Чужой мир

Александр Абалихин, 2007

Люди считают себя единственными разумными обитателями Земли. Трудно представить, что в недрах нашей планеты обитают мыслящие существа, появление которых на поверхности может обернуться трагедией для человечества.

Глава 2. На даче

Михаил Иванович выслушал от своей жены всё, что она о нём думает, и лёг спать. Оттого, что он уснул днём, ему снились кошмары. Во сне они с Тамарой сидели в клетке, к которой подходили крысоподобные существа со своими детёнышами и разглядывали их. Похоже, что они сидели в московском зоопарке, который Павлюхин узнал по некоторым приметам. В других клетках тоже сидели голые люди. В клетке напротив сидел его шурин. В клетке слева от них раскачивался, держась рукой за ветку, известный физик, который время от времени высовывал язык и строил рожи. На клетку справа Павлюхин не рискнул посмотреть.

Проснулся Павлюхин оттого, что его трясли за плечо. Он открыл глаза и увидел шурина.

— Миша, я тебе коньячку привёз. Давай отметим твоё освобождение из темницы, — предложил шурин и, увидев забинтованную руку Михаила Ивановича, спросил:

— Кто это тебя так?

— Крыса. Петя, я тебе должен рассказать… Надо срочно сообщить в правительство. Там огромные крысы!

— Да сейчас повсюду крысы, мыши и тараканы. Ты лучше скажи, там что, с тобой невежливо обошлись?

— Ты не понимаешь! Крысы эти необычные. Вроде людей. Они мне рассказали, что скоро займут наше место.

— Чьё место? — обеспокоено спросил шурин.

— Человечества. Эти крысы странные. Они вроде людей. А живут в подземелье под Изверском. И ещё там много крыс поменьше, с маленькими сабельками, — Михаил Иванович показал на пальцах размер крысиного холодного оружия.

— Ты успокойся, Миша. Вот что может сделать с человеком даже один день заточения! — воскликнул шурин.

— Я угодил в лапы к разумным крысюкам! Ты мне не веришь, Пётр Иванович, а напрасно.

— Да верю я! Давай лучше выпьем коньячку, — снова предложил гость, доставая из серванта рюмки.

Павлюхин отрешённо смотрел, как шурин подошёл к столу и стал разливать коньяк.

— Ну, за освобождение! — опрокинув рюмку, провозгласил Пётр Иванович.

Павлюхин пригубил коньяк и отставил рюмку.

— Я тебя не узнаю, Миша. Что они с тобой сделали? Как ты там очутился?

— Я видел, как в зоомагазине одна крыса другую освободила из клетки. Там меня и взяли… Нет, лучше расскажу сначала. Я поехал на дачу, чтобы сбросить с крыши снег. Я закончил работу и на автобусе добрался до Изверска. Там я ожидал поезд на Москву возле зоомагазина, где были крысы.

— Что ты всё о крысах рассказываешь? У тебя другой темы нет?

— Я должен об этом рассказать. Это дело международной важности.

— Если у тебя были не галлюцинации, а ты на самом деле угодил в лапы к странным тварям, то почему они тебя отпустили, предварительно поведав о своих намерениях?

— Я убежал от них. А рассказывали они, думая, что мне от них не уйти. Возможно, им могли понадобиться мои знания? Им там, в подземелье, нужны люди, которые помогали бы им в их деле захвата власти на Земле.

— Может быть, это были террористы?

— Это были гигантские разумные крысы!

Пётр Иванович с некоторой опаской посмотрел на собеседника.

— Я скажу Тамаре, чтобы чай заварила, — сказал он и вышел на кухню, где гремела кастрюлями хозяйка.

— Тамара, ты обратила внимание на своего Мишу? Неужели он оказался таким слабым мужиком, что свихнулся, просидев одну ночь в кутузке? — спросил Пётр Иванович.

— Я думаю, что он крепко выпил на даче, а потом по причине своей неуравновешенности угодил в полицию.

Тут, осматриваясь по сторонам, на кухню зашёл Михаил Иванович.

— В комнате кто-то шуршал, — сообщил он тихим голосом и взял со стола кухонный нож.

— Ты их боишься? — спросил Пётр.

— Очень, — признался Михаил Иванович.

— Тебе надо отдохнуть, — сказала жена.

