Трогать запрещено

Алекс Коваль, 2023

Первый раз я увидела его, когда мне было семь. Маленькая девочка Юля по-детски влюбилась во взрослого и состоявшегося мужчину. Он был высокий, как скала! А еще неотразимо улыбался.Сейчас мне девятнадцать и я уже не та впечатлительная малышка. Я думала, что ничего в моем наивном сердечке больше не екнет при виде него. Я ошиблась.Он – Богдан Титов. Ему тридцать девять и у него есть невеста. Я для него всего лишь дочь друга. Запретная территория. Вот только я с этим не согласна. У меня есть только один шанс завоевать расположение этого мужчины, и я сделаю все, что от меня зависит, чтобы влюбить его в себя…

ЧАСТЬ 1

Глава 1

Юля

— Папуль, все хорошо, мы приземлились, — отчитываюсь в трубку, стоит только шасси самолета коснуться взлетной полосы.

Час полета стремительно отмотал. Народ в салоне уже зашуршал сумками и пакетами. Хотя команды “на старт” еще никто не давал.

— Отлично, Юляш. Жду тебя в аэропорту, — слышу по голосу, что папа улыбается, и не могу не улыбнуться в ответ. От макушки до пят топит приятное предвкушение скорой встречи с любимым родителем.

— Заметано, — кидаю в трубку и отключаюсь.

Прячу телефон в рюкзак и заглядываю в иллюминатор. За бортом раннее декабрьское утро. Две недели до Нового года. Предпраздничная пора, когда в городах начинают формироваться бешеные очереди в сувенирных лавках, а люди на подъеме бегут по утрам на работу, потому что вот-вот, и длинные выходные, которые каждый, несомненно, предпочтет провести со своими близкими и родными. Как и я.

Пушистые снежинки неторопливо кружатся в темном небе и опадают, заметая дороги. Так и хочется сделать глубокий вдох и пропеть на выдохе: до-о-ома. Наконец-то я дома! И хоть Санкт-Петербург и Москву разделяют меньше тысячи километров, что в наше время и не “расстояние” вовсе, но из-за сильной занятости папы и моего плотного учебного графика в балетной академии мы не виделись уже целый год. Для меня, его “домашней и тихой Юляши” — это непозволительно долго!

— Дамы и господа! — раздается мужской голос в динамиках, как только самолет заканчивает свое движение по полосе. — С вами говорит командир корабля. Наш полет завершен. Местное время семь часов пятнадцать минут, погода за бортом минус десять градусов по Цельсию, снег. Благодарим за выбор нашей авиакомпании. С наступающим Новым годом и Рождеством!

Пассажиры, подхваченные общим потоком, начинают свои суетливые сборы.

Я накидываю куртку, а на голову натягиваю капюшон белой толстовки. Подхватив свою невеликую “ручную кладь” в виде рюкзака со всем необходимым на без малого три недели каникул, в первых рядах покидаю салон самолета по длинному трапу.

В наушниках задорно звенят колокольчики какой-то рождественской песенки из случайной подборки. На моих губах, как приклеенная, держится счастливая улыбка. Наверное, проходящие мимо думают, что я слегка свихнулась. Пусть так.

Багаж получать мне не надо, поэтому я иду сразу к выходу. И чем ближе двери, тем быстрее мой шаг. Я уже вижу впереди, в толпе, маячащую высокую фигуру Степана Аркадьевича Данилова.

Папа приехал с букетом моих любимых нежно-розовых гербер. Кто бы сомневался! И он, как впрочем, и всегда, просто невероятно шикарен в своем темно-синем костюме и черном пальто. Выгодно выделяется на фоне прочих «встречающих».

Ох, как проходящие мимо дамочки на него засматриваются…

Но он мой! Весь только-только мой!

Разгоняясь, я с разбегу влетаю в раскрытые объятия отца, крепко обнимая его за шею. Повисая на нем, как в детстве. Обезьянкой. Чувствую, как ноги отрываются от пола и папа смеется, кружа меня и бормоча:

— Ну, ты даешь, Юлька! Вот это сюрприз, а я уже и не надеялся, что ты про меня вспомнишь, думал, придется самому к тебе лететь на праздники.

— Ну, о чем ты говоришь, пап. Всегда помню! — пламенно уверяю, чмокая родителя в щеку. — Ты же знаешь, какой у нас строгий режим в академии. То занятия, то тренировки, времени свободного нет. Хотя кому я рассказываю, у тебя на фирме тоже вечный завал.

— Вечный завал — это точно. Тут вот опять фирма подрядчика отчебучила, судиться с ними будем. Но это ерунда, — ставит меня на ноги папа и, вручив герберы, треплет по макушке. — Устала? — забирает у меня рюкзак и, приобняв за плечи, ведет на выход из здания аэропорта.

— Самую малость.

— Не пожалела еще, что подалась в балет?

— Нет, конечно. Тяжело бывает, да, но я чувствую, что это мое. На прошлой неделе вот начали готовиться к практике. Весной ее будем проходить. Будем ставить балет на сцене Мариинки, представляешь? — поднимаю взгляд снизу вверх. Папа улыбается, отчего вокруг глаз бегут едва заметные лучики-морщинки, которые главного в моей жизни мужчину совершенно не портят. Наоборот — добавляют солидности.

— Надеюсь, родители молодых дарований приглашены?

— В первые же ряды!

Папа смеется, а у меня сердце радостно приплясывает. Люблю, когда он в хорошем настроении. Он у меня еще слишком молод и слишком хорош собой, чтобы ходить хмурым и понурым. Иногда мне кажется, что после смерти мамы я его единственная отдушина. Поэтому решение улететь в Питер далось мне тяжело. Хоть он никогда этого и не показывал, но мой отъезд дался папе непросто. Я знаю. Чувствую.

Два года назад наш большой загородный дом резко опустел. Мамы не стало как раз в тот год, когда я закончила школу. Фатальное стечение обстоятельств — нелепое ДТП. Врачи боролись до последнего. Папа был готов на все. В том числе и увезти ее в любую клинику любой точки мира. Но, увы, чуда не случилось, а деньги оказались не всесильны.

Папа очень ее любил. Свою Элю — Элеонору. Безумно просто. И, предполагаю, что до сих пор любит. Может, конечно, в его жизни и есть сейчас женщина, но мне он об этом никогда не говорил и подобные темы со мной не заводил. Для меня потеря мамы тоже стала переломным моментом. И хоть ближе я с детства была с отцом, но уход родного человека заставил меня резко повзрослеть. А так как я была единственным ребенком у родителей, то сама того до конца не осознавая, я чувствовала на себе обязанность заботиться об отце, который со своим страшным трудоголизмом и огромным бизнесом частенько забывал обо всем на свете. Включая сон и еду.

— Соскучился по тебе жутко, малышка. Планирую все праздничные выходные торчать дома и надоедать тебе своим присутствием, — уверяет папа, открывая и придерживая для меня дверь.

— Я тоже, пап, — подмигиваю. — Я тоже…

Утро в столице всегда знаменуется километровыми пробками. Будь это будний день или выходной — не важно. Заторы на дорогах уже как визитная карточка Москвы.

Вот и мы в одну такую “визитную карточку” плотно “встряли”. Благо, пред этим успели заскочить в авто-кафе и набрать целый пакет вредностей, которые я с упоением и уминала за обе щеки под насмешливо-неодобрительный взгляд отца.

— Увидели бы тебя сейчас твои преподаватели, Юлька, получила бы по самое не балуй за срыв диеты.

— Когда ее еще срывать, если не на праздники? — пожимаю я плечами, пихая в рот картошку фри. — Хочешь? — тяну бумажный пакетик.

— Нет, спасибо. Мне моя поджелудочная дороже.

— Пф-ф! — закатываю глаза и демонстративно взгрызаюсь в крылышко в панировке.

Жирное, острое, соленое — м-м!

Из-за постоянных тренировок и необходимости держать свое тело в состоянии “тростинки” я редко позволяю себе нарушать режим правильного питания. В балете ведь как? Лишние сто граммов, и ты уже катишься по наклонной, как перекачанный гелием шарик. Но сегодня я даю себе волю, клятвенно обещая, что потом все лишние калории сожгу в спортзале.

В салоне папиного Mercedes тепло, и я, скинув кроссовки, с ногами забираюсь на сиденье. В пол-уха слушаю бормотание радио, изредка подпевая. Папа, не отрывая взгляд от телефона, оперативно решает рабочие вопросы. Сижу довольная жизнью до тех пор, пока не слышу:

— Юль, ты не против, если к нам сегодня приедет гость? Знаю, что день твоего прилета и очень хотел провести его с тобой вдвоем, но боюсь, Титова потом не поймаешь в столице.

На фамилии “гостя” я замираю, а сердечко сжимается. Быстро и сильно. Рука со стаканчиком кофе зависает в воздухе, не долетев до рта. Кто? Титов?

Перед глазами вырастает давно забытая из детства картинка: высокий, красивый, спортивный мужчина с пронзительными карими, как мои любимые шоколадные конфеты, глазами и улыбкой, от которой хочется затрепетать крылышками.

Титов Богдан — папин хороший друг и бизнес-партнер в прошлом. Мужчина, потрясший воображение маленькой девочки. Неужели тот самый? О котором я не слышала уже без малого десять лет? Да ладно!

— Юляш, прием.

— А, да, прости, пап, заслушалась радио. Ты сказал, Титов? Богдан Титов?

— Он самый. Сегодня ночью прилетел в Москву по работе. Списались, я предложил ему к нам в гости заехать, а то как десять лет назад в свою Германию умотал, так и потерялся. Так ты как? Не против? Люда накроет на стол, поужинаем в тесном кругу?

Хороший вопрос: не против ли я? Первый раз я увидела его, когда мне было семь. Маленькая девочка Юля умудрилась влюбиться во взрослого и состоявшегося мужчину, для которого я, разумеется, была только ребенком. Дочерью друга. У любого взрослого и адекватного человека даже мысли не проскочит обратить внимание на семилетнюю “стрекозу” с хвостиками. Это вообще-то и по закону карается!

Ну, а сейчас мне девятнадцать. И я уже не та впечатлительная мелочь. Это тогда я, в силу своего детского восприятия мира и избытка пересмотренных мультиков о благородных принцах, идеализировала и запала на Титова. Сейчас я в разы взрослее, умнее и, разумеется, я не могу быть влюблена в человека, который мне в отцы годится. Я и видела-то его всего пару раз в своей жизни!

Так что да, в целом, я не против. А в частности — мне совсем не нравится, как споткнулось мое сердечко на знакомой фамилии.

— Хорошо, — стараюсь беззаботно пожать плечами. — Я не против.

— Вот и отлично, малыш. Наберу Людмиле, предупрежу, что сегодня у нас будут гости.

— Гости? Дядя Богдан будет не один? — решаю уточнить, — м, с женой? — язык выговаривает последний вопрос с трудом. Почему-то мысль, что у Титова есть жена и дети, меня… беспокоит.

— Он не женат, — тянет уголок губ в улыбке папа. — По крайней мере, насколько мне известно.

Я киваю и прячу взгляд, устремляя его в лобовое стекло. Делаю глоток своего карамельного Латте и успокаиваю себя тем, что ужин пролетит быстро. Я и не замечу. Мне же будет просто любопытно, как Титов изменился за эти десять лет, что его не было в стране. Наверняка сейчас взрослую Юлю этот мужчина уже не впечатлит.

Хуже!

Я больше чем уверена — не впечатлит! И очень уповаю на то, что в свои года Титов успел потерять пару зубов, обзавестись лысиной и отрастить пивной живот. Ну так, чтобы точно промах по всем фронтам…

Глава 2

Богдан

— Все, вопрос с регистрацией я решила, — “щебечет” довольная Илона. — Распишемся в первых числах января. Ах, да, сегодня я еще планирую проехать по ресторанам, накидала небольшой список самых лучших. Исключительно со звездами Мишлен! Посмотрим, какой сумеет меня впечатлить. Если все пойдет по плану, то со следующей недели мы можем рассылать приглашения на нашу свадьбу.

Пауза и вопросительное:

— Богдаш? Ты вообще меня слушаешь?

Я отрываю взгляд от планшета, на котором пролистывал предварительный отчет за прошедший квартал и поднимаю его на собеседницу. Любовница — нынче невеста — хмурит брови. Пухлые, ярко подкрашенные губы Илы подрагивают в обиде.

— Регистрация брака в первых числах января. Сегодня ты определишься с рестораном. Со следующей недели рассылаем приглашения. Я ничего не упустил?

На губах девушки расцветает улыбка.

— Ты просто с таким отстраненным видом сидишь, как будто тебе совсем не интересно наше предстоящее бракосочетание, — тянется через стол женская ладонь, накрывая мою, ласково поглаживая пальцами запястье. — А для меня это, между прочим, очень трепетное и волнительное событие, Богдаш. Как и для любой девушки, — звучит укоризненно.

— Прости, но у меня много работы.

— Ну, раз ты уже отвлекся, послушай, может, подумаем насчет… — Илона продолжает трещать. По большому счету ей от меня ответа и не требуется. Только видимость того, что я внимательно ее слушаю.

Я откладываю девайс и поднимаю чашку с двойным Американо. Делаю глоток, откидываясь на спинку стула и бросаю взгляд в окно ресторана, расположенного на крыше одной из высоток Москва-Сити. Внизу простирается утренняя столица с ее бесконечными заторами.

Откровенно говоря, и правда, предстоящая свадьба — меньшее, что меня сейчас заботит. На носу конец года и куча отчетности, которую нужно проверить и перепроверить. Закрыть с десяток подвисших проектов и решить, что делать с квартирой матери в столице. Полгода назад она переехала на ПМЖ в Краснодарский край, оставив недвижимость на мое усмотрение. В идеале — закрыть гештальты нужно до конца этого календарного года. А это всего две недели. Времени в обрез. Поэтому да, мои мысли далеки от свадьбы. Но для Илоны это важно. Приходится постоянно себе об этом напоминать. Быть чуточку терпимей.

— Слушай, Богдаш, а почему в столице?

— Что?

— Расписаться хочешь. Вернулись бы в Берлин, и там сыграли свадьбу. К тому же я там знаю очень классного модельера свадебных платьев. Да и дом твой позволяет чуть больше размаха, для торжества, чем…

— Я тебе уже говорил, что не хочу гулять с размахом. У меня на пышные празднества нет времени. И ты, Илона, кажется меня в этом поддержала.

— Ну да, разумеется. Просто решила уточнить, — улыбается собеседница. Подхватывает бокал и изящно прикладывается к нему губами, не сводя с меня своих глаз, делает глоток белого полусладкого.

Сексуально, ничего не скажешь. Илона вообще из тех женщин, от которых им буквально фонит. Сексом. Изначально это меня в ней и привлекло.

Мы встречаемся больше пяти лет. Если это можно так назвать. Оба удобны друг для друга во всех смыслах. Полное взаимопонимание, фантастическая близость. Плюсом ко всему Илона не закатывает истерик, когда я улетаю в длительные командировки, а в обществе моих коллег держится прекрасно. С моей же стороны она регулярно получает нехилую сумму на все свои “хотелки” и живет припеваючи, не зная горя.

Конечно, можно было и дальше придерживаться подобного формата отношений — современных и ни к чему не обязывающих. Но в следующем году мне будет сорок. Я уже не мальчик. Пора остепениться и заиметь в паспорте штамп. А с кем, если не с той, которая умеет быть достойной парой? Вот и я не нашел другого варианта. Взял, да и предложил Илоне узаконить наши отношения. Ее счастью не было предела. Для меня же это ровным счетом ничего не меняло в устоявшейся жизни.

Может быть, поэтому я сейчас так поверхностно отношусь к предстоящему “торжеству”? Потому что для меня оно обыденно и, скорее, из необходимости, нежели реального желания стать ближе? Не знаю. Но мое поспешное “предложение” только прибавило мне головняков перед Новым годом, заставив тысячу раз о нем пожалеть.

Позавтракав, мы с Илоной покидаем ресторан. По пути к нашим апартаментам, которые находятся тут же, в Москва-Сити, но в соседней башне, мне на телефон падает сообщение. Ответ от друга детства — Степана Данилова, с которым мы не виделись уже почти десять лет. Годы летят, успевай только ловить.

Два года назад он потерял жену в аварии. А я отвратительный друг, даже не нашел времени приехать и поддержать его в такой трагичный момент. Поэтому, быстро пробегая глазами по строчкам, где Данилов приглашает меня вечером к себе, я без колебаний набираю в ответ:

“К восьми буду, с меня виски”.

Мысленно делаю себе пометку не забыть купить букет цветов. Для дочери Данилова. Сколько ей, интересно? Лет пятнадцать? А ведь он мой ровесник. И хоть я никогда не стремился быть «папашкой», но мысли невольно в ту степь загуливают.

Открывая ключ-картой дверь в наши апарты, пропускаю Илу вперед.

— Какие у тебя планы на день, Богдаш? В офис поедешь?

— Да, после обеда сделка по перепродаже завода. Боюсь, проторчу на работе до самого вечера. А там друг за город на ужин пригласил. Неудобно отказывать.

— Я с тобой?

