Берсерк забытого клана. Холод и тьма Порубежья

Алекс Нагорный, 2020

Вехи параллельной России… Продолжение истории жизни и приключений Феликса в параллельном или перпендикулярном мире. На сей раз герой оказался в гуще военных событий. Его ждут трудности призывников, уготованные всем невзирая на титулы. Как и всегда, он не сможет удержаться и возьмёт на себя ответственность за новых друзей, помогая им преодолеть тернии на сложном этапе службы во благо Империи. Наконец-то у героя появятся предпосылки влюбится, но его выбор станет шоком для всех, включая его самого.

Глава 3. В преддверии прибытия

Отказываться от двух закадычных друзей я не хочу, даже несмотря на их бывший образ жизни, как честных продавцов нелегального оружия, так и нечестных жуликов. В армейских условиях жизни их навыки могут оказаться далеко не лишними.

Смотря правде в глаза, можно смело утверждать, что никто доподлинно не знает, чего же нам этакого судьба уготовила, как в самом ближайшем, так и в чуть отдалённом будущем.

Ефим помог мне влезть внутрь, подтянув за руки и удивился, обратив пристальное внимание на рунную шпагу в моих руках. Ведь покидал я вагон без этого атрибута аристократа, а появился уже с ним. Но спросить старый вояка ничего не успел, так как следующим в теплушку плюхнулось тело мерзавца зассанца, так и пребывающего в отключке.

Приняв очередную порцию изумления, Ефим и девчата обалдело вытаращились на Барри, скромнягу прямо, влезшего последним. Вот только скромник этот, что встал у входа и мнётся с ноги на ногу, оказался очень внушительных габаритов и откровенно бандитской внешности. Про лицо я вообще молчу.

Решительно растолкав притихших девчат, вперёд выдвинулась наша мелкая боевичка, держа что-то там из примитивных косметических средств, и с полотенцем на плече.

— Ой! Барри! — Элеонора искренне улыбнулась Бармалею. — Не ожидала даже, что ты так рано просыпаешься. Пойдём-ка, я тебя чем-нибудь угощу!

Она взяла смущённого здоровяка за руку и, проведя между застывшими в обалдении девчатами, усадила его на ближайшую табуретку.

— Сиди-сиди, — мелкая строго остановила его порыв поддаться панике при виде столь большого количества девушек. — Сейчас и завтрак подоспеет, а ты знакомься пока со всеми, — она повернулась к нам, так и оставшимся стоять с откровенным непониманием, отразившимся красноречивой мимикой.

Я почувствовал прерывистое дыхание рядом со своим затылком, и этот кто-то положил мне руки на плечи, используя мой торс в качестве прикрытия от несуществующей угрозы.

— Они что, знакомы? — неуверенно пробормотала Серафима мне в самое ухо.

— Похоже на то, — пробормотал я в ответ, не оборачиваясь к длиннокосой красотке. — А в принципе, чего удивляться-то? Вы ведь всех нуждающихся кормите… Ой… — я почувствовал спиной её упругую грудь и чуть не сбился с мыслей. — А Элеонорка ещё и лечением занималась, кстати. А у Барри, вон, с ногой что-то.

Договорив свои логические выкладки о причине уже очевидного знакомства, я аккуратно вынырнул из нечаянных объятий Серафимы.

Я смущённо на неё обернулся, но тут же взял себя в руки. Вдобавок к этому, я споткнулся о лежащего пацана, что помогло избежать непредсказуемого развития щекотливой ситуации с улыбающейся и красивой леди.

Бред какой-то! И о чём я ваще думаю по пути в имперскую армию? Мне, как раз, только не хватает вагонного романа. Уж до кучи-то!

— Ну, же? — княгиня Врангель нахмурилась и чуть ногой не топнула. — Девчата! — добавила она строгости в обращение. — Ну? Да не бойтесь же его, подходите и представьтесь. Он тоже едет в армию, — пояснила наша мелкая. — Не пугайте нашего гостя, пожалуйста, а я — прям мигом!

Элеонора закончила тараторить и, пользуясь моментом всеобщего замешательства, забежала в санузел, из которого как раз вышла очередная умывшаяся призывница.

Тут я обратил внимание на личный состав нашей теплушки. А точнее, я оценил некоторые детали их внешнего вида.

Н-да уж! Все, как один, с оружием. О-го!

Вооружаются воинственные девушки молниеносно и по любому подозрительному случаю. Ну, а излюбленное вооружение девчат — так это холодное оружие всех существующих типоразмеров и видов. Правда, сейчас они его прячут за спинами, следуя просьбе нашей мелкой княгини, и стараясь не напугать Барри своей негостеприимностью.

