Идите и убивайте!

Александр Афанасьев, 2023

Перед самым объявлением Грузией независимости – в Москву срываются двое местных комсомольских деятелей, один грузинский грек и один еврей. С собой они забирают кассу. В Москве они встречают третьего молодого комсомольца из Харькова и организуют банк.2022 год. Полковник полиции которому обещали генерала – едет в Грецию чтобы добиться экстрадиции одного из тех молодых комсомольцев, Холодовского. В России он обвиняется в том что с помощью схемы через Румынию – он вывел несколько десятков миллиардов долларов и разорил банк, один из крупнейших в стране. Но прибыв на место, он обнаруживает, что проблема не в нем. А в его товарище Иваниди, ныне самом богатом человеке Греции, который финансирует неонацистов и собирается развязать войну на Балканах, чтобы во главе правых радикалов прийти к власти в стране.

аОн — Господь небес, земли и того, что между ними, Господь восходов.

Мы украсили ближайшее небо красотой звезд

и оберегаем его от всякого мятежного дьявола.

Они не могут прислушаться к высшему сонму, и их забрасывают со всех сторон,

чтобы изгнать оттуда. Им уготованы вечные мучения.

Но если кто из дьяволов выхватит слово, то за ним последует яркий пылающий огонь.

Коран, Ас-Сафат (Сомкнувшие строй)

Идите и убивайте… это книга не про Грецию, Сербию и Россию… точнее не только и не столько про Грецию, Сербию и Россию — сколько про нас. Она про то, как рухнула великая страна, в которой было общество и был смысл жизни, были какие-то цели… а потом вдруг раз — и не стало, ни смысла, ни целей, ни денег. Она про целое поколение, выброшенное на помойку и вынужденное выживать в самых жестоких условиях. Она про людей, которые не прошли испытание деньгами. Точнее, про людей, которые заработали столько, что не потратить за три жизни, а потом задумались о смысле жизни, о том, зачем они живут и что оставят в наследство — нет, не детям, а всему человечеству, их народу, людям, в общем. И на пути этих размышлений — часто пришедших к страшному…

Это книга про нарочитую бессмысленность нашего бытия и о том, как смысл этот ищут и находят. Сон разума, отсутствие многих обязательных человеческих чувств, атрофировавшихся в девяностые, таких как жалость и сострадание — приводят к кошмарам наяву.

Это книга еще и о том, как хрупок стал наш мир. О том, что теперь один человек, просто один человек, не занимающий никаких должностей — вполне способен расковырять столетней давности раны и в одиночку вызвать войну. И о том, насколько далеки от народа политики новосозданной «Единой Европы», которые тусуются в Брюсселе, когда дома уже ощутимо пахнет гарью…

Читайте, в общем…

Идите и убивайте

13 мая 202… года. Афины, Греция

Белый город…

Это Афины. На свете нет никакого другого города, который бы мог с таким правом претендовать на это наименование. Сербский Белград не белый, он разный. А Афины — белые полностью, весь город построен как один дом…

Лучше всего наслаждаться зрелищем Афин с холма Филопаппу (Холм муз). У Афин вообще очень характерный рельеф — равнина с несколькими очень крутыми холмами, с которых хорошо видно город. Поднимаешься на один из таких — и тебе предстает это половодье одинаковых белых домов под красными и серыми крышами. На свете нет другого такого города…

Но в этот раз я летел в Афины по делу…

Аэропорт Афин расположен достаточно далеко от города, туда нужно ехать на машине. Но меня встречали — едва только я показался в коридоре, как увидел делегацию местного МВД, а они увидели меня. Из всех я знал только Димитриса — учились вместе на курсах. А он знал меня.

— Игор, друг…

Греки обычно не произносят мягкий знак. Но я не обижаюсь.

Позвольте, так сказать, представиться — Волков, Игорь Валерьевич. Под полтинник, не женат, не судим. Карьера, в общем обычная — первая Чечня салагой во внутренних войсках, вторая — уже прикомандированным опером, потом замначем, потом прикомандированным к министерству внутренних дел. Что-то вроде военного советника, но по-милицейски. В тридцать пять уже подполковник, с орденом Мужества, с ведомственными наградами, в сорок пять полковник…

Ничего не заметили? Правильно, как это я так проходил десять лет в подполковничьем звании. Но бывает и не такое. У меня есть очень скверная черта характера — я непослушный. И инициативный. На Кавказе мне это позволяло выжить и вести за собой людей. В центральном аппарате — это позволяло мне наживать врагов среди начальства. А когда у тебя враги среди начальства — это плохо.