— Не в этот раз, — целую Илу в щеку, скидывая ботинки и стягивая джемпер. — Сегодня ты полностью свободна, — кидаю, держа путь в ванную комнату. По-быстрому принять душ и на работу. — Мой водитель в твоем распоряжении. Занимайся подготовкой и не жди меня, ложись спать. Я вернусь поздно.

— Ну вот, так всегда и происходит, когда мы в Москве, — топает за мной следом Илона, обвивая руками за талию. Прижимается грудью к моей спине и целует в плечо, оставляя смачный след от бордовой помады.

— Как так? — нахожу ее взгляд в отражении зеркала.

— В Москве ты превращаешься в страшного трудоголика и у тебя на меня совсем нет времени, — пробегают вниз по груди ноготки, подбираясь к ремню на брюках. — Я скучаю.

— Мы только прилетели и еще ни на час не расстались, когда ты успела заскучать?

— А я того… заранее, — улыбается, пока ее пальчики ловко расстегиваю и вытягивают мой ремень из петель. — Может, у тебя найдется еще полчаса на меня, м-м, Богдаш? — ныряет мне под руку Ила, прижимаясь губами к моей груди. Язычком пробегает по шее, добираясь до губ. Облизывает их и тянется на носочках, требуя поцелуй. Ластится, как кошка. Одна ее ладонь у меня на затылке, вторая, расстегнув молнию на брюках, уже пробирается под резинку боксеров, обхватывая член.

Илона всегда знала, как отвлечь меня от работы. А еще, какими сетями завлечь к себе любого, даже самого стойкого мужика.

Всегда.

Вот и сейчас я сдаюсь. У меня и правда есть лишние тридцать минут и нет желания отказывать себе в том, чтобы начать день с обоюдного удовольствия. Поэтому перемещаю ладони с талии Илы на ее задницу и сжимаю. Подхватываю на руки, усаживая на тумбу и врываюсь языком в ее приветливо распахнутый рот, втягивая ее язычок в жадный поцелуй…

— Титов, очень тебя прошу, будь, пожалуйста, на связи! — доносится из спальни, где Илона нежится, развалившись поперек кровати.

— Буду, — громко, — по возможности, — уже значительно тише.

Застегиваю ремень на брюках и натягиваю черную рубашку, торопливо разбираясь с манжетами на рукавах. Наше приятное “времяпрепровождение” затянулось дольше, чем предполагалось. Встреча, на которую я никак не могу опоздать, должна начаться уже через час. Мне остается только шевелиться и молиться, чтобы все заторы на моем пути по волшебству рассосались.

Еще один взгляд в зеркало. Легкий взмах пятерней по волосам и бороде — сойдет. Я выхожу из ванной и краем глаза мажу по обнаженной сексапильной фигурке Илоны, растянувшейся поверх сбитых простыней. Светлые волосы разметались по спине, округлая попка призывно торчит, осиная талия, пышная грудь — идеальная любовница. Надеюсь, что и жена из нее будет соответствующая.

Хотя, плох тот мужик, который бабу в жены себе исключительно по постельным “талантам” подбирает.

— Богдан, я буду кидать тебе фото ресторанов. Хорошо? Мне нужно твое одобрение.

— Илон, давай без меня, — застегиваю часы на запястье и клюю ее в губы. — У меня до крыши других забот. Нашу свадьбу я полностью делегирую тебе.

— Но я одна не справлюсь, Тито-о-ов…

— Отправлю тебе помощника. Он поможет все разрулить. Все, — накидываю на плечи пальто, хватая ключи от машины, — я умчал, малыш. Не скучай.

— Пока-пока.

До офиса долетаю на запредельных скоростях, схватив пару штрафов. С подземной парковки до конференц-зала иду широким шагом, попутно раздавая приветственные кивки. На встречу прибываю ровно минута в минуту. В зале уже все собрались: и представители моей фирмы, и фирмы, которую мы, надеюсь, сегодня выгодно приобретем, чтобы потом еще выгодней перепродать.

— Прошу прощения за опоздание, коллеги, — пожимаю руки присутствующим, скидывая пальто и занимая место во главе стола. — Что я пропустил?

— Собственно, ничего критичного, Богдан Андреевич. Мы как раз собирались обсуждать условия купли-продажи…

Сделка проходит удачно. Дальше рабочая рутина засасывает на целый день, когда я снова, вопреки просьбе Илы, напрочь забываю про то, что должен “быть на связи”. Встреча за встречей и ворох накопившихся бумаг — тут абсолютно не до фоток ресторанов, да простит меня Илона. Я и так не часто радую столичный офис своим личным присутствием, предпочитая вести дела удаленно.

Освободился я только в начале восьмого. Раскидав первоочередные задачи, покинул офис, предупредив, чтобы до завтра меня не беспокоили. Для пущей убедительности — вырубил рабочий телефон.

Пока завожу свою Audi и выруливаю с парковки, набираю Данилова. На улице уже темно и опять заметает снег. Видимость аховая. Народу — тьма!

— Титов, только не говори, что ты передумал, — первое, что слышу в трубке, когда Степан отвечает. — Работа не волк.

— Не угадал, Степыч, — улыбаюсь. — Вышел и мчу к вам. Звоню предупредить — малость подзадержусь, надо заскочить в одно место.

— Давай, мы с Юлькой уже ждем тебя. Стол почти накрыт.

— Понял, принял, — улыбаюсь, и отбиваю вызов.

А заскочить мне приходится в цветочный. Где я растерянно шарю глазами по роскошным букетам и совершенно не вкуриваю, что дарят девочке пятнадцати-шестнадцати лет.

Почему-то я решил, что именно столько дочери Данилова, прикинув плюс-минус десять лет с нашей последней встречи.

Все, что я об этой девчонке помню — смотрела на меня огромными зелеными глазами за пушистыми ресницами. Мелкая, забавная, с двумя высокими хвостами и задиристым курносым носом. Что же ты любишь, девочка?

Розы не вариант. Не по возрасту. Ромашки — примитивно. Каллы — банально. Взгляд падает на разноцветные герберы: от желтых до красных бутонов в аккуратном букете. В мозгу что-то щелкает. Интуиция, вероятно.

— Заверните мне их.

— Да, конечно, момент, — улыбается флорист. — Прекрасный выбор, кстати. Вашей девушке обязательно понравиться.

Я киваю, предпочитая не уточнять, что цветы мне нужны не для моей девушки.

Через пятнадцать минут я уже снова в машине. Убираю букет на соседнее сиденье и вбиваю в навигатор адрес загородного поселка, где обитают Даниловы. Плюс-минус час езды, и я буду на месте.

Юля

Отчего-то я волнуюсь. Меряю шагами свою комнату и не могу определиться с нарядом. На чем остановиться? Или молочного цвета вязаный костюм из юбки с кофтой, или комбез из черной воздушной ткани, с тонкими бретельками…

Останавливаюсь у зеркала в полный рост. Кручусь. Отчего-то кажусь себе обычной. Утягиваю футболку за талию, ткань которой тут же обтягивает грудь и подчеркивает мою худобу. Это уже профессиональное.

Выдуваю воздух надув щеки. М-да.

— Юленька, — постучав в дверь, в комнату заглядывает Людмила, наша домработница. Наидобрейшей души человек.

— Ой? — оглядываюсь на женщину.

— Скоро будет все готово. Но гость еще не приехал. А ты чего тут? — оглядывает меня и вешалки с одеждой. — Не можешь выбрать? — улыбается.

— Ага. Кажется, что все не то, — сдаюсь.

— Волнуешься? — усмехается, но так по-доброму, что мои щеки заливаются румянцем.

— Нет. С чего бы это? Я его уже и не помню. Просто хочется выглядеть хорошо.

— Ты помнишь, как я тебя учила? — подходит ближе, встает рядом, и мы обе смотрим в зеркало.

— Помню. Выбирай сердцем?

— Ты у нас красавица, — расправляет мои волосы по плечам. — Смотри, какая — глаз не отвести!

— Я поняла, теть Люд, — поворачиваюсь к ней, и мы обнимаемся. — Спасибо.

Перед глазами проплывают годы моего детства и юности, когда была жива мама. По правде говоря, мне ее сейчас очень не хватает. Особенно в вопросах по “девчачьей” части. С папой о таком, мягко говоря, не поговоришь. На мальчиков ему не пожалуешься. Хотя мне и жаловаться пока не на кого. Девятнадцать лет, и ни одних серьезных отношений. Аут!

— Все, я побежала, а ты давай, не дрейфь!

Людмила уходит. Я снова остаюсь одна. Проворачиваюсь к зеркалу.

— Соберись, Юльчик, — командую себе и натягиваю улыбку.

Тянусь к вешалке с юбкой и кофтой. Я же в конце концов не на смотрины собираюсь. С чего мне так нервничать? И я никому не хочу понравиться. Одеваю то, в чем мне будет удобно. На ноги надеваю легкие кроссы. В уши цепляю сережки. Наношу легкий макияж, слегка припудрив щеки. Все, кажется готова.

Улыбаюсь своему отражению.

За окном давно стемнело. Я подхожу и выглядываю из-за шторы. Моя комната находится на втором этаже нашего дома. Большой, красивый, бревенчатый. Здесь безумно уютно. Мама в свое время постаралась.

А еще из моего окна хорошо просматривается подъездная дорожка. И словно по заказу, именно в этот момент откатываются ворота и на территорию, ослепляя фарами, въезжает черная машина. Что это? Audi? Красивая. Солидная.

Я, как воришка, чуть сдвигаясь, прячусь за шторой. Неосознанно задержав дыхание, с любопытством и легкой дрожью жду, когда выйдет водитель.

Машина, прошелестев шинами по брусчатке, останавливается рядом с папиной. Гаснут фары. Я сжимаю кулачки. Дверь авто открывается. Выходит мужчина. Теперь я совершенно перестаю дышать, стараясь разглядеть его фигуру в свете уличных фонарей.

Вижу черное пальто, широкую спину и мощный разворот плеч. М-да, до живота и лысины ему, как балерине до бодибилдера…

Уверенной походкой Титов идет к дому и вдруг резко оборачивается. Будто почувствовав, что за ним наблюдают, поднимает взгляд на мои окна. Вот блин!

Я, ойкнув, как трусливый заяц, прячусь. Сердце готово выпрыгнуть из груди, так сильно оно бьется о ребра.

Глава 3

Юля

Кусаю губы, прижимаясь затылком к холодной стене. Жду. Даю себе передышку в пару долгих мгновений, выравнивая сердечный ритм. Сдается мне — эта встреча будет тяжелее, чем я предполагала.

Ну все, Юльчик, возьми себя в руки и спустись вниз. Гость приехал.

Делаю пару вдохов-выдохов. Расправляю плечи. Последний раз окинув себя в зеркале, покидаю комнату.

Легким шагом достигаю лестницы.

— Рад видеть, Титов.

— Сколько лет, сколько зим, Данилов.

Доносятся мужские голоса. Отцовский распознаю сразу. А вот от второго по телу волной проносятся мурашки. Низкий, с легкой хрипотцой, он что-то щекочет в груди.

— Возмужал, — смеется папа.

— Да ты тоже не отстаешь.

— А это что за борода Деда Мороза? На корпоративах подрабатываешь?

— Солидности прибавляет. Попробуй. А то ходишь, как молодой пацан со щетиной, что нам уже не по годам, — слышу тихий смех, от которого волоски на руках дыбом встают.

Я не тороплюсь спускаться. Жду, когда мужчины обменяются приветствиями и закончат свои словесные шуточные пикировки. Они давно не виделись. Им сейчас не до лишних глаз и ушей.

И только когда шаги и голоса удаляются, я спускаюсь по ступеням. Они пошли в сторону кухни. Не стоит заставлять себя ждать. Неприлично это. Расправив плечи иду следом.

Осанка и поступь царицы, Юлька! Все, как учили в академии!

Когда показываюсь на пороге, мужчины уже сели за стол. Заметив меня, папа тут же встал. Улыбнулся, приглашая жестом присоединяться, гордо пробасив:

— А вот и моя красавица-дочь, — приобнимая меня за плечи.

Титов поднимает на меня взгляд, на доли секунды замешкавшись. Но быстро отходит от… что это было? Шок? Удивление? Что промелькнуло у него во взгляде?

— Привет, Юля, — растягивает губы в улыбке. У меня сердце подскакивает и резко ухает вниз от того, как красиво в его исполнении прозвучало мое имя — Ю-ля…

— Здравствуй…те, Богдан, — в отличие от мужчины, я его имя с трудом “проблеяла”.

На госте смолянисто-черная рубашка с расстегнутой пуговицей у самого горла, оголяющая полоску смуглой кожи груди. Серые брюки, обтягивающие спортивные бедра. На запястье дорогие часы. Одет с иголочки. Волосы цвета темный-шоколад тоже беспрекословно идеальны: коротко побритые виски и длинная челка, уложенная по последнему слову моды — у нас в академии многие парни ходят с такой. И… да, то, что сложно не отметить в Титове. У него есть борода! Объемная, достаточно длинная, как у настоящего стильного Деда Мороза двадцать первого века. Вот это да! Мысли мечутся от “вау!” до “зачем?!”.

Мужчина же подхватывает букет со стола и направляется к нам. Подойдя ближе, он оказывается огромным рядом с моей худощавой фигуркой балерины. Ткань рубашки натягивается на руках, готовая вот-вот треснуть и разойтись по швам. Богдану сейчас сколько? Они, кажется, с папой примерно одного возраста. Около сорока? Нет, папуля у меня тоже ого-го: спортом занимается, плаванием не пренебрегает, но Титов явно имеет особую любовь к собственным мышцам!

Отрываю взгляд от фигуры мужчины, наконец-то взглянув ему в глаза. Темно-карие. Цвета крепкого благородного напитка. Такие, какими я их и запомнила в детстве. Я всегда была сладкоежкой, и его взгляд долго ассоциировала со сладкой шоколадкой. А сейчас я заядлый кофеман, и в этой “арабике” я отчаянно хочу утонуть.

Что за мысли, Юлька!

— Это сколько же тебе? — усмехается и протягивает букет Богдан.

Я бросаю взгляд на бутоны…

Мои любимые герберы! Мельком смотрю на отца. Откуда Титов узнал о том, какие я люблю цветы? Папа сказал? Но отец стоит довольный и даже усом не ведет.

— Лет шестнадцать? — предполагает Титов.

— Мне девятнадцать, — говорю, а сама заливаюсь краской. — Спасибо за букет, я обожаю герберы, — которые в данный момент жгут ладони. В груди печет и давит.

Шестнадцать… неужели я в его глазах настолько “маленькая”?

— Юля у меня балерина, — гордо заявляет папа, — поэтому ей своих лет и не дашь. Они вечно на диетах и на спорте.

— Да ты что? Правда? — будто действительно удивляется Титов. — Значит, имею честь быть знаком с будущей примой?

— Ну, до “примы” далеко, но… все может быть, — улыбаюсь, пожимая плечами.

Титов чуть отступает, буквально на шаг назад. Оглядывает меня с ног до головы. Абсолютно нигде не задержав своего темного взгляда, но моя кожа горит и полыхает от одного того факта, что этот мужчина смотрит на меня.

— Вымахала как, — смеется. — Помню вот такой, — показывает рукой себе по пояс.

— Да вы тоже подросли, — подмечаю невесело, на что мужчины дружно смеются, явно переоценив мою шутку.

Мы садимся за стол. Отец по центру, как всегда. Мы же с Титовым оказываемся друг напротив друга. Людмила раскладывает по тарелкам горячее. Мужчинам мясо. Я же предпочитаю остановиться на рыбе с овощами. Хватит вредностей на сегодня, мне еще утренние “крылышки с картошкой” в зале сгонять до седьмого пота.

Завязывается непринужденный разговор. В основном говорят мужчины. Я же ем и прислушиваюсь к ним. Богдан нехотя рассказывает о работе. О том, как жил и живет в Германии. Оказывается, у него там свой дом. Значит, делаю я вывод, в Москву возвращаться Титов не собирается. Жаль. Наверное…

Господи, зачем он отрастил такую бороду? Она ему не идет. Он кажется еще старше! А еще она, наверное, ужасно колется, когда… Нет, даже думать не хочу о поцелуях с Титовым.

И тем не менее — щеки полыхают, а воображение уже не остановить.

Потом разговор заходит о Питере. Я отвечаю на вопросы папы, Титов вроде слушает. Тоже интересуется моими успехами, но я плавно съезжаю с темы. Не хочу, чтобы говорили обо мне. Не горю желанием оказаться в центре мужского внимания. Тогда отец поворачивает разговор в совершенно иное, но не менее интересное мне русло, спросив у друга:

— Что на личном?

Я замираю с вилкой и ножом в руках.

— Женюсь, — звучит в ответ ясно и четко от Титова.

Мое сердце пару раз стукнулось о ребра. Вилка дрогнув, со скрипом царапнула по тарелке. Взгляд мой взлетел. Я уставилась на гостя в упор.

— Да ладно? — засмеялся отец и, чуть наклонившись, хлопнул Богдана по плечу. — Молодец, так держать.

— Пора остепениться. Годики тикают, — улыбается Богдан.

Счастлив, судя по брошенному в мою сторону взгляду. Мне бы улыбнуться и сказать “поздравляю”, но язык не поворачивается. Он онемел. А вместе с ним и я, которая никак не ожидала, такой собственной реакции на новость.

