Загадочная история в Совете Земли

Александр Абрамов, 2019

В 2996 году раса людей находится на пике своего развития и влияния во Вселенной, где правит мудрый и справедливый искусственный интеллект. Доктор Брандт и полковник Санди, уже не раз решавшие самые трудные загадки современной Земли, столкнулись с историей, в которой практически нет ни улик, ни свидетелей, а все вокруг считают, что жертва умерла своей смертью…

Глава 1. Смерть советника

«В наше время есть все, о чем только можно мечтать!» — прочел Филипп Санди на огромном рекламном экране. Буквы мигали всеми цветами радуги, переливаясь на свету, поднимая на новый уровень и без того прекрасное настроение в солнечный денек жителям города К. А их тут было очень много, несмотря на предобеденный час в будний день. А ведь это развлекательный район города К. Стоит ли тогда сделать вывод, что в нем никто не работает?

Конечно, нет.

Полковник Санди улыбнулся надписи, подошел к терминалу под открытым небом и быстро начеркал несколько слов, нажав в конце «Отправить».

«И о чем нельзя — тоже есть!»

— Узнаю ваш почерк, Филипп, — послышался у него за спиной голос доктора Брандта. — Как всегда предсказуем.

На буквы на экране вдруг накинулся огромный оранжевый кот, сожрал их, не жуя проглотил, и уселся, довольный, на краю, облизываясь. Полковник Санди обернулся. У терминала неподалеку стоял доктор Брандт с привычной самодовольной улыбкой на устах.

— Не смог удержаться, простите, — развел руками он.

Кап.

Огромная капля плюхнулась прямо на голову. Полковник Санди пощупал шевелюру и быстро посмотрел на пальцы. Прозрачная. Вода. Слава Богу, всего лишь дождь, а не какие-нибудь голуби.

Вторая.

Третья.

Четвертая.

Капли были очень большие и теплые. Летние.

Кап.

Еще одна, прямо над терминалом, на котором полковник Санди только что писал, не долетев, рассыпалась в воздухе. Жайкай заботливо укрыл терминалы незримым защитным куполом. Множество гуляющих людей заспешили в укрытие.

— Пойдемте, Филипп, — позвал его доктор Брандт. — Жайкай решил перестать баловать нас погожими деньками.

— Не хочу, — крикнул в ответ полковник Санди, поднимая лицо навстречу каплям летнего дождя. К слову сказать, в городе К. почти не бывало каких-то других дней, помимо летних. Вот такой вот теплый и приятный дождь шел так редко, что горожане успевали сильно по нему соскучиться.

Грянул гром. Молния разверзла сгустившиеся облака, и летний дождик превратился в настоящий ливень, в один момент превративший одежду полковника Санди в прилипшую к телу мокрую тряпку. Высокий, под сто восемьдесят шесть сантиметров ростом, с безупречной военной выправкой и густой темной нестриженой шевелюрой, большая часть которой была зачесана назад, а часть небрежно свисала на уши, прикрывая их наполовину. Его добрый взгляд серо-голубых глаз всегда казался уставшим. Скорее всего, он стал таким после всего, что ему пришлось пережить во времена военных операций с галактическими повстанцами, которых за свои сорок девять лет он провел без малого двести тридцать четыре без единого ранения и благополучно вышел в отставку.

— Филипп, нам уже пора.

— К черту!

— К черту пока рано. Не заставляйте меня затаскивать вас силой.

— Для этого вам придется выйти под дождь, доктор, — усмехнулся полковник Санди. И тут же пошатнулся, чуть не потеряв равновесие. В его ногу впились четыре лапы с острыми когтями. — Келко! — грозно крикнул он. — Отстань! Больно!

Полковник Санди смахнул “агрессивного” питомца и недовольно зашагал к доктору Брандту под навес.

— Не боитесь, что он заржавеет от подобных ваших выходок? — спросил полковник Санди.

