Запах оружия. Запахи смерти

Алекс Рэй

Новая Земля похожа на планету прародительницу. Леса, горы, пустыни и… бесконечные войны. Людей не переделать, даже пролетев триллионы километров, они снова готовы воевать.Ян Нозов – простой технарь, едет настраивать солнцегенераторы, а попадает на войну. Он сражается в рядах ополчения в Великой пустыне, партизанит в Златогорье, учится выживать и бить врага. Много раз его выручает сверхобоняние – его генетический дар и проклятие. То, что заставляет его чувствовать запах оружия и запахи смерти.

© Алекс Рэй, 2018

ISBN 978-5-4490-9735-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Великая пустыня

Запах оружия, кислого табака и армейских ботинок… Недремлющее подсознание прогнало эту смесь по своим загадочным алгоритмам, и выдало наверх сигнал тревоги — Ян проснулся. «Они внизу, на первом этаже» — понял он, но напряжение не отпускало. Он медленно встал, прошёлся босыми ногами по истёртому ковру, прижался лбом к прохладному стеклопакету. Рассвет. Безмолвная тишь бескрайних песчаных дюн — ни деревца, ни кустика. Старая гостиница на самом краю города — серая пятиэтажная коробка с подземными коммуникациями, солнечным генератором на крыше и длинным коробом системы кондиционирования. Меньше двадцати шести по Цельсию система не выдавала, и липкий пот за эту неделю стал привычным ночным спутником. Ян открыл дверцу настенного холодильника и достал бутылку воды — в этот момент тяжелые ботинки затопали по второму этажу. Чего им здесь надо? — подумал Ян, и в ту же секунду раздался громкий стук в дверь. Усталый офицер в мятой форме сверился с планшетом и сказал.

— Ян Нозов, год рождения пятьсот семьдесят второй. Верно?

— Ну, допустим.

За спиной офицера топтались двое солдат в полной боевой выкладке, их стальные каски нелепо зеленели в унылом свете узкого обшарпанного коридора. На этаж с кряхтением выбрался полицейский. Он деликатно икнул, прикрывая рот пухлой ладошкой, но прогорклый запах перегара Ян уловил давным-давно, еще, когда коп поднимался по лестнице.

— В округе введено военное положение, вы подлежите немедленной мобилизации. Через пятнадцать минут сбор в вестибюле гостиницы. Подтвердите уведомление.

Чёрный прямоугольник тактильного сканера — зловещий портал в другое измерение, коснись его и станешь винтиком огромной машины. Жернова армии федерации перемолят тихую гражданскую жизнь, сотрут личность и скорей всего исторгнут в числе многих тысяч в камеру кремации. «Если будет вообще, что кремировать» — грустно покачал головой Ян.

— Давай быстрее, парень, — вмешался коп. — Есть приказ сверху — из уклонистов формировать роты смертников. Тебе где сподручней?

— Я вообще-то тут в командировке. — Попытался отмазаться Ян, сам понимая, что тухлая это тема. Ребятам в камуфляже, побоку кто он и откуда, тут пять этажей таких — кто на неделю, кто на две. Офицер настойчиво протянул сканер.

— Не тратте моё время, гражданин. Враг всё ближе!

Ян вздохнул и приложил ладонь к сканеру, спустя секунду высветились все данные Яна Нозова, двадцати двух лет отроду — фото, место рождения, проживания, место работы. Офицер тут же потерял к нему интерес и направился к следующей двери.

— Собирайся на войну, малыш. — Коп потрепал Яна по плечу.

— А с кем мы воюем?

— А то ты не знаешь.

Ян закрыл дверь. Он понятия не имел.

Решение свинтить пришло совершенно естественно. Во-первых, — воевать дело солдат, а во-вторых, тут полно местных — вот пускай и оторвут задницы от своих дурацких плетёных кресел. Этих неторопливых южан Ян за неделю насмотрелся предостаточно — дремлют в своих гамаках на крыльце или пялятся в белёсое небо пустыни, словно видят там что-то этакое, недоступное остальным. Побросать барахло в рюкзак — две минуты, натянуть мешковатые рабочие штаны, рубашку, и зашнуровать крепкие кожаные башмаки ещё полторы. Ян с тоской посмотрел на оранжевый чемоданчик с анализатором цепей и ключами для солнцегенератора. «Шеф мне голову оторвёт!» Чёртов ХАКС стоил как две годовые зарплаты, и весил почти девять килограмм. Ян выругался сквозь зубы и пристроил чемоданчик под клапаном рюкзака. Ну, всё — поехали.

Дверь пожарного выхода он нашёл в крохотном тамбуре в конце коридора. Она была заперта — электронный замок открывался с пульта портье или от датчиков задымления. Ян достал из чехла на поясе мультифункциональный нож и полез в потроха щитка управления. Он лихорадочно искал управляющую цепь, а запах перегара надвигался неумолимой тошнотной волной.

— Ну, дураааак. — Протянул до боли знакомый голос за спиной, Ян медленно обернулся, поднимая руки. Как себя вести с пьяной полицией он заучил давно — не раз огребал по почкам шоковой дубинкой.

— Я тебя даже арестовывать не стану. — Коп наклонился к Яну, дыша перегаром. — Ты ж думаешь ты тут самый умный. — Он с довольной ухмылкой ткнул пальцем в беспроводную камеру, приклеенную под притолокой тамбура. — А тут самый умный я. — Коп ткнул Яна кулаком в грудь. — Топай в вестибюль, и мой тебе совет, больше не дергайся. Ты подписал уведомление, и если тебя не будет на мобилизационном пункте, лейтенант нажмёт пару кнопочек на своём планшете, и ты станешь вне закона. Знаешь, каково это? Первая же публичная камера, в которой мелькнёт твоя рожа, поднимет тревогу, и уровень будет третий, а третий — это огонь на поражение. — Полицейский легонько подтолкнул Яна к выходу. — Иди, парень. Может, успеешь пристрелить пару ублюдков, прежде чем тебя поджарят.

В вестибюле гостиницы развалились в потрёпанных креслах трое солдат. Расслабляются, пока офицер гонит сюда свежее пушечное мясо. Ян покосился на воронёные стволы автоматов прислоненных к креслам и прошёл к стойке. Бойцы лениво рассматривали его, один взял автомат и положил себе на колени.

— Э, — крикнул он. — Уведомление получил?

Ян кивнул.

— И откуда тебя принесло, братишка?

— Централь-Приполярный округ — буркнул он.

Бойцы присвистнули.

— Далеко забрался. У вас там сейчас, небось, уже холодно, метели метут.

Ян через силу улыбнулся.

— Ага, метут.

От бойцов пахло тушёными овощами, дезинфектором и наглой самоуверенностью. Ян не раз встречал этот тонкий привкус скрытого ожидания. Стоит сказать лишь одно неправильное слово и последует та самая демонстрация превосходства. Кто-нибудь из них врежет ему по морде просто потому, что он гражданский. Не так одет, не так подстрижен, в конце концов, не так ходит и говорит. Ян представил, как выглядит в глазах этих бравых воинов. Худой сопляк, ниже среднего роста, с торчащими лохмами соломенных волос. Ну, и конечно, нос. Огромный шнобель — его семейное генетическое проклятие.

— Слушай. — Солдат подошел к стойке, и громким шёпотом обратился к Яну. — Поделись секретом, как ты с такой хреновиной целуешься с девушками?

Дружный хохот взорвал сонную тишину вестибюля. Ян отвёл взгляд и посмотрел в большое окно — солнце поднималось над пустыней, расцвечивая дюны в розовые тона. Эта шутка насчет носа, она была, наверное, стотысячной в его жизни и он уже давно научился не обращать внимания. Но не в этот раз!

— У тебя изо рта воняет, как из силосной ямы. ЭТО тебе не мешает целоваться с девушками?

Боец опешил распятый в дилемме. Врезать наглецу кулаком или все-таки прикладом автомата, так чтоб уже наверняка. В этот момент в вестибюль спустились ещё двое мобилизованных — высокие крепкие мужики в синих инженерных комбинезонах.

— Эй, военный! — Рявкнул один из них громогласным басом. — Завтрак нам вообще полагается?

Шутник как-то сразу сник, и Яну показалось, что он даже стал чуть ниже ростом.

— Сейчас лейтенант вернётся, все вопросы к нему.

— Ну, да. Когда он нарисуется, мы сразу на пункт сбора поедем, я-то знаю.

Мужчина подошел к стойке и смерил взглядом Яна и шутника.

— Золотце, — обратился он к девушке-портье, — открой нам вашу тошниловку, мы хотя бы чаю успеем перехватить.

— Извините, никого из персонала столовой нет, рано еще — шесть утра.

— Не дрейфь, дорогуша! Мы сами справимся, и денег оставим сколько нужно. Открой, а? Мужчины на войну идут…

Девушка вздохнула и протянула электронный ключ. А вот Яну уговорить её принять на хранение дорогущий ХКС-120, так и не удалось.

Басовитого звали Пётр, и его кулак с татуировкой якоря был ненамного меньше Янова черепа. Второй флотский отзывался на «Деда», и всё больше молчал, сосредоточенно дул на чай и поглощал вчерашние булочки из буфета. Они приехали в крохотный Баровск принимать с оптико-механического завода партию морских биноклей, и чалились в гостинице «Скарабей» уже две недели. Яна так и подмывало спросить, почему морские бинокли делают на краю пустыни — в тысяче вёрст от моря, но он чувствовал, что этот его вопрос мужики с татуировками на волосатых лапищах сочтут глупым. Его ведь никто не спрашивает, почему он мотается по всей стране, налаживая солнечные генераторы, которые вообще выпускают за границей.

— Не ссы, братуха! — Хлопнул его по спине Пётр, и кусок пирожка влетел в горло по инерции. — Главное держись к нам поближе. Выберемся! В строевую часть такой сброд всё равно не возьмут. Дадут лопаты, выкопаем пару траншей… А воевать вон, — он кивнул в сторону вестибюля где отирались трое бойцов в камуфляже — воевать профессионалы будут.

Только к семи утра лейтенант Дворжев спустился вниз, и устало отёр лоб платком. Из постояльцев пятиэтажной гостиницы он собрал человек сорок. Мужчин в возрасте от восемнадцати до пятидесяти пяти лет — то есть, почти всех. Вестибюль рябил муравейником — десятки мужчин сновали туда-сюда, донимали портье идиотскими вопросами и просьбами, толкались, ругались, пререкались с солдатами, лейтенантом и полицейским. В это время Ян и двое его новых товарищей спокойно курили на крыльце и разглядывали небольшой шестиколесный автобус для бездорожья. Когда-то автобус был красивым серебристым аппаратом с обтекаемыми формами, но краска сменилась ржавыми потёками, а сотни вмятин сделали его похожим на старую бочку.

— Интересно, как лейтенант собирается засунуть нас всех в эту консервную банку? — Дед поскрёб ногтями заросшую щетиной щёку. — Чёрт я даже побриться не успел!

— Зато позавтракал. — Загремел басом Пётр, тихо разговаривать он, кажется, физически был не способен.

«Да уж» — подумал Ян — «позавтракали и еще с собой прихватили. Хорошо, что меня мужики под крыло взяли и надоумили прихватить из столовой кое-что посерьезней одной бутылки воды». «Теперь есть и вода и хлеб и консервы», — он перекинул рюкзак на другое плечо — «тяжело только». Двери гостиницы с грохотом распахнулись, и лейтенант с красным лицом стремительно вышел на крыльцо. Развернувшись в сторону вестибюля, он заорал — строиться перед фасадом здания!

— Вчера вечером, войска Восточной Империи Тан, внезапно, без объявления войны, вторглись на территорию нашей родины! — Лейтенант окинул орлиным взором нестройный расхлябанный ряд и сплюнул. — Ночью более десятка населенных пунктов, включая города Южновладск, Мольск на Синем озере и другие подверглись массированным авианалётам. Механизированные колонны врага, при поддержке артиллерии и авиации рвутся вглубь нашей страны. В этот трудный час…

Дальше Ян не слушал, он погрузился в свои мысли, пытаясь понять, как такое могло произойти. С Восточным Таном его страна уже воевала, с Южным тоже. Да и на западе Северной федерации никогда не было спокойно, в Тёмные века был даже обмен локальными ядерными ударами. Людей не переделать, они всегда будут воевать, даже на этой Новой Земле, именно этому его учили в школе. Но, ёрш твою же меть! Куда смотрели военные? Опять внезапно, мать их! Опять никто не был готов!

— Отряд! — Громкий вопль лейтенанта вернул Яна на выщербленный асфальт перед «Скарабеем». — Первые тридцать человек. Налееево! В автобус шагом марш.

Ни хрена не шагом марш. Толпа, переглядываясь, переговариваясь, кое-как повернулась, а потом пошла гурьбой, волоча сумки, рюкзаки и командировочные портфели.

