Гнев божий

Александр Афанасьев, 2011

Лучший способ защиты – нападение. Это хорошо усвоили руководители Израиля, и ядерные амбиции Тегерана вызвали у них вполне ожидаемую реакцию. Подготовка удара по пусковым установкам иранских ракет заняла годы и должна была вылиться в дерзкую и элегантную операцию спецназа при поддержке собственных ВВС и большого заокеанского брата. Казалось, израильские и американские стратеги учли все, и прочный мир на Ближнем Востоке теперь неминуем. Но у «стражей исламской революции» было несколько иное мнение…

Ночь на 11 августа 2011 года

Джидда, Саудовская Аравия

Аэропорт и база ВВС Кинг Халид Интернэшнл

TF Sword

Операция «Мирная инициатива»

Самолет — один из многих, участвовавших в операции «Мирная инициатива», начавшейся этой ночью, — несколько часов назад вылетел с базы ВВС в Рамштайне, Германия, чтобы приземлиться здесь, на саудовской земле, неспокойной и полной раздоров. Это был тяжелый, похожий на уродливую, раздувшуюся дохлую корову С5А Galaxy, предназначавшийся в свое время для того, чтобы установить воздушный мост между США и Европой в случае вторжения русских. Сейчас русские никуда не собирались вторгаться, но мост был установлен и функционировал он вот уже четыре с половиной часа.

Все люди, летевшие в этом самолете — а самолет был полон, была даже установлена дополнительная грузовая палуба, которую в последний раз устанавливали во времена «Бури в пустыне», — принадлежали к вооруженным силам США, только к разным родам войск. Многие были заняты в Афганистане, были разбросаны по разным военным базам — и для этой экспедиции людей собирали в буквальном смысле слова «с бору по сосенке». Здесь были парни из десятой горной дивизии из Форт Драма, которые должны были отправляться в Афганистан, а вместо этого отправились сюда. И здесь были американские морские пехотинцы, лучшая часть американских вооруженных сил, первый и второй батальоны второго полка морской пехоты из Кэмп Леджун в Северной Каролине, соответственно носящие клички Timberwolf и Warlords. Еще были какие-то мутные парни — бейсболки, темные очки, гражданские обвешанные на пару тысяч долларов карабины, — такие все чаще и чаще летали в военных самолетах, хотя это было незаконно. В самолете они отвоевали себе место на верхней палубе и там сидели всю дорогу, стараясь не обращать внимания на морских пехотинцев и горных стрелков, а те старались не обращать внимания на них. Среди горных стрелков не было ни одного человека, который бы не прошел Афганистан — и все отлично помнили, сколько проблем создавали эти парни в черных очках, срубающие иногда по паре тысяч долларов за сутки. Было большой ошибкой посадить их в самолет, полный стрелков из десятой горной, и лишь несколько взводных сержантов, сидящих рядом с частными контракторами, одним своим видом успокаивали отрядных шутников, постоянно готовых зацепить ублюдков сначала словом, а потом и крепким кулаком. Только драки на борту самолета и не хватало.

Самолет зарулил на стоянку, замер. Крутились на малом ходу, остывая после перелета, турбины. На пассажиров рейса Аэропорт ДФК^[3] — Рамштайн — аэропорт Кинг Халид — навалилась тишина…

— Спасибо, что воспользовались услугами нашей авиакомпании… — подвел итог один из сержантов, доставая из ушей патроны калибра 9 мм, которые он использовал в качестве затычек. — Так, дамы, вынимайте затычки из ушей, из задницы и где там они еще есть и на выход. Строиться около самолета. Двигаемся!

Аэропорт Кинг Халид, ближайший к Джидде, встретил необычным затишьем — жила своей жизнью только посадочная полоса, каждые три минуты принимавшая новый и новый самолет. А вот гражданские самолеты стояли безжизненным стадом, как будто произошло что-то, все люди вымерли и никому больше не надо лететь. Здание аэровокзала было освещено, движение было только там и первое, что бросалось в глаза, — это выбитые стеклянные панели.

Один из американских офицеров достал фонарь, начал сигналить условным кодом куда-то в сторону аэровокзала. Оттуда ответили — и через несколько минут к настороженно стоящим американским солдатам подъехали две машины — «Хаммер», но не военный, а гражданский Н2 и «Линкольн», причем на «Линкольне» были дипломатические номера.

Из машин вышли несколько человек, с оружием и без, из оружия были дробовики и карабины М4. Вооруженные заняли круговую оборону у машин, безоружные направились к американским солдатам. На безоружных были бронежилеты.

— Кто главный?! — спросил один из приехавших, среднего роста, лысоватый, бронежилет не застегнут, а просто наброшен поверх белой рубашки.

— Наверное, я… — шагнул вперед офицер, почти ничем не отличавшийся от остальных, — бригадный генерал Эрик Лоддер, армия США.

