АлкоМаг 4

Александр Арсентьев, 2023

Загнанный в угол, ты всегда выбираешь вариант наименьшего Зла. Выжить сейчас, а уж остальное приложится. Из сетей интриг цивилизованного мира – прямиком в топку войны. Инстинкт выживания становится образом жизни …

Важно! Данное произведение ни в коем случае не является попыткой пропаганды употребления алкоголя. Скорее, ставит перед собой совершенно противоположные задачи. Помните, алкоголь — враг здоровья!

Описанные в произведении события, сам мир, персонажи — являются исключительным плодом фантазии автора. Любые совпадения с действительностью считать случайными!

Глава 1

Разношерстная толпа «призывников» не уделила нам практически никакого внимания — мы удостоились лишь беглого взгляда со стороны мобилизованных народных масс. Разношерстная — не в плане одеяния — тут как раз было все одномастно до безобразия: потертый камуфляж и стоптанные башмаки, а касаемо широкой возрастной линейки, национальностей и прочих индивидуальных особенностей. Этакая «банда батьки Махно», глубоко законсервированная до лучших времен.

Делать нечего, нужно было как-то обустраиваться и в этом временном аду — я медленно побрел вдоль двухъярусных «шконок» в надежде найти свободное место. Это казалось весьма затруднительным, так как все они были до безобразия одинаковы — белья, как такового, не было. Лишь голые продавленные сетки.

— Парни, а где тут свободное место можно найти? — обратился я к мужикам, кучкой расположившихся на паре сдвинутых коек.

— Ребята, а вон там, левее, гляньте, — молодой парень, весь в цветных татуировках, указал в сторону. — Хотя, нас самих не более часа назад привезли. Хер тут у них что поймешь. Вы с какого округа прибыли?

— Вот честно — не знаю, — я открыто улыбнулся. — Мусора утром запаковали и даже не знаю — в какое отделение отвезли. А уже оттуда — сюда определили…

— Ясно, — кивнул татуированный.

Я прошел в указанный сектор казармы и тяжело плюхнулся на более-менее презентабельную сетку, жалко скрипнувшую под весом моего тела. Только сейчас заметил, что те, кто прибыли вместе со мной, невольно потянулись следом и расположились поблизости. Мужчина приблизительно моего возраста присел на соседнюю койку и неожиданно протянул мне руку.

— Леха, — уголки его рта дрогнули в сдержанной улыбке. — Земляками будем — с одной «земли» заехали.

— Андрей, — я пожал протянутую ладонь и улыбнулся, давая понять, что оценил шутку.

Улыбка моя получилась весьма натянутой — к этому моменту меня уже вовсю колотило. Действие утренней дозы абсента подошло к своему логическому завершению…

— Ты чего такой смурной? — нахмурился Леха. — Ломает?

— Ага, — кивнул я. — Вчера дал жару — сегодня расплачиваться буду…

Леха что-то прикинул в уме, внимательно осмотрелся по сторонам, а потом хлопнул меня по плечу.

— Ты полежи пока, а я осмотрюсь. Может знакомого кого увижу. Сам-то из какого района?

— Да я проездом в Москве, — взмахнул рукой я. — Вышло неудачно…

— Да уж, — согласился Алексей. — Лан, я скоро…

И он медленно побрел по просторам «призывного пункта». Я же перевернулся на живот и уткнулся носом в металлическую сетку. От души скрипнул зубами — похмелье постепенно накрывало меня с головой… Думать о чем-то совершенно не хотелось. Да и о чем тут можно думать, когда кругом, куда ни кинь, полная жопа… Тут, как говорится, можно только гадать — какое дерьмо тебе преподнесет грядущий день. Свобода перемещений моя отныне ограничена Вооруженными силами Московской Империи. Остается только ждать и надеяться на счастливый случай, который даст мне возможность выскочить из грядущей мясорубки.

Виски отчаянно пульсировали, поэтому я обхватил голову руками и попытался очистить сознание. Вскоре, незаметно для самого себя, я задремал…

Снились менты, госгвардейцы и, почему-то, пожарные… Все они нелепо и бестолково бегали по Бурой площади и старались как-то между собой взаимодействовать. Я попытался уловить хоть малейшую логику в этих сумбурных телодвижениях, но так и не смог.

— Это у них слаживание происходит, — прокомментировал кто-то из-за спины. — В преддверии Дня патриота.