— Его каамолентовый скелет покрыт виренитами и саагоценами, как мясом и кожей. В нем ни грамма железа, почему он должен заржаветь? — невозмутимо сказал доктор Брандт. — Скорее вы сляжете с банальной простудой от таких вот прогулок.

— Одна таблетка, и я здоров. Простуда становится интересней, если лечить ее старыми добрыми способами — горячим чаем с лимоном и малиновым вареньем, медом и сном.

— Филипп, всем этим можно заниматься, и не поражая свой организм инфекцией.

— Инфекция придает особый шарм и дает безусловный повод этому действу, — засмеялся полковник Санди. — Но никак не дает повода для того, чтобы травить на меня Келко и прерывать мое единение с природой. Пойдем, малыш, злой дядя Брандт пытается нас с тобой поссорить.

Полковник Санди потрепал Келко между ушами, тот довольно прищурился и заурчал.

Вообще, изначально Келко был обычным кейсом для переноса различных технических изобретений доктора Брандта, который плыл за ними по воздуху, куда бы они ни шли. Но доктору этого, видимо, было мало, и в один прекрасный день их верный кейс ожил. Он обрел голову под свой размер, уши, глаза, какое-то подобие рта и носа и сравнительно небольшую интеллектуальную систему. Временами он даже был похож на собаку, в которых Санди души не чаял, а порой был типичным котом, которых больше обожал доктор Брандт. Особый шарм ему придавала речевая система из прошлых веков, не издававшая ни единого звука на человеческом языке, только лишь милые урчания. Такая смесь качеств гарантировала Келко безграничную любовь обоих друзей. А он отвечал им тем же по мере своих возможностей.

Полковник Санди развернулся и пошел к месту, где они оставили свой аэромобиль. Келко мягко поднялся в воздух и, приняв позу лотоса, полетел за ним.

— Единение с природой? — воскликнул доктор Брандт, засеменив за ними. — Да вы хоть знаете, откуда льется этот дождь?

— Из облаков, откуда же еще? Вам ответит любой подросток, — бросил полковник Санди, не оборачиваясь. — Любой первоклассник. Да даже в яслях всем об этом известно.

— Вы меня удивляете, Филипп. Столько вас знаю, а вы до сих пор преподносите мне сюрпризы. Какие облака?

— Те белые, на небе. Хотя, сейчас они серые, потому что полны воды.

— Дорогой мой, Филипп, город К. и его жители никогда не увидят ни простых облаков, ни грозовых. Жайкай не допустит даже малейшего ветерка, способного пригнать их сюда без его ведома. Я не говорю уже о том, чтобы им самим образоваться здесь.

— Это достоверная информация?

— Более чем. Я как-то раз оптимизировал работу этой программы.

— Этот мир полон иллюзий, — горестно вздохнул полковник Санди.

Они дошли до аэромобиля и запрыгнули внутрь. Машина плавно поднялась в воздух и поплыла вдоль небоскребов, разрезая стену дождя.

— Новости, — скомандовал доктор Брандт.

Полковник Санди расслабился и позволил себе утонуть в мягком кресле. Теплая, мягкая, очень приятная на ощупь кожа сиденья начала едва заметно вибрировать, нагреваться, наполняя теплом все его тело. А ферасмагонитовые лучи за четыре секунды высушили его одежду, не оставив и капли влаги.

«Планета Фапшамрх переживает не самое лучшее время в своей истории. Присоединившись к Империи не так давно и начав жить по ее законам, не все граждане с восторгом восприняли эту идею».

— Дальше, — нахмурился доктор Брандт. — Какая чушь! Каждый раз одно и то же. Разумеется, не все граждане будут рады ассимиляции. Зачем повторять с каждой новой присоединенной планетой одну и ту же новость, снова и снова?

— Не хотят, чтобы мы забывали, какой великий труд стоит за обычным словом «ассимиляция», доктор Брандт, — зевнул полковник Санди. Его, и правда, стало немного знобить. Неужели он-таки заболел? Так быстро?

— Бред.