Бригадный генерал Лоддер не относился ни к морской пехоте, ни к командованию Десятой горной. Все знали о нем, как об офицере, близком к Госдепартаменту, специалисту по террористическим угрозам и человеке, выполняющем особо щекотливые поручения там, где необходимо задействовать те или иные военные части.

— Чак Любин, второй секретарь посольства. Эти люди тоже из посольства. До вас довели задачу в Рамштайне?

— В общих чертах, сэр, — ответил генерал, — за то время, пока мы летели, все могло десять раз измениться. Я бы предпочел услышать все от вас.

— Времени нет… ладно. Король Саудовской Аравии позавчера умер от рака. Это все, как обычно, попытались скрыть до тех пор, пока местные ублюдки из Аль-Саудов не договорятся о преемнике. Скрыть не удалось. Пустили слух, что короля убили, и люди бросились на улицу. Вчера весь день шли беспорядки, проявились шииты, приезжие, прочая дрянь… здесь мы все как на пороховой бочке. В условиях, когда король умер и ходят такие слухи о его смерти, — мы не можем полагаться ни на армию, ни на полицию, вчера в Убейле часть полицейских перешла на сторону демонстрантов. Здесь никто не работает, все отсиживают задницы по конторам, работают приезжие, которых навезли из Йемена, из Палестины и из прочих поганых мест. Сейчас они вырвались на улицы и требуют, чтобы им было предоставлено гражданство этой страны, у них уже есть оружие. Есть бунтовщики и из местных. Короче говоря, ваша задача, генерал, занять со своими людьми ключевые объекты города и удерживать их до команды. И желательно без насилия в отношении местных граждан.

Последнее генералу не понравилось.

— Сэр, я бы хотел прояснить пределы применения силы. Кто сейчас удерживает эти объекты? Они в руках законных властей? Или мы должны их штурмовать?

— Часть, конечно, удерживается полицией. Часть вообще никем не удерживается, часть разграблена и подожжена. Вчера целый день грабили.

— Вы можете мне сказать, какие конкретно объекты кем удерживаются?

— У меня есть карта…

— Я спрашиваю не о карте, мистер второй секретарь. Карта есть и у меня. Я спрашиваю об обстановке в городе. Вы ее знаете?

— Я могу сказать обстановку на двенадцать часов дня. По данным полиции.

Бригадный генерал иронично посмотрел на часы.

— Черт возьми, вы прибыли, чтобы решать проблемы или доставлять мне новые?! — не выдержал второй секретарь.

— Сэр, это вы мне доставляете проблемы своими вводными, — невозмутимо ответил бригадный генерал. — Мы не можем разбираться, где местный житель, где нет. Мы можем стрелять только по вооруженным людям, но если мы увидим направляющегося к нам с недобрыми намерениями парня с «АК-47» — мы его завалим.

Второй секретарь нервно сглотнул слюну. Ему позвонили из Госдепартамента и сказали, что бригадный генерал Лоддер… нормальный человек и с ним можно иметь дело. На бюрократическом новоязе Вашингтона это означало, что бригадный генерал Лоддер может подставить своих людей во имя политических интересов. Но сейчас второй секретарь видел перед собой обычного ограниченного вояку со взглядом упертого осла.

— Сэр, непременным условием задания является ограничение в применении силы. Вы можете стрелять только в ответ.

— Мы и будем это делать. Но, черт возьми, вы должны понять, что мы будем делать именно это, а не сидеть и жевать сопли.

Второй секретарь нервно махнул рукой:

— Еще раз предостерегаю от излишнего применения силы. Эта страна — как пороховая бочка, если она взорвется — все, буквально все в лучшем случае будут работать где-нибудь в Макдоналдсе. Пройдемте в машину, там у меня есть карта.

— Принесите сюда. Ее должен видеть не только я.

Буркнув что-то под нос, второй секретарь поспешил к машине.

— В этой стране официальной религией является ваххабизм, — сказал задумчиво генерал, ни к кому не обращаясь, — и мы должны стрелять только в ответ. Интересно, крайне интересно. Чертовски интересно, я бы сказал.

Второй секретарь принес карту, ее расстелили прямо на бетонке, осветили фонарями. Командиры принялись наносить обстановку на свои планшеты, распределяя подразделения по объектам.

— Как мы выдвигаемся к объектам? У вас есть техника? Где она?

— Техники полно перед аэропортом. Любой, на выбор.

— То есть? — не понял бригадный генерал.

— Перед аэропортом стоянка, полная техники, автомобили, автобусы, мародеры сюда не добрались. Она в вашем распоряжении.

Теперь на второго секретаря недоуменно смотрели и другие офицеры.

— Сэр, это сильно смахивает на мародерство.