Ян с моряками шёл во главе колонны. Нырнули в пропахший пылью и выхлопом изгвазданный салон, заняли места в корме, рюкзаки пристроили на коленях. Те, кому не досталось сидений, зло матерились, пихались и пытались пристроить своё барахло на головы сидящим — набились как сельди в бочку. Последним в салон зашёл лейтенант, инструктируя напоследок одного из своих бойцов.

— Доедем до сбора, пришлю автобус обратно. Гляди тут! Чтоб никто не смылся!

— Так точно, тащ лейтенант. Приглядим. Никто не пикнет у меня.

— Ладно. — Лейтенант Дворжев махнул рукой, и устало опустился на оставленное для него свободное место. — Поехали.

Когда-то Баровск прятался в ущелье на окраине Великой пустыни. Но шли годы, городок рос и, наконец, выполз на песок, поближе к скважинам с веспеном — горючим газом, основой цивилизации Новой Земли. Автобус пофыркивал двигателем, взбираясь на очередной бархан, обходя городок с юга. Так было быстрее — крутиться в хитросплетениях лачуг сезонных рабочих, кстати, в большинстве своём из Южного Тана — менингит еще тот. Куда проще вдавить педаль в пол, и нестись на широких колесах по пескам, вздымая тучи пыли. Ян смотрел в окошко справа от себя, мимо проносились песчаные дюны, серебристые колонны скважин, чёрные точки копошащихся возле них рабочих. Слева вздымались тёмной громадой горы. Тут, в пределах знойного дыхания Великой пустыни, на них было мало деревьев. Лишь дальше на север горы превращались в зелёных дремлющих исполинов. Там были звонкие ручьи, густая тайга богатая дичью и блестящие золотом рудные жилы. Ян знал. Он уже несколько раз бывал в восточных пределах страны, и, кстати говоря, притязания соседей на эти земли понимал прекрасно. И Восточная Империя и Южный Тан были перенаселены и из своих земель давным-давно высосали все соки. Они алчно смотрели на богатые, малонаселенные восточные земли федерации и уже не раз пытались оттяпать хотя бы небольшой кусок. Автобус повернул налево и пошёл на север — вдоль узкой речки, сбегающей с гор и теряющейся в песках. По берегу росли раскидистые акации, кизил, чёрный терновник, и дикий виноград — из этих зарослей и прозвучали выстрелы дробовика. Крупная картечь разнесла в брызги два левых окна, а спустя секунду, в салон влетел коктейль Молотова. Громкий хлопок, пламя ударило в потолок, ухнуло в стороны и небольшое пространство потонуло в дыму и оглушительном вопле. Ян попробовал вскочить на ноги, но кто-то подмял его под себя, ломясь к заднему окну аварийного выхода. Он задыхался под тяжестью тел, тысячи запахов душили его, и тут громогласный бас заглушил гвалт и скулёж.

— Отставить панику! Освободить корму. Дайте стекло разбить, сволочи!

Ян почувствовал, как тела давивших его людей отшвырнули могучие руки, раздался звон стекла, и в следующее мгновение кто-то выбросил его наружу. Земля вышибла из Яна дух, на несколько секунд он потерял способность дышать, а сверху уже сыпались другие мобилизованные.

— Бейте боковые стёкла, дэбилы! Чего вы все сюда лезете! — Громыхал Пётр.

Из передней части автобуса послышались негромкие щелчки выстрелов. Лейтенант уложил диверсанта с очередным коктейлем и зацепил второго. Тот бросил ружьё и, зажимая рукой рану в плече, исчез в кустах. Народ тем временем драпал из горящего автобуса. Некоторым досталась картечь или осколки стекла, многие были обожжены. Моряки всё еще были в салоне, они подтаскивали к окнам тех, кто спёкся, и сбрасывали их на руки людей снаружи.

— Ян! — Закричал Дед. — Держи пожитки.

Ян подскочил к заднему окну и схватил рюкзаки.

— Всё! Жмуриков вытащить не успеем, сейчас баллон рванёт!

Моряки выпрыгнули из автобуса и, подхватив свои вещи и раненых, побежали, Ян припустил за ними. Раздался тихий свист, а потом баллон полный веспена грохнул так, что старый автобус подпрыгнул на метр и кривобоко осел, лишившись двух левых колес. Горячая волна приподняла Яна мягкой рукой, и он почувствовал, как ноги болтаются в воздухе. Потом его швырнуло на песок, протащило ещё около метра, и собственный рюкзак треснул его по затылку. Пару-тройку секунд он лежал, судорожно глотая смесь пыли и дыма, и вдруг, словно проснулся. Всё что происходило до этого, казалось затянувшимся утренним сновидением. Солдаты, коп с перегаром, ранний завтрак в странной компании. Но сейчас в ноздри бил запах дыма, опалённой человеческой плоти и свежей крови. И он понял — пришел конец его мирной жизни. Пускай не очень сытой и вольготной, но всё-таки спокойной. Дальше будет хуже, и ещё не раз ему придётся поваляться на земле, вдыхая страшные запахи смерти.

Лейтенант подошёл к трупу застреленного диверсанта и медленно размотал скрывавшую лицо чёрную ткань. Танец — сказал он и сплюнул. — Причем из южных. Наверняка сезонный рабочий. — Он поднялся на ноги и убрал пистолет в кобуру. — Вот вам и пятая колонна.

— Они же вроде терпеть друг друга не могут. Восточники и южане. — Сказал кто-то из толпы.

— Ты за них не переживай. Узкоглазые меж собой всяко договорятся — вера то одна. — Пробасил Пётр. — А вот парочку христовцев прирезать для них благое дело.

Того козла который подмял его в автобусе, Ян вычислил по запаху. Пах этот гад своеобразно и многогранно — настоящий ублюдок. Тщедушный Ян пытался себя укротить, но тело управляемое эмоциями рвалось вперед. Короткий замах, резкий прямой удар — мужик в дорогом измятом костюме покачнулся, правый в челюсть, снизу под дых, тот кажется, даже не понимал, за что его бьют. Он же просто хотел выжить, пускай ценой чужих жизней, но он ведь так важен — целый, мать его, руководитель департамента. Четвертый удар Ян нанести не успел — оттащили.

— Отряд стройся! — Лейтенант прошёл вдоль строя, пересчитывая оставшихся на ногах. Осталось двадцать три человека. Трое мобилизованных и водитель так и остались в горящем автобусе.

— Из подручных материалов соорудить носилки для раненых. На пункт сбора отправимся пешком. Вопросы есть?

Вопросов не было.

Мобилизационный пункт находился во дворе школы на юго-восточной окраине Баровска. Отряд Дворжева медленно вошёл в ворота и растерянно остановился. Бардак, царивший тут, затмевал собой всё виденное до этого. Несколько сотен мужиков, хаотично метались по территории пустой школы, тащили какие-то ящики, справляли нужду на забор, жгли костры, и раскладывали на траве вещи, сортируя по надобности в предстоящей войне. Лейтенант неопределенно махнул в сторону забора.

— Ждать здесь. — Потом оправил форму и решительно направился к длинному столу, стоявшему у главного входа школы.

За столом сидело несколько офицеров и солдат, у них были голографические планшеты и два старых аппарата дальней связи. Толпа, волновавшаяся перед столом, словно волны штормового океана охватывала этот островок дисциплины и спокойствия. Дворжев протолкался к столу, козырнул и доложился. Ян тем временем достал из кармана тюбик с обонятельным блокиратором и нанес небольшое количество мази над верхней губой — сразу стало легче. Удушающая смесь потных тел, мочи, дыма и сотен видов одеколона отступила, и он сел на траву, навалившись спиной на рюкзак. Командир вернулся через пять минут.

— Раненых туда — он указал на боковую дверь с красным крестом. — Остальные за мной.

Они обошли школу справа, миновали пост с заграждением из колючей проволоки и оказались в другом мире. Здесь тоже был стол, но никто не суетился и не бегал. Небольшие группы людей стояли обособленно, каждая под присмотром командира. Офицеры за столом выкрикивали имена и тогда люди подходили, пытаясь имитировать строевой шаг. У некоторых почти получалось. Ян хотел было опять устроиться на земле, но передумал. Тут никто не сидел и не ссал на забор, а уж про костры не могло быть и речи. В дальнем углу — у ворот стояло несколько гражданских автобусов и грузовиков, возле них возилось полсотни человек, загружая длинные зеленые ящики.

— Пётр Войнов. — Донеслось от стола, и Пётр вразвалочку неторопливо направился к офицеру, назвавшему его имя. Спустя пару минут он вернулся, держа в руках цилиндрический чип на цепочке.

— Я ж говорил, воевать не будем. — Он нажал на чипе кнопку, и в воздухе повисло изображение военного билета. — Вторая рота, первый взвод Баровского ополчения. Пётр повесил чип на шею и довольно ухмыльнулся. — Лопатами помахаем и домой…

Ян тоже попал в первый взвод второй роты. Повесив на шею солдатский чип, он почувствовал себя странно. Он ведь ехал в Баровск чтоб наладить пару солнечных генераторов для веспеновых скважин, а попал на войну. Некоторые из их теперь уже первого взвода, ворчали, что местные нарочно гонят на бойню их — приезжих, своих, мол, жалко. Но Ян не верил. На дворе школы по его прикидкам было как минимум три-четыре сотни человек, столько приезжих в маленьком Баровске просто не могло быть. Проснулись-таки местные — думал он. — Вернее разбудили. Первая рота закончила грузить ящики и два длинных шоссейных автобуса выехали за ворота. Дворжев махнул рукой и закричал — вторая рота, выдвигаемся к транспортам. В этот момент из здания школы выскочил солдат и подбежал к столу.

— Товарищ полковник, на школу направлен луч наведения!

Полковник вскочил на ноги.

— Дворжев, уводи людей, быстро! Источник засекли?

— Никак нет, тащ полковник. Ищем…

Дальше Ян уже не слышал, он бежал вместе с остальными к грузовикам и автобусам. Лейтенант во главе своей роты махал рукой водителям, вроде — давай! Заводи, поехали! Два открытых грузовика заревели двигателями и выкатили из-под деревьев на открытую площадку.

— Всем грузиться, первый взвод за мной! — Скомандовал лейтенант на бегу — возьмём из бронетранспорта что успеем.

Ян с моряками и ещё два десятка человек свернули налево и помчались по тенистой алее к бронированной машине на воздушной подушке. В её чреве громоздились штабелями тёмно-зеленые ящики. Ян бежал первым, его тщедушная внешность была обманчива, на работе ему частенько приходилось в одиночку ворочать тяжеленные модули, так что с зарядным ящиком он уж как-нибудь справится. Прапорщик, выдававший оружие и боеприпасы успокаивающе замахал руками. — Не торопитесь, лейтенант, без вас не начнут. Давайте предписание. — Дворжев криво ухмыльнулся.

— На школу нацелен луч наведения. Нужно драпать как можно скорее, так что все формальности потом.

Они успели схватить три ящика с карабинами, два ящика с гранатами и три зарядных. Потом прапорщик ударил по кнопке закрытия аппарели и ховер завёлся, взметая пыль и сухую траву.

Первым из задних ворот школы вылетел тот самый бронированный ховер. Постовой даже не успел открыть створки, тяжелая машина снесла их, не заметив, и помчалась по узкой улице, высекая искры. Следом за ховером школу покинул полковник со свитой, десяток солдат и два пустых автобуса. И только потом, медленно набирая скорость, выползли два старых грузовика второй роты. Сотни людей бежали с территории школы, торопясь уйти до удара авиации как можно дальше. Ян сидел в открытом кузове на притащенном лично зарядном ящике и думал думу уже чуть опытного солдата. Хорошо, что нам грузовики достались, ну, их эти автобусы — сидишь как в клетке. Память услужливо предоставила ему запах горящего в салоне коктейля Молотова, обожженной плоти, обугливающейся одежды. Он потряс головой, прогоняя непрошеные мысли, и тут кто-то закричал. Смотрите! С севера гады заходят! Две черные точки вывалились из облаков над горами и устремились вниз. Всё ниже и ниже. Стал различим вой веспеновых турбин, от самолетов отделились чёрточки бомб и бесшумно устремились к зданию школы. Треугольники крыльев мелькнули чёрной тенью и умчались в пустыню; и тут бомбы достигли земли. На месте школы мелькнули вспышки, взвилась серым грибом пыль, и тяжёлые обломки взлетели в воздух. Вдоль узкой улочки прошлась взрывная волна, гоня перед собой пыль, мусор и звеня панцирной сеткой заборов. Лейтенант достал тактический бинокль и смотрел на юг. Внезапно он забарабанил по крыше кабины.

— Стой! Стой. Всем спешится. Найти укрытие. Они возвращаются!

