — какое-то время я считал, что боги — это вы. Потом я понял, что никаких богов нет, потом, после того, как я утонул в бассейне, снова стал сомневаться. Так какие боги?

— А вот этого я не знаю. Вот ты, в свое время, пас овец. Следил, чтобы с ними ничего не случалось плохого, чтобы они спокойно кормились и возвращались домой. Если что — ты рассказывал об этом хозяевам овец. И все тебе было просто и понятно. Так?

— Да.

— А мы, мы «пасли» планеты, населенные разными людьми и иными живыми существами. Следили, чтобы там все было в порядке и, если что, — информировали об этом хозяев этих планет, точнее даже не хозяев, а людей или не совсем людей, которые управляли этими планетами. И все нам было просто и понятно.

— А причем здесь «боги»?

— Я расскажу, точнее я расскажу все, что я знаю. Но давай сперва ты расскажешь мне свои воспоминания, хорошо?

— Ладно, и что тебе рассказать?

— Расскажи, чем заканчиваются твои воспоминания. Самый конец.

— Расскажу, это все просто. Наш медик — Марказа позвала меня в медицинский блок, попросила лечь на кушетку, я заснул и все. Все!

— А Эва, ты что о ней помнишь?

— Помню, но не так, как я тебе рассказывал до того. А так, как будто мне это рассказали — я помню общую канву, без красок, без звуков, без запахов. Что мы любили друг друга, но не так, как мы любили друг друга потом, потом, на Земле все это было, все было ярче, по-настоящему. И про Метрополию я тоже знаю, знаю, что я там был, что я сделал все, что обещал тебе и все сделал хорошо, но ничего больше.

— А помнишь ли ты что-нибудь про свой нож, костяной, с кремневыми вставками?

— Да я же его тебе подарил! Ты мне свой, а я тебе свой. Все честно!

— Давай ка я лучше чай приготовлю, а то у меня в голове все смешалось, не ожидал я такого. Совсем не ожидал!

— Север, ты чего, я все честно тебе рассказал!

— Анг, не бери в голову, ты все рассказал честно и сделал как надо, я не об этом. Я о ситуации. Мне нужно ее обдумать, прежде, чем рассказать ее тебе, но прежде — чай!

Глава 4. Чай по-Тунисски

Чай, заваренный Севером, и в самом деле был интересным. Черный, густой, с мятой и плавающим на поверхности слоем орешков — очищенных семян пинии. Одновременно и напиток, и легкая закуска.

— Ну как, нравится? — Север поинтересовался, прихлебывая чай из своего стаканчика.

— Да, вкусно и очень необычно. Я раньше такого не пробовал.

— Ну ты еще много чего не пробовал! Кстати, как тебе в обновленном теле? Обвыкся или еще нет?

— Наверное, обвыкся, но мне не понятно, что теперь дальше делать!

— Учиться, узнавать новое, думать и выбирать свой путь. Давай я расскажу тебе про то, что у тебя стерли из памяти. Так вот слушай: — насколько я понимаю, у тебя стерли все воспоминания, связанные не только с твоим посещением Метрополии, но и с обстоятельствами, предшествующими этому. И с тем, что было после. А это довольно непростая история.

Если коротко, то дело было так. Для того, чтобы организовать эвакуацию с этой планеты, у нас не было средств. У нас не было полной страховки, наш корабль угнали, челнок был поврежден и не мог служить платой за возвращение. Нас могло спасти только появление в окрестности Солнечной системы какого-то случайного транспорта, который согласился бы нас эвакуировать. В противном случае нас бы просто списали — ну пропала экспедиция и пропала — такое иногда случалось. И через несколько лет или десятков лет нас бы вернули к жизни с набором прежних знаний и умений. Так всегда поступали, когда кто-то погибал при непонятных обстоятельствах. Это правило в Метрополии соблюдают строго, как один из основополагающих принципов устойчивого существования. У персонального ID просто увеличивается последняя цифра, та что через дробь, и все. Можно жить дальше, количество и качество людей при этом не меняется, существование считается устойчивым.

Но имелось одно обстоятельство, точнее у меня имелся один странный артефакт, который я получил в своем прошлом, когда командовал исследовательской экспедицией, по итогам которой меня как раз и отстранили от руководства и перевели в наблюдатели.

— А за что тебя так понизили и перевели в другое направление?

— Расскажу как-нибудь потом. Это отдельная история, там не все так просто.

Потом было разбирательство в комиссии по межзвездному взаимодействию. Мои действия были признаны «…превышающими допустимый уровень принятия самостоятельных решений, предоставленный мне как руководителю исследовательской экспедиции», или, короче, самоуправством. Было рекомендовано руководству сектора 236 не использовать меня в качестве руководителя экспедиции, и вообще не привлекать к работам в зонах с высокой неопределенностью условий труда. Это то, что мне сообщили — внутренняя логика принимаемых на этом уровне решений часто остается за границами человеческого понимания.

Короче, после всех этих событий у меня остался небольшой и довольно красивый камушек. Мне его подарил Ватунг, который, кстати, до этого выступил на комиссии против меня, и сказал — захочешь со мной пообщаться — просто сломай или разбей его и подумай о том, что ты хочешь мне сообщить. Странно, но я не отказался от этого подарка. Так вот, когда на меня вновь свалилось командование нашей погибающей экспедицией, уже после того, как к нам прислали оболочки наших коллег, чтобы нас уничтожить, я вспомнил про этот камушек и решился разбить его, что оказалось несложным. Обломки камня начали мерцать, я этому не удивился, свои мысли я сформулировал вполне четко и повторил их несколько раз. Потом обломки исчезли, прошла минута, потом день. Ничего не происходило. Я даже и забыл об этом. А потом я вдруг случайно встретился с голограммой Ватунга, который и предложил мне авантюру с возвращением. Тогда я подумал, что это нормальный вариант, и согласился.

— А сейчас?

— Сейчас я тоже примерно так думаю. Но нужно было договариваться сразу и до конца. Все недоговоренности после превратились в проблемы. Но вообще-то давай ка лучше мы завершим наш разговор на сегодня.

Глава 5. Про основы мироздания

— Доброе утро Север!

— Доброе утро, Анг, как спалось?

— Да плохо мне спалось, Север! Снова столько новой информации, прямо голова идет кругом. Хочется потрясти ей и стряхнут с себя весь этот морок. Но потом понимаешь, что все это правда. Но эта правда плохо укладывается в голове.

— Для того, чтобы лучше укладывалось, давай я немного расскажу тебе о нашем мире, насколько мне это известно, чтобы нам можно было общаться примерно на равных. Если что-то покажется тебе не вполне понятным, переспрашивай, я постараюсь уточнить. Так вот, возьмем нашу Галактику в привычном, для нас, виде. В ее центре, как обычно, массивная черная дыра, далее идет зона высокой плотности межзвездного газа и прочего неупорядоченного вещества, а далее идут звезды. Распределение звезд неравномерное, как и почти все в этом мире. В центре их больше, а чем дальше от центра — меньше. При этом звезды группируются в так называемые рукава — подобно тому, как закручивается вода, сливаясь из раковины. В самих рукавах плотность звезд гораздо больше, чем в областях между рукавами. Все понятно?

— Да, такая информация есть даже в школьном учебнике…

— Ну и хорошо, значит, я не забрел слишком глубоко в рассмотрение основ мироздания. Продолжаю. Всего в нашей Галактике, здесь я говорю правду, поскольку планета, откуда я родом, или мой Старый Дом тоже была в этой Галактике, примерно 400 миллиардов звезд. Это — много, даже очень много.

— Слушай, а как она образовалась, Галактика? Другие Галактики?

— Я не знаю. Существует много легенд и научных теорий. А какая из них самая верная, я не могу сказать.

Так вот, наша Галактика была колонизирована. Вот это я знаю точно, правда, я не знаю кем и когда. Но когда появились первые живые существа, оказалось, что они появились примерно в одно и то же время на многих планетах, у разных звезд. А структура жизни у них всех сходная. При колонизации нашей Галактики, ее поделили на ряд участков, точнее секторов. За все, что происходит в границах каждого сектора отвечает, его руководство или же, скажем так, своя суперцивилизация. Вполне разумное деление, поскольку угловая скорость вращения рукавов Галактики примерно одинакова.