— Черт возьми, тут каждому младенцу на счет кладут пару сотен тысяч долларов! Здесь все за счет короля, можете считать, что это распоряжение короля — вы имеете право пользоваться всем, что есть у его подданных.

— Какого короля, мертвого? — пошутил кто-то.

— Черт, сэр, мне как-то не по себе. Не хочу портить эту машину.

— Эй, что там у вас?! — крикнул цэрэушник. Они уже выбрали себе машину, белый «БМВ» Х5, и грузились в нее.

— Рядовой не хочет бить стекла в этой машине! — откликнулся капрал морской пехоты США Ракстон. — Он никогда не катался на такой тачке.

Цэрэушник подошел ближе. Ухоженный, с мексиканской бородкой «готи», от него пахло каким-то одеколоном.

— «Бентли»… Неслабо выбрали, хотя лучше, конечно, внедорожник. Или пикап. Да попрочнее.

— Все разобрали зеленые^[4]. И ваши люди.

— Вот как. Ну-ка…

Цэрэушник достал какую-то штуку, похожую на мобильный телефон, начал нажимать кнопки. Секунде на десятой «Бентли» приглашающе мигнул фарами, с едва слышным щелчком разблокировались двери.

— Спасибо, сэр. А как насчет ключа…

Цэрэушник уставился на морпехов.

— Не поверю, что среди вас нет ни одного с судимостью за угон. Пять минут — и за нами.

«Бентли» был довольно старой модели, Арнаж с удлиненной базой, благоухающий внутри какими-то духами. Завели его просто, соединив провода под рулевой колонкой, с новой моделью этот фокус уже не прошел бы.

Глухо взревел мотор — шесть и три четверти, классика. Мотор, который даст фору и грузовику — девятьсот ньютон-метров крутящего момента. Приглушенный свет в салоне и белая кожа…

— Прокатимся как Эминем^[5]! — заявил рядовой Спунер, устраиваясь на заднем сиденье вместе со своим пулеметом. — Шофер, в отель Ритц, пожалуйста.

— Совсем оборзел Дылда. Брысь отсюда…

— Эй, пулеметчик должен был сзади. Кто будет прикрывать ваши задницы, когда за нами увяжется погоня?!

— Обойдемся. Давай вперед.

Дороги в Эр-Рияде, столице Саудовского королевства, были не просто дорогами. Это были ДОРОГИ. Именно так, все буквы большие — ДОРОГИ.

Не знавшие ни зимы, с постоянными оттепелями, снегом и льдом, ни дождя, который здесь никогда не шел и не мог размыть дорожное ложе, эти памятники человеческому упорству разрезали безжизненный пустынный пейзаж на ломти, стремились за горизонт — белые, идеально ровные, с великолепной дорожной разметкой. Они шли от города к городу, от поселения к поселению, никакая экономика не могла окупить наличие столь хороших дорог в столь отсталой стране. Но король Саудовской Аравии считал, что его подданные даже в самом нищем захолустье вправе пользоваться такими дорогами^[6]. И он строил эти дороги, а сейчас по ним ехали в реквизированных машинах и туристических автобусах морские пехотинцы, чтобы защитить престол от благодарных подданных.

Воистину, люди неблагодарны…

Обычно впереди идет лимузин, за ним — машина сопровождения. На сей раз было наоборот — в маленькой колонне первым шел новенький «БМВ» Х5, вторым, чуть отставая и ориентируясь по габаритам «БМВ» — шел «Бентли».

Въехали в город. Город отличался сочетанием современнейших небоскребов и частной, зачастую одноэтажной застройки, широкие улицы, местность ровная, как стол, много зелени, немыслимой для пустыни еще двадцать лет назад. Сразу заметили полицейские патрули, усиленные в некоторых местах бронетранспортерами, Пиранья-5, это то же самое, что и морпеховские LAV-25, только лучше. Полицейские были вооружены автоматами, но не было похоже на то, что они контролируют ситуацию. Машин на улицах было немного, припаркованных намного больше. Те, что двигались, — двигались быстро, на некоторых — разбитые стекла и следы от пуль. Горелого пока ничего видно не было, зато несколько раз они видели полицейские машины, возле которых никого не было — то есть полицейские бросили их на произвол судьбы и смылись.

Обращало на себя внимание и большое количество дорогих машин. Некоторые были откровенно брошены прямо посреди улицы…

— Черт, вот живут люди…

— На твои и на мои денежки. Каждый раз, когда мы заправляем машину бензином, эти парни становятся богаче.

— Все равно, хреново здесь.

— Пока не стреляют.

— Я не про это. Давит…

Ни один из морских пехотинцев — если бы кто-то спросил его — не смог бы объяснить, что именно давит в этом ровном, богатом, построенном как по линейке городе. Но давило… давило, и это ощущали все.