«Популяция миирских синеносиков резко поползла вверх. Урожай жителей Мииры под угрозой. Стаи обезумевших диких зверей опустошают поля, мелководные реки, небольшие водоемы. Зафиксировано сто двадцать восемь случая нападения синеносиков на людей, три из которых закончились летально. Правительство планеты в срочном порядке запросило помощи у Империи в безболезненном для флоры и фауны сокращении численности этих диких зверей».

— А эти без ведома Империи и сделать ничего не могут, — возмущенно воскликнул доктор Брандт. — Сокращение популяции решается правительством любой планетой без всяких запросов. Мы избаловали невероятное количество цивилизаций. И вообще, почему транслируют одну никому не нужную ерунду? Кто это слушает? Кого из живущих на Земле могут волновать фермеры с Мииры?

— Как это жестоко с вашей стороны, доктор Брандт, — покачал головой полковник Санди. — Там, между прочим, творятся ужасные вещи, гибнут люди, погиб урожай, планету может настигнуть голод.

— Жайкай вышлет им Б-18 — и полезно, и запас неисчерпаем. Уж чего нам не жалко, так это Б-18. Новости, дальше. Может, мы услышим что-то более земное сегодня?

«Музыканты группы «Чертоги конунга Харальда» открыли благозвучное сочетание инструментов для большинства, если не всех, народов Империи. Двадцать пять участников группы добились успеха благодаря долгим и упорным поискам необходимого звучания, на это у них ушло ни много ни мало тридцать лет. Как утверждает фронтмен группы, главной проблемой для них было подобрать первые три инструмента, а дальше все получалось само собой. Группа записывает дебютный альбом, а критики уже пророчат ему статус величайшего из произведений».

— Интересно, какой земной инструмент вошел в их оркестр, — задумчиво произнес полковник Санди.

— Надеюсь, не ваше любимое пианино, — проворчал доктор Брандт. Он терпеть не мог звуки фортепиано.

«Земля станет местом проведения межпланетной выставки достижений в космическом кораблестроении. Триста шестьдесят цивилизаций представят свои экспонаты. Выставка продлится две недели и примет всех желающих».

— Надо будет обязательно посетить сие мероприятие, — задумался доктор Брандт.

— Посетите, посетите, — полковника Санди уже заключала в свои объятия сладкая дрема. Теплое сидение окутывало его разнежившееся тело. Сон подкрадывался.

— Вы не пойдете? — удивился доктор Брандт.

— Нет.

— Я думал, вам нравятся корабли, думал… Новости, стоп. Еще раз, сначала, — доктор Брандт нахмурился и весь напрягся. Полковник Санди тоже навострил уши. Если доктора что-то взволновало, на это стоило обратить внимание.

«Молния! Совет Земли лишился сегодня одного из своих старейших советников, Пелкера Аарона Дудика. Советник Дудик возглавлял министерство инопланетных дел более тридцати лет и сегодня утром внезапно скончался прямо у себя в кабинете. Причины смерти неясны. Скорбим вместе со всеми».

— Какая утрата, — покачал головой полковник Санди. — Он был приятным человеком.

— Более чем, — хмуро произнес доктор Брандт. — Особенно для того, чтобы быть убитым. Стоп, машина! Летим в Борнеш.

— Откуда вы вечно берете эти сумасшедшие предположения, доктор? — с сомнением спросил полковник Санди. Тем временем аэромобиль развернулся, сделав широкую дугу. — Советник умер, а вы и из этого пытаетесь сделать очередное детективное расследование.

— Интуиция, друг мой, обычно она не ошибается…

— Если учесть ваши последние шесть попыток найти дело там, где его нет — она ошибается чаще, чем вы оказываетесь правы. И что самое ужасное, выставляете меня в дурном свете.

— У меня был личностный кризис.

— Личностный кризис? — переспросил полковник Санди.

— Да, личностный кризис. Я страдал, а вы преувеличиваете и прекрасно знаете об этом…

— И в чем же я преувеличиваю?

— Говорите, что я выставлял вас в дурном свете, хотя это не так — вас никто не заставлял ходить со мной.

