Демоны Людей Леса

Александр Алексеевич Колупаев, 2022

Любопытная история с жутким криминальным началом позвала талантливого детектива и его помощника в увлекательное путешествие по Пермскому краю. Опираясь на недюжинную логику и знания местного краеведа, они не только находят место преступления, но и портал входа в параллельный мир. Однако там уже побывал человек и словно двуликий Янус, представал перед местными жителями то в качестве кровожадного и беспощадного демона или великодушного бога. Появление сразу трех богов вызвало зависть у местных племен и они пошли войной на счастливое племя. Современное оружие против средневековых луков, не оставило выбора нападавшим и они потеряли свою независимость. Знания принесенные "богами" навсегда изменили другую реальность.

Часть вторая

— Теперь мы точно знаем, что два разных человека изготавливали эти вещественные доказательства.

— Был ещё один вещьдок, — следователь выудил из папки ещё одно фото, — вот этот большой клочок ваты, бинтом, словно веревкой перевязанный в трех местах, мы нашли на правой руке последнего трупа. Вата вся в крови. Судмедэксперт говорит, что привязывали этот комок, скорее всего, когда человек был в агонии.

— Что по этой повязке? — Холс словно ястреб впился взглядом в фотографию.

— Ничего особенного. Вата из Узбекистана. Стерильна. Паровая обработка. Бинт тоже обычный — продавался в любой аптеке. Не к чему зацепится.

— А кровь?

— Кровь человеческая. Вторая группа, резус положительный. К крови мы еще вернемся. Крови в этой истории хватает!

— И что интересно в этой повязке — она наложена крайне непрофессионально! Если хотели остановить кровь, то взяли бы ткань плотнее. А вата? Это просто как бы закрыть рану от внешнего воздействия. Бинты разорваны на клочки и завязаны бантиком. Явно использовали как шнурки для закрепления ваты. Ничего кроме группы крови нам эта повязка не дала….

Со временем это дело потихоньку заглохло. А что мы могли сделать? Трупы есть, заявителей о пропаже нет! Откуда взялись пострадавшие? Никаких малейших зацепок. Приняли единственное решение — установить негласное наблюдение за поляной. Три года — и нулевой результат! Нет, задерживали, конечно, случайных грибников, или ягодников. Но все не те! — Осинцов, взял бутылку, налил воды и гулко глотая, выпил.

Немного помолчал.

— Но это не то, зачем я к вам пришел. Хотя, как посмотреть — может моё дело как раз имеет самое прямое отношение к этой жуткой истории. Он вынул пузырек с лекарством, повертел в руке и поставил рядом с собой.

— Сергей Григорьевич, может вам лучше прилечь? — забеспокоился Холс, — или скорую вызвать?

— Пустое, сейчас пройдет! Так вот аккурат по прошествии этих трех лет, может чуть больше времени прошло, но точно помню, на исходе мая, случилось событие, взбудоражившее весь город. Ночью под воскресение, был зверски убит первый секретарь горкома партии вместе со своей супругой. Убит в спальне, на своей даче. Лоб секретаря был рассечен ударом топора, а его супруга, получив удар по шее, умерла через полминуты.

Убийцу нашли быстро — он спал внизу в маленькой комнатенке. Окровавленный топор валялся тут же. Рубашка убийцы, скользкая от крови, лежала на подоконнике. На простыне — багровые полосы, уже успели высохнуть и побуреть. Простынкой убийца руки вытирал. Это был двоюродный брат супруги секретаря горкома, некто Гордиенко. Этот вполне взрослый тридцати двух летний детина, только ума у него было не больше чем у трехлетнего ребенка!

Жил он на даче Шеверовых давно, исправно выполнял работы по хозяйству, был тих, безобиден и незаметен.

Похоронил я своих дядю с тетей, навестил разок слабоумного родственничка в психлечебнице и стал работать дальше. Дачка отошла ко мне по наследству и я, передал её на временное пользование своему другу — председателю местного общества охотников. Навещал, не скажу что часто, но навещал дачу. Шашлыки, отдых на природе. Особенно не заморачивался по содержанию дачи — эта территория попадала под застройку городского онкологического диспансера.