— Он останавливается!

«БМВ», помигав поворотником, смещался влево, ища подходящее место.

— Рули за ним.

Они только повернули с одной большой улицы на другую на современной двухуровневой развязке. Морские пехотинцы не знали, что это был поворот с Норт Ринг на Кинг Фахд, указатели здесь над дорогой были, но там все было написано большими арабскими буквами, а по-английски — более мелкими и не подсвечивающимися. Наконец, «БМВ» остановился, причем не притираясь к тротуару, просто остановился, и «Бентли» остановился в нескольких метрах позади него.

Из «БМВ» вышел один из цэрэушников, расслабленной походкой направился к «Бентли». У него был излюбленный для темных операций последнего времени египетский «АКМ», импортируемый в США компанией Интерармс, и отличался он от обычного тем, что на стволе был небольшой, профессионально сделанный глушитель.

— Не нравится мне этот парень… — прокомментировал пулеметчик.

— Сэр, кажется, нам говорили, что все, у кого есть «АК-47», являются противниками, — сказал водитель.

— Заткнись, Майлс. Не умничай.

Цэрэушник постучал согнутым пальцем в стекло, капрал нажал на кнопку стеклоподъемника, и стекло мягко соскользнуло вниз.

— Все о’кей, парни. Как прокатились?

— Все на пять баллов, сэр. Спунер вон раздумывает над тем, чтобы попросить политического убежища.

— Вот как?

— Да, сэр. Он у нас известный анархист.

Разведчик скорчил что-то, что должно было означать улыбку. Потом бросил на колени капралу небольшую, гражданского образца, но очень хорошую и качественную рацию. Такую использовали наемники.

— Третий канал. Мы будет работать на нем. Наш позывной — Старик. Твой?

— Э… пусть будет Акула, сэр.

— Акула. Ну, пусть будет Акула. Не возражаю… Итак — Старик вызывает Акулу, как принимаете?

— Принимаю громко и четко, сэр.

— Связь установлена. Правила игры такие — вы делаете только то, что мы скажем. Едете туда, куда мы скажем. Не удивляетесь ничему, что вы увидите или услышите. Самое главное — не стреляете до тех пор, пока мы не укажем вам цель.

— Сэр, последнее… в случае нападения у нас есть санкция отвечать.

— Эта санкция остается при вас, капрал. Если кто-то стреляет в вас — можете стрелять в ответ. Но если в вас никто не стреляет — вы стреляете тогда, когда мы скажем. И в того, в кого мы скажем. Это всем ясно?

— Да, сэр.

— Если у кого из вас легкая гашетка и неудержимое стремление к справедливости, предупреждаю, сейчас не время и не место. Если же кто-то не внимет моим предупреждениям — потом будет пенять на себя, это всем ясно?

— Да, сэр… — замогильным тоном ответил за всех капрал.

Цэрэушник еще раз оглядел морских пехотинцев в салоне «Бентли» и пошел к «БМВ».

— Готовится какая-то подлянка, парни… — сказал после долгого молчания Спуннер, — и самое хреновое в том, что сидеть за это придется нам…

— Не каркай, рэпер, — мрачно сказал капрал, — и держи палец на спусковом крючке.

Главный офис АРАМКО в Эр-Рияде находился на Аль-Мутамарат, от Кинг Фахд надо свернуть на Мекка Роад, а потом на Аль-Тахасусси. Представляет он собой, на удивление, небольшое, приземистое здание с автостоянкой, совершенно не похожее на здание корпорации, ворочающей десятками миллиардов долларов. С тем же зданием Газпрома в Москве или с деловым районом Хьюстона — никакого сравнения. Здесь вообще все было странным, не таким, как кажется…

Они простояли еще минут пятнадцать, ожидая непонятно чего, потом Спунер, нервно оглядывающийся по сторонам настолько, насколько это было возможно в «Бентли», увидел, как с той же трассы, с которой съехали они, на их дорогу сворачивают два больших китайских грузовика с закрытыми бортовыми кузовами. И это ему не понравилось.

— Внимание, сзади справа!

Машины ехали медленно, не было заметно, что они едут по делам. Не светили фары — а ночью это вдвойне подозрительно, возможно, у водителя есть прибор ночного видения.

— Старик, Старик, вызывает Акула.

— На приеме.

— Справа и сзади. Не нравятся они мне.

— Пусть проедут.

— Принял.

Спунер переложил пулемет так, чтобы можно было стрелять навскидку. Двести патронов в ленте в руках полусумасшедшего любителя хип-хопа — это тебе не хухры-мухры, на таком расстоянии будет настоящий рок-н-ролл.

— Не стрелять. Пусть проедут…

— Черт, как мне это не нравится.

— Спокойно. Не дергаемся.

Внедорожник «БМВ» помигал поворотником и двинулся с места.

