Собаня

Алекс Лоренц

Двадцать четыре рассказа. Двадцать четыре лика страха. Под этой обложкой собрались маленькие истории Алекса Лоренца, написанные с 2012 по 2022 год. Одни публиковались ранее в антологиях и журналах, озвучивались на тематических YouTube-каналах, другие видят свет впервые. Все произведения – в новейшей редакции. Добро пожаловать в книгу уютных кошмаров! Книга содержит нецензурную брань.

Бойфренд

— Э, мадам! Пятнахи на опохмел не найдется, а?

Пьяница появился откуда ни возьмись — словно из-под земли вырос. Сутулый, тощий, похож на глиста. В мешковатой одежде. С блуждающими водянистыми глазами, коричневыми зубами в сколах. Волосы — грязная солома. Рыжеватые усы торчком. Беспробудное пьянство стерло признаки настоящего возраста: можно дать и двадцать, и сорок.

Николь отшатнулась от смердящего перегаром упыря.

— Мадам! — повторил абориген, пьяно растягивая слова. — Мелочевки займи, слышь!

Она боязливо оглядела главную площадь: два продуктовых магазинчика, заколоченное отделение почты, сельский клуб. И никого. Анатолий остановился здесь, вспомнив, что в доме закончилась соль. Повезло, что спохватился в поселке. Дальше путь лежал по наплавному мосту через реку, а затем пятнадцать километров по лесу — до забытой богом деревни, где остался один дом — тот самый, доставшийся Анатолию от деда. Без соли ужин не приготовишь, а лишний раз мотаться в такую даль заняло бы уйму времени.

Пока он отсутствовал, Николь вышла глотнуть свежего воздуха: из-за недосыпа и долгой дороги ее мутило.

Анатолия не было долго. Наверное, безуспешно пытался расплатиться в сельмаге банковской картой.

— Че, оглохла, мать?! — продолжал приставать булдырь.

Николь попятилась. «Почему ты не возвращаешься?!» — мигала в голове панически-красная лампочка.

Словно откликнувшись, Анатолий пружинистой атлетической походкой вышел из магазина. С упаковкой соли в руке. Судя по смурной мине, остался недоволен обслуживанием. Увидев пристающего к девушке алкаша, ускорился. Словно хищник, приблизился к деревенщине со спины. Пьянчуга повернулся и тут же схлопотал сильный толчок в недоразвитую цыплячью грудь. Шлепнулся на задницу, принялся хватать ртом воздух.

— Поехали, — грубо скомандовал недовольный всем на свете Анатолий.

Когда они уселись и закрыли двери, он вдавил педаль газа так, что у девушки захватило дух. Она положила ладонь на его руку, погладила. Он рывком высвободился и наорал:

— На кой хрен ты вылезла из машины?!

Раньше она его ни разу таким обозленным не видела.

Всю оставшуюся дорогу они молчали.

Одинокий двухэтажный дом стоял на границе леса и прибрежной луговины. Деревянный, обшитый крашенной в коричневый цвет вагонкой. Несмотря на почтенный возраст, жилище выглядело крепким, добротным. Вокруг — высокий забор из сетки-рабицы.

— Тебе тут не страшно ночевать одному? — спросила Николь.

— Я привык, — отозвался Анатолий. — Тем более у меня надежная защита.

Из дома приглушенно доносился собачий лай — напористый, злобный.

— Почему ты именно бультерьера завел? — поинтересовалась Николь. — Они ведь дико опасные, даже для своих хозяев.

— Это смотря как воспитать, — принялся объяснять он, вынимая сумки из багажника. — Главное — строгость и готовность потратить много времени. Зато потом, если кто заберется в дом, уйдет без яичек. Если уйдет.

Девушка поежилась от пронизывающего ветра, окинула взглядом окрестности — бескрайнюю октябрьскую серость, граявшую сиплыми грачами.

— Почему мы сюда не ездили летом? — спросила она.

— Не было времени, — ответил он. — К тому же тогда я еще не до конца убедился, что у нас с тобой серьезно. Мы ведь только в июле познакомились. — Он захлопнул багажник, нажал кнопку включения сигнализации на брелоке.

Николь захотелось домой. Она расслышала неприятную новую нотку в отношениях. Нотка пока не приобрела отчетливого звучания.

