Вода

Александр А., 2019

Что, если однажды вы поймёте, проснувшись утром, что ваша жизнь кардинально изменилась? Как поступите вы, когда всё рухнет под властью стихии, и никто не сможет прийти на помощь? Куда пойдёте? Чем займётесь? Какова будет ваша цель? Эта история расскажет вам о пути, который выбрал каждый из героев этой книги в момент, когда их привычная жизнь безвозвратно сошла на нет. Содержит нецензурную брань.

1

Будильник зазвонил в восемь утра. Спросонья он протянул руку и отключил телефон.

Спустя время телефон вновь зазвонил, но на этот раз это была не та мелодия, которая стояла на будильнике, а входящий звонок. Он вскочил и, схватив телефон, первым делом взглянул на время.

— Половина одиннадцатого! Твою ж мать! — выругался он, после чего взглянул на номер звонившего абонента и, выругавшись вновь, ответил.

— И где тебя носит? — произнёс недовольный женский голос.

— Прости, я проспал.

— Я ни капли не удивлена! Что же ты за человек? И угораздило же меня связать с тобой жизнь когда-то!

Он выдохнул, чтобы не сорваться, а затем произнёс: «Где вы?»

— Мы в такси, едем к маме. Когда тебя ждать? Дети ждали тебя в аэропорту. Надеялись, а ты — как и прежде.

— Ань, успокаивайся уже. Через сколько вы будете на месте?

— Минут через сорок. Надеюсь, что ты приедешь, а то у меня складывается впечатление, что дети тебе вовсе не нужны.

— Да я… — он не успел договорить, как звонок прервался.

— Вот блин! — проговорил Никита, после чего бросил телефон на кровать и вскочил.

— Да, мам! — произнесла Анна. Дети сидели позади, пока таксист вёз их домой к её матери.

— Да, дочуль!

— Мы прилетели. Едем к тебе.

— Отлично, жду. Никита встретил вас?

— Нет. Он проспал, — вздохнула Анна.

— Понятно. Как обычно, в своём репертуаре.

— Да, мам. В общем, скоро будем.

— Хорошо. Как детки?

— Всё хорошо, мам. Скоро будем.

На этом они прервали разговор, и Анна оглянулась в сторону Артёма и Насти, улыбнувшись им.

— Мам, а папа скоро нас заберёт? — поинтересовалась Настя, на что её мама ответила, — скоро, дочуль, скоро.

Около двух лет они жили раздельно. До официального развода руки всё ещё не дошли, но вскоре они должны были всё узаконить. Их отношениям в какой-то момент пришёл конец, и по согласию обоих они разъехались. Дети остались жить с мамой по месту официальной регистрации, да и школа с детским садом неподалеку. А вот Никите пришлось жить отдельно, периодически навещая детей на нейтральной территории либо забирая их на выходные. Всем пришлось тяжело, но Никита не мог спать ночами, после чего и вовсе принял решение покинуть этот город, который в какой-то миг показался ему чем-то грязным и отвратительным. Всё больше и больше он переставал верить людям и находиться в обществе толпы, изо дня в день повсюду преследовавшей его. Да, возможно, кто-то назвал бы его социопатом или кем-то подобным, но ему было всё равно, поэтому в конечном итоге им было принято решение окончательно переехать подальше, купив дом где-нибудь в живописном месте, например, в лесу. Анна же, наоборот, никогда не стремилась в периферию, считая это чем-то плебейским и по старинке думая, что там живут не те люди, чем в городе. Никита всегда придерживался той позиции, что каждый имеет право на своё собственное мнение, поэтому переубеждать кого-либо не имел права. Выполнив то, что задумано, он всё же перебрался в одно из живописных мест километрах в пятистах от Петербурга. Дом находился на возвышенности, и по дизайнерскому замыслу Никита построил дом с прекрасным видом из гостиной через панорамное окно на относительно небольшое озеро и лес, окружавший его.