Внутри что-то надломилось. По сердцу с хрустом побежали маленькие паутинки-трещин. Почему так неожиданно… больно? Неужели, где-то глубоко в душе, я правда верила, что такой мужчина, как Богдан, всегда будет один?

Глупости!

Да и я! Я же уже не та маленькая девочка, которая влюбилась в большого и взрослого дяденьку только за его улыбку! Все это ерунда, Юля. Это не нормально, Юля. Он и смотрит на меня, как на ребенка. Шестнадцать! Титов решил, что я еще даже несовершеннолетняя! Рядом с ним я выгляжу малолетней пигалицей, которая еще и жизни то не знает. Ох…

Если бы я надела тот комбез на тонких бретельках или платье — откровенное мини — интересно, он бы обратил на меня внимание? Как на женщину?

Господи, о чем я думаю! Мне не нужно его внимание. Он взрослый. Он состоявшийся мужчина. Он годится мне в отцы. Двадцать лет разницы и пропасть между нашими поколениями — шутка ли? К тому же он друг отца. Табу для обоих.

— Юля? — в сознание проникает голос папы. — Ты с нами?

Поднимаю на него взгляд, натягиваю улыбку.

— Да, задумалась просто, а что?

— Нас приглашают на свадьбу. Когда, ты говоришь, роспись? — переспрашивает он Титова.

— В первых числах января.

— Приспичило тебя как! — смеется па. — Быстро, однако.

Новый скачок сердечка. Все. Довольно! Я складываю приборы на тарелке и чуть отодвигаю ее. Получается чуть резче, чем мне бы того хотелось.

— Кхм, спасибо, — произношу, привлекая к себе внимание. — Я пойду, пожалуй. Устала с дороги. Хочу пораньше лечь спать.

— Да, конечно, Юляш. Спокойной ночи.

— Спокойной, па. И всего доброго, — говорю нашему гостю, — Богдан.

— И тебе, Юля. Приятно было повидаться, — кивает.

Не могу сказать того же. Но киваю в ответ и тороплюсь к себе.

Он женится!

Эта мысль бьет набатом в голове.

Он женится!

Мне все равно. Все. Равно. Все равно же?

Взлетаю по лестнице вверх, чуть не бегом долетают до своей комнаты. Закрываю дверь. Выходит слишком громко. Но мне сейчас плевать. Закрываю ее. Не хочу, чтобы были свидетели моего состояния. Я не понимаю, что чувствую. Что это? Почему так больно? Так неприятно? Внутри все сжимается. Глупая Юля. Ну, зачем тебе это?

Скидываю кроссы, стягиваю кофту. Следом на пол летит юбка. Достаю из шкафа костюм, в котором обычно занимаюсь. Жуткое желание спуститься в подвальный этаж в небольшой спортивный зал и выбить эту дурь из своей головы кардио-тренировкой.

Походила по комнате. В голове рой мыслей. Ну, что такого случилось, что меня так накрыло? Да даже узнай я сейчас, что он уже женат, то что? Жизнь на этом же не закончилась? Да и я же не вспоминала о нем столько времени! А тут появился, и почва из-под ног уехала.

Плюхнулась на постель и зарылась головой в подушки. Не могут чувства, что зародились в детстве, жить так долго. Не могут. Да и не чувства это вовсе, а глупая детская впечатлительность!

Переворачиваюсь на спину, уставившись взглядом в потолок. Нет, сейчас я точно не могу здраво мыслить. Мне нужно немного прийти в себя. Больше всего я уверена, как только он уедет, все встанет на свои места. Обязано встать!

Поднимаюсь с постели и, обувшись, накидываю на плечи легкую кофту. Собираю волосы в конский хвост и покидаю комнату. Прислушиваюсь в коридоре. Убедившись, что ни с кем не рискую столкнуться, слетаю по лестнице шагая через ступеньку и ныряю за угол.

Еще одна лестница, и я уже в зале. Врубаю свет и вставляю наушники в уши. Там долбит рок. Самое то, когда в душе раздрай.

Скидываю кофту, обходя периметр зала и принимаюсь за разминку.

Глава 4

Богдан

— Представляешь, в Москве открылся мой любимый СПА-салон, — именно с такой репликой появляется в моем кабинете Илона. Без стука и предупреждения.

Время шесть часов вечера. Экватор рабочей недели. За окнами уже темнеет. Офис потихоньку расходится по домам, о чем говорит шебуршение в длинных коридорах бизнес-центра.

Я отрываю взгляд от бумаг, слегка охренев от подобной беспардонности девушки, но свое замечание держу при себе. Киваю, кручу ручку в пальцах и возвращаю взгляд на отчеты:

— Я за тебя рад.

— Нет, ты не понимаешь, Богдан.

— Не понимаю, Ил. У меня много работы. Ты что-то хотела? Если нет, то присядь, подожди минут тридцать, я раскидаюсь с бумагами и поедем, где-нибудь поужинаем.

— Вот, как раз это и хотела, — огибает стол Илона, — позвать тебя в СПА. Там есть классная комплексная программа для двоих, — кладет ладони на мои плечи, круговыми движениями разминая. — Массаж, вино, хаммам и бассейн. Расслабимся, отдохнем, проведем время вместе. Что скажешь?

— Заманчиво, конечно, но нет.

— Но почему?

— Ты знаешь, что я не любитель таскаться по подобным заведениям. К тому же, после ужина, дома мне нужно будет еще поработать.

— Титов, — слышу по голосу — Ила начинает заводиться, — ты, может быть, тогда в январе со своей работой распишешься, а не со мной? — до боли сжимают женские пальцы мои плечи.

Для женщины, не склонной к истерикам по пустякам, Илона в последнее время устраивает их слишком часто. Это неприятно коробит. Еще не заимели штампы, а она уже ощутила надо мной власть? Так дело не пойдет. Приходится ее осадить, напоминая:

— Если бы не моя работа, с которой ты предлагаешь мне «расписаться», то вряд ли бы у тебя было много возможностей капризничать, выбирать рестораны с Мишленовскими звездами и таскаться по дорогим СПА. Осторожней, Ила, я ведь могу и передумать на тебе жениться.

За спиной виснет тишина. Ладони на моих плечах напрягаются и деревенеют.

Проклятье!

Грубо вышло. Осознаю. За мной тоже есть косяк: последнее время я и правда в обществе будущей жены только сплю. В прямом смысле. Без всякого интимного подтекста. Секс между нами если и есть, то «по-быстрому». Просто это все, на что хватает моих сил после авральных дней на работе. Про совместные походы куда-то вообще молчу. Последний раз две недели назад в Берлине, и то это был деловой ужин в компании компаньонов и их жен.

Да, Титов, без ласки и женского внимания звереешь с каждым днем все сильнее.

Блть!

Потираю переносицу и, скрепя сердце, откладываю бумаги. Поднимаюсь с кресла и ловлю Илу в кольцо рук. У нее слезы в глазах стоят. Наигранные или нет — без понятия. В любом случае — неприятно.

Ладонью за шею ее к себе притягиваю и целую. Мягко. Особо не напирая, извиняясь за собственный срыв:

— Прости, малыш. Нервы реально не к черту.

— Я просто хотела провести с тобой время. Разве это плохо? Не ради себя, Титов! Ради тебя. Нас! — звучит пламенная отповедь.

Я сдаюсь.

— Хорошо. Работа подождет. Сейчас оденусь и едем в этот твой СПА.

На губах Илоны расцветает улыбка. Победная. Ладно, может, оно и к лучшему. Сбросить лишний стресс не помешает. Да и массаж я люблю.

Юля

Открываю глаза, за окном уже светло. Кидаю взгляд на часы — почти десять. Эти несколько дней я то и делаю что сплю. Кажется, мой организм решил отыграться за жесткий режим.

Снова закрываю глаза. Понимаю, если я сейчас усну, то весь оставшийся день буду чувствовать себя размазней. А это очень неприятно. Поэтому как бы не хотелось подниматься, надо. А чтобы проснуться окончательно, плетусь в душ. Контрастный как раз должен меня привести в чувства.

В ванной, под прохладными струями воды я будто оживаю. После душа чищу зубы. Заставляю себя простоять с электрической щеткой пока не истекут положенные две минуты. А потом умываюсь и улыбаюсь своему отражению в зеркале.

— Красотка, — говорю я.

Накидываю банный халат и выхожу в комнату. На тумбочке разрывается телефон.

— Алло, — отвечаю сразу, как только вижу имя звонящего.

— Юлька! — чуть ли не визжит в трубку женский голос. — Мне тут донесли, что ты прикатила домой. И молчишь, не звонишь, — укоряет меня Вероника, моя лучшая школьная подруга. Мы с ней с первого класса дружим. Прям как за одну пару сели — так до моего поступления в Питер и были не разлей вода.

— Не поверишь, Ник, я все это время тупо отсыпаюсь! Организм решил провести полный курс восстановления.

— Ага, так я тебе и поверила. Это в перерывах между занятиями на станке? Наверное, и в отпуске ни шага в сторону от режима и тренировок?

— Это да. Мышцы ноют, — жалуюсь.

Потягиваясь, ощущая каждую клеточку собственного тела.

— Значит, это действительно судьба.

— О чем ты?

Подхожу к кровати и сажусь на край. Разглядываю пальчики на ногах.

— У меня сертификат на процедуры в СПА. Новый открылся. Шикарное место.

— И откуда у тебя в такое шикарное место сертификат?

— А вот, все тебе расскажи. Так что? Пойдем? Заодно поболтаем. Кажется, я тебя сто лет не видела, — причитает подруга. — А потом ты уедешь, и еще сто не увижу.

— Мы не виделись с лета, когда ты прилетала ко мне. А это не сто лет.

— Значит, “нет”?

— Значит, “да”! Отказаться от такого предложения как минимум глупо, — улыбаюсь.

— Значит, заметано! — победно ликует Вероника.

— Во сколько?

— В половине седьмого я за тобой заеду. Все, я помчалась по делам. До вечера! — тараторит подруга и бросает трубку.

Половина седьмого. У меня времени целый вагон. Успею погулять по магазинам с теть Людой. Мы вчера говорили о том, чтобы украсить дом к празднику. Новый год уже на носу, а у нас даже самой завалявшейся мишуринки нет.

Переодевшись в домашнее, я тороплюсь вниз, в кухню.

— Юленька, — с улыбкой встречает меня наша домработница. — Завтракать?

— Да, — киваю, понимая, что жутко проголодалась. — Я готова съесть слона!

После легкого завтрака мы заказываем такси и едем в торговый центр. Там мои глаза, как по команде, разбегаются в разные стороны от обилия прекрасного. Под музычку Frank Sinatra мы с Людмилой пропадаем в длинных рядах с новогодними украшениями.

Напевая себе под нос знаменитую Let It Snow, набираем много шикарных штучек и игрушек для елки. Саму елку тоже приходится купить, потому что живую у папы вечно нет времени установить. Так что в этот год у нас будет большая искусственная. Пышная, с имитацией снега на ветках. Как настоящая — глаз не оторвать.

М-да, еще я не удержалась и купила гнома. Каюсь! Забавного такого, красного. С ногами, которые могут быть длиннее или, наоборот, короче. В зеленой жилетке и таким же колпачком. А потом подумала-подумала и еще прикупила парочку подобных. Крыльцо дома украсим!

Кстати! Не помешает тележка с мишурой и светящийся олененок. Он шикарно впишется в уголок рядом с клумбой у подъездной дорожки к дому. Точно, решено.

Пока я набирала все эти прелести, Людмила только и делала, что охала и ахала на мое расточительство. Да я и сама понимаю, что разогналась. Но кто бы знал, как мне отчаянно хочется праздника! Настоящего, светлого, запоминающегося! Это первый год после маминой смерти, когда будет украшен дом. До этого мы с папой обходились ужином и просмотром новогоднего “Голубого огонька”. Затем он уходил спать, а я гулять с подругами.

Этот Новый год должен быть особенным. Я чувствую.

После торгового центра мы с Людмилой заходим в кафешку перекусить. А уже оттуда, довольные, едем домой. Она все причитает, что нужно срочно готовить ужин. Хотя сама прекрасно знает, что отец в шесть не приедет с работы. Хорошо, если в десятом часу появится. И когда этому человеку заниматься дочерью? Ему времени даже на себя катастрофически не хватает.

Дома пакеты и коробки сгружаем все в гостиной. Она совмещена с прихожей. Самое место для елки, которую доставка привезет завтра в обед.

— Я разберу завтра пакеты, — предупреждаю домработницу.

— Ты куда-то торопишься?

— Ага, Вероника позвала в СПА. Говорит, новый, совсем недавно открылся. Зовет с собой. Я не могла отказаться, — виновато улыбаюсь.

— Конечно, зачем отказываться! Отдыхай. Завтра продолжим это предпраздничное безумство. Ох, уж этот Новый год, с ним вечно столько хлопот! — причитает Люда и скрывается на кухне.

Я же, перемахивая через ступеньку бегу наверх. Одеваться. На часах половина шестого. У меня час на сборы.

В указанное Вероникой время я выхожу из дома. Подруга уже поджидает у ворот, нетерпеливо помахивая мне из салона своего яркого, солнечного Nissan Juke, который отец подарил ей на восемнадцатилетие.

Отношения у него с дочерью натянутые. Не то, что у нас с папой. Но Ника не любит поднимать эту тему. Я и не лезу. Перекидывая рюкзак через плечо, торопливо перебирая ногами, заскакиваю в машину подруги.

— Привет, красотка.

Обнимаемся и целуемся в обе щеки.

— Привет, — улыбаюсь.

Я действительно соскучилась по ней.

— Ну, что, погнали?

Пока едем, подруга трещит без умолку. Рассказывает, что произошло за эти пару месяцев моего отсутствия. Мы будто по телефону и не разговаривали ни разу. У нее безумное количество новостей. Хотя не удивительно. У такой, как Вероника, жизнь — непрекращающийся фонтан событий! Энергичная, активная, жизнерадостная и бойкая она у меня девчонка. Таких приключения, как правило, находят сами.

— Кстати, ты слышала, Юль? Пашка с Ленкой все-таки залетели! Будут расписываться.

Эта парочка наших одноклассников. Любовь у них со средней школы. Мы вообще думали, что они женятся сразу, как только выпустятся. Но на пути их счастья встали родители, которые оказались не в восторге от “раннего” союза молодых. Препятствовали, как могли, и даже развели парочку по разным городам. Но, видимо, большая и светлая все же победила.

— Ого! Они молодцы. Зря так с ними предки. Против сердца не попрешь.

— Да уж. Дали бы им жить спокойно, глядишь, не так рано бы и дедами с бабушками стали, — смеется. — Так, а ты там как? Не нашла себе Питерского балеруна? — подмигивает мне Ника, на миг оторвав взгляд от дороги.

Я прыскаю от смеха.

— Не смешно, между прочим, — заявляю я, но сама еле сдерживаю улыбку.

— Я серьезно! Ты там в монашки заделалась? Такая красотка и одна. А как же свидания? У нас же самый возраст: влюбляться, целоваться и творить всякие безумства…

— У меня просто нет времени. Да и, — пожимаю плечами, — как-то не попался еще тот, с кем бы я захотела идти на свидание. Как-то так.

— Ага, так я тебе и поверила, Юлька. Просто так и скажи, что мальчики твоей профессии тебя не привлекают. Худенькие они у вас все, щупленькие и чересчур благородные… Ой! — не дав мне возмущенно опротестовать, меняет тему Вероника. — Вот и приехали. Чуть не проскочила поворот!

Подруга паркует машину перед большим зданием с яркой вывеской “Магия СПА”. Что ж, название многообещающее. Мне уже нравится.

Мы проходим в фойе, на ресепшн. Миловидная девушка администратор оформляет на нас пропуск, указывая нам в сторону раздевалок, куда мы и торопимся. Не терпится уже побаловать себя множеством расслабляющих процедур. Безумно хочу массаж и поплавать. А еще с удовольствием сходила бы на обертывание. Но не все сразу.

Мы переодеваемся, оставляя сумки и телефоны в шкафчиках. Напяливаем выданные нам новенькие белые халатики. И, пока я вожусь со своим поясом, Вероника ошарашивает меня новостью:

— Я же тут работу нашла.

— Ого, какую?

— Только не смейся, — выдает серьезно.

— Ты что? Нет, конечно.

— Танцовщицей в ночной клуб, — еще больше ошарашивает меня Ника.

— Да ладно? Ничего себе, — хмурюсь.

— Только вот не надо этих взглядов, Юль, — дуется. — Между прочим, там все прилично. Не все такие, как ты, после школы балета поступили в академию. А там оплата хорошая. А мне нужны деньги. И это лучший вариант, чтобы не бросать очку.

— Главное, чтобы тебе нравилось, Ник, — говорю примирительно.

— А мне и нравится, — улыбнулась подруга. — Хоть так я могу танцевать. Родители, конечно, не в курсе. И лучше им пока не знать.

— А деньги почему? Тебе родители не дают?

— С отцом здорово повздорила, — отмахивается Ника. — Как всегда — разошлись во мнениях. Ну, да ладно, идем. Через десять минут нас ждут в массажном кабинете. Я уже предвкушаю, как сильные руки какого-нибудь симпатичного Альберта будут мять мою шикарную спину, — поигрывает бровями Вероника.

