Пролог
Меч размазался в матовую дугу, с сочным хрустом перерубил шею и пронесся дальше, увлекая за собой шлейф карминовых брызг.
Голова весело взлетела в воздух и, несколько раз кувыркнувшись, смачно шлепнулась в лужу жидкого навоза. Удивленные глаза уставились на грязно-серые клочки облаков, лениво проплывающие в небе. Тучное тело в окровавленном армейском мундире ничком упало на залитую кровью землю. Разбитые губы шевельнулись, словно что-то хотели сказать, и застыли в уродливом оскале.
— Красиво… — Молоденький румяный лейтенант в форме японской императорской армии несколько раз хлопнул в ладоши, затянутые в лайковые перчатки. — Это какой по счету за сегодня?
— Десятый, господин лейтенант. — Плотный, наголо бритый крепыш со знаками различия сержанта на кителе вежливо поклонился офицеру. На его круглом лице застыла улыбка, а узкие глаза лучились самодовольством.
— И ни одной осечки. — Лейтенант уважительно покивал. — Как насчет еще одной пятерки? Если и этих с первого удара, я представлю вас к медали, сержант Кобаяси.
— С удовольствием, господин лейтенант. — Кобаяси еще раз поклонился. — Но пять — это слишком легко, пусть будет еще десять.
Несколько солдат, стоявших рядом, одобрительно загудели, но тут же замолчали, когда взгляд офицера упал на них.
— Привести остальных, — небрежно бросил лейтенант.
— Извините, господин лейтенант. — Один из солдат вытянулся в струнку. — Но приговоренных осталось всего трое.
— Не имеет никакого значения, — брезгливо скривился офицер. — Все равно это человеческие отбросы. Доберите количество среди жителей этой помойки. Но не тащите всех сразу, начните со смертников.
— Как прикажете. — Солдаты гурьбой сорвались с места.
Через несколько минут привели еще трех человек. Пожилого мужчину в разорванном мундире полицейского урядника, со слипшейся окровавленной седой бородой и вытекшим глазом. Громадного сутулого детину в крестьянской поддевке и лаптях с распустившимися онучами. И молодого худого босого парня в полосатой робе каторжанина. Подталкивая штыками винтовок, приговоренных построили в ряд.
Урядник, мазнув взглядом по обезглавленным трупам, уставился уцелевшим глазом в небо и беззвучно, одними губами зашептал молитву. Крестьянин грязно выругался и сплюнул в сторону японских солдат. А третий вдруг охнул и лицом вниз повалился на землю.
Лейтенант презрительно хмыкнул и приказал солдатам поднять упавшего, но тот неожиданно встал на колени сам и с диким изумлением уставился на японцев.
— Что такое? — с издевкой поинтересовался у него офицер на хорошем русском языке. — Ты все забыл? Тогда я тебе любезно напомню. Я Такаси Таэда, лейтенант славной армии великого японского императора Муцухито, а это, — он показал стеком на крепыша с мечом, — сержант Акира Кобаяси. Кто ты — увы, не знаю, но это и не важно. Мы находимся на исконно японской земле Карафуто, которую вы называли почему-то… — Японец презрительно проговорил с нарочитым акцентом: — Сахалином. Через пару минут тебе отрубят голову. Пожалуй, на этом все.
— Я понял… — после недолгой паузы прохрипел парень, неловко выговаривая слова, словно русский язык был для него чужой. — Благодарю вас, ваша милость… то есть господин лейтенант. Раз мне суждено умереть, не откажите в последнем желании. Ответьте всего на один вопрос.
— Почему нет? — Офицер ухмыльнулся. — Что ты хотел узнать?
— Зачем вам мечи? — Парень с усмешкой посмотрел на лейтенанта.
— Ты дурак, — с превосходством ответил японец. — Меч — душа самурая.
— Значит, вы умеете ими пользоваться? — еще более насмешливо спросил парень.
— Сейчас тебе покажут, как мы умеем пользоваться мечами, — зло буркнул Таэда и приказал солдатам: — Этого первого.
— Невелико искусство — отрубить голову связанному человеку, — состроил глумливую гримасу каторжанин. — Гораздо труднее это сделать, когда у него в руках тоже меч. Впрочем, я всегда был очень скверного мнения о самураях и вашем кендзюцу.
— Подождите. — Лейтенант жестом остановил солдат. — Ты хочешь сказать, что умеешь владеть мечом лучше нас, японцев?
— Я побью вашего сержанта даже палкой, — расхохотался каторжанин. — Только вот вряд ли вы осмелитесь мне ее дать. Рубите уже…
— Кобаяси, — лейтенант перешел на японский, — эта собака говорит, что побьет тебя даже палкой. Что думаешь?
— Так распорядитесь дать ему палку, господин лейтенант, — невозмутимо ответил сержант. — А лучше — меч.
— Это будет интересно, — сам себе сказал Таэда. — И поучительно. Рядовой Сато, позовите сюда господина полковника Харуми и господина генерала Харагучи. Скажите, что я приглашаю их на очень забавное зрелище. Ах да… принесите сюда саблю, — он показал на урядника, — этого старика. Она у меня в кабинете. Русская свинья недостойна брать в руки японский меч.
Через несколько минут на заднем дворе собралась целая толпа японцев во главе с сухопарым генерал-майором.
