Свет далеких звезд

Алекс Миро, 2022

Это первый сборник рассказов автора серии научно-фантастических романов. В сборник вошли истории с элементами фантастики и мистики о родной Земле и далеком космосе. Все они объединены вечной темой: люди, их страсти и слабости, их мечты и возможности, и, конечно – поиск любви. Этот сборник не оставит читателя равнодушным и, возможно, ответит на вопросы, которые волнуют каждого.

Тот самый день

Как легко нам дышать,

Оттого, что подобно растенью

В чьей-то жизни чужой

Мы становимся светом и тенью…

Иосиф Бродский

— Все самое важное случается в тот самый день…

Старик Макартур остановился у окна, глядя на бескрайние, немыслимо густые плантации кукурузы, залитые августовским солнцем.

— Вам стоит наконец посвятить меня в свои планы, сэр, — попросил Билли. — Я приезжаю к вам пятый раз за месяц, а вы еще ни словом не обмолвились о том, зачем вам все это понадобилось.

— Намекаешь, что зря тратишь драгоценное время на такого неотесанного грубияна, как я?

Макартур резко повернулся. Последние лучи заходящего солнца осветили стекло, затерялись в его седых всклокоченных волосах. Лицо старика исказила гримаса обиды, и он стал похож на ребенка. Сердце добродушного Билли екнуло.

— Мне не жаль на вас времени, сэр. Я тоже одинок, хоть и молод, и мне нравится общаться с вами. Собственно, кроме вас мне и поговорить-то не с кем.

— Не вешай нос, дружище, — подбодрил его старик, глухой к душевным откровениям. — Налей-ка нам по чашке кофе и устраивайся поудобнее. Тебе лучше остаться здесь до утра. Ночь будет долгой, а завтра…

* * *

В тот день, примерно месяц назад, Билли выбрался из постели, пригладил непослушные густые волосы, посмотрел на себя в зеркало, аккуратно намылил щеки, сбрил едва заметную щетину. Он всмотрелся в свое отражение и, вполне довольный результатом, освежился лосьоном, похлопав себя по лицу.

В одноэтажном доме, как обычно, стояли тишина и въевшийся в деревянные стены запах пригорелой яичницы. Билли сварил крепкий кофе, прошелся по кухне, смел в тарелку рассыпанные по столу хлопья и плеснул туда молока. Держа в руке чашку, Билли глядел на утреннее марево. Июль выдался на редкость жарким, солнце лилось с неба горячей патокой, хоть ложку подставляй. Часы пробили девять.

За рулем джипа Билли немного оживился, помотав головой, стряхнул с себя сонливость, как собаки стряхивают воду. Он ехал вдоль зелено-желтых полей кукурузы, тянувшихся с юга на север штата. Повсюду виднелись деревянные лопасти фермерских мельниц и высокие крыши амбаров. Вдоль дороги, поднимая копытами пыль, неспешно брели коровы.

В контору он приехал последним. Робин встретила его неодобрительным взглядом и покачала головой.

— Не езди быстрее, чем может летать твой ангел-хранитель! — Билли попытался шуткой снять напряжение. Он запрыгнул на свой стул, будто скакуна оседлал, и ткнул пальцем в кнопку включения компьютера.

Робин нравилась ему, очень даже нравилась. Билли подумывал пригласить ее в бар, но у него всегда находились отговорки, чтобы этого не делать. Одни были нелепыми и смешными, другие жалкими и глупыми. Со временем Робин перестала с интересом смотреть в его сторону. Когда она вечером уходила из конторы, так и не дождавшись приглашения от Билли, он провожал ее долгим взглядом.

Едва Билли уселся за свой стол, как дверь в контору распахнулась от решительного пинка. Июльский зной наполнил комнату в считаные секунды. Старик Макартур стоял в дверях, глаза его блестели, и вся его фигура источала уверенность.

— Чего уставились? Я не пива пришел выпить, — загремел Макартур, не соизволив поздороваться.

Все оторопели. Но Билли встал со стула, подошел к старику и протянул ему руку.

— Не слишком ли ты молод? — Макартур прищурился, отвечая на рукопожатие. — Дай-ка мне сюда кого поопытнее!

