Куда сбегают города

Александр Аксаков, 2022

Ты, я и бутылка водки. Вот и все, что нужно для счастья. Добавляем к этому наш с тобой город и всех, кого мы знаем. Заворачиваем все в утопию последних школьных дней и… отправляем в плавание. В далекое плавание через неизбежное и туманное будущее.Хочешь?Вот и я – нет.

Глава 8

Аксаков и отец

— Да? — я поднял трубку.

— Алло, сына?

В динамике отчетливо было слышно пьяный голос отца.

— Да, я. Что-то случилось?

— Да нет… — повисло долгое молчание. То ли он думал, есть ли у звонка причина. То ли пытался понять — зачем она мне.

— Как дела?

— Да нормально, — вдруг оживился голос, который я не слышал уже очень много времени. Настолько много, что у меня даже номера телефона его нет. — Мать звонила. Говорит, что ты на права сдал.

— Да.

— Что ж. Эт хорошо.

— Ага…

Мне никогда не было настолько некомфортно. Этот диалог был не просто натянутым. Он был как первая струна, что режет пальцы, собираясь лопнуть от натяжения. Звон: писклявый, протяжный, рвущийся из динамика в моменты молчания. Я хотел положить трубку, чтобы не испытывать этого чувства.

— Ну так че, можт приедешь?

— Зачем?

— Ну как зачем… — он на секунду задумался. — Мать твоя взбучку мне устроила. Просила помочь хоть чем-нибудь.

— А… Понятно…

— Ну так че? Приедешь?

— Не знаю, посмотрим, как получится.

— Да тачку я тебе отдать хочу. Хуль ты мямлишь-то? Ты что, настолько не хочешь ко мне ехать?

— Блядь. Заебал, скидывай адрес.

— Скидывать? Записывай давай! — На долю секунды я почувствовал, как разрядилась атмосфера.

Я не знаю, что он за человек. Он про меня тоже ничего особо не знает. Мать хоть и сдает ему все мои явки, пароли, достижения, но тоже ничего дельного не доносит.

На следующий день я уже ехал к нему.

Час на автобусе, потом электричкой еще час. И пару километров пешком. Мать хоть и отговаривала, но была вполовину менее настойчива, чем обычно. У нее тоже была надежда, что отец, пусть даже таковым является лишь косвенно, но сделает хоть какое-то подношение. Тачку он отдать решил…

Я еду и жду подвоха. Потом иду и тоже жду подвоха. Сворачиваю на нужную улицу, жду подвоха, но в глубине души надеюсь на лучшее. Даже «копейка», «пятерка», «шестерка», да что угодно из старого говна, но мне подойдет. Лишь бы ехало.

Я постучал в высокие синие ворота и только потом нашел маленькую кнопочку дверного звонка. Протяжный звон разбудил собак, и они начали лаять что есть сил.

К собакам у меня смешанные чувства. Лают — плохо. Не лают — сойдет. Главное, чтобы не кидались на меня.

Звук обуви не по размеру шарканьем приблизился к двери. Щеколда щелкнула, и я был готов увидеть отца.

Но открыл не он.

— Здравствуйте, — обратился я к женщине чуть старше средних лет.

Она не ответила. Рожу скривила и пошла в сторону дома. Большой двор зарос травой и сорняками, а местами валялись собачьи кучи. Все в таком запустении, что я и представить не мог. Окна в доме недосчитывались стекол. Шифер зеленый от мха, а штукатурка местами осыпалась, обнажив кладку.

— Ну здарова! — прохрипел седой старик, которого я даже не узнал. Он сидел на лавке у входа и, как только его жена скрылась в потемках внутреннего двора, достал бутылку водки. — Будешь?

В любом другом случае я не отказался бы.

— Нет. Я как-то не фанат.

— Это хорошо. Ну садись, что ли.

Я сел на лавку и достал сигарету. Все ждал, когда же он начнет говорить хоть что-то дельное. Я столько лет его не видел, а он просто глушит при мне водку. И молчит. Морщится иногда. И то не всегда.

Мне надоело сидеть и смотреть на это. Это было максимально некомфортно.

— Ты… Хуй с ним, че там с машиной?

— Ну ты даешь. Столько лет не виделись, а ты сразу так.

— Ты молчишь. Водочку вкусненькую попиваешь. Ты ведь и так все знаешь, наверное.

— Ну в целом-то да.

— Ну вот. Если что интересно — спрашивай.

А я спрашивать не буду. Я и так все вижу. Годы беспробудного пьянства превратили мужика, полного сил, в старого дряхлого алкаша, что даже сыну дверь открыть не может. Вся его жизнь стала дряхлой и старой. Жена, что стара не по возрасту, дом, что осыпался. Даже в заросшем дворе нет признаков здоровой жизни.

— Ты же школу заканчиваешь, да?

— Ага.

— Куда поступать будешь? Не в техникум же?

— Конечно, нет. Я же не просто так одиннадцать лет учился. Поступлю в универ. Не знаю, правда, в какой.

— Да хуйня это все.

— Не понял.

— Универы эти ваши и прочее. Я в твои годы сходил в армию, а потом работал. И ниче, хорошо жил. Ты пока учишься — мог бы заработать неплохо.

— Я пока в армии — тоже мог бы заработать. Но ты про это не сказал.

— Нет, ну в армию — это надо.

— Как скажешь, — решил я закончить диалог. Чует сердце, что ничем хорошим он для меня не кончится.

— Слушай… — я вдруг понял, что не могу назвать его отцом. — Так где машина-то?

— За домом, — он махнул рукой, давая понять, что не хочет идти вместе со мной.

Я встал и обогнул внутренний двор, обшитый досками. И перед моими глазами предстала машина, которую я так отчетливо помнил. Помнил не такой.

Передние стекла выбиты и осыпались в салон. Слой пыли и грязи въелся так плотно, что уже стал частью кузова. Гнилые арки, гнилые пороги. Черный сменялся рыжим, пусть и без сквозных дыр. Спущенные колеса и потрескавшаяся резина.

Я долго ходил вокруг, удивляясь, как такой прекрасный автомобиль превратился в это.

Конец ознакомительного фрагмента.