Расскажи мне, батя, про Афган!

Александр Архипов, 2019

Отгремели разноцветные салюты и фейерверки Московской Олимпиады. Улетел, обливаясь слезами, непонятного пола медведь. Отрыдал с прощальной песней товарищ Лещенко. Села подсчитывать дивиденды московская фарца. В столицу нашей Родины начали потихоньку возвращаться проститутки и уголовные элементы. Страна расслабилась. Напряглись только те, кому приказали. Есть такие граждане. С погонами на плечах. У них другие салюты, другие медали. Другие победы и поражения. Другие песни Саши Розенбаума. АФГАН!

«Будёновцы» в чалмах

Два раза «шумнула» рация. Это дозор давал команду: «Внимание, стоять!». Мгновенно передали по цепи, бойцы присели. Где-то в конце колонны звякнула станина АТС, тут же яростный шёпот Боцмана… Слушаем. Впереди от дороги послышался дробный стук, но из-за шума потока реки разобрать природу звука пока трудно. Хотя нам это, конечно на руку: от дороги, которая идёт вдоль русла, нас-то вообще не должно быть слышно. Из-за горного хребта уже виден ореол Луны, но сама подруга пока прячется. В БН (бинокль ночной) пока ни черта не видно, пробую настроить прибор ночного видения. Получается неожиданно быстро. Вижу красивую картинку. На фоне искрящихся струй бурлящей горной реки по светлому полотну каменистой дороги неспешным шагом двигались три конника. Головами не крутили, шли спокойно, не боясь. Средний всадник даже, по-моему, спал, опустив голову на грудь. Значит, дорога — «пустая», то есть без мин и прочих сюрпризов. Я невольно улыбнулся. Что-то мне всё это напоминало из детства… Вспомнил! Кино! «Неуловимые мстители!» Помните музыку на фоне титров? Только там их четверо было, по-моему. И в «будёновках», а не в чалмах.

Подождали пока всадники прошли нашу группу прикрытия и двинулись дальше. Понятно было то, что духи были ночными дозорными из кишлака Кули — нашей цели. Вели себя спокойно, значит, нас не ждут и группа Зверя тоже не обнаружена, а это вселяло оптимизм и прибавляло 5 см к каждому шагу. Неожиданно быстро появилась Луна. Неполная, но и этого «отбитого» блюдца хватало рассмотреть без подсветки время на часах. Перед выходом на полотно дороги объявили короткий привал, подошли Платон с Боцманом.

— Командир, я думаю «будёновцы» поскакали к «зелёнке» и то, что они там увидят, явно им не понравится, — высказал своё мнение Боцман.

— Прав. Будут идти таким шагом, к месту подойдут часа через два с половиной, может больше. Минут пятнадцать, двадцать будут «нюхать» и домой…

— Причём галопом. В кишлак их пускать никак нельзя, — отозвался Платон.

— Считаем. Минимум часа через три с половиной, плюс-минус полчаса конница будет возвращаться этой дорогой. Нам необходимо через два часа выйти на место блокирования двух дорог. Час где-то на расстановку людей и маскировку. Уже будет почти светло. Платон, с тебя язык. Рванули, парни! — сказал я, бодренько так взваливая на ноющие плечи почти ещё одного себя.

По дороге идти было значительно легче. Слегка растянувшись, раскачиваясь в такт одинаково выверенным по ширине шагам, колонна двинулась, набирая маршевый темп. Прижимались к правой обочине, где была разной ширины, но всё-таки тень от «люстры» — Луны. Немного тормозили сапёры, шедшие впереди колонны. Конечно, успокаивал тот факт, что «будёновцы», как их окрестил Боцман, чуть ли не строем проскакали по дороге, а значит, мин не боялись. Но как говорится, бережёного… Шли молча, не сбавляя темп, на ходу менялись, перехватывая дополнительный груз. Те, кто освобождался, «облегченно» вздыхали, дрожащими от напряжения пальцами доставали фляги, экономно пили, поливали головы. А те, кто взваливал на плечи станины и стволы АГСов, ПКМы и ящики с их патронами и гранатами, беззвучно и неинтеллигентно матерились, с надеждой успокаивая себя мыслью, что всё это когда-нибудь закончится.

Ровно через один час пятьдесят минут основная группа вышла в точку предполагаемого блокпоста и засады. Небо на востоке начало светлеть. Собрали фляги и отправили троих к реке пополнить запас воды. Днём такой возможности не будет. Приятно удивило то, что географическое изображение на картах полностью совпадало с реальным ландшафтом. Иногда было по-другому. Помню, как во время крайней операции Боцман вертел карту, даже на обратную сторону заглядывал, тупо спрашивая:

— А где мы, командир?