— В любом возрасте можно быть профессионалом своего дела, — неожиданно громко и четко проговорил Билли. Робин округлила глаза и одобрительно улыбнулась.

— Ты мне нравишься, — Макартур потащил Билли обратно к его рабочему столу. — Мне нужен хороший юрист, чтобы составить бумаги.

— Если вы о завещании…

Громкий смех старика не дал Билли закончить.

— Помереть я еще успею! А пока мы с тобой таких дел наворотим, что земля содрогнется! — Макартур продолжал веселиться. — Я хочу взять в аренду пару акров кукурузных полей, тех, что примыкают к моей земле. И мне нужны правильно составленные бумаги.

— Вы крупнейший поставщик кукурузы во всем штате, — удивился Билли. — Зачем вам еще поля?

— А ты не суй нос не в свое дело, — отмахнулся старик.

Когда Макартур ушел, Робин поймала Билли за локоть. Он едва мог разобрать ее слова, пульс бил по ушам, отдавался в голове звоном огромного колокола.

— Зачем ему все это? — полюбопытствовала она. От нее пахло фиалками. — Старик что-то затевает. Точно говорю тебе. — Синие глаза Робин в упор смотрели на Билли, от чего тот краснел и немного задыхался. — Да у него комбайн заводится быстрее, чем его дряхлый пикап, и амбар в три раза больше собственного дома!

— Я съезжу к Макартуру, все узнаю и расскажу тебе, — пообещал Билли и выскочил за дверь.

* * *

Утром Макартур и Билли собирали сено в амбаре. Вилы ритмично двигались вверх-вниз, вверх-вниз, разбрасывая шуршащие соломинки.

— Мистер Макартур, вам грустно от того, что вашей жены нет рядом? — Билли испугался собственного вопроса.

— Я стараюсь не думать об этом. — Макартур неожиданно сник, повесил вилы на стальной крюк и вытер загорелый морщинистый лоб. — Я человек дела, всегда был таким. За все эти годы я ни разу не… — Макартур помрачнел и неопределенно помахал рукой в воздухе.

— А мне грустно, что Робин не со мной. — Билли прислонил вилы к стене и снял рукавицы.

— На самом деле, дружище, у тебя никогда не было Робин. Только если в твоем воображении.

Старик опустился на дощатый пол. Половицы скрипнули. Из-под крыши амбара, громко хлопая крыльями, вылетело несколько голубей.

— Мы с женой были вместе со старшей школы. Сколько лет прошло, черт возьми! Я даже не помню себя без нее, а теперь…

Он замолчал, внимательно рассматривая мозоли на своих ладонях.

— Что теперь?

— Теперь я стар, а ты идиот, — неожиданно заключил Макартур.

— Почему это? — ошарашенно спросил Билли.

— Шел бы ты к своей Робин и не морочил мне голову, — отрезал старик, встал и с усилием отворил тяжелую дверь амбара.

Они вышли под палящее солнце. Жара, державшаяся весь июль, в августе понемногу спадала, но ближе к полудню штат все еще превращался в Помпеи, щедро залитые лавой.

— Мне бы хотелось знать, сэр, что вы думаете обо мне и Робин, — продолжил Билли начатый в амбаре разговор.

— Прямо сейчас, дружище, я думаю не о Робин, а о том, что мы с тобой сделаем. Ведь сегодня как раз тот самый день!

— Вы не рассказываете мне, зачем вам столько земли.

— Ладно, иди за мной и все узнаешь.

Они шли сквозь марево, раздвигая руками плотные налитые стебли, на верхушках которых царственно восседали кукурузные початки.

— Я никогда не умел говорить правильные слова тем, кто мне дорог.

Широкая спина Макартура и его уверенная походка действовали на Билли как магнит.

— Вы о своей жене?