— Да, признаться, я и сам я всегда считал патриотизм весьма аморфным понятием, — кивнул я. — И вот это — лишний раз доказывает…

Заинтересовавшись, я обернулся. Пожевывая непонятно где взятую травинку, передо мной стоял Кирилл Андреевич — тот самый мужик, с которым я имел весьма напряженную беседу в Инструкторской по БСБ.

— Не надумал к нам? — опять принялся он за свое.

— К вам, это — сюда? — я мотнул головой в сторону кишащих на площади силовиков. — Заниматься вот этой вот херней?!

— Насчет херни…, — он почесал затылок. — Знаешь, а в чем-то ты прав. Но, обрати внимание — с каким энтузиазмом они ею занимаются! Не каждому дано! Грациозность, отточенность каждого движения, суровая красота! И все это, заметь, на благо Отечества! Ну, так как — вольешься в наши стройные ряды?

— Я тебе уже как-то говорил — нахериди, — ответил я, впрочем, вполне беззлобно. — Ну, не мое это — заниматься херней! А если уж заниматься, то я предпочтузаниматься исключительно своей херней…

— Имеешь ввидуалкоголь? — саркастично поддел меня Кирилл Андреевич.

— Да хотя бы и его! — с апломбом ответил я. — Все лучше, чем вот так…

Я отвернулся и вновь попытался разгадать этот чудовищный перформанс, реализованный людьми в форме перед Кремлевской стеной. Пожалуй, если добавить спецэффекты в виде салютов и голых девиц, то получится очень даже живенько…

Кто-то настойчиво тряс меня за плечо…

— Андрюха, живой еще? Подъем! Поправляться будем!

Я с трудом разлепил опухшие веки — надо мной склонился мой новый друг — Леха. Он подмигнул мне, а потом красноречиво сунул мне под нос литровую бутылку «Империи». Волк с этикетки, казалось, подмигнул мне. Я свесился с кровати и судорожно изогнулся. Изо рта на пол стекла тоненькая струйка слюны. Блевать было нечем — и тут облом, однако…

— Ну, ты, брат, даешь! — тихо рассмеялся парень. — Сколько дней зажигаешь?

— Не помню…, — тяжело произнес я, отирая рот рукавом. — А вообще — по жизни…

— Ну, видимо, такая у нас судьба…, — без всякой улыбки, многозначительно произнес Леха.

Я поморщился и вопросительно взглянул на него. Это он сейчас что имел ввиду? Я помотал головой — показалось, наверное…

Потом я уселся на кровати и, взглянув на водку, опять содрогнулся всем телом. Тем временем, Леха вскрыл бутылку и поднес ее мне.

— Понемногу, — заботливо посоветовал он. — Нужно преодолеть момент отторжения — чтоб привилось…

— Пожил — знаю…, — хмуро ответил я и дрожащей рукой принял бутыль.

Поле того, как водка обожгла мое горло, я глубоко вздохнул и задержал дыхание. Несколько секунд спустя констатировал — прошла! Потом я передал бутыль Лехе. Тот кивнул в ответ и отхлебнул в свою очередь. Он занюхал рукавом и достал из кармана пачку сигарет и зажигалку.

— Куришь? — вопросительно поднял он густые брови.

Я кивнул, и мы закурили. Я искоса взглянул на товарища по несчастью. Высок, пожалуй — с меня ростом. Худощав. Глаза серые, как северное море, и такие же холодные. Впрочем, когда он вкладывал в свою речь эмоции, то в них расцветали едва уловимые искры. Несмотря на стриженный череп, было легко угадать в нем блондина. Его выразительные губы практически всегда искажала усмешка прирожденного циника.

— Слушай, Лех, — прищурился я. — Ты как сумел водку с сигаретами раздобыть?

Парень недоверчиво взглянул на меня, а потом красноречиво покачал головой.

— Ты, видимо, в Москве проездом из другой страны — потому такой наивный. У нас же как? Везде, где существует запрет, тут же открывается зеленый свет теневому бизнесу! Так и тут, все логично, Андрюха!

— И кто тут этот самый бизнес открыл? — недоверчиво огляделся я.

— Так сами же вертухаи и открыли! — Леха не сводил с меня ироничного взгляда. — Ты чего такой чудной?! Едва я подошел к одному, он мне тут же прайс-лист выкатил с полным раскладом, в котором только бабы отсутствуют. Ну, и сильнодействующие… Правда тут один «на кумарах» подошел, так он и его в сторонку отвел — на собеседование…

— Дела…, — почесал я затылок. — А деньги?