В нашем случае, на единицу начинаются сектора в рукаве Стрельца, на двойку в рукаве Ориона, на тройку — в рукаве Лебедя. Так вот, наш сектор 23 — это третий кусочек второго рукава. В этом секторе больше одного миллиарда звезд. Понятно?

— Да, вполне, логично. А как поделена область в центре Галактики, там, где черная дыра, перемычка и все такое?

— Там нулевые сектора и все нарезано еще более сложно. Но нас это не касается. Продолжаю. Дальше начинаются нюансы. Дело в том, что это деление было выполнено очень давно, и, если в плоскости Галактики границу отследить достаточно просто, хотя и здесь есть сложности — некоторые звезды стремятся «нарушить» границу своего сектора. Граница же между секторами, расположенными на разных рукавах Галактики в свое время была проведена без четких принципов демаркации. Примерно так, как в свое время, в период великих географических открытий, проводили границу между заморскими владениями Испании и Португалии — примерно 2000 км к западу от островов Зеленого мыса. В результате, в испанской Южной Америке образовалась португальская Бразилия. Солнце располагается в зоне, которая расположена между рукавами Стрельца и Ориона. Вроде бы — поближе к рукаву Ориона, но это — как смотреть.

В результате получилось так, что Солнце оказалось в зоне интересов двух секторов и, соответственно, двух суперцивилизаций. На этот вопрос у обоих суперцивилизаций есть свое мнение. Формально все сектора входят в юрисдикцию Галактического Совета, призванного осуществлять контроль и общее руководство секторами, а также решать неизбежные конфликты и регулировать вопросы взаимодействия между ними. Этот совет — примерно то же самое, что и ООН для планеты Земля. В этом Совете, также, как и в земной ООН, имеются свои «рукавные» группировки, которые толкаются между собой, и всё, как и всегда и везде, очень непросто. Говорят, что над всеми этими суперцивилизациями существует внешняя, еще более развитая — мегацивилизация, способная воздействовать на суперцивилизации и при необходимости вершить суд и расправу. Но до этого доходит редко. Внезапно что-то случается, и то ли какая-нибудь сверхновая взорвется, или что-то похожее случится, и нет целого сектора. Точнее он есть, но практически стерилен.

В каждом секторе существуют свои органы законодательной и исполнительной власти. Но структура этих органов власти, по крайней мере для двух секторов, имеющих отношение к Солнечной системе и планете Земля, различна, и это порождает ряд мировоззренческих и правовых коллизий между этими секторами.

Теперь немного об идеологии и существующей правовой системе. Галактический Совет, а также все сектора, по крайней мере декларативно, придерживаются требований Декларации межгалактического права, открытой для всех самоосознающих сущностей. Декларация утверждает право всех самоосознающих сущностей и цивилизаций, возникших на их основе, на самостоятельное и независимое развитие, ограниченное находящимися в их распоряжении ресурсами и законными правами, а также интересами других самоосознающих сущностей и цивилизаций, возникших на их основе.

Основная декларируемая идеология — устойчивое и саморегулируемое развитие цивилизаций любого уровня. Парадокс заложен в самом названии этой идеологии. Развитие любой цивилизации — это лавинообразный процесс, ограничиваемый наличием доступных ресурсов и внешним противодействием. При этом предполагается, что цивилизация, достигнув определенного уровня развития, начнет ограничивать свою экспансию, озадачившись ожидаемым исчерпанием ресурсов. Но этот постулат не работает без интенсивного стороннего воздействия. Обычно цивилизации существуют в границах звездных систем, их дальнейшее развитие ограничивают, если они начинают претендовать на нечто большее. Но есть и исключения из этого общего правила. И таких исключений немало.

Теперь о взаимодействии цивилизаций. Поскольку исключить взаимодействие между цивилизациями невозможно, а взаимодействующие цивилизации могут находиться на существенно различных уровнях развития и развиваться с различной скоростью, руководством каждого сектора разработаны критерии, определяющие порядок взаимодействия цивилизаций, находящихся на разных уровнях развития. Основная идея таких критериев — воздействие более высоко развитой цивилизации на менее развитую должно осуществляться таким образом, чтобы это воздействие, ни во время воздействия, ни в перспективе, не могло быть осознано и/или использовано менее развитой цивилизацией. Для практического применения разработаны практические руководства. Эти руководства определяют допустимость воздействия более развитой цивилизации на менее развитую в зависимости от разности индексов развития цивилизаций.

Развитые цивилизации постоянно конкурируют, но до открытой войны обычно дело не доходит — такие попытки жестко пресекаются сверху. Более развитые цивилизации стремятся получить доступ к источникам сырья, отсутствующего в их звездных системах, поскольку ресурсы всегда ограничены, и не допустить утечки знаний и технологий к менее развитым цивилизациям. При необходимости они действуют решительно, но бывает, что стараются сэкономить на защите от утечки знаний и технологий, и стараются остаться при этом в рамках требований галактического права. В реальности, строгие требования галактического права периодически нарушаются — на основании выдаваемых разрешений на нарушение таких требований, а также неосознанно и осознанно.

Для получения разрешения на воздействия, выходящего за рамки требований галактического права, например, на проживание или на добычу какого-либо сырья на какой-то планете, необходимо одобрение законодательного органа сектора и решение его исполнительного органа. До принятия решения должно пройти открытое обсуждение проблемы с привлечением всех заинтересованных сторон и экспертного сообщества, поэтому решение вопросов часто затягивается. Основным вопросом, рассматриваемым в ходе открытого обсуждения любой проблемы, требующей санкционированного вмешательства, являются вопросы о возможных негативных последствиях планируемого воздействия и сохранении природного и цивилизационного разнообразия.

Добывать какое-либо сырье разрешается на планетах, не имеющих уникальной специфики и высокого уровня биологического разнообразия, при отсутствии на них цивилизаций или при наличии цивилизаций, находящихся на уровне развития, не позволяющем им каким-либо образом использовать возможные контакты с более развитыми цивилизациями для изменения направления и скорости собственного развития.

В границах сектора существуют звездные системы, планеты которых располагают существенными запасами урана и других редких элементов, а также золота, сформировавшихся в результате взрыва сверхновых звезд несколько миллиардов лет тому назад. Эти элементы являются ценным ресурсом, необходимым для некоторых цивилизаций, входящих в систему сектора. Их добыча осуществляется совместными усилиями и технологиями цивилизаций, входящих в системы упомянутого выше сектора, или из другого сектора. Структура органов власти в разных суперцивилизациях различна, что порождает ряд мировоззренческих и правовых коллизий между этими цивилизациями.

Добыча ведется при соблюдении огромного количества различных ограничений и бюрократических препон, как действующих в одной цивилизации, так и межцивилизационных ограничений. Основные из ограничений — экологические, но рассматриваемые гораздо шире планетарной экологии. Но это если работать в рамках выданных разрешений — сложно, долго и дорого. Я вообще умолчал про налоговые отчисления. И да, налоги, по крайней мере в нашем секторе, тоже есть.

Помимо официальной, легальной добычи сырья, имеют место различные попытки самостоятельной добычи, например, урана и трансурановых элементов, осуществляемые так называемыми браконьерами — то есть цивилизациями, утратившими, в силу разных причин, свои звездные системы, или пока не утратившими свои звездные системы, но практически исчерпавшими их ресурсы и вынужденными идти на нарушения. Известно несколько видов таких браконьеров, и частенько руководство секторов использует браконьеров для решения наиболее неприятных задач. Формально браконьеры не подчиняются ни одному из секторов и живут по своим правилам, стараясь поддерживать отношения со всеми секторами и, возможно, еще с кем-то.