Приехал я оформлять документы на компенсацию — сносили мою дачу. Раздал по знакомым нехитрые пожитки, собрал фотографии, отобрал с десяток книг, что пришлись по душе. У Шеверовых богатая библиотека была. Погрузил всё на машину и вспомнил, что не осмотрел подвал. В подвал вели два входа — выхода. Один был просто люк, проделанный в полу кухни, а второй, снаружи — этакая дверь, спустись по ступенькам, отомкни ржавый замок, входи — выходи. Ключ я не нашел, поэтому, взяв из машины фонарь, распахнул люк и спустился вниз. Ничего интересного — узкая комнатка, с одной стороны стесненная стеллажами. Несколько запыленных кастрюль, банки из-под краски, а вот это интересно! Подшивки старых журналов. Я любитель старинных вещей. Взял пару пачек, бесцеремонно выкинул в люк, ещё несколько последовало следом, в вот это непорядок — одна пачка годовой подписки завалилась между стеной и стеллажом. Потянулся сбоку, рукой достать и отскочил в испуге — стеллаж отошел в сторону, потянув за собой часть стены!

Это была потайная дверь! — Сергей Григорьевич, вынул из портфеля ещё одну папку, и развязав тесемки, стал выкладывать новые фотографии.

— Это я потом все отснял, когда более внимательно и детально обследовал этот тайник.

Вот эта дверь.

Ничего примечательного, деревянная дверь, только вот изнутри обшитая толстым слоем войлока.

— Фонарь мне не понадобился, электроэнергию ещё не отключили и лампочка под потолком осветила комнату довольно приличных размеров. Первое, что бросилось в глаза — массивный деревянный стол, оббитый оцинкованным железом. К ножкам стола, сантиметров тридцать ниже, были приделаны кольца, с которых свисали цепи. На стене, напротив стола — две деревянные маски. Ярко раскрашенные, с выпученными глазами сверкая белоснежными зубами, две образины взглянули на меня. Рядом, на широкой деревянной доске, закреплены несколько топориков, три кривых ножа, разных размеров, две изогнутых пилки, кусачки и пилка по металлу. Прямо над столом свисали две лампы в абажурах. Потом я нашел и выключатель от них. Можно сказать, что больше ничего не было, кроме небольшого журнального столика сиротливо приютившего в углу. На столике стоял плоский белый ящик. Подошел, распахнул. Вот это да! Сразу показалось — набор хирургических инструментов. Присмотрелся — нет, скорее всего, набор для патологоанатома. И знаете, запах, — бывший следователь, хотя чего это я заладил? Бывший, да бывший? Вот как все раскладывает по полочкам!

— Запах там был такой специфический! Сначала он мне напомнил запах мясной лавки, только вот более тяжелый, затхлый, с таким настоявшимся душком тлена и какой-то гнили, что даже холодок непонятного ужаса пробежал по спине! Стены этой комнаты, были выкрашены голубенькой краской, но во многих местах её прорезали замысловатые трещины, в которых так разрослась плесень, что они стали похожи на лианы. Пол так же был покрыт слоем зелени, которая, казалось, тихо шуршала под ногами.

Осинцов, торопливо достал несколько фотографий:

— Это вот маски, а это топоры…. Вот стол, а это — ящик с медицинскими инструментами.

Холс, брал одну фотография за другой, внимательно вглядывался. Фото с изображением стола он даже перевернул.

— Сергей Григорьевич, вы не находите что кольца на концах цепей, внутри несколько потерты. Я бы предположил, что сюда продевались ремни или толстые веревки.

— Вы угадали! Вот на этом снимке, стол со стороны стены. На крючках, приделанных к перекладине стола, висели четыре ремня с пряжками. Оказались — ошейниками для собак.

— Вот вы сказали, что сначала приняли эту комнату за лавку мясника. А что вы подумали про стол? — Холс взяв лупу, внимательно рассматривал фотографию

— Пытки! Стол для пыток! — следователь, снова взял пузырек с лекарством, но повременил с приемом его, а только потер ладонью левую сторону груди.

— Болит? — участливо спросил Холс.