Приняв душ, Никита вышел из ванной комнаты в гостиничном номере, который снял вчера. Аня и дети отдыхали на одном из морских курортов, проведя там около месяца в середине лета, поэтому в распоряжении Никиты были остатки лета для того, чтобы насладиться всё это время детьми. Приехав в Петербург заранее, он решил встретиться со старыми друзьями, в связи с чем и проспал, так как вернулся из паба только лишь под утро.

Подойдя к зеркалу, он взглянул на себя.

— И вправду, семьянин из меня никудышный, — подумал он и скинул полотенце.

Нельзя было назвать его никудышным отцом или же неправильным мужем, просто он был немного своеобразным человеком в последние несколько лет, увлекшись тем, о чём старался забыть когда-то. Его страсть была в писательстве. Написав первую книгу и издав её, он практически целиком и полностью погрузился в писательскую деятельность, порой забывая ещё и об остальных своих обязанностях, а, точнее, о семье. Не то чтобы он вовсе забыл о детях, скорее, свою роль сыграла некая ревность со стороны жены. Порой он слышал о том, что она выходила замуж уж точно не за писателя, а, скорее, за простого парня, который, как и большинство, просто будет работать пятидневку и два выходных дня, предоставленных работодателем, будет проводить с ней и детьми. Никита, в свою очередь, считал, что гораздо приятнее проводить с семьёй гораздо больше времени благодаря свободе действий и ремеслу, что приносило ему одно удовольствие. Правда, он не ожидал, во что всё это выльется, а вылилось это всё в то, что остался один. Деток он забирал к себе лишь на каникулы и порой, если совсем не мог без них, то и забирал на выходные к себе. Он не винил Анну или ещё кого-то в том, что произошло, считая всё произошедшее лишь судьбой, которая так или иначе периодически вносила свои коррективы в жизни каждого из людей, живущих на этой планете.

— Я ведь тебе всегда говорила, что он за человек! — произнесла Галина Васильевна, мать Анны. И на это были причины, о которых так или иначе рассказывала то она, то Анна вечерами, что часто раскрепощали людей на подобные душеизлияния. Отец Галины Васильевны в своё время очень много злоупотреблял алкоголем и избивал её мать, она и ее сестра насмотрелись на это в детстве, и ненависть к мужчинам просыпалась все больше с каждой их ссорой. После некоторого времени её родителям пришлось развестись и, казалось бы, на этом жизнь должна была наладиться, но только если бы их отец не переехал жить к соседке по площадке в их многоквартирном доме. Но и это был ещё не конец истории, так как во время того, как соседка уезжала на работу, мать продолжала захаживать к бывшему мужу, прикрываясь тем, что приготовила ему обед. Это и вправду была немного дикая история, которая была на самом деле.

— Мам, давай, не сейчас! Прошу тебя! — ответила Аня, сделав глоток чая. — Давай, когда он детей заберёт, тогда и скажешь всё то, что хочешь сказать.

Галина Васильевна немного дёрнулась, будто слова дочери её оскорбили, а нижняя губа немного затряслась, и она уставилась в окно.

— Вон, едет! — она кивнула в сторону арки во дворе их двенадцатиэтажного дома, что длился по кругу, создавая эффект колодца. — Вспомнишь солнце, вот и….

— Мама! — перебила её дочь.

— Что? А кто он, по-твоему? — засмеялась Галина Васильевна.

Расплатившись у стойки администратора по счёту за предоставленную комнату, Никита отправился к выходу. Его внедорожник находился на платной парковке гостиницы.