— Едем за ними!

— Сэр, у них «АК»! — крикнул востроглазый рядовой Бар, сидевший на переднем пассажирском. — Там под тентом люди с «АК»!

— Черт… Старик, Старик, это Акула.

— На приеме.

— Мой парень говорит — он видел людей с «АК» в одной из машин, повторяю — в одной из машин предположительно находятся люди, вооруженные «АК-47».

— Все в порядке, Акула, мы знаем об этом. Продолжайте движение за нами.

— Вас понял…

Они проехали еще два квартала — по улице тащились грузовики, за ними — «БМВ», за ними «Бентли». Потом снова ожила рация.

— Акула, выйдите на связь, это Старик.

— На приеме.

— Наблюдаете стоящий справа от вас грузовик?

Грузовик и в самом деле был. Похож на армейский.

— Старик, положительно, мы его видим.

— Акула, приказываю остановиться напротив этого грузовика и ждать.

— Так точно.

«Бентли» остановился.

— И еще, Акула. Сейчас вы услышите стрельбу. Не реагировать на нее, повторяю — не реагировать.

— Старик, мы не должны ничего предпринимать, когда услышим стрельбу, я правильно понял, подтвердите?

— Акула, все верно. Просто стойте и ждите команды.

«БМВ» уже скрылся за поворотом, морские пехотинцы напряженно ждали. Потом стрельба и в самом деле вспыхнула — стреляли как минимум два десятка «АК», если не больше, несколько М16 и еще что-то. «БМВ» видно не было…

Какое-то время капрал просто нервничал, потом решился:

— Гуди!

— Я, сэр.

— У тебя ночной прицел исправен?

— Да, батарейки свежие совсем.

— Тогда слушай приказ. Двигай задницей к перекрестку, вон туда, и попробуй посмотреть, что там за чертовщина происходит. Только не высовывайся, понял? Посмотришь, и сразу назад. Все понял, рядовой?

— Так точно, сэр.

— Спунер, прикроешь его со своей тарахтелкой.

— Й-е-ху!

— И не стреляй во все стороны, дошло?

— В лучшем виде, сэр. — Спунер медведем полез из машины.

Чертовы хипхоперы…

Спунер перебежал вперед и занял позицию прямо на тротуаре, укрывшись как раз за грузовиком. Людей тут не было совсем — ночь, да еще, видимо, это был деловой квартал. Рядовой Гуди, лучший снайпер огневой команды, придерживая винтовку с массивным прицелом AN/PVS 27, побежал вперед к перекрестку.

— Майлс…

— Сэр?

— Держи ногу на педали. Будь готов. Сначала рвем вперед и подбираем Гуди, потом сразу сдавай назад. Дошло?

— В лучшем виде, сэр…

Гуди, прошедший снайперский курс подготовки, все сделал грамотно — сначала выставил зеркало, которое всегда таскал с собой, только потом высунулся сам. Какое-то время рассматривал происходящее в прицел, потом побежал назад. Капрал сделал знак Спунеру — возвращаться…

Гуди вломился на заднее сиденье, тяжело отдыхиваясь.

— Чертовы ублюдки…

— Докладывай, что там.

— Там какое-то чертовски крутое дерьмо заваривается, сэр. «Бэха»… ну тот самый «БМВ», на котором ездят наши друзья, — стоит посреди улицы, а наши друзья все вылезли наружу и в кого-то стреляют. У них три «АК» и русская снайперская винтовка, все, кажется, с глушителями. А еще дальше — стоят эти машины и обе, кажется, выведены из строя, а одна, кажется, горит. В общем — что-то совсем неладное там происходит.

Капрал подумал — не стоит ли связаться со штабом, уточнить, должен ли он по-прежнему подчиняться этим подозрительным уродам, но потом передумал. Приказ о радиомолчании никто не отменял, а связаться иным способом было невозможно.

— Сэр, может…

— Не может, Майлс. Не может. Сиди, не отсвечивай задницей на все стороны света.

— Акула, это Старик, выйдите на связь, — ожила рация…

— На приеме.

— Акула, у нас проблемы. Тот грузовик, рядом с вами — он рабочий или выведен из строя?

Капрал посмотрел на грузовик, на вид он выглядел неповрежденным.

— Старик, визуально он выглядит работоспособным.

— Акула, так проверьте это, черт побери! Если он работоспособен, заводите его и пусть кто-нибудь один подгонит его к перекрестку.

Капрал повернулся к Майлсу:

— Видишь — грузовик? Нашим друзьям он очень нравится. Сможешь угнать его?

— Наверное, да, сэр. Боковое окно можно разбить.

— Разбей. И двигай до перекрестка, там тебе покажут, что делать дальше.