— Так у меня были! — Алексей улыбнулся. — После бани каптер вернул, лишь себе пару сотен срезал.

— А мусора неужели не забрали? — искренне изумился я.

— Так не успели, — Леха развел руками. — На меня же только протокол составлять начали за то, что дорогу в неположенном месте перешел.

— По твоему сюжету можно ролик снимать. О необходимости соблюдения правил дорожного движения…, — невесело усмехнулся я. — Нарушил — отправился на Уникальную Вооруженную Акцию…

— А то! — Леха протянул мне пузырь. — Давай еще по глотку!

И мы оформили еще по глотку. Закурили, стряхивая пепел прямо на пол. Я осмотрелся — похоже, в этом хлеву мало кто вел себя по-другому. Практически на каждом «участке» образовалось свое «сообщество» по интересам. А интересы, как я понял, тут были только одни. Если предположить, что контингент в данном помещении был собран исключительно по «мусарням», то большинство присутствующих мечтало лишь об одном — опохмелиться. Ну, а остальным — нажраться с горя. И, что было вполне естественным, вскоре казарма приобрела все признаки большого шалмана — песни, танцы, пьяные разборки. Многие, к этому времени с лихвой восстановившие статус-кво, уже валялись на койко-местах без каких-либо чувств. Кто-то плакал навзрыд, проклиная злодейку-судьбу. Кто-то ожесточенно блевал. Одним словом — призывной пункт Великой армии!

Я вновь приложился к бутылке, передал ее Лехе и вопросительно взглянул на него.

— Что делать думаешь?

Он ответил мне пронзительным взором — словно пытался проникнуть в мои мысли. И, уже секунду спустя, я понял — он действительно пытался! Я его мгновенно заблокировал, воздвигнув воображаемую каменную стену. Леха с пониманием кивнул, а потом вновь взглянул на меня.

— Ты — давно? — тихо спросил он, и я сразу понял, что он имеет ввиду способность видеть.

— Не так чтобы, — уклончиво ответил я. — А ты?

— Всю жизнь…, — взгляд собеседника был устремлен в неведомые мне дали, словно он пересматривал всю свою жизнь.

— И как ты пришел к выводу, что…, — я красноречиво взболтал «Империю».

— А, это…, — Леха ностальгически усмехнулся. — Спасибо бате, царствие ему небесное. Тот еще был алкаш… Когда это проявилось, то на семейном совете он, прикола ради, налил мне из своей бутылки. Я едва не сжег горло, но выпил. Для пацана стопки оказалось вполне достаточно, и через пять минут мы уже направились к менту-соседу, у которого был еще допотопный прибор. Он показал «по нолям» Ну, и… закрутилось.

— Ясно, — ответил я и решил вновь вернуться к интересовавшей меня теме. — Что делать-то будем? Я надеюсь, ты не горишь желанием исполнить свой воинский долг по отношению к правящей хунте?

— Хунта? — Леха наморщил лоб, а я понял, что зря пытаюсь оперировать понятиями своего мира.

Однако Леха немедленно уловил суть контекста и усмехнулся.

— Долг? Бог с тобой, какой нахер долг?! Валить нужно при первой возможности! Я с момента начала транспортировки ловлю момент…

В это момент где-то под сводами помещения взвыла сирена. Причем, оглушительно так взвыла — у меня аж зубы заныли. Я мгновенно вскинул взгляд вверх и немедленно их обнаружил — четыре мощных динамика были подвешены по углам. Пару секунд спустя из них раздался надтреснутый мужской голос:

— Граждане мобилизованные! Внимание! Прослушайте важное сообщение! Через две минуты вас посетит начальник призывной комиссии — полковник Смурной Вячеслав Геннадьевич. Во избежание каких-либо инцидентов, убедительная просьба — всем присутствующим рассредоточиться по периметру помещения, исключая вход в казарму! Повторяю…

Невидимый диктор вновь прогромыхал о необходимости всем «рассосаться» по периметру, после чего заиграла бравурная мелодия, в которой я немедленно узнал гимн Империи — его я когда-то слышал в виде рингтона на мобильнике Фарса.

— Ну, чё? Пойдем или забьем? — промямлил кто-то справа едва ворочающимся языком.

— Да пойдем, приколемся! — залихватски взмахнул рукой его собеседник.

Медленно и явно нехотя мобилизанты поднимались с насиженных мест и выстраивались вдоль обшарпанных стен. Пустые и полупустые бутылки никто даже не пытался спрятать или взять с собой — все равно к ним возвращаться через несколько минут. Многие так и не смогли подняться — их не смогли растолкать даже заботливые собутыльники.