— Да вы… — задохнулся от возмущения полковник Санди. — Да вы… просто не имеете совести, доктор Брандт.

— Вы снова преувеличиваете, — довольно улыбнулся доктор Брандт. — Уверяю вас, в этот раз я прав.

— Даже не буду тешить ваше самолюбие и спрашивать, с чего вы вдруг это взяли, — поморщился полковник Санди. — Просто поедем и убедимся в обратном.

— Просто поедем и убедимся, — кивнул доктор Брандт.

Город К. был без преувеличения самым большим и значимым на этой планете и носил гордое звание — Столица Земли. Среди его зданий не было ни одного похожего на другое и ни одного ниже сорока этажей, по крайней мере, в центре. И хоть кто-то и говорил, что город К. — это один большой квадрат, с высоты птичьего полета было ясно виден огромный ромб, который включал в себя много-много маленьких ромбиков. Дороги, улицы, кварталы — все было построено с целью выдержать единую форму. В центре всего этого находился огромный ромб, заключенный в три окружности. Это был Борнеш.

Район, который являлся центром, назвали в честь физика Жюля Борнеша, жившего двести сорок три года назад, чей вклад в науку на тот момент был неоценим. Здесь располагались здания правительства Земли, Верховный суд, Национальные архивы, Международное Управление Полиции и множество других учреждений, влияющих на судьбу планеты и ее статус во вселенной.

Уже при приближении к Борнешу плотная череда домов стала заметно редеть. Этажей в них поубавилось, а архитектурных изощрений становилось гораздо больше. Редкие дома резко сменил густой лесопарк с многообразным количеством различных пород деревьев со всех уголков планеты. Росли в этом разношерстном лесу и единичные экземпляры инопланетного происхождения, включая некоторые, что не могли расти в условиях земной атмосферы. Такие деревья были аккуратно подсвечены синей табличкой: «Для осознания всей ценности научных достижений в современном мире. Ради чести и славы дружбы народов». Далее следовало подробное описание, в каких условиях растет это дерево на родной планете, и как удалось вырастить его на Земле.

— Обожаю это место, — заулыбался доктор Брандт.

Лесок заредел, среди стволов деревьев стали проглядываться красивейшие кустарники, цветы, фонтаны и дорожки, которые окутывали все словно паутиной. Если оторваться от экрана своего имитанта, можно разглядеть, как солнце пронизывает всю эту красоту, отражается от воды в фонтанах, от дорожек, листьев некоторых деревьев, дает им поиграть новыми красками. Вдруг красота оборвалась, и аэромобиль вынырнул на дорогу с огромными полянами по обе стороны, усеянными вечнозеленой травой. Всего их было двадцать четыре — по двенадцать с каждой стороны. В центре каждой из них били в небо огромные фонтаны, столп воды одного из которых мог достигать пятидесятого этажа здания. Один мощный и высокий, и одиннадцать поменьше. Фонтаны подготавливали несведущего человека к главному зданию на планете — Капитолию.

На прозрачном фундаменте в форме ромба лежал огромный синий шар диаметром один километр двести семьдесят четыре метра. Не самое большое здание на планете, но между тем очень точно ее олицетворяющее. Облицовкой служила точная проекция рельефа Земли. К тому же благодаря прозрачному фундаменту, казалось, что здание парит в воздухе. Подняться внутрь можно было лишь по аэродинамической трубе, что доктор Брандт и полковник Санди и проделали с успехом.

В Капитолии расположилось Правительство Земли. Люди, вершившие судьбы человечества, каждый будний день приходили сюда отдать свой долг родной планете. Внутри было очень людно и шумно. Смерть советника внесла большой переполох в обыденный распорядок дня служащих. Небольшими кучками люди скапливались прямо в холле, что-то оживленно обсуждая, многие сновали между ними с весьма озабоченным видом. Из дальних углов раздавались возмущенные возгласы. Всю эту картину дополняли андроиды, пулей проносящиеся каждую секунду, и рой скан-ботов, вьющихся над всеми.

