Последняя тайна Македонского

Алекс Шарп, 2017

В археологической экспедиции в Египте пропадает учёный-археолог. На его поиски отправляются дети – неугомонные и любознательные сёстры Керри и Ева. В библиотеке старинного дома в Каире они находят древний фолиант, написанный на неизвестном языке. Однажды в ясную лунную ночь девочки открыли книгу и оказались в подземелье древнеегипетского храма, откуда и началось их захватывающее путешествие по тайнам древности. «Последняя тайна Македонского» – первая книга приключенческой серии «Атлантиада». Увлекательное путешествие в прошлое, полное опасностей и интриг, знакомит читателей с великими цивилизациями древности и её героями. Фараон Рамзес II, Александр Македонский, царь Птолемей и Клеопатра, апостол Марк и святая Екатерина Александрийская, изобретатель Герон, халиф аль-Мамун и исследователь древних языков Франсуа Шампольон – это они помогут девочкам открыть тайну самого древнего языка планеты и освободить отца. Книга удостоена Национальной премии "Лучшие книги и издательства года –2017."

Глава II

Солнце Египта

В подземелье

1213 год до н. э.

Тяжело было дышать. Ева не сразу поняла. В чём дело. Оказалось, на этот раз она сама была придавлена сестрой. Но где они? Куда провалились и почему? Откуда такие запахи эфирных масел?

Что — то очень острое впилось в живот. Боль оказалась сильной. Ева дотронулась до живота. Да это же мишка! Белый мишутка из папиной коллекции упёрся в хозяйку острым носом, будто испугавшись неизвестности. И тут Ева сама онемела от страха: ей на лицо легла чья — то рука. Девочка вцепилась в неё зубами, а в ответ получила удары пятками — это Керри попыталась подняться и в темноте оперлась на лицо сестры.

Керри безмолвно вопила от укуса. Неосторожных движений хватило, чтобы с верхних полок слетел глиняный кувшин и разлетелся вдребезги, его острые черепки осыпали сестёр.

— Проклятые крысы, каноп разбили, — раздался раздражённый голос.

Послышались прерывистые шаги, и девочки рассмотрели на занавеске, за которой они оказались, свет приближающейся масляной лампы. Полог тёмной материи откинулся. Высокий, худой мужчина в длинной тёмной одежде несколько секунд прищурившись всматривался в сторону девочек. Он оказался настолько близок, что сёстры успели рассмотреть его длинные жидкие волосы и грубый шрам на лбу. Мамочка!!!

Однако то ли старик оказался близорук, то ли со света в темноте и впрямь ничего нельзя было рассмотреть, но он, пошмыгав носом, задёрнул шторку на место. Керри и Ева набрали полную грудь воздуха, не веря в спасение. Зато теперь в щель неплотно задёрнутой занавески проникал свет факелов, и можно было рассмотреть просторную комнату, посреди которой располагался массивный каменный стол, уставленный сосудами разных форм и размеров.

— И за что наказан наш род? — бубнил старик, поправляя сосуды на столе. Пришедшие в себя девочки вдруг с удивлением отметили, что говорит он на совершенно неизвестном, но почему — то понятном им языке. — Все живут спокойно, тихо, а я? Это всё прадед, всё он сотворил, да не будет ему радости на священных полях Иалу! «Я, дорогой мой внук, оставляю тебе в наследство самое таинственное ремесло парасхита!». И что оно мне дало? Разбитую голову? — старик дотронулся до шрама. — Сломанную ступню? То, что после каждого вскрытия тел мне нужно спасаться на своей короткой ноге бегством от тех, кто меня же и нанял вспороть живот умершему?

Старик переместился к очагу в противоположном углу комнаты, разворошил в нём тлеющие угли, бросил на них щепотку какой — то сухой травы. Она коротко вспыхнула, появился белёсый дым, от которого тут же стали слезиться глаза. Сам хозяин, похоже, к такому едкому дыму привык, потому что, не унимаясь продолжил какие — то приготовления:

— Отец меня наставлял и успокаивал: «Ты, мой мальчик, будешь великим парасхитом, тебе доверят вскрывать самым острым эфиопским камнем тела великих людей, почти богов. И пусть тебя упрекают, что ты вредишь человеческому телу после смерти, зато…».

Закончить монолог старик не успел. Со скрипом отворилась тяжёлая дверь около очага, отчего искры взметнулись под самый потолок, и послышались протяжные песнопения. Парасхит словно прилип к стене, пропуская в комнату странную процессию.

Впереди шествовал некто в маске шакала, далее следовали головы павлина, сокола и огромная, увеличенная до необычных размеров, человеческая, испугавшая девочек своей нелепостью не меньше, чем шакалья.

Керри, оберегая Еву, прикрыла ей глаза, но та замотала головой, требуя свободы.

Вошедшие пали на колени, после чего в помещение вплыла новая процессия, уже без масок. Вытянув руки вверх, они торжественно несли над головами носилки. Подойдя к столу, аккуратно водрузили их на гладкую поверхность. Керри даже приподнялась, чтобы получше разглядеть, что происходит.

В то же время она готова была закрыть лицо книгой из библиотеки Георга, которую, оказывается, всё это время крепко держала в руках.

— Пришельцы! — прошептала Ева.

— С чего ты взяла? — Керри не отрывала глаз от масок.

— А кто же ещё! Самые настоящие! Они сначала папу, а теперь и нас куда — то… трансгрессировали, — Ева не без труда осилила это длинное, сложное слово. А в подтверждение своего предположения кивнула вперёд. — Смотри, они покойника принесли. Сейчас будут его резать.

На каменном столе и впрямь лежал мёртвый человек. Окружившие его люди встали с колен и начали произносить непонятные заклинания, во время которых хромой парасхит взял острый камень и приблизился к телу.

— Что — то… не очень они похожи на пришельцев, — Ева сама уткнулась в сестру, боясь увидеть происходящее.

Парасхит, сделав отработанным движением молниеносные надрезы, быстро развернулся и, несмотря на больную ногу, резво побежал в сторону девочек.

«Ну вот и всё, мы следующие», — промелькнуло в голове у Керри. Спасти сестёр могло только чудо, а откуда оно возьмётся в этом странном подземелье?! Но оно произошло: совсем рядом, за спинами девочек, оказался ещё один выход. Именно туда юркнул старик, словно через стену прошёл.