Хотелось ответить понятным языком, но вокруг были «дети». А каково было вертолётчикам, которые не могли по карте определить точку высадки? Здесь не должно было быть реки, а она была. По карте до зоны боевых действий ещё лететь и лететь, а по вертушке уже палят из всего чего только можно представить, из откуда ни возьмись взявшегося кишлака. Такое было! Видно и среди картографов есть свои «пятёрышники» и «двоешники». Нам повезло. Наш был, как минимум, «хорошистом»!

Минут десять поелозили пальцами по карте, расставляя дозоры, огневые точки и пряча людей на световой день. Вернулась разведка, посланная налегке вперёд. Наша цель — кишлак Кули — прилепился к горному массиву километрах в трех — трех с половиной, за вторым поворотом нашей дороги. Движения пока нет. Спят басурмане. На втором повороте, выше дороги, «закопали» в скальном обвале первый дозор, усилив его пулемётом Араратика Саркисяна.

Пока разведчики «вили» себе гнёзда, скребли ложками о дно банок с гречневой кашей, маскировались, натягивая сетки, Платон назначил группу захвата языка. Выбрали место — сразу за первым поворотом дороги, участок полностью закрытый с трёх сторон скальными выступами. С четвёртой — река. Я подошёл ближе, хотелось послушать инструктаж Платона. А говорил он, в основном обращаясь к Боцману.

— Лошадь — животное осторожное и пугливое. Поэтому каждое неожиданное внешнее воздействие вызывает у неё шоковую реакцию. Наша задача взять живым языка. Я сейчас расскажу и покажу, как нужно действовать, чтобы эти «ковбои» от нас не ушли, — как всегда растягивая слова, объяснял старшина.

— Лёх, а на хрена нам все три языка? Думаю, эти трое духов имеют одинаковую информацию о расположении охраны и самого штаба в кишлаке, — начал умничать Боцман. — Заберём кого попроще, а остальных к Аллаху…

— Боцман, давай так… Мне поручили, я выполняю. Слушайте дальше. Первого берём я и Боцман. Первый номер — Боцман, выбегает из засады, хватает обеими руками за узду на морде и всем телом виснет на ней.

— Слышь, Лёх! Так на чьей морде виснуть? Лошади или духа? — хохотнул кто-то из парней.

— Объясняю. От неожиданности и испуга лошадь обязательно постарается встать на дыбы, сбить с ног нападающего и изменить направление движения. Задача первого номера не дать ей этого сделать. Ну, а вторые номера рывком стаскивают духов на землю и фиксируют руки, — невозмутимо закончил старшина Платонов.

— Платон, а лошадь может укусить? Я теоретически спрашиваю, так, на всякий случай, — поинтересовался первый номер Боцман.

— А ты руки не суй куда попало, — под общий смех посоветовал я. — Мужики, обнаруживать себя категорически нельзя, поэтому не стрелять, на крайняк работаем ножами.

— И ещё, — продолжил Платон, — нападать по моей команде одновременно, чтобы духи не успели очухаться и что-то понять.

— Всё правильно, — одобрил план Платона я. — По ходу движения и с тыла поставим заградительные группы по три бойца, чтобы не прорвались, ну и снайпера будут готовы на всякий случай.

Истекало отведённое «будёновцам» время, а их всё не было видно. От реки тянуло даже не прохладой, а холодом. На марше пропитанные потом тельняшки остывали вместе с телами, неприятными холодными компрессами липли к спинам и не давали согреться. Бойцы кутались в свои нехитрые утеплители, натягивали на уши шерстяные, купленные или выменянные в кишлаках и на рынках вязанные шапки. Правда, у некоторых заметил умело уложенные под седалища американские пуховые спальные мешки. Полезные трофеи. Вода, принесённая во флягах из горной реки, и через два часа ломила зубы. Приходилось, прежде чем глотать, долго гонять её во рту. Язык немел, но было чертовски приятно. Были и гурманы. Они пробивали ножом в двух местах банку сгущёнки, запрокидывали голову и цедили её, закрыв от удовольствия глаза. А потом, маленькими глотками, запивали ледяной водичкой из горной реки. Кайф был необыкновенный. Что представляли себе в эти секунды эти взрослые мальчишки? «Пломбир» за 19 копеек? «Ленинградское» за 22-е? А что я… я тоже пробовал.

