Вкус детства

Александр Алекс, 2020

Вкус детства – у каждого он свой. Это зависит еще и от эпохи, в которой живут ее герои. Моя эпоха – послевоенное время, разруха в стране, титанические усилия после войны, чтобы выжить… Многие тогда росли, как придорожная трава. Воспитателем была улица, а родителей заменяли казенные учреждения, как мне – детский дом. Наше поколение отстроило города, подняло экономику. Молодые влюблялись, создавали семьи, воспитывали детей. Сколько людей, столько и судеб. Автор этой истории рассказывает с болью, иногда с философским отстранением, а то и с юмором о своем неповторимом детстве. В нем – моменты коллективного портрета его сверстников и той эпохи. Читается легко и с интересом. Загляните в этот мир – он не оставит вас равнодушным.

Николай

Николай Прокофьевич — старший брат по матери, отслужив в Белоруссии, привёз с тех краёв красавицу-жену Валентину. У молодых родились дочка Надя и сын Коля.

Жизнь не очень благоволила Николаю. Она была отравлена чрезмерной ревностью супруги.

Зная Николая, уверен, что все это было лишь в воображении его жены. Всю жизнь он проработал водителем на «скорой помощи». Трудяга до мозга костей и прекрасный семьянин. Построил собственный дом, несколько месяцев мне довелось пожить и у них после детдома, когда ушёл сначала от Виктора, потом от отца с мачехой.

Повторилась та же история: сначала всё было прекрасно, потом от снохи посыпались претензии на недостаточность квартплаты, а с ними и оскорбления. Пришлось снова искать квартиру. Меня пустила к себе женщина с какую-то глиняную хату на берегу Самары, у которой тоже были дети, я с ними купался в реке, мы ловили рыбу в свободное время. Как-то, помню, с дури поймали гуся на берегу и поспорили — утонет он или нет, если его подольше подержать под водой.

Как мы ни пытались, он все равно не утонул…

Жена Николая умерла рано, не знаю от чего, я уехал уже в то время в Сибирь со своей девушкой. Мы шутили: как декабрист. Ее после учебы направили на отработку. Мне уже никто не пытался помешать, отговорить, я практически не общался со своими родственниками.

О смерти Валентины мне сообщили не сразу, гораздо позже. Недолго прожил и их младший сын Коля, умер от диабета, будучи совсем молодым. Не соблюдал режим, начал пить…

Судьбу Надежды и вовсе не ведаю. Переписки с Николаем у меня не было. Он не любил писать, мне было тоже не до писем на новом месте.

Помню, когда мы с женой приехали из Сибири в свадебное путешествие после регистрации в ЗАГСе на свадьбу, у её родителей, сидя за накрытым столом, выпивший Николай жаловался мне, что его все игнорируют… Ему хотелось бы чаще общаться с нами, но из-за Валентины вынужден был сдерживать себя.

Расчувствовавшись до слёз, говорил, что даже с Виктором почти не общается.

Погиб Николай Прокофьевич ужасной, нелепой смертью, будучи уже на пенсии.

Представляю, как одиноко было ему, когда умерла его любимая и мучительница. Он остался совсем один и все чаще стал наведываться к Виктору в Сырт.

Однажды, после встречи Нового года у брата, возвращался он на своём «Запорожце» домой. Въехав на высокий железнодорожный переезд, стал спускаться с другой стороны насыпи. «Зюзик» заскользил по гололёду и свалился с крутого обрыва, метра на полтора вниз…

Зимы в Оренбургской области бывают суровыми, а «сервис» даже на железной дороге тогда был никаким, дороги даже на переезде успели, наверно, посыпать, вот и случилось непоправимое.

Водительская дверца от падения распахнулась. Она, как известно, у старой модели «Запорожцев» открывается так, что встречным ветром при езде ее может заломить в обратную сторону.

Но двери во время езды никто, конечно, не открывает, хотя позже конструкторы все же изменили крепления, теперь, даже во время движения машины, открытую дверь встречный поток воздуха обтекает, стремясь как бы закрыть. Но конструктивные особенности двери и переднего расположения багажника сыграли катастрофическую роль в судьбе моего брата: из багажника, тоже открывшегося во время падения машины, выпал незакреплённый аккумулятор и ударил своим углом вывалившемуся из машины брату в висок…

О трагической гибели Николая Виктор мне тоже не сообщил. Об этом я узнал спустя год, когда с женой снова приехал в отпуск к родственникам.

О братьях по матери и по отцу я думал, будучи уже в состоянии осмыслить их роль в моей жизни.

Братьях по матери не отказались от нас напрямую, как это сделали дети по отцу, но и не очень-то мы значили что-либо в их жизни. Они вспомнили обо мне, когда я нужен стал им, а нужен оказался только тогда, когда смог работать, принося им выгоду.

Два года, выйдя из детдома, я трудился на заводе, зарабатывал по тем временам хорошие деньги, работая сдельно, получал до 250 рублей в месяц, когда у отца была пенсия в 19 рублей.

Мне не жалко было отдавать все до копейки, я не понимал, что несу для них «золотые яйца», лишь бы кормили, одевали и ладно.

Мачеха сама назвала сумму в сорок рублей, а потом и другие называли эту же цифру, поначалу считая ее достаточно неплохой. Но алчность через какое-то время брала свое, видимо думали, что я уступлю, и буду также отдавать все, как Виктору вначале.

А я, уйдя от него, понял, что нужно самому как-то приодеться, скопить на черный день немного, уже не хотелось быть бессеребренником.

Позже это помогло мне, слава богу, не пришлось во время переезда садиться на шею своей девушки…

В судьбе Славки они вообще не принимали участия. Когда он отслужил в армии и приехал на родину, они не приютили его. Ему пришлось срочно подыскать женщину с квартирой и в «довесок» получить двух неродных детей.

Вот тогда почему-то взыграло ретивое у Виктора, он «пожалел» молодого парня, надевшего себе «хомут» на шею, хотя по его умозрению мог бы найти девушку без «приданного».

Виктор написал мне о своей обеспокоенности, и предложил вызвать брата к себе, чтобы разрушить его «порочную» связь.

Послушав его, я всю жизнь теперь думаю: имел ли право вмешиваться в судьбу брата? Вопрос, конечно, риторический…