— Неужели парасхит надеется, что отделается сегодня лёгким испугом? — с ехидцей произнёс обладатель головы сокола.

— Он мужественно выполнил свой священный долг — рассёк самое священное тело! Сегодня, как только будет объявлено о смерти фараона, парасхиту придётся несладко, и вряд ли он останется жив — толпа забьёт его до смерти. Жалко, работает очень хорошо, — голос того, кто был в маске шакала, звучал по — старчески скрипуче. — И нам, бальзамировщикам, без него придётся туго…

Сказав это, он подошёл к занавеске, протянул руку, что — то нащупывая на полке. Скорее всего, он искал кувшин, который разбился… А что если маска шакала войдёт внутрь закутка. В котором прячутся девочки?! Керри, боясь дышать, подвинула под узловатые старческие пальцы соседний кувшин. Его схватили за горлышко, и шакалья голова пошла к столу, давая указание остальным:

— Осторожнее, фараону девяносто лет, кости очень хрупкие. А то и нас выпотрошат по приказу главного жреца!

Зелье, которое высыпал на угли парасхит, заглушало все остальные запахи, которые наверняка исходили от мертвеца. Видеть эту картину, к которой спокойно относились спрятавшиеся за масками люди, Керри тоже не смогла и прижалась к младшей сестрёнке. Это сон или… Или в подвале дяди Георга творятся странные и страшные вещи? А вдруг они и впрямь попали в прошлое, в Древний Египет? И всё происходящее на их глазах — правда?

— А я бы ни за что не сказал, что фараону девяносто лет, — заговорил бальзамировщик в маске павлина. — Я вижу молодую крепость тела.

— Всё потому, что его лекарь был из касты жрецов Амона. А они, как известно, владеют священными секретами богов. Может, и такого долголетия. — пояснил «сокол».

— Не болтайте ерунды, — строго одёрнула напарников маска шакала. — Рамзес Великий был верным сыном Амона. Бог даровал ему долгую жизнь для славы Египта. Вспомните фараонов Эхнатона и Тутанхамона, запятнавших себя ересью. Сколько они прожили? Последний даже до двадцати лет не дотянул!

Бальзамировщики замолчали. В тишине продолжая подготовку тела фараона к вечной жизни. И едва они оставили свою работу и удалились на отдых, Керри и Ева, стараясь не вдыхать неприятные запахи, выскользнули в дверь, ставшую спасением для парасхита — хромоножки. Стражник, оказавшийся у тайного входа, испуганно шарахнулся от внезапно открывшейся двери, огляделся, но, никого не увидев, что — то прошептал побелевшими губами.

Девочки на цыпочках, взявшись за руки, чтобы не потеряться в сгущающейся темноте, нырнули в первое ответвление подземного коридора. Им хотелось скорее скрыться от перепуганного охранника.

Тоннель не был освещён, руки касались острых камней, выпирающих из стен. Куда двигаться дальше, что ожидало сестёр за любым поворотом — даже представить было трудно. Или отсюда нет выхода?

— Я боюсь, — выдохнула младшая сестра, вцепившись в руку Керри. — Зачем мы вообще открыли эту книгу? Выброси её!

— Как выбросить? — Керри даже остановилась, пытаясь рассмотреть в темноте, на самом ли деле сестра говорит серьёзно. Книга и только книга может вернуть их обратно. Керри пока не знала, как это произойдёт. Но в любом деле есть две стороны — их просто надо увидеть, и тогда откроется возможность возвращения. Поэтому не выбрасывать — следует беречь книгу как зеницу ока. А мама, наверное, уже с ума сходит…

— А вдруг книга нас опять куда — нибудь забросит?

«Дальше уже некуда», — Керри прижала книгу к груди, а вслух сказала:

— Мне тоже страшно, но я не трушу. Только представь: мы находимся в подземном лабиринте какого — то древнего храма, и всё это уже давным — давно стёрто с лица земли временем! — осознание, что именно книга поможет им каким — то образом найти дорогу домой, придало Керри силы и даже настроило на деловой лад.

— И мы… сотрёмся? И нас не будет?

— Как это не будет? Ты же у нас ещё не слетала к звёздам, не так ли? — старшая сестра старалась приободрить младшую. — Давай лучше выбираться из этого лабиринта.

— Лабиринта? Папа ведь тоже в какой — то лабиринт пошёл, — вдруг вспомнила Ева и встрепенулась. — Может, он здесь, где — то рядом? Давай позовём его!

Керри едва успела зажать сестре рот: впереди показалась полоска света из неплотно прикрытой двери. Что за ней? Неизвестность пугала, но как — то нужно было выходить из подземелья. Держась за руки, девочки подкрались к двери. Прильнули к щёлочке. Нет, это не был выход на поверхность, дверь вела в просторный зал, где на каменных скамьях сидели люди. Взор их был обращён к тому, кто восседал в роскошном кресле на высоком подиуме и держал речь:

— Великий Рамзес отошёл к верховному богу, богу солнца Амону. Он был величайшим правителем нашей священной земли. После того как 70 раз взойдут над Египтом солнце и луна, завершится бальзамирование, и мы отправим священное тело в Долину Царей. А сейчас нужно собрать народ в Городе Мёртвых и объявить о том, что свершилось!

Говорящий заметно отличался от остальных присутствующих. На нём было просторное одеяние из белоснежного полотна, перевязанное белой парчой, широкое ожерелье в виде воротника из драгоценных камней, на руках сверкали золотые браслеты. Этой рукой он обвёл зал с присутствующими:

— Все вы посвящены в таинства, которые позволяют нам оставаться попечителями душ и властвовать над умами не только черни, но и фараонов. Мы обязаны хранить доверенную нам тайну. В этот священный для нас день хочу особо подчеркнуть: таинство зарождения мира есть монолит. В котором недопустимы никакие трещины. Великий долг жрецов священен, и кто через него переступит, тот вне закона! — пухлые губы важного жреца начали судорожно подрагивать.

— Жрецы… — прошептала Керри. Хотела объяснить сестре их значимость и величие в Древнем Египте, но побоялась пропустить хотя бы слово.

— О, святейший Бакенхонс, — робко обратился к говорившему самый молодой из сидящих жрецов, — неужели такое возможно — предать тайну?

