Французский завтрак

Александр Асмолов, 2010

Романтический завтрак на фоне теплого океана так увлекает героев, что они не замечают, как оказываются в центре крупной финансовой аферы. Интересы блистательных мошенников и пылкие чувства влюбленных сплетаются в тугой морской узел, но судьба так щедра на неожиданные встречи. Книга будет интересна любителям приключений и поклонницам женского романа. Это первый том в цикле Ушебти.

Глава I

Лиза спала, по-детски приоткрыв губы и положив одну ладонь под подушку. Другая рука всегда искала что-то рядом. Привычка ранних лет спать с большими мягкими игрушками сохранилась, она даже в поездки брала с собой маленького плюшевого песика, по прозвищу Пиф. У него были выразительные чёрные пуговки глаз и длинные мягкие уши. Впрочем, были и другие причины, по которым Пиф оказался сейчас здесь. Он был защитником. Долгие проводы и разговоры с мамой о её новом парне Иване и его предложении встретить Новый год на каком-то острове вдвоем были утомительны. Только Пиф и выручал. Лиза часто обращалась к нему в шутливой форме за советом и сама отвечала за него. Это было не столько защитой при общении со старшим поколением, сколько размышлениями вслух. В глубине души оставались сомнения и у нее. Подруги, с которой она бы могла поговорить об Иване, у Лизы не было. Зато был Пиф.

Иван подшучивал над Лизой, говоря, что они с Пифом близнецы. На самом деле ему очень нравилось её лицо. Правильные пропорции, открытый взгляд голубых внимательных глаз. Естественная полнота губ подчеркивалась плавной линией подбородка. Носик был немного курносым, что делало лицо очень естественным, живым. Щеки не были пухлыми, скорее наоборот, они говорили, что это давно не малышка. Хотя Лиза иногда в шутку надувала их и хлопала роскошными ресничками, изображая капризулю. А вот лоб и жесткие уши были скорее мужскими. Было почти незаметно, что Лиза ухаживает за своим лицом, она делала это удивительно заботливо и аккуратно. Только пристальный взгляд женщины отмечал точные штрихи к портрету, подаренному природой. В обычной жизни лицо было привлекательным, но не броским. Можно было даже поспорить, красиво оно или нет. Мимолетный взгляд и не задержался бы на нем, скользя по толпе. Лиза не то чтобы прятала, она не подчеркивала то, что могло бы сразу привлечь внимание. И взгляд посвященного в женские тайны всегда отмечал эту черту умного и сдержанного человека. Если того требовали обстоятельства, лицо, как по мановению волшебной палочки, становилось красивым. И главный козырь в тайной войне женщин за превосходство — светлые волосы — становился плащом факира. В мгновенье ока, обычно убранные в аккуратную прическу, они шикарными локонами начинали спадать на плечи, едва вздрагивая при величественном повороте красавицы, и манили, притягивали жадные взгляды издалека. Любой приметивший этот магический плащ волшебника хотел увидеть лицо и ждал момента, чтобы заглянуть в глаза. Именно там и скрывалась загадка. Хотелось не смотреть, а вглядываться в голубизну ясных спокойных глаз и понять, что за тайну хранят они. А она была, но разгадать ее было непросто.

Иван тоже долго не мог понять, что именно так привлекает его в Лизе, но чем больше он вглядывался в её лицо, тем труднее было оторваться. Кажется, она никогда не пользовалась косметикой, от этого и во сне она была удивительно хороша. Ещё ему очень нравился её характер: обычно спокойная и уравновешенная, она могла совершенно неожиданно залиться звонким смехом, прыгать на одной ножке от пустяковой радости или, не меняя выражения лица, тонко пошутить и держать паузу, как великий актер. Она открывалась для него постепенно, недоверчиво впуская в свою жизнь. Иногда он чувствовал на себе её глубокий задумчивый взгляд, как будто она решала сложную математическую задачу. В такие минуты он казался себе первоклашкой перед строгой учительницей, но это не довлело над ним, а напоминало, что рядом — редкий цветок, прикасаться к которому нужно бережно.