Грузовики оказались зажаты на узкой улочке. Водители как могли, прижали их к стенам домов, а вся вторая рота Баровского ополчения рассредоточилась по улице и залегла. Вой турбин нарастал, Ян вжался в плитки тротуара, еще сильней приник к стене дома. Грохот взрывов в отдалении, две мелькнувшие тени. В этот раз Ян успел рассмотреть самолеты, и мог поклясться, что кабин пилотов на них нет. Лейтенант опять изучал удаляющиеся машины в бинокль, вой утих и Дворжев сплюнул.

— «Свободные охотники»! Дроны. Интересно, с каких пор Западный альянс поставляет их Империи. — Он задумчиво покачал головой и тихо пробормотал — Грузимся. Поехали дальше.

— Рота! По машинам! — Загремел басом Пётр.

— Кстати, Войнов, назначаю вас сержантом. Первый взвод ваш.

Пётр ухмыльнулся и козырнул.

Спустя пятнадцать минут неповоротливые грузовики выбрались, наконец, на южное шоссе и прибавили ходу.

— Товарищ лейтенант. Вы не могли бы вкратце… Боевую задачу, так сказать…

Пётр прополз вдоль кузова и уселся подле Дворжева. Тот кивнул, снял фуражку, вытер лоб платком и сказал.

— Задача плёвая. Выдвинуться к посёлку Песчанка, к вечеру создать оборонительные рубежи для кадрового состава и отступив в тыл, обеспечить охрану стратегических объектов и отлов диверсантов и саботажников.

Войнов окинул победоносным взглядом остальных бойцов. Ну да. Он был прав. Немного помахать лопатой, застрелить пару диверсантов и домой. На обочине показался развороченный взрывом, всё ещё дымящийся транспортный ховер. «Охотники» поработали — сказал кто-то, и лейтенант заскрежетал зубами.

Через пару километров на дороге стояли догорающие автобусы первой роты. Ян еще издали почувствовал характерный запах гари, и вот она — смрадная истина войны. Два десятка выживших, обожжённых людей сидели и стояли вдоль обочины. Они дрожали, словно от холода, опаленная кожа на лицах темнела чёрными пятнами и лишь глаза без ресниц блестели на тёмном фоне живой болью. В обугленные салоны автобусов лучше было не смотреть. Узлы спёкшихся человеческих тел, скелеты кресел и оконных рам. Кто-то так и повис в окне — чёрный ком, в оранжевых языках догорающего напалма. Ополченцы отдали выжившим половину запаса воды, одну из двух аптечек и лейтенант послал в штаб сообщение. Потом они поехали дальше, — на свой оборонительный рубеж. А тут работа для медиков и похоронной команды, — так сказал лейтенант.

Лента южного шоссе стелилась по волнам песка, грузовики наматывали километры, и больше ни одной машины им не встретилось. К полудню они достигли крохотной, затерянной в дюнах Песчанки. С десяток домиков веспенщиков, серебристые башни добычи вокруг и одна водная скважина. Вторая рота разминала ноги возле грузовиков, а лейтенант тихо совещался о чем-то с шефом газовиков. Спустя десять минут второй роте выдали со склада лопаты, а Дворжев долго осматривая окрестности в бинокль, наконец, вынес решение.

— Первый взвод, копать вон на той дюне к востоку от дороги, на самой вершине, раствор возьмите на складе. Второй взвод — ваша западная. Третий, на вас баррикада на дороге у въезда в посёлок и если успеете две траншеи чуть позади.

— Ну да. — Ворчал спустя время кто-то из ополченцев. — Он бы сам попробовал.

Песок постоянно осыпался и если бы не быстросохнущий раствор, скрепляющий стенки траншеи они бы и за неделю не управились. Солнце жгло нещадно, бидон с водой, притащенный из поселка, пустел с катастрофической быстротой, а работа была только в самом начале. Ян, раздевшись по пояс, махал лопатой, поглядывал на свой рюкзак с консервами и пытался найти изящный выход между своим урчащим животом и шестью десятками таких же. Они-то с моряками, по крайней мере, успели хоть что-то перехватить утром, а остальные ничего не ели с прошлого вечера. Но три банки консервов на шестьдесят рыл — капля в море, однако и давиться втихомолку как-то неудобно, да и спрятаться среди этих долбанных песков негде. Тут Дед распрямился и воткнул лопату в песок.

— Всё! Я хочу жрать! — Громко объявил он. Несколько голосов тут же поддержали его. — Давай, Петро. Дуй к лейтенанту, пускай решает вопрос.

Пётр тоже воткнул лопату, осмотрел нахмуренно свой взвод и пробасил.

— Справедливо. Сейчас договорюсь.

Но пошел он почему-то не к лейтенанту, а к Косову — шефу веспенщиков. Через двадцать минут первый взвод в полном составе сидел в местной столовой. Возле раздачи оттирался тот хрен в дорогом костюмчике, начальник департамента любезничал с поварихой, и нервно косился на Яна, поглаживая расквашенный нос. Деньги пока еще у всех были, но брали под запись, они ведь теперь вроде как военнослужащие — так пускай Родина и рассчитывается. Пообедав на славу, взвод, сыто покачиваясь, вернулся к неоконченной траншее и залёг в полудрёме. Разбудил их взбешённый Дворжев. Отборную армейскую ругань Ян слышал впервые, и сам не заметил, как лопата оказалась в руках, и он уже был весь в работе. Чёрт возьми, это произошло помимо его воли, и как бы там ни было, к вечеру с траншеей было покончено.

Они уже поужинали и лежали на песке, завернувшись в выданные Косовым плёночные накидки.

— А прохладно, мужики. У меня нос мёрзнет.

В темноте послышался короткий смешок. — Иди к Дворжеву в домик попросись, скажи у меня нос мёрзнет. Или к девчонкам в столовую.

— А чего лейтенант нам оружие не выдаёт? — Спросил кто-то.

— А оно тебе надо? Ты стрелял вообще?

— Неа. Но мы же вроде как ополчение.

— Угомонись. — Послышался бас взводного. — Мы всего три ящика успели взять. Тридцать шесть старых как хрен знает что, девятимиллиметровых карабинов. На всех всё равно не хватит. Тебе оболтусу я точно КРВ не дам, ты ж нас и перестреляешь с перепугу.

Ян грустно улыбнулся, глядя в глубокое чёрное небо пустыни. Ковчег — единственная луна Новой Земли плыл в недосягаемой вышине светлым пятном. Предание гласило, что на этом астероиде люди прибыли на Новую Землю. И как только вышли из анабиоза тут же стали делить вновь обретённую планету. Говорят, первая война началась прямо внутри Ковчега. Разные народы, пробудившись в глубинах астероида, схлестнулись в смертельной схватке за семена, генетический материал, эмбрионы животных и оружие. Потом наступил краткий мир, всем было не до войны, — жалкий миллион хомо сапиенс осваивал новую планету. Но вскоре пришли Тёмные века — больше трехсот лет бесконечных войн, локальных ядерных ударов и хаоса. После этого бардака выяснилось, что историю Старой Земли они знают лучше, чем свою собственную, та хотя бы сохранилась на цифровых носителях. А из высоких технологий уцелело немногое — кое-где теперь приходилось использовать паровые двигатели и ветряки. Ян поправил рюкзак под головой и вздохнул. Какого хрена они летели шесть с лишним световых лет? Чтобы всё устроить по-старому? Он закрыл глаза и втянул ноздрями ароматы пустыни. Пахло остывающим песком, далекими грузовиками и тонкими стеблями песчаного стрельника. Запах пота, дешёвых сигарет и немытых ног он старался не замечать.

Скромное солнце показало из-за горизонта лишь четверть, а лейтенант Дворжев уже разбудил своих ополченцев. Он выглядел более чем озабоченным и тихим.

— Сержант Войнов, ко мне.

Они о чём-то посовещались на краю дюны, и Пётр вернулся хмурым и озабоченным, как и лейтенант.

— Короче. Похоже, придётся немножко повоевать. По шоссе прорвалась колонна восточников, а наша смена застряла в Баровске. То ли разбомбили нахрен, то ли веспена нет. В общем, пошли…

Он махнул рукой, и первый взвод направился к грузовикам, там уже стоял Дворжев.

— Через одного! — Кричал он. — Чётные берут карабины, нечётные по две гранаты.

— Это шутка, лейтенант? Может, вы нам предложите лопатами драться?

— Отличная мысль! — Согласился Дворжев. — Держите лопаты под рукой, дойдет до рукопашной, пускайте в ход.

Яну достались две гранаты — он был нечётным. Рассовав два тяжелых шара с универсальным взрывателем по карманам, он задумался. Они что там, в Баровске, всерьез думают, что мы сможем остановить с этим барахлом колонну танцев? Перед внутренним взором возникли идущие, словно по нитке «фри хантеры». Ян достал гранату ГПУ-25, внимательно изучил яркую наклейку на зелёном боку и, сорвав её, бросил на песок. Граната могла взрываться от удара или от установленного на запале времени. Швырну куда подальше, и на дно траншеи — решил Ян. Тут его позвали к завтраку.

«Счастливчики» отхватившие карабины, возились с ними, прикручивая баллоны веспена. Магазины с тяжелыми девятимиллиметровыми пулями вставлялись отдельно. Кому повезло на десять пуль, кому не очень, на пять. Конструкция КРВ (карабин ручного взвода) была древней — пришедшей из Тёмных веков. В те времена люди меньше всего думали об удобстве и эстетике, оружие было несграбным, тяжелым, но надёжным. Ян знал, что на складах федерации этого дерьма до сих пор было навалом. Перед строем прохаживался лейтенант.

— Если вашего товарища убьют, вы можете взять у него карабин или гранаты и продолжить бой. Уверяю вас, в такой ситуации не вы первые, не вы последние. Удивляться нечему.

Ну да — думал Ян. У товарища можно взять карабин, если успеешь. Скорей всего, нас всех положат из танковых пулеметов и орудий в первые же тридцать секунд и никого из товарищей не останется. В школе он увлекался историей и теперь пытался понять как это обращение — «товарищ» пережило в армии федерации долгий перелёт в шесть световых лет, и почти шестьсот лет новой истории. В быту все обращались друг к другу — господин, сударь или мужчина на крайний случай. Но в армии Северной федерации все были друг другу товарищами. Теперь Ян, кажется, начинал понимать. Воевать когда рядом товарищ, а не господин как-то ладнее, по-человечески, черт возьми. Да плевать — решил он — в принципе не важно, главное чтоб мои товарищи не рванули в тыл раньше времени. Хотя, куда бежать? Позади сто с лишним вёрст Великой пустыни.

— Сержанты ко мне — крикнул лейтенант. — Остальные разойтись.

Дворжев совещался с взводными минут десять, потом началась жуткая суета. Веспенщики метались по поселку, загружая скарб, в две большие машины, бойцы волокли баллоны с газом на окраину посёлка, несколько человек рыли в насыпи шоссе пару глубоких ям. Третий взвод с ворчанием разбирал баррикаду на въезде.

— Ммаать! То ему сделай баррикаду, то разбери. Какого хера? А?

Первый взвод тоже копал — им достались шесть ям, по три с каждой стороны дороги. Все уже въехали в задумку лейтенанта — выставить дело так, будто посёлок пустой, а потом рвануть баллоны под дорогой или рядом, если техника вдруг попробует сунуться по флангам. В принципе план Дворжева был хорош, во всяком случае, Пётр его одобрял. Две дюны с траншеями шли вдоль дороги, как раз у въезда в посёлок. Если колонну удастся остановить, можно будет врезать перекрёстным огнем с флангов. А там уж как повезёт…

Лейтенант самолично примотал к баллонам сделанные Косовым взрыватели. В ход пошли мощные электрореле веспенщиков, проволока и гранаты взведенные на удар. Провода свели в траншею на окраине поселка, аккуратно присыпали, а потом прошлись по песку взятыми в столовой мётлами. Солнце оторвалось от края земли и поднималось всё выше. Бригада Косова уже эвакуировалась, но он остался, выпросив у лейтенанта пару гранат. Что им руководило, для Яна оставалось загадкой, да и соседи по траншее тоже не могли понять. Воевать — дело солдат, какого хрена они, необученные, многие видевшие боевое оружие в первый раз, тут делают? Копать окопы ладно, но идти под пули? И лейтенант даже не дал им стрельнуть, или гранату кинуть. Почувствовать как она в руке, насколько полетит.

— Ох, поляжем мы тут все. — Простонал седой мужик в сером костюме. — Перемолят нас в муку. — Он вздохнул, обмахиваясь сетчатой шляпой. — Ладно я, старый уже, а вас то молодёжь…

— Не ной. — Отозвался Пётр. — Надо же кому-то Родину защищать. Ну, вот мы попали, думаешь, под Мольском сейчас таких как мы нет?

— Где ж она армия-то, мать её? Почему мы тут с этими пукалками сидим. Хоть бы ракетомет один.

— Армия уже двое суток насмерть стоит. Если бы не ребята, восточники уже бы в Баровске были, а то и дальше.