У Керри округлились глаза: Бакенхонс? Сам Бакенхонс перед ними? Главный жрец Египта!

— Я знаю, о чём говорю, — прозвучал холодный ответ на недоуменный вопрос. — Отдавая должное Рамзесу Второму, мы не вправе забывать, как он сам посягнул на святая святых.

В зале воцарилась тишина.

— Рамзес только внешне покровительствовал нам, — главный жрец не пощадил славы усопшего. — Его поступки говорят об обратном. Когда он назначил своего сына Хаэмуаса верховным жрецом Мемфиса, мы молча проглотили эту обиду. Думали, что мемфисскому жречеству далеко до нашей власти, дарованной самим Амоном. Но Хаэмуас получил доступ к великим тайнам, о которых не должен был знать!

— Но, святейший, Хаэмуас давно исчез, на пятьдесят пятом году правления Рамзеса Великого. Чем он может быть нам опасен? — обращение молодого жреца прозвучало всё так же робко, как в первый раз, но настырность показывала его стремление добраться до истины.

— Фараоны всегда пытались поставить своих сыновей выше нас, жрецов, и Хаэмуас — тому пример. Со смертью Рамзеса Великого наступают непростые времена. Нам неизвестно, как поведёт себя его наследник. Поэтому ещё раз всех предупреждаю: священная тайна устроения мира должна быть сокрыта от любого, кем бы он себя не провозглашал. От того, как вы её храните, зависит спокойствие завтрашнего дня и будущее Египта. А как только любой из нас уйдет в мир иной, тайна последует за нашими душами.

Выскользнувшая из рук заскучавшей Евы книга словно поставила громкую точку в монологе Бакенхонса на каменном полу тоннеля. Резкий звук заставил жрецов вскочить со своих мест и броситься к двери.

— Кто тут?

Узкий лабиринт в одно мгновение наполнился светом масляных ламп. Застыв от страха, сёстры вжались в стену, готовые раствориться в ней. Первым к ним двинулся жрец с глазами навыкат и крупными зубами на верхней, выступающей вперёд челюсти, с гладко выбритой и намасленной головой. Он шёл прямо на Керри. Приблизившись, дотронулся до неё и посмотрел, как ей показалось, прямо в глаза…

Керри зажмурилась. «Я сплю, это просто страшный сон, — уверяла она себя, — и Ева тоже спит, только сон ей снится другой». При мысли о сестре она, преодолев страх, раскрыла глаза. Голова жреца была выбрита так тщательно и намаслена так обильно, что сияла, как лампа, и потому Керри казалось, он видит её. Девочка дрожала… Ещё одно слово жреца, малейшее колебание воздуха от его голоса — и душа Керри растворится в струящихся складках белого схенти. Закрыть глаза и больше не открывать, чтобы не испытывать страх, который подстерегает на каждом шагу в этой прошлой, давно загробной жизни…

Но всесильный жрец уже не смотрел на Керри: веки его были прикрыты, а губы, казалось, шептали какое — то заклинание. Наконец он ожил и многозначительно произнёс:

— Я чувствую чьё — то присутствие. Это Рамзес Великий. Он ещё здесь. В храме Амона — Ра…

Всеобщий выдох жрецов был похож на гулкий стон, разрядивший напряжение.

— Что ж, — отозвался из — за спины глашатая Бакенхонс, — значит, он услышал то, что должен был услышать.

Развернувшись, верховный жрец пошёл мимо своего трона к лестнице, ведущей из зала вверх. Подчинённые поспешили за ним, испуганно оглядываясь…

Керри опустилась по стене на корточки, прижала к себе дрожащую Еву, не способную вымолвить даже словечко.

— Нам нечего бояться, — она попыталась успокоить и себя, и сестру. — Мы, скорее всего, невидимы. Нас не заметили ни бальзамировщики, ни жрецы. Мы вообще невидимы ни для кого в этом мире.

— Тогда пойдём быстрее отсюда, — Ева, несмотря на то что ноги подкашивались от страха, встала первой. Подняла с пола книгу, которая, судя по всему, тоже стала невидимой для окружающих.

— Когда выберемся из подземелья, надо бы внимательно рассмотреть книгу, — устало произнесла Керри. — Должна же быть хоть какая — то подсказка, почему мы оказались в далёком прошлом. В этом лабиринте. Не думаю, что это случайность.

— Разберёмся, если останемся живы… Ну, идём же? — Ева кивнула на каменную лестницу, по которой поднялись жрецы.

Уже на первой ступеньке девочки почувствовали, как отступает прохлада подземелья и воздух наполняется теплом.

Оживший город

Когда распахнули последнюю дверь, Керри и Ева невольно зажмурились: на них буквально обрушилось яркое солнце с тяжёлым, как медовая патока, зноем. Но жар и яркий свет не испугали девочек. Открыв глаза, они ахнули от удивления: перед ними возвышался огромный, величественный храм. Какие гиганты его возвели?

— Храм Амона, — прошептала Керри в восхищении, забыв о перенесённых страхах. — Храм бога солнца, Ева! Никто из учёных не видел его в реальности. Никто. А мы видим! — Керри, словно в благодарность за предоставленное путешествие, прижала к груди книгу.

Еву тоже охватило необыкновенное волнение:

— Какой же он огромный! Не может быть, чтобы такое построили люди! Согласись, его возвели пришельцы!

Старшая сестра приложила ладонь ко лбу, чтобы солнце не мешало рассматривать храм — великан, замерла на несколько секунд, а потом вдруг радостно воскликнула:

— Ева, а ведь это Фивы! Самые настоящие Фивы, столица Верхнего Египта! Видишь на том берегу храм? Это знаменитый Рамессеум! В альбоме дяди Георга есть его реконструкция!

Керри зачарованно любовалась открывшейся панорамой. Она не могла поверить, что перед наяву находится то, что исчезло за тысячи лет до её рождения. Но более всего её волновала мысль о том, что собеседник дяди Георга, увидев в книге лабиринт, сразу вспомнил именно Фивы. Значит, отец находится где — то поблизости. И в этом же времени!

— Керри, почему улицы города совершенно пусты? — вдруг отметила странную особенность Ева. Если они переместились в прошлое, то это не значит, что в нём нет людей. Не все же, как жрецы и бальзамировщики, обитают в подземельях!