Сквозь занавески начал пробивался рассвет, и в открытую дверь повеяло солёным морским ветерком. Это было дыханием другой жизни. Захотелось туда заглянуть. Учитывая разницу во времени, в Москве уже трудовое утро в разгаре, Иван не мог валяться в постели. Стараясь не разбудить Лизу, он тихонько выскользнул из-под простыни.

— Куда ты, — сонным голосом протянула она.

— Спи, спи. Охраняй, — и он подложил ей под щёку плюшевого Пифа.

Блаженно улыбаясь, она прижала свою любимую игрушку и растянулась поперёк огромной кровати. Можно было медленно все обдумать, то погружаясь в дремоту, то возвращаясь к размышлениям. Суматоха и волнения длительного перелета остались в далеком вчера. Сегодня начиналась ее новая жизнь. Лиза сделала этот шаг с опаской, но предчувствие чего-то неизведанного, манящего, сказочного не отпускало ее. Вспомнилось, как в детстве она впервые увидела озеро. То яркое впечатление сохранилось и поныне.

Было теплое летнее утро. Лиза стоит на шатком деревянном мостике и смотрит на свое отражение. Туман стелется над зеркалом воды, обращая все в сказку. Ей очень хочется окунуться, но смелости не хватает. Лиза осторожно касается пальчиком ноги водной глади, и круги медленно расходятся в стороны. Отражение покачивается, открывая перед ней другой мир, тот, что прячется за волной.

Так и сейчас: сон и явь перемешивались в сознании. Сказочный принц и тридевятое царство, огни за бортом самолета и чистые, поблескивающие никелированными завитушками аэровокзалы. Все только начинается. Она во всем разберется сама. Не то чтобы Лиза впервые осталась с Иваном наедине, но в окружении многое было незнакомым. Усталость после долгой дороги и незнакомая обстановка сдерживали проявление ее чувств. Лиза была благодарна Ивану за то, что вчера он не настаивал ни на чем и ласково пожелал ей спокойной ночи. Он умел быть другом. Понимающим, заботливым. Ей очень нравились его руки — сильные и нежные, ласковые и настойчивые, но иногда удивительно добрые. Она просто купалась в этой душевной доброте, когда Иван подхватывал её на руки или просто молча гладил. Лиза вспоминала, как в детстве отец вот так же осторожно прикасался к ней, еще девочке. Отец ничего не говорил и даже не заглядывал в глаза, но она чувствовала его доброту. Да, именно доброту. Конечно, отец любил Лизу, беспокоился и заботился о ней, но почему-то более всего ей помнились добрые руки отца. Как хорошо, что эта черта есть и у Ивана. Впрочем, Лиза до конца еще сама не определилась с его ролью в своей жизни. Когда мать напрямую спрашивала ее, кто он — знакомый, любовник, жених — Лиза отшучивалась. Но ей хотелось, чтобы он стал всем и заполнил ее жизнь целиком. Чтобы она не уподоблялась девчонкам на работе, которые, по их словам, помимо мужа, ищут друзей для «душевных бесед» и «любовников для здоровья». Лизе хотелось избежать этих «кружков по интересам». Да, глагол «хотелось» ключевое слово в этих рассуждениях. Куда уходят нежные возлюбленные, а остаются ворчливые супруги, никто не знает. Каждый из них обвиняет другого и продолжает искать. Надеяться, обжигаться и вновь искать. Значит, поиск у нас в крови? Лизе вспомнился один странный разговор со знакомой. Вернее, не разговор, а фраза. Увидев как-то на улице Лизу с Иваном, эта знакомая позже спросила, с кем это Лиза была. По ее уклончивому ответу та все поняла и как-то с грустью тихо сказала: «Я за такого парня убить бы могла». Они не были подругами и после никогда не возвращались к этому разговору, но фраза запомнилась. Иван. Он как-то незаметно стал своим. Лиза иногда задумывалась, сколько же времени они знакомы. Неужели только этой осенью? Казалось, он всегда был с ней, порой она даже спрашивала его — а помнишь… И тем не менее решиться на такую поездку Лизе было не просто. Мама права, они даже не помолвлены. Но круги по воде уже пошли, мир стал меняться, и другая его сторона открылась, принимая Лизу, поглощая без остатка.