Надо сказать, скан-боты стали неотъемлемой частью жизни не только обитателей Земли, но и граждан всей Империи. Шарообразные дроиды с целой гирляндой ламп вместо глаз, заключенных в единый круг, могли на раз выдать пучок света любого цвета градиента, отсканировать любую область, поверхность и более того — человека. Могли записать отсканированное в двух-, трехмерном формате, а также запахи, температуру и влажность окружающей среды, а потом все это воспроизвести с такой достоверностью, что наблюдающий верил, будто находился там сам. Они являлись массовым средством коммуникации, умели еще множество различных вещей, да и вообще порой являлись приятными собеседниками, несмотря на то что, вместо букв максимум могли выдать что-то на азбуке Морзе.

В Капитолии было довольно много и тех, кто находился здесь через ботов виртуального присутствия — Исмы. С виду такие же шары, как и скан-боты, плавали по холлу, проецируя перед собой объемную мерцающую фигуру человека. Сидя у себя дома, в рабочем кабинете или в любом другом месте, каждый мог через бота присутствовать там, где был нужен или хотел бы быть, даже за миллионы километров от данного места. Весьма удобно. К тому же голограмма, проецируемая Исмой, была совершенно точно копией хозяина. Отличить ее от живого человека можно было лишь по неестественному бледному голубоватому свечению, окутывающему тело, как аурой. На Исмы внимания давно уже никто не обращал, они летали на полметра выше любого человека и были идеальным средством связи людей друг с другом.

Помимо служащих Капитолия Филипп приметил пару полицейских андроидов у лестницы, ведущей к лифтам. И еще около десяти арканийцев, тихо переговаривающихся между собой в самом дальнем углу, что было несколько странно. Видимо, это был кто-то из делегации их посла на Земле. Обычных представителей других рас редко пускали внутрь Капитолия. На улицах их, конечно, пруд пруди, но это же все-таки главное здание Земли.

— Приветствую вас, доктор Брандт, — сказал один из полицейских андроидов, как только они подошли к лестнице. Судя по гравировке на корпусе — сержант. — Полковник Санди, — добавил он, кивнув Филиппу.

— Меня всегда передергивает, когда они так делают, — шепнул Филипп. — Первый раз в жизни нас видит и уже знает кто мы, что мы…

— Вы параноик, Филипп, — нахмурился доктор Брандт. — Уж в ваши сорок с небольшим можно было бы привыкнуть к современному миру.

— Я не параноик, я просто не люблю пристальное внимание. Мое личное пространство принадлежит только мне.

— Сделайте запрос в УИИ с просьбой отключить данную функцию, и все носители искусственного интеллекта перестанут к вам обращаться по имени, полковник, — тихо и спокойно проговорил андроид.

Оба сыщика разом повернули взгляды на него и посмотрели на андроида уже с неподдельным интересом.

— Вас вызвал комиссар? — спросил ИИ, воспользовавшись возникшей паузой.

— Надо будет обязательно узнать, как сделать такой запрос, — пробормотал полковник.

Доктору, безусловно, польстило, что его так сходу узнали. Он даже как будто порозовел щеками. Его тщеславию могли угодить даже андроиды.

— Нет, комиссар только сейчас узнает, что мы прибыли, — улыбнулся доктор Брандт, протягивая руку с имитантом. — Допуск проверите?

— Знаю, что он у вас есть, — спокойно проговорил сержант. — Но протокол требует проверять у всех. Будьте любезны, доктор. И вы, полковник.

Сержант просканировал их имитанты для определения статуса и пропустил вперед. Двери лифта разъехались. По просторным светлым коридорам они добрели до кабинета советника Дудика. На пути им то и дело попадались андроиды-полисмены, с озабоченным видом куда-то очень-очень спешащие. А у самого входа в кабинет они обнаружили комиссара полиции Клауса Перье со своим новым помощником Зерги Донтелло. Перье был лет на десять старше доктора Брандта, мало эмоционален, скован, с сухостью во взгляде, но отлично выглядел для своих лет. Седые, средней длинны волосы придавали ему еще более величественный вид, морщины на лице наделяли мудростью, а три коротких шрама на правой скуле говорили о большом опыте. И это был поистине опытный и мудрый человек, всегда напряженный и переполненный энергией, он был примером подражания для всех полицейских. Его уважали, боялись и беспрекословно слушались.