— Не знаю. Может, пройдёмся по улицам? Это же Фивы! Только надо запомнить двери, которые ведут в лабиринт. Хорошо?

Ева давно не слышала, чтобы старшая сестра вот так заискивающе её о чём — то просила. Почувствовав себя хозяйкой положения, она благосклонно согласилась и даже первой ступила на улицу, ведущую к Нилу.

Идти пришлось по раскалённой каменистой мостовой под жгучими лучами стоявшего в зените солнца. Вдоль дороги расположились жилища из небольших глиняных построек, плотно лепившихся одна к другой и более походивших на песчаные холмики. Однако ближе к реке уже попадались двухэтажные, отгороженные от улицы каменными заборами дома богатых египтян. Стали мелькать впереди и люди.

— Уж лучше бы нас переместили в будущее, там уж точно научились управлять жарой, — размечталась Ева.

— Но папа здесь. В прошлом! — возмутилась Керри.

Чем ближе они подходили к Нилу, тем людей становилось больше. А на берегу вообще было настоящее столпотворение: жители, кто как мог, перебирались на другую сторону реки. Большие, торжественно украшенные барки, похожие на корабли, загружались разными товарами, мешками и ящиками с фруктами. В них садились люди в богато расшитых одеждах. Те, что попроще и без груза, заполняли простые лодки. Владельцы богатых судов покрикивали на бедняков, чтобы те не задерживали посадку и отплытие.

Сам Нил невозможно было не узнать, хотя сейчас его воды были на тридцать три века моложе тех, что сёстры видели по приезде в Каир.

На противоположном берегу раскинулся огромный город, утопающий в зелени, и именно туда медленно плыла огромная флотилия лодок и маленьких кораблей, набитых людьми так, что судёнышки едва не черпали воду бортами.

— Все стремятся на тот берег, — заметила Ева и посмотрела на сестру, напрямую не решаясь спросить причину. Да, Керри знаток Египта. Но вот если бы они попали в будущее, ещё неизвестно, кто бы там стал главным…

— Мне кажется, они переправляются в Город Мёртвых, и это как — то связано со смертью фараона, — предположила Керри. — Помнишь, главный жрец говорил, что там соберут всех горожан. Что будем делать?

— Тебе хочется на кладбище? — поморщилась Ева.

Керри хотелось! Ей не терпелось оказаться в самой гуще событий! Ведь если они невидимы, им ничто не угрожает!

— Понимаешь, — она принялась рассуждать с ноткой наставления, подчёркивая тем самым разницу в возрасте в целых четыре года, — если папа где — то в этих местах, то неужели ты думаешь, что он бы стоял в сторонке и смотрел издали на происходящее? Он всегда стремился попасть в центр событий. Это же наш папа!

— Значит, надо искать, как и нам перебраться, — Ева сделала вид, будто она рассуждала точно так же.

Девочки шли вдоль берега, утопая в песке. И вскоре увидели бедного египтянина, который копошился возле лодочки, сплетённой из тростника. Это был рыбак, потому что в его видавшем виды судёнышке валялись снасти, а от лодки за версту пахло рыбой. Переглянувшись, сёстры вошли в воду, перешагнули через невысокий борт и уселись прямо на дно.

Рыбак увидел, как дважды качнулась и потяжелела лодка, и некоторое время стоял, пытаясь понять причину. Однако он и так опаздывал, а прийти последним на глазах у всех со скудным подношением для богов в виде одной корзины рыбы он не мог: это лучше сделать в толпе, когда не так заметен каждый человек в отдельности. И рыбак, сев на корму, взял в руки весло и начал проворно грести.

Переправлялись они довольно долго. Нил — река широкая, а вязаный тростник не годится для быстрого хода. Но рыбак очень хорошо знал дорогу в Город Мёртвых и направил своё судёнышко в сторону от общей переправы, к зарослям прибрежной осоки.

Девочки выпрыгнули из лодки, едва она уткнулась в берег. Роскошный дворец из белого камня, окружённый кирпичными домами поменьше, возвышался неподалёку. Возле были налеплены совсем уж маленькие домики, похожие издалека на ласточкины гнёзда. К дворцу вела аллея, вдоль которой ровными рядами стояли сфинксы с телом льва и головой барана.

— Бараны — символ мудрости, — Ева не преминула щегольнуть познаниями Египта — пусть и не такими полными, как у сестры.

По аллее сплошным потоком шли ко дворцу высадившиеся из лодок люди. От сверкания белых одежд и золотых украшений рябило в глазах. На набережной скопилась многоликая толпа из загорелых плеч и набедренных повязок. Там же хозяйничали торговцы снедью, предлагая изнывающим от жажды людям вино и уксусную воду. Шорох тысяч сандалий и приглушённый говор напоминали шум прибоя.

Однако не всех стража дворца допускала на аллею со сфинксами. По каким критериям шёл отбор благонадёжных, понять было трудно, но несколько мускулистых мужчин, не допущенных на аллею, решительно проломились через прибрежные кусты и двинулись ко дворцу. Охранники пропустили толстяка, сгибающегося под тяжестью золотых цепей и ожерелий.

— Ну зачем ты повесил на себя в такой скорбный день столько золота? — выговаривала ему жена.

— Но должен же я ублажить покойного фараона! Ведь это его всевидящее око узрело в египетских недрах драгоценный металл. Слава Рамзесу, добывшему для нас золото! — воскликнул он, рассчитывая на поддержку окружающих. И толпа загудела в ответ: «Слава Рамзесу!».

— Слава, слава! — негромко поддержали сёстры. Вместе с толпой они миновали аллею и оказались в Рамессеуме — гигантском храме, построенном Рамзесом II в честь бога Амона.

Девочки замерли в тени гигантского пилона, на барельефах которого разворачивались картины батальных сцен, рисующих победы фараона.

У входа в сам храм новые стражники уже более сурово и бдительно сортировали горожан, которые спешили поклониться богу Амону, чтобы он благосклонно принял душу великого фараона. Впускали самых богатых горожан, которых легко было узнать по расшитым золотом одеждам и тяжёлым животам. За ними следовали рабы, нагруженные подношениями богу солнца. Но им в храмовый комплекс входить было запрещено, и толстякам приходилось взваливать груз на себя.