От группы прикрытия сообщили:

— По дороге в сторону кишлака быстрым шагом едут два всадника. Дистанция 700 метров.

— Уточни. Два или три всадника?

— Два, — с небольшой паузой сказал сержант. — Едут рядом, не друг за другом. Повторяю, едут рядом.

— Опаньки, а мы так не договаривались! — нервно произнёс Боцман, прячась за большой валун прямо у дороги.

— Парни, ищите мне третьего, — зло шепчу в микрофон.

Тут же было принято решение: Платон с Боцманом берут ближнего, остальные оттесняют второго всадника ближе к реке и берут его на берегу. Уже и мы слышим посторонний звук. Звук восьми подкованных копыт. Едут не быстро, видно долго скакали галопом до этого, а сейчас дают лошадям отдохнуть. До кишлака — рукой подать. А мы ещё ближе… Из-за первого поворота показались два верховых, ехали рядом неспешной рысью. В бинокль было видно, что у того, который ехал ближе к реке, АКМ был за плечами, а у ближнего — на груди. Видел это и Платон с разведчиками. Головами не крутили и не разговаривали, было заметно, что «будёновцы» подустали и опасности не чувствуют. Утренний туман ещё не совсем рассеялся, но и без оптики было видно, что перед нами не наследные опиумные эмиры и не алмазные падишахи. Обычные бородатые духи неопределённого возраста. У дальнего на голове традиционный афганский паколь — шерстяной берет, у ближнего — грязно-белая чалма. Оба в замызганных, пыльных, завёрнутых впереди халатах. Ну, басмачи и басмачи… Ничего после Великой Октябрьской не поменялось!

Сигнал к нападению был настолько необычен, а звук ни с чем не сравним и незнаком в этих местах, что челюсти от удивления отвисли не только у душманов, но и у афганских рысаков. Платон громко и пронзительно свистнул в спортивный судейский свисток. Многократно отразившись от отвесных скал и зеркала воды, звук острой трелью резанул по ушам. От ближайшего к дороге валуна стремительно отделился долговязый силуэт и, вытянув впереди себя длинные руки, помчался в сторону первой лошади. Боцман поймал лошадиную морду, когда она, скосив лиловые глаза в его сторону и испуганно заржав, уже поднимала передние ноги. Но 95 кило чистой массы туловища старшего прапорщика сделали своё дело. Сначала он поймал какие-то ремешки левой рукой, потом правой захватил коня за гриву между ушей и повис, поджав ноги. От неожиданной тяжести и охватившего его ужаса, конь захрипел, брызгая пеной, но встать на дыбы уже не смог.

— Конечная! Слазь, сука, приехали! — срывающимся голосом заорал Боцман, глядя с опаской на крупные зубищи коня и содрогаясь от капающей ему на лицо лошадиной пены.

Почти одновременно с ним, подпрыгнув и подтянувшись, схватив духа за халат, Платон оказался у всадника за спиной. Обхватив туловище наездника ногами, он левой рукой резко рванул ремень АКМа так, что у духа щёлкнули зубы. А правой, скользнув по прикладу, нажал на предохранитель, щёлкнул защёлкой и выдернул рожок с патронами. Потом, схватив за ремень автомата двумя руками, оттолкнулся ногами от крупа коня и, вытащив душмана из седла, рухнул с ним на землю. Упав, дух, с перекошенным от страха лицом, откатился в сторону, нацелил на Платона автомат и остервенело нажимал на курок. Не понимая, почему не слышит выстрелов и враг не падает, он суматошно передёргивал затвор и опять жал на курок, онемевшим от напряжения указательным пальцем.

— Баран! — коротко сказал Платон, вертя перед носом басмача спаренным автоматным рожком. Потом коротко размахнулся и ударил им духа сверху по чалме. Уронив голову на грудь и подкосив колени, тот с глухим стоном завалился на бок.