Я прыскаю со смеху, подхватывая полотенце. Мы решили сначала сходить на массаж, а уже потом поплавать.

Во время сеанса мы молчим. Нике, конечно, не Альберт достался, а скорее Альбертина, но подругу это ничуть не расстроило. Массаж расслабляет так, что я почти засыпаю. Особенно на этапе расслабляющих поглаживаний по спине и плечам.

После мы направляемся в душ, смывать с себя масла и благовония после массажа и держим курс на бассейны. Они в этом СПА общие, для всех посетителей. Есть крытый теплый, есть открытый с подогревом, и обычный, самый протяженный. Там я планирую навернуть пару кругов, чтобы размять забитые после тренировок мышцы.

Собираю волосы в пучок, накидываю на себя халат.

— Юль, ты где там?

— Бегу!

Наконец справляюсь с тканью и делаю шаг из душевой, да тут же впечатываюсь во что-то твердое. Или… кого-то?

Глава 5

Юля

Ойкнув, начинаю падать. Лететь тут недолго, но приземляться будет больно. Еще бы! Пятой точкой на кафельную плитку.

Однако, не успеваю я испугаться, как меня ловят чьи-то руки. Вернее, рука. Одна. О-о-очень сильно накачанная!

Тот, в кого я врезалась дергает меня за талию, удерживая на своих двоих. Я, взмахнув руками, теряю зажатое в них полотенце и машинально цепляюсь пальцами за внушительные бицепсы-трицепсы спасителя. Впиваюсь ногтями в попытке удержаться.

Сердце запоздало ухает в пятки. Мой взгляд утыкается в широкую мужскую грудную клетку. Такую… Ох! Настоящую, возбуждающую воображение маленькой невинной Юльки. С рельефными мышцами пресса и легкой порослью темных волосков. Это не наши, как выразилась Вероника, «балеруны» — тощие и жилистые.

Черт! О чем ты думаешь, Юля?

— Богдаш, все хорошо? — врезается в мои мысли приятный женский голос, словно кипятком ошпарив.

Богдаш?

Я, вздрогнув, поднимаю взгляд. Да быть того не может! Теперь я с удовольствием провалилась бы сквозь землю. Куда-нибудь в самое ее ядро! Щеки загораются от стыда. Я только что пялилась на грудь Титова. И трогала. Трогала голого Титова! А еще я до сих пор судорожно цепляюсь пальцами за его предплечья. А он смотрит на меня сверху вниз, с высоты своего богатырского роста и улыбается.

Почему он улыбается? Заметил, что я пялилась? Что разглядывала его? Господи, а вдруг я что-то про бицепсы и его грудь ляпнула вслух? Ду-ура, Юля!

— Все хорошо, Ил. Девушка просто запнулась, — говорит Богдан, отпуская меня из собственной хватки. — Привет, Юля.

— Мхм, — отдергиваю руки и отступаю, торопливо запахивая вафельный халат. — То есть, привет… верней, здравствуй…кхм…те.

Улыбка на губах мужчины становится еще шире. Мои щеки уже не просто горят, их печет, как в духовке.

Я почесываю шею и молча смотрю на Титова, стараясь игнорировать его голый торс. Да вот делаю только хуже, когда мой взгляд перемещается ниже. На полотенце, обмотанное вокруг его бедер. В горле пересыхает, а вязкая слюна никак не желает сглатываться. Тонкая полоска темных волос от пупка, уходящая под махровую ткань полотенца, на всю жизнь врезалась мне в память. Клянусь!

— Юльчик, все хорошо? — подскакивает Вероника.

— Да, порядок, — отмахиваюсь. — А вы здесь как…? — хочу ляпнуть «оказались», но тут в поле моего зрения вплывает та самая обладательница приятного женского голоса. У меня пропадает дар речи. Папин друг здесь не один. Разумеется. С женщиной. Очевидно, его будущей женой. И что хуже всего — она очень и очень красивая.

Блондинка подхватывает Титова под руку и так и льнет к нему всем естеством. Он обнимает ее за талию. У меня в легких от досады звонко схлопывается воздух. Он не один. И один не будет.

— Вы знакомы, Богдаш?

Богдаш.

Она зовет Богдана — Богдаш…

Да какой на фиг…! Ему это совсем не идет! Дан. Вот Дан ему бы подошло. Я бы его так и назвала, если бы он был моим…

Ага, держи карман шире, Данилова. Посмотри на высокую блонди и на себя. На ее фигуру модели и на свою тощую фигурку балерины, которую чудо, что не уносит порывом ветра.

— Знакомы. Помнишь, я на ужин к другу ездил, к Степану Данилову?

— Разумеется.

— Так вот, это его дочь, знакомься — Юля. Юля — это моя невеста Илона. Да, кстати, я пригласил их со Степаном на нашу свадьбу.

— Ух ты, приятно познакомиться, Юля.

Не могу сказать того же. Мое настроение, резко спикировав, падает на самое дно. Но я умудряюсь натянуть улыбку на свои онемевшие губы и прохрипеть:

— Взаимно.

— Вы здесь с отцом? — интересуется эта Илона. Будто ища взглядом папу, блондинка оглядывает просторное помещение, в котором, как назло, сегодня малолюдно.

— С подругой.

— А… — замешкавшись, поворачивается к Богдану дамочка. Тот, видимо, и без слов поняв причину ее заминки, с покровительственной улыбкой говорит:

— Юля совершеннолетняя. Ей девятнадцать.

— Оу, а так и не скажешь! Прекрасно выглядите.

Кажется, я скрипнула зубами. Она тоже смотрит на меня и видит лишь ребенка. Обидно, блин!

— Спасибо. Вы тоже… ничего.

Богдан ухмыляется. Я стреляю в его сторону убийственным взглядом. Дураки они! Если бы я захотела, я бы могла быть в тысячи раз лучше и красивее этой Илоны! Я не ребенок. И чувства у меня совсем не детские.

— Юль, ну, так мы что? Мы идем? — заметив, как от злости я свела челюсти, вовремя влезла в наш разговор Вероника. — Страшно хочу нырнуть в бассейн!

— Идем, — подхватываю я под руки подругу. — Приятно было повидаться, — уже развернувшись, бросаю я через плечо.

Да, Юля.

Браво, Юля!

Не ребенок, но повела себя сейчас, как маленькая обиженная девочка, перед носом которой поманили заветной игрушкой, а потом тут же ее отобрали, спрятав в чулан. Так дело не пойдет. Так ты точно Титова не завоюешь!

Стоп. А я что, реально собралась его… завоевывать?

Богдан

— Хорошенькая, — провожая взглядом Юлю в компании подруги, ехидно пропела мне в ухо Ила.

Я нехотя оторвал взгляд от дочери Степана и посмотрел на невесту. Улыбается. Глаз горит. Недобрым огнем горит.

— Это ты сейчас к чему мне сказала?

— Ну, знаешь, я не молодею, Титов. Тридцать пять, как никак. Мне с такими, как эта Юля, уже даже конкурировать глупо. Мне, чтобы выглядеть достойно твоего внимания, требуется куча средств, времени и процедур, — вздыхает Ила, — а тут вот, прямо перед носом: хрупкая, маленькая, ладненькая и такая молоденькая. Детей нарожает. Любить будет. Секс с такой, опять же, будет прекрасный. По ней же видно, что девочка стройненькая и гибкая… м, Титов?

Секс? С Юлей, мать его, Даниловой? С девчонкой, которую я на руках держал, когда ее Степан с Элей из роддома привезли? При том, что у меня уже полжизни было за плечами на тот момент. Что, блть, за мысли?! Даже думать об этом отвратительно неправильно.

Я вмиг закипаю, осаждая Илону рыком:

— Ты головой стукнулась такое мне говорить? Я и Юля, которую с пеленок знаю? У тебя вообще что-то святое в жизни есть? Она дочь моего друга. И речи быть не может!

— Да я же не конкретно про дочь твоего друга говорю, а вообще. В теории! Сколько молодых и на все согласных рядом гуляет? Оглянись и любую хватай, Титов. Тем более с твоими внешними данными! Даже эта Юлька, вон, впечатлилась. Думаешь, я не видела, как она на тебя таращилась?

— Ила, предупреждаю, лучше закрой рот сейчас. Иначе мы сильно поругаемся.

— Не заводись, — тянет ладонь к моему лицу, — я просто очень боюсь тебя потерять, Богдаш, — привстав на носочки, целует в губы.

Я от злости сжимаю ладонью ее задницу. Ила ойкает.

— Для той, которая боится меня потерять, ты слишком часто меня провоцируешь в последнее время. Хватит. Такие разговоры неуместны, а ревность и страхи безосновательны. Ты сама знаешь, что я фактически живу в офисе. Так что будь спокойна — времени и сил на то, чтобы искать, окучивать и выращивать себе новую молодую жену, у меня нет. Идем, — подхватываю девушку под руку и веду в сторону открытого бассейна с подогревом. Очевидно, спертый воздух в здании на девушку плохо влияет.

— И тем не менее, это не признание мне в любви, Титов. Всего лишь отрицание, основанное на нехватке твоего времени.

— Все сказала?

Ила пожимает плечами. Если это была провокация, призванная заставить меня сказать это тошное во всех смыслах — я люблю тебя, то она просчиталась.

Нет, это надо было такое мне ляпнуть? Глупости какие. Как ей вообще в голову такое взбрело-то, а? Посмотреть на Данилову — эту мелочь метр с хвостиком и весом в сорок килограммов — как на мою потенциальную будущую жену? Она же ребенок еще совсем. Маленькая. Неопытная. Глупенькая. Такую сломать и морально и физически — даже в полсилы “работать” не надо. Пздц, конечно, Илона отчебучила!

Остатки вечера — псу под хвост. Расслабиться не получается. Слова невесты из головы тоже выкинуть не получается. Был бы телефон — ушел бы в работу. А так, глаза то и дело Юльку ищут. В мозгу что-то клинануло. Нет-нет, да оцениваю ее фигурку в купальнике, когда нахожу среди посетителей СПА.

Тощая она совсем. Одним мышцы и остались. Ребра проглядывают под кожей, под определенным углом. Ключицы выступают. Лопатки острые при каждом взмахе ее руки. Худая — не в моем вкусе. Да и я вообще не имею права оценивать, перекладывая ее на “свой вкус”, но Илона, мать ее! Зато вот попка у Даниловой — самый сок.

Я таращусь на ее упругие ягодицы в белых трусах и чувствую себя самым дерьмовым другом во всем, сука, мире! Девочке девятнадцать лет. Мне старому херу, тридцать девять. Я за одной партой с ее батей сидел в школе, блин! Я не могу, и не имею права так на нее смотреть.

Глава 6

Юля

Плавать? Что такое плавать? Как это, когда сердце сходит с ума в грудной клетке и готово разломить ребра в щепки? Подумать только — Богдан был так близко. Раздетый. Боги… Да! Да точно! С него надо лепить статуи Богов!

— Вот эти займем? — врывается голос подруги в мое мысленное Богдано-поклонение.

Ника показывает рукой на недалеко стоящие лежаки.

— Да, давай.

Как только подходим, я скидываю на него халатик и сажусь. Хоть какая-то опора. А то ноги так и норовят подкоситься. Все еще слегка дрожат.

— И?

Я поднимаю взгляд на подругу.

— Чего расселась? — усмехается. — Мы пришли сюда плавать или сидеть, как курочки на насесте? Не узнаю тебя, Юль!

— Оу, да. Пойдем, — послушно поднимаюсь, снимаю шлепки и иду следом за Никой.

Подруга, недолго думая, прыгает в воду прямо с бортика. На меня летят брызги. Взвизгиваю и смеюсь, отскакивая. Вода холодная и кусается.

— Дурочка, — говорю ей, как только она выныривает.

— Давай, иди сюда, трусиха, — снова брызгает в меня водой, я подхожу к лестнице и осторожно спускаюсь в воду. Она, приятно обволакивая, жжет разгоряченную и размятую в массажном кабинете кожу.

Вдох-выдох и нырок. Проплываю пару метров. Выныриваю и перевожу дыхание. Немного легче становится. И сердце перестает шалить.

Нет, я ведь на него пялилась! Это было заметно? Что он подумал? Что подумала его невеста? Позор какой! Стыдно как! До сих пор я вся полыхаю от смущения. Вся, то есть совсем вся, от пяток до кончиков ушей. Неловко вышло.

— Эй? Ты зависаешь что-то. Где коротнуло? — подплывает ко мне Ника.

— В смысле? — пытаюсь изобразить недоумение.

Вероника смеется.

— Да я вижу, что ты сама не своя после столкновения с этим мачо, — притворно шепчет подруга. — Он кстати тут, со своей блонди.

— Где?

Вот зачем она сказала? Я только успокоилась.

— А-а-а, попалась! — улыбается. — Значит, я права, — подмигивает.

— Тебе заняться больше нечем? — злюсь. На нее и на себя, что так реагирую. Хлюпаю водой из бассейна веселящейся подруге в лицо и разворачиваюсь, отплывая.

— И все равно я тебя поймала, Юльчик!

Фыркаю и снова ухожу с головой под воду. Стараясь отпустить мысли, нарезаю круги. Плавать я любила всегда. С двух, как мама первый раз привела меня на занятия для малышни. С тех пор я стараюсь регулярно посещать подобные аквацентры. И абсолютно всегда вода помогала мне успокоиться. Но, очевидно, не сегодня и не сейчас. Не могу и все тут! Мысль найти взглядом Титова с его невестой — выжигает дыру в черепушке. Поэтому я переворачиваюсь на спину и оглядываю присутствующих. Даже прикрываю глаза, чтобы не было так заметно, что я кого-то выискиваю. И нахожу. Действительно парочка здесь. У соседнего бассейна, того, который с подогревом. На другой его стороне.

Подплываю к бортику и, цепляясь пальчиками за мокрый кафель, зачем-то смотрю на них. В основном, конечно, на папиного друга. Но не могу оставить без внимания и его Илону. Полная моя противоположность. Высокая, фигуристая: ягодицы, грудь, губы пухлые даже отсюда, с расстояний десяти метров, вижу! Такие женщины знают, чем и как привлечь мужчину. Увы.

Женщина вокруг Богдана вьется, рассказывает что-то. Он же сидит на шезлонге, уперев локти в колени, с полотенцем в руке и изредка кивает. Челка его длинная, кстати, собрана на макушке в хвост. Прикольно смотрится. Современно. Но вот эта бородища! Пугающая своей густотой и длиной…

Я, упираясь грудью в бортик, прикусываю губу. Создается ощущение, будто мужчина к женщине совершенно равнодушен. Это понимание что-то внутри греет. Может, у них не все так хорошо, как хочет казаться? Или это мне равнодушие мерещится там, где его нет?

В какой-то момент я перестаю отдавать себе отчет в том, что все еще пялюсь на мужчину. Богдан, будто физически ощутив, что на него смотрят, оглядывается. Как тогда, в доме. Где я пряталась за шторкой. Только в этот раз наши взгляды пересекаются.

Секунда, вспышка — и рваный удар сердца. Титов улыбается, подтянув вверх один уголок губ, а я, сгорая от стыда, отворачиваюсь. Стекаю по бортику и ныряю с головой в хлорированную воду. По коже мурашки размером с КАМАЗ!

Быстро подплываю к бортику и выбираюсь из воды. Направляюсь к лежаку, хватая полотенце, вытираю краешком лицо. Ника еще не вернулась, она плавает, расслабляется в свое удовольствие. Мне же не в кайф. Хочу домой! Я не смогу расслабиться, зная, что Богдан где-то поблизости. Исключено! Даже сейчас мне мерещится, что он на меня смотрит. Кожу на спине покалывает, будто маленькие иголочки чужого колючего взгляда проходят от затылка до моей попы. Особенно последняя горит! Интересно, задница умеет гореть от смущения?

Хочется обернуться и развеять эту паранойю. Но страшно. Вдруг и правда смотрит? Это определенно новые для меня ощущения. Я не знаю, как на них реагировать. Я не знаю, что с ними делать. В плане отношений и общения с мужчинами я полная девственница!

Не нахожу выхода лучше, чем сесть и укутаться в полотенце. Только тогда решаюсь и еще раз смотрю в сторону пары. Девушка лежит, а Титова вот не видно. Куда делся?

Перевожу взгляд на плавающих. Широкую спину трудно не заметить. Массивные плечи, уверенные махи руками, сильные гребки. Мужчина с полной самоотдачей стремительно пересекает бассейн вдоль. Наш бассейн. Не тот, где его Илона на шезлонге.

Все, пора сваливать. Как раз Ника торопится в мою сторону.

— Эй, ты чего? — садится напротив. — Накупалась?

— Устала, ага. Поехали домой?

— Поехали, — соглашается она и начинает собираться.

Пара секунд, и мы обе, теряя тапки, улепетываем в сторону душевых.

В машине тихо играет музыка. Мы молчим. До тех пор, пока любопытство Вероники не побеждает:

— Кто он?

— Ты о чем? — прикидываюсь дурочкой.

— Да все ты поняла, Юлька.

— Папин лучший друг.

Папин. Лучший. Друг. Господи, вразуми меня! Он мне в отцы годится.

— Не дурно, — хмыкает. — Как скала. Брутальный чувак.