Ян почуял далекий запах выхлопа веспена — тянуло с юга.

— Сержант, — сказал он. — С юга много техники. Приближается.

Тот удивленно посмотрел на Яна.

— Откуда знаешь?

Ян коснулся своего выдающегося носа.

— Запах чую.

— Во блин! — Восхитился Пётр. — Так, тихо всем! Залегли и не рыпаемся, ждём команды. Да хрен ли я вам рассказываю.

Он лёг на дно траншеи и прикрылся термозащитной плёнкой.

— Дышите вниз, — напоследок скомандовал взводный и проворчал. — Даст бог, наколем эти грёбанные сканеры.

Вначале послышался тихий стрёкот разведывательного беспилотника на солнечных батареях. Он шёл в паре километров перед колонной, сканируя местность во всех возможных диапазонах. Электронное око прощупало пустые домики веспенщиков, холодные моторы грузовиков и прошлось по дюнам с прикрытыми брезентом и присыпанными песком траншеями. Люди, накрывшись плёнкой с головой, затаили дыхание. «Битл» сделал круг над посёлком, ещё один, и ушёл вперёд — дальше на север. Теперь настала очередь «Циклопа». Приземистый гусеничный робот выкатил на холм чуть справа от дороги и застыл, направив тарелку на Песчанку. Сухой пустынный ветер донёс до ушей свист и визжание серводвигателей. Циклоп водил глазом — смотря, слушая, просвечивая. Ян различил его запах — горячий металл, графитовая смазка, пластик, силикон и еще чёрт знает что. Циклоп взревел двигателем и попёр дальше, обходя Песчанку с запада. Он проехал около километра и снова застыл, изучая посёлок с другого ракурса. Это плохо — подумал Ян, эта машина теперь у нас в тылу, и что она может выкинуть одному богу известно. Земля уже мелко дрожала от десятков многотонных машин. Первым шёл восьмиколесный робот-тральщик, с тяжелой тележкой впереди и кучей антенн. ТТХ тральщика лейтенант знал, поэтому баллон с веспеном и закопали так глубоко. Робот замедлил ход, оператор осторожно, словно сам был за рулем, подводил его к первой паре домиков. Вроде всё нормально, тральщик продолжал двигаться вперёд. За ним шли две колесных БМП и два танка, а уж за ними ползли, натужно ворча двигателями, тяжелые грузовики. Лейтенант, стиснув зубы так, что скулы побелели, смотрел на крохотный экран удаленной камеры. Умельцы Косова еще ранним утром переделали её из беспроводной, посадив на длинный кабель. Если бы не этот ход, Битл мигом отловил бы передачу и дал сигнал тревоги. А не он, так Циклоп. А вот закопанную на полметра малоточку они прошляпили, и это было хорошо, чертовски хорошо. Так, — подумал Дворжев — надо рвать, танку от глубоко закопанного баллона ни хрена не будет, а вот бэху вполне возможно покорёжит, во всяком случае, гадам на броне мало не покажется. В полутьме наброшенной с головой накидки, он нашёл на пульте взрывателей номер 4, вдавил кнопку и земля пошла ходуном. На месте первой БМП взметнулся фонтан огня, песка и асфальта. Тяжелую машину повалило на бок, черные таблетки колес, разлетелись в разные стороны, и одно из них, описав дугу, врубилось в лобовое стекло грузовика. Колонна остановилась. Со второй бэхи посыпалась горохом пехота, два танка тут же рванули с дороги, расходясь по флангам, и даже Циклоп пришёл в движение, шаря слепым глазом по пустым домам. «Не, ребята, хрен вы угадали, мы пока не высунемся». Танки долбили по домикам и старым грузовикам, разнося их в мелкие клочья. Пехота выгружалась из грузовиков и занимала круговую, а ополченцы лежали на дне своих траншей и мелко тряслись. Во всяком случае, Ян трясся, и ничего не мог с собой поделать. Жуткий рёв двигателей, грохот взрывов, свист осколков и пуль беспорядочной стрельбы. А самое поганое, что он ничего не видит. Открывай глаза, закрывай глаза — под накидкой разницы нет, приходится представлять происходящее и ждать команды лейтенанта. А вдруг его уже того? Вдруг… Внезапно стрельба прекратилась, в наступившей тишине Ян различил визгливый голос командира восточников. Он уловил его запах — лёгкий цветочный аромат, весь такой из себя утонченный — Танский. Нормально? — Подумал Ян — он в боевом походе туалетной водой пользуется. Вот козёл! Снова послышался стрёкот Битла, возвратившийся беспилотник закружился над остатками Песчанки. Затянутый дымом и пылью раздолбанный посёлок теперь можно было пробить только в инфракрасном диапазоне. А в нём было всё чисто, видать про это и докладывал подбежавший к офицеру солдат. Но хорошо пахнущий «Ли-КакЕгоТам» был не дураком. Раз фугас рванул, так удачно пропустив тральщик, значит, кто-то его подорвал, и этот кто-то, может быть всё ещё рядом. Офицер отдал несколько команд, и пехота разделилась на три группы. Одна пошла к восточной дюне, вторая к западной, а третья, выстроившись цепью, пошла к посёлку. Ну, всё — подумал Дворжев, — везуха кончилась, теперь начнётся мясорубка. Он подпустил цепь бойцов поближе и нажал кнопку 5. Взрыв был направлен вверх, так что особого эффекта не было. Двое танцев исчезли в пламени и пыли, а остальные тут же залегли. Причём все. Оба, затихших было танка, снова заревели двигателями, и левый медленно пополз вперед, грозно поводя стопятидесятимиллиметровым орудием. Пехота вновь поднялась, первые бойцы уже начали карабкаться на пологий склон дюны. Вот! Самое время подкинуть ребятам десяток ГПУ. Дворжев нажал кнопку на пульте, и на вершине одной из веспеновых скважин завыла сирена.

— Давай, братва! — Заревел не хуже сирены Войнов. — Наш выход!

Ян скинул с себя накидку, но подняться на ноги мешал тупой страх. Там ведь танки, куча солдат с автоматами и ещё бог знает что. А у него граната, зажатая в трясущейся руке, и еще одна — в набедренном кармане, вместе с пачкой сигарет и газовой зажигалкой. Пётр уже в кого-то стрелял, его карабин выплёвывал синие клочки пламени, он передергивал затвор, досылая очередную пулю и веспен в камеру сгорания, и отчаянно ругался.

— Ян, мать твою! Какого хера? Бросай гранаты!

Пётр схватил его за шиворот, поднял, словно котёнка и поставил на ноги.

— Воюй, магнитный якорь тебе в зад! Или хочешь, чтоб косоглазые тебе башку отрезали? У них это коронный номер!

Ян вдруг различил в волнах бьющего в ноздри собственного страха, еще кое-что. Враги излучали особый запах идущей смерти. Они не просто выполняли приказ, они действительно хотели уничтожить всех в этой траншее. Им тоже было страшно, — они ведь люди, но поверх этого страха стелился тонкий аромат готовности убивать. Убивать его — Яна в том числе! Он скинул крышку предохранителя, нажал кнопку взрывателя и швырнул гранату вниз по склону. Грохнул взрыв, Ян присел на секунду, а потом снова вынырнул с гранатой в руке.

— Пошла веселуха. — Проворчал лейтенант на дне своего окопа у въезда в Песчанку, первый и второй взвод уже вовсю воевали. Вялые поначалу выстрелы, сменились отчаянной пальбой и взрывами ручных гранат. Как и надеялся Дворжев, вначале поднялись самые безбашенные, а остальным деваться уже было некуда. Вдруг один из танков начал движение — экипаж пытался занять удобную для стрельбы по восточной дюне позицию. Из низины, в которой находилась Песчанка, попасть по вершинам дюн было практически невозможно. А везуха-то, похоже, не кончилась — прошептал лейтенант. Танк медленно двигался к неприметному кустику песчаного стрельника, который помечал фугас номер 2. Тааак. Давай родной. Еще чуть-чуть. Дворжев нажал кнопку и под днищем танка распластался огонь. Даже двухсотлитровый баллон веспена не смог вздёрнуть пятидесятитонную махину, но экипажу досталось, — в этом лейтенант был уверен. Когда дым и пыль, наконец, рассеялись, закопченный танк стоял неподвижно, с заглохшим двигателем и опушенным стволом. В нескольких метрах от него валялись бесформенной камуфляжной грудой два пехотинца. Экипаж второго танка, благоразумно заглушил двигатель, решив никуда больше не перемещаться — ну их к дьяволу этих северников.

Цепь всё ближе подходила к посёлку и укрытиям третьего взвода. Пора — решил лейтенант. — Вводим третий, восточники уже на расстоянии броска гранаты. Он откинул плёнку, поднялся на ноги и закричал.

— Третий взвод, огонь!

Вначале робкие выстрелы, тут же подавляющий ответ танцев, но уже через десять секунд бой закипел в полную силу. Ополченцы бросали гранаты, стреляли, почти не целясь, и сумели таки остановить на время атакующих. Но ненадолго. Регулярная армия, это вам не толпа вчерашних учителей, инженеров и управленцев. Перегруппировавшись, полтора десятка вооруженных до зубов танцев ворвались в окопы третьего взвода. Все мы тут смертники — подумал лейтенант — это ж было ясно с самого начала. Оперённая пуля снайпера прошла навылет и, умирая, лейтенант Дворжев увидел, как его ополченцы отчаянно рубятся лопатами в рукопашной. А они думали, я шучу…

Ян взял карабин седого. Первые три выстрела он приноравливался к оружию, — баллон, выполняющий роль приклада жутко лупил в плечо, и только теперь Ян понял, как правильно держать КРВ. Он уже застрелил одного танца, кравшегося по откосу справа, и грохнул второго — водителя грузовика. К этому времени хитрый «Ли-КакЕгоТам» понял, что его отряд попал — он уже потерял БМП, один танк стоял неподвижно, остальная техника боялась сдвинуться с места. Входящие во вкус партизаны, уже просекли, что выковырять их с двух дюн не просто и вели всё более прицельный, перекрёстный огонь.

— А лейтенант наш — грамотный мужик! — Кричал Пётр, стреляя из карабина. — Смотри, как всё технично продумал, мы с нашими дровами уже полчаса держимся. И ни хера они нам сделать не могут.

— Будь спок, старик. — Отозвался Дед. — Сейчас они минометы достанут, и на этом наш бродячий цирк закончится.

— Если мы им позволим. — Засмеялся Войнов и уложил одного из танцев.

— Эх. Сейчас бы лейтенант с третьим взводом врезал им по тылу.

— Их уже нет, сержант. — Вмешался Ян. — Ни лейтенанта, ни третьего взвода.

— Как нет? — Пётр всматривался, щурясь в отстоящие метров на сто пятьдесят развалины Песчанки.

— Там восточники ходят, добивают наших ножами. Ты что не видишь?

— У меня это… Я вдаль плохо вижу. — Пётр впервые на памяти Яна говорил тихо. — Ножами говоришь? Вот ссуки…

Зажатые между дюн танцы, перегруппировывались. Оставив на склонах около тридцати трупов, они поменяли тактику. Отошли подальше, так что гранатой не докинуть, и стали методично отстреливать высунувшихся ополченцев. Ян присел и огляделся, — в обе стороны траншеи лежали и полусидели мёртвые. Старик, у которого Ян взял карабин, скрючился на дне, обхватив руками пробитую пулей грудную клетку. Ян присел возле него, пошарил по карманам и нащупал последний магазин, Пётр тем временем, подсчитал потери — в строю осталось девять человек.

— Так! — снова гремел он басом. — Они сейчас опять попрут, забирайте у мёртвых гранаты, пули, нечего стесняться.

В траншее началось шевеление.

— Взводный, может, отойти попробуем? Перезарядимся и бегом отсюда.

— Да, ну! Куда ж ты, родной, побежишь?

Засвистела первая мина — все пригнулись, ожидая взрыва, но это был «глаз» — облегчённая камера на большом парашюте. Дорогой беспилотник «Ли-КакЕгоТам» решил поберечь — партизаны, завидев его, палили, как сумасшедшие, а дуракам как известно везёт, еще собьют ненароком. Глаз повис над дюнами, и командир минометной батареи быстро ввел в баллистик данные для стрельбы. Раздалось шесть хлопков, и режущий уши свист заставил ополченцев вжаться в землю. Близкие взрывы сотрясли траншею, засохший раствор пошёл трещинами, и тонкие струйки песка устремились на дно словно ручейки.

— Для начала, по нам решили врезать — сказал Войнов. — Ян, ты б накрылся, песку наглотаешься.

Ян встряхнул накидку, и тут в дальнем конце траншеи упала мина. Она разбросала тела, вышвырнула из окопа оторванные конечности и прошлась волной осколков до ближайшего колена.

— Ну, всё. Пристрелялись, сволочи.