Он ворвался в ее жизнь ниоткуда. Добавил в «друзья». Поначалу Николь настороженно отнеслась к Анатолию, даже порывалась отфрендить. Но всякий раз что-то ее останавливало. Он был убедителен. Делал небанальные комплименты, грамотно писал, что вообще редкость. К тому же красив — с мускулами, белой улыбкой, почти гипнотическим взглядом. Ну, и деньжата у него водились — тоже плюс.

В общем, так она и не удалила его из «друзей». Прошло немного времени — и они встретились. Николь — приличная девушка, на первом свидании не отдается. Отдалась на третьем. У него дома. Он снимал однокомнатную квартиру в центре. Обставлено уютненько: диванчик разноцветный, кухня в стиле хай-тек, здоровенный плоский экран посреди зала. Когда она увидела все это, сразу представила: Анатолий после работы возвращается в свое холостяцкое убежище, достает из холодильника бутылочку дорогущего пива (непременно 0,33), устраивается на диване, не снимая брюк и белоснежной рубашки. Включает стендап-шоу. Не спеша пьет, посмеивается над остротами. Отдыхает. Как в фильмах о состоявшихся, успешных мужчинах…

Да, и никаких уменьшительных кличек, пожалуйста. Никаких «Толь» и «Толиков». Только полное имя.

Месяца два прошли как в сказке. Дорогие подарки, роскошные вечера, страстный секс.

И вот, вдруг…

…неприятная нотка.

Он отпер два замка — верхний и нижний. Восемь раз клацнуло с визгливым скрипом железо. Дверь открылась, изнутри потянуло затхлостью сезонного жилища.

— Ты хотя бы пыль здесь вытираешь? — поинтересовалась девушка.

— Когда как. — Он поставил на пол сумки, одной рукой захлопнул дверь, другой притянул Николь к себе и произнес: — Тебе придется покормить песика. Иначе он тебя не будет любить.

Животных Николь обычно сторонилась.

— Без этого никак? — спросила она. В ее планы не входило наводить мосты дружбы с бойцовым псом.

Анатолий покачал головой.

— На самом деле он ласковый. Если сначала покормишь.

Теперь Николь поняла окончательно: отдых в глуши пройдет совсем не так хорошо, как она ожидала. Дома Анатолий разозлился на нее из-за затянувшихся сборов. Впервые за месяцы их знакомства он выказал раздражение. Разговаривал сквозь зубы, старательно отводил взгляд. Когда она спросила совета, какой из свитеров — толстый или тонкий — взять с собой, он насупленно отвернулся и промолчал. За всю дорогу они обменялись лишь парой фраз. Остальное время она подавляла в себе чувство горечи и неопределенности, а он, набычившись, крутил руль. Мимо мелькали голые деревья, придорожные селения, заправки, закусочные — все угрюмое до невозможности.

А потом еще грубость во время вынужденной остановки в поселке. Как будто Николь была виновата в том, что к ней пристал пьяница.

А теперь, ко всему прочему, придется задабривать подношениями бультерьера.

— Ди-и-и-и-ик, мальчик, иди-ка сюда, — приговаривал Анатолий, выводя из кухни за ошейник утробно рычащую собаку. Вытянутая морда животного напоминала осклабившиеся хари вурдалаков со средневековых полотен. Крошечные красноватые глазки. Уверенный взгляд. Мощные мышцы играют под короткой гладкой шерстью. Из пасти тянутся нити слюны.

— Тихо, тихо, малыш, — ворковал Анатолий. — Николь, возьми из холодильника кастрюлю.

— Что? — спросила она в замешательстве.

— Ка-стрю-лю, — повторил он по слогам. — Из хо-ло-диль-ни-ка.

Она неловко сдвинулась с места, зашла в кухню. Открыла допотопный тарахтящий холодильник «Смоленск». Большая алюминиевая кастрюля оказалась тяжеленной — заполнена была под завязку. Николь отнесла ее в прихожую, водрузила на тумбочку. Вопросительно уставилась на хозяина. Собака вырывалась и ворчала.

— Ну, чего стоишь? — Раздражение Анатолия вновь росло снежным комом.

Николь хотелось ответить: «Я тебе не „ну“, мразота. И с твоей слюнявой псиной в одном доме находиться не собираюсь. Отвези меня в город, немедленно». Вместо этого она произнесла:

— Скажи хотя бы, что делать.

