Вкус детства

Александр Алекс, 2020

Вкус детства – у каждого он свой. Это зависит еще и от эпохи, в которой живут ее герои. Моя эпоха – послевоенное время, разруха в стране, титанические усилия после войны, чтобы выжить… Многие тогда росли, как придорожная трава. Воспитателем была улица, а родителей заменяли казенные учреждения, как мне – детский дом. Наше поколение отстроило города, подняло экономику. Молодые влюблялись, создавали семьи, воспитывали детей. Сколько людей, столько и судеб. Автор этой истории рассказывает с болью, иногда с философским отстранением, а то и с юмором о своем неповторимом детстве. В нем – моменты коллективного портрета его сверстников и той эпохи. Читается легко и с интересом. Загляните в этот мир – он не оставит вас равнодушным.

Крещение

Из того раннего периода жизни в памяти осталось ещё несколько важных событий.

Запомнились вечерние молитвы мамы под образами у коптящей лампадки, истовые поклоны.

А однажды мама решила нас с братом Славиком покрестить. Было мне тогда лет пять-шесть. По её настоянию, отец согласился на трудное по тем временам путешествие в соседнее село Платовку, где была единственная церковь на всю округу.

В памяти запечатлелась картинка: мы едем на телеге всей семьёй по оренбургской степи — степи моего детства.

Была поздняя весна или начало лета, точно не помню, всё цвело и благоухало. В тех краях уже к июлю неистовое солнце выжигает траву до обугленного состояния, особенно вдоль железной дороги Оренбург-Куйбышев (теперь Самара). Рядом с «железкой» асфальтовая трасса, появившаяся здесь гораздо позже.

И вот мы едем по грунтовой проселочной дороге, по наезженной колее из красноватой суглинистой почвы.

Я смотрел на нескончаемую степь, на небо без единого облачка, слушал пение жаворонков, восхищался порхающими бабочками и стрекозами, пролетающими мимо нас. Не выдерживая, спрыгивал с телеги, пытался ловить их и кузнечиков, бежал за телегой или впереди её.

Хотя мы выехали из дома очень рано, прибыли в село только к вечеру.

Помню озабоченное лицо отца, мечущегося в поисках ночлега, поскольку уже темнело.

Постоя на квартире он не нашёл, всё уже было занято, поэтому мы разместились в большом сарае у церкви, где находилось много людей. Они лежали вповалку на земле на своих подстилках, кто на соломе. Эти люди тоже приехали со своими нуждами: крестить детей, на исповедь, другие повенчаться, приурочив события к церковному празднику, кажется, это была Пасха.

Отец, не мудрствуя, по-крестьянски бросил на земляной пол большого сарая, с соломенной крышей охапку сена, где уже устроилось много приезжих. И мы улеглись на душистой сухой траве. Я лежал и видел, как в распахнутые двери сарая заглядывала луна, наблюдал яркое звёздное небо, ощущал запах остывающего знойного дня…

На этом воспоминания тают. Как крестили, что говорил батюшка, как возвращались из церкви, всё это кануло в небытие…

Не знаю почему, но правду говорят, что родная земля тянет к себе неодолимой силой. Без всякого преувеличения скажу, будучи более взрослым, когда приехал уже взрослым с Кавказа на родину, у меня словно крылья выросли, хотелось кричать от переполняющего душу необъяснимого, щенячьего восторга.

Так было и в последнее моё посещение родных мест в двухтысячном году…

По нашей с женой просьбе муж сестры моей жены возил на своей машине к родственникам, по тем местам, где родились и жили родители жены и ее сестры.

Прибыв на родину их отца — Макара Елизаровича, искупались в озере, где я, ни с того, ни с сего стал кричать утробным криком во всю силу молодых легких. Так мне стало хорошо, невероятные чувства заполнили все мое существо, я кричал и хлопал по воде ладонями. Обеспокоенные родственники смотрели удивленно. Володя, муж сестры крикнул:

— Ты чё орешь, с тобой все в порядке?

Я понял, что выгляжу странно, замолчал. И еще долго плавал, нырял, а они, видимо, поняв мое состояние, терпеливо ждали, пока я охлажу свой пыл…

В другой день мы отправились на Соль-Илецкое озеро, посмотреть место, где с давних пор ведётся промышленная добыча соли.

Плавая, принимая солевые ванны. В нем невозможно утонуть, настолько оно насыщенное.

На обратном пути заехали к Виктору — старшему брату по матери в небольшой поселок Сырт, где перекусили и пообщались, поговорили, вспоминая прежние годы.

Не знал я тогда, что это была последняя наша встреча… Я теперь жалею, что не успел задать множество вопросов о родителях, о том, что помнит он и что теперь не даёт мне покоя…

Глупая детская самонадеянная беспечность. В молодости мы еще полагаем, что жить будем вечно, что всё ещё успеем наверстать…