По привычке прячась за тюки, хотя их по — прежнему никто не замечал, Керри и Ева проследовали между двумя пилонами к лестнице, которая вела непосредственно в храм. Над ней с обеих сторон возвышались огромной величины многочисленные статуи самого Рамзеса. Вот когда пришлось попыхтеть богатеям, которые, обливаясь потом, с трудом тащили на себе неподъёмные грузы!

— Бакенхонс, Бакенхонс, главный жрец, — пронёсся восторженный шёпот, и толпа моментально затихла.

Керри поднялась на цыпочки и поверх голов разглядела на ступенях большую группу пышно одетых жрецов с выбритыми до блеска и намазанными маслом головами. И, конечно. В центре стоял уже знакомый Керри по подземелью главный жрец. Он начал свою речь едва слышно, потом стал повышать голос, говорить более отрывисто: «Солнце Египта погасло», «великий победитель презренных хеттов», «герой великой битвы при Кадеше», «возлюбленный сын Амона»… Верховный жрец безостановочно перечислял громкие титулы и заслуги Рамзеса. Да так скорбно и проникновенно, что у окружающих появились на глазах слёзы.

— А в подземелье он говорил о фараоне другим тоном и не так лестно, — припомнила Ева.

— Взрослые притворяются больше любого ребёнка. Но меня волнует другое… Бакенхонс тогда несколько раз повторил, что жрецы хранят какую — то тайну. Мне кажется, это касается лабиринта. Он наверняка связан с исчезновением отца… Ева, нам надо вернуться в подземелье!

— Опять? Там темно и жутко!Тогда Керри предложила изучить его по схеме в книге. Раскрыла её, и в этот момент на первой странице фолианта проявилось письмо.

Вы должны прочесть надпись под изображением лабиринта, иначе вам не выбраться отсюда. Для начала узнайте, что это за язык. Возможно, он зашифрован. И помните: если вы вступили на путь разгадки лабиринта, его придётся пройти до конца.

Алекс Шарп

Девочки несколько раз перечитывали это послание из ниоткуда. Даже их путешествие в прошлое казалось теперь менее загадочным, чем проявившееся письмо от неизвестного автора. Сёстры долго изучали подпись: кто такой Шарп? Ева уставилась на сестру, но Керри будто застыла.

— То есть, если мы не прочтём эту надпись, так и останемся жить в Древнем Египте? — Ева обвела глазами город, ещё минуту назад восхищавший её. Сердце сжалось от страха. — Ты обещала, что мы выберемся отсюда…

— Ева, это просто сон. Скоро мы проснёмся, и всё закончится, — Керри сама хотела верить в сказанное.

От дворца то и дело отъезжали колесницы: гонцы несли Египту горестную весть о кончине властелина, важные сановники спешили с поручениями. Центральная колоннада опустела. Девочки почувствовали себя одиноко, уселись на ступеньки, прижавшись друг к другу. Ева достала медведика, щёлкнула пальчиком по его носу: смотри, дружище, на неведомый мир. Это тебе не в холодных морях рыбу ловить…

— Нет, а почему мы должны слушаться какого — то… Как его зовут? Шарп? — возмутилась Ева. — Нам надо вернуться в лабиринт и искать там папу! Вспомни, как он говорил: «Всё, что тебе нужно, всегда находится под рукою».

Керри огляделась: Нил, Город Мертвых, Рамессеум. Если надпись в книге появилась здесь, то искать недостающее звено надо тут же. Отец прав: всё, что нужно, всегда под рукой.

— Здесь. В Рамессеуме, должна быть библиотека, потому что сюда Рамзес свозил все самые ценные свитки, собранные по миру. Среди них мы наверняка найдём записи на том языке, на котором сделана надпись под лабиринтом в книге, — она сжала Еву за плечи так, что та ойкнула, а чтобы сестра не стала сопротивляться и канючить, похвалила её:

— Ты молодец, Ева. Вовремя дала подсказку. Что бы я без тебя тут делала? Что ж, ищем библиотеку?

Загадка с тремя неизвестными

Найти библиотеку оказалось делом непростым, пришлось изрядно поплутать в храмовом саду. Такую экзотику сёстры видели первый раз в жизни. Между величественными пальмами расположились огромные кактусы, высоченные кустарники, усыпанные мелкими ярко — алыми цветами, роскошные гранаты с сочными плодами. Особенно красив был пруд, похожий на плавучий сад с цветущими белыми лилиями и священным лотосом. Пруд вывел девочек на дорожку, вымощенную жёлтым кирпичом. Вдоль неё стояли колонны с барельефами и каменные статуи, одна удивительнее другой. Тут можно было увидеть человека с головой птицы, кошку с человеческим лицом, огромного каменного быка с крыльями. Попадались и более фантастические чудища.

— По — моему, здесь целый звёздный отряд инопланетян приземлился и окаменел, — Ева впервые за долгое время решилась пошутить, да ещё на свою любимую тему.

— Надо было учить уроки в школе, — не поддержала игривого тона старшая сестра. — Это просто — напросто зооморфные и человекообразные египетские боги.

— Да знаю я, — отмахнулась Ева. — Но вот интересно, почему у египтян боги меньше всего на людей похожи? У греков тоже есть боги с козлиными ногами и рогами, но Египет — это что — то запредель…

Закончить Ева не успела: выбежавший из — за поворота мальчишка просто сбил её с ног. Девочка отлетела в сторону, сам бегун со всего размаха распластался на камнях. Это был упитанный подросток, и он не походил на египтянина: не слишком смуглый — скорее, просто загорелый, с вьющимися волосами и веснушками на щеках.

Керри сначала помогла сестре выбраться из зарослей, а потом ещё и придержала её, не давая кинуться на обидчика. За это время виновник столкновения поднялся и недоумённо огляделся, не понимая, как его угораздило упасть на ровном месте. Царапины он мужественно проигнорировал, а вот с разбитым в кровь коленом дело обстояло намного хуже. Глядя, как мальчишка размазывает кровь по ноге, Ева его даже пожалела. Постанывая от боли, пострадавший добрался до пруда и принялся промывать ссадину.