Сержант подобрался к Яну и стал подталкивать его к дальнему концу траншеи.

— Давай-ка, парень, двигай к торцу, там больше шансов. Накрывайся.

Войнов усадил Яна в угол и заботливо накрыл плёнкой.

— Я тебя это… Трупами завалю, ты не бойся — так надо. Жди до ночи, понял? Только когда почуешь, что эти суки ушли, вылазь. А до того терпи, понял? Терпи, малый…

Ян почувствовал, как на него навалилось что-то тяжелое, потом ещё. И ещё. Запах крови одурял, сквозь тошнотворный туман он различил последние слова сержанта.

— У меня сын твоих годов, может, его тоже кто прикроет. Вам жить надо, ребята, жить, детей делать.

Войнов сгребал руками песок, присыпая несколько трупов, под которыми схоронился Ян. Потом ушёл, и спустя несколько секунд послышались выстрелы его карабина. А Ян, с трудом ворочая рукой, достал тюбик с мазью-блокиратором — терпеть уже мочи не было.

Поллитровку воды, запасенной в набедренной кармане, он прикончил даже не заметив. Вся она вышла в пот, который облепил тело противным липким клеем. Организм боролся с адовым пеклом, пытаясь испарением хоть немного снизить температуру, но получалось хреново. Ян лежал в обнимку с КРВ, отстранившись от реальности, впав в забытьё далеких грёз. Как давно в детстве, когда прибегал с улицы зарёванный и зарывался с головой в одеяло. Вокруг гремели взрывы, сотрясалась земля, и раскалённый песок струился со змеиным шипением. Казалось, это продолжалось целую вечность, и когда до Яна, наконец, дошло, что обстрел прекратился, он даже не сразу понял; из странной полудрёмы его выдернул надвигающийся запах танцев. Они перекликались своими высокими голосами, слова с изменяющейся тональностью сплетались в чудную визгливую песню, которая прерывалась изредка короткой очередью или контрольным выстрелом. Ян почти перестал дышать, превратился в песок, в камень, в еще один труп, которых было так много вокруг. Один восточник остановился на краю траншеи, песок осыпался из-под его подошв. Он что-то крикнул остальным, то ли приглашал полюбоваться на приятное зрелище, то ли спрашивал совета. Потрошить трупы или уже нет времени — снизу надрывался «Ли-КакЕгоТам». Щёлкнул переводчик огня, танец дал три одиночных и пошёл дальше. Пуля прошила Яну левый бицепс, и горячая кровь поползла липким ручейком по руке. Вот же, мать твою! — выругался про себя Ян. Боли он почти не чувствовал, адреналин гасил её сумасбродной волной, и он больше нервничал, что так и сдохнет тут от потери крови, под кучей трупов. Просто умрёт, и его скромный счёт к танцам остановится на цифре два. Скорей бы уже гады! Валите отсюда. Валите! Его мантра возымела действие. Почти одновременно завелось несколько движков и колонна начала медленное движение.

Пробыв в Великой пустыне чуть больше недели, Ян всё же успел выучить её запахи. Он знал, как пахнет нагретый песок, как остывающий. В темноте своего склепа, он не мог видеть солнце, но знал — оно уже одной ногой за горизонтом. Слова сержанта он помнил твёрдо, выползать можно только после заката. И старый моряк, чёрт возьми, был прав. Младая торопливая глупость твердила Яну. Да всё! Можно! Восточники свинтили, и надо срочно заняться раной, но зароненные Войновым семена мудрости уже давали всходы. Хренушки! Подожду ещё немного, солнце сядет, тогда и выползу. Почти стемнело, когда неожиданно взвыл мотор пулеметного джипа. Оставленная как раз для таких случаев команда, решила что достаточно, никто тут не выжил и можно гнать вслед колонне на всех газах. Джип выскочил с замаскированной позиции и колеса зашуршали по дороге. До встречи, ублюдки — подумал Ян, — ещё сквитаемся. Он упёрся здоровой рукой в навалившийся труп и, выбравшись из-под накидки, вдохнул прохладный воздух пустыни. Его гиперчувствительный нос уловил странный аромат, ничего подобного он не встречал за всю свою короткую жизнь. Самое подходящее слово было — неземной. Очень тонкий, на грани восприятия — одновременно похожий на металл и цветок. Ян повёл головой, пытаясь определить направление, и тут аромат исчез. Глюк — решил Ян, — после такого дня совершенно неудивительно.

Свой рюкзак он откопал минут через десять. Достал чистую майку и отмахнул складным ножом длинную ленту. Промыл из второй столовской бутылки рану и, помогая зубами, соорудил сносную повязку. Потом опустился на песок на дне траншеи, открыл банку мясных консервов и отломил кусок чёрствого хлеба. Странно, но запахи Яну почти не мешали. То есть плавали где-то на границе сознания — резкие, яркие, но то ли зверский голод давал о себе знать, то ли уже сказывалась привычка — жизнь ведь его никогда особо не жалела. Мать они похоронили, когда ему было девять, и Ян, можно сказать, остался сам по себе. Батя сутками пропадал на своём консервном заводе и все детские, а потом и юношеские проблемы приходилось решать самому. Сразу после начальной школы он окончил бурсу по солнечным генераторам и отец, тряхнув своими широкими связями в мире технарей Левореченска, устроил его в «ТОСГ». Контора была не очень крутая. Платили так себе, и за каждую заработанную уер (универсальная единица расчёта) пахать приходилось, будь здоров. Ян глотнул воды, запивая последний кусок хлеба, и вдруг понял, что ему жутко хочется домой. Щека непроизвольно задёргалась, и глаза затянула предательская поволока. Он стиснул зубы и прошептал, утирая выступившую слезу. Вот уж хрен вам! Не дождетесь, суки! Всё это смрадное гадство последних двух дней навалилось на него, вспухло в груди жалостью к себе, к лежащим вокруг истерзанным мёртвым людям и рвалось наружу бессильными детскими слезами. Он остался один. Один-одинёшенек в кольце врагов, в песках Великой пустыни. Все убиты, даже Войнов, который казался Яну настоящим человеком-скалой. Его взгляд упал на карабин — тот мутно поблёскивал сталью в отсвете высоко взобравшегося Ковчега. Рубчатая рукоять просилась в ладонь, толстый воронёный ствол обещал смерть ещё не одному врагу и Ян почувствовал, как слезливый комок в груди превращается в огненный шар. В нём родилась и крепла настоящая ненависть. Он вдруг понял, как это. Ненавидеть врага. До хрипоты, до кровавых сполохов в глазах, так, что готов вцепиться в горло. И не в каком-то там переносном смысле, Ян реально был готов рвать зубами «Ли-КакЕгоТам» и остальных гадов — всех, кто положил его роту. И плевать на обострённое обоняние, запах крови врага он будет пить с наслаждением, как аромат любимых лилий родной реки Левая. Он поднялся на ноги, стряхивая со штанин крошки. Внизу темнели туши заваленной на бок БМП и полумертвого танка. Его восточники, конечно, отремонтируют при первой возможности, но пару недель эта хрень точно не будет стрелять, а это уже хорошо — это зачёт второй роте. Ян взвесил в руке рюкзак и пробормотал — да пошел он в жопу со своим анализатором. Осторожно спустился с дюны вниз и пошёл в направлении Песчанки. Нужно было пополнить запас воды и поискать боеприпасы.

Водную скважину танковый снаряд уничтожил. Жестяная будка на её месте превратилась в бесформенную груду, и колонка, — искорёженная и мёртвая не могла дать ни капли воды. Ян покачал головой, достал из рюкзака чемоданчик с дорогими инструментами и прикопал его у подножия колонки. Пускай шеф «ТОСГа» сам откапывает — усмехнулся он, место приметное, найдёт, в случае чего. Ян вынул из кармана планшет и вывел карту Великой пустыни. Южное шоссе ровной линией рассекало жёлтое пятно до самой границы. Он подкрутил масштаб и стали видны крохотные посёлки, вроде Песчанки. Со стороны могло показаться, что Ян тычет пальцем в воздух, но сенсоры чётко отлавливали его движения, крутили карту вправо-влево, приближали, отдаляли, выводили расстояния между точками. С шоссе надо убираться! Прорвавшийся отряд «Ли-КакЕгоТам» был авангардом и в ближайшие часы попрут остальные. Южная граница потеряна, — это точно, следующим на пути танцев станет Баровск — форпост Златогорья — края, куда они так рвутся. Он мысленно поставил себя на место маршала танцев или кто там у них? Если засесть в горах, хрен выковыряешь, и тогда богатая веспеном Великая пустыня, и горы с золотом, ураном и десятком других ценных минералов станут танскими. Весь Южновладский выступ падёт и вся кровь, пролитая северниками за сотни лет, будет напрасной. Он вскинул значительно полегчавший рюкзак на плечо и пошёл к траншеям третьего взвода.

Спустя час Ян стоял на северной окраине Песчанки. После поисков в активе было две литровые бутылки с водой, кое-какая еда, одна гэпэушка и двенадцать пуль для карабина. Баллон с веспеном был почти полный, — его хватит на полсотни выстрелов. Раздобыть бы ещё пуль… Он где-то читал, что в Тёмные века народ иногда пытался стрелять подходящими камушками или рублеными гвоздями. Загоняли в ствол пыж и заряд из того, что под рукой, а потом передергивали затвор, пуская в камеру сгорания порцию веспена. Детский сад, конечно, но воспламенённый пьезокристаллом газ выталкивал содержимое со скоростью семьсот метров в секунду, а при таком раскладе даже несчастный окатыш становился проблемой для противника. Прицельность, ясень пень никакая, но метров на двадцать, вполне можно было завалить бойца без броника. Он еще раз сверился с картой, до самого Баровска был лишь один населенный пункт — Шестой посёлок — вотчина веспенщиков, в семи километрах к востоку от шоссе. Там точно была водная скважина, но топать придётся почти тридцать вёрст. Ян попрыгал, чувствуя себя настоящим солдатом, — вроде ничего не звенит. Потом проверил термозащитную накидку под клапаном рюкзака — единственную защиту от инфракрасного сканера беспилотников и пошел на северо-восток. Подальше от шоссе, поближе к дикой пустыне.

Ковчег снова карабкался в зенит. Как правило, он успевал раза три за ночь пересечь небосвод, зимой даже четыре. В его неверном свете песчаные дюны выгибались тёмными громадами, поблескивая тут и там серебристыми прядями стрельника. Пустынники едят его корни, только их надо как-то там вымачивать, потом сушить, еще чего-то. Возни короче, много. Он шагал по песку, стараясь держать темп, не обращая внимания на вязнущие то и дело пятки и борясь с накатывающей злостью. Идти по чёртовому песку было жутко непривычно. Он вырос совсем в других местах, и эта постоянно съезжающая из под ног зыбь, бесила страшно. Прошло часа два и уставший Ян, наконец, понял свою ошибку. Великая пустыня не пешеходный тротуар, и даже не лесная тропинка. Шаги должны быть размеренными, небольшими, стопу надо утверждать на песке чётко, чуть спрессовывая под ней песчинки, и только потом переносить на неё тяжесть тела. В общем, быстро не получится. Он уловил далёкий запах выхлопа и застыл на месте, принюхиваясь. Потом рванул вниз по дюне, доставая на ходу накидку. Спустя десять секунд он уже лежал у подножия, накрывшись плёнкой и затаив дыхание. Беспилотник, идущий на аккумуляторах, прострекотал в километре от Яна и полетел дальше на север. Спустя пару минут танские САУ, системы залпового огня и легкие штурмовые танки на воздушной подушке прошли по шоссе. Ян смотрел им вслед в тактический бинокль лейтенанта и думал — прав был Дворжев, в этой истории не то, что пахнет Западным альянсом, прямо таки воняет. У косоглазых никогда не было танков на воздушной подушке, всё, чем они воюют, куплено или спёрто у нас. Сами они, максимум, на что способны — копировать, причем коряво, разработки других. А уж собрать более-менее серьезную штуку никогда не могли. Так что и беспилотники и «свободные охотники» и штурмовые танки, им или продали или дали в кредит западники. И это хреново. С танцами мы бы уж как-нибудь справились, — не впервой, а вот если у них за спиной альянс, придётся повозиться. И народу поляжет уйма. Он даже не допускал мысли, что они могут проиграть эту войну. Нет! Такое даже в страшном сне не приснится. Северная федерация огромная, сильная держава, пускай и ослабленная внутренним бардаком и извечным казнокрадством. Такие люди, как лейтенант Дворжев, Пётр Войнов, — они не допустят, не дадут слить. Ян аккуратно сложил накидку под клапан рюкзака и потопал дальше. Мы им блин устроим Армагеддон! Сейчас наши немного раскачаются, потормозят как всегда, а потом всё будет. И тактические ракеты, и ПВО, — ни одна сволочь не уйдёт и не улетит.

