Солнечное эхо

Александр Алексеевич Колупаев, 2017

Будущее…. Где бы найти хоть маленькую щелочку, хоть на секунду заглянуть туда? А вдруг это будущее уже наступило? Талантливый ученый поставил перед собой почти невыполнимую задачу – заставить организм человека питаться энергией солнца. Эта идея так увлекла его, что он даже решился поставить эксперимент на себе. И он и его отец пожертвовали своими жизнями, но только его величество случай и цепочка необъяснимых событий привели к успеху. Против людей новой эпохи ополчился весь мир. Им почти не надо пищи, денег, они равнодушны ко всем ценностям. Их организм способен на большее, жизнь новых людей яркая и необычная. Рассказ этот не только о них,

Собачье сердце

В свой третий стройотряд я поехал комиссаром. Должность не особенно выдающаяся, но хлопот — через край! Вся общественная работа студенческого строительного отряда лежала на мне. Кроме тех, прямых обязанностей: умения ловко класть кирпичи один на один, при этом не забывая прослаивать их раствором, замешивать бетон и штукатурить стены — должны мы были делать многое.

Короче, если в отдалённое село приезжал стройотряд, жизнь сразу менялась. Привозили мы с собой кучу книг, две специально подобранные девчонки разворачивали летний лагерь для местной детворы со всеми вытекающими «мелочами», хлопотными и занудливыми донельзя! Тут тебе и организация питания, спортивные секции, экскурсии, ой, да перечислять и то устанешь!

Лежала на комиссаре отряда ещё одна обязанность — культурный досуг местного населения. О танцах я умолчу, мы и сами по молодости были не против этого, а вот два концерта за сезон — вынь да положи! Вот с этих концертов и случилась моя поездка в районный штаб студенческих отрядов.

Отмотаю время немного назад. С месяц мы ударными темпами вкалывали на объектах. Всё утряслось, образовалось и даже успели мы порадовать местное население концертом. Так как население было преимущественно коренное и почти всегда пользовалось своим языком, то и концерт в большинстве своем мы вели на казахском. Среди казахов нас было как в анекдоте: «Да тут всего трое русских: я, Шмит и Шнайдер». Вот и приходилось заучивать монологи на незнакомом языке, в разговоре путая глаголы и выдавая страшный акцент. Однако был у нас несомненный плюс: двое наших ребят выросли в казахских аулах, и казахский был для них родным. Они и сподобили сыграть меня роль любимца местного фольклора — безбородого обманщика Алдара-Косе. Был этот персонаж остёрый на язык, жизнерадостный и неунывающий плутишка.

Смастерили из пакли рыжий парик, напялили его на меня; дали с пяток реплик, чтобы я с перепугу не забыл слова, написали их на обороте плакатов и добровольные помощники во время выступления показывали мне их из-за кулис сцены местного клуба. Сказать, что наши сценки произвели настоящий фурор, это мало! Публика пластом лежала от смеха! Помог мой до безобразия смешной акцент, и,может, зрители подобралась из сплошных ценителей юмора, так или иначе, но номер наш проходил в число выступлений районного концерта.

Утрясти все детали, а заодно и кое — какие мелочи отправились мы в районный посёлок. Отправились вдвоем, я и отрядный мастер, как правило, их подбирали из местных и наш был не исключение. Жил он в посёлке. Имел в пользовании автомобиль, надо сказать, роскошь по тем временам, вот и договорились мы, переделав все дела, вернуться обратно на нём засветло. А так как дело уже шло к вечеру, то мои дела закончились раньше и,насвистывая какой-то популярный мотивчик, я шёл к его дому — месту нашей встречи. Срезая угол, решил пройти через пустырь. Местная власть, движимая заботой о полноценном отдыхе своих односельчан, решила облагородить пустырь и разбить там парк. Часть кустарника, кучи мусора и всевозможный хлам сгребли бульдозером в кучи да так и бросили.