— Пойдём за ним, — решила Керри. — Посмотри, у него пальцы в чернилах. А набедренная повязка из хорошего полотна. Наверняка это один из учеников. Все школы в Древнем Египте расположены при храмах и библиотеках.

Так и сделали. Мальчишка шёл медленно, и дело было не только в разбитой ноге. Время от времени он останавливался и пугливо озирался. Но дорогу знал и уверенно протискивался между плотно растущими кустами, срезая углы через малозаметные проходы. Судя по всему, он стремился обойти храм стороной и держал путь куда — то на запад. В жилую часть Рамессеума. И вдруг в какой — то момент девочки его потеряли. В одном из двориков большого одноэтажного строения отвлеклись на бассейн — явно хозяйственного назначения, без всяких уточек и лотосов. Притянула вода, которую захотелось зачерпнуть ладонями. И тут мальчишка юркнул в одну из многочисленных дверей здания, разделённого на множество помещений. Девочкам ничего не оставалось, как подняться на крыльцо длинной веранды, крыша которой поддерживалась резными столбиками, и начать осматривать многочисленные комнаты.

Распахнув одну из дверей, девочки увидели на полу плетёные циновки, сундук и маленькую скамеечку с вогнутым сиденьем. Керри сразу предположила, что это и есть школа писцов.

— И как же они тут учились? — удивилась Ева.

Действительно, здесь не было ничего такого, что напоминало об учебном процессе.

— А вот так и учились, — со знанием дела ответила Керри. — Выносили циновки во двор и садились вокруг преподавателя. А в комнатах жили. Это храмовая школа. В таких обучались даже дети фараонов.

Пока девочки рассматривали школу писцов, появился потерянный проводник. Он, прихрамывая, нёс на плечах мешок, собираясь незамеченным покинуть веранду. Но не успел. Навстречу вдруг вышел рослый темнокожий мужчина с тонкой палкой, явно имеющей отношение к системе обучения, потому что при виде её мальчишка выронил поклажу.

Воспитатель схватил подростка за ухо и начал выкручивать. Ученик завопил от боли, да так пронзительно, что Ева закрыла ладонями уши.

— Лакомка Шеру, — темнокожий улыбался и при этом продолжал выкручивать ухо, несмотря на мольбы о пощаде. — И почему ты здесь, когда все приличные ученики ушли оплакивать владыку вместе с учителем?

— Он сам… послал меня… за свитком о победах Рамзеса Великого! — В три приёма ответил несчастный прогульщик.

— Ложь. Это дважды и трижды ложь, — мучитель прошёлся палкой по спине виновного. — Ученикам нельзя входить в библиотеку без сопровождения учителя и в отсутствие жреца — хранителя. Что у тебя в мешке?

— Друзья просили захватить…

— Ага, значит, эти бездельники не хотят соблюдать положенный пост и потихоньку набивают себе брюхо? Да ещё в чёрный день, когда народ Египта оплакивает великого фараона? Ну — ка, открывай и показывай, — воспитатель наклонил мальчишку к мешку.

Шеру вытащил оттуда свёрток из холстины, развязал узел, и воспитатель палкой начал перебирать содержимое:

— Да вы совсем страх потеряли… Ну, жареная утка, ну, лепёшки в меду — за это можно и простыми палками отделаться. Но разве ты не знаешь, Шеру, что младшим ученикам нельзя пить вино? Да ещё в день траура? Как ты думаешь, что после этого с тобой сделает старший наставник?!

— Не надо показывать наставнику, достопочтенный Нубу, — захныкал подросток. — Пусть будут только палки, не показывай ему вино! Молю тебя, иначе меня могут выгнать из школы!

— Конечно, могут, — деловито ответил страж. — Тебя и так терпят только из — за тех даров, что носят в храм твои родичи иудеи…

— А вы лучше возьмите себе это вино. Вкуснее не бывает. Попробуйте!

Девочки видели лицо нарушителя: оно выражало скорее злость, чем испуг и раскаяние.

Воспитатель, не устояв перед хвалебной одой вину, сделал несколько глотков прямо из горлышка. Его толстые губы тронула блаженная улыбка, он отпустил, наконец, ухо несчастного, уселся на корточки и вновь приложился к кувшину, бросив палку и удовлетворённо поглаживая себя по выпирающему животу.

Шеру усмехнулся, отбросил палку ногой. Воспитатель не отреагировал, увлечённый напитком, и девочки не могли не заметить, что Шеру совсем не напуган. Он спокойно собрал еду, сунул в холщовый мешок. Обернулся, бросив презрительный взгляд на уснувшего прямо на полу воспитателя, и направился к двухэтажному зданию, расположенному напротив школы.

Это была библиотека. Стены украшали яркие фрески, за первой дверью шёл длинный коридор, уставленный полками со свитками папируса. Однако мальчишка целенаправленно двинулся дальше. В конец коридора. Шеру остановился перед низкой запертой дверью, решительно поддел засов бронзовым крюком, висевшим у него на поясе, и безбоязненно сорвал печать на двери. Открылось тёмное, просторное помещение, откуда потянуло запахом залежавшихся папирусных свитков. Мальчишка ловко зажёг лампу и проследовал в хранилище — ничем другим это помещение быть не могло.

— Интересные дела тут творятся, — прошептала Ева. — Надо идти за ним, Керри…

В хранилище Шеру сгрёб с полки сразу несколько свитков и начал рассматривать.

— Ого… Вот это да! Зашифрованный криптографический манускрипт. То, что надо… Это один из ключей к тайнам жрецов. Сегодня я точно порадую старца, — бормотал Шеру. Он сложил свитки в мешок и направился к двери.

Керри и Ева поспешили за воришкой. Если ключ от тайны жрецов у него, значит иного выхода и нет, кроме как следовать за школяром.

День клонился к закату. На землю медленно опускалась прохлада. Девочки почувствовали благоухание приближающейся ночи и свежее дыхание полноводного Нила.

Следить за Шеру в сумерках оказалось не так — то просто. Хоть он и был несколько неуклюж от природы, да ещё и прихрамывал, но страх быть арестованным за воровство гнал его вперёд без остановки. Наконец, мальчишка свернул с дороги на какую — то тропинку.