Но недавно начальство сменилось, человек, который пришел на смену одному… ну неважно — короче это был человек, который знал про Кавказ не понаслышке — тоже прикомандированный опер, тоже не одну ночь провел в РОВД на «замиренных территориях», когда из оружия АКСУ с парой гранат, и четкое понимание того, что дашься живым — голову отрежут. И вот — всего неделю назад я примерил генеральские погоны, а первым моим заданием стало вот это…

— Калимэра, Дима. Ты канис?

Ты канис — как дела? Это, плюс кала — хорошо, и я су — привет — в общем-то, лингвистический необходимый минимум по-гречески. Здесь почти все знают английский.

— Гуд, вери гуд.

— Димитрис…

Я потряс чемоданом, тот предательски звякнул

— Таможню мне лучше не проходить с этим так?

Димитрис понимающе улыбнулся

— Какая таможня, друг? Ты у меня в гостях…

От аэропорта рванули в город — с шиком, с мигалкой. Аэропорт здесь далеко от города, пара десятков километров точно. На шоссе пробки, все стремятся как можно быстрее выбраться из душных Афин и попасть на побережье — но у нас мигалка. И потому мы короли трассы, нам можно то чего нельзя другим…

Греки в чем-то очень похожи на нас.

Здесь исторически очень сильна коммунистическая партия — со всеми вытекающими. Это правда, еврокоммунисты, но тем не менее. Ничего нельзя сделать без денег. Например — медицина вся бесплатная, но если хочешь чтобы тебя лечили, а не делали вид — отправляясь к врачу, захвати миса — конвертик. Если у тебя проблемы с налоговой или полицией — нужен факелаки. Это дипломат — то есть в конвертик такая сумма уже не влезает. Вся страна держится на этом. Налоги высокие, но как и у нас строгость закона здесь компенсируется необязательностью исполнения. Живут в целом небогато — но это компенсируется потрясающей природой, обилием овощей, фруктов и свежей рыбы. Здесь почти всегда жарко, рядом море, довольно недорого — по крайней мере, по европейским меркам.

История у греков тяжелая. Они попали под власть османов и тяжело это пережили. Своей династии у них не было — им царя просто назначили из Европы. Конфликты у них практически со всеми соседями. Страна просто сгибается под тяжестью собственной великой истории. В 1912 году — буквально час разницы — позволил греческим войскам взять Салоники первыми, опередив болгар — если бы шло иначе, Салоники сейчас назывались бы Солун и были болгарскими или македонскими. Болгары это помнят до сих пор. Македонцы тоже. После Второй мировой Греция оказалась в европейской зоне по ялтинскому соглашению, хотя коммунистов тут было ничуть не меньше, чем к примеру в Югославии. Двадцатый век для греков — это несколько тяжело пережитых войн, резня греков в Турции, гражданская война, диктатура Черных полковников, сравнимая с чилийской. Порезвилось тут и ЦРУ. Потом их приняли в ЕС, как сейчас открыто говорят — они не были готовы. Нахватали кредитов, угробили всю местную промышленность — при том в Греции огромная армия, по моему вторая по размеру в Евросоюзе. Она никому такая не нужна, но греки никогда от нее не откажутся, так как у турок армия еще больше. Греки и турки — пример совершенно чистой, беспримесной ненависти. Во время Первой мировой — Турция потерпела поражение, мало кто знает, что грекам был обещан Константинополь (Стамбул) и у них уже были города на побережье Мраморного моря. Но Ататюрк при помощи Фрунзе и Семена Аралова все переиграл. Малоазийская резня — это еще один пример геноцида, массовое убийство гражданского греческого населения в 1921 году — которую, в отличие от убийства армян почти никто не помнит. Но греки помнят. Как помнят и Кипр. Русских греки не любят, из-за того что мы им не помогли в 1900 году, из-за помощи Ататюрку — но именно не любят. На фоне ненависти к туркам все оказывается несущественным…