— Угу. Я залипла на его мышцах, это было заметно? — смотрю на подругу, выпрашивая своим щенячьим взглядом поддержку.

Она улыбается, но на меня не смотрит.

— Ник, блин! — слегка толкаю кулачком ее в плечо. — Ну?

— Ты закапала весь кафель под ногами, подруга, — и начинает ржать.

Вот же сучка! Но и я не могу удержаться от смеха:

— Предательница!

Ника подвозит меня до дома. Мы прощаемся.

— Ты здесь пока будешь? Обратно в Питер не собираешься?

— Да. Все праздники. Следующий поход в СПА с меня.

— Заметано! Еще пересечемся тогда. И ты это, — подмигивает, — сильно на ночь не фантазируй. А то утром будешь о-о-очень и очень разбитой…

Шикнула на нее, но улыбнулась, покидая авто.

Стою и провожаю взглядом Веронику до тех пор, пока ее жизнерадостный “Жук” не скрывается за поворотом. Только тогда иду в дом.

На часах десятый час. Время пролетело быстро. И если бы не столкновение с Богданом и его невестой, мы бы еще отдыхали.

Открываю дверь и вхожу. Все коробки так и лежат в гостиной в ожидании своего часа. Снимаю теплые ботинки, куртку на вешалку и слышу голос отца из кабинета. Он как раз тут рядом. Подкрадываюсь на цыпочках к двери и замираю.

— Да, этот вопрос был сегодня решен. Все под контролем.

Снова работа. Двадцать четыре на семь. Жениться ему, может, пора, а?

— Юля? — оборачиваюсь на голос Людмилы. — Ты чего там ушки греешь? — журит. — Пойдем, у меня готов ужин.

— Иду, — киваю и следую за ней в кухню.

Мой ужин — это салат с мясом курицы, стакан воды и яблоко. Такое себе “разнообразие”, но зато питательно и полезно.

Через пару пару минут ко мне присоединяется отец.

— Дома? — улыбается и целует в щеку.

— Угу, — киваю. — Ты как? Весь в работе?

— Да куда без нее родимой-то? — смеется не весело. — Люд, голоден как зверь, — намекает на порцию побольше. — Как прошел день? Вижу, намечается грандиозное изменение гостиной?

— Да, будет елка, гирлянды, мишура и прочая ерундень к празднику. Если ты не против, хотя… Даже если против, все равно будет.

— Валяй, Юляш, твой дом. Я только за.

Через пару минут в его кармане оживает телефон. Он отвечает. По разговору понимаю, что кто-то подъехал к дому.

— Отлучусь на пару минут, — отставляет еще полную тарелку и выходит.

А я уже опустошила свою, делаю пару глотков воды и беру яблоко.

— Спасибочки, как всегда, на высоте все, — целую в щеку любимую женщину и, звучно надкусив яблоко, покидаю кухню.

В гостиной выглядываю в окно. Отец за воротами, они чуть приоткрыты. В темноте виден свет фар. С кем-то, видимо, говорит. Наверное, опять по работе. К нему часто приезжают. Разворачиваюсь, чтобы направиться к лестнице, как на глаза попадается отцовский телефон на зеркале у вешалки.

Так-так-так…

Мысль еще зародиться не успела, а сердце уже подпрыгнуло. Руки сами потянулись к телефону.

Нет, Юля. Ты не будешь этого делать, Юля.

Но это самый удачный момент, чтобы добраться до номера Титова!

Я понимаю, что творю какую-то дичь. Но и номер Богдана мне взять просто неоткуда. А зачем он мне нужен, я еще не решила. Пригодится!

Прежде чем я успеваю включить свое разумное “я”, пальчики уже сами набирают пароль на отцовском телефоне. Он его никогда не менял. Это все еще дата их с мамой свадьбы. Открываю контакты, пролистываю. Далеко лезть не надо, у папы все записаны по имени и фамилии. Так что ошибки быть не может. Вот он контакт Титова.

Оглядываюсь, как воришка, прислушиваюсь и быстро щелкаю номер камерой своего телефона. Сбрасываю все с гаджета отца и ставлю на блокировку. Кладу, как было, и бегом к лестнице — в свою комнату. Только там, за закрытой дверью выдыхаю, придерживая руками норовившее выскочить сердце.

Юля, что ты творишь?

Ох, если бы я знала!

Переодеваюсь и плетусь в душ. Под струями воды стою долго, словно боюсь оказаться в комнате наедине с телефоном и номером Богдана. Мне нужно решить, для чего мне это. Зачем? Как я собираюсь использовать полученную информацию?

Вытираюсь насухо, закутываюсь в теплое махровое полотенце и забираюсь в кровать. Кручу телефон в руках. В груди сердечко сходит с ума. Рискнуть? Как можно заинтересовать такого мужчину? Написать ему? Позвонить? А вдруг не ответит или разозлиться?

Я ведь только попробую! Только попробую и, если что-то пойдет не так, то перестану и все удалю. Да, так и поступлю! Открываю мессенджер и вижу время, когда он был последний раз в сети. Пару минут назад.

Ой, нет…

Пугаюсь и блокирую телефон.

Нет. Не сегодня точно.

Глава 7

Богдан

Просыпаюсь раньше будильника. Открываю глаза и смотрю в потолок. Время, судя по часам, начало седьмого. Илона спит на своей половине кровати. За окнами еще глухая темень. У меня же сна ни в одном глазу. Не знаю, что это. То ли последствия отдыха в СПА, то ли в наглую отобранные у меня вчера перед сном телефон и ноутбук, в которых я планировал поработать. Но чувствую, что выспался. Впервые за последние хрен знает сколько месяцев.

Тянусь к телефону. Еще есть время понежиться в постели. Но, пробежав глазами по новым письмам на рабочем “ящике”, я отмахиваюсь от этой идеи. Поднимаюсь с кровати, стараясь не разбудить девушку, и иду в душ. Привожу себя в порядок. Собираюсь и наскоро вливаю в себя чашку кофе.

Уже в пороге, когда накидываю пальто, вижу Илу. Выплывает из-за угла в чем мать родила. Разве что ее кружевные стринги что-то да прячут от глаз. И то — весьма ненадежно. Растрепанная со сна, но от того не менее хороша собой. Такую девочку в свою постель и жизнь любой мужик рад был бы заиметь. И я рад. Честно.

Вот только перед глазами настырно стоят острые лопатки и изящные ключицы другой.

— Уже убегаешь, Богдаш?

— Работа не ждет. Хочу раскидаться с ней, чтобы в праздники взять пару выходных.

Девушка морщит нос.

— Ил, ты же все знаешь…

— Знаю, Титов. Но поцеловать-то можно? — тянется ко мне на носочках.

Я уже чисто инстинктивно обнимаю. К себе прижимаю и губ ее своими касаюсь. Буднично. Без напора. Пробегаю ладонью с ее бедра, сжимая, до груди. Чуть задержав на последней ладонь. Трогаю подушечкой большого пальца темный торчащий сосок и улыбаюсь:

— Не скучай.

— Это жестоко! Может, задержишься на полчаса? Я думаю, — касаются моей шеи ее ноготки, — мы могли бы что-то придумать. Ну, — подмигивает, — чтобы начало дня стало просто фееричным.

— Лучше мы его “феерично” закончим, — клюю невесту в нос. — Все, я ушел, — хватаю телефон и ключи от машины. — Постараюсь освободиться пораньше.

— Кремень мужик! Хорошего дня!

Кремень — не то слово.

Иду и думаю об этом до самого подземного паркинга. А кремень ли? Прислушиваясь к себе понимаю, что острого возбуждения и топящего с головой желания не ощутил. Касаясь Илоны, смотря на ее идеальное обнаженное тело, толком и не завелся. Да, физиология — вещь такая: кровь хлынула вниз. В штаны. Но так, чтобы забить на работу и задержаться? Нет.

Пугает. С каких это пор я стал таким “одеревеневшим”, что между сексом и работой выбрал второе. А главное: как это лечить?

До офиса добираюсь без приключений. Паркую тачку и уже в восемь переступаю порог своего кабинета. Несмотря на раннее появление на рабочем месте, дел наваливается столько, что выныриваю только после обеда. Когда с легким стуком в дверь, заглядывает секретарь.

— Богдан Андреевич, можно?

— Заходи.

Я откладываю бумаги по готовящейся сделке и поднимаю взгляд:

— Я к вам с годовой статистикой, — цокая каблуками, Лиза проходит к моему рабочему столу. — Наш аналитический отдел прошерстил рынок и составил план развития некоторых компаний, которые, на их взгляд, вот-вот просядут в цене. Ребята считают, что особенно три из них в итоге могут стать очень удачным вложением средств. Они первые в папке, — протягивает мне увесистый “талмуд” секретарь.

— Аналитики мне тут новую “Войну и мир” накатали? — выгибаю бровь.

Лиза, будучи девушкой скромной и к шуточком начальства относящейся с некоторой долей скепсиса, сдержанно улыбается. Профессионал она отличный. Работа у нее ладится. Клиенты мои общаться с ней любят. Но как женщина — зайка совсем: беленькая и пушистенькая. Не мой типаж. Оно и к лучшему. Что смотреть на нее, как на интересную мне женщину, у меня не получается. Только как на высококвалифицированного работника.

— Присаживайся, — киваю, — что еще? — открываю папку и пробегаю глазами по документам. Слушая в пол-уха Лизино:

— На днях в офисе начнется подготовка к празднику. И корпоративу. Уже нашли помещение и договорились с рестораном, который любезно согласился накрыть стол и снабдить нас официантами на вечеринку. Да, еще ваша невеста сегодня звонила, у нее… — дальше не слушаю. Отключаюсь от внешних “раздражителей”, когда глаза натыкаются на очередное название очередной медленно тонущей фирмы.

Что за херня? Быть того не может?

Рефлекторно подбираюсь, опуская папку на стол и перечитываю еще раз. Нет, точно, компания “Данилов и Ко”. Судя по данным, которые приводят мои ребята, фирма Степана в глубоком кризисе, и ближайшие год-два станут для нее фатальными. Какого хера? Почему он ничего мне не сказал об этом? Гордый, блть, индюк!

— Лиза, — перебиваю девушку на полуслове.

— Да, Богдан Андреевич?

— Тут точно актуальные данные? Ошибки быть не может? — поднимаю взгляд.

Лиза пожимает плечами:

— Да, разумеется. А что? Что-то не так?

— Нет, просто крайне удивлен увидеть компанию Данилова в списке тонущих, — почесываю бороду, лихорадочно бегая глазами по цифрам. — Каким макаром он оказался в кризисе?

У отца Юльки своя строительная фирма, занимающаяся в основном застройкой элитных коттеджных поселков. Исключительно из экологичных материалов. Да, прихоть недешевая, но те, кто так “повернут на чистоте”, готовы платить. У него все свое: от мебельно-мануфактурного производства до строительных бригад и дизайнеров.

Степан — умный мужик, прошаренный бизнесмен, да и тот сегмент, в котором он “промышляет”, на пике популярности. Сейчас уже пару лет, как многие сильные мира сего повернулись на “защите природы” и хлынули потоком за город. Не понимаю!

— А, да, вы, кажется, знакомы со Степаном Аркадьевичем? На самом деле у них года два назад, как начались проблемы, так и не заканчиваются. Сначала новые законы. Потом проблемы с материалами. И все пошло по нарастающей.

— Года два? Ты шутишь?

— Нет. Наш аналитический отдел уже давно за фирмой “Данилов и ко” наблюдает. Думали, что вытянут, но, — Лиза плечами пожимает, — наши ребята дают им в крайнем случае еще года два. Потом им просто придется закрыться.

Ах…ть!

Четыре дня назад мы сидели за одним столом. Полночи трещали о работе и планах на будущее, и Данилов ни словом не обмолвился, что у него на фирме откровенная задница. Производство встает, денег в обороте все меньше, заказы сыплются, как карточные домики. Два года! Походу, в тот год, когда Степыч потерял жену, он планомерно начал терять и бизнес. На фоне стресса, горя или еще хер знает, чего. Вот это дела…

— Богдан Андреевич, все хорошо?

— Да, — расстегиваю верхнюю пуговицу на рубашке. — Принеси мне стакан воды, Лиз.

Девушку как ветром сдуло.

Я же все еще смотрю на “кривые”, и хер знает, что с этим делать. Нет, мои аналитики, конечно, молодцы. Фирма Данилова сейчас в упадке, приобрести ее можно за копейки. Влить бабок, и через год-полтора вложение полностью окупится. А там уже и перепродать по цене в разы дороже, чем выложим сейчас.

Но.

Это же Степан! Знает же, что стоит мне только маякнуть — помогу. Что за дурацкие принципы? Буду тонуть в гордом одиночестве? О дочери совсем не думает? Я понимаю. Все понимаю. Потерял любимую женщину. А любовь у них с Элькой там реально была нереальная! Тяжело. Больно. Жить дальше не хочется. Но, а Юлька-то ему на что? Ей, блин, еще учиться и учиться. На ноги встать надо.

Нет, Степан точно либо гордый идиот, либо самонадеянный дурак. Против цифр не попрешь. Только если он не надеется, что все его проблемы однажды схлынут, как по мановению волшебной палочки.

Лиза приносит мне воды.

— Мне зайти попозже, Богдан Андреевич?

— Да. Ближайшие двадцать минут меня ни для кого нет. Мне надо позвонить.

Стремительной тенью Лиза удаляется. Когда за спиной слышится щелчок двери, я залпом осушаю целый стакан. Тянусь к телефону. Нахожу номер Данилова и терпеливо жду ответа. Прогуливаясь вдоль окон кабинета, слушаю гудки. Пока на том конце провода не раздается:

— Богдан? Что-то срочное? На встречу опаздываю, у меня буквально две минуты.

— С такой успеваемостью твоей фирмы скоро времени у тебя будет навалом, Данилов.

— Узнал, да? — даже не пытается отнекиваться друг.

— Узнал. А ты на что надеялся? Это моя работа. Когда ты освободишься?

— Часа через два.

— Давай встретимся. Перетереть надо этот вопрос.

— Сразу говорю, даже не пытайся всучить мне свою помощь, Титов.

— Это значит, “нет”?

На том конце провода ненадолго виснет тишина. А потом вздох:

— Ладно. Скину адрес ресторана, где буду тебя ждать. Подкатывай к шести.

— Идет, — киваю и кладу трубку с твердым намерением убедить Данилова: либо принять мою помощь, либо взять в руки собственную задницу и начать выкручиваться. Потому что пока, очевидно, он просто все спускает на тормозах.

Глава 8

Юля

Это была ужасная ночь.

Я не выспалась от слова совсем! Все время крутилась в постели проклиная это чертово СПА! Вначале мне было душно, потом я попросту не могла найти удобной позы. А стоило только забыться, как сразу же видела глаза Титова. Темно карие, как бездна. Они гипнотизировали и звали за собой, в этот омут, заставляя нырнуть с головой. Но хуже всего было то, что чем глубже я погружалась в сон, тем выше становился его градус. Меня ни разу в жизни не донимали эротические сны. Но все, как оказалось, бывает впервые.

Мне снилось что мы вдвоем. Вокруг тишина и полумрак. Нарушает его только наше дыхание. Губы Богдана в миллиметрах от моих губ. Глаза пытливо смотрят на меня, будто считывая каждую эмоцию. Я же смотрю только на его шикарное тело. Робко трогаю стальной пресс. Бесстыдно вожу пальцами по косым мышцам живота, уходящим все ниже и ниже, скрываясь за повязанным на бедрах Богдана полотенцем. Провожу подушечками по той самой полоске волос от пупка и к его… ну, туда…

Сердце заходится, когда рука Титова ложится на мою шею, притягивая к себе. С губ срывается тихий скулеж — мужчина разворачивает меня к себе спиной. Прижимается сзади. Его достоинство упирается мне в поясницу. Он шепчет мне на ушко “Юля-я”, я делаю глубокий вдох. Его руки, или мои руки, сложно понять, сжимают грудь. Соски так страшно ноют, требуя ласки! Пересчитывая костяшками ребра, Титов задирает на мне шелковую пижамную майку. Касается впалого живота. Поглаживая, его горячая ладонь опускается ниже. И еще ниже. Упирается в резинку шортиков. Преграда.

Я думала, что вот-вот, сейчас он отступит, и уже даже успела во сне об этом пожалеть… Но нет. Мужчина без стеснения ныряет под них пальцами, касаясь меня между ног. С моих губ срывается стон! Ва-а-ау! Неожиданно яркое ощущение. Спина выгибается. Богдан надавливает на возбужденную горошину, размазывая соки по половым губам и…

И тут я резко просыпаюсь.

— Мамочки-и-и… — слетает хриплое с моих губ.

Что это было?!

Низ живота налился тяжестью. Дышать трудно, словно на грудь что-то давит. Между ног мокро. И я с разочарованием понимаю, что это не Богдана ладонь блуждала по моему телу. Моя. Это я ласкала себя. От чего щеки тут же начинают гореть.