В некоторых случаях поведение браконьеров не подчиняется логическому осмыслению и кажется совершенно иррациональным. В таком случае их действия списывают на какие-то древние и непонятные традиции. В реальности все существенно сложнее. Руководство секторов рассматривает браконьеров как цивилизации, вышедшие за пределы своей звездной системы, но не перешедшие на более высокий уровень развития. Короче, если их ловят, то примерно наказывают, но не пытаются уничтожить как цивилизацию — их охраняет требование по охране биологического и цивилизационного разнообразия…

Браконьеры пытаются осуществить добычу там, где это проще всего и используя для этого существующие ресурсы планет, в том числе биологические, модифицируя имеющиеся виды, приспосабливая их для целей добычи сырья. Поймать их крайне сложно, поскольку они действуют малозаметно. Однако такое воздействие приводит к изменению биологического, а иногда и цивилизационного разнообразия, что, в частности, имело место на Земле.

Выявить различия в изменении биоразнообразия, обусловленного внешними, техногенными воздействиями, на фоне естественных планетарных вариаций сложно, но можно. Для этого используются дистанционные методы и обработка материалов с привлечением искусственного интеллекта, но в отдельных случаях этого бывает недостаточно. В таких случаях используются команды наблюдателей, которые выполняют более детальные мониторинговые исследования.

Планета Земля — особый случай. Какое-то время назад она подверглась интенсивному воздействию браконьеров на африканском континенте, которые использовали существовавших там гоминидов для своих целей. Для этого развитие человека, как вида, было ускорено, а сам вид модифицирован. За планетой ведется наблюдение, поскольку планета неплохая, запасы сырья там по-прежнему существенны, добывать его несложно, проблема в людях, которые унаследовали гены, или, как у нас часто говорят, вектор ускоренного развития, и могут перейти на более высокий уровень развития, при котором с ними придется считаться.

В этих условиях суперцивилизация сектора, в котором расположена Земля, выдала лицензию на управление этой планетой, как лицензионным участком, консорциуму из двух антропоморфных рас — «нордикам» и «серым», которые, в свою очередь сдали ее в субаренду еще одной расе — «ящерам», которые являются представителями другого сектора Галактики. При этом, суперцивилизация сектора, включающего Землю, стремится оставить все как есть, продолжая наблюдения, а суперцивилизация — оператор, принадлежащая к другому сектору, настаивает на интеллектуальной стерилизации человечества, поскольку развитие было привнесено извне, следовательно, чуждо земному биоценозу. Обсуждение этой ситуации длится уже очень долго. Кроме этих двух суперцивилизаций, я подозреваю, на Земле действуют еще иные, пока не понятные силы.

Да, еще существуют, так называемые, сквоттеры — незначительные по количеству группы отщепенцев каких-либо цивилизаций, которые, располагая космическими кораблями, пригодными для дальних перелетов, ищут подходящие для жизни планеты и начинают там жить, не имея для того никакой разрешительной базы. Если их воздействие ограничено, то на них, как правило не обращают внимания. Но если же они начинают оказывать существенное воздействие на развитие планет, то их начинают преследовать, причем жестко, вплоть до полного истребления.

Вот вроде бы, все. Ну как, вопросы будут?

— Будут. Сам то ты кто — сквоттер или браконьер?

— Нет! Наша цивилизация представляет собой цивилизацию, адаптированную Метрополией. Таких цивилизаций немало. Мы — как янычары в османской империи, правда в несколько ином статусе. У нашего этноса есть шанс найти и выкупить планету и снова стать обычной цивилизацией в этом звездном мире.

Теперь о валютной системе Галактики. Мне известно, что таких валют в нашем секторе три: это секторальные кредиты, единая валюта Метрополии и валюта Высших. Так, кредиты 236 сектора или секторальные кредиты — имеют хождение в пределах 236 сектора и только. Исключительно в электронном виде — в натуре их никто не видел. Они могут быть свободно обменены на валюту Метрополии и наоборот. Счет привязан к индивидуальному ID. Курс плавающий, но не сильно. Чем лучше работает сектор, тем выше ее курс. Для борьбы с возможными изменениями рекомендуется переводить часть средств в валюту Метрополии.

Валюта Метрополии. Это универсальная валюта для всех платежей осуществляемых за пределами отдельных секторов. На эту валюту осуществляют закупку кораблей, оплату и страховку экспедиционных работ, добычу и обработку полезных ископаемых, выполнение всех прочих работ, ну и так далее. Используется в качестве кредита, для товарного обмена и накопления. Валюта Метрополии действует в границах всего 2 рукава. Счет может быть привязан к индивидуальному ID или к ID организации. Например, в нашем 236 секторе накапливается для будущей покупки планеты. Ей также оплачиваются налоги, закупаются продукты питания, осуществляется оплата жизни во всем 236 секторе. Она может свободно обмениваться на секторальные кредиты. Возможен ее обмен на валюту Высших, но для ее покупки, выше определенного предела, требуется получение согласования от Верховной власти Галактики.

Валюта Высших. Действует по всей Галактике. Может обмениваться на валюту Метрополии ну и наоборот. Курс тоже плавающий. Говорят, что единица этой валюты привязана к какой-то единице чего-то фундаментального, а вот чего — я не знаю. Используется для приобретения или аренды недвижимости крупных объектов — типа планет, оплаты межрукавного взаимодействия, осуществления крупных проектов, приобретения сложных и дорогостоящих игрушек, ну и так далее.

— Понятно?

— Если в первом приближении, то — да.

— А более детально, я и сам практически ничего не знаю. Ладно, я поехал в офис, если для чего-то понадоблюсь, — звони.

Глава 6. Начало поисков

Прошло несколько дней, весна в Тунисе постепенно брала свое. Север уехал в Маастрихт на ежегодную выставку TEFAF. Жизнь остальных, не участвующих в бизнесе Севера и Мигеля, то есть Хоакина, Мари и Анга крутилась во внутреннем дворике или в саду. Когда же становилось совсем знойно, они расползались по своим комнатам, спускаясь вниз на кухню или в гостиную только для того, чтобы налить себе минеральной воды, сока или скомбинировать себе какой-нибудь слабоалкогольный коктейль и посидеть в прохладе. Север не любил кондиционеров, на втором этаже их не было. Охлаждались только кабинет, гостиная, кухня и две небольшие гостевые комнаты на первом этаже.

— Анг, меня заинтересовало сообщение о моем сказочном богатстве, поймал Север Анга на следующий день после возвращения из Нидерландов, когда он столкнулся с ним в гостиной, вернувшись домой раньше обычного времени, — давай поищем Ватунга, может быть он что-то знает. И позови Мари. Хватит ей мучить Хоакина. А то ведь сбежит.

— Да нет, не сбежит. Ему нравится с ней заниматься, она его взялась учить биологии.

— Конечно нравится, я видел, как он ей в вырез пялится, ничего не поделаешь, он молодой, природа свое берет. Сходи за Мари.

Мари, которая тоже тяготилась бездельем, уже с начала апреля взялась учить Хоакина биологии и химии, и привлекла Анга преподавать ему математику, физику и географию. Английский язык и мировую литературу они поделили: язык достался Ангу, а литература — ей. Да, еще Мари стала рассказывать и показывать, какие чудеса можно делать с компьютером. Ангу это тоже было интересно.

Освободив юношу от занятий, а Мари от выполнения обязанностей учительницы, Анг почувствовал, что Север был прав в отношении Хоакина. Они спустились в гостиную, где их ждал Север. Он начал сразу о главном: — Мари, как ты уже знаешь, та женщина, на которой был женат Анг, была не совсем простая женщина. Оказалось, что она существенно старше его, они были знакомы и влюблены друг в друга еще здесь, на Земле. Так вот, прощаясь с ним перед отправлением в Метрополию, она передала ему послание, которое мы недавно смогли прочитать. Там много личного, но есть один вопрос, который касается меня и который меня волнует. Для того, чтобы получить ответ на этот вопрос нужен терминал галактической связи.

Его стоит поискать. Я даже не знаю, остались ли на Земле терминалы для такой связи. В свое время я даже видел такой терминал в Ватикане, но мне он был не нужен. Точнее я так думал. Поэтому я считаю, что стоит связаться с одним деятелем из моего дальнего прошлого, который принимал участие в том, что я остался здесь, и которого ты тоже знаешь, с Ватунгом. Ты ему передавал сумку с материалами в Метрополии.

— Нет, такого не помню.