А вот Зерги Донтелло, казалось, совсем не перенял черты характера своего ментора. Он был скромен и замкнут, говорил тихо и редко смотрел в глаза. Помощнику комиссара исполнилось двадцать пять, когда он поступил на службу, и уже через год он получил эту серьезную должность. Прошло уже шесть месяцев, и сейчас трудно было бы сказать, сможет ли из него получится хороший полицейский. Филипп все больше склонялся к мысли, что его взяли на службу по какой-то дикой ошибке и вот-вот уберут.

— Доктор Брандт! Филипп! — обрадовался их появлению Перье.

Они крепко пожали друг другу руки.

— Я уж думал сам вам обоим звонить, но, видимо, Гарезинда сделала все за меня, — проницательно произнес комиссар.

— Гаре-кто, простите? — переспросил полковник Санди.

— Дочь советника Дудика, Гарезинда Дудик. Вы разве с ней не знакомы? Она подняла здесь столько шума, только сейчас увезли, еле успокоили.

— Не имели честь, — улыбнулся доктор Брандт. — А она могла с нами связаться?

— Вполне. Как видите, я не исключил и такой возможности. После сообщения о смерти советника я сразу приехал сюда, — начал рассказ комиссар. — Уже по дороге мне позвонили и сказали, что его дочь Гарезинда заявляет об убийстве своего отца. Доказательств у нее не было, только догадки и крики о каком-то заговоре. Когда мы приехали, она билась тут в истерике, пришлось отправить ее в Борнешеский Центр Медицины и Здоровья, все равно добиться чего-то вразумительного от нее было невозможно. А после этого открылся весьма загадочный факт.

— Из-за которого вы оцепили все здание, — догадался доктор Брандт.

— Другого выхода не было, — вдруг вставил Зерги Донтелло.

— Да, больше ничего не оставалось, — пожал плечами Перье.

Он с самого начала выглядел неестественно растерянным, скорее всего, из-за утраты близкого друга. Перье, конечно, пытался не давать волю эмоциям, но попытки их скрыть не приносили успеха. Полковник и доктор в напряженном ожидании смотрели на Перье, а он молчал. Как будто и не собирался продолжать свой рассказ.

— Записи с камер наблюдения исчезли, — неловко закончил за комиссара помощник Донтелло.

Перье устало закрыл глаза.

— Зерги, я вроде бы говорил тебе помочь с допросом андроидов, ты сделал? — сухо произнес он. — Почему ты еще здесь?

— Уже выполняю, комиссар, — вспыхнул помощник, как будто только вспомнил о своем поручении, резво подскочил и ретировался прочь.

— Если бы вы знали, как он меня сегодня раздражает, — все так же устало произнес Перье, когда Зерги Донтелло скрылся из виду.

— Да он меня всегда раздражает, — хмыкнул полковник Санди. — Да и доктора тоже. Только ему природная вежливость постоянно мешает признаться в этом. Уж чересчур скромен он у вас, комиссар.

— Знаю, — ответил Перье. — Но помощников, как вы знаете, не выбирают. Кого прислали — того и стажируем.

— Страшно подумать, что этот человек когда-то станет комиссаром, — почти пропел Филипп.

— Давайте вернемся к делу, Клаус, — спокойно попросил доктор Брандт. — Что значит, исчезли записи с камер наблюдения? Как такое вообще возможно? Речь о камерах жайкай?

— О них, конечно, какие еще тут могут быть камеры. Здесь не то что на улицах, в здании просматривается каждый сантиметр, записывается и передается в Национальный Архив, — ответил Перье. — Но перед тем, как попасть в архив, записанное за день хранится на местных серверах. Вот с этих-то серверов они и пропали. Мы оцепили Капитолий, чтобы никто не выходил, всех допрашиваем, кто что видел, кто мог быть причастен. Но толку от этого никакого нет и не будет.