Я поспешно выдергиваю руку из шорт, сводя сильнее бедра. Там ужасно ноет от пустоты и неудовлетворенности. Сажусь на постели — вокруг бардак. Простыни сбиты, половина подушек валяется на полу, одеяло съехало. Боже! Надеюсь, я не стонала на весь дом? Как стыдно! Первое в моей жизни возбуждение из-за какого-то дурацкого сна. Кожа вся в мурашках, а волоски на руках дыбом. Впечатлительная дура Юля…

Я проснулась, но отголоски “начатого” не желали отступать. Пришлось подскочить с кровати и открыть на всю окно, впуская в комнату и собственные легкие свежий холодный воздух. Черт! Наваждении какое-то…

В итоге в крепкий сон я проваливаюсь под самое утро. И когда звонит будильник, я нагло его игнорирую. Я вымотана за ночь и теперь собираюсь нагнать упущенные часы сна.

Ближе к обеду долго торчу под душем, чтобы хоть как-то привести свое тело в тонус. Надев костюм для тренировки, кручусь у зеркала. Внутри все вибрирует от волнения. Жуткое состояние неопределенности. Я чего-то жду, а чего? Сама не знаю.

Размазня, Юля!

Психанув, направляюсь к двери, но торможу. Ударяюсь тихонько лбом о нее. Да, блин! Его номер в моем телефоне. Мои пальчики зудят, как хочется накатать сообщение, особенно после сегодняшней ночи. Но я трушу! Самым натуральным образом пасую.

Тряпка, Данилова!

Решительно возвращаюсь к кровати и беру в руки свой гаджет. Влезаю в мессенджер и смотрю на дату, когда Титов был в сети последний раз. Час назад. Сердечко снова сбивается с ритма.

Снова смотрю на себя в зеркало. У него красивая невеста модельной внешности. Ухоженная и опытная во всех смыслах женщина. Я? Я просто Юля и гораздо моложе. В чем мое преимущество? Нет его. Тем более, как ни крути, между нами есть огромная стена — дружба с папой называется. Так кого я обманываю? Есть грезы, а есть суровая реальность. И в моем случае они, увы, не пересекутся.

Все, хватит этих глупых мыслей. Сейчас перекушу и за станок. Он обычно помогает привести голову в порядок. Закрываю мессенджер и спускаюсь на кухню. Людмила колдует у плиты. По дому разносятся сумасшедшие запахи. Я, честно, уже отвыкла от таких ароматов. А тут рай гурмана. Но я ограничиваюсь геркулесовой кашей с фруктами и орехами.

— Ты сегодня разоспалась, — отрывается от готовки женщина и подходит ко мне, целует в макушку. Она для меня уже как родная.

— Видимо, массаж в СПА меня так расслабил, — улыбнулась. На самом деле весь эффект от массажа сломало столкновение с Титовым.

— Когда займешься гостиной?

— После тренировки.

— Отдохни, а? — смотрит на меня, прекрасно понимая, что ни о каком отдыхе не может идти и речи. — Глупость сказала, — махнув рукой, улыбнулась.

— Отдохну. Обязательно. На пенсии, теть Люд.

Выпиваю стакан воды, и я готова к работе.

Проходя гостиную, зависаю на мгновение у сложенных пакетов и коробок. Обещаю себе, что после тренировки обязательно займусь украшением дома. А сейчас бегом в спортзал. Сегодня я и так дала себе слишком много послаблений.

Разогрев мышц — это первое и самое обязательное правило перед любой физической нагрузкой. Обычно на него у меня уходит четверть, часа и только потом я принимаюсь за остальные упражнения. Сначала с ковриком и гантелями, а потом с любимым “снарядом” любой балерины — станком. Тренировка у которого занимает львиную долю всего времени: от растяжки и отжиманий до плие и релеве. Моя любимая, кстати, часть.

Ближе к финалу занятия я повторяю прыжки из первой позиции и из второй, прохожусь по движениям из известных постановок, и все это под классическую музыку, с максимально пустой головой. На тренировку уходит около трех часов, спустя которые нервы мои приходят в норму, а каждая клеточка в теле поет. Так-то лучше!

Возвращаясь в спальню, наскоро принимаю душ и переодеваюсь в домашний комбез с футболкой. Нацепив на ноги теплые носки, которые с трудом откопала под ворохом другой одежды, спускаюсь в гостиную.

— Слышу шуршание пакетами, — вплывает Людмила. — Иду помогать, Юлек!

— Как насчет музыки, теть Люд?

— Что-нибудь новогоднее?

— А как же! — смеюсь, включая на стереоустановке в гостиной праздничную музыкальную подборку. С “Jingle Bells” дела явно идут веселее, и мы вдвоем принимаемся разворачивать и распаковывать покупки.

Пока Люда распутывает гирлянды, я разбираюсь с искусственной елкой. Вернее, с ее частями, которых, ну, очень много! Высотой будущая красавица будет в два с половиной метра и с “повышенной пушистостью”. Без стремянки здесь не обойтись.

Устанавливаю первую часть на подставку и расправляю ветки, на кончиках которых имитация инея и шишечки. За первой вторую. Пошло-поехало. По итогу елочка получилась — загляденье.

Достаю упаковки с шарами — накупили мы их столько, что можно украсить половину поселка! В этом году актуальны красный, фиолетовый и синий — это я по радио услышала в интервью одного модного дизайнера. Я остановила свой выбор на фиолетовых и серебристых шариках, добавляя между ними цветастые бантики. В завершение водрузила звезду на макушку и обмотала нашу лесную красавицу длинной гирляндой.

— Готово!

— Ох, Юляш, глаз не оторвать.

— Как думаешь, папе понравится?

— Разумеется! Такое чудо не может не понравиться.

— Надеюсь.

Следом беремся украшать гостиную и кухню. Под наш “удар” попадают перила лестницы и даже над камином появляются декоративные елочные веточки.

Пока я думаю, что еще и куда нацепить, Людмила, охнув, убегает на кухню. Готовить ужин. Оказывается, уже почти семь часов вечера. Я совсем не заметила, как стремительно промчался день.

Наведя порядок и убрав мусор после нашей бурной деятельности, я с довольным видом выполнившего свое дело человека уселась на диван в гостиной. Критическим взглядом разглядывая получившееся, понимаю, что не хватает праздничных фигурок. Надо бы прошерстить онлайн-магазины и срочно заказать.

Хлопаю себя по карманам — телефона нет. Забыла в спальне? Поднимаюсь в комнату и нахожу его на кровати, куда закинула после тренировки. Хватаю, а, разблокировав, сразу попадаю в мессенджер. Сердце тут же улетает в пятки, а потом возвращается, набирая разбег.

Черт! Только забыла и вот снова…

Падаю на постель и закрываю глаза. Вздыхаю. А потом и вовсе переворачиваюсь на живот и, уткнувшись лицом в подушку, громко постанываю от бессилия. Нет! Так дело не пойдет. Надо уже либо написать, либо удалить номер Титова и больше не искушать себя.

Давай, Юля, не будь трусихой! Если уж замахнулась на такого мужика, то нужно ему соответствовать. Сомневаюсь, что его может заинтересовать блеющая овца, не умеющая связать и пары слов. А я разве похожа на “овцу”? Нет. Как говорила мама? Ты боец, Юляш, а бойцы не сдаются.

Сажусь резко и беру телефон в руки. По крайней мере, я попробую. А дальше: будь, что будет. Итак….

Открываю чат с контактом Богдана. Предварительно удалив со своего профиля аватарку и заменив Юля на «Юла». Почему “Юла” — не спрашивайте! Все, на что в состоянии стресса хватило моей фантазии.

Нажимаю на аватарку Титова и разглядываю. Его фото в профиль. Серьезный такой и бородатый. И вот этому “бородатому” я собираюсь написать… Вот только что?

“Привет…” — набираю и зависаю.

Глупо. Удаляю.

“Как дела? Угадай, кто я…”.

Ерунда. Удаляю. Его это вряд ли заинтересует. И мой номер унесется в бан, причем в максимально скоростном режиме.

Ломаю голову. Давай, Юль, ты сможешь подобрать слова…

Поднимаюсь на ноги, мельтеша по комнате. На глаза попадается женский журнал, который я без особого энтузиазма листала в самолете…

Бинго!

Аж сердечко заходится, пока пальцы настукивают вопрос, на который меня натолкнула любопытная статейка:

“Если бы тебя спросили, что в жизни важнее: любить или быть любимым — что бы ты выбрал?” — наконец набираю и, еще раз зыркнув на время, когда он был в сети последний раз, нажимаю на отправку.

Пялюсь на сообщение и думаю, что надо бы удалить. Такую чушь написать… я мастер пикапа, блин! Но к моему изумлению, галочки окрашиваются в синий, оповещая о том, что сообщения не то что доставлены, они уже прочитаны.

Твою бабулю!

Убираю телефон на тумбу и прячу голову под подушку. Боже, какая же я трусиха! Сейчас он прочитает, подумает, что это кто-то сумасшедший, и заблокирует номер. С другой стороны — хорошо. Больше не будет повода для переживания… Правда же?

Глава 9

Богдан

— В общем, когда Эля умерла, руки опустились, — затягивается сигареткой Данилов, выпуская в небо сизый дым. — Сначала был в трауре, потом накатила апатия. Почти полгода не появлялся в офисе. А когда взял себя в руки, понял, что дела совсем плохи. Полтора года уже пытаюсь вытянуть нас из ямы, — качает головой, — не получается.

Мы стоим на крыльце у ресторана, где весь последний час я пытался вразумить друга, предлагая свою помощь. И бескорыстно, и в долг — ничего не прокатило. Степан с детства такой. Если чего решил, то на своем стоять будет до победного.

— Плохо мне без нее, Титов.

— Два года, Степыч. Уже прошло два года, пора дальше жить.

— Тяжело, но пытаюсь.

— Юля знает, что с фирмой дела плохи?

— Нет, — обрубает друг, выкидывая окурок в урну. — Не знает и знать не должна. Ей надо о балете думать. Еще года полтора-два потяну.

Перед глазами вчерашняя встреча с Юлькой встает. Хорошая она девчонка. Ладненькая, миленькая, и с каждым днем в моей голове все чаще вскользь проносится мысль о ней. Что в корне неправильно, но остановить совершенно мне не по силам.

— Если дела не наладятся, — продолжает Степыч, — то, как только Юля закончит академию, продам к чертям бизнес. Она уже будет более-менее стоять на ногах, а я…

— А ты? — ухмыляюсь. — Сядешь в кресло и обрастешь мхом?

— Найду, куда прибиться. На старость хватит и то хорошо, — хлопает меня по плечу Степан. — Ладно, — тянет руку, — в любом случае, спасибо за беспокойство, дружище. Рад был, как в старые добрые, потрещать по душам.

Я пожимаю протянутую другом ладонь, но не могу отделаться от ощущения, что звучит это все как-то… дерьмово. Как будто он совсем хорошее в жизни видеть перестал. Сдался. Не нравится мне это. Данилова из этой жопы надо вытаскивать всеми правдами и неправдами. Если мне не изменяет память, в эти выходные у Степана днюха. Надо что-то придумать.

К крыльцу подкатывает его машина с водителем. Данилов уезжает. Я иду к своей. Снег за жалкий час засыпал всю тачку, и, пока она прогревается, приходится поработать щеткой. А оказавшись в теплом салоне, рву с места в сторону дома. На работу сегодня возвращаться не хочу. Упало все. Башка тяжелая.

Тычу на панель, врубая негромко радио. Достаю из кармана пальто телефон. Надо бы позвонить Илоне, спросить, где она. Может, придумаем что-то вместе, на вечер.

Но я даже не успеваю открыть список последних входящих. Кося одним глазом на дорогу, которую едва видно за обильным снегопадом, вторым улавливаю мелькнувшее на экране уведомление. Прямиком из мессенджера с белым самолетом — новое “входящее” с незнакомого. С учетом того, что этот номер у меня сугубо личный и направо-налево я его не раздаю — любопытно.

Врубая щетки, притормаживаю на светофоре и открываю сообщение. Хмурюсь. Перечитываю пару-тройку раз и даже не знаю: впадать в ярость, в панику или в безудержное веселье, когда вижу на экране крайне странный вопрос:

“Если бы тебя спросили, что в жизни важнее: любить или быть любимым — что бы ты выбрал?”.

Что за ерунда?

Жму на профиль отправителя — фото нет. Имя еще больше вгоняет в ступор. Юла. Это прикол такой? Как там нынче говорят? Пранк? Рекламная рассылка? Социальная программа? Что б этим гребаным мобильным операторам долго икалось!

Пробегаю глазами по сочетанию цифр — номер в памяти не всплывает. Я понятия не имею, кто написавший мне человек. Да еще и это “ты”. Панибратское. Тоже кажется странным. Ни “здрасте”, ни “до свидания”.

Сворачиваю инфу об отправителе и еще раз перечитываю сентиментальную ересь. Сзади начинают нетерпеливо сигналить водилы. Приходится отложить телефон и давануть по газам. Оказывается, уже давно горит “зеленый”.

На следующем светофоре попадаю в приличную пробку. Судя по “картам”, восемь из десяти баллов, а впереди серьезное ДТП. Две полосы из трех перекрыты — общая скорость движения падает до черепашьей. Неудивительно. Город давно не видел такой снежной зимы. Коммунальные службы просто не справляются.

Откидываю голову на подголовник, потирая переносицу. Тянусь к пачке сигарет, валяющейся в бардачке, так — для случая. Закуриваю. Как последний дебил все еще кручу дурацкий вопрос от “Юлы”. В какой-то момент не выдерживаю и набираю:

Богдан: “Это какой-то глупый социальный опрос? Если так, то, боюсь, не по адресу”.

Юла: “И все-таки. Первое или второе?”

На том конце провода кто-то очень настырный. Лесом бы этого “кого-то” послать. Но… не посылается. “Любить или быть любимым?” — такие вопросы вообще не моя стезя. В жизни не занимался самоанализом и терпеть не мог ванильную херню. Являясь практичным и циничным человеком, я вообще в эту самую “любовь” не верю. Может, поэтому Илона от меня так этих слов и не дождалась за пять лет? Характер мой под другое заточен. Вместо сердца — аккумулятор, вместо мозга — калькулятор.

Тем не менее ответ приходит сам. Не знаю зачем, но я все-таки пишу:

Богдан: “Любовь — ширма, скрывающая за красивыми речами настоящие чувства и желания. Как по мне, главное в этой жизни — быть самодостаточным. Я прошел этот тест?”.

Перечитываю и отправляю.

Приоткрываю окно и, затянувшись, выпускаю сигаретный дым. Телефон брякает новым входящим. Чисто интуитивно руки тут же тянутся открыть сообщение.

Юла: “Категорично. Из чего я делаю два вывода: либо ты никогда не влюблялся, либо тебя очень обидела какая-то женщина”.

Тон сообщения такой, что я не могу отделаться от мысли, будто мы с этой Юлой хорошо знакомы. Что и решаю уточнить. Гадать шарады у меня попросту нет ни желания, ни времени.

Богдан: “Мы знакомы? У тебя ко мне какой-то вопрос, Юла?”

Отправляю, а у самого в черепной коробке бьется: Юла — Юля. Созвучно-то как. Данилова, например. Но я даже потенциально отказываюсь рассматривать подобную версию. Дичь какая-то!

Новая затяжка и еще один метр вперед по заснеженной улице в плотном потоке. Центр, мать его, города. Выкидываю окурок и закрываю окно. Телефон издает короткий сигнал.

Юла: “Фрейд говорил: «Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании». Я склонна верить его теории:) Так что, в какой-то степени, ответ на твой вопрос “да”.

Чем дальше — тем больше загадок. Эта девчонка умеет изящно съехать с темы — это уже порядком начинает бесить. А пишет явно девушка. Кто-то из бывших решил повеселиться за мой счет? Напрягаю память, но не припомню, чтобы хотя бы одна, хорошо знающая меня женщина, рискнула заводить со мной разговоры на тему чувств. Поэтому эту мысль отметаю мгновенно. Решаю не гадать и пишу в лоб:

Богдан: “Кто ты? Как тебя зовут? Откуда номер? В профиле нет фото. Мне нужна конкретика, котенок, если ты хочешь продолжить этот диалог”.

Это “котенок” было лишнее. Соображаю запоздало. Просто понесло. Но сообщение не вернуть — оно уже прочитано. Смотрю одним глазом на дорогу, вторым на экран. Там прыгает “печатает…”. Долго.

Я уже успел выползти из затора и завернуть на парковку, и только тогда прилетел ответ:

Юла: “Я далеко не котенок. И конкретика не то, что нужно в данный момент. С кем ты еще можешь быть откровенным, если не с “Юлой”?”

Припарковавшись, снова и снова бегаю взглядом по сообщению.

Не котенок она. Ну да, как же…

Херней ты занимаешься, Титов! Абсолютно бесполезной херней!

Психанув, сворачиваю окно переписки и набираю Илону. Пока слушаю гудки, в голову закрадывается мысль. А если это ей перед свадьбой взбрело меня на “леваки” проверить? Вроде поводов не давал, но вчерашнее ее “сватовство” меня Даниловой — пздц, как подозрительно. Накануне неприятный разговор — сегодня неожиданный смс-вброс.

Невеста не отвечает, и это еще больше будит во мне подозрения. Я сбрасываю вызов и снова пробегаю глазами по переписке. От и до. Блть, слишком, конечно, пафосно и возвышенно для прямой Илоны, но других вариантов у меня попросту нет.