Не успели девочки осмотреться, как оказались вместе с Шеру то ли на свалке, то ли на заброшенном кладбище. Здесь попадались лишь полуразрушенные, ниже человеческого роста гробницы из обожжённого кирпича. На песчаной почве кое — где виднелась скудная растительность, зато мусора под ногами было не счесть. И как тут понять, городская свалка это или место упокоения египтян!

— В какое жуткое место он нас привёл, — поморщилась Ева, сожалея, что они с сестрой последовали за воришкой.

— Ничего страшного, — дрожащим голосом приободрила то ли себя, то ли сестру Керри, — это же Город Мёртвых, здесь и должны быть кладбища. Не всех хоронят в пирамидах.

— Ой, собака, — вцепилась в неё Ева.

Когда старшая сестра оглянулась, собак было уже три. Крупные, остромордые, с большими пушистыми хвостами. Они не сбивались в кучу, а, наоборот, растягивались цепью, отсекая Керри и Еву от города. Когда путь к отступлению оказался перерезан, животные мелкими перебежками стали приближаться к девочкам. Единственной защитой оказалась фигурка медведя, которую Ева машинально выставила навстречу стае.

— Это шакалы, — Керри посмотрела на выставленного вперёд мишку: защити, раз ничего другого нет. — Они, папа говорил, на людей не нападают, а только роются в помойках. Или, как здесь, питаются подношениями.

— Но мы же не подношение, да, Керри? И, по — моему, они нас чувствуют. Они ведь не люди, для которых мы невидимы…

Девочки затравленно огляделись. Мальчишка тоже смотрел на шакалов, прижавшись спиной к надгробию. Единственное, чем он мог защищаться, — бронзовый крюк, который снял с пояса. Но даже Еве это не показалось серьёзным оружием. А шакалы окончательно окружили всех троих и замерли, принюхиваясь и будто раздумывая, как поступить с пленниками. И вдруг начали наступать… Неужели звери решили, что дети — очередное жертвенное подношение и их можно съесть?! Избрав каждый себе по жертве, шакалы приготовились к прыжку и.

В самый последний момент вожак неожиданно получил в бок увесистым булыжником, сбившим его с ног. Стая моментально разбежалась, а из — за ближайшего надгробия вышел рослый, до глаз заросший чёрной бородой мужчина с дубинкой в руках.

— Ты почему не пошёл по дороге? — набросился он на мальчишку. — Думаешь, легко тебя было тут отыскать? Хорошо, шакалы помогли своим воем.

— Спасибо, конечно, но по дороге я идти побоялся, — Шеру в оправдание протянул мешок со свитками. — Смотри, что я сегодня принёс. Это из самого хранилища!

— Ты их украл?! — удивился бородач. И было непонятно, огорчился он поступком ученика или порадовался за него. — Молодец, конечно, только теперь ты не сможешь вернуться в школу!

— Вот и отлично. Не люблю я её, и все меня там дразнят. А столько свитков сразу я бы не добыл, даже если бы меня когда — нибудь посвятили в жрецы. Хотя такое невозможно.

— И всё равно не стоило так рисковать, — перебил здоровяк, забирая мешок, — в твоей школе и библиотеке всегда крутится столько народу…

— Сегодня там даже жреца — хранителя не было.

— А что случилось?

— Как? Вы не знаете, что у нас фараон умер?!!

— У них, мальчик. У них, а не у нас… Так кто, говоришь, умер? Неужели сам Рамзес Великий? Вот это воистину новость. Идём скорее.

Следуя за странной парой, Керри и Ева забрели на самый край некрополя. Около заброшенной гробницы на месте алтаря горел костерок, над которым кипела в котелке вода. Возле огня сидел седой длинноволосый старец.

Девочкам показалось, он не обратил на гостей никакого внимания.

— Отец, Шеру говорит, сегодня умер Рамзес, — здоровяк отвлёк старика от размышлений.

— Всё — таки умер. — встрепенулся старик. — Умер! — с удовольствием потёр сухонькие ладони. — А я уже начал бояться, что его дети сумели разгадать тайну вечной жизни. Хорошо, что не смогли. Хотя Рамзеса мне жаль. Он был не худшим для нас фараоном.

В отличие от мальчика, старик и здоровяк были одеты в грубые шерстяные плащи, оба волосаты и неухожены. Здесь, на окраине Города Мёртвых, они явно обитали долгое время.

— Я сумел забрать из хранилища ценные свитки, — вступил в разговор мальчик, ожидая поощрение.

Старик торопливо протянул руки к мешку, схватил первый попавшийся свиток, переместился поближе к свету костра. На старческом лице появилась улыбка.

— Как тебе это удалось, мой мальчик? А охранник?

— Пришлось усыпить его вином, что ты дал мне в прошлый раз для крепкого сна.

— Прекрасно… Просто прекрасно. Такой свиток ты бы урывками переписывал и носил мне несколько месяцев. Молодец! Как же ты решился?

— Когда во время занятий нам сообщили о смерти Рамзеса Великого, мне привиделось. Нет, послышалось, — исправился Шеру, — что кто — то шепнул: «Иди и возьми, другого случая не будет!».

— Тебе послышалось?

— И привиделось! — теперь уже уверенно заявил Шеру. — Я видел тень человека с длинным носом…

— Видение. С длинным носом. — старик напрягся, не обращая внимание на кипящую воду, выплёскивающуюся из котелка на угли. — Знать бы ещё, кто тебя направил.

— Я тебе ещё принёс вкусной еды, — мальчик торопился выложить перед стариком свои дары, но тот не обратил на них внимания. Он достал один за другим свитки и стал рассматривать их при свете огня. Кипяток гасил пламя, и тогда старик, обжигаясь, схватил котелок и выплеснул воду в сторону, прямо на девочек. Старшая сестра обняла Еву, поспешив её защитить, и несколько горячих капель попали Керри на руку. Она закусила губу, чтобы не застонать от боли. Более того, сделала шаг к костру, с жадностью вглядываясь в древние манускрипты. Увы, это были древнеегипетские иероглифы, синайское и финикийское письмо — совсем не то, что в книге. Наконец, старик взял в руки свиток, которым так восхищался Шеру.

— Ты не зря рисковал, — его лицо посветлело. — Я пока что не могу это прочесть — нужно посидеть над расшифровкой, но думаю, это список со скрижалей Имхотепа.