— Ноет. Как разволнуюсь, дает о себе знать! Ничего, я почти закончил, осталось рассказать вам о ещё более странном случае. А сейчас, позвольте пояснить вам то, что удалось мне выяснить по поводу этой комнаты…,

— Комнаты пыток? — не выдержал я.

— Увы, это так, комнаты пыток! В тот день, я смог сделать только фотографии этого без всякого сомнения места преступления. У меня была мысль привлечь к осмотру и сбору улик самых лучших специалистов. Но, поразмыслив, я пришел к выводу, что буду работать один. Причин было много, но главная — в этом деле замешанные мои родственники!

— За месяц с небольшим, собрал я весь материал по этой комнате. Самое важное — тут были следы крови. А они были везде, на ремнях, на столе, топорах, ножах и даже стенах!

В этой папке, — Осинцов положил руку на пухлую папку с документами, — акты экспертиз, фотографии, акты сравнения характерных травм и орудий которыми они были сделаны.

И уже под конец обследования этого места, без сомнений большого количества преступлений, когда я обследовал пол и стены с помощью металлоискателя, мне удалось найти главную улику. Вот взгляните, что я нашел под слоем плесени и пыли!

Четкая фотография двух обломков пилы по металлу и ещё одна легла сверху. На ней два обломка соединились вершинами, и низ замкнул небольшой треугольный осколок.

— А вот это чрезвычайно интересно! — встрепенулся Холс, — это же тот осколок, что был найден в могиле семнадцать, по-моему? — он взглянул на схему захоронений.

— Да, это тот самый осколок! Он то и замкнул круг — все жертвы, что были закопаны на поляне, попали туда из этого подвала!

— Итак, вопрос о том, как они попали туда, в этот подвал и кто творил с ними такие злодейства, остался открытым? — детектив зачем-то померял составленное полотно ножовки и, порывшись в кучке фотографий, вынул одну — стола для пыток.

— Немного не согласен с вами, — запротестовал следователь прокуратуры, — круг подозреваемых для меня был ясен. Три человека могли и должны были иметь доступ в подвал! Сам Вячеслав Михаилович Шиверов, его жена Ольга Андреевна Шиверова и Геннадий Гордиенко. Правда, с последним у меня осталось множество вопросов. Относительно жертв, что прошли через этот страшный подвал, то тут истина не только хоть чуть-чуть проявилась, а ещё больше запуталась! Анализ следов крови, на столе, стенах и инструментах, показал странные результаты — не было ни одной четвертой или даже третьей группы! Только первая или вторая! Причем, второй группы было всего чуть больше тридцати процентов!

— А вот это уже интересно! Выходит, что все жертвы жили в изолированном анклаве?! — настала очередь изумляться мне.

— Или, тысяч десять, пятнадцать лет назад, — мой шеф, схватился было за трубку, но передумал и указал на папку, — акты экспертиз здесь?

— Да, здесь все документы кроме одного, — Осинцов, вынул из портфеля общую тетрадь. Синяя обложка была потрепаны, уголки были загнуты и захватаны грязными руками.

— Вот эта тетрадка, точнее записи в ней, и есть ключ к разгадке не только тайны подвала, но и страшной поляны полной могил! — он не спешил передавать тетрадь.

— Размышляя над этими двумя делами, я не сомневался, что все это звенья одной цепи. Если улики прямо связывали подвал пыток и поляну, то результаты экспертиз порой не только противоречили, этим уликам, но и заводили все дело в тупик. Двадцать восемь лет, я упрямо выстраивал логические цепочки, двадцать восемь лет я пытался понять, откуда взялись все эти юные жертвы, и только год назад ко мне попала в руки эта тетрадь. Этот дневник несчастной жертвы слабоумия, это дневник убийцы. А может и судьи, а также и палача супруг Шеверовых. Это дневник Геннадия Гордиенко!

Мы в изумлении уставились на Осинцова.