— Скажи, что делать! — передразнил он. — Бери кусок, клади на пол. К собаке поближе. И медленно. Дик должен видеть, что это ты его угощаешь.

Рваное мясо было напихано в кастрюлю вперемешку с жилами и раздробленными костями — как будто разделывали кувалдой. Выглядело месиво неаппетитно. Но у Николь снова не хватило духу возмутиться вслух. Не хотелось злить бойфренда. Набитая дура внутри настаивала: нужно быть шелковой, угождать; это естественное желание женщины перед таким сильным и властным самцом. Да и здравый смысл советовал помалкивать: говорят, собачники бывают склонны к неадекватному поведению.

Она взялась за кусок. В нос ударил противный запах. Мясо было явно не первой свежести. Николь задержала дыхание, взяла двумя пальцами склизкий ошметок, осторожно подступила поближе к бультерьеру. Бросила жратву ему под нос. Кобель подобрал подношение, прожевал, аппетитно похрустел обломками хрящей, проглотил. Вновь уставился на гостью. Зарычал, но уже тише.

— Во-о-о-от, так-то лучше, — одобрил Анатолий. — Продолжай.

Еще после трех кусков животное, казалось, утихомирилось.

— А теперь еще один — и ты сможешь его погла-а-а-а-адить. — Хозяин потрепал безобразную морду Дика. В стороны полетели слюни. Пара капель попала Николь на джинсы.

— Подойди к собаке и погладь, — приказал мужчина стальным голосом.

Пересиливая страх и брезгливость, она еще на шаг приблизилась к Дику. Пес уселся на задние лапы. Анатолий придерживал его за ошейник. Когда девушка протянула руку, зверь ощерился, зарокотал.

— ДИК! — рявкнул Анатолий так, что животное подавилось собственным рыком.

Голова питомца была неприятно гладкой на ощупь. Местами с противными складками.

— Вот видишь, не так уж страшно. — Анатолий отпустил Дика. Тот принялся носиться вокруг Николь. — Теперь он тебя точно не укусит.

— Я все равно не хотела бы, чтобы он свободно бегал по дому, пока я здесь, — попросила Николь, косясь на мечущегося бультерьера.

Анатолий пожал плечами. На его лице читалось детское разочарование.

— Ладно, как скажешь, — бросил он. Взял Дика за ошейник, отвел в кладовку и закрыл. — Хороший ведь пес.

— Не спорю, хороший. Красивый, — соврала она. — Но я побаиваюсь таких животных.

— Ладно, ладно, — отмахнулся Анатолий, словно обиженный мальчишка, который, впрочем, не желает ссориться.

Николь знала: она больше в жизни сюда не приедет, пока четвероногая тварюга не подохнет.

Когда они разобрали пакеты с продуктами, Анатолий надел рабочую фуфайку и сказал:

— Мне надо час-полтора. Дров наколоть, еще кое-что сделать по хозяйству. Ты ведь всю ночь что-то по учебе готовила, да?

Она кивнула. Чтобы получить «автомат» по социологии, нужно было защитить ошеломительный проект с компьютерной презентацией. Время поджимало. Совершив героическое усилие, она подготовила все за одну ночь.

— Пойди наверх, отдохни, — посоветовал Анатолий.

Она согласилась: если не вздремнуть сейчас, есть риск не досидеть до ужина — тогда и романтической ночи не получится. А день и без того проходит не слишком-то радостно.

Анатолий показал ей спальню — комнатушку, занимавшую весь получердачный второй этаж. Единственное, что там помещалось, — это кровать. Не то чтобы односпальная, но и на двуспальную не потянет. Ночью вдвоем будет тесновато.

Он пожелал Николь спокойного отдыха, чмокнул в щечку и удалился. Когда дверь за ним закрылась, девушка, не раздеваясь, бухнулась на матрас. Сон навалился почти мгновенно.

Ее разбудил неистовый лай. Дик заливался так, словно ему наступили на яйца.

Дик… Боже, каким же надо быть придурком, чтобы ТАК назвать собаку…

Почему он лает как оглашенный? Кто-то заявился в гости?

Со двора слышался размеренный стук топора. Мало ли, что могло произойти в доме, пока Анатолия нет. Нужно проверить.