Не надевая тапочек, Иван накинул махровый халат и вышел на лоджию. Именно таким он представлял себе в детстве океан — огромный, уходящий за горизонт, спокойный и сильный. Казалось, он ещё спал в этот ранний час и даже утренний бриз не решался потревожить его. Лишь большие листья пальм покачивались с тихим шелестом, напоминая, что это реальность. Приятная прохлада коснулась лица, унося остатки сна. Иван потянулся, напрягая попеременно все мышцы, поигрывая ими с удовольствием. Оставаясь стоять с широко раскинутыми руками, он поднялся на носки, поддаваясь удивительному ощущению лёгкости и свободы. Тишина и спокойствие царили вокруг, даря ощущение собственности над всем окружающим. Ещё пустынный песчаный пляж огромной дугой очерчивал границу острова и океана. Несмотря на сонное состояние, его покатые волны длинной цепочкой плавно приближались к побережью и, нарушая строгую разделительную линию, не торопясь катились по влажному плотному песку вглубь, как бы показывая всем свои видом, кто тут хозяин. Даже пребывая в таком спокойном состоянии, Атлантика поражала своим величием и мощью. Не хотелось представлять её разъяренной львицей в шторм, но даже сейчас, касаясь взглядом гладкой поверхности, казалось, что у ног спит огромный хищный зверь.

Захотелось уютно устроиться в плетеном кресле, стоящем на лоджии. Иван, стараясь не шуметь, зашел в гостиную. Хотя это было первое утро в отеле, но ориентироваться было не сложно. Приезжая в отпуск, он всегда селился в номере типа «апартаменты», где было все необходимое для независимой жизни — посуда, плита, холодильник и прочее. Он не любил связывать свой ритм жизни с питанием в ресторане отелей по расписанию. Приготовление пищи не было для него обузой, Иван даже получал от этого удовольствие. Чтобы не разбудить Лизу, он прикрыл дверь в спальню и сварил кофе. Отыскав плед, он устроился в кресле на лоджии с таким комфортом, что внутри что-то радостно заныло. Много ли человеку нужно для счастья.

Выбрать этот отель Ивану посоветовал приятель, побывавший на Тенерифе года два назад. Расположенный на небольшом мысе, выдающемся в океан и имеющем оригинальную одно-, двухэтажную застройку, отель чем-то напоминал корабль, а номер, где им с Лизой повезло остановиться, — капитанский мостик. Возможно, их влюбленные, счастливые лица не могли оставить никого равнодушными, и при оформлении им отдавали самое лучшее. Как бы там ни было, первый рассвет на Канарах Иван встречал, сидя в плетеном кресле перед безбрежным океаном, укутавшись в мягкий плед. Действительно, на океан, как и на огонь, можно смотреть бесконечно.

Запахи незнакомых тропических растений и океана смешались с кофейным ароматом. Этот насыщенный коктейль будоражил воображение, манил куда-то. Иван даже осмотрелся. Не было ни души, лишь волны длинным фронтом огибали мыс и скользили дальше к берегу. Создавалась иллюзия движения вперед, а внутри что-то коварно нашептывало, что он полновластный хозяин этого удивительного утра на одном из Канарских островов. Тишину нарушал лишь шелест листвы. На этих экзотических лоскутках суши среди волн Атлантики жители до полуночи не спят, а туристы обычно гуляют все ночи напролет. Тем же, кто не веселится на дискотеках, в клубах или барах, спать просто невозможно. Постояльцам отеля, где поселились Иван с Лизой, повезло: небольшое здание стояло особняком на мысе, и единственное увеселительное заведение в нем — ресторан, закрылось до полуночи.