Может, заботы о благе односельчан не хватило, а,может, денег, кто его знает!

Почти на середине пустыря мне под ноги выкатилась собака. Признаться, я немного оробел — всё-таки помесь овчарки и дворняжки, крупная рыжеватая псина с чёрными подпалинами.

Однако через некоторое время робость моя прошла. Собака вела себя странно, повизгивая, виляла хвостом, отбегала в сторону кучи мусора и, казалось, звала за собой.

— Ну, что у тебя там? — попытался успокоить я её. — Щенята?

Собака, словно понимая мою речь, радостно тявкнула, шустро перемахнула почти через метровый вал и появилась оттуда со странным предметом в зубах. Поначалу мне показалось, что она тащит кусок сине-красного мяса с какой-то волочащейся по полу кишкой, однако заметив маленькие розовые ступни, я ахнул и замер от изумления.

Это был новорождённый ребёнок! Собака подбежала ко мне и положила к ногам «это».

Всё еще не веря в реальность происходящего, я осторожно наклонился и потрогал тельце. Оно было теплым. Собака радостно завиляла хвостом и лизнула мне руку, потом несколько раз лизнула спину младенца. Откуда беззаботному студенту было знать, как обращаться с новорожденными?

Я осторожно перевернул ребёнка на спину. Сморщенное и красное личико было в пыли, прошлогодние веточки и листья прилипли даже к векам. Выхватил носовой платочек, протёр посиневшие губы. Ребёнок слабо пискнул. Живой! У меня радостно забилось сердце. Сбросил с себя светло-зелёную студенческую штормовку, расстелил на земле и бережно перенёс младенца на неё. Замешкался, так как не знал, что делать с пуповиной. Мне она показалась толстой и длинной, наверное, от налипшей грязи. Брезгливо взял её рукой и положил рядом. Придерживая головку младенца, взял его на руки и поспешил к дому мастера. Собака, поскуливая, бежала рядом, забегала вперёд, подпрыгивала на задних лапах, норовила лизнуть, а может и убедиться, что он в этом свёртке.

Немного не дойдя до крайнего дома, увидел, что автомобиль движется мне навстречу.

— Щенка никак нашёл? — высунувшись в окно, осведомился мастер.

— Ага, щенка, вот смотри! — я отвернул край куртки.

— Твою мать! — отшатнулся мастер. — Где взял?!

— На пустыре, вот собака вынесла… — простодушно ответил я и кивнул на собаку, крутившуюся рядом, — что будем делать?

— Что, что! Он живой?

— Живой, — подтвердил я.

— Тогда давай в милицию!

Я сел на заднее сидение, и машина рванулась с места, набирая скорость.

— Мурат, стой!

— Чего ещё?!

— Собака…

А заботливая «мама» младенца, поджав уши, изо всех своих собачьих сил мчалась следом за нами.

— Что нам с ней делать? — осведомился я у мастера.

— А ничего, зови её в машину, она заслужила право на хорошую жизнь!

Стоило только мне открыть дверцу, как собака, резво прыгнула вовнутрь и словно всё время только что и делала, как каталась в автомобилях, легла на сидение, положив лобастую голову на лапы.

— Вот и умница! — похвалил я ее, погладив по всклоченной старыми репьями спине.

Она облегчённо вздохнула и, понюхав свёрток, ткнулась мне носом в руку.

В отряд мы попали ночью. В милиции нам устроили форменный допрос: где взяли, кто нашёл, как всё было. Вывезли на место, там осмотрели и перерыли все, что можно было. Что-то рисовали, фотографировали, взяв все мыслимые и немыслимые данные, отпустили с миром. Однако не совсем с миром: назавтра приехали в отряд, опросили всех ребят, привезли с собой медика, и та «побеседовала с девчатами».

Дня через два нашли и нерадивую «мамашу». Пятнадцатилетняя девчонка родила сына и просто выбросила его на свалку.