Она разлепила веки, поднялась, сунула ноги в привезенные из дома тапочки с заячьими мордочками. Посидела неподвижно, прислушиваясь к дребезгу стекол в рамах и вою ветра в щелях. За окном на луговину и лес ложился пока еще робкий предвечерний морок.

Она спустилась. Взяла свой мобильник, который оставила на подоконнике в прихожей. Проверила, не было ли звонков и сообщений.

Нет, не было. На экране уведомление: «Вставьте SIM-карту».

Странно. Наверное, место настолько глухое, что даже карта не распознается…

А ведь она не предупредила родителей. Черт, да они даже не знают, что у нее есть парень! Совсем все запущено. Надо к ним съездить, что ли, а то некрасиво выходит.

Она машинально сунула бесполезный мобильник в карман джинсов. Подошла к входной двери, приоткрыла. Поежилась от сырого холода. За порогом — никого. Не желая по пустякам отвлекать Анатолия от рубки дров, снова закрыла дверь и прислушалась.

Ей казалось, она слышит тоненький звук, но непрекращающийся лай не позволял определить его источник.

Прошло с полминуты — и мозг соединил слабые сигналы воедино: плакала женщина. Близко, но вместе с тем далеко. Глухо. Как будто внутри подушки.

Николь подумала было, что спросонья ей мерещится, как вдруг послышалось первое членораздельное слово — «помогите».

Она похолодела и замерла.

Где это? Дом небольшой; голос наверняка доносится из подвала — больше неоткуда.

Поискав, она обнаружила под кухонным столом люк. Крышка была накрыта линялым половиком.

Кто стелит половик под кухонный стол? Это ведь непрактично…

Она потянула за кольцо, откинула массивную деревянную крышку. Рыдание сменилось всхлипами. Во дворе стучал топор. Запертый в кладовке Дик надрывался до хрипоты.

— Не бойтесь, — сказала Николь в сырую тьму погреба. — Я сейчас к вам приду.

Всхлипы прекратились.

Черт… Как женщина ухитрилась туда попасть? Заблудилась в лесу, а потом влезла в подпол через нору крупного животного? Да не, это бред какой-то…

— Я иду, — повторила Николь, спускаясь по приставной лестнице. Деревянные перекладины прогибались и скрипели.

Почему она не догадалась позвать Анатолия? Просто не догадалась — вот и все. Бывает такое. Тем более, он раздраженный какой-то сегодня…

Она встала на земляной пол. Впереди — темный коридор. Она достала из кармана смартфон, посветила. Вдоль подернутых известью кирпичных стен громоздились стеллажи с пыльными банками. Всхлипы слышались в нескольких метрах впереди.

— Я уже здесь, — сообщила Николь темноте.

— Сюда, — отозвался слабый женский голос. Перед мысленным взором пронеслись кадры из паршивенького фильма о туристах, заблудившихся в лесу, где их преследует НЕЧТО.

Она оказалась в просторном помещении. Там было сырее и холоднее, чем в коридоре. Изо рта шел пар.

В углу на земле сидела девушка. С руками, заведенными за спину. Одна нога отрезана почти по самый пах. Обрубок забинтован. Одежда грязная, драная — трусы да растянутый свитер. Рядом алюминиевая миска с темными разводами.

Пахло давно не мытым телом, мочой и болью.

— Где здесь свет? — спросила Николь. Она понятия не имела, что делать. Хотелось исчезнуть отсюда, начать день заново — получить второй шанс. Вернуться в утро, сказать Анатолию: прости, я заболела и не смогу поехать…

— Откуда я знаю! — хрипло, с отчаянием в голосе произнесла девушка. — Он не включает.

— Слушай, — сказала Николь как можно спокойнее, — тут мой парень, я его сейчас позо…

— НЕТ! — выкрикнула пленница и зарыдала: — Пожалуйста, не надо! Вызови полицию!

Николь склонилась над незнакомкой. Оказалось, та была прикована наручниками к толстому металлическому шесту, который уходил концами в пол и потолок. Наручники массивные, внушительные. Явно не из магазина секс-игрушек. Без ключа не разомкнуть. Кисти рук покрыты запекшейся кровью.

От девушки смердело.

Незнакомка подняла на гостью мутный взгляд, полный безнадеги, граничащей с безумием.