— Вообще-то, крысы довольно умные и злопамятные животные, — сообщил шурин. — Вот я давно, ещё в юности, ездил по направлению горкома комсомола на уборку картошки под Талдом. Места, я вам скажу, там изумительные, почти дикие. Там на болотах морошкой и клюквой кормились журавли, а лисы зачастую подходили к бараку, в котором поселили меня и других студентов. Однажды с нами произошёл такой случай. К нам в комнату повадилась по ночам крыса. Она пожирала продукты, которые оставались на столе после ужина, а иногда даже забиралась в тумбочки. И вот, однажды ночью, Вадим, парень лет двадцати, изловчился и метнул сапог в крысу, которая по-хозяйски расположилась посреди комнаты и, стащив со стола котлету, пожирала её. Сапог угодил ей по спине. Крыса взвизгнула и, метнувшись к стене, прошмыгнула в отверстие рядом с плинтусом. Ту ночь мы спали спокойно. На следующий вечер, наш звеньевой — комсомольский вожак Толик сказал, что где-то читал про крыс, будто они очень злопамятны и будут мстить за обиду и оскорбление.

— Это правда? — поёжившись, спросил, Михаил Иванович.

— Похоже, что правда… Так вот, на следующую ночь Вадик предусмотрительно засунул половину перекладины швабры в крысиную дыру в стене и лёг спать. Когда я уже начал засыпать, то услышал подозрительные звуки. Крыса грызла швабру! Под чмокающие и скрежещущие звуки я заснул. Проснулся я от дикого крика. Это кричал Вадик. В ту ночь крыса ему отгрызла нос.

Тут Тамара всплеснула руками:

— Что ты такое говоришь?!

— Совсем отгрызла? — вытаращив глаза, спросил побледневший Михаил Иванович.

— Совсем. Пришивать было нечего.

— Они так мстительны?

— Да что ты так перепугался? Ты где с крысами общался? В Изверске? А здесь Москва. Столица! Здесь цивилизация, и никаких крыс нет.

— Всякой мерзости здесь не меньше, чем в Изверске. Мне не нравится в Москве недружелюбное отношение жителей друг к другу на улице и в транспорте… Мне больше нравится Изверск. Я с детства каждое лето провожу на даче. С двенадцати лет я ездил с друзьями в этот тихий зелёный городок на велосипедах за квасом и мороженым. До сих пор я вижу там тёплые и светлые лица местных жителей, — сказал Павлюхин.

— А вот мне Москва больше остальных городов по душе. Город вечного праздника. Третий Рим! Этот город мне нравится даже больше красивого, но чопорного Петербурга.

— А мне Питер нравится. Изящная архитектура, простор… Там жители доброжелательные и интеллигентные. У Санкт-Петербурга есть только два недостатка, — заметил Михаил Иванович.

— Какие же? — поинтересовалась Тамара.

— Вода в водопроводе невкусная и выговаривать название города трудно.

— Тебе иногда совсем короткие слова выговорить не удаётся, когда выпьешь, — усмехнулась супруга.

Михаил Иванович достал из шкафа рюкзак и стал класть в него продукты.

— Ты куда собрался? — удивилась Тамара.

— На дачу. Я не помню, отключил ли я электричество.

— Ничего не произойдёт. Ты на себя посмотри! Вид у тебя нездоровый. Оставайся, — попросила мужа Тамара.

— Я поеду, — упрямо сказал Михаил Иванович.

— Ну, как хочешь, — сказала жена. — Ты бы хоть поел.

— Не хочется. В электричке перекушу.

Михаил Иванович попрощался с женой и шурином и вышел.

Павлюхин приехал на дачу. Здесь царила тишина. В саду лежал плотный крупяной снег, искрившийся под лучами весеннего солнца.

Электричества в доме не было. Михаил Иванович направился к сторожке, чтобы узнать у сторожа, почему нет света.

— Здорово, Алексеич! Из-за чего отключили электричество? — увидев коловшего дрова сторожа, спросил Павлюхин.

— Не знаю, — сказал сторож. — В последнее время у нас так часто бывает. Валерка Митин занялся бизнесом — машины ремонтирует. От его гаража часто едкий запах краски по округе разносится. Ему на всё наплевать. Бизнесмен.

— Нецелевое использование садовых участков. Поставим вопрос на правлении.

— Так ведь он председателю и бухгалтеру машины ремонтирует. Так что теперь нам долго придётся дышать отравой, — сказал сторож и уставился на свой сарай.

Павлюхин тоже посмотрел в сторону сарая, где перед сбитой из тонких досок дверью сидела крупная крыса. Она стала осторожно приоткрывать лапкой незапертую на засов дверь. Сторож пронзительно свистнул, и наглая крыса тут же скрылась под сараем.

Конец ознакомительного фрагмента.