Как я уже говорил — прием в Европу позволил грекам несколько цивилизоваться — но одновременно и угробил их экономику. Она была олигархической — но как-то работала. После того как открылись границы — все кто мог, уехали на заработки, олигархи частично разорились, частично тоже уехали. Грекам осталось только сельское хозяйство и туризм — немудрено, что на эти специальности конкурс в университетах наибольший. Греческие морские порты сейчас проданы китайскому инвестору — иначе никак. В Афинах — на каждом шагу заколоченные витрины, негры, арабы, наркоманы. Полно всякого хулиганья. То, что на Украине называется Майдан — тут каждый месяц хотя бы по разу — в воскресение. Побузили и разбежались. Можно ходить на митинги и сохранять среднюю зарплату, это законное право — в интернете можно узнать даже расписание митингов, на которые можно ходить, чтобы не работать. Многие учатся до тридцати пяти лет — студенческий билет дает возможность бесплатного трехразового питания. Работы все равно нет.

А так — страна живет. Несмотря на ни что — живет. Как то раз мэра Салоник спросили, что ему кажется наиболее удивительным в своем городе. Он ответил — люди, у которых полно неприятностей, но это им не мешает выходить на набережную и танцевать. В этом вся Греция.

Заселились в отель — сейчас не сезон, так что дешево. Димитрис шепнул своим коллегам — так что быстро накрыли греческий стол, с сыром, с оливками, с рыбой. Я, понятное дело, привез водку. Еще хлеб — нашего тут нет. Греки тоже пьют спиртное, но оно у них весьма странное. Рецина — это вино со смолой, почти как разбавленный скипидар бывает. Греки говорят — полезно для здоровья. И узо — анисовый самогон. Греки его разбавляют, потому что чистым пить невозможно, вырвет даже грека. Но они все равно пьют. И гордятся этим. Как и всем что связано с Грецией. Гонору у греков не меньше чем у поляков…

Но русская водка все же лучше, и греки это признают.

Уже стемнело.

Сидим. Едим. Выпиваем.

Культурное сближение было в полном разгаре — включили на полную мощность кондиционер, я выставил две бутылки, потом еще две. Так как это был хороший отель — нашлось и ведерко для льда и сам лед — и мы пили водку со льда как шампанское. Греки привыкли к разбавленной, так что от неразбавленной быстро захмелели. Пели песни…

В какой-то момент я поймал совершенно трезвый взгляд Димитриса, он едва заметно кивнул и показал на балкон, кивком. Теперь кивнул уже я

С Димитрисом мы познакомились на курсах Интерпола. Тогда еще Россия не была изгоем, много кто ездил — а меня выпихнули, чтобы глаза не мозолил. Димитрис как я понял, был таким же, как я. Не мог молчать, когда надо было молчать.

На балконе — это был собственно не балкон, а целая галерея — было свежее, даже с учетом кондиционера. Дул ветерок — редкость, кстати, для Афин, тут почему-то всегда спертый воздух, видимо из-за неудачного расположения города. На горизонте догорал закат и летучие мыши — уже сновали в воздухе невидимыми тенями.

Димитрис закурил — греки, как и все балканцы много курят — сбрасывая пепел вниз

— Ты уже, наверное, понял, зачем я приехал… — сказал я

— Точнее — за кем.

— Именно

Грек невесело усмехнулся

— Да понял я.

— И что скажешь?

— Скажу, что лучше бы тебе не лезть в это, друг. Не надо.

— Но вы же его арестовали.

— Как арестовали, так и отпустим.

— Поясни.

Димитрис смотрел в стремительно сгущающуюся темноту

— У нас крайне левый премьер, а человек, о котором мы оба говорим — крайне правый. Так, да?

— Но у крайне левых и крайне правых больше общего, чем мы думаем.

— Именно. Ты всегда умел быстро соображать, друг.

…

— Полиция арестовала гостя этого человека — но это не арест, понимаешь? Это предложение поговорить. На выборах всем нужно финансирование. И действующей власти тоже. Это предложение договориться.

— Эти люди — воры. Они украли у нас не менее двадцати миллиардов.

Димитрис вздохнул

— Знаешь, я понял одну вещь. Нельзя просто быть честным. Надо себе это позволить. Не каждый может позволить себе быть честным.

— Я с тобой не согласен.

— Знаю. Но жизнь согласна.

Я посмотрел назад, за спину. Там пели песни

— Но ты мне поможешь?

— Постараюсь…