— Да, тщательно тогда у тебя протерли память. Тем не менее, за то, что он совершил, на основании, в том числе и твоих показаний, его строго наказали. Его заставили жить, страдать и умирать столько раз, сколько людей и не совсем людей он лишил жизни, или способствовал лишению жизни. Причем страдания и смерти для него были самыми настоящими. А потом его выслали сюда, на Землю, где он был помощником у местного Куратора, у Симона. Этого Симона направили приглядывать за планетой, точнее за ее европейским сектором. Симон был вполне адекватным, я с ним общался. Правда, потом, уже после второй мировой войны, его ликвидировали, а точнее разобрали. Кураторы — это сущности, состоящие из сознания двух и более организмов.

Ну так вот, после этого Ватунг остался на этой планете без каких-либо связей и без права на возрождение. Вот как-то так. Хотя, уверен, что он неплохо устроился. Хотя я не знаю, где он, жив ли он, как его теперь зовут и чем занимается. В свое время он даже просил записать его память и сохранить ее у себя. Правда, потом он ее забрал. И вот уже примерно семьдесят лет ничего про него не знаю. Исходя из его прежних наклонностей, я считаю, что он скорее всего будет там, где много шума, много интриг, но нет прямого криминала. У меня есть его фото, правда старое, сейчас ему уже много лет. Сможешь помочь мне его найти.

— Попробую, — сказала Мари, — только мне нужно его фото и сведения о его возрасте, в момент съемки и сколько ему лет сейчас, точнее эквивалент, в человеческом возрасте, поскольку, как я поняла, он стареть будет по-другому.

— Фото — вот, а искать нужно в диапазоне 55–65 лет, я так думаю.

— Ладно, мальчики, я поищу, но это не так просто, дайте пару дней на поиски, хорошо?

— Хорошо, даже почти отлично, но отлично будет, если ты его найдешь.

— Все, не приставайте больше. До послезавтра. Я пойду, у меня урок.

— Хорошо, послезавтра так послезавтра, потом, когда закончишь урок, попроси Хоакина зайти к нам.

— А зачем тебе Хоакин? — спросил Анг.

— Давай поговорим с ним, узнаем, чего он хочет от жизни, вселенной и от нас.

— Давай поговорим, а то и у меня практически те же вопросы, мне не понятно, что делать дальше, как жить.

— Анг, давай будем решать вопросы по очереди, все вместе они не решаются. Сегодня мы начали новый проект, давай посмотрим, как он пойдет, хорошо. И еще поучаствуй в беседе с Хоакином, кстати, тебя он уважает, и знаешь, почему?

— Почему?

— Потому, что ты, как и он, оказался в сходной ситуации, ты воевал, ты выжил, ты стал успешным. Что еще нужно, в его понимании мира?

— Ну ладно, засмущал. Хорошо, поговорим с ним. Тебе просто воды или с лимоном?

Вскоре пришел Хоакин. Выглядел он слегка испуганным: — Звали? — Сказал он по-испански.

— Да, звали. Хоакин, у нас планируется в ближайшее время одна небольшая экспедиция. До ее начала я хотел бы знать, что ты выбираешь из предложенных тебе вариантов, или, может быть, у тебя есть свой вариант в отношении твоего будущего?

— Сеньоры, начал Хоакин несколько возвышенно, — было видно, что он готовил эту речь, — я благодарен вам, Господу Богу и своей судьбе за то, что случилось со мной, за возможность увидеть мир, за те возможности, которые вы передо мной раскрыли. Я понимаю, что такой, какой я есть, я вам не нужен, я понимаю, что я почти ничего не знаю, поэтому я хочу учиться. На Кубе, так на Кубе. Но мне бы хотелось выучившись на кого-то, вернуться к вам. Получив образование, я смогу быть вам полезен и смогу отплатить вам за это. Так что скажите, кто вам нужен, и я им стану, я буду стараться и стану хорошим специалистом. Только не лишайте меня такой возможности.

— Да, Хоакин, я и раньше знал, что ты неглупый парень, а теперь понимаю, что был не прав. Ты очень умен, не по годам. Теперь я буду думать. Хоакин, не хочешь послать своей матери и сестрам немного денег. Ты их заработал.

— Хочу, даже очень хочу. Но не надо, это может плохо закончиться. Очень плохо.

— Вероятно, ты прав. Подумай, что можно будет сделать для них не привлекая внимания. Я отвечу через день или два.

Хоакин подошел Ангу на следующий день, спросил, не слишком ли он был навязчив. Анг ответил, что нет, все нормально, и добавил, что Север ценит умных людей. И еще Анг добавил, что на его месте он бы попробовал стать юристом. Но не на Кубе, а, например, в США. Это сложно, даже очень, иногда скучно, но оно того стоит.

В тот же день у него был разговор и с Севером, он рассказал ему ту же идею, и Север, как ни странно, согласился с этим предложением. Только он предложил разделить образование: школа — на Кубе, колледж в Мексике или где-нибудь в латинской Америке, а в университет поступать можно и в США.

Мари позвала их на следующее утро, глаза у нее были красными, и она призналась, что эту ночь не спала. Зато нашла трех возможных кандидатов на роль Ватунга. Точнее нашла она гораздо больше, но выбрала трех. Она распечатала их фото и показала их. Это были инвестиционный банкир, крупный спортивный менеджер в системе NASCAR и один из режиссеров Евровидения. Север, даже не глядя на фото, заявил, что им может быть только режиссер. Банки — это слишком скучно, NASCAR — слишком опасно. Потом он глянул на фото, посмотрел на Мари и приобняв, поцеловал ее, — спасибо, милая, что бы я без тебя делал!

— Учился бы работать на компьютере, подбирать программы по старению и даркнет осваивать! Все, я пошла спать, Хоакину скажи, чтобы сегодня меня не тревожил. Да, вот адрес этого продюсера.

Север сел за ноутбук, набрал адрес почты Ватунга и написал сообщение:

Ватунг, привет. Нужно встретиться и поговорить. Ничего экстренного или опасного. Север.

Потом он поехал в свой офис, погрузился в работу и стал ждать.

Вечером у Севера состоялся разговор с Хоакином, который ждал его приезда, чтобы узнать о решении.

— Привет, Хоакин, ждешь решения?

— Да, конечно!

— Ну слушай. Ты обсуждал это с Ангом?

— Да, и что?

— Я — тоже обсуждал, и я с ним согласен. Так что, собирайся на Кубу. И еще, пойми, тебе придется забыть все, что с тобой было после посадки на катер. Оно никуда не денется, потом, если потребуется — вспомнишь. Попрощайся с Мари, я знаю, она тебе нравится, это нормально, она всем нравится, и мне нравится, и Ангу тоже. У тебя здесь до отъезда остается примерно неделя, может быть две.

Ватунг откликнулся на следующее утро:

— Привет Север, я сильно занят, но готов встретиться. Прилетайте в Амстердам, на концерт, посвященный будущему Евровидению «Eurovision In Concert — 2017», он состоится 8 апреля, в концертном зале Melcweg. Билетами я Вас обеспечу. После концерта можно будет выпить по кружке хорошего пива и поговорить. Дайте знать про ваше решение, билетов мало. Вот номер моего телефона, он будет работать до концерта, а потом — нет.

Север и Анг решили слетать на встречу с Ватунгом. Но примерно в эти же сроки, у Севера была запланирована встреча в Алжире, на которой он обещал присутствовать в качестве эксперта по старинным коврам и которую он пропустить не мог. Он решил прилететь в Амстердам 8 апреля прямо перед концертом и встретиться с Ангом прямо там. Поэтому Север направил Анга в посольство Нидерландов получать визу, подготовив ему нужные документы.

Вылетев из аэропорта столицы Туниса в полдень, 8 апреля, Анг уже ближе к вечеру оказался в Схипхоле, и закинув вещи в отель, пошел в Melcweg — «Млечный путь» по-голландски. Взяв билет на стойке администратора, он прогуливался по фойе концертного комплекса, где и встретил Севера.

