Армия бастардов. Книга 3. Стальной легион

Алекс Молдаванин

– Alea jacta est, – произнёс Авель и тут же рявкнул по-русски: – Слушать меня внимательно! Мы все – никто и звать нас никак. Сейчас мы все сидим в одной волчьей яме, и только от нас самих зависит наша дальнейшая жизнь. Лишь тот, кто сможет, сжав зубы и цепляясь пальцами за землю выбраться отсюда, сможет сказать, что я прошел Школу Жизни и мне не страшно за своё будущее.

Мировая гармония

На следующий день Симона опять исчезла в лесу. Миха, перебаламутив воду в реке, искала золотые самородки и выбрасывала их на берег, где Иеремия тут же подбирала их и складывала в кучу.

— Сколько храмов и монастырей можно понастроить! — радовалась Иеремия.

Гера перешла в тело серебряного орла и улетела за горы. Агнешка, Джина и Балаболка носились по лужайке в телах собак, гонясь друг за другом. Ульма и Слезинка, сняв рубашки, загорали на солнышке, болтая на немецком языке.

Авель подсел к ним и стал наблюдать за разыгравшимися собаками. Тут он обратил внимание на клеймо в виде воющего волка на плече Ульмы.

— Волчонок, а почему клеймо на твоём плече не зарастает? — спросил Авель.

— Это раскалённым адамантом делалось, — ответила Ульма. — Ни одна весталка не может этого вылечить.

— А если Волчица тело сменит? — спросил Авель.

— Переподготовка, экзамен и новое клеймо, — ответила Ульма. — В Ордене только лучшие служат.

— Слушай, а почему только два ордена в Империи? — спросил Авель. — Где орден Барсов или Доберманов?

— Есть ещё Орден Горянок на Пренае, — ответила Ульма. — Там мамкина наперсница заправляет. Не знаю как её имя, но все её Ледышкой зовут. Она в войну советским снайпером была.

— Так получается, они с твоей мамкой по разные стороны фронта были? — спросил Авель.

— Война давно кончилась, — ответила Ульма. — А когда мамка Императрицей стала, Ледышка ей помогла ифлингов и Армию Амазонок подчинить. Теперь они — подруги, не разлей вода.

— Мамка тоже пыталась свой орден создать, — заявила Миха, выглядывая из воды. — Но когда её после смерти деда попёрли из Армии Сирот, она захватила Экитос и вышвырнула оттуда и местного короля, и Комсомолку. Вот после этого они и могут поделить власть.

— А Доберманы — это свора шавок! — заявила Ульма. — У них, кто в лес, кто по дрова.

— Это не правильно! — произнёс Авель. — Надо сразу давить вольницу. Лучших разогнать по орденам, а остальных — в рядовые Доберманы ссылать.

— С Волчицами проблем не будет, — заявила Ульма, — а вот с остальными сам разбирайся.

— А как на плацу строятся подразделения? — спросил Авель.

— Сначала — Морские Змеи, — ответила Миха, выбравшись на берег, — потом — Волчицы, Барсы, Доберманы и Белые Вороны. Это аналитики. Раньше на их месте Боевые Весталки стояли, но их полковник Романов в свою службу безопасности перетащил.

— Мамка как-то пыталась в Армии Амазонок Волчиц первыми поставить, так такой бардак начался, — произнесла Ульма.

— Не бардак, а хаос. — поправил её Авель. — Нельзя нарушать последовательность стихий. Вот и в Армии Бастардов этот порядок надо сохранить, чтоб Иофанов не плодить.

— Это уже твои проблемы. — заявила Ульма. — Девкам ты понравишься. Во всех армиях Империи командиры — мужики или такие бабищи как Кококора Титаник в Армии Амазонок.

Авель видел эту бабищу на Пренае. Кокора была под стать Марии Мышкиной. Такого же огромного роста и с горой мускулов. Только цвет кожи — белый. Фамилию свою она получила от своего мужа, огромного негра по кличке Титаник. Этого негра выкупил дед Авеля незадолго до своей смерти. По вине жалостливой Митхо он оказался в теле шестилетнего крестьянского пацана, инвалида по имени Пренай. А Титаник у него был вместо коня и няньки. Он так и остался, несмотря на баронский титул и богатство, шофером. Сначала он возил Митхо, потом Павла, а теперь возил Императрицу Анхель Везель и был очень доволен своим положением.

— А почему от Империи Росс остался один Татуин, а вы до сих пор говорите Империя? — спросил Авель.