— А что говорят специалисты? — спросил полковник Санди. — Из-за чего такое вообще могло произойти?

— Был тут местный андроид-администратор, он говорил, что такое в принципе невозможно. Ковырялся в серверной, куда-то бегал, что-то искал. В общем, не разобрался ни в чем. Наши техники приехали и пока, по-моему, делают все то же самое. В итоге, никакого результата, никаких ответов, сплошные вопросы. Вопросы-вопросы-вопросы! Еще вообще неясны причины смерти Пелкера, убили его или он сам решил нас всех покинуть, не попрощавшись. Честно говоря, я очень рад, что вы оба здесь, а то у меня уже руки опускаются. Может, хоть вы прольете свет на все, что здесь происходит.

Непривычно было видеть комиссара таким подавленным. Обычно он был твердо уверен в себе и решителен в своих действиях. С советником их связывала крепкая дружба, такая утрата не могла просто пройти, не оставив отпечаток.

— Признаться, я до сих пор не могу поверить, что Пелкера больше нет, мы с ним всегда были хорошими друзьями. Виделись три дня назад — играли в тентарис, мы каждый вторник играли в тентарис. Он выглядел просто отлично и как всегда бодро, выиграл у меня семь сетов против пяти. Кто бы мог вообще подумать, что случится такое…

— Мне тоже верится с трудом в его естественную смерть, — кивнул доктор Брандт.

— У доктора Брандта предчувствие, — снисходительно сказал полковник Санди. — Собственно, поэтому мы и приехали без вашего приглашения, комиссар. Нашему гению мерещится очередное убийство.

— Да с чего вы взяли? — вторил ему комиссар Перье. — Оснований на это никаких нет. Медандроиды все проверили, никаких признаков насильственной смерти.

— Я думаю, что советник был убит, — серьезно ответил доктор Брандт. — И исчезнувшие записи жайкай меня лишний раз убедили в моей догадке.

— Доктор Брандт, я вас глубоко уважаю и верю вашему слову, но вы прекрасно знаете, что мне нужны факты, а еще лучше — что-нибудь более существенное, чем просто догадки.

— Я никого не заставляю сломя голову арестовывать первых встречных, — сказал доктор Брандт.

— Вы ищете себе дело на ровном месте, — устало махнул рукой полковник Санди.

— Может, так, а может, и нет. Время нас с вами рассудит, — улыбнулся доктор Брандт. — А пока я бы здесь все осмотрел, вы же не против, Клаус?

— Конечно, нет, доктор, — кивнул комиссар Перье. — Делайте, что посчитаете нужным, я всех предупрежу. C вашего позволения, я вернусь к работе, господа. Только сразу сообщите мне, если что-то найдете.

С этими словами он развернулся и медленно удалился, осматривая все вокруг пустым взглядом. Доктор и полковник смотрели ему вслед.

— Он растерян, — проговорил Филипп.

— Советники не умирают на рабочем месте каждый день, друг мой. А если советник был, ко всему прочему, другом? Любой растеряется, даже такой кремень, как Клаус Перье.

Они зашли в кабинет. Просторный, с большими окнами, столом посередине, компьютером на нем и огромным экраном на противоположной стене.

Тело советника увезли, полицейские андроиды собрали необходимую информацию и уехали, оставив за собой оцепление вокруг стола. Кабинет должен был быть пуст, но, против всех правил, внутри оцепления в огромном кресле за столом сидел человек, чье имя было Расмус Сорбо. Он входил в Совет Земли и отвечал за образование и науку.

— Добрый день, советник, — немного замешкавшись, произнес доктор Брандт.

Но тот был глубоко-глубоко в собственных мыслях и смотрел в одну, видимую только ему, какую-то магическую точку.