Майлс пробежался до грузовика, недолго думая выбил прикладом окно сбоку, пролез в кабину. Через пару минут двигатель взревел, а сам Майлс высунулся и показал знак V — победа.

— Спунер, прикрой его отсюда! Целься по перекрестку.

— Есть.

Под прикрытием пулемета Майлс доехал до перекрестка, там постоял, потом, очевидно повинуясь какому-то сигналу, который морские пехотинцы не видели, начал сворачивать. Стрельба почти стихла, вместо очередей теперь глухо стукали одиночные.

Потом снова появился Майлс, он бежал бегом.

— Что там, рядовой?

— Ничего, сэр. Один из этих взял у меня машину и отправил меня обратно. Довольный, как черт, лыбится…

— Ладно, держим ушки на макушке…

Им пришлось ждать еще минут десять, пока снова не заговорила рация.

— Старик — Акуле.

— На связи.

— Мы закончили. Выдвигайтесь вперед, по команде — стоп.

— Вас понял…

«Бентли» тронулся с места, покатился по улице, потом начал поворачивать. Нервы у морпехов были на пределе.

— Стоп.

«Бентли» остановился. От стоянки, которая была по левую руку от них, появился человек с «АК», он бежал к ним, и Гуди вскинул винтовку.

— Отбой, это свои! Не стрелять!

Это и в самом деле был один из цэрэушников, он подбежал ближе, и только тогда у него возникла мысль помахать рукой, чтобы опознать себя. Капрал опустил стекло. Цэрэушник и в самом деле был возбужден и чем-то доволен.

— Видишь нашу машину, парень?

— Это «БМВ», сэр?

— Ее самую. Выходи и обстреляй ее. И другие пусть так же сделают.

Морские пехотинцы ничего не поняли — однако вышли из машины, обстреляли «БМВ». Шины лопнули, изорванные пулями, стекла вылетели, она осела на ступицы и задымилась.

— Отлично! — Сам цэрэушник не стрелял. — Теперь ваша задача пострелять куда-нибудь минут пять…

— Куда-нибудь, сэр?

— Ну да… — цэрэушник начал злиться. — Все морпехи такие тупые? Просто постреляй по зданиям, куда-то туда. Что-то типа прикрывающего огня, понял. Появится машина — не стреляй. Потом, как машина уедет, — продвигайся вперед и занимай оборону у здания. Мы здесь вывели из строя все, что только можно, заглушили каналы связи — но рано или поздно здесь все равно появятся местные. Ты знаешь, что им говорить?

— Мы патрулировали местность, — ответил капрал, — услышали звуки стрельбы, свернули посмотреть. Увидели парней с «АК», начали стрелять по ним и по их машинам. Они решили, что с них достаточно, и свалили. А мы остались охранять это место.

Цэрэушник хлопнул капрала по плечу:

— Беру свои слова назад насчет морских пехотинцев. Ты чертовски умный парень. Скажешь именно это. И еще…

Цэрэушник заговорщически понизил голос:

— Я тебя запомнил, парень. Сделаешь все как надо — сможешь перейти в тактическую группу. Там и задачи поинтереснее, и жалованье не сравнить, ну и…

Цэрэушник оборвал себя на полуслове, видимо, чуть не сказал то, что постороннему человеку говорить не следовало.

— Давай, парень. Выполняй приказ. Семпер фи, как говорится…

Капрал посмотрел на своих людей — а они посмотрели на него.

— Так, парни. Мне это нравится не больше, чем вам, но приказ есть приказ и его никто не отменял. Огонь на прикрытие и… смотрите, куда стреляете…

Когда проехал грузовик — тот самый, что они пригнали им, — они двинулись вперед. Двинулись осторожно, прикрывая друг друга. Здание, которое, по-видимому, и было целью атаки, — горело, дым вырывался из многих окон. На стоянке дымились и горели изрешеченные пулями дорогие машины. Трупы были везде — на стоянке, на ступенях, — везде. В глубине стоянки горел «Хаммер», что-то трещало, взрывалось — и огонь рвался к небесам.

Бригадный генерал Лоддер сидел в десантном кресле в одном из самолетов С5, стоящих в аэропорту Кинг Халид, и держал на коленях компьютерный терминал. Компьютерный терминал был подключен проводом к другому терминалу, который принимал, расшифровывал и обрабатывал информацию. В десантном отсеке С5 были установлены несколько контейнеров, в которых были суперкомпьютер и восемь рабочих мест для операторов. И оборудование и операторы принадлежали не ЦРУ, а Агентству национальной безопасности.

Генерал молча смотрел на экран и ждал.

Маленькая рация, поставленная на вибросигнал, завибрировала у него на плече, генерал подключил ее, мельком отметив абонента — это был старший офицер криптоаналитической группы, которая сейчас билась над кодом доступа к привезенным из штаб-квартиры АРАМКО жестким дискам. Эти жесткие диски допускали «горячую замену», то есть их можно было быстро и без повреждений достать из сервера и переместить в другое место. Что и сделала группа специалистов ЦРУ при поддержке морских пехотинцев США.