Суд состоялся через месяц. Выступили мы в качестве свидетелей, стоя, заслушали приговор: три года условно, да и вернулись в стройотряд.

А что собака? Жила у нас до окончания стройки. Всеобщая любимица, отъелась, стала гладкая да весёлая. Когда уезжали, резво носилась между нами, тявкала и ластилась. Мастер взял её домой. Потом спрашивали мы у него; живёт у родителей, ощенилась, оставили себе они щенка, остальных разобрали односельчане.

Вот такая история….

Не хотел я писать о ней, да и тяжело на душе от таких воспоминаний. Три месяца назад постучался ко мне в дом мужчина, лет сорока пяти, может, чуточку старше. Подтянут, чёрные волосы, строгий взгляд раскосых глаз, смуглая кожа. Светло синяя форма выгодно подчёркивала его фигуру.

— Здравствуйте, — безукоризненное произношение русского языка, — Вы, — и называет мою фамилию.

Я, кивнул и подтвердил, что перед ним, тот, кого он ищет. Он вынул из спортивной сумки свёрток и протянул его мне:

— Я привёз вам вашу вещь!

Зелёная стройотрядовская куртка.

— Э-э-э…. Так её мне в милиции не отдали…. — начал догадываться я: вот и название нашего стройотряда и вот и вышитое слово: «Комиссар».

— Это моя первая пелёнка. А вы — первый человек, который взял меня на руки! — он порывисто шагнул ко мне и обнял.

Помолчали.

— Я вас искал. Тогда меня поместили в детский дом. Моя — он запнулся, — «мама», ну та, которая меня родила, уехала в город, там и спилась — мой гость немного помолчал.

— Умерла, когда мне было шесть лет. В ауле осталась бабушка. Она навещала меня, всего один раз. Обещала забрать к себе, да вот что-то не вышло у неё, старенькая была…. Успела передать с аулчие, односельчанином значит, письмо. Из него я и узнал имя мастера вашего стройотряда. Дальше — проще, узнал от него фамилию и ваше место жительства. Представляете, мама мастера, очень хотела забрать меня к себе. Не получилось. Бабушка бумаги на усыновление собирала…. Вот она и забрала вашу куртку, хранила её и передала мне. Выходит, что вы — самый близкий мне человек! Разрешите называть вас отцом?

Я, проглотив подступивший к горлу ком, в ответ, только кивнул головой.

Мы проговорили с ним до поздней ночи — завтра ему надо было на работу. Всё у него сложилось неплохо. Окончил училище, выучился на помощника машиниста, что интересно — оказывается: нигде не учат на машинисты тепловоза! Сначала — помощником и только через практику вождения и стаж работы — присваивают звание «машинист тепловоза».

Водил он уже и пассажирские составы, да и жил рядом — в двадцати километрах от меня в посёлке, рядом с железнодорожным вокзалом. Женат, трое детей. Старшая дочь, уже окончила институт. Один сын — спортсмен, второй — компьютерный гений. Жизнь, одним словом, удалась!

Жена у меня — золото! Она была со мной в том стройотряде, историю эту, знала и помнила хорошо.

Наутро уезжал от нас наш гость, загрузив пол багажника домашних солений — варений и прочих гостинцев. Расстались ненадолго — через неделю, уже мы гостили у него дома. Да что там, гостили, были почётными гостями! Сидел я во главе стола, смотрел на людей сидящих рядом и думал: «Какие к чёрту национальные распри? Жена у Амира — татарка, вон — сидят его друзья: немец, украинец, кореец и наполовину узбек. Поют песни, едят плов и бешбармак, пьют водку, закусывая солёными огурчиками….»

Мои мысли прервала крупная рыжеватая псина. Она обнюхала мои ноги, повиляла хвостом и, лизнув руку, села рядом.

— А это Альма — приёмный сын потрепал её по загривку. — Она очень умная, а ты знаешь, ата, это праправнучка той собаки, которая когда-то нашла меня! Доброе у неё сердце!