В два часа ночи он сделал привал. Съел одну банку из рюкзака Деда, пожевал сладкую булку, попил воды. Снова сверился с планшетом, но без спутниковой навигации (её танцы заглушили первым делом), когда вокруг один песок, оставалось только гадать, далеко ли шоссе, и сколько он прошёл. Главное, мимо Шестого поселка не проскочить, — подумал Ян. Но эта проблема легко решаема, — заберу немного на запад так чтоб шоссе видеть, и всяко наткнусь на дорогу, ведущую к поселку. Там семь километров, мимо не пройдешь. Он вздохнул, взвесив в руке КРВ. Килограммовый веспеновый баллон с округлым затыльником на конце, уравновешивал тяжелый толстый ствол. Затворный механизм, камера сгорания и рукоятка тянули еще грамм на семьсот, ну и плюс магазин. Три с лишним килограмма, и никакого, мать его, ремня, — тащить карабин приходилось в руках. Надо было лейтенанту помолчать про луч наведения, вначале бы загрузились, как положено, а потом уже обрадовали прапорщика. Тогда бы у второй роты были и разгрузки с кучей карманов, и положенные к карабинам ремни, и фляги, и может даже пару ПТР, на всякий случай. Эх — вздохнул Ян, поднимаясь — тогда бы повоевали. Пустыня пахла вселенским спокойствием, прохладный ветерок змеился по дюнам песчаными дорожками, играл стеблями стрельника и гнал по гребням легкие шары катума. Ян бросил взгляд вверх — на чёрный купол с мириадами колючих звёзд и потопал на север. До рассвета может, и дойду — думал он.

Солнце ещё таилось за горизонтом и пока выдавало себя лишь серой предрассветной поволокой. Ян упорно шёл, сжимая в руках оружие, и думал о воде. Её в рюкзаке осталось чуть больше литра, и если он не придёт до начала жары в посёлок, придется искать укрытие и растягивать оставшийся запас на целый день. Несмотря на всякие там приборы ночного видения, сканеры и прочую хурду-мурду, люди по прежнему чаще воевали днём. А что ты хотел, люди не ночные животные, ПНВ там или нет, смотреть своими глазами сподручнее, и угол обзора шире и периферийное зрение работает. Внезапно Ян различил звук вертушки. Он мигом скатился с гребня, выдернул из рюкзака накидку и принялся разгребать руками песок. Как он не торопился, — не успел, вертолет промчался в какой-нибудь сотне метров, потом вдруг начал резко набирать высоту, развернулся и закружил на месте, словно пилот решил исполнить замысловатый пируэт. Наши! — мелькнуло в голове у Яна. Меня что ли заметили? Соосная транспортная тридцатка с широкими лыжами вела себя странно. То покачивалась на месте, то отвесно пикировала, то снова пыталась забраться повыше. Причина стала ясна, когда Ян достал бинокль и навел его на вертолёт. Его корпус был пробит в нескольких местах, остекление зияло рваными дырами, и было странно, как он вообще держится в воздухе. Два файтера восточников пронеслись мимо вертушки, огибая её с двух сторон. Потом заложили встречные виражи, и будто насмехаясь, прошли над самой тридцаткой. Потоки выхлопа ударили по вертолету, он сорвался в краткое падение, но натужно ревя движками, всё же выровнялся. Истребители снова развернулись и, сбросив скорость, выпустили закрылки. Танские пилоты, соревнуясь в меткости дали по короткой очереди, и бронебойные снаряды прошили дюралевый корпус. Как в тире расстреливают гады! Ян сжал бинокль так, что побелели костяшки пальцев. А танцам, похоже, надоело играть в кошки-мышки. Они отошли подальше, сделали боевой разворот и один истребитель выпустил ракету. Ян впервые видел воздушный бой, хотя какой там бой, настоящее издевательство — два истребителя против беззащитной транспортной вертушки. Ракета прошила серое небо дымным росчерком и воткнулась в корму тридцатки. Движки разом захлебнулись, в наступившей вдруг тишине стал слышен свист винтов, и пылающий вертолет провалился вниз. Яну уже было плевать, заметят его или нет. Он сунул плёнку в рюкзак, подхватил КРВ и побежал в направлении падающей вертушки.

Сразу после пуска ракеты, файтеры ушли. Даже не стали проверять результат, для них и так всё было ясно. Ян бежал по вязкому песку, рюкзак колотил его по спине, карабин тянул вперёд и вниз, но он нёсся как угорелый, лелея тень надежды, молил о чуде и, наконец, прибежал. Тридцатка лежала на боку, привалившись бортом к склону, и пылила белым облаком системы пожаротушения. Вот! — Подумал Ян. Умеют же наши делать, когда хотят. Возле вертолета метались две тёмные фигурки. Как минимум двое выживших! Уже хорошо. Ян отдышавшись, пошёл к вертолету. Он читал про Кам-30 — неказистую с виду рабочую лошадку ВВС федерации. Выносливые движки, дублированное управление, аварийная авторотация, система пожаротушения и сотовая структура в днище, смягчающая удар при падении. Эту лошадь завалить было не просто, не зря танцы потратили на неё столько боезапаса. Он подошел уже на сотню метров и его заметили, одна фигура потянулась к набедренной кобуре, но тут же опустила руку. Одинокий партизан в цивильной мешковатой одежде, без головного убора и с древним КРВ в руках. Сто пудов не танец — свой. Пилоты снова засуетились у машины, что-то волокли из салона, били струями ручных огнетушителей. Ян подошел ближе, раздумывая, что надо сказать. Он ведь теперь вроде военнослужащий, пускай и ополченец, но обычное — «здаров, мужики» тут явно не катит. Он пытался выудить из памяти знаки различия из школьного курса военки.

— Ты чё тащишься как вошь на гребешке! — Заорал лётчик в зелёном комбинезоне. — Шевели поршнями, видишь, помощь нужна!

Ян ускорился. Теперь он видел, что вертолетчики вытаскивают из оплавленного салона тела. В массе своей, это были погибшие солдаты, но когда ряд тел у вертолёта перевалил за два десятка, Ян насчитал четверо гражданских. Все они были в бинтах, и ему стало ясно, что вертолёт перевозил раненых.

— Понял, да? — Спросил тот, который пониже, с опалёнными усами. — Они по нам как в тире, от самого Южного форпоста. — Он сплюнул и достал сигарету. — Огонь есть?

Ян протянул пилоту зажигалку.

— Сам-то кто будешь?

Ян выпятил грудь и гаркнул.

— Вторая рота, первый взвод Баровского ополчения.

К ним подошёл командир экипажа. Его как-то сразу было видно, — молчаливый, хмурый мужик с этакой сталью в глазах.

— И где рота?

Ян отвёл взгляд.

— Рота вся полегла. У Песчанки. Я один остался.

Командир прищурился.

— Вы что ли танк и БМП пожгли?

— Так точно. Мы.

— И чем? — попробовал подловить Яна вертолетчик.

— Баллоны с веспеном.

Пилоты переглянулись.

— И сколько вас… — Командир сменил тон. — Сколько вас было, сынок?

— Шестьдесят пять. — Ян замялся. — Извините. Я это… Знаков различия не знаю…

— Вот так, Старый, они даже знаков различия не знают, а им оружие дают.

Усатый вскинулся.

— Перед тобой, боец, целый полковник ВВС, командир двадцатого авиаполка. Усёк?

Ян кивнул. Ему на самом деле было пофигу, полковник там, генерал. Какого хрена тогда ему, простому технарю воевать приходится! Мысли завертелись в бушующем вихре, и он пошёл в ответку.

— Скажите, товарищ полковник, а как так получилось, что армия хер знает где, а дохнуть нам — тупым цивильным приходится?

Усатый заскрежетал зубами и потянулся к кобуре, а полковник нахмурился задумчиво и вдруг грустно усмехнулся.

— Я вам, гражданин федерации потом на этот вопрос отвечу. Ладно? А сейчас надо людей похоронить и драпать отсюда подальше, пока каратели восточников не пришли.

Неглубокую братскую могилу они выкопали часа за полтора. В ход пошла единственная лопата и куски дюраля. Потом постояли молча у подножия дюны, полковник крякнул с досадой и сказал.

— Пошли, мужики, чего уж там. Сделали, что смогли, теперь бы поквитаться.

И взяв из бронекабины два коротыша, они пошли по низинке на север

Уставший за ночь Ян еле поспевал за летунами. Те, несмотря на возраст, пёрли по пустыне как танки, изредка матерясь и отплевываясь. Пока копали могилу, вертолетчики представились по-человечески безо всяких там званий и должностей, просто Иван Гордеев и Сергей Стариков, а точнее — Старый. Именно так, — Старый, звал командир второго пилота. Яну он годился в отцы, как и Гордеев, и называть так усатого дядьку с ухватистыми граблями язык не поворачивался. Полковник правильно просчитал Яна, — шугать и строить его бесполезно. Пацан уже нюхнул пороху, даже кровь пролил за Родину, — вон повязка на плече, так что приказывать обозлённому ополченцу и выделываться не надо, не та ситуация. Пошлёт на хер и уйдет с единственной бутылкой воды. А её у вертолетчиков не было. Совсем. Вот и шли, изредка перекидываясь словцом, да поглядывая на Яна, который сверялся с планшетом, вскидывал каждые минут двадцать бинокль и что-то тихо бормотал.

— Давай, пехота, выводи. — Ухмылялся Старый. — Мы ж тут на земле как дети малые.

Они с Гордеевым, кажется, даже немного забавлялись, что ведет их двадцатилетний пацан. Их — целого полковника и майора, но пока всё было правильно, игру не прерывали. Тут Ян внезапно остановился, ветер донёс до него обрывки запахов жилья. Жесть, пластик, машинное масло и прочее не свойственное бескрайним пескам.

— Посёлок близко. — Закрутился на месте Ян, выхватывая из потока направление. — Туда. — Махнул он рукой.

Пилоты переглянулись.

— Это что было-то сейчас? Ритуальный танец?

У меня гиперчувствительность — коснулся Ян своего носа, — запахи чую, как собака. Полковник Гордеев покачал головой, — хорошая особенность. На войне явно не лишняя. Ян кивнул, умалчивая о побочных эффектах, не объяснять же, как шибает в нос запах крови или горелой человеческой плоти. Через десять минут он безошибочно вывел маленький отряд на окраину Шестого поселка. Они залегли на гребне высокой дюны и, передавая друг другу бинокль Дворжева, принялись изучать полдюжины домиков.

Шестой посёлок был пуст — ни одного человека. Всё вымерло, словно и не было тут никогда людей. Ветер гнал меж домов шары катума, строил песчаные барханы на опустевшей бесхозной дороге, скрипел защитными деревянными ставнями.

— Вода тут точно есть? — Спросил Старый.

— Ну, если веспенщики живут, наверное. Не возят же из Баровска за семьдесят вёрст. — Отозвался Ян, разглядывая в бинокль ажурные башни веспеновых скважин. Водную пока не видно, но она в поселке, — сто процентов. Он разглядел за одним из домиков жестяную будку похожую на такую же в Песчанке.

— Вон она. — Сказал он. — За столовкой!

Гордеев забрал у него бинокль.

— Вижу. Ну что, товарищи? Рискнем?

Риск действительно был. Солнце уже поднялось, и авиация восточников то и дело пролетала вдоль шоссе. Не факт что они поведутся на три одинокие фигуры, но кто знает?

— Быстро! Короткими перебежками! — Скомандовал Гордеев, и они понеслись вперед, падая через каждые двадцать-тридцать метров, и изображая из себя «незаметные» холмики.

Уходя, газовики расхерачили кувалдой блок управления солнцегенератора, так что все скважины Шестого поселка, в том числе водная стояли без питания. Мысль, конечно, была правильная — не облегчать жизнь врагу. Вот только об отступающих своих, ребята как то не подумали. Ян чесал репу, пытаясь придумать, как восстановить управление и запитать хотя бы погружной насос водянки, но ничего путнего в голову не приходило. Как ни крути, кувалда и электроника плохое сочетание. Вертолетчики лежали возле генераторной, пася опасные сектора, и поглядывали, ругаясь, на входящее в полную силу солнце.

— Ну чё там? — Дёргался Старый.

Ян облизал высохшие губы.

— Плохо дело. Пойду на склад гляну, может запчасти какие есть.

— Перебежками — напомнил полковник.

Ян метнулся на двадцать метров до склада. Так, что тут у нас? Изгвазданные в масле стеллажи вдоль стен, пыльное окошко под потолком. Ян рылся в старых железках, бормотал себе под нос технические термины и наконец, нашёл. Под самым потолком, в самом дальнем углу — двадцатикилограммовый чемодан с портативным солнечником. Старше Яна как минимум раза в два, но вполне себе перспективный, кое-что подкрутить, кое-что смазать, не факт, что заведётся в полную силу, но попробовать стоит.