Мы с Лехой тоже поднялись и направились к ближайшей стене, где примкнули к нестройной шеренге едва стоящих на ногах призывников.

Через минуту массивные входные двери распахнулись. Вновь заиграл гимн и в помещение проворно вбежали с десяток вооруженных автоматами бойцов. Они расположились полукругом по обе стороны от дверей. Замыкал это «вторжение» высокий худощавый человек с погонами полковника. Не иначе, это и был босс заведения — Смурной В.Г. В руке офицера был мегафон.

Смурной презрительно осмотрел подшефный контингент и коротко рявкнул в громкоговоритель:

— Равняйсь! Смирно!

Пьяная толпа изобразила нечто похожее на «смирно», подсознательно попытавшись хотя бы сохранить равновесие. Один, особо старательный низкорослый мужичок, чеканя шаг, вышел перед строем и, приложив ладонь к «пустой голове», звонко гаркнул:

— Не извольте беспокоиться, вашбродь! Все будет в лучшем виде, вашбродь!

После этого, под одобрительное хихиканье товарищей по оружию, он четко развернулся «кругом» и встал на свое место.

В ответ на эту эскападу полковник лишь презрительно сморщился, как будто проглотил что-то кислое. Он поднес мегафон к губам и неохотно произнес:

— Значит так… Вот это, — он ткнул пальцем в только что отличившегося недомерка, — было в последний раз! Каждый, кто попробует выделиться из толпы, будет немедленно наказан по законам военного времени! Не сомневайтесь — все необходимые полномочия для этого у меня есть. Кто-нибудь хочет что-то возразить?

Леденящим взором он обвел стоящих перед ним призывников. Где-то справа послышалась возня и сдавленное «Да сиди ты ровно на жопе…» После этого, расшвыряв по сторонам собратьев, на всеобщее обозрение вырвался огромный детина далеко за два метра ростом. Было заметно, что он изрядно пьян, но на ногах мужчина держался крепко — в этом ему было не отказать. Он исподлобья взглянул на полковника, откашлялся в кулак, а потом с вызовом произнес:

— Слышь, ты, крыса тыловая! Ты так перед малолетками-призывниками выебывайся, а не перед нами! Мы, бля, на войну идем! И нам похую твоя дисциплина! Мы, бля, такое тут можем замутить, что…

Видимо, от избытка чувств он закашлялся… В этот момент Смурной кивнул бойцу, стоявшему справа от него — тот молниеносно вскинул автомат и одиночным выстрелом снес «спикеру» половину черепа. Остальные воины отреагировали мгновенно — подняв стволы оружия, они взяли под контроль каждый свой сектор возможного обстрела.

Шокированные призывники безмолвно и зачарованно смотрели на еще подергивающееся тело, левая нога которого отчего-то согнулась в колене, а потом вновь распрямилась…

— Есть еще желающие высказаться? — пристальным взором обвел Смурной контингент. — Нет. Тогда продолжим…

В этот момент в передних рядах рухнул в обморок молодой парень, по всей видимости — принявший гибель товарища по несчастью слишком близко к сердцу. Я и сам, признаться, почувствовал себя не в своей тарелке и слегка покачнулся — уж слишком невероятным и далеким от действительности казалось все происходящее.

— Итак, — продолжил Смурной. — Отныне все вы — собственность государства! И оно будет распоряжаться вами по своему усмотрению — как только сочтет нужным! Скажет в бой — пойдете в бой! Скажет сосать друг у друга — будете сосать!

Все удрученно молчали, не сводя взглядов с распростертого перед ними мертвого тела.

— Вижу, мы пришли к взаимопониманию, — полковник осклабился, изобразив, по всей видимости, благодушие. — Итак, ваша команда укомплектована. Даю вам двое суток на то, чтобы отойти от гражданской жизни. По прошествии этого времени все вы будете направлены в зону Уникальной Вооруженной Акции, где будете защищать интересы Московской Империи. Пока вы тут приходите в себя, мы снабдим вас необходимой литературой — из брошюр вы узнаете, как пользоваться оружием и вести себя на поле боя.

— А само оружие, конечно, не дадите, да? — вновь ехидно спросил тот самый мужичок, что бравировал в самом начале.

Полковник вновь поморщился и скомандовал:

— Этого — увести!