Любовь, Фрейд и “не котенок”. Кстати, да, помнится, пару раз ляпнул такое в ее адрес — ее это сильно взбесило. Чуть не поругались.

Нет, это однозначно Ила.

Устрою ей дома разнос.

Глушу двигатель и покидаю салон авто. Отойдя на пару шагов, обернувшись, щелкаю иммобилайзером и блокирую двери. Вызываю лифт. Внутри все закипает. С приездом на малую родину все пошло по пизде. Хоть сматывай удочки и в срочном порядке покупай два билета до Берлина.

Когда створки открываются на нужном этаже, выхожу и нарочито медленно пересекаю длинный коридор. У дверей апартов торможу. Пытаюсь взять под контроль свое бешенство, настраиваясь на конструктивный разговор с девушкой. Ситуация с проверкой неожиданно меня подкосила. Словно по идеально ровной стене только что пошла трещина.

Достаю из кармана пальто ключ-карту и открываю. Пройдя внутрь, раздеваюсь, скидывая ботинки и пальто. Из спальни выплывает Ила.

Я не сразу обращаю на нее внимание, но подняв взгляд, зависаю. Откидываю ключи от тачки на тумбу и разглядываю невесту в шикарном, черного цвета белье. На контрасте с белоснежной кожей — смотрится охуенно. Чулки с подтяжками, обтягивающие стройные ноги, и светлые волосы, раскинутые по плечам. Яркая алая помада на губах и соблазнительная улыбка. Меня ждали, однако. Что ж, Илона умеет себя преподать с лучшей стороны. А сексуальнось, определено, ее лучшая сторона. Если не единственная.

— Привет, — звучит с придыханием. — Я тебя ждала, — тянутся ладони к моей рубашке, вынимая пуговицы из петель.

— Вижу, — звучит не так ласково, как от меня ждали. — По какому поводу, — киваю, — наряд?

— Для антуража, — справляется со всеми пуговицами девушка, укладывая свои ладони мне на грудь. — Есть хочешь?

На носочках тянется ближе, спрашивая больше из вежливости. Знаю, чувствую, что Ила была бы совсем не прочь сразу оказаться в спальне. Иначе на кой хрен такой наряд? Но я одним своим:

— Хочу, — ломаю все планы. — Накормишь? — очень надеюсь, что моя попытка спровадить ее не выглядит слишком очевидной.

Хотя — плевать. Мне надо остыть, иначе сейчас рвану к чертовой матери. Проверочки устроила она мне. Мальчика нашла. Детский сад.

Ила проходит в кухонную зону, я за ней. Оглядываю гостиную — да тут полный набор. Сервированный стол, свечи в подсвечниках, два бокала и бутылка вина. Белого. Которое я терпеть не могу, но Илона почему-то постоянно об этом забывает.

— У нас что, какой-то праздник?

— Нет. Зачем нам праздник, чтобы устроить романтик? Я просто хотела сделать тебе приятно. Соскучилась, — протягивает мне бутылку. — Угостишь даму?

Намек понял, откупориваю. Плескаю ей в бокал. Свой игнорирую, садясь во главе стола.

— Ты разве не будешь пить?

— Нет. Предпочитаю быть трезвым.

— Все хорошо? — хлопает глазами девушка, пригубив вино. Спрашивает, но будто без интереса. Чистая формальность.

Я отставлять бутылку и отодвигаю приборы. Смотрю на девушку, какой-то частью души искренне жалея, что такой вечер псу под хвост. Я бы уже мог снимать с нее белье и с исступлением брать. Если бы внутри не выворачивало от едва сдерживаемого гнева.

— Ты так на меня смотришь, что мне становится неловко, Титов. Что-то случилось?

— Вот и я хочу спросить, Ила. Что случилось?

— Не понимаю.

— Серьезно? И я не понимаю. Любопытно, правда?

— Богдан, — наконец-то до нее доходит, что я не намерен шутки шутить. — Можешь объяснить нормально, что стряслось?

— С каких пор ты решила меня проверять? В какой момент я дал повод в себе сомневаться? — спрашиваю и смотрю на ее реакцию.

Страх? Изумление? Непонимание? Растерянность? Да, пожалуй, растерянной я вижу любовницу редко. Это сбивает с толку и охлаждает пыл.

— Какая проверка? Ты о чем, Богдан?

— То есть проверок никаких нет?

— Нет! Слушай, что за бредовый разговор? Я что, совсем похожа на идиотку, проверять тебя, Титов?!

Возмущение слишком искренне. Ни хера не понимаю! Неужто и правда не она мне писала? Тогда я в абсолютном тупике.

Молчу какое-то время, но так, как Илона ждет ответа, плавно съезжаю с темы:

— Да из головы все никак разговор наш вчерашний не выйдет. Так и не понял, с чего ты вдруг заговорила…

— Глупость сморозила. Прости. Не бери в голову. Я тебя люблю, слышишь? — обвивает руками за шею, целует в уголок губ. — Фу, ты курил что ли? — отстраняется и морщит нос.

— Да.

— Я же просила тебя…

— Мне кажется, я сам вправе решать, курить мне или нет.

— Но мы же говорили на эту тему, ты сказал, что постараешься…

— Ила, — останавливаю ее. — Кормить будешь? Или я пошел работать?

— Конечно, — снова улыбается, глаза блестят, губы поджимает. Видно, что едва сдерживается от того, чтобы закатить знатный скандала. Из последних сил сдерживается, о чем говорит нарочитая плавность в ее движениях. Полное отсутствие суеты.

— Халат накинуть не хочешь? — предлагаю, провожая взглядом ее голую в стрингах задницу.

— Мне и так комфортно. Тебе не нравится?

— Ради бога.

Через минуту передо мной стоит тарелка с каким-то первоклассным блюдом из ресторана. Подогретым. Поковырял немного вилкой, плескаю в стакан воды. Кусок в глотку не лезет.

— Наелся?

— Да, — поднимаюсь со стула и стягивая на ходу рубашку, плетусь в свой кабинет.

Она за мной.

— Богдаш, ты реально работать что ли задумал? — в глазах снова непонимание.

Все же не врет. Не она, значит. Вот это зашибись, конечно. Даже не знаю, радоваться этому или огорчаться.

— Да, есть незавершенные дела.

Вхожу, сажусь за стол, открываю ноут, ставя точку в нашем разговоре. Но до Илоны это, очевидно, не дошло:

— Я думала, мы этот вечер побудем вдвоем, — подходит со спины и царапает ноготками затылок, разминая шею. — Хотела устроить интим, — шепот на самое ухо. — Все, что захочешь, малыш…

— Извини. Но не сегодня.

— Что значит “не сегодня”? — повышает голос. — Я готовилась, приводила себя в порядок, для тебя между прочим! Ужин этот. Я устала за весь день, только для того, чтобы тебе угодить, и ты мне говоришь — не сегодня? Ты издеваешься надо мной?

— Устала? Мать твою! Ты устала?!

Все, пздц, взорвало. Поднимаюсь с кресла и напираю на нее, оттесняя к окну.

— От чего, Илона?! Ты ужин наготовила? У плиты весь день стояла? Убиралась, может? Или устала лежать в кресле, пока тебе депиляцию, маникюр, педикюр и прочую херь делали за мои деньги? Что ты сделала такого, что ты, мать его, устала?!

— Все! Все делала, чтобы тебе нравиться, чтобы ты меня хотел, чтобы быть идеальной для тебя! Это все я делаю для тебя, понятно! Осел ты, Титов! — толкнув меня в грудь, выбегает из кабинета, хлопнув дверью в спальню.

Сука!

Повисает вязкая тишина. Прохожусь по кабинету и возвращаюсь на свое место за стол. Откидываюсь на подголовник и закрываю глаза. Что-то второй день какой-то треш происходит! Нас крутит и шатает. На носу свадьба, а мы сремся все больше.

Непроизвольно тянусь к телефону. Одним движением пальца мазнув по экрану, попадаю в мессенджер. Пробегаюсь глазами по переписке с Юлой. Странно это все.

Кто же ты такая, Юла?

Юля

Написав сообщение в ответ, вижу, что оно прочитано. Считаю про себя: раз-два-три… двадцать. Ответа нет, хотя Богдан все еще в сети.

Почему он замолчал? Почему не печатает? Черт, кажется, я что-то не то написала! Резко ответила на его сообщение? Но мне действительно не понравилось это слащавое обращение — котенок. Вульгарное оно. Так можно сказать любимой девушке, но никак не незнакомке, да еще и в первые минуты общения!

И все равно я кусаю губы и мысленно ругаю себя. Надо было не обращать внимание. Вдруг я все испортила?

Вообще изначально весь разговор с Титовым, как ходьба по минному полю. Его ответы зачастую пугают своей конкретикой и бескомпромиссностью. С каждым новым сообщением мне казалось, вот-вот — и все оборвется.

Накаркала. Похоже.

Окатывает жаром. А затем капелька холодного пота скатывается вдоль позвоночника. Сейчас меня отправят в бан и все. До свидания, Юлька. Обидно!

Не выпускаю телефон из рук, а гаснущий экран снова заставляю светиться. Надпись “в сети” сменяется на время последнего выхода. Ушел.

Вскакиваю с постели и прохожусь по комнате. Глаза пощипывает. Нет, не реветь! Повода нет. Ну, не ответил, может, занят? Отвлекся. На работе или за рулем. Или… в конце концов он не свободен. Нужно просто набраться терпения и подождать. Рано пока ставить крест на возможности сблизиться с мужчиной, хотя бы таким своеобразным способом.

Весь вечер я снова и снова заглядываю в мессенджер. Ничего не меняется. Титов больше не появляется. За ужином, слушая папу в пол-уха, пролистываю вверх всю нашу переписку. Перечитываю и улыбаюсь, как дурочка.

Если дело дойдет до реальной встречи Богдана с Юлой, то он уже будет знать меня не как глупую девочку Юлю, а как взрослую девушку. Поэтому при всей моей порывистости у меня нет права на ошибку. Больше я писать ему не стану. Как бы не хотелось.

Поужинав и посмотрев с папой старый советский фильм, в одиннадцатом часу я возвращаюсь в постель и кладу телефон рядом. Уперевшись подбородком в подушку, гипнотизирую гаджет взглядом, мысленно умоляя Титова о хотя бы еще одном сообщении. Последний шанс. Пусть напишет, а там я что-то придумаю. Найду, чем его заинтересовать.

Минуты идут непозволительно долго. Ползут. Так один час сменяет другой, но ничего не происходит. В первом часу гашу свет в комнате. В конце концов, вымотанная за бессонную ночь и насыщенный день, засыпаю. А когда по постели ощущается легкая дрожь от вибрации, резко открываю глаза и вижу яркий свет, исходящий от экрана.

Сердце подпрыгивает к самому горлу. Я на постели вместе с ним. Подпрыгиваю. Тут же хватаю телефон и вижу входящее сообщение от Богдана. Еще не прочитала его, а губы уже растянулись до ушей.

Богдан: “Откровенность в наше время на вес золота, и не каждый достоин увидеть твою душу. Почему ты решила, что ты этого достойна, Юла?”.

Глава 10

Юля

Сегодня суббота — особенный для нашей семьи день. День рождения папы.

Просыпаюсь с улыбкой, даже несмотря на ранний подъем по будильнику. Мне нужно обязательно поймать отца перед его уходом на работу. Отдохнуть его не заставить, можно и не пытаться, но устроить праздник я все-таки постараюсь.

Потягиваюсь и сразу тянусь к телефону. Пусто, сообщений нет. Но это ни капли не расстраивает. Уже несколько дней мы с Титовым переписываемся. Нет, мы не строчимся целыми днями напролет, как влюбленные малолетки. Хотя я была бы не прочь. Но Богдан явно не того поля ягода.

Я могу написать первой. Задать вопрос, на который мужчина обязательно ответит. Не сразу, потому что очень загружен работой. Так и пишет периодически, что-то вроде:

“Занят, отвечу позже,” — и исчезает из сети.

Зато, когда находит минутку, мы может на час выпасть из реальности, беспрерывно развивая какую-нибудь тему. Вчера вот сцепились по поводу современного кино. Богдан заявил, что и сотой доли того, что выходит в прокат, его не способно заинтересовать. Что старые советские фильмы гораздо мудрее и “на века”, тогда как нынешнее кино, по большей части, однодневки. Я же, как дитя двадцать первого века, упорно отстаивала противоположную точку зрения. В итоге — победила дружба. А Титов пообещал, что как только мы встретимся, он непременно заставит меня изменить мою точку зрения, посмотрев “Любовь и голуби”. Я посмеялась. Но внутри все затрепетало.

Встретимся. Он держит этот момент в уме, а значит, не собирается кидать номер Юлы в бан…

Вообще с ним оказалось удивительно легко общаться. Если не знать, то и не скажешь, что у нас огромная разница в возрасте. Мы будто на одной волне — это ощущение пьянит и будоражит. Стоит лишь отбросить принципы и общественное мнение, и — вуаля — двадцать лет не разница вовсе, если двум людям друг с другом комфортно.

Поднимаюсь с постели, надеваю халат, закутавшись поплотнее, и бегу умываться. После водных процедур тороплюсь вниз. Вовремя. Потому что, спускаясь по лестнице, я вижу, как отец уже в пороге, одевается.

— А ты чего в такую рань подскочила, Юляш? — удивленно смотрит на меня.

Улыбаюсь во весь рот и тороплюсь к нему. Повисаю на шее, как маленькая, зажмурившись, когда крепкие руки родителя подхватывают и крепко обнимают.

— С днем рождения папуль! — целую в заросшую щеку.

— Спасибо, милая.

— Я тебя люблю! Знаешь, как сильно? — спрашиваю.

— Ну-ка? Забыл уже. Давно не показывала.

— Вот так! — обхватываю крепко-крепко за шею, как в детстве, сжимая, что есть сил.

Папа смеется, ставит меня на ноги и ерошит волосы у меня на макушке:

— Силенок с пеленок явно прибавилось. Спасибо, родная. А теперь вперед обратно в постель. Отсыпайся давай, — щелкает по носу и тянется за пальто.

— Между прочим, у меня для тебя подарок, — складываю руки на груди, наблюдая, как он одевается. На улице сегодня холодно, судя по прогнозу погоды. Зима самая настоящая.

— Вот как? — улыбается па. — Будешь меня интриговать? Или сразу расскажешь?

Подхожу к нему и поправляю ворот пальто. Так бы сделала мама, как всегда провожавшая его на работу. Тяну шарфик, накидывая на шею, а то он про него вечно забывает и, гордо задрав нос, говорю:

— Я забронировала столик для нас в ресторане. Хочу этот вечер провести с тобой.

Отец хмурится.

— В ресторане? Юля, ты не тратила те деньги, что я тебе присылал?

— Мне хватает с лихвой всего, что ты для меня делаешь. Да и попусту я деньги не трачу. Так что, в семь. В “Гурмане”. Столик на фамилию Данилова. Отказ не принимается.

— Твоя мама меня в этот день не выпустила бы из дома, — снова обнимает меня. — Мы бы обязательно этот вечер провели вместе. Может, пригласили бы друзей самых близких и в тесном кругу отметили очередной прошедший год.

— Я знаю, пап, — тоска накатывает. — Знаю.

Он все еще не смирился с ее гибелью. Нам обоим ее не хватает. Ему все еще больно. У родителей была какая-то неземная любовь, словно из сказки. Они светились от счастья и чувств. Искрило так, что рвануть могло. Я хочу так же и никак иначе. Чтобы до мурашек и головокружения. Любить и быть любимой. Чувства не должны быть односторонними. Только полная взаимность.

— Спасибо, — целует меня в висок. — Неожиданно очень. Приятно. Я освобожусь пораньше и заеду за тобой, идет? Будь готова к семи. Все, пока! — улыбается, берет свою сумку и, махнув мне рукой, выходит из дома, запустив волну холодного воздуха с улицы.

Я подхожу к окну в гостиной и провожаю взглядом фигуру папы до самой машины, которая уже заведена и стоит на прогреве. Папа, почувствовав, оборачивается и машет мне рукой в кожаной перчатке. А потом садится в своей Mercedes и выруливает с территории.

Жениться бы ему. Женщину бы ему рядом хорошую. Любящую и любимую. Заботливую, чуткую, нежную. Вот только знаю, что он даже слушать не захочет, если я попытаюсь завести подобную тему. Эх…

От нахлынувших чувств я просыпаюсь окончательно. Прохожу в кухню, где уже во всю работает Людмила. Она тоже удивляется меня так рано увидеть.

— Не могла пропустить папин отъезд, — уточняю. — Такой день.

Она кивает. Я накладываю себе кашу и сажусь за стол. Позавтракав, тороплюсь к себе переодеваться и снова в спортзал. Завтра, возможно, я позволю себе отдохнуть, а пока не имею права прохлаждаться.

Спустя почти четыре часа я выхожу из зала и плетусь в душ. Там долго стою под струями воды. Я люблю вот этими минуты, когда напряженные после тренировки мышцы начинают расслабляться.

Повязав полотенце на груди, выхожу из душа и долго разглядываю содержимое своего гардероба: платья, комбинезоны, костюмы. Вещей много, но хочется чего-то особенного. Безумно красивого. Вот только чего?

