Братишки

Александр Афанасьев, 2016

Дон и Садык, бойцы спецназа, когда-то вместе служили в Афганистане. После дембеля их пути-дороги разошлись. Дон стал авторитетным бандитом в Донецке, а Садык осел в Ростовской области, купил развалившийся совхоз и занялся сыроварением. И тут неожиданно к Садыку с просьбой о встрече обращается Дон – он влип в какую-то нехорошую историю, и его обвиняют в убийстве. Садык достал припрятанное оружие и пересек границу с Украиной. Но не в том месте, где друзья условились. Что-то в этой истории Садыку не понравилось. И интуиция его не подвела…

Донецкий терминатор

Россия, Ростовская область

Пограничная зона

20 ноября 2001 года

Крайний дом в деревне прополз в окнах и пропал за бортом. Впереди была только раскисшая, разъезженная машинами дорога, кое-где подсыпанная щебнем. Поздняя осень на юге — это хмурое небо, грязь и слякоть, зимы тут почти и нет нормальной. Вчера был снег, но к утру он растаял. Осталась только грязь…

Машина была тоже марки «Ниссан», но «Патруль», крепкая, просторная и проходимая. Я бросил взгляд на лежащий на переднем пассажирском сиденье автомат, потом взял с покрытой волчьей шкурой приборки рацию.

— Девятка, Садык, прием, прием…

— Садык, слышу тебя, я — Девятый, прием.

— Прошел точку Асфальт. Иду далее, движения нет. Все штатно.

— Принял.

Ну вот и всё. Я точку невозврата перешагнул. Всё!

С той стороны границы — это было нелегальное пересечение, дорога в степи — стоял внедорожник. «Опель Фронтера», пятидверный, темного цвета. Я остановился в нескольких десятках метров от него, внедорожник мигнул фарами. Потом, видя, что я не иду, из него выбрался тот, коренастый. Пошел в мою сторону.

— Виталий Павлович, ну что же вы… З прибуттям. Ласкаво просимо до нашей краины…

Я достал из машины автомат и выстрелил. Коренастый с криком рухнул на дорогу, в грязь, попытался достать пистолет — следующая пуля ударила рядом с головой, бросив в лицо мерзлую грязь дороги…

— Брось или умрешь! Отбрось!

Я подошел ближе, сам отбросил пистолет.

— Сука, ты что творишь?

— Алаверды, однако. Ползи, сука, до машины, пусть старший подъедет. С тобой я разговаривать не хочу. Всосал, падаль?

— Сука.

— Пошел. ползи. Гнида…

Надо сказать, что я его все-таки пожалел. Если бы в колено попал — быть ему хромым до конца жизни, а то и ногу бы отняли. А так — поживет еще, это не полевой госпиталь, вылечат, ногу резать не будут.

Минут через десять появились две машины. «Скорая» — битый-перебитый «уазик» и «Зил-131» армейский. Возможно, «Скорая» как раз та, на которой увозили Наташку.

То, что я сделал, было риском, но риском рассчитанным. Я подозревал, что прямо сейчас по мне целится как минимум один снайпер. Вот только приказа на открытие огня он не получит. Нужен я им. Зачем — не знаю, но нужен. Потому проглотят они это. А я покажу, что со мной надо считаться.

Из кабины «ЗИЛа» — в кузове могло быть несколько стрелков — выбрался человек, одетый для промозглой погоды довольно легко — в летнюю форму. На голове у него было форменное кепи, на вид ему было за сорок и как бы не пятьдесят. Знаков различия никаких нет, по возрасту — от майора до полковника. Подполковник, скорее всего, так и буду его звать.

Из «Скорой» выбрались двое, явно не медбратья, начали помогать подстреленному мной в ногу контактеру. Подполковник пошел ко мне, когда оставалось шагов двадцать, я вскинул автомат:

— Стой! Дальше ни шагу!

— Не советую. За меня пристрелят.

Словно подтверждая это, четко щелкнул винтовочный выстрел, пуля ударила в насыпь, недалеко совсем, подняв фонтан земли. Ага, справа, часов на десять. Метров пятьсот до него. Но он уже труп, раз проявился…

Потому что с той стороны у меня семь снайперов. Семь. И все прошли Афган.

Я достал из кармана «эргэдэшку».

— Не успеют.

Подполковник посмотрел мне в глаза. И то, что он там увидел, заставило его остановиться и больше не идти.