Сев в автомобиль, Никита направился в сторону спального района, где как раз и проживали в данный момент его дети и жена, только вот бывшая или всё же нет, он пока ещё не понимал, но и надежд на восстановление никаких не имел. Выехав на набережную, он насладился видом Невы, по набережной которой он когда-то прогуливался, наслаждаясь. Да, этот город приносил ему когда-то удовольствие, даже больше, он был рад тому, что жил здесь, пока в один миг всё не перевернулось и не изменилось совершенно в ином направлении. Свернув с набережной, он пересек ещё три района, прежде чем оказаться в том самом дворе, в котором жили его дети."Скудная картинка", — подумал он и понимал, что это пока ещё только лето, а когда листва спадёт, то не обнаружится ничего, кроме обшарпаных двенадцатиэтажек, кое-где даже и с разбитыми стёклами, где однозначно проживают люди черезмерно выпивающие или наркозависимые. Никита в последние годы частенько задавался вопросом, как можно любить эту серость и грязь, что окутала этот город целиком и полностью. Иногда ему хотелось крикнуть во всё горло:"Люди, очнитесь и оглянитесь вокруг! И что вы увидите после? Надеюсь, лишь то, что мы превратились в муравьёв, что не видим жизни, а лишь движемся в определённом направлении, думая, что живём, а на самом деле лишь существуем, не видя настоящей жизни."Опять же, это было лишь его мнение, и он понимал, что ни в коем случае не стоило его навязывать кому-то, а лишь радоваться тому, что сам смог найти в себе силы и выбраться из этого плена, в который когда-то попал. И ещё один момент: его одним из самых больших желаний было то, чтобы когда-нибудь и его дети поняли то, как он мыслит, и смогли взглянуть на мир полностью открытыми глазами.

— Детки! Ваш папа приехал!

— Ура! Папа! Где он? — первым на кухню забежал Артём, а следом за ним и Настя. Они оба выглянули в закрытое окно и увидели внедорожник отца.

— Папуля! — постучав в окно, воскликнула Настя.

— Тише, тише! Разве можно по окну стучать! — строгим голосом произнесла Галина Васильевна. Дети не обратили на нее никакого внимания и отправились в коридор, где уже стояли нераспакованные вещи.

— Может, не стоило их отправлять сразу же после прилёта к отцу? — обратилась Галина Васильевна к дочери.

— Они очень хотят к нему, на море все уши прожужжали мне. Да и вскоре учебный год, поэтому пусть проведут время с отцом, да и мне будет возможность отдохнуть.

— Так ты ведь отдыхала месяц на море! — удивилась её мать.

— Мам, я была там как на работе! Тебе ли не знать, каково отдыхать с детьми!

В этот момент раздался звонок в домофон.

Никита вышел из внедорожника и первым делом взглянул наверх, услышав, как кто то стучит в стеклопакет. Он улыбнулся, после чего отправился к входной двери и, набрав номер квартиры, принялся ждать ответ. После нескольких гудков на другом конце ответили.

— Заходи, пап! — дети произнесли это хором, после чего издался характерный звук открывающейся двери.

Двери лифта открылись на одиннадцатом этаже, после чего, сделав несколько шагов в сторону настолько знакомой квартиры Никита ни капельки не удивился, когда она резко открылась, и раздался характерный звук.

— Буууу! — вскрикнули детки, выскочив на лестничную площадку.

— Ааааа! — вскрикнул Никита и, присев, обнял обоих своих детей, что вцепились в его шею.

— Папуля, папуля! Мы очень скучали! — произносили они поочередно.

— А я по вам, очень-очень! — произнеся это, он поцеловал обоих в щёки. — А чего это вы не оделись ещё? А?

— Будешь чай? — спросила Анна, когда Никита поднялся в полный рост.

— Ну, пока шпана одевается, не откажусь.

— Привет! — поздоровалась бывшая или ещё нет тёща, состроив недовольную гримасу на своём лице.

— Здравствуйте, Галина Васильевна! — произнёс Никита и присел за стол, после того как, выйдя из ванной комнаты и не вытерев руки, неожиданно обрызгал детей. Те завизжали и захохотали, быстро покидая коридор.

— Чай или кофе? — поинтересовалась Анна.

Никита немного призадумался:

— А давай кофе, только с молоком.