— Да, да! Этот дневник он вел последние пять лет своей жизни. Дело было так: в этой психбольнице, куда поместили Геннадия после двойного убийства, лечился некто Волжанин. Какой-то вид шизофрении. Так вот возомнил себя он учителем, наставником и вообще опекал убийцу. Тот, своим детским умишком почуял доброту и потянулся к Волжанину. Он от избытка времени и добрых чувств, стал учить Геннадия читать и писать. И признаться преуспел в этом деле! Нет, его ученик не превзошел учителя, а вот выражать простейшие мысли, корявым и почти не понятным языком, это да! Год назад Гордиенко умер и унес с собой столько тайн, что их хватило бы на несколько детективов. А Волжанина выписали, и он принес эту тетрадь в милицию. Принес и упрямо твердил, что это очень важные записи. Там полистали, ничего не поняли из этих каракулей и сдали тетрадь в архив приходящей документации. Хорошо, что там работал мой знакомый, он то и предал мне эту тетрадь. Из-за прогрессирующей болезни, я не смог прочитать много записей, но даже то, что прочитал, шокировало меня. — Одинцов взглянул на часы, — однако мне пора, в госпитале меня сегодня ждут до обеда. Вот тут, на обложке папки я записал все фамилии и адреса, это мои хорошие друзья и знакомые. Они вам помогут. Тут есть и номера телефонов госпиталя, мой номер и номера моих сыновей. Если что — помогут деньгами. Это на тот случай если вы поедете в Красновишерск. А вы поедете, я это точно знаю! Распутайте это дело! Оно под силу только вам! — Бывший старший следователь областной прокуратуры, Осинцов Сергей Григорьевич, встал, положил свой портфель поверх вороха документов и фотографий, и, пожав руки нам, вышел из кабинета.

На крыльце, он ещё раз попрощался с нами и шагнул к услужливо распахнутой двери такси.

— Прошу прощения! Чуть не забыл. Вот эту записную книжку я нашел в спальне Шеверовых. Ничего необычного — несколько адресов, все городские, телефоны и словарь иностранного языка. Сразу ничего необычного я не заметил. Думал, что хозяин записной книжки готовился к поездке в экзотическую страну. Вячеслав Михаилович бывал в нескольких тропических странах. Позднее, когда интернет вступил в полную силу, я попытался найти в нем смысл нескольких слов. Безрезультатно! Нет, поисковики интернета реагировали на некоторые слова, но исправляли смысл. Вроде, похоже, но всегда с ошибкой, да и произношение не то. Возьмите, может эта книжка что-то большее может вам сказать. Прощайте, господа! И пусть удача сопутствует вам в поиске истины! — я взял небольшую, коричневого цвета книжицу.

Такси скрылось, а мы стояли и смотрели вслед необычному посетителю.

— Идемте, Владимир Николаевич, — повернулся ко мне Холс, — надо систематизировать документы, разложить фотографии в хронологическом порядке. Да и свои мысли привести в норму.

Часа два, мы, перебрасываясь короткими репликами, разбирали фотографии. Чертили схемы, делали короткие хронологические записки. Холс послал Маргариту Сергеевну в магазин, предварительно показав фотографию пилы по металлу. Шеф, постучав пустой трубкой по ладони, принял решение:

— Дождемся Одинцова. Вместе поедем в Пермь. Вы, Владимир Николаевич, сканируйте дневник Гордиенко. Думаю, чутье старого сыщика не подведет, и нас там много ждет интересного.

Ох и помялись мы с этой тетрадкой! Хорошо, что половина страниц были пустыми, а не исписана каракулями умственно отсталого убийцы.

Три дня, ушли на эти каракули. Признаться, я не все страницы смог прочитать и порой текст больше напоминал египетские иероглифы.

Утром, в четверг, я едва вошел в кабинет шефа, как он, взмахнув рукой, сразу пригласил меня к рабочему столу. Стол этот стоял в углу кабинета и сейчас представлял собой необычайное зрелище — на нем ничего не было! Немного не точно — на пустой поверхности стола лежала схема вычерченная рукой Холса.

— Задала загадку это тетрадь! — детектив потряс синей тетрадочкой. — Давайте мой дорогой друг, сравним наши расшифровки. Вот эти листочки с ничего не значащими записями мы отложим в сторону. Хотя они помогли мне уточнить некоторые каракули.