Он провозился с генератором часа четыре. Солнце уже было в самом зените, от жары гудела голова, и жалкие три глотка в час явно не спасали. Воды осталось меньше пол-литра, и полковник ввёл жёсткую водную дисциплину. А с ним никто и не спорил, и Ян и Старый понимали, тянуть остатки придется, возможно, ещё долго. Ян сидел на крыльце склада, обложившись ключами и щурясь от яркого солнца. Внутри была настоящая парилка, и выдержать там даже пятнадцать минут было нереально. Без электричества и соответственно без воздушных охладителей жилые и рабочие боксы Шестого поселка превратились в полноценные духовки. И тени они тоже не давали, солнце лупило почти отвесно, и спрятаться от него было негде. Ян вертел старинный агрегат и так и эдак, разобрал и собрал уже два раза, но турбина по-прежнему молчала. Он поднял глаза и наткнулся на два неотрывных взгляда, следящих за его движениями. Давай, парень! Беззвучно говорили эти взгляды. Ты должен справиться! Просто обязан! Без воды мы подохнем в этом пятидесятиградусном пекле к вечеру. Ну, может, дотянем до завтра. Но завтра точно умрем. Ни за грош, бесполезно и жалко. Он опустил гудящую голову, провёл сухим языком по растрескавшимся губам и попытался сосредоточиться. Клапан? Или подшипнику хана? Хотелось взять ключ на двадцать четыре и врезать по упрямой железяке, так чтоб в брызги, в лепёшку. Но тогда всё. Останется лечь на обжигающий песок и склеить ласты, испустить дух, сыграть в ящик и, что там еще?… Ян снова проверил заново отполированный рефлектор. Так, пятно отличное, вон температурный датчик — на восемьсот. Вал я смазал, свежий «сироп», то бишь, рабочее тело залил, что ещё? Что ещё этому долбанному куску дерьма надо? Он всё-таки взял ключ на двадцать четыре, но не влупил со всей дури, а легонько постучал по корпусу турбины. Чем чёрт не шутит, может, легкий перекос? Шипение перегретого пара на миг сменило тональность. Вроде крутанулась чуток? — Ян снова легонько постучал по корпусу. Ну! Давай родная, мы ж тут сдохнем без тебя! Давай, а? Турбина с натужным скрежетом сделал пару оборотов, и вдруг засвистела. Да как засвистела! Вертолетчики вскочили на ноги, и только что в пляс не пустились. На их лицах явственно читалось — Ё моё! Будет вода! Будет! Значит, поживем ещё! Полетаем! Даст бог и повоюем! Ян проверил показания датчиков — не много, конечно, ЭЦН с таким напряжением не завести, но кондёры набьем, я как раз на складе батарею видел. Зарядим конденсаторы, мост я сейчас соберу по-быстрому, — крутанем насос, пускай на несколько секунд, но крутанем.

На всякий случай горлышки у бутылок срезали. «Ни капли мимо» — это на данный момент было прям настоящим девизом.

— Готовы?

Вертолетчики с двумя огрызками бутылок и алюминиевой канистрой синхронно кивнули. Ян щёлкнул тумблером и где-то в глубине подсаженного водного пласта загудел центробежный насос. Отводной кран зашипел воздухом, потом забулькал и вот она — благословенная, живительная, дороже всякого золота, вода! Канистру притащили зря. Впрочем, Ян предупреждал, дай бог, чтоб ЭЦН за считанные секунды выплюнул на поверхность хотя бы литр. А получилось даже чуть меньше. Но это была свежая вода! Прохладная, жутко вкусная — сама жизнь! Портативный солнечник исправно свистел турбиной, гнал электричество в собранную на живую нитку конденсаторную батарею и самое большее через час у них будет еще литр, а к закату еще два. В общем, жизнь налаживалась, и отряд утерявший боеспособность, возродился к жизни. В глазах вертолетчиков снова появились искорки, и Ян тоже прикидывал, как бы половчее вогнать пулю в подвернувшегося восточника. Вот только с оружием был полный швах. Старый карабин, и два укороченных автомата. А, ну, да. Ещё граната ГПУ-25 — граната противопехотная, универсальная, — разлет осколков двадцать пять метров. Универсальная, имелось в виду, что взрыватель ставь, как хочешь, на удар или на полчаса.

К вечеру, когда палящее солнце сменило гнев на милость, воины федерации ожили — пошли разговоры, Ян со Старым взялись за сигареты. Офицеры вдруг вспомнили про боевую дисциплину и Яна загнали на пост — остывшую после зноя крышу столовой, в которой теперь была база крохотного отряда. Всё полезное из столовки было вывезено, остались только пластиковые столы со стульями на алюминиевых ножках да индукционные плиты, на которых всё равно нечего было готовить. Да и «раскачать» их портативный солнечник был не в состоянии — не та мощность. Ян лежал на плоской тёплой крыше и прикидывал, что делать дальше. Странное дело, под ним квасят целый полковник с майором, а думать приходится ему. Старый хрипло засмеялся скабрезной шутке командира и позвал Яна.

— Ладно, слазь, партизан. Ветер утих, теперь если кто будет ехать — услышим.

Ян вернулся в столовку и достал из рюкзака последнюю банку консервов и кусок хлеба.

— О, закусон! — Старый поднял заветную фляжку, которую прятал до поры во внутреннем кармане и кивнул Яну.

— Пять капель? — Ян отрицательно мотнул головой, он алкоголь не пил (в отличие от автора:-)

— Ну, как знаешь. Нарежь хлебушка, пожалуйста.

Ян вынул нож из чехла на поясе и распластал краюху на три толстых шмата. А чего валандаться, не в ресторане же. Банка мясных консервов с хлебом, под можееловую настойку ушла за пару минут. Раздобревший майор достал мятую сигарету, глянул на поморщившегося Гордеева, и подмигнул Яну. — Покурим? Тот встал, и они вышли на свежий воздух. В тёмно-синей вышине шли на север, оставляя инверсионный след, два бомбера восточников. Их Старый высчитал сразу, — Б-12, четырёхмоторные. Он сплюнул. Ишь, прут как у себя дома. Он, тяжело качнувшись, сел на ступеньки. Слили нас, малой. Подставили как щенят! Ты думаешь чё мы с полковником на сраной тридцатке драпали? Старый поморщился от неприятных воспоминаний. А потому что у нас в полку единственная вертушка на ходу осталась. Все, мать их, на техобслуживании. Гордеев вон — Старый кивнул в сторону тёмного зала — спорит, говорит, просто совпало. А я на своём стою! Не бывает таких совпадений. У зенитчиков вся электроника на профилактике, у истребителей горючку не завезли, у танкистов прицелы в Поморске на поверке. А самое главное — майор со злостью ткнул бычок в ступень — целых две дивизии в центр вывели. Это как думаешь, совпадение? Ян пожал плечами. Он политикой не интересовался — своих хлопот полон рот, и голограф смотреть особо некогда, в конце концов, им там наверху виднее. Они вернулись в столовую и сели на истёртые пластиковые седушки. Гордеев склонился к Яну и спросил — и что? Вы согласны с майором? Ян даже немного подрастерялся, — какое полковнику дело до мнения какого-то сопляка, он что, всерьёз спрашивает?

— Да говорю тебе, бросили нас, командир! — Встрял Старый.

Гордеев вдруг грохнул пьяно кулаком по столу.

— Мы присягу давали, майор, — прошипел он. — Помнишь?

Полковник вперил взгляд в Яна.

— Ну? Что думаешь? Представитель народа, так сказать. Подай голос…

— Ну, странно это. Танцы ведь давно на эти земли зарятся. По идее тут наших войск должна быть уйма — только сунутся сразу по морде…

Майор довольно засопел, а Гордеев сложил ногу на ногу и сказал совершенно спокойным голосом.

— Дайте сигарету что ли, сволочи.

Ян протянул свою мятую пачку, и полковник неумело прикурил. Видно было, что курит он нечасто, в очень уж нервных случаях.

— Тебе как в последнее время живётся, сынок?

Ян задумался. Тут полковник прав — в самую точку попал. Жилось и, правда, в последнее время как-то не очень, зарплаты еле хватало, чтоб свести концы с концами. И он ведь один, как семейные выгребают вообще загадка. Цены росли не по дням. Вчера хлеб пять уер, сегодня уже семь, а завтра и все десять. Что-то творилось на просторах необъятной Родины, какая-то очень нездоровая херня. Кто был виноват, и что делать, как всегда никто не знал. Но то, что лодку раскачивают, было видно невооруженным глазом. Из Тёмных веков Северная федерация вышла с изрядно разросшейся территорией. То, что на огромной площади царил голод и разруха, дело десятое, главное — всем борзым агрессорам хорошенько дали по мозгам, а вечно колеблющиеся «союзнички» сами приползли под широкое крыло. А потом страна замкнулась сама на себя. Сейчас это называли «махровым изоляционизмом» и хаяли почём зря. Какие-то молодые ребята с холёными мордами, талдычили по голографу про потоки инвестиций, интеграцию в мировое сообщество и прочую лажу, а народ видел одно — жить стало хуже. Раньше бизнес пускали только в пищевую и лёгкую промышленность, да давали щипать по мелкому от серьезных отраслей. А теперь добыча веспена, огромные энергостанции, трансконтинентальные магистрали и даже авиаперевозки оказались в руках каких-то резких, ушлых ребят. Иногда было даже непонятно, кому же принадлежит задравшая цены энергокомпания — то ли свои оборзели, то ли команда пришла из-за границы. Яну с его средним техническим трудно было разобраться во всём этом бардаке, но он нутром чуял — неладно чё-то в Датском королевстве. Гордеев терпеливо ждал, пока Ян перетрёт в себе и выдаст на поверхность ответ. Но Ян лишь красноречиво пожал плечами. Чего уж тут. Всем всё ясно, обсосали уже на кухнях и не по разу. Полковник понимающе кивнул и медленно сказал, и Яну и майору и, наверное, в первую очередь себе.

— Время такое пришло, мужики. Мутное. Правила игры изменились, и никто теперь широким фронтом не прёт, как раньше. Будут по кусочку откусывать. Спокойно, не торопясь, грамотно подготовив почву.

Он посмотрел в окно, потом затушил окурок в банке.

— Я тут покумекал, выстроил, так сказать, цепочку. А ведь горючку истребителям должна была одна фирма-посредник завезти. Как она затесалась, ума не приложу, и кто знает, кто там реальный хозяин. Прав ты, Старый. Ни хера это не совпадение, отработали ребята на пять. — Гордеев вздохнул горестно.

— И что теперь делать? — Подал голос Ян.

— Воевать, чего ж ещё-то? — Удивился полковник. — Впервые что ли, с голыми руками на танки идём. Знаешь, сколько раз это в нашей истории было? Даже на Старой Земле ещё.

Остывший воздух донёс далёкие запахи Южного шоссе — выхлопы газа, нагретый металл, масло. Звук грохочущих по асфальту машин доходил еле-еле, скорей угадывался, чем был. А вот запах Ян чуял прекрасно, в чем-то полковник был прав, острый нюх на войне совсем не лишний.

Ян завернулся в накидку и завалился спать на крыше. Гордеев и Старый не возражали, — хочет спать на крыше — флаг ему в руки. Перед отбоем они минут десять рядились кому взять первую дозорную смену, но Ян их обоих успокоил.

— Я, в случае чего, метров за пятьсот танцев почую и проснусь.

Не дергайтесь, товарищи офицеры, ложитесь дрыхнуть спокойно, тем более после настойки вон глаза слипаются — думал он, любуясь чёрным бархатом неба. Насколько всё-таки эти шишки отличаются от того же Дворжева. Тот бы не стал пить, и уж точно никому бы не позволил, и охрану обязательно бы выставил. Ладно — он сам перед собой заступился за вертолётчиков — они просто еще не въехали, не отошли от штабной жизни. Да и не их это дело ползать по песку и шмалять из автомата, для этого есть другие ребята, помоложе и попроще, — вроде меня. Он вздохнул, — вот же гадство! Такое небо красивое, такие звезды, Ковчег вон ввысь карабкается и такие мысли. Ян накрылся с головой, оставив снаружи только свой выдающийся, надёжный шнобель.

Гусеничную МЗРК «Таийанг» Ян унюхал за пару километров. Растормошив вертолетчиков, он отметил, что старые вояки, не задавая лишних вопросов, первым делом взялись за стволы, и только потом окончательно проснулись. Все трое, они затаились у широкого окна прикрытого противопыльными ставнями. Рёв движка мобильного зенитно-ракетного комплекса бил по ушам в рассветной тишине, не предвещая абсолютно ничего хорошего. Полковник красноречиво покосился на заднюю дверь столовой и сказал.

— Не вздумай бежать, драпать будем только по моей команде. Посмотрим, чего им тут понадобилось.