— Сэр, это Бейтс. Мы добились успеха.

— Переключайте на меня! — приказал генерал.

Многие люди воспринимают генералов как людей туповатых, грубоватых, без адъютанта неспособных даже вытереть задницу после похода в сортир. Может быть, для кого-то это и справедливо — но только не для генерала Лоддера. Магистр по международной экономике, один из признанных в ученом мире специалистов по «теории игр» генерал Лоддер был именно тем человеком, который должен был сидеть в этом самолете и разбираться с тем, что привезли из АРАМКО.

Подключившись через кабель к главному терминалу, который сейчас работал с захваченными данными, генерал сначала бегло просмотрел наиболее интересующие его места во внутренней отчетности, мельком отметив, что даже по сравнению с запущенной отчетностью Пентагона здесь — болото. Потом он начал искать самое главное, Святой Грааль саудовской политики последних лет. Он знал, что он хочет найти, и опасался найти именно это.

И нашел. Все оказалось даже хуже, чем он мог предполагать. Эти ублюдки в чалмах даже не потрудились как следует спрятать данные.

Встав и спихнув с колен терминал, бригадный генерал нервно прошелся по десантному отсеку самолета. Хотелось закурить, очень хотелось… но он бросил, не потому что так порекомендовал врач, а просто бросил, потому что курение не доводит до добра. Можно спуститься по аппарели и попросить сигарету у одного из морских пехотинцев, прикрывающих самолет, — но он знал, что этого не сделает. Приняв решение, надо держаться его до конца.

И он его принял.

Достал рацию, настроил на частоту.

— Говорит генерал Лоддер. Сделайте резервную копию массивов информации B и C и немедленно начинайте передачу.

— Есть, сэр.

— Экипажу готовиться к взлету. Немедленно.

— Так точно, сэр.

Все? Нет, еще одно. Даже если саудиты пойдут на крайние меры — он должен сообщить.

Генерал прошел в модуль, который был опечатан, сорвал печати. Это был его модуль, модуль, который потребуется ему только для одного сеанса связи, не более. Но этот сеанс связи… хоть о нем никто и не узнает, именно он определит мировую повестку дня на ближайшие десять лет. А может — и на все столетие.

Генерал надел наушники, включил терминал связи. Для связи использовались спутники сети Iridium, терминалы на обоих концах связи были куплены без указания владельцев и должны были использоваться впервые.

Бригадный генерал набрал номер абонента, включил запись.

— Абонент один-зеро-зеро-три-пять-пять-девять-два, проверьте.

— Принято, — почти мгновенно отозвался терминал, — абонент идентифицирован, код зеленый.

— Прошу доступа, канал Флэшлайт. Код Грин.

Канал Флэшлайт, или «маяк» — обозначал доступ к президенту лично.

Бригадный генерал представил, как два человека в неприметных темных костюмах несут терминал связи — подключать через какие-то каналы запрещалось — в одну из комнат Белого дома. Разница между Вашингтоном и Эр-Риядом одиннадцать часов, то есть если здесь скоро утро — то там наступает вечер. POTUS, скорее всего, находится в Президентском зале чрезвычайных операций, это подземная, хорошо защищенная комната Белого дома для руководства в чрезвычайной ситуации. Новый (хотя какой к чертям новый) Президент любил туда спускаться в таких ситуациях, кажется, он до сих пор не верил в то, что он — Президент Соединенных Штатов Америки. Наверное, он нервничает, ему не сидится на месте. Черт… Буш-младший почти никогда там не бывал, в этой комнате, просто не считал нужным… что бы про него ни говорили, а некоей спокойной уверенности в нем было много, и она передавалась другим. Вот терминал связи вносят в подземный зал, и все замирают и смотрят президента — а он ничего не может, он может только сидеть и слушать его. Бригадного генерала Эрика Лоддера.

Щелчок соединения.

— Генерал, — Президент вышел с ним на связь напрямую, никаких «подождите, сэр, сейчас с вами будет разговаривать Президент». Не тот уровень разговора, не тот уровень секретности.

— Сэр.

— Надеюсь, у вас хорошие новости для нас, генерал. Мне нечасто в последнее время приходится слышать хорошие новости.

— Не могу вас порадовать, сэр. Сто десять.

Кристально чистый эфир донес судорожный вдох, раздавшийся за несколько тысяч километров отсюда в городе, который многие считали столицей мира. Дураки.

— И это все? — спросил Президент.

— Да, сэр, — безжалостно подтвердил бригадный генерал, — это все. Больше ничего нет. Кубышка полупуста.

Какое-то время Президент молчал.