Потом был концерт — крикливое шоу с известными и малоизвестными певцами и группами. Все они старались, пели и пытались завести зал, стремясь выдать что-то необычное. Особого впечатления ни на Севера, ни на Анга этот концерт не произвел. Сцена была украшена крупными красными шарами, а подсветка, часто красного цвета, помещала все действо в подобие улицы красных фонарей. Произвел впечатление Ватунг. Он появился после концерта в окружении свиты журналистов и помощников, помахал рукой Северу с Ангом и прошел в конференц-зал. Потом у Севера запищал телефон. Север достал его из кармана, там высветилось «Еще полчаса, подождите» и смайлик.

Полчаса, и еще полчаса и еще 15 минут прошли на удивление быстро. Потом к ним подошел прилизанный помощник Ватунга и позвал за собой. Ватунг встретил их в студии звукозаписи, в углу которой примостился крупный стол из светлого дерева, директорское кресло вишневого цвета и несколько посетительских кресел, из такого же материала, но поменьше и пониже. Сидеть в них было не слишком удобно. Ватунг распекал кого-то по телефону, потом он бросил трубку и выдохнул:

— Ну все. Рад вас видеть. Прошу прощения за задержку, надеюсь, что я смог ее компенсировать концертом, хотя этот концерт — обычная жвачка. Но ведь вы не ради этого концерта приехали?

— Ты неплохо выглядишь Ватунг, вижу, что такая деятельность тебе нравится, заматерел.

— Ох Север, деятельность как деятельность, редко, но появляются интересные исполнители, зато политики и интриг вокруг всего этого действа — выше крыши. Постоянно приходится держать марку — иначе сожрут. Так зачем вы приехали? Или пойдем прогуляемся, я покажу вам ночной Амстердам, пошли?

Они вышли из Млечного пути, и Ватунг начал рассказывать: — Мы сейчас на Лайнбаансграхт, недалеко от Лейдсеплейн, главной площади Амстердама с ночными клубами. Мы сейчас пройдем до квартала красных фонарей. Их в Амстердаме три, я вас веду в ближайший, кстати он самый большой, а то побывать в Амстердаме и не зайти в такое место — вас не поймут. Ватунг продолжал болтать без умолку, увлекая их все дальше и дальше. И только тогда, когда они дошли до этого квартала, действительно слабо освещенного красными фонарями, и вошли в него, он сбавил темп своей словесной интервенции и спросил у Севера:

— Ну так что тебе надо? Здесь не принято подслушивать и подсматривать, за этим здесь следят и достаточно внимательно.

— Ватунг, мне нужно найти терминал.

— И за этим ты прилетел ко мне, не верю! Терминалы есть везде. Да и можно оплачивать все онлайн, с телефона.

— Я имею в виду тот терминал, который был в подвалах Ватикана.

— Так ты о таком. Нет Север, я не знаю, есть ли он там сейчас, и даже, если он там есть, я туда не пойду. Когда случилась эта заваруха с нашими Кураторами, тебя кстати эта заваруха совсем не задела, а я серьезно думал, что меня ликвидируют, или перегонят в цифру. Но обошлось, по крайней мере для меня — про меня просто забыли, а ведь их разобрали. Так что я не собираюсь напоминать о себе. У меня есть вполне легальное занятие, достаточно интересное и доход неплохой.

— Ватунг, если это все так, то ты — это не ты. Ты скорее удавишься, чем будешь жить только в рамках легального дохода.

— Ну да, есть еще доход и немалый — тотализатор на участников этого конкурса. Сам я в нем не участвую, не участвую — ты понял! Зато имею определенный процент с маржи, которую мне платят организаторы этой букмекерской конторы. С учетом того, что это шоу смотрят более 200 миллионов человек, все очень неплохо. Да и нравится все это мне.

— Вот в это верю и узнаю старину Ватунга!

— Не оскорбляй меня, пожалуйста. Я действительно старый. И не могу восстановить свою молодость. Не идти же мне к новому Куратору или к нечисти, которой сейчас на Земле не много, а очень много. Что я им скажу — дайте мне новое тело, пожалуйста. И что они ответят? Да, конечно! И меня просто не станет. В твою ванну я тоже не полезу, она только для тебя и вот этого — он показал на Анга. Впрочем, вы — это почти одно и тоже. Так что жить мне осталось лет 10–15, не больше. Пока я занят делом — я об этом не думаю, а как только вспомню или кто-то мне об этом напомнит, становится жутко. Я уже много раз умирал, но это было наказание, я знал, что это не навсегда, а теперь — не знаю. Так зачем тебе терминал?

— Да вот, говорят, перевод пришел, вроде даже немаленький, а сколько именно — я не знаю.

— А ты попробуй через этого парня, как его, Ганса, он общался с тогдашним папой, может и с этим папой у него контакт наладится? Доберешься до Ватикана, зайдешь и посмотришь. Я не думаю, что его кто-то посмел тронуть. И вообще, даю тебе совет: когда разбогатеешь, закажи такси, это просто — подумай об этом, назови свой ID, и авансируй оплату. С тобой свяжутся и довезут куда хочешь, а хочешь ты в Метрополию, в 236 сектор. Это недешево. А когда будешь его заказывать, если я еще буду жив, захвати с собой меня. У меня другой сектор, но там я доберусь. Я отдам тебе все, что у меня есть здесь на Земле, ну почти все.

— Хорошо. Буду иметь в виду.

— Нет, ты обещай!

— Хорошо, обещаю.

— Ладно, приятно было поболтать. Вы возвращайтесь, а я пойду спать. У меня здесь гнездо. Так положено в моем статусе. Прощайте.

Ватунг ушел, а Север и Анг побрели в гостиницу. По небу ползли облачка, но было прохладно. На востоке небо стало постепенно алеть.

— Ты помнишь его? — спросил Север.

— Нет, совсем не помню.

Следующий день в Амстердаме неожиданно оказался теплым и солнечным. Они потратили его на поход в парк Кёкенхоф и в переполненные музеи. Потом еще три дня ушли на переговоры с голландскими антикварами и ювелирами — нужно было пополнить уменьшившиеся финансовые запасы. Еще они посетили барахолку Ватерлуплейн с ее 300 магазинчиками антиквариата. Север внимательно прошелся по ее торговым рядам и даже купил кое-что из мелочей.

Переговоры шли не слишком бойко. Цены Север снижать не хотел, приходилось добавлять к партиям официального антиквариата кое-что сверху, из неучтенного — для представителей покупателя, а иногда и для посредников. Все это сопровождалось долгими разговорами о жизни, о религии, о вечном, о падении спроса на нефть, золото и металлы и о предметах торга. Ангу в этом отводилась роль молчаливого телохранителя. Иногда его, в шутку, спрашивали о том, что во что нужно вкладываться, на что он всегда отвечал — покупать!

Иногда, когда переговоры проводились за закрытыми дверями, Ангу удавалось перекинуться нескольким словами с секретарями и охранниками. Но разговоры были короткими и неинтересными. Однажды, когда он ждал Севера за дверями затянувшихся переговоров, его коллега — азиатской внешности достал откуда-то теннисный мяч и начал жонглировать им, подбрасывая и ловя с закрытыми глазами. Он действовал достаточно искусно. Анг его похвалил, сказав ему: — Круто!

Тот улыбнулся и ответил: — Лови! и бросил мяч в лицо Анга.

Анг не сдвинулся с места, не отвел взгляда, но мяч поймал. Потом тоже сказал: — Лови! и бросил мяч в охранника. Тот не ожидал, мяч попал ему в его некрупный нос. Несильно, но достаточно чувствительно.

— Ну ты зверь, даешь! — сказал ему охранник, сморкаясь и вытирая нос. Где тебя такому учили?

— Жизнь учила, ответил Анг, — однажды мне пришлось обезвредить одного вооруженного пьяного идиота. У него был пистолет, а у меня — только камни.

— Ну и как?

— Как видишь!

— Респект!

И они продолжили молча охранять своих клиентов. Усевшись в кресла в приемной, азиат тер свой нос, который постепенно стал расплываться в ширину, и начал читать разложенные на столике газеты, задержавшись на статье, в которой описывался концерт, на котором они побывали с Севером три дня тому назад.

— Смотри, Анджелло, какая тусовка прошла мимо нас.