Слева над океаном небо становилось всё светлее, как будто набухая солнечным светом, готовым выплеснуться яркой горячей волной, возвещающей о новом дне. Иван с восхищением смотрел, как часть горизонта постепенно раскаляется, меняя цвет. Наконец, невидимая оболочка прорвалась, и лавина ослепительного света хлынула на океанскую равнину, плеснув на его серовато-зеленую поверхность ярко-золотой дорожкой, брызги которой долетели до прибрежных камней мыса. Не торопясь, огромный красный диск бесшумно скользил вверх, пробуждая к жизни все вокруг. Чувствовалась огромная мощь в величественном движении. Ивану захотелось поделиться этой красотой с Лизой, и он метнулся в спальню. Не говоря ни слова, подхватил спящую девушку на руки и вынес на лоджию. Та, ничего не понимая спросонья, прижалась к Ивану, обхватив за шею. Ее сердце колотилось. Оглянувшись, она замерла.

— Ух, ты… — восторженно прошептала Лиза прямо ему в ухо.

Солнечный диск медленно отрывался от горизонта. Как бы просыпаясь, он из ярко-красного становился ослепительно-желтым. Они молча любовались этим зрелищем, понимая, что испытывают одинаковый восторг. Иван держал на руках удивительную девушку, с которой судьба познакомила его совсем недавно, но сейчас ему казалось, что он знал её еще в прошлой жизни. Движения, жесты, слова и даже мысли ее были сейчас понятны и близки. Он дышал вместе с ней, он чувствовал вместе с ней. Их души сливались. Они не случайно оказались на этом острове. Так должно было произойти.

Лиза посмотрела Ивану в глаза. В них отражалась заря, вернее — две. Одна — для него, одна — для нее. Стало удивительно спокойно и хорошо. Она могла доверять Ивану. Все, что у нее есть. Не зря дрогнуло её сердечко, когда впервые руки Ивана коснулись её. Как и все девчонки, она мечтала о принце на белом коне и невольно разочаровывалась, когда очередной поклонник вел себя, как последний конюх. С Иваном всё было по-другому. Он ухаживал так красиво и так естественно, что Лизино сердечко стонало от счастья. Он не осыпал её дорогими подарками, но она просто купалась в его нежности и доброте. Как-то соседка по лестничной площадке, давняя мамина подруга, столкнувшись с Лизой взглядами, покачав головой, настороженно сказала:

— Пропала девонька…

Ну, пропащей Лиза себя не считала, просто один октябрьский вечер круто изменил её жизнь. Она очень хорошо помнила тот день, когда неожиданно на Москву опустилась осенняя сказка. После унылых серых дождей вернулось лето, яркая листва засыпала бульвары и улицы, а неожиданное тепло растопило сердца вечно спешащих прохожих. Лиза не торопясь шла по улице, наслаждаясь окружающей красотой, и чуть не налетела на парня.

Он стоял перед ней, преклонив одно колено, и, широко улыбаясь, протягивал букет огромных ярких листьев. Она даже не заметила, откуда он появился, и от неожиданности так растерялась, что несколько минут они молча смотрели друг на друга. Прохожие понимающе обходили их стороной, но они не замечали этого, пока чей-то женский голос нарочито громко и обиженно не произнес:

— А ты так никогда не делал.

Лиза рассмеялась и, отступив на шаг назад в шутливом реверансе, придерживая край невидимого пышного платья, снисходительно взяла протянутый букет.

— Берите и сердце, оно уже принадлежит Вам.

Он сказал это так серьезно, глядя ей прямо в глаза, что сердце Лизы, застучав, оборвалось, как осенний листочек, и закружилось, увлекаемое внезапно налетевшим чувством. С тех пор она часто мысленно возвращалась в тот октябрьский вечер, спрашивая себя, было ли это на самом деле. Вот и сейчас, обнимая Ивана за шею, она подумала, что восход так красив, что не может быть реальностью. Она закрыла глаза и сильнее прижалась к нему, но океан, залитый солнцем, продолжал оставаться перед глазами и, похоже, отпечатался таким в памяти навсегда.

— Хочу, чтобы у нас был дом на высоком берегу, где будет так же красиво, — прошептал Иван.

Какое-то время она молчала и гладила его темные волосы, потом повернулась к океану, играющему тысячами маленьких солнечных зайчиков, сливающихся в раскалённую золотую равнину, и ответила:

— Только пусть мальчишки будут похожи на тебя. Иван закружил её, пританцовывая, по лоджии, а она, доверчиво опустив руки и запрокинув голову, отдалась этому движению, сознаваясь себе, что голова её уже давно идет кругом. Зацепив кофейную чашку на столике, Иван резко остановился. Описав дугу и плеснув на них ароматным напитком, чашка со звоном разлетелась на маленькие кусочки.