«Таийанг» на полном ходу вылетел на невысокий холм и, сбавив скорость, медленно пополз по дороге. Помимо четырех зенитных ракет, на башне был крупнокалиберный пулемёт, как раз для таких вот случаев. Машина лязгала траками по асфальту, вертела турелью, шаря стволом по пустым боксам и наконец, остановилась почти перед самой столовкой. Скрипнул верхний люк и наводчик-оператор спрыгнул на землю. В руках он сжимал кургузый автомат и, постоянно оглядываясь на машину, побежал к жилому боксу напротив. Оставшийся в башне командир развернул турель и навел ствол тяжёлого пулемета на хлипкое строение — типа не ссы, боец, я прикрываю. Танец нырнул в бокс и спустя пять секунд, побежал к следующему. — За раздачу — зашипел полковник — быстро! Они на четвереньках поползли к длинной стойке раздачи пищи. Только успели нырнуть, как скрипнула дверь столовой. Восточник остановился на пороге, и его неясная тень отпечаталась на стене напротив. Ёшкин кот! — подумал Ян. Как хорошо, что мы вчера убрали за собой! Он лихорадочно соображал, не оставили ли чего на полу, и тут вдруг понял, зачем танцы припёрлись в Шестой посёлок. От зээркашника разило перегаром так, что лошадь можно свалить. Водиички захотелось — злорадно ухмыльнулся Ян. — Стандартный-то запас, поди весь вылакали. А водички тю-тю, нет солнышка, — нет водички, она вся в рюкзаке, а рюкзак на крыше. Танец что-то прокричал на своём и побежал дальше, троица опять перебазировалась к окну.

— Воду ищут — тихо сказал Старый. — Сушняк у них зверский.

Лязгнул второй люк и командир с канистрой и автоматом в руках тяжело сполз на землю. Он что-то сказал высунувшему башку мехводу, и медленно побрёл к найденной наводчиком будке с водянкой. Гордеев мягко потянул рукоятку затвора и дослал пулю, при этом он посмотрел на Яна.

— У тебя ведь есть граната? — Ян кивнул — Те двое твои. Водилу мы со Старым сделаем.

Ян тихо скользнул к задней двери.

План полковника был хорош — и то, что первую скрипку играть Яну тоже было правильно. Он моложе, быстрее и если те двое вдруг и успеют среагировать — ну что ж, одним ополченцем меньше, невелика потеря. Сердце колотилось в районе горла, а он крался к будке, открытая дверь которой, смотрела на фыркающий холостыми оборотами «Таийанг». Вертолетчики ждали его хода, — убрать надо всех троих, и желательно одновременно, чтоб никто не вякнул в эфир, не успел даже пикнуть. Ян сжимал в правой руке гранату, взведённую на удар, левую руку оттягивал карабин. Простреленное плечо немного побаливало, но он загнал эту боль поглубже, сейчас не время думать о таких пустяках. Двое танцев возились со скважиной, они дергали тумблер насоса, переговаривались своими высокими голосами — командир явно психовал. Высосанная вчера конденсаторная батарея стояла мёртвым грузом, рефлектор солнечника серел мутным пятном, короче, электричество всё — кончилося. Ян подался чуть левее — вот теперь точно попаду. Он размахнулся, швырнул гранату в дверной проём и тут же откатился в сторону. Взрыв тряхнул маленькую будку, вывернул изрешечённые осколками листы жести, взметнул круговую волну песка. Раздались две короткие очереди, машина вдруг взревела двигателем, и пошла вперед, круша жилой бокс, перемалывая гусеницами композит и оконные стекла. Ё моё! Не попали что ли? — Ужаснулся Ян. Он же нас в песок втопчет, ему и пулемёт не нужен, раскатает весь поселок нахрен, куда прятаться то! Внезапно звук двигателя стих и стала слышна перебранка офицеров.

— Я тебе говорил, выше бери. Тогда бы в самый раз, прям в лобешник.

— Да это ты мазанул! Моя чётко легла.

— Да ладно уже, Старый, всё, успокойся, скопытился он.

Ян облегчённо вздохнул — Нормально всё. Просто водила, перед тем как концы отдать рванул рычаг там какой-нибудь — вот и пошла машина. А теперь заглохла, так что порядок полный. Он заглянул в дырявую, как решето будку — на дне валялись какие-то окровавленные лохмотья, и вглядываться внимательнее не хотелось — не привык он ещё к таким видам. Он поискал глазами оружие. В одном углу лежал непригодный автомат с погнутым стволом, в другом нож с треснувшей рукояткой. Да и чёрт с вами — решил Ян — неохота мне в этой кровавой каше ковыряться. Он вернулся к столовой и забрал свой рюкзак. Старый уже выволок труп механика-водителя и вывел МЗРК на дорогу.

Ян с трудом натянул на голову малоразмерный танский шлемофон и услышал голос Гордеева.

— Ничего там пока не трогай, ладно? — Он перегнулся через Яна и пощёлкал тумблерами. — Вот прицел пулемета, тут «чебурашка», вот так турель крутишь, так приближаешь. Это твоё, к остальному не лезь. Стрелять только по моей команде.

Голос полковника был радостно-возбужденный и он с трудом сдерживал улыбку.

— А откуда вы знаете… — Ян разглядывал приборную панель, пестрящую иероглифами.

— Так это же наша Искра только с кондиционером. Ты что же думаешь, мы с нашими пэвэошниками ни разу не пили?

— Старый, давай трогай полегоньку.

«Таийанг» резко дёрнулся, качнулся и пошёл по дороге, клацая гусянками.

Спустя десять минут они пристроились в хвост танской колонне идущей по шоссе на Баровск. В облаке пыли и выхлопных газов на лишнюю ЗРК никто не обратил внимания, и они спокойно ехали, соблюдая дистанцию и переговариваясь по внутренней связи.

— Это шанс, мужики! Как любят говорить наши западные «коллеги» — джек-пот. Такое на войне выпадает не часто. — Сказал Гордеев и ухмыльнулся. — Сейчас на передовой порезвимся, главное цель хорошую найти.

— Согласен, командир. — Отозвался Старый. — Отстреляемся и на всех парах к нашим.

— Точно. Ну-ка, Ян, дай свой волшебный ножичек, я тут панель управления немного модифицирую.

Ян вынул из чехла свой «мультитул» и протянул Гордееву, потом прильнул к прицелу — в перекрестье маячил зад впередиидущего грузовика с боеприпасами. Командир коснулся его плеча.

— Не налегай так, спокойно. Когда будешь стрелять, режь короткими очередями. Вначале пристрелочную — по трассеру посмотрел, как пошла, и вмазал от души. Понял?

— Ага.

— Когда на позицию встанем, я буду ракетами занят, так что верти турель на все триста шестьдесят и смотри, что вокруг делается. Только какая-нибудь падла ПТР с плеча сняла, сразу вали, не раздумывая.

Ян закусил губу — насколько, чёрт, всё сложнее и ответственнее. В траншее отвечаешь сам за себя, а тут лажанулся и весь экипаж погиб. Вдруг он улыбнулся — зато и делов с этой лайбой натворить можно куда серьезней.

— Командир, колонна налево сворачивает, чё делать? — Спросил Старый.

— Прямо дуй, до Баровска еще пятнадцать вёрст.

Ян покрутил прицел и увидел, что безжизненная до того пустыня забита техникой, людьми и палаточными городками. Вот слева надувные ремонтные боксы мехпарка, справа полевой госпиталь, — суета там, будь здоров, значит, бьются наши, дают гадам прикурить. По шоссе идёт колонна пехоты, за дюной прячется гаубичная батарея. Стволы задраны вверх и плюются огнем так, что даже через броню пробирает.

Гордеев пощёлкал тумблерами и завертел башней.

— Старый, давай ещё вперед, тут достойных целей нет.

— Смотри, командир, похоже, начальство местное.

К машине бежал, размахивая руками танский офицер, и дураку ясно — требует остановиться.

— Давить его что ли? — Меланхолично спросил Старый.

— Ну, дави! Хрен ли он тут бегает. — Хохотнул Гордеев. — Ого, целый подполковник был.

Машина резко набрала скорость и, свернув с шоссе, помчалась по песку, оставив позади мокрое пятно и шлейф пыли.

— На дюну справа, Старый, — хорошее место.

«Таийанг» взревел двигателем и стал взбираться по отлогому склону, в этот момент на радаре показались две точки. Полковник сосредоточено изучал параметры целей, потом вывел на дисплей оптическое изображение.

— Старый! — закричал он. — Два икса прут, представляешь? — Он защелкал тумблерами и кнопками, башня дрогнула и повернулась навстречу самолетам. — Нет, ребята, это не джек-пот — это просто праздник какой-то!

Машина взобралась на вершину и остановилась.

— Ну, командир, теперь твой выход. — Сказал Старый и по кабине поплыл запах табачного дыма.

Суперсовременные истребители-бомбардировщики приближались. Ян про них слышал, у ВВС Альянса этих дорогущих самолетов было от силы десяток. И вот два из них здесь, то ли одолженные танцам, то ли проходящие испытания в боевой обстановке. Пилоты, не подозревая об опасности, спокойно шли на высоте одного километра — стоящий на дюне ЗРК опознавался как свой.

— Таак — бормотал Гордеев, — отключаем поисковый, включаем прямой наведения.

Пилоты занервничали, «Таийанг» зачем-то упёр в них луч наведения, а за этим обычно следует пуск ракеты. Но ведь есть блокировка, ракета не пойдет в цель, опознанную как «свой» — это исключено.

— Ага, блокировочку мы уже сняли — Ян понял, для чего полковнику понадобился его мультифункциональный нож, несколько проводов из раскуроченного пульта были соединены напрямую — это и был тот самый брутальный обход блокировки.

— Я не летаю и вам не дам, — произнёс Гордеев девиз зенитчиков и нажал на кнопку.

Машину качнуло в одну сторону, потом в другую и две ракеты сорвавшись с направляющих, ушли в синее небо.

— И контрольный, так сказать. — Третья ракета взмыла в воздух.

Ян уже поднял прицел и смотрел, как белые хвосты догоняют две серебристые точки. У пилотов было чуть больше двух секунд, и за это время только один успел среагировать правильно. Он плюнул тепловыми обманками, свалил машину в отчаянный вираж, и ракета прошла мимо, зато второй икс вспыхнул ярко-оранжевым облаком, и куча пылающих обломков полетела вперед и вниз. В этот момент третья ракета взорвалась в хвосте уцелевшего. Он задымил и с трудом выровнявшись, пошёл по плавной дуге домой — к злому начальству, комиссии и тёплой бутылке пива. Если повезёт.

— Всё, Старый, газу! Рвём когти! — Закричал Гордеев, и ЗРК набирая скорость, покатилась по склону.

Они вылетели на разбитое снарядами шоссе и помчались на максимальной скорости. По сторонам мелькали грозные тяжёлые танки, лёгкие штурмовые, всякие БМП, БТР, пулеметные джипы, и десятки растерянных солдат. Куда несётся эта взбесившаяся ЗРК? В кого она выпустила ракеты, неужели в наших? Чтоб понять ситуацию, так или иначе, потребовалось несколько секунд. А впереди уже маячили дымы передовой, разбитые танки, сгоревшие БМП, и траншеи танской пехоты. Ян крутил турелью, но не стрелял, — ждал команды полковника.

— Смотри, командир — закричал Старый. — Это ж мобильный штаб!

— Точно! Хорошая цель. — Последняя ракета врезалась в длинный зелёный фургон, прикрытый насыпью и маскировочной сетью. Она не взорвалась, но разорвала штаб на части, а в следующую секунду Ян без команды открыл огонь. Тут ждать нельзя, джип уже навел ракетную спарку «Хелл-Ай», но выстрелить не успел, Ян врезал короткой очередью и прошил легкобронированный джип. Всем вокруг уже стало ясно, что на угнанной ЗРК рвутся домой северники и теперь Ян стрелял почти без остановки. Полковник давал целеуказания и он бил короткими очередями, стараясь не перегреть ствол и камеру сгорания. Вот уже и ничейная земля — изрытая взрывами, политая кровью, нашпигованная пулями и осколками. Старый чуть сбросил скорость, и машина пошла по рытвинам, тяжело раскачиваясь и скрипя. Уже видны окопы наших, Ян видит лица выглядывающих из-за бруствера бойцов. Вдруг дымный след прочёркивает пространство перед машиной, потом еще один. Ё моё! Они что по нам из ПТР садят? Мы ж свои! Свои! Ян только хотел дёрнуть ручку люка и высунуться, чтоб заорать это в голос, как в борт машины врезала противотанковая ракета. Ударило враз по ушам, по глазам, по всему телу, словно засунули в барокамеру и подняли давление сразу так на дцать атмосфер — очень больно — непередаваемо. Да ещё раскалённый осколок в ногу, но это уже так, краем сознания. Ян скользнул в темноту беспамятства, и только успел подумать — ну, вот и повоевали. Всё. Тушите свет…