— Ах! — всплеснула руками Натаха и поспешила спрятать свой кортик за голенище. — Ну и брови у вас, господин Барри! — девушка попыталась сделать здоровяку комплимент. — Минина, Наталья, — представилась она и отошла в сторону, дав возможность подойти следующей даме для знакомства.

Барри аж вздрогнул от неожиданности, или из-за отсутствия опыта в общении с благородными девицами, а табурет под ним жалобно скрипнул.

Здоровяк стянул с себя головной убор странного покроя, но уже с элементами меховой отделки, и скомкал его в могучих руках. А вот ответить не смог. Сильно смутился, или даже испугался переизбытка внимания со стороны девчат.

Тут меня посетила странная мысль о его призыве. На поверку должно получиться следующее — он маг с боевым опытом, и, возможно, носит какой-то благородный титул…

Х-м? Вот зря я не уточнил подробности о лицах, попадающих под имперский указ по призыву. Чего гадать-то впустую теперь?

А сейчас нужно разрядить обстановку, да и с отморозком, покушавшимся на меня необходимо что-то решать.

— А знаете что, девчата, — начал я бодро. — Слыхал я об одном Императоре, в аккурат с такими вот, богатыми бровями, — добавил я интригу в выражении и похлопал здоровяка по плечу. — Так он правил величайшим государством, наводящим ужас на все земли!

Заинтересованные взгляды устремились на меня.

— И как его звали? — донесся до нас вопрос из-за двери санузла.

— Дорогой Леонид Ильич! — я не стал затягивать с ответом. — Многократный герой-орденоносец и великий умелец целоваться! — добавил я, чем озадачил присутствующих.

Девчата зашевелили губами и закатили глаза, перебирая в памяти возможных претендентов на столь громкое звание, а я подумал о своём возможном проколе с историческими фактами.

— Вот что, Барри, — я сменил выражение на серьёзное. — Мне нужна твоя помощь в транспортировке вот этого, — я ткнул носком своей обуви лежащего.

Пацан пошевелился.

— А-а-а… — простонал зассанец, которого уже и девчата узнали.

— Получи, гад! Н-н-на!

Бдрень-нь-нь!

Ближайшая стоящая мадмуазель в распашонке шарахнула его по голове первым, что ей попалось под руку. И, по иронии судьбы, опять котелком. Причём, никто даже разбираться не стал о причинах его состояния беспамятства. Приговор один — виноват!

— Ефим, а кто тут старший, я имею в виду в эшелоне, не подскажешь? — поинтересовался я, наблюдая, как Барри выпрямляет очередную помятую посудину.

— Дык, комендант, — пояснил старый солдат. — Там, впереди он. Если по составу идтить, то и найдёшь офицерский вагон.

— Отлично! Спасибо, Ефим, — поблагодарил я своего будущего денщика и обернулся к здоровяку. — Барри, бери этого и пошли, только я накину парочку своих пушек.

Здоровяк водрузил горемыку на своё могучее плечо, а я одел патронташ и кобуры со всеми револьверами. Не забыл и тот, что с отпиленным стволом, разместив его на голени правой ноги в аккуратной кобуре собственной конструкции.

— Феликс? — Эдуард Столыпин подался вперёд, и молчун Миха последовал его примеру. — Тебе дополнительная помощь с огневой поддержкой-то не понадобится часом, а?

— Нормалёк всё! Мы вдвоём с Барри справимся, — заявил я, не видя для нас особых препятствий. — Девушки, — улыбнулся я дамам, прежде чем выйти в тамбур и дальше пройти в переход. — Вы неотразимы! Мы скоро!

Я проверил рунную шпагу зассанца, чуть вынув её из ножен. Красивая штучка и похожа на мою, но вот хозяин обычным уродом оказался. Жаль его, но…

Но спускать на тормозах преступление, пусть и неудачное, я сразу отказался, как и собственноручно разбираться с подлецом и урода куском. Военная служба впереди, а этот инцидент может для меня и боком выйти, да при том же распределении по частям. Отрядят меня в дисбат, и что?

Да ну, на хрен мне такое счастье не упало. Да и руки марать о него нет желания никакого…

Фу! Не, ну его! Я мысленно помотал головой, прогоняя саму мысль об собственноручных разборках. Пусть с говном трибунал разбирается, или кто тут у военных судит. Комиссия, может, какая-нибудь?