— Ну да. — Старик задумался, напряжение на его лице исчезло, он смотрел на далекую линию горизонта. — А знаешь, парень, у моей жены была забавная привычка: она зажмуривалась и спрашивала меня, какого цвета у нее глаза. «Карие», — ворчал я, недовольный ее глупым вопросом. Но она смеялась и поправляла: «Не-е-е-т, запомни уже, вишневые». Я всегда был слишком занят: размечал землю, чинил комбайн, латал крышу амбара, говорил только о работе, делал только то, что мне велит кукуруза: вспахивал, сеял, собирал, подписывал контракты. И поэтому не заметил, как у моей неунывающей жены пролегли темные круги под глазами, как опустились уголки губ, как исхудало ее лицо. Она угасала и больше уже не смеялась так, как до болезни! Она никогда не спрашивала, люблю ли я ее, не требовала откровенности. А теперь меня мучает вопрос: знала ли она, понимала ли это без слов? Только вот сейчас я понял, что должен был говорить ей все, что чувствовал, разрази меня, непутевого старика, гром. Говорить, что она дорога мне и что в ее вишневых глазах отражается вся моя чертова жизнь. А я… — Макартур безнадежно махнул рукой. — Я каждый раз запинался, как последний дурак, бормотал что-то невразумительное, стоял как пень и не мог выдавить из себя ни одного доброго словечка.

— Так вы ни разу не признались ей в любви? — удивился Билли, и ему показалось, что история его отношений с Робин в чем-то похожа на рассказ старика.

— Проклятье, ни разу!

Макартур открыл дверь комбайна. Они влезли в раскаленную кабину, и кожаные сиденья тут же приварились к их спинам.

— Что вы делаете, Макартур?

— Сейчас увидишь! Терпение, дружище, — старик хитро покосился на Билли. — Я вот к чему веду. Когда она уходила, я пытался сказать ей о своей любви. На языке вертелось столько всего, но я не произнес ни единого слова, черт бы меня побрал. Я сжимал ее руку и силился, видит Бог, силился сказать. Начал было «Я… Я…» Блеял, как баран в стойле! Она лежала и все смотрела на меня, ждала. Да так и ушла ни с чем. И тогда я заплакал.

Билли молчал. Замолчал и Макартур. Он методично работал рычагом, смотрел только перед собой. Лопасти срезали початки с тугих стеблей, поглощали их, тасовали, подбрасывали и опрокидывали. Комбайн ехал как-то странно: сначала долго наискосок, затем в обратную сторону. Макартур выключал ножи и аккуратно продвигался вдоль посевных просек. Затем снова врубал механизм, и стебли ложилась плашмя. Они ездили большими кругами, потом вдоль и поперек.

— Какого черта вы творите? — Билли устал, его мутило после нескольких часов, проведенных в раскаленной кабине.

Молчавший все это время Макартур наконец заговорил. Его лицо сияло, глаза задорно блестели, как в тот день, когда он появился в конторе.

— Терпение, дружище, скоро закончим. Я уже говорил, что так и не признался ей: «Я люблю тебя», — с расстановкой, отделяя слова друг от друга, добавил старик.

Ничего не понимающий Билли озадаченно смотрел на него.

— Кукурузу считают одной из самых древних культур в мире, и любовь такая же древняя, как мир. Так вот мне, черт возьми, надо просто закончить фразу, нарисовать в кукурузе эти слова…

Он повел комбайн полукругом, затем наискось и, наконец, по прямой. Осталась последняя буква. Она была такой же огромной, как и остальные, так что написать ее заняло у них добрых полчаса.

— Господи, Макартур, зачем вам столько земли понадобилось? Такие гигантские буквы! Зачем?!

— Знаешь, дружище, моя жена всегда была подслеповата. Вдруг ей с неба будет плохо видно?

Билли выскочил из кабины. Он бежал через размашистые буквы, вырезанные в самом сердце золотых полей. Бежал через «я» и через «люблю тебя». Он был уверен, что жена Макартура смотрит на них сверху, близоруко прищурив свои вишневые глаза, и заливисто смеется.

Это был тот самый день.

Билли добежал до своей машины, завел ее и помчался по пыльной дороге. В окнах дома Робин горел свет. Билли взбежал на крыльцо. На веранде стояли горшки с фиалками. Он дотронулся до розовых лепестков, вдохнул их запах.

«Вот дьявол, я же без цветов», — подумал Билли и уже было развернулся, чтобы сбежать.

Но тут Робин открыла дверь.