— На счастье, — стал оправдываться Иван, глядя на Лизу.

— И эдакому медвежонку можно доверить хрупкие вещи…

Смахнув несколько капель кофе, она укоризненно покачала головой. Каменное лицо ничего не выражало, но в глазах прыгали такие озорные огоньки, что Иван растерялся. Лиза не выдержала долгой паузы и звонко расхохоталась. Вырвавшись из объятий, она начала прыгать по лоджии, дразня Ивана:

— Руки-крюки, сунул в брюки.

Тот было кинулся ловить её, но поймать гибкое стройное тело с грацией пантеры было не так просто. В его руках осталась лишь простыня, бывшая единственной одеждой девушки. Перевернув еще пару стульев на своем пути, они остановились только на кровати в спальне. Разгоряченный погоней, Иван начал осыпать её лицо поцелуями, а Лиза, ещё играя, делала вид, что отворачивается от них, все сильнее прижимала его к себе. Когда под его губами застучало её сердце, они оба затихли от нахлынувшей волны нежности. Едва ощутимые поцелуи звучали по-особенному. Он заговорил на языке, понятном влюбленным, потому что только любящее сердце готово так щедро дарить ласку, отдавать себя, свою нежность, свою любовь без остатка, без надежды на что-то взамен. Безвозвратно. Именно в этом и заключается великая тайна любви — отдавать всё без оглядки и получать от этого удивительное наслаждение. Это непонятно тем, кто пришёл брать. Они смогут лишь увидеть обложку красивой книги, но прочесть её содержание может только посвященный. Посвященный в любовь!

Судьба ли выбирает нас, Создатель ли соединяет наши грешные души — сие есть тайна. Да будет счастлив тот, кому позволено будет прикоснуться к ней!

Поцелуи покрывали изящное тело Лизы, и оно в ответ отзывалось едва уловимыми движениями трепетного восторга. Каждая её клеточка прислушивалась к шёпоту ласки и впитывала её. Бережно хранимая в душе нежность вырвалась наружу и, встретилась с другой нежностью, даря наслаждение и радость. Добравшись до самых потаённых уголков женского тела, ласки Ивана стали еще нежнее. Его губы, дыхание, поцелуи бродили по таинственным бугоркам и впадинкам, опьяняя обоих прикосновением к сокровенному. Лиза стонала от наслаждения, изгибаясь дугой и стискивая в сжатых кулаках простыни. Не выдержав этой сладострастной пытки, она властно привлекла к себе Ивана. Их тела слились в едином порыве, и жаркие ритмичные движения подчинили их своей власти. Тяжёлое дыхание прервалось в унисон прозвучавшими возгласами — страстными, радостными, ненасытными. Почти не останавливаясь, они наперебой жадно целовали друг друга, еще и еще раз кидаясь в объятия, похожие на жаркую схватку. Они дарили друг другу радость и ласку, пока силы не оставили их. Рухнув на смятые простыни, они забылись в сладком сне, не разжимая объятий.

Постепенно жизнь снаружи начала просыпаться, и вот уже вокруг звучали голоса, смех, какой-то шум, веселая возня. Нехотя они тоже начали просыпаться, с сожалением ощущая, как что-то иное вторгается в их мир. Изредка они вопросительно поглядывали друг на друга, стараясь понять, было ли это на самом деле и когда это сможет повториться опять. Первым вскочил Иван. Накинув халат, он открыл дверь в коридор и взял большой пакет с фирменным значком отеля, стоящий около их номера. Поколдовав несколько минут на кухне, он попросил Лизу приподняться на подушки и поставил на кровать скамеечку с блюдечками сыра, ветчины, масла, джема и, казалось, только что из печи, румяными круасанами.

— Ты же знаешь, я не завтракаю, — попыталась бороться с соблазном Лиза.

— Французский завтрак у нас уже был. А это: petit dejeuner.

— Ах, как легко уговорить беззащитную девушку, — улыбнулась она.