— Вероятно, вы ошибаетесь… — неуверенно сказал он. — Да, ошибаетесь. Этого не может быть.

— Сэр, я видел документы. Этим людям грош цена в базарный день.

Эфир снова затих, послышались какие-то звуки. Генерал вдруг понял, что Президент судорожно глотает воду из стакана.

Господи, неужели это достойнейший из всех?! Как мы могли избрать такого слабака?!

— Кто об этом знает? — наконец справился с собой президент. — Сколько человек об этом знают?

— Я и восемь операторов АНБ. Вы десятый, сэр.

— Десятый… — Президент нервно усмехнулся, он уже овладел собой и сейчас был в одной из своих излюбленных масок: нервное веселье, шутки и скомканная бумага в кулаке, — надеюсь, вы не будете использовать это при игре на бирже?

— Я буду осторожен, сэр… — невозмутимо ответил бригадный генерал.

— Хорошо… Нам всем нужно быть осторожнее. Вы знаете, что делать?

— Да, сэр. Эвакуация будет проведена по плану.

— Очень хорошо…

— Я жду приказа на продолжение операции, — напомнил бригадный генерал главе государства.

— Ах да, — Президент на мгновение задумался, — я даю вам санкцию на продолжение. Действуйте по первоначальному плану.

— Вас понял, сэр.

Щелчок — линия рассоединилась. Президент не пожелал им удачи… хотя какая, к чертям, удача…

Генерал вспомнил одного из своих профессоров, у которых он учился экономике. Старый хитрец любил устраивать «вольные семинары» — высказывал подчас парадоксальное суждение, потом устраивал открытое обсуждение. Один из семинаров был на тему: кто от кого зависит, должник от кредитора или кредитор от должника. Студенты после двухчасового обсуждения пришли к поистине парадоксальному, но все чаще и чаще подтверждаемому реальностью выводу — не должник зависит от кредитора, а кредитор — от должника.

Соединенные Штаты Америки всем должны — и весь мир зависит от них. Но парадокс заключается в том, что они сами — на крючке у этого лживого, коварного, затраханного королевства в песках.

Генерал вышел из своего модуля и заново его опечатал, используя зажигалку и собственный перстень. Потом, пройдя по узкому проходу между принайтовленными к десантному отсеку контейнерами, поднялся в пилотскую кабину.

— Генерал на борту! — крикнул штурман, первым увидевший генерала.

— Вольно, господа. Вольно. Самолет к полету готов?

— Все системы стабильны, сэр, двигатели запущены, может начинать рулежку.

— Тогда слушай мою команду. Приказываю после взлета немедленно подать сигнал Грин.

— Сэр, это же сигнал чрезвычайной ситуации, — сказал первый пилот.

— Ситуация и есть чрезвычайная. После подачи сигнала — приказываю взять курс на базу Баллад, в Ираке. После сигнала соблюдать радиомолчание, на запросы с земли отвечать, что у вас неисправность на борту, как поняли?

Собственно говоря, особой новостью для пилотов все это не явилось. Их самолет был заявлен в самый последний момент, контейнеры грузили ночью. Самое главное — был отключен радиомаяк, позволяющий наземным службам автоматически распознавать самолет. ЦРУ или что похуже… к гадалке не ходи.

— Так точно, сэр, — ответил за всех командир, — приказ поняли.

— Тогда желаю удачи. Начинайте рулежку немедленно…

С этими агентами ЦРУ капралу еще довелось увидеться во время операции — видимо, командование решило прикрепить их к ЦРУ на постоянной основе в качестве «обеспечивающих». Так, операция шла довольно успешно, хоть и не без крови — но, по крайней мере, журналисты не совали всюду свои носы, а местные власти относились к каждой просьбе американцев с пониманием и старались максимально быстро ее выполнить.

И вот, как-то раз, когда сотрудники ЦРУ оказались в соседней палатке, да еще подвыпившие — в ЦРУ с дисциплиной было хреново, — капрал нечаянно подслушал разговор, который был явно не для его ушей, как раз про то, что они сделали в D-day, день высадки. И кое-что понял…

Примечания

3

Аэропорт имени Джона Фитцджеральда Кеннеди, Вашингтон.

4

То есть военные. Морская пехота — это самостоятельный род войск, не армия и не флот.

5

Известный рэпер.

6

Саудовский режим не так прост. Да, это абсолютная, в чем-то очень жестокая монархия. Но там есть то, чего нет в России. Этот режим не просто на словах — а на делах считает своих подданных членами одной семьи. И если русские власти стыдятся своего народа, бизнес живет в Лондоне, а на заработки приезжает в Москву, то бизнесмены оттуда переделывают свою страну и испытывают удовольствие от того, что это к ним в страну приезжает британская обслуга и унижается перед ними, детьми пустыни.