— Сейчас приведу помощь, — пообещала Николь. — Здесь мой парень, он тебя освободит…

— ЭТО ОН! — хрипло заорала девушка, разбрызгивая слюну и трясясь от беспомощного гнева. — ЭТО ОН, ТУПОРЫЛАЯ ТЫ СУКА!

Осознание свалилось на Николь, как сошедший с крыши снег. Первые зерна понимания проросли еще наверху, у люка, но она никак не могла заставить себя поверить. А теперь…

Как быть?

Оглядевшись, она заметила в дальнем углу шесть земляных холмиков, формой и размером похожих на могильные.

Внезапно что-то исчезло. Что-то, к чему Николь успела привыкнуть.

Стук топора — вот что. Собака продолжала неистовствовать, но стук точно пропал.

Если он сейчас явится и обнаружит, ЧЕМ ты тут занимаешься…

— Заткнись теперь! — приказала Николь всхлипывающей пленнице. — Я пойду наверх и что-нибудь придумаю. Только молчи, пожалуйста! Не выдай нас!

Девушка приумолкла, а Николь бросилась к лестнице.

Поднялась в кухню, захлопнула люк, прикрыла половиком. Больно стукнулась макушкой о столешницу.

В этот самый миг у порога зазвучали шаги. Когда она вынырнула из-под стола и встала у холодильника, Анатолий мелькнул в кухонном дверном проеме. Заметив Николь, вернулся. Посмотрел на нее. Пристально, испытующе. Ее трясло. Она до смерти боялась увидеть в его глазах ПОНИМАНИЕ.

— Проснулась, — улыбнулся он. Теперь она не знала, как расценивать его улыбки — как признак хорошего расположения духа или как угрозу.

Боже, зачем он тебя сюда НА САМОМ ДЕЛЕ привез?!

— Д-д-да… проснулась, — выдавила из себя Николь.

— Ты чего дрожишь? — Он подошел к ней, обнял. Тепло его разгоряченного рубкой дров тела больше не было приятным. Николь только сильнее затряслась в объятиях.

Лишь бы не догадался…

— Холодно, — пролепетала она.

— Почему ты так мало поспала?

— Надо позвонить родителям. — Голос предательски задрожал. — Оставила здесь телефон — вот и спустилась.

— Тут нигде не ловит. Забыл тебя предупредить.

— И что теперь делать? — У нее внутри бушевала паника — вот-вот прорвется наружу.

— Ничего. — Он выпустил ее из объятий. — Думаю, до завтра тебя точно не хватятся и в полицию не сообщат.

Не сообщат в полицию…

Он шагнул к двери кладовки. Открывая, произнес:

— Дик, ну, ты чего?

Едва дверь приоткрылась, псина пулей вылетела из чулана, нырнула под кухонный стол, отодвинула лапой половик и принялась скрести когтями крышку люка.

— Дик! Что тебе там понадобилось? — Анатолий заметно занервничал.

Николь наблюдала, как он оттаскивает пса от люка, и размышляла: «Почему кобель только сейчас поднял лай? У собак ведь хороший слух, а пленница явно давно там, внизу. Выходит, мудило накачал ее препаратами, чтоб не шумела, но что-то пошло не по плану. Так вот зачем он на самом деле вчера сюда мотался, а не чтобы „прибраться“».

— Наверное, крысу почуял, — выдумал объяснение Анатолий. — Ты ничего не слышала? — Он вбуравил в гостью испытующий взгляд.

— Нет. — Полностью овладев собой, Николь покачала головой.

— Не боишься крыс? — спросил он со злобненькой издевочкой.

— Боюсь. — Она поежилась, когда представила, как жирный помоечный грызун подбирается к пальцам на ноге, нюхает, дотрагивается до кожи мокрым холодным носом. — Я пойду посплю еще чуть-чуть. К вечеру надо быть в форме. — Она вымученно улыбнулась и подмигнула ему.

Казалось, ей удалось рассеять его подозрения. Хотя бы ненадолго.

С трудом подавляя желание побежать, она дошла до лестницы, поднялась по ступенькам.

раз

два

три

четыре

пять

шесть

семь

восемь

девять

Плотно закрыла за собой дверь, сбросила тапки, улеглась на кровать. Укуталась в одеяло.

Придется признать очевидное: ты — из ТЕХ. Станешь еще одним холмиком земли в подвале. И никто никогда не узнает, где ты обрела последнее пристанище.

Конец ознакомительного фрагмента.