— Мне это не интересно, — ответил Анг. Все они одинаковые.

— Ты что, там был?

Анг промолчал и тоже взял газету. В ней было про победу Макрона на президентских выборах во Франции, о том, что на берег в Италии вынесло 200 килограммов кокаина и прочие малоинтересные истории. Он начал вспоминать свою историю времен второй мировой войны и то, что было до нее. Но вдруг двери открылись, и из нее вышли довольный Север и хозяин этого кабинета.

— Что у тебя с носом? — спросил он у своего охранника.

— Мячик поймал! — сказал тот, пытаясь улыбнуться.

— Вот бездельники, получают приличную оплату, а стоит выйти за дверь — начинают детскую возню, — заметил хозяин кабинета, пухлый высокий голландец. Значит, через неделю у вас.

— Да, приезжайте, будем встречать, все покажем.

Потом они вернулись в Тунис. В памяти Анга остались одинаковые остроконечные крыши, каналы с мостами, красные фонари в ночи и ковры разноцветных тюльпанов в парке Кёкенхоф.

После возвращения из Амстердама снова начались трудовые будни. Север постоянно был занят переговорами с поставщиками — поездки в Нидерланды оказалась достаточно удачными для его бизнеса, в частности, ему удалось договориться о выгодной продаже большого мебельного гарнитура 18 века, и он ждал экспертов. Эксперты, а точнее эксперт, которого ждал покупатель, все еще был занят.

Покупатель приехал со своим посредником, знакомым Ангу охранником посредника, и еще с двумя экспертами.

Один из экспертов погрузился в экспертизу парадного гарнитура конца 18 века, для чего ему в подземном хранилище установили микроскоп и предоставили место под химическую лабораторию. Он быстро просмотрел все предметы гарнитура, проинспектировал образцы тканей дерева, гвоздей, лент и остался доволен. Север предложил ему поучаствовать в экспертизе еще нескольких предметов, за отдельную плату, он согласился и тоже остался доволен. Впрочем, претензий у него не было — гарнитур, несмотря на свой возраст, был в отличном состоянии, работа хороших мастеров, дефекты, подлежащие реставрации, были незначительными.

Второй эксперт два дня рассматривал бумаги, описывающие происхождение предметов, сверялся, звонил в различные места, но в конце концов, согласился и переключился на вопросы таможенного оформления вывоза гарнитура.

Для покупателя и посредника было устроено посещение президентского дворца, старого президентского дворца и нескольких музеев. В Тунисе было, на что посмотреть. Суета накрыла всех с головой. Но потом документы были подписаны и все закончилось.

Мигель, взяв с собой Хоакина, уехал в круиз на парусной яхте по Лазурному берегу. Там планировалось передать Хоакина кубинским «товарищам». И еще он планировал поработать в Греции на выставке Art Athina и проинспектировать работу многочисленных лавок.

До этого был устроен прощальный вечер, все веселились, поздравляли Хоакина, желали ему удачи, Север сказал, что будет ждать его, после того, как он завершит школьное образование, потом Хоакин, если захочет, сможет подкорректировать свой выбор. Хоакин тоже радовался, но был тревожен. Было понятно, почему. Анг, отозвав его в сторону, сказал, что не стоит бояться. Что он, в свое время боялся гораздо больше, но все обошлось.

Утром, уже после зачистки памяти Хоакина, Анг привозил на яхту какие-то сумки и увидел его, но тот, посмотрев в его сторону, Анга не узнал.

В самом начале мая Север собрался в Нью Йорк на ежегодную выставку TEFAF. Нужно было проконтролировать дилеров, некоторые из которых продавали, в том числе и предметы, переданные им Севером. Когда Анг спросил Севера о целесообразности этой поездки, Север объяснил ему, что на TEFAF и в США, и в Голландии, можно продать и купить то, чем богата тысячелетняя история искусства: античная скульптура, ковры, роскошные голландские натюрморты, изысканная мебель и коллекционные предметы современного дизайна. Это среда, к созданию которой он тоже приложил немалые усилия, и это его круг общения.

Север позвал с собой Мари, но та отказалась. Ей не нравились старые побрякушки, как она выразилась, а еще более ей не нравилась напыщенная публика, присутствующая на подобных сборищах. А просто так гулять по Нью Йорку ей не хотелось, и развлечения в виде походов в торговые центры ее тоже не прельщали.

Север вернулся из своей поездки 10 мая, усталый, но очень довольный.

Глава 7. По старым местам

После возвращения Севера из Нью Йорка, и передачи ему дел, для Анга работы на ближайшие дни не было. Поэтому, поскучав неделю, он и Мари решили проехаться по окрестностям — Ангу хотелось посмотреть места, в которых прошло его детство. Север не возражал, единственное, что он попросил Мари быть поосторожнее: — хотя уже прошло почти два года с последней вылазки террористов, лучше не забывать об этом.

— Хорошо, Север, мы будем очень осторожны, проедемся вдоль Меджерды, до Джендоубы, а потом назад, по дороге еще посмотрим плотину у Тестура.

— Можно еще в Утику заехать, — добавил Анг.

— Зачем, я там был и неоднократно. Уже в эпоху римлян там невозможно было отыскать знакомые пейзажи. Разве что на мысу, но и там все поменялось. Нет тех лесов, все побережье застроено курортными поселками, и с юга, и с севера, французы постарались. Но что я буду вас переубеждать, сами посмотрите и убедитесь.

— Ты поведешь? — спросила Мари.

— Давай ты до Туниса, потом поменяемся. Я не очень представляю, как крутить по этому городу. Анг уселся справа в Ауди А3, а Мари села за руль.

— Пристегнись, полетим как птичка, — я эту машину так называю. Эта птичка — смотри Ауди S3, полный фарш, — она постучала пальцем по передней панели машины. Мне ее Север подарил. Уже почти три года ее вожу, и она вся целая, ну почти, я передний бампер помяла, мне его выпрямили.

И они поехали. Быстро вырулив на автомагистраль, помчались мимо сонных городишек, немного поторчали в пробке на подъезде к Тунису. Там Мари спросила Анга, — мы как поедем, дальше идут две дороги — третье шоссе и пятое. Третье — скоростное и платное, пятое — попроще и бесплатное.

— Давай по пятому. Ты так летишь, я почти ничего не успеваю разглядеть.

— Так ты будешь садиться за руль? — переспросила Мари.

— Нет, давай лучше ты, мне посмотреть хочется.

— Ну смотри… Скажешь где притормозить.

Анг смотрел. Дорога шла вдоль полей, оливковых рощ, садов, мелькали небольшие поселки, торговые центры, вдоль дороги встречались развалы, на которых продавалось то, что успели вырастить местные крестьяне, и различный ширпотреб китайского производства. Все, как и везде. Ничего ему не напоминало о прежней жизни во время его молодости.

На подъезде к городу Меджез аль-Баб, Анг сказал Мари, — где-то здесь были бои с немцами и итальянцами, и довольно тяжелые.

— Тут есть воинское кладбище, если хочешь, заедем.

— Нет, не нужно, это была не совсем моя война. Правда, я уничтожил один танк, но не здесь, а восточнее, в районе мыса Бон. Но это была самозащита.

— И как ты его уничтожил?

— Камнями.

— Ну ты даешь.

И снова Анг смотрел по сторонам, пытаясь вспомнить что-то из прошлого, но ничего не шло на ум. Это была уже другая страна, другой народ, другие правила, другие обычаи.

— Ты не хочешь остановиться, размять ноги и выпить кофе? Уже больше двух часов едем, да и в туалет хочется, а ты все смотришь в окно и молчишь, — сказала Мари, — вон тут кафешка есть, Сирена называется.

— Хорошо, ты права, я что-то задумался, извини, — сказал он, вылезая из машины на парковке возле кафе и потягиваясь. Хорошая машина, но сиденья слишком спортивные — задница затекает.

— Молодой ты еще на задницу жаловаться, или, похоже, тебе только тушку омолодили, а голову где-то да, а где-то — нет. Подержи сумку, я в туалет, закажи мне…, впрочем, я лучше сама закажу, я быстро.