— А что ценного в тех скрижалях? — Шеру лишний раз хотел услышать слова благодарности в свой адрес. — Почему наш народ так упорно собирает знания Имхотепа?

— Потому что эти знания когда — то были похищены у нас. Знания — это сила. Если мы вернём хоть часть древних свитков, я буду считать, что прожил жизнь не зря. Вот почему я не ушёл в Землю обетованную, а доживаю свой век здесь, среди помоек и могильных плит. Ради своей Иудеи. И когда я умру, меня сменит другой, возможно, ты, Шеру. Мы должны вернуть на родину всё до последнего свитка.

— Я готов… — с волнением произнёс Шеру, хотя трудно было поверить, что такой увалень сможет вынести все испытания, выпадающие на тех, кто живёт среди врагов.

— Завтра вы вдвоём уйдёте в Синайскую землю и передадите эти свитки тем, кто мудрее меня, — решил старец.

— Я готов бежать из этой чужой для меня земли в любой момент, — отозвался здоровяк. — Но что будет с тобой, отец? Ты сможешь жить тут один? Давай вернёмся вместе! Того, что добыл Шеру, уже хватит…

— Нет! — категорически отрезал старик. — Кто — то должен остаться в Египте и найти новых помощников. А я уйду в Саис. Ходят слухи, что именно там сокрыты главные секреты. Давно я мечтал проникнуть в эти подземелья…

— И что там? — мальчишка озвучил немой вопрос Керри.

— Где — то там стоят барельефы, на которых высечена подлинная история мира. И не только она. Древние легенды гласят, что письмена существовали ещё до потопа. В то время не было ни папируса, ни металла, и даже шкуры животных не использовались для письма, но книга уже существовала! Ангел по имени Разиил, «сидящий у реки, текущей из Рая», передал ту книгу в форме священного сапфира нашему прародителю Адаму. Она содержала не только все знания, но и, главное, предсказывала будущее. И в тот час, когда Адам взял книгу, по берегам реки вдруг возникло огромное пламя. И ангел, окутанный огнём, поднялся в небеса.

— И ты веришь в это? — зачарованно произнёс Шеру.

— На этом стоит вера наших предков! — оборвал его старец.

— Но отец! Попасть в подземелья Саиса — это половина дела. Понадобятся месяцы, а то и годы, чтобы всё прочесть, понять и записать. И потом… насколько мне известно, обязанность местных жрецов — не столько переписывание папирусов, сколько охрана самих слов! Может быть, тайна мира как раз не в свитках и барельефах, а в силе слов? Как докопаться до истины?

— Не знаю пока, сын мой, но я должен попытаться ответить на эти вопросы. А теперь давайте вкусим угощений.

Все трое принялись за еду из свёртка. У девочек потекли слюнки от голода. Они вспомнили, что ничего не ели, если не считать фруктов и ягод, которые срывали, пока блуждали в храмовом саду. У Керри ныла и ошпаренная кипятком рука, на которую заботливо дула Ева, прекрасно понимая, что, если бы не сестра, кипяток брызнул бы ей прямо в лицо.

Едоки стали швырять за спины обглоданные утиные кости, и, чтобы вновь не получить какие — нибудь увечья, сёстры тихонько отошли от костра. Несмотря на боль, Керри поняла из подслушанного разговора главное: все секреты спрятаны в каком — то Саисе. Это название ей мало о чём говорило, хотя когда — то наверняка она слышала его.

Чтобы не терять время даром, Керри потянулась за книгой. Открыла на первой попавшейся странице и не ошиблась — неизвестный Шарп высветил новую подсказку.

Саис — древнейший город Египта. Есть мнение, что там спрятаны все древние знания мира. Возможно. В Саисе вы найдёте следы таинственного языка. Сегодня город в руинах. Из — за грунтовых вод археологи не могут проникнуть в древнее святилище Саиса, чтобы убедиться, существовали ли те самые знаменитые колонны, о которых упоминал Платон. Вы имеете уникальную возможность увидеть место, откуда пошла легенда об Атлантиде.

Алекс Шарп

Легко сказать: «Вы имеете уникальную возможность!». Где она, эта возможность? И где тот транспорт, что довезёт до Саиса?! Да ещё ночью. Нет, надо выбираться отсюда и найти ночлег. Утро вечера мудренее.

Ева мгновенно поддержала идею о ночлеге подальше от кладбища. Тем более в лунном свете была видна дорога, идти по которой было не так страшно.

Неожиданно сёстры услышали стон, раздававшийся с обочины. Там лежал человек, молящий о помощи. Хоть и было очень страшно, Керри нашла в себе силы подойти к незнакомцу. Его лицо было всё в крови. По глубокому шраму на лбу она узнала несчастного.

— Ева, не бойся, это тот самый парасхит, что разрезал тело фараона.

— И что нам с ним делать?

— Не знаю. Но не оставлять же его умирать здесь.

Пока девочки раздумывали, что делать со стариком, их незаметно окружили шакалы. Внезапно десятки парных жёлтых огней, похожих на закольцованную праздничную гирлянду, пронзили темноту. Скорее всего, шакалы шли на запах крови парасхита, а тут оказались ещё и девчонки!

По мере того как сужалось опасное жёлтое кольцо, у Керри и Евы таяла надежда на спасение. И мишка здесь не поможет, и убегать бесполезно. Спасение неожиданно пришло из темноты.

— У — у, шакалы… — кто — то свистнул, гикнул, и стая исчезла так же мгновенно, как и появилась.

— А ещё священные животные! — бросил незнакомец в темноту. — Питаются мертвечиной и плодятся. Скоро их будет больше, чем самих людей.

— Это ты, Агонон? — простонал раненый.

— Я.

— Уходи…

— С чего бы это?

— У кустов и надгробий тоже есть уши. Боюсь, как бы на тебя не донесли, и окажешься ты на моём месте. Забьют до смерти.

Ты со своей больной спиной никуда не убежишь.

— А — а, рассуждаешь? Значит, живой, — отмахнулся Агонон, промокая мягкой тканью кровь на лице друга. — А может, и правда лучше бы ты умер? Слишком много лекарств приходится тратить на тебя. А куда деваться? Я же помню, как ты спас мою дочь. Так что будем жить дальше. Только вот как добраться до дома?

Конец ознакомительного фрагмента.