— Советник Сорбо, — громко сказал полковник Санди. Тот даже не шелохнулся. — Советник Сорбо! — громче повторил он и несколько раз хлопнул в ладоши.

— Мир теряет лучших, — произнес советник Сорбо, не моргнув и глазом. — Все, что мы делаем, никому не нужно. Здравствуйте, доктор Брандт и полковник Санди, — кивнул он, наконец, подняв глаза. Они были полны слез, но ни одна из них не смела выбраться на щеку. — Я слышал ваш разговор. вы говорили, что Пелкера убили. Это так?

— Подозреваю, что так оно и есть, — ответил доктор Брандт.

— Если вы это утверждаете, значит, так оно и есть. Кто-кто, а вы редко ошибаетесь. Пелкер не мог умереть сам. Не сейчас. Никогда не поверю в его естественную смерть. Сможете узнать, кто это сделал? Хотя, конечно, сможете. Полиция не сможет, жайкай не сможет, а вы сможете. И я вам в этом помогу, как угодно и чем угодно, можете даже не сомневаться. Если что-то понадобится, вы можете рассчитывать на полное содействие Расмуса Сорбо. А потом я сотру в порошок того, кто это сделал. Мы потеряли лучшего из нас!

— Я узнаю правду, — кивнул доктор Брандт. — Но самосуда вам не видать.

Советник Сорбо одарил доктора взглядом, полным злости и презрения. Он медленно встал, расправил одежды, перешагнул через оцепление и молча вышел, забыв обо всех правилах приличия.

— А с этим-то что? — задумчиво произнес полковник Санди.

— Их с Дудиком многое связывает. Даже больше, чем с комиссаром. Они же ровесники. Выросли вместе, вместе учились, вместе вошли в Совет Земли. Зная подробности, я вполне могу понять его горе, рвение и ненависть, — сказал доктор Брандт, приманивая пальцами Келко. — Иди ко мне, малыш. — Дроид заурчал, подплыл к его ноге и потерся об нее. Доктор Брандт провел пальцем по корпусу на холке, небольшие дверцы разъехались в стороны, и оттуда выплыли пять скан-ботов. Эти шары были не похожи на обычные. Модифицированные доктором Брандтом, они имели не больше десяти сантиметров в диаметре, с красной точкой посередине, словно с зловещим оком, которое подмечало все вокруг. Осмотревшись, они подмигнули оком и уставились на доктора.

— Тщательно обследуйте кабинет советника Дудика, — сказал он им. — Потом серверную Капитолия. Сантиметр за сантиметром, каждую деталь, каждую мелочь, соберите все, чтобы я имел на руках картину целиком. После этого можете возвращаться.

Скан-боты покорно моргнули красным глазом и упорхнули исполнять поручение.

— Справятся минут за двадцать, — вызывающе улыбнулся Филипп Санди.

— Двадцать пять, и ни минутой меньше, — тут же ответил доктор Брандт.

— Не верите в собственные творения, доктор Брандт? — не сходила с лица полковника Санди заискивающая улыбка.

— Наоборот, слишком хорошо их знаю, — ответил доктор Брандт. — А не прогуляться ли нам до местного андроида-администратора, Филипп?

— Ну зачем заниматься двойной работой? Полисмены его уже давно опросили, — закатил глаза полковник Санди. — Пропажа записей жайкай — не более, чем какой-то системный сбой. Техники разберутся, в чем дело, и вернут все на свои места. Как будто первый раз такое случается, ей-богу.

— Согласитесь, совпадение очень подозрительное, — назидательно посмотрел на него доктор Брандт.

— Возможно, — смутился полковник Санди. — Пойдемте, но только для успокоения совести.

— Уверен, ему есть, что нам сказать. К тому же полиция вечно их недооценивает и могла не задать нужных вопросов…

— Да-да-да, — перебил его Санди. — Чтобы получить правильный ответ, нужно задать правильный вопрос. Не затягивайте снова эту волынку. По крайней мере, для меня…

Доктор Брандт довольно улыбнулся. Никто не знал его лучше, чем Филипп Санди.