Со вторым душманом справиться оказалось гораздо сложнее. Двое разведчиков сразу поймали коня. Один за стремя, второй за уздечку, но конь резко дёрнулся, придавив нашего парня к крупу первого гнедого. Душман начал судорожно перетаскивать на грудь АКМ, висящий у него за спиной. Конь окончательно обезумел, когда увидел, что к нему бегут ещё люди, отбрасывающие длинные тени от света уходящей за горный хребет луны. Животное хрипя, начало пятиться назад, подминая под себя нашего бойца, висящего на стремени. А дух высвободил ногу и резко ударил второго разведчика в голову, тот упал и выпустил из рук уздечку. Конь, почувствовав шанс уйти из западни, неожиданно рванул в сторону, сбив ещё двух наших, и волоча разведчика, держащегося за стремя, начал спускаться к реке. Я успел заметить, как резко махнул рукой в сторону уходящего всадника, стоявший на одном колене, сбитый конём, боец. Потом увидел, как дёрнулся и, вскинув руки, начал вываливаться из седла дух. Он висел, зацепившись сапогом за стремя, бился головой о камни, а конь, спотыкаясь о тело, сгоряча забежал в бурный поток горной реки. Потом, правда, испугался подхватившего его течения, попытался повернуть к берегу, но было поздно. Ледяные струи оттащили коня на глубину, а там закрутило, и уже через минуту его голова с белым пятном на лбу исчезла за поворотом русла.

— Что делать с конём будем? — спросил Боцман, передавая поводья подоспевшим на помощь, ребятам.

— А что делать? Отвести за поворот и вожжами по заду, чтобы скакал без оглядки. Только распрягите, седло снимите и в реку, — отдал команду Платон. — Нет седла, значит, и всадника не было.

Начал, постанывая, шевелиться дух. Сел, держась за голову, и уставился на нас. Парни тут же поставили его на ноги, руки стянули сзади профессиональной удавкой, в рот кляп из его же чалмы, и пинками погнали в наш «штаб». «Штабом» мы назначили найденный неглубокий, но в полный рост грот в скале. От дороги его прикрывал огромный валун, а от глаз сверху — очень удачно уложенная на кусты маскировочная сеть. Выставили три дозора. Выше всех Боцман загнал товарища Саркисяна. Он был глубоко убеждён и, это не раз подтверждалось, что у кавказского человека — Араратика — глаз, как у орла, поэтому и «гнездо» у него должно быть выше других.

— Мищь не проскочит! — говорил Араратик, многозначительно поднимая вверх указательный палец.

— Платон, а кто второго духа снял? Пусть ко мне подойдёт, — попросил я старшину. Ситуация там была непростая, я уже был готов давать команду на выстрел снайперу.

— Есть у нас любитель ножечками покидаться. Прислать? — поинтересовался Платон.

Духа мы решили немного «помариновать». Впереди ещё целый день, пусть подумает «над своим поведением». А пока… пока пацаны капали пленнику на нервы. Кто с гнусной улыбкой точил у него перед носом нож, пробуя его остроту на халате бедолаги. Злой же демонстративно вытащил у гранаты чеку и сунул её за голенище сапога пленника. Дух покраснел лицом, а в «штабе» резко запахло «импортной» мочой. А парни, наконец, поняли, зачем ефрейтор таскал с собой учебный муляж РГД-5. Боцман же, вообще, берега потерял. Он сел напротив душмана с верёвкой в руках и начал демонстрировать ему своё умение вязать удавки, примеряя их на нём же. Дух потел, бешено вращал белками глаз и грыз кляп, пытаясь что-то сказать. Кляп не вынимали, давали возможность созреть, вспомнить и придумать как выжить.

— Товарищ майор, по вашему приказанию.. — негромко произнёс подошедший боец. Передо мной стоял мой недавний знакомый, ефрейтор Еремеев.

— Отлично отработал, военный! Ситуация действительно стрёмная была, — одобрительно хлопнув парня по плечу, похвалил я.

— Вы не сомневайтесь, товарищ командир, дух — труп. Нож по рукоять между лопаток вошёл… Вот только клинок жалко. Трофейный. Дамасская сталь, — с сожалением сказал Еремеев, снимая с ремня пустые ножны.

Я, не раздумывая, достал из кармана своего ранца нож в кожаных ножнах, с красивой наборной рукоятью и протянул его бойцу.

— Держи, он твой. Дамасская сталь на сто процентов. Проверен. Не знаю, какой был у тебя, но этот клинок достойный.

Ефрейтор улыбнулся, взял нож, вытащил из ножен клинок, приставил его к уху и пощёлкал по лезвию ногтем. Затем положил на вытянутый указательный палец и слегка качнул. Баланс проверил, чертёнок. Потом поднял палец вверх, как будто что-то вспомнив, полез во внутренний карман афганки, достал какой-то предмет и протянул его мне.

— Вот так будет правильно, командир, — улыбнулся Еремеев. — Могу идти?

— Давай, — кивнул я, разворачивая оказавшуюся в руке какую-то бумажку.

Это были два доллара США! Одной бумажкой. Юбилейная купюра. Ну, да! Холодное оружие просто так не дарят. Не простые ребята, эти разведчики…