— Правильно называть эти миры «Веер Миров» или «Мусорная Корзина». — ответила Ульма. — Но миров много, а в Империю входило всего пять миров. Вот все по привычке и говорят «Империя».

— И опять — гармония! — заявил Авель. — Дусинея — это вода, Татуин — земля, Пренай — ветер, а Неемия — это огонь.

— А пятый мир? — спросила Слезинка.

— Атлантида. — ответила Миха. — Раньше её называли «Душой Империи».

— А вот этим шавкам я сейчас устрою гармонию! — ехидно усмехнулась Ульма.

Ульма в теле волка полезла в собачью игру и устроила драку с чёрным доберманом Агнешки. Джина и Балаболка тоже кинулись в драку. И всё чуть не закончилось трагедией, когда здоровые псы чуть не затоптали Балаболкину дворняжку. Когда Авелю надоел этот цирк, он взял толстую палку и разогнал всех собак и волчицу.

— Дура, — прошипела Агнешка, — кто тебя звал в компанию? Так классно играли, пока ты не влезла.

Авель посмотрел на пирамиду и вспомнил как общался на Экитосе сразу с пятью Расстреле.

— Агнешка, а почему твой дед не привёл с земли своего двойника? — спросил Авель. — Был бы свой полковник Романов во всех пяти мирах.

— А не было никого. — ответила Агнешка. — Похожие мальчики были в детдоме, но это не они и судьба у них по-другому сложилась.

— Да ну, бред! — не согласилась Миха. — Мир по-любому бы скатился в мусорную корзину.

— Вот это деда и напрягло, — произнесла Агнешка. — И мир из цепочки не выкатился, и откуда появились эти четверо пацанов, тоже не удалось узнать. Мир-то погиб.

— Четверо? — переспросил Авель. — Полковник, Археолог и Священник. Кто четвёртый?

— Четвёртый — Банкир, — ответила Агнешка. — Еврейский мальчик со способностями ясновидящего. Лев Борисович Иволгин. Его Александр Алексеев пристрелил в бункере, а потом и сам на перерождение улетел, когда моя тётка Тая ему башку битой бейсбольной проломила.

— Еврейский мальчик, говоришь? — произнёс Авель, вспомнив, каким вспыльчивым был Давид. — Ну, правильно. Тоже гармония была. Археолог — вода, Полковник — земля, Священник — ветер, а огонь — Банкир. И всё было нормально, пока двое из этой компании не погибли.

— Но ведь Санни-Шаль жив остался? — не согласилась Ульма.

— Остался, — согласился Авель, — но он — тот, кто должен был стать пятым. Он случайно влез не в то тело и поломал всю игру богов. Если мы сможем возродить трёх погибших, то восстановим гармонию.

— Ну, с дедом Александром это — не проблема, — произнесла Агнешка. — На Татуине живут две его дочери, да и мы ему не чужие.

— Наши тётки меняют тела каждые 20 лет, — заявила Ульма. — Да и отец за 250 лет уже раз десять менял тело. А Санни-Шаль вообще непонятно откуда взялся.

— Я слышала, что он с Мирны сбежал на землю, — подала голос Слезинка.

— Да с поиском ДНК проблемы, — почесав башку, произнёс Авель. — А если поискать следы в том бункере.

— Вряд ли, — усомнилась Агнешка. — Мамка говорит, что когда шёл исход, то бункер превратился в проходной двор. Да и за триста лет там, если что и сохранилось, то только пыль.

— А попасть в этот бункер можно? — спросил Авель.

— Можно, — ответила Агнешка, — только тебе придётся спиной вперёд в кабинет деда войти. И то вряд ли. Слезинку он тебе не простит. Романовы обид не прощают.

— Да и вырастить их из пробирки могут только атланты, — подала голос Миха.

— Говорят, что они — козлы редкостные, — произнесла Ульма. — Они только отца слушались и то потому, что он — их создатель.

— А если их Богами Хаоса припугнуть? — спросила Симона, вываливаясь из воздуха.

— Атланты смерти не боятся, — произнесла Агнешка. — Да и за них нас их поклонники по стенке размажут.

— Ладно, оставим атлантов на потом, — произнёс Авель. — Надо сперва мясо на наш костяк нарастить.

— Могу тебя разочаровать, — заявила Симона. — От нас скоро один костяк и останется: в лесу ни одного кролика не осталось.

— Может, эпидемия? — высказала предположение Джина.

— Трупы бы остались, — произнесла Ульма. — А я в лесу ни одной заячьей косточки не нашла.