— Интересный ты парень, — сказал он громко, — срочник и кавалер Красного Знамени. А если хорошо покопаться, то выявляются еще более удивительные вещи. Например, в конце восемьдесят восьмого года двадцатилетний воин-интернационалист представлен к званию Героя Советского Союза, причем — по линии КГБ. И причем не посмертно, а живой. Дали тебе звезду? Не дали…

Не дали…

Я знал эту историю. Представление — и на меня и на Дона — действительно ушло по линии КГБ. Но в Президиуме рассмотрели и отклонили. Сказали, что, если живы остались, значит, звезды не полагается. Отделались орденами…

— Тебя, знаешь, как теперь называют?

…

— Донецкий терминатор, — подполковник усмехнулся, — как у вас там Солоник был. Курганский терминатор. А ты вот — Донецкий.

— По-моему, так не меня зовут. В газетах так зовут совсем другого человека.

— Верно. Зачем портить добрососедские отношения России и Украины? Тем более что есть трупешник, на который можно все спихнуть. На труп можно что угодно повесить. И три трупешника. И восемь. И одиннадцать. Сколько вы вдвоем навалили. За свою недолгую гастроль.

Я лихорадочно соображал — в газете было про три трупа. А по факту — похоже, что восемь. Такие потери можно скрыть только в одном случае, если группа захвата была из другого региона. Ну да, проведут как потери на учениях или прочая хрень — если в своем регионе такая бойня, то скрыть ее будет невозможно, потому что родственники погибших молчать не будут. И еще три трупа — это те, которых мы расстреляли на берегу Кальмиуса и спихнули в воду. Значит, их тоже нашли…

Одиннадцать.

— Ну? Скажешь что?

— Группа захвата откуда была?

— Соображаешь. Из Киева. Прикинь, если им тебя назвать. Где живешь, рассказать…

— А назови.

— Назвать?

— Назови, — грубо сказал я. — Только вот что мне скажите, мон колонель. Бабу с ребенком вы куда дели?

— Это какую бабу?

— Ольга ее звали. И сын — Сашка.

И по заминке подполковника я понял — куда.

Убили они их.

Убили и закопали.

— Не знаю никакой бабы.

Знаешь… знаешь, гад — кто бы ты ни был. Знаешь и помнишь. Неприятно было убивать, но приказ ты выполнил. Крепко тебя, видимо, подцепили… не ряженый ты. Настоящий подполковник, я это вижу.

Ну, ничего. На том свете свидитесь — наговоритесь. Недолго вам всем осталось. Убью я вас всех…

— А я зачем нужен?

— А догадайся сам. Зачем нужен бывает снайпер?

Ну да. В общем-то, верно.

— Никого другого найти не смогли? Я-то вам зачем нужен? У вас своих киллеров — полный двор.

— Свои не подойдут. Нужен ты. Зачем — наше дело.

— Наталья где?

— В надежном месте. Мы знаем, что она беременна, — быстро сказал подполковник. — Там, где она сейчас, есть врачи и есть больничка. Все хорошо будет.

— Ничего хорошо уже не будет.

— Я закурю?

Я кивнул. Подполковник достал пачку и зажигалку. Я присмотрелся — «Варта». Украинские сигареты такие. Что же плохо-то так, подполковник? Измельчали что-то у вас на Украине тридцать сребреников…

— Ты одиннадцать человек убил, — тоном ниже заговорил он, — а до этого еще в Афгане сколько-то. И на разборках сколько, мы навели справки. Так что мне по мозгам ездить не надо. Волк ты. Хищник. И вкус крови не забыл.

— Это мое дело.

— Да, в принципе твоё. Нам тебя официально получить — нет проблем, ты в Украине причастен к убийствам. Грохнуть тебя — тоже нет проблем. Те, кого ты из подствольника пробивал, — это спецназ. Назвать им твое имя — и они тебя, что в Ростове, что где хочешь, достанут. Потому что в спецназе правило — один за всех. Не забыл?

— И все на одного. Не забыл.

— Еще шутишь. Короче — нам работу сделать надо. Сделаешь — обратно свою Наташу получишь и уезжай куда глаза глядят, мой тебе совет. Лучше в Аргентину.

…

— Но работу надо сделать. И ты ее сделаешь.

— А то что?

Подполковник молча смотрел на меня.

— Один вопрос. Вы понимаете, что я еще могу уйти? А вот тебя зачистят.

Конец ознакомительного фрагмента.