В тот же момент двое бойцов отконвоировали говоруна за двери. Потом в помещении появились люди в робах с носилками — они сноровисто погрузили труп и вынесли его.

Смурной с презрением взглянул на месиво из крови и мозгов, растекшееся по полу и негромко заметил:

— Сами тут затрете…, — потом он повысил голос. — Всем внимательно слушать объявления по громкой связи! О мероприятиях будет сообщено дополнительно!

Напоследок в казарме нарисовалась потасканная девица не первой свежести в камуфлированной мини-юбке и кителе. Она, кокетливоотклячивхудую задницу, катила перед собой тележку, в которой лежали кипы агитационных материалов. Потом все ушли, а двери захлопнулись.

Негромко переговариваясь между собой, мобилизованные понуро разошлись по своим местам. Мы с Лехой без слов выпили, словно за упокой собственных душ. Потом мой новый друг, ни слова не говоря, поднялся с места и направился в сторону двери, где через окошко завел разговор с вертухаем. Вернулся он через несколько минут с еще двумя бутылями «Империи».

— Вот, решил зацепить еще на всякий случай. Впрок, так сказать, — пояснил он, убирая алкоголь под койку. — Стопудово, лавочка скоро закроется. Слышал — главный двое суток дал? Сомневаюсь, что по прошествии этого срока, им тут будут нужны пьяные тела.

Настала моя очередь снисходительно улыбнуться.

— Ты думаешь, что им при дислокации нужны адекватные люди? Скорее всего, наоборот — бухлом на дорогу снабдят, чтоб транспортировка без сучка и задоринки прошла. В жопу бухие и распевающие патриотические песни — именно такими они видят бойцов великой армии!

Леха в ответ пожал плечами.

— Поживем — увидим.

Молодой парень с татуировками деловито развозил меж рядами коек агитационную литературу. Интереса ради, я зацепил пару брошюр, одну из которых протянул товарищу. На обложке красовался бравый военный в камуфляже и «разгрузке», набитой автоматными рожками, ножами и рациями. Шеврон с воющим волком. Опять те же вездесущие буквы «UR». Я поинтересовался у Лехи — что они могут обозначать.

— Да хер его знает, — скривился он в ответ. — Эта шняга с фронта пошла, а уж здесь этими буквами пользуются кто как хочет. Главное — символизьм!

Алексей потряс вытянутым указательным пальцем. Я рассеянно кивнул в ответ и на пару минут погрузился в брошюру. Там, с чувством, с толком и расстановкой было подробно расписано устройство автомата Кокошникова различных модификаций и уход за ним. Про себя я невольно восхитился программе подготовки молодых бойцов, это ж надо — изучать военное дело по вот этим вот комиксам! А говорливый правильно заметил — на данном этапе хер нам кто оружие в руки даст. При таких раскладах недолго бы тут музыка играла…

В тонюсенькой книжке было еще что-то про тактические передвижения и то, как нужно вести себя в определенных ситуациях. Оказание первой медицинской помощи, устройство противогаза. А потом, я не поверил своим глазам — строевая подготовка! Зашибись!

Я отшвырнул брошюру в сторону, а потом подхватил с пола бутыль и сделал продолжительный глоток. Леха последовал моему примеру, и я заметил, что он уже заметно пьян. Чего никак нельзя было сказать обо мне — я еще только «разогревался». Ну, так — сенс, как-никак! Марку держу…

Пьяного Леху пробило на разговоры — около часа он рассказывал мне свою историю. Ничего необычного и незаурядного — ничем не примечательный путь рядового труди. Детсад, школа, профтехучилище, завод, где Леха трудился до вчерашнего дня. Семья, сын. В прежнем мире и у меня была практически такая же жизнь, вот только детей бог не дал. А может и к лучшему, что не дал…

Единственное, что отличало Леху от миллионов сограждан — это способность видеть. Как он рассказал — ничего сверхъестественного в этом не было. Просто он с детских лет чувствовал фальшь. До отторжения, до рвотных позывов. Все эти пафосные песни в детсаде, где мировоззрение зомби надевали ребенку на голову практически с рождения. Хождения строем в школе. Официальные молодежные организации, вступление в которые даже не обсуждалось. Идеологические постулаты, которые практически насильно, с монотонностью капающей с потолка воды, вбивались в сознание молодого труди откуда только можно. В конце концов, Леху начало тошнить от всего этого — в прямом смысле! После двух подобных инцидентов, произошедших на уроке патриотического воспитания, были вызваны в школу родители.