Лейтенант выступил в роли распорядителя.
— Господин генерал… — Он поклонился Харагучи. — Разрешите продемонстрировать вам неоспоримое превосходство японского духа и японского оружия. Русский пес утверждает, что может победить сержанта Кобаяси даже палкой. Но мы, японцы, — благородная нация, и я решил предоставить ему русскую саблю для уравнивания шансов.
Генерал с любопытством посмотрел на парня в каторжанской робе и кивнул. Русскому развязали руки, затем бросили ему под ноги шашку в потертых ножнах и с оборванным темляком. Остальных смертников ударами прикладов оттеснили в сторону.
— Храни тебя Господь, сынок, — успел шепнуть урядник. — Напои кровушкой мою милушку. На Кавказе кована, дед с войны привез. Вострил ее давеча, не подведет…
— Уж напою, отец. — Парень поднял оружие, бережно снял с него ножны, ласково провел ладонью по клинку и повторил: — Уж напою…
Солдаты выстроились перед генералом и офицерами, вскинули винтовки и встали на колено, чтобы не закрывать собой предстоящее зрелище. Трупы растащили в стороны, освободив импровизированную арену.
Сержант вышел в центр и ровным голосом сказал:
— Я посвящаю этот поединок его императорскому величеству Муцухито. Во славу Ямато! — После чего поклонился генералу и повернулся к русскому. — Я уважаю смелых людей, поэтому убью тебя быстро и безболезненно.
— Не понимаю, что ты там бормочешь, косая обезьяна, — буркнул парень, показал клинком на смертников и крикнул лейтенанту: — Если я убью вашего человека с одного удара, вы отпустите этих людей?
Лейтенант перевел генералу, почтительно выслушал ответ, после чего поинтересовался у русского:
— Его превосходительство генерал спрашивает, почему ты просишь не за себя, а за других?
Парень странно усмехнулся.
— Мне плевать, что со мной будет. Отчего-то кажется, что окончательно сдохнуть все равно не получится.
— Еще как получится, — усмехнулся японец и, переговорив с начальством, сообщил русскому: — Так и быть, мы отпустим их, но ты умрешь. Подумай хорошенько, стоит ли напрасно жертвовать собой?
— Я уже подумал. — Парень кистевым движением крутнул клинок в руке, удовлетворенно кивнул и встал напротив японца.
Едва прозвучал сигнал, как сержант с кошачьей грацией быстро скользнул вперед. Воздух разорвал резкий гортанный выкрик. А уже через мгновение все японцы взорвались возбужденными недоуменными восклицаниями.
Кобаяси упал на колени, катана с жалобным звяканьем выпала из рук, следом с шеи соскользнула голова и повисла у груди на лоскуте кожи. Из обрубка с торчащим сахарно-белым позвонком фонтаном выплеснулась черная кровь.
И только после этого на землю грузно повалилось само тело.
— Экая мне неловкая тушка досталась. — Парень тронул свое плечо и с усмешкой посмотрел на окровавленную ладонь. — Ну да ладно. Бастардом, наемником, бароном, графом и королем я уже был. Каторжником, получается, тоже успел. И куда меня дальше забросит?..
После чего развернулся к японцам, держа шашку слегка на отлете.
— Стоять! — выкрикнул лейтенант. — Еще шаг — и ты умрешь! Брось саблю!
Солдаты вскинули винтовки.
— Да пошел ты… — с усмешкой прошептал парень.
Но неожиданно покачнулся, застонал, обхватив голову руками, а потом ничком повалился на землю.
Несколько секунд все молчали, затем лейтенант отдал команду одному из солдат:
— Рядовой Таяси, проверь, что с ним.
Тот немедля подбежал к телу парня, присел рядом, взял каторжанина за запястье и через некоторое время растерянно развел руками.
— Извините, господин лейтенант, но он мертв. Совсем мертв. Не дышит, и сердце не бьется.
— Ты не ошибаешься? А ну ткни его штыком.
Солдат тут же выполнил приказ, но парень даже не шевельнулся.
— Наверное, сама Аматерасу покарала его за дерзость! — напыщенно доложил лейтенант генералу.
Офицеры сдержанно закивали и загалдели. Генерал что-то недовольно буркнул лейтенанту и ушел.
Тот зло скривился и крикнул солдатам, показывая на пленных русских:
— Заканчивайте с этими!
Но полковник из свиты генерала вдруг резко развернулся и повелительно бросил:
— Вы ничего не перепутали, лейтенант Таэда? Вы собрались нарушить обещание господина генерала? Живо отпустить русских. Пусть заберут тело этого храброго воина и похоронят его по своему обычаю вместе с его оружием. Исполнять…
Таэда исполнительно козырнул, а потом крикнул русским:
— Забирайте эту падаль и проваливайте. Живо!
Прозвучала команда на японском языке, солдаты притащили носилки, погрузили на них обезглавленного сержанта и ушли. Следом за ними убрался лейтенант.
Русские так и остались стоять, на их лицах читалась полная обескураженность. Первым очнулся верзила в поддевке. Он подошел к парню, легко, словно пушинку, взял его на руки и прогудел уряднику:
— Пошли, вашбродь, чего стоять-то, ежели отпущают…
Старик вздрогнул, украдкой оглянулся, подобрал шашку с ножнами и, сильно прихрамывая, поспешил за товарищем.