Я уже взялся за ручку двери, как меня окликнули…

— Феликс! — пронзительный голос Элеоноры не узнать невозможно, и я обернулся. — Феликс, — она демонстративно помахала моей накидкой боевого мага-вольника, претерпевшей дополнение когтистыми погонами. — Это тебе понадобится, — девушка протянула мне вещь жестом, исключающим отказ в принятии.

Даже не помышляя о каком-нибудь маломальском сопротивлении княгине, я надел атрибут и решительно вышел в тамбур. Дальше мы с Барии прошли по переходу в следующий вагон, где стали объектом всеобщего внимания.

Это оказался тот самый вагон, в котором и размещался вырубленный парень.

Сохраняя пофигизм в выражении, мы дошли до середины теплушки, когда на моём пути встал тот самый аристократ, с которым я недавно вёл жёсткие переговоры на повышенных тонах и эмоциях. Это когда их похоть зашкалила, и они рвались до девушек.

— Что-то хочешь сказать? — опередил я его, чем сбил с мыслей. — Если да, то говори быстрее, — добавил я, положив руку на рукоять револьвера.

Он немного опешил, но быстро собрался.

— Куда вы его несёте? — задал он предсказуемый вопрос. — Почему он в беспамятстве, и почему его фамильное оружие рунного мага в ваших в руках, а не при нём? — добавил он не менее предсказуемое продолжение в дознании.

— Не достоин, — ответил я кратко и с интонацией безразличия. — В бессознанке господин зассанец, потому что идиот. Несём его на судилище праведное, где господину определят его срок отсидки, — продолжил я грузить чела. — Шпагу я мог бы ему и вернуть, воткнув в живот, но уже поздновато. При самообороне я должен был заколоть его, а сейчас в этом нет надобности, так что, — я развёл руками. — Шпагу я реквизирую как трофей и отдам только тогда, когда превращусь в хладный труп. Это пока всё, — подвёл я предварительный итог монолога. — А сейчас, я попрошу вас, господин, имя которого мне безразлично, отвалите на хрен, пожалуйста. Или вам припишут групповуху в покушении на убийство, и однозначно увеличат всем срок.

Закончив грубый отчёт, я отодвинул ошарашенного господина в сторону и прошёл мимо без каких-либо дополнительных вопросов.

Озадачился аристократ моими выкладками по делу, потому и остался стоять, не переставая ошалело глядеть нам вслед с открытым ртом. Впрочем, также, как и все парни в этом вагоне.

То ли погоны мои всех смутили, то ли призывники узнали во мне своего рунного лекаря, то ли ещё по какой-то причине, но нас никто больше не остановил, и мы благополучно прошли по всему составу до нужного нам места.

Остановившись перед дверью тамбура вагона, я критически осмотрел себя, изучая одежду на предмет неряшливости и остался доволен. Войдя, мы сразу столкнулись с часовым, который строго осведомился о моём имени и о цели визита. Я представился, как и положено, а после пары минут ожидания дверь открылась, и мы вошли внутрь.

Ну, тут всё понятно. Офицеры предсказуемо путешествуют в купейном вагоне. Однако разглядывать его нам не позволил строгий окрик.

— Господин Феликс! — громко произнёс военный невысокого чина. — Прошу вас сюда! — он встал напротив открытой двери одного из купе.

Я повиновался, и подбадривающе взглянул на Барри, так и держащего на плече провинившегося аристократа. Нас пропустили в просторное помещение, заменяющее и кабинет, и приёмную. Не задерживая, пропустили в вотчину начальника эшелона.

— Военный комендант, Франц Иосиф Менгель, капитан-поручик, — он представился. — Премного наслышан о вашей помощи раненым, господин Феликс, — он жестом указал на небольшой диванчик. — Прошу вас, присаживайтесь, а этого молодого господина у вас примут, — он обратился к Барри.

В то же мгновение в дверь вошли суровые личности с погонами как у меня, и забрали зассанца у здоровяка.

На секунду мне даже его жалко стало, так как вид уж больно гневный образовался у коменданта, этого капитана-поручика, Франца Иосифа. Придумают же имена! Блин, отвлёкся.

— Итак, — продолжил он, проводив взглядом выходящих господ. — Что вы предполагаете указать в выдвигаемом обвинении? — он озадачил меня без должной подготовки.

— Прошу простить! — я вскочил с места. — Что грозит господину, обвинённому в покушении на убийство?

— Сидите-сидите, князь, ну что же вы, право, так расстраиваетесь, — он красноречивым жестом успокоил меня и заставил вернуться на диванчик.

Я же и не думал расстраиваться, просто мне интересна кара, полагающаяся за такое вот капитальное нарушение. Но я удержался от ответной реплики, подумав о возможности отношения её, как к пререканиям с лицом из командного состава.