Анг прошел в зал, сел за столик и стал смотреть по сторонам. Не успел он как следует оглядеться, как подошла Мари.

— Вставай, пошли отсюда!

— Ты чего?

— Пошли, пошли, — быстро прошептала Мари, перехватывая у него сумку.

Выйдя из придорожного кафе и усевшись в машину, Мари рассказала, — представляешь, только я стала усаживаться, а там это было не просто, еще место выбрать надо — туалет грязный, но здесь везде туалеты грязные, как я обратила внимание, что через дырку в стене на меня кто-то смотрит. Брр… Поехали дальше.

Следующий раз они остановились у заведения со скромным названием Терраса. Там все было немного пристойнее, правда в зале кресла были пониже и не такие удобные, зато это компенсировалось видом из окна на старые оливковые деревья.

— Анг, расскажи лучше, как ты камнями танк обезвредил или уничтожил, я что-то не пойму — прихлебывая эспрессо, спросила Мари. Камни то большие были?

— Нет, обычные, размером с твою чашку. Я после того, как мне стерли память о полете в Метрополию, и перелета, оказался на горной лесной дороге, абсолютно голый и дезориентированный. И тут на меня едет танк. На нем, на башне сидят двое. Пьяные, орут что-то, третий, выглядывая из люка, этим танком управляет. Естественно, что я испугался и побежал, танк за мной, потом командир танка, который сверху сидел, начал в меня стрелять из пистолета. Я испугался еще больше, подобрал с земли два камня и кинул их. Один камень попал лейтенанту в глаз, тот упал и заодно сбросил вниз еще одного, сидевшего с ним в обнимку. А второй камень попал в голову механику-водителю, тот пригнулся, но потерял управление, в результате танк слетел с дороги, перевернулся и загорелся. Механик-водитель вылез из люка, упал и сломал себе ногу, а радист сгорел в танке. В танке взорвался боекомплект, взрывом меня отбросило, и я потерял сознание.

Потом меня в вот таком голом виде подобрали американцы, которые все это видели, потом одели в форму, стали лечить, а точнее обучать, потом отправили в Штаты, потом я выучился на авиационного техника, ну и так далее. Вот как-то так.

— Так ты хорошо умеешь кидаться камнями?

— Получается, что да. Умею.

— Ну ты даешь. Герой!

— Нет, я так не думаю. Я действительно неплохо кидаюсь камнями, я видел, как этот камень попал в глаз итальянскому лейтенанту. Этот камень потом не могли вытащить. Ногой пинали и снова пытались достать, и не могли. То есть попасть я мог, не спорю, бывает. Но не с такой силой. Почему так случилось — я не знаю. У меня ощущение, что кто-то подкорректировал полет этого камня — направил его и придал ему дополнительную скорость. Вот как-то так.

И еще, таких случаев в моей жизни было несколько. Например, за несколько минут до того, как я оказался в компании Севера, я внезапно побежал к нему, не зная зачем и почему. Потом я понял, что я бежал за овцой, которую зачем-то утащил Север. Но это только потом. А притащив овцу, Север снял охрану с периметра своей тарелки. В результате я оказался внутри, потом было много чего, не поддающегося объяснению, и это полностью изменило мою жизнь. Потом, был случай, когда я был послан Севером к ним в лагерь, я бежал, не зная, что на охране границы стоит киборг, назначенный отстреливать любое крупное существо, пересекающее границу. И он в меня попал, но на пути пули оказался экспедиционный нож, и я выжил. А потом я поменялся с ним ножами, — в моем кремневом ноже оказались важные сведения, я не знаю точно какие именно, но очень важные.

В моей истории таких случаев столько, что я перестал искать их причину, но иногда я чувствую, что что-то важное скоро случится, вот как тогда, когда я побежал за овцой. И почему-то я ощущаю нечто похожее сейчас.

Потом они поехали по одиннадцатому шоссе, потом повернули на шестое. Дальше дорога, огибая водохранилище, шла параллельно с третьим.

— Обратно поедем по платной дороге! — категорично заявила Мари, так что смотри, пока показывают.

— Я смотрю, смотрю и вижу.

— И что же ты видишь?

— Вижу умную, уверенную в себе и очень красивую девушку, с которой так приятно ехать в машине, поскольку она ее мастерски водит.

— Вот здесь ты прав! — сказала Мари улыбнувшись, — все так и есть.

Они доехали до Джендубы, несколько раз повернули направо и не пересекая ручейка, текущего с недалеких холмов, остановились недалеко от берега Меджедры. Там, насколько можно было разглядеть из-за деревьев, ограждающих границу какого-то имения, стояло несколько прилепившихся друг к другу домиков и хозпостроек, виднелись старые оливковые посадки, а ниже, за узкой полоской леса, текла Меджедра.

— Неплохое место для поселения, сказала Мари, здесь, похоже всегда жили, и сейчас здесь люди живут. Хотя ручей мог несколько раз поменять свое русло.

— Согласен, но наше поселение было примерно здесь, а вот здесь была огромная мусорная куча, а там было кладбище — Анг показал на противоположный берег ручья. Правда, рельеф изменился. Все стало более ровным, пологим. А может быть, я ошибся и мое поселение было не здесь?

— Не знаю, это ведь ты — абориген.

— Ну, куда пойдем, или поедем?

— Подожди немного, — сказал Анг, я еще похожу, посмотрю, — сказал Анг, подходя к грубой каменной кладке ограды, за которой был ряд кипарисов, — а потом сходим вверх по ручью, или съездим.

Мари замолчала, чувствуя, что сейчас Анга лучше не торопить. Она села в машину, развернула ее и стала ждать, включив диск, который Анг привез из Голландии. Запись была того концерта, на котором побывали Север и Анг — смесь разных солистов и групп. Запись была сделана из зала, непрофессионально, но позволяла получить общее впечатление. Исполнители быстро сменяли друг друга. Мари обратила внимание на выступление трех упитанных девиц из Нидерландов, потом на энергичного паренька из Кипра, потом на жизнерадостную девицу из Франции. А потом она заснула.

Когда она проснулась со слегка отупевшей головой, картинка на экране сменилась — там пел парень из Словении, голос у него был сильным, но неприятным. Мари оглянулась, не увидела Анга поблизости, встревожилась, вышла из машины, закрыла дверь, нажав кнопку на брелоке, и пошла искать Анга. Она нашла его вблизи реки. Он лежал на спине, его руки были сложены на груди, глаза закрыты. Мари пощупала ему шею, артерии пульсировали, но на ее пальцах остался гель. Вся голова Анга была в этом, как она убедилась потом, быстро испаряющемся геле.

Мари похлопала Анга по щекам, он не просыпался. Она похлопала его посильнее, потом немного подождав, еще раз, эффект был тот же. И тут она испугалась. Приложила ухо к его груди, прослушала Ангу сердце и легкие — сердце билось ровно и дыхание было спокойным; перевернула его на бок, нашла в заднем кармане телефон и набрала номер Севера. На телефоне высветилось «вне зоны доступа», хотя это было противоестественно — в этом месте сеть должна была быть. Мари переложила телефон себе за пояс джинсов и, взвалив Анга на себя, пошатываясь, медленно понесла его к машине. Через несколько шагов она почувствовала, что Анг начинает проявлять какие-то признаки движения. Она опустила его на землю и посмотрела ему в лицо.

Анг тоже испуганно посмотрел на нее, — ты чего?

— Это ты чего, — сказала Мари, ты меня напугал, скотина, скотина! Мари начала бить Анга руками по груди, Анг обнял ее и прижал к себе. Мари постепенно успокоилась и стала плакать.

— Ты там вон валялся у реки, совсем без сознания. И ни на что не реагировал. Теперь идти можешь?

— Я — да, сейчас попробую. Анг приподнялся с земли и, слегка покачиваясь, пошел к машине. По мере того, как он к ней подходил, его шаг становился увереннее. Подойдя к машине, он похлопал себя по карманам и крикнул: — Мари, мой телефон и бумажник у тебя?

— Телефон да, а бумажник — нет!

— Сходи, посмотри его там, где ты меня нашла. Мне туда как-то не хочется.