— Хорошо! Тебе как обычно?

— Да, спасибо. Галина Васильевна, как поживаете?

Та сделала вид, что не заметила, уткнувшись в телевизор.

— Мам!

— Что? — среагировала тёща на голос своей дочери.

— Тебе вообще-то вопрос задали!

— Лучше всех! — не отвлекаясь от телевизора, произнесла она и прибавила звук.

В этот момент в кухню забежал Артём. Никита подумал, как же он быстро растёт, он периодически до сих пор просматривал фото из их семейного архива и не мог поверить глазам, как быстро летит время.

— Пап, я готов!

— Молодец, сын! — Никита протянул руку и растрепал волосы на голове сына.

— Когда поедем? — улыбнулся Артём.

— Сейчас выпью чашку кофе и выдвигаемся.

— Только, чур, я спереди!

— Нееет! Так нечестно! Артём! Я хотела! — захныкала Настя, что незаметно вошла на кухню.

— Так, так! Ребятки! Давайте по очереди! Часть пути Артём, а затем часть пути Настя! Договорились.

Оба кивнули в знак согласия и вновь убежали в комнату.

— Вот твой кофе! — произнесла Анна и поставила чашку на стол.

— Спасибо! — улыбнулся Никита.

— Так какой у вас план?

Тёща резко вскочила со стула с видом, будто ей мешают их разговоры смотреть новости по тв, и ретировалась в сторону своей спальни.

Никита улыбнулся и посмотрел ей вслед.

На пару секунд в кухне воцарилась тишина и диктор, что вела новости произнесла: «Череда катаклизмов накрыла Европу и европейскую часть России».

Никита взглянул в экран телевизора, там начался репортаж о череде ураганов и наводнений, погрузивший часть европейских городов под воду. Никита попытался заострить свой взгляд на этом, но Аня его отвлекла.

— Так чем займётесь? Вновь дети будут предоставлены сами себе? — Аня ехидно улыбнулась.

Никита перенёс взгляд на неё и телевизор ушёл на задний план.

— Конечно! Пусть делают, что захотят. Я просто куплю им ящик пива и оставлю!

— Ха-ха-ха! — проиронизировала Анна.

— Ань, я всё не могу понять, что я сделал не так? Почему у тебя обо мне сложилось именно такое мнение?

— Да всё просто! Будто ты не знаешь? Как только ты погрузился в написание своих дурацких книг, ты хоть и находился рядом, но в то же самое время был где-то в другом месте. Как привидение.

Никита сделал ещё глоток и почувствовал, как вена на его лбу напряглась.

— Давай, я просто заберу детей, и мы со спокойной душой уедем. Я обещаю тебе, что буду постоянно смотреть за ними, как и прежде, всегда делал это.

— Хорошо. Я там положила учебники для Артёма и обучающие книжки для дошкольников для Насти. Проследи, пожалуйста, за тем, чтобы они занимались.

— Каникулы ведь! Детям совсем отдохнуть нельзя?

— Они уже отдохнули. А о занятиях не стоит забывать даже на отдыхе.

Никита сделал ещё глоток кофе и произнёс:

— Окей. Это всё?

— И не забывайте звонить мне каждый день!

— Приказ принят. Детки! Я готов!

— Ураа! — воскликнули дети хором и с громким топотом примчались в прихожую.

На прощание дети поцеловали свою маму и бабушку и прошли к лифту с улыбкой. Когда лифт поднялся и открыл раздвижную дверь, то Никита и дети в последний раз оглянулись в сторону двери, где стояла Аня. Её глаза покраснели, но она сдерживала свои слёзы, по-видимому, до того момента, пока её дети и всё ещё муж не скрылись в шахте лифта.

— Ну что ты, доченька? — произнесла Галина Васильевна своей дочери, что стояла у окна и ждала, когда дети выйдут из парадной.

Аня немного хлюпала носом.

— Почему всё не может быть, как у нормальных людей?