А ещё, мне не понравился его тон. Такой мягкий и по-звериному ласковый, что впору самому разоружаться, заворачиваться в белую простыню и ползти по направлению к кладбищу. Ну… Дабы не напрягать этого господина всяческими мелочами.

— Если мы занесём в протокол к военному разбирательству ту самую формулировку, что доложил мой адьютант, то молодого господина повесят на первом же полустанке, — пояснил он мрачные перспективы пацана.

Чернильница, стоявшая на небольшом рабочем столе, сама откинула крышечку, а ручка с пером тукнула об её донышко, и приготовилась конспектировать показания потерпевшей стороны. Мои, то есть.

Я вдруг пришёл в негодование, только сейчас представив расплату за малодушие, которая реальной угрозой нависла над парнем. И откуда у меня такая сентиментальность прорезалась? Мягкотелый я что ли? Но вот в душе так и свербит.

— Пожалуй, господин капитан-поручик, вас слегка не так информировали, — закинул я удочку к отступлению и проследил за мимикой офицера.

Перстень Рюриковичей кольнул меня в палец, а цепочка немного нагрелась. Это значит, что меня опять пытаются хакнуть. Типа, как в комп залезть, но только в мозг.

Но вот в самом взгляде Франца я заметил нотку радости от того, что я собираюсь уменьшить тяжесть преступления новобранца.

— Мы неудачно поскандалили, а молодой господин решил взяться за своё оружие, — продолжил я переделывать события.

— Продолжайте, господин Феликс, — комендант Менгель подбодрил меня кивком, а намагиченная ручка сделала первую запись в листе протокола.

Я понял, что иду правильным курсом, а Барри ткнул меня в бок, намекая на неправду. Но я шикнул на него и он замер.

— Так вот, — продолжил я, косясь на скрипящую пером ручку. — К-х, кх-м! В результате короткой стычки, мне удалось завладеть оружием молодого господина, — я продемонстрировал шпагу. — Однако он вырубился, а я вспомнил о статье устава, предписывающей сообщать о подобных случаях командирам, — я пошёл на вариант с импровизацией, будучи в полном неведение того, о чём заявил.

Оказалось, что я попал в точку, так как комендант снова кивнул, а ручка зашуршала по бумаге и несколько раз стукнулась о дно чернильницы.

Однако, я ещё не успел осознать малюсенький нюансик во всей этой, вновь придуманной мной, версии происшествия. В ней я стукачом получаюсь, как это ни странно звучит. Но вешать бедолагу я точно не имею никакого желания. И чем дольше я нахожусь перед капитаном-поручиком, тем всё больше в этом убеждаюсь.

— Это всё? — Франц Иосиф среагировал на затянувшуюся паузу.

— Да! — выдохнул я и замолчал, ожидая итога всей этой катавасии.

Хозяин кабинета, а заодно и эшелона, прошёл по кабинету. Резко развернулся и буквально впился в меня взглядом, заставив почему-то вздрогнуть Барри.

— Э-мм. Ну, что я могу сказать, — заговорил он со слегка довольным выражением. — Всё вы правильно сделали, Великий князь, Феликс Игоревич, всё и абсолютно правильно.

Я облегчённо выдохнул, готовясь к продолжению его заключительной речи и мечтая убраться подальше от этого кабинета.

— Прошу вас, сдайте оружие, вам не принадлежащее, — вежливо попросил он.

Я безоговорочно протянул руническую шпагу зассанца, а капитан-поручик Менгель аккуратно принял её.

— Молодому господину повезло, что вас не подвела ваша память, — он хитро прищурился, дав понять о его уверенности в ином развитии ситуации, чем прозвучало в официальном протоколе. — Не смею вас больше задерживать, и удачи!

Он отвернулся, прошёл к своему столу и занялся какими-то бумагами, потеряв к нам интерес. Мы с Барри выскочили из этого вагона и почти бегом добежали до своего, не обращая ни на кого внимания и избегая вопросов. Все же видели, как мы несли молодого, а вернулись-то без него.

Остановились мы лишь перед дверью родного вагона.

— Господин Феликс, а я вот не понял, что это было? — проворчал здоровяк, непонимающий причины изменения моих показаний.

— Э-хх, Барри, — вздохнул я и покачал головой, подчёркивая свою досаду. — Давай я потом расшифрую тебе разницу, между человеком, виновным лишь в наказании, и тем гадом, что подвёл под виселицу молодого придурка, — отмахнулся я от здоровяка, у которого лоб покрылся морщинами от потока разных мыслей, и первым вошёл наш вагон.