Мари подошла к месту, где лежал Анг, пошарила по истоптанной траве, нашла бумажник и пошла к машине.

И они поехали. Анг заметил, что там, где на месте засохших лужиц оставалась влажная почва, поверх следов от их Ауди отпечатались следы покрышек с крупным протектором — внедорожника или легкого грузовика.

— Так что это было? — Мари спросила, выворачивая с проселочной дороги на шоссе, — и куда мы теперь едем?

— Поедем туда же, куда планировали. Я думаю, что они хотели считать мою память, и скорее всего это у них получилось, так что нет смысла суетиться теперь.

— Как знаешь! Но ты меня напугал. Больше так не делай.

— Мари, это не я, а меня. Кстати, ты что в это время делала?

— Я стала смотреть видео с диска, который ты притащил из Амстердама, запись хренового качества, и заснула. А потом проснулась и пошла тебя искать.

— А ты не помнишь, в какой момент ты заснула и когда проснулась?

— Заснула, скорее всего на француженке, а проснулась на парне то ли из Словении, то ли из Словакии, я не помню, голосина у него сильный.

— Если это так, то прошло не меньше часа времени, пока ты спала. За это время можно не только записать память, но и вложить в голову новую личность и новые знания. Так что присматривай за мной. Кстати, посмотри, у меня рога не выросли?

— Нет, не выросли, не с чего им вырастать. У тебя вся голова была в противном жидком геле, а сейчас он куда-то делся.

— Думаю, что испарился.

— Гели бесследно не испаряются.

— Этот гель, похоже, что испаряется.

Потом они остановились, не доезжая моста через ручей, вблизи ущелья, где произошло нападение на тарелку. Там Анг вышел из машины и сходил посмотреть на места, где все начиналось. Ущелье мало изменилось, какие-то скалы упали, какие-то камни исчезли, но по дну по-прежнему бежал ручей, пробивая себе дорогу среди строительного и прочего мусора.

Анг вернулся к машине в удрученном состоянии и молча сел на свое сиденье.

— Ну как, ты в порядке? Мы едем?

— Да, едем.

— И куда?

— Как планировали, но смотреть на археологические находки и римские развалины я, что-то не хочу. Сам себя ощущаю такой развалиной. И вообще это была дурная идея. Не нужно было возвращаться. Здесь теперь все другое.

— Это ты говоришь или это говорит со мной результат промывки твоих мозгов? Это как понимать? Уговорил девушку поехать в интересное место, заинтересовал ее, потом плюхнулся без сознания, еле тебя откачала, потом сбегал в кусты и все? Программа выполнена? Что я тебе водитель такси? Нет уж Анг! Так не пойдет! Ты можешь сидеть в машине, а я хочу посмотреть эти музеи и развалины. И еще я хочу есть, так что давай, очнись и действуй!

Анг выслушал эту отповедь и улыбнулся: — Мари, вот за что я тебя люблю, так это за твой жизнерадостный характер. Прости, не знаю, что со мной было, но я был не прав. Поехали поедим и двинем дальше. Если хочешь, я поведу.

— А потом у тебя снова случится припадок, ты отключишься на скорости 120 километров в час и покалечишь мою птичку? Нет, за руль ты не сядешь, все остальное — пожалуйста.

— Так уж и все?

— Ну это от тебя зависит. Поехали, поищи, где здесь поблизости ресторан, хочу жареного барашка, с кус-кусом и свежей зеленью.

Поздно вечером, после возвращения из поездки, Анг и Мари рассказали о своих приключениях Северу.

— И еще, там, где на Анга напали, телефонная связь не работала, и я тоже заснула, правда потом проснулась и спасла его. Кстати, он тяжелый, думала, что не смогу подняться. Но смогла и пронесла его к машине, шагов 25–30, пока он в себя не пришел.

— И что мы теперь делать будем? — спросил Анг, — если им удалось узнать все, что было у меня в мыслях.

— Жить и действовать, — ответил Север, что еще остается, и более активно, чем мы это делали раньше. Так что, на следующей неделе у меня запланированы переговоры, а на пятницу, Мари, собирайся, мы снова полетим в Коста Рику. Сообрази какой-нибудь короткий круиз. А ты — Анг, останешься на хозяйстве, пока Мигель не вернулся. Завтра с утра начну тебе передавать дела по бизнесу. Мы быстро вернемся, но офис не должен пустовать.

Ночью Мари пришла к Ангу. Рассказала ему, что так перепугалась, когда нашла его без сознания, что он обязательно должен оставаться живым, поскольку Север не просто, на словах передал ему свой ID, а записал это его в мозг и без Анга Север не сможет вернуться в Метрополию и не сможет воспользоваться своим сказочным богатством.

— Так ты пришла меня подбодрить или утешить? — спросил ее Анг.

— Глупый, ты мне давно уже нравишься, а я боюсь тебя и его потерять, вот и решила, если не сейчас, то когда же.

— А что скажет Север?

— Да ничего не скажет, только порадуется за меня. Он не ревнив, да и Мигель тоже.

Очередная передача дел в офисе оказалась довольно простой процедурой — несмотря на свою типа молодость, Анг был хорошо знаком с тем, как устроена офисная жизнь. Она мало различается во всем мире.

Глава 8. Отголоски второй мировой

Итак, Анг остался «на хозяйстве», а Север и Мари улетели в Коста Рику. До Мадрида добрались быстро, а от Мадрида до Сан Хосе лететь было 11 часов. Спать в разгар дня не хотелось, после взлета и пары бокалов вина, Север стал рассказывать Мари, чем он руководствовался, подбирая коллекции мебели и отправляя их на хранение.

— Здесь главное — это уловить стиль эпохи и законсервировать его. Вот помнишь, мы возили наших гостей на дачу Хабиба Бургибы, ты видела какая там мебель? Скажешь, что такую мебель можно встретить на свалках по всему миру. Это так и не так. Там есть стиль, там выдержана цветовая гамма, и при всей своей простоте, она красива. Сейчас такую мебель не продать, а вот лет через 50–60, если все не сгорит, она будет стоить очень дорого. У меня один склад забит такой мебелью. Ждет. Может быть, и дождется.

— Север, а вот тот гарнитур, который мы только что продали, он откуда?

— Из Италии, он настоящий.

— Да я в этом не сомневаюсь, вопрос в том, как он сюда попал, в смысле к тебе попал.

— Я его купил в Италии, в Риме, и вывез к себе, не без проблем, по частям. Одно кресло потом долго искал и еле нашел, перекупив у американского полковника по цене всего остального гарнитура.

— И долго ты там был?

— Несколько месяцев, почти год. Было это в конце второй мировой войны. В это время, ранней весной, я жил в Риме, в уцелевшей части отеля Милани. В конце войны можно было многое приобрести по дешевке, и я пытался не упустить момент, скупал украшения, антиквариат и оружие, что получше. Формально я работал на антикварный магазин, владельцем которого был Мигель. Он же занимался доставкой продовольствия и вывозил скупленные вещи в Тунис. Бизнес кипел — обнищавшие и голодные жители Рима охотно отдавали старье, как они думали, в обмен на продовольствие, бензин, шины и другие необходимые им товары. Но поскольку в Риме был не я один такой, приходилось выезжать в окрестности, закупая продовольствие, а также, что и было основной целью таких выездов, предметы старины, разграбленные в ходе военных действий.

У меня тогда была отличная помощница — Клаудия. У нее был явный талант убеждения и хватка, которой позавидовали бы многие современные банкиры, но, при этом, она никогда не отбирала у людей последнее. Иногда, поторговавшись пару часов, могла отказаться от покупки роскошных серег и просто подарить какой-нибудь непутевой мамаше с выводком детишек полмешка муки или бутылку оливкового масла. Это давало свои плоды — ей приносили просто уникальные вещи. Жаль, что ее убили. Любила она меня.

Убили ее случайно. Свои же бандиты. Итальянцы. Она ехала на грузовичке. Ее хотели ограбить, какой-то придурок направил на нее пистолет, а она стала на него орать, он и выстрелил. Одно ранение. В голову. Наповал. Жалко. Хорошая была девушка.

Конец ознакомительного фрагмента.