Перебрав вешалки, останавливаю свой выбор на платье серебристого цвета. Оно шикарное и совсем новое! Я умудрилась про него забыть. Шелк выгодно подчеркивает мою худощавую фигуру там, где нужно. Облегая тело, ткань струится по ногам и красиво переливается на свету. Самая пикантная часть этого наряда — вырез наискосок: от плеча до талии. Одно же плечо и вовсе голое.

Делаю легкий макияж и собираю волосы в конский хвост. Кручусь у зеркала. Мне определенно нравится результат. И безумно хочется, чтобы его оценил еще один очень важный для меня человек. Пару дней назад я бы ни за что не рискнула скидывать Титову свое фото. Сегодня же мы вроде как в статусе “хорошие собеседники”, и я могу себе позволить некоторую вольность.

Беру в руки телефон и делаю фото в отражении зеркала. Ладошки потеют от волнения, когда я набираю Богдану сообщение:

Юла: “Ты здесь? Нужен совет. Поможешь?”

Почти сразу прилетает ответ. Будто ждал. Аж волоски дыбом на руках.

Богдан: “Пока здесь, есть пять минут. Смотря чем помочь, Юла”

Юла: “Нужна твоя оценка”

Богдан: “В плане?

Юла: “М-м… оценишь наряд, как мужчина?”

Богдан: “Заинтриговала. Валяй”

Ух! Редактирую фото, подрезав так, чтобы не было видно лица. И, не медля ни секунды, отправляю ему в мессенджере. Смотрю на себя в зеркало: глаза лихорадочно блестят, на щеках заалел румянец. Хотела бы я видеть лицо Титова, когда он открыл мой снимок. Очень бы хотела!

Телефон издал сигнал входящего. Сердце замерло в ожидании вердикта. Открываю сообщение.

Богдан: “Ты выглядишь охренительно, Юла! Как мужчина, я бы не сводил с тебя глаз. Такую красоту могут и увести. Скажи мне, когда я увижу не только твое тело?”

Улыбаюсь, кусая губы. Сердце бухает “бум-бум”. Набираю кокетливое:

Юла: “А что бы тебе хотелось увидеть еще?”

Богдан: “Глаза, например? Улыбку? Много чего…”

Зависаю снова и снова перечитывая последнее сообщение мужчины. Руки мелко подрагивают. Я его заинтересовала. Однозначно! Титов хочет видеть мое лицо. Раскрыть мое инкогнито. Хи-и-итрый!

“Боюсь, я к этому не готова…”

Набираю и тут же стираю.

“Может, чуть позже…”

Нет.

“Однажды…”

Ничего не подходит. Все стираю.

В конце концов мужчина, не дождавшись моего ответа, пишет сам:

Богдан: “Понял, не время. Расскажешь, куда собралась такая красивая?”

Юла: “На свидание” — вру и глазом не моргнув.

Повисает пауза. Я вижу, что Богдан онлайн, но не торопится отвечать. Отвлекли? Или, как и я пару минут назад, подбирает ответ? Хотя, судя по нашим перепискам, Богдан особо не размышляет. Все его сообщения стремительные, а ответы быстрые.

Через пару секунд исчезает статус “в сети” и появляется время. Настроение стремительно летит вниз. Черт. Закончились его “пять минут”. Прячу телефон в сумочку, подобранную в тон платью и спускаюсь в гостиную.

Через полчаса приезжает отец. Встречаю его при полном параде.

— Ого, — заявляет он с порога. — Шикарно! Юлька, тебе в таком виде надо с парнями на свидания в рестораны гонять, а не с отцом.

— Спасибо, пап, но какие парни? Ты главный в моей жизни мужчина, так что… — пожимаю плечами, улыбаясь.

— Правильно. Ну этих женихов. Я еще не успел получить лицензию на оружие. Хотя дробовик уже присмотрел…

— Папа! Ты же шутишь, да?!

Отец смеется, и клюет меня в лоб:

— Две минуты. Я сейчас освежусь, переоденусь и выезжаем, — говорит, быстро скидывая пальто.

Я киваю и присаживаюсь на диванчик.

— Кстати, — кричит из кабинета, в который забежал, чтобы оставить свою сумку. — Я пригласил Титова с невестой. Ты не против? — спрашивает, а меня окатывает холодом.

Э-э-э… Что он сказал? Титова?!

— Эм, нет, конечно! Это твой день, — натягиваю улыбку.

— Вот и отлично. Минута!

Отец скрывается в своей спальне, я, быстро перебирая ногами тороплюсь к себе.

Вот блин! Вот это да! Нужно срочно переодеться и распустить волосы.

Черт!

Хорошо, что папа предупредил, а то боюсь даже представить, что было бы, приедь я в ресторан в таком виде! Титов узнал бы меня моментально — это был бы конец всему! Полное фиаско!

Срываю с себя платье. Ищу другое. Вот это! Черное из легкой ткани в белый горошек. Длина юбки чуть ниже середины бедра. Смотрится и строго и в тоже время эффектно. Распускаю волосы. Меняю серьги, с шеи снимаю украшение. Вот так. Сойдет.

Все, теперь готова.

Когда спускаюсь вниз, отец уже ждет меня у двери.

— А ты почему переоделась? — его брови взлетают вверх в немом удивлении.

— Да пошла за сумочкой, но уронила на себя тени. В общем платье в стирке. Пришлось переодеться, — сочиняю на ходу.

— Это тоже прекрасно, — подмечает. — Ну что, поехали? — помогает одеть шубку.

— Поехали.

Внутри все трепещет от предстоящей встречи. Богдан будет там. Он будет в ресторане. Да, со своей Илоной, ну и черт с ней! Главное, мне очень хочется увидеть Титова. Пусть пока и не как Юла, а как Юля.

Глава 11

Богдан

Свидание.

Она нарядилась для какого-то мудака, с которым пойдет на встречу. Да так нарядилась, что если у типа все в порядке с ориентацией и мозгами, то закончится этот ужин их совместным завтраком. А дальше переезд, марш Мендельсона и семеро по лавкам.

Пиздец, Титов, как баба! Она тебе улыбнулась, а ты уже и рад клеймо впаять, чтобы чужие руками не трогали. При том, что есть “своя”, которая меньше чем через три недели станет законной женой.

Нет, похоже, пора к мозгоправу сходить. У меня с головой явно не порядок. Иначе не объяснить, на кой хер я сотый раз за последний час перечитываю последнее сообщение Юлы. И снова, сто первый раз, психанув, блокирую телефон, отшвыривая его на приборную панель. От души долбанув по рулю, откидываю голову на подголовник. Разрывает. Косит. Выворачивает.

Меня вообще не должно это волновать! Какая мне разница, с кем девушка проводит свое время? Я и знать-то ее не знаю. Треп по смс? Детский сад, в который я вписался. Швыряюсь буквами, как юнец. А не отвечать? Так, сука, не получается у меня не отвечать! Пробовал. Она как на крючок меня поймала. Держит, заставляя ждать каждое сообщение. А я и рад вестись, дятел. А сейчас сообщений не будет, потому что Юла едет на гребаное свидание…

Закурить хочу, руки чешутся. Пачку из “бардака” достаю, сигарету вытягиваю, в пальцах ее кручу. В итоге сломав, выбрасываю. Во-первых, я на подземной парковке, во-вторых, Илона потом опять будет недовольно воротить нос. Новой стычки с ней еще и сегодня я не выдержу. Мы от прошлой-то едва отошли. Тем более Данилов с дочерью ждут нас в ресторане. Короче, для терок максимально неподходящее время.

Мысли снова в ту же степь — Юла. Кто она? Что она? До сих пор не имею ни малейшего понятия. Уже давно мог бы пробить номер и узнать всю подноготную, но каждый раз, как рука тянется позвонить безопасникам, что-то меня тормозит. Будто и знать не имею никакого желания, кто скрывается за ее личиной. Будто что-то “после” сильно изменится. А я этого, будем честны, не хочу. Эти переписки стали для меня своеобразной отдушиной. Явно, что девочка много знает обо мне. Но я ни хера не знаю о ней — это немало развязывает руки и язык.

И нет, это не Ила. У нее, при всем моем к ней уважении, не хватило бы мозгов и собственного мнения ввязываться со мной в те темы, которые мы обсуждаем в переписке с Юлой. Это кто-то другой. Кто-то, кто ко мне близко, и в то же время далеко. Уже всю голову сломал. Претендентов не так уж и много. Сама Юла свое инкогнито тоже раскрывать не торопится.

Снова беру телефон и открываю переписку. Пока жду в машине Илону, которая никогда не умела собраться вовремя, пролистываю прошлые сообщения, тормозя на фотках. В первый же день общения, на мою полушутливую просьбу:

“Хочу тебя увидеть, чтобы хотя бы удостоверится, что переписываюсь с девушкой, а не потным вонючим мужиком. Это будет страшный удар по моей гетеро ориентации, Юла”

Она посмеялась, но скинула снимок. Не тот, на который я рассчитывал. Да, девушка, но лица ее на фото не было. То ли ракурс взяла такой, то ли обрезала, но с тех пор я могу любоваться только ее выпирающими ключицами и длинной, изящной шеей. Еще есть один, где видно острые плечики. Всего же их у меня три. Фотки. Включая сегодняшнюю, в серебристом платье. В котором она просто охуенно красива! И которое лично я, как мужчина, весь вечер мечтал бы с нее снять. А снимать будет другой, потому что она девочка взрослая и она едет на свидание.

Залипаю взглядом на снимке и ничего не могу с собой поделать. Манит. Чем она меня берет, не понимаю. С каких пор я стал таким ведомым, черт его знает. Но на фоне того, что с Юлой приятно просто потрепаться, ее красота становится как дополнительный бонус. И черт бы с ним. Но с каждым днем я все больше и больше жажду ее увидеть.

Пассажирская дверь открывается, и в салон ныряет Ила. Я сворачиваю переписку и прячу мобильник в карман пальто.

— Заждался? — чмокнув в щеку, пристегивается.

— Ну, если учесть, что я просил тебя быть готовой к половине седьмого… — не теряя времени, давлю по газам. Данилов и так уже писал, спрашивая, где нас черти носят. Неудобно опаздывать в такой день, а в городе еще и пробки. Дай Бог, к восьми будем в “Гурмане”.

— А сейчас сколько время?

— Начало восьмого, Ила.

— Оу, в салоне сегодня задержалась, пока укладку делала. От того и все планы наперекосяк. А там еще и девушка была такая нерасторопная! Ужас. Где таких вообще находят?

— На сайтах соискателей.

— Слушай, Богдаш, я надеюсь, никаких проблем не будет?

— Не будет, но уважение к имениннику еще никто не отменял. А тебя я обязательно отправлю на курсы тайм-менеджмента.

— Ты опять не в настроении, Титов? — дует губы девушка.

— Все в порядке, — звучит так, что и дураку понятно, что “все” далеко “не в порядке”.

До ресторана едем молча. Оба слушаем болтовню по радио. С недавних пор, будем честны, с появлением в моем телефоне чата с Юлой, я стал понимать, что мы с Илоной даже толком поговорить ни о чем не можем. Никаких общих тем и точек соприкосновения. Работа? Ее раздражает, когда я завожу тему работы. Фильмы? С Юлой мы на днях почти полтора часа трепались, а с Илоной даже посмотреть не выходит — она либо засыпает, либо от скуки сводит все к сексу. Общие друзья и знакомые? По больше части они все с моей стороны, и Илону мало интересуют. Ну, а чесать языками о шмотках, брендах и трендах — не моя стезя. Я в этом полный профан.

Да, не спорю, у нас удобные во всех смыслах отношения. Не навязчивые. Относительно свободные. Без буйства гормонов и шкалящих эмоций. Да и Илона полностью соответствует моему статусу. И до недавнего времени меня все это устраивало более чем. Так какого вшивого случилось с нашим прилетом в Москву? Климат тут, что ли, другой?

Припарковавшись у ресторана, достаю с задних сидений букет белых пионов для Юли и подарочный пакет для именинника. Крутые швейцарские часы. Новая модель. Сам на такие заглядывался последний год, купить собирался. А тут, как под руку подвернулись, про Данилова вспомнил.

Закрываю тачку и придерживаю для Илы дверь. Верхнюю одежду мы сдаем в гардероб. Илона зависает у зеркала, покручиваясь и поправляя и так идеальную укладку.

— Мы можем уже пройти? — постукивая пальцем по часам, совсем не тонко намекаю на то, что мы опаздываем. Причем уже прилично неприлично.

— Иду. Как я тебе? Что-то ты ничего не сказал по поводу моего платья? Смотри, — спиной поворачивается, там вырез до задницы. Спереди же платье цвета бордо — сама невинность. Наглухо закрытое под горло и с длинным рукавом.

— Хороша. Как всегда.

— Не слышу в голосе восторга, Титов.

— Сейчас услышишь, когда я начну ругаться матом. А впрочем, если хочешь, можешь оставаться здесь. Я пошел, — разворачиваюсь и перехватив букет, широким шагом иду в основной зал. Судя по стуку каблуков, Илона все-таки предпочла пойти следом, бубня:

— Ты со своей работой последние дни становишься просто невыносимым, Богдан. Я, конечно, терпеливая, но у меня тоже есть гордость.

— Так может пора заканчивать меня “терпеть”, раз я такой плохой?

— Это ты сейчас к чему сказал? — слышу по голосу, что девушка напряглась.

— Анализируй и делай выводы.

— Знаешь…

Не знаю. Вернее, не слушаю, что я там должен “знать”, потому что взглядом ощупываю зал и нахожу спину Данилова. Илона может хоть избубнется, у меня на вечер другие планы. Сраться — это не ко мне.

Решительно двинувшись в сторону друга, на мгновение замедляю шаг. С фигуры Степана взгляд перемещается на его… дочь. Красивая у Данилова дочка. Эта мысль единственная, которую я должен был бы допустить в свою голову. Но…

Блть, если бы я умел их фильтровать!

Юлька сидит лицом ко входу и в упор смотрит на меня своими большими глазищами. Не на “нас” с Илоной. На меня. В голове сразу всплывают слова невесты, брошенные в бассейне, про интерес к моей персоне во взгляде девушки. Внутри что-то начинает едва заметно свербить. Неужели реально?

Я ей улыбаюсь. Так, чисто формально. Кажется. Юля улыбается в ответ. Глазами по фигурке примы пробегаю — простое, но изящное черное платье в белый горошек. Между ключицами бантик и вырез. Нормальный такой вырез, что видно ложбинку между аккуратных грудей. Заглядываюсь и тут же отвешиваю себе хороший подзатыльник. Да не один.

Твою мать, Титов! Твои глаза должны быть, как минимум, на полметра выше! В идеале вообще в противоположной стороне ресторана.

Бабы. Сколько же много в этой жизни от них проблем!

Юля

Мое сердце превышает все доступные нормы ударов в минуту. Оно бьется так громко, что кажется, слышат все гости ресторана.

Бум-бум…

Бум-бум…

Бум-бум…

Когда Богдан и Илона появляются в зале, я не могу найти в себе сил отвести от них взгляд, как подобает правильной и хорошей девушке. Я не могу перестать на него таращиться. Это выше моих сил. Мысль, что именно со мной Титов переписывается и именно мне делает комплименты в сообщениях уже несколько дней подряд, заставляет порхать в животе бабочек. Греет душу. Он — мой маленький сокровенный секрет.

На смс о свидании, правда, мужчина так и не нашел времени ответить. Но это и неважно. Все теперь неважно, когда пара подходит к нашему столику. Нужно выдохнуть и взять себя в руки. Главное, не выдать в себе Юлу: ни взглядом, ни словом, ни вздохом. Титов слишком внимательный мужчина. Даже самая незначительная мелочь может стать для моего вранья фатальной.

А ведь он хотел встретиться…

Намекал сегодня. О-о-ох…

Богдан поздравляет папу, по-дружески похлопывая по плечу. Старые друзья обнимаются. Отец малость смущается, когда Титов вручает ему подарок и знакомит с Илоной. Она сегодня тоже хороша. Настолько, что очень хочется сморщиться и показать ее голой ровной спине язык. Я уже даже почти! Но…

Вовремя себя торможу, потому что Титов оборачивается. Огибает стол и дарит мне букет. Пионы. Белые, пышные, идеальные пионы! Хотя, давайте честно, из его рук даже сорняк, сорванный на соседней клумбе, будет для меня идеальным.

— Привет, Юля. Потрясающе выглядишь.

— Здравствуйте, Богдан… эм, — запинаюсь, — прошу прощения, не знаю отчества.

— Сойдет и просто Богдан.

Всего мгновение, на которое наши взгляды сходятся, — и я забываю обо всем. Дышать, моргать и подавать какие бы то ни было признаки жизни! Очень хочется приложить ладонь ко лбу и хлопнуться в обморок, как нежная барышня девятнадцатого века. Чтобы Титов охнул и поймал меня в свои крепкие красивые руки.

Нельзя! Противозаконно быть таким шикарным мужиком! Титов сегодня в черной водолазке и светлых брюках. И то, и другое на его фигуре сидит, как на божестве. Ни лишней складочки, ни пылинки. Даже его пугающе огромная борода беспрекословно идеальна! Все строго по классике. Отменный вкус.

— Юля, рада снова встретиться, — врывается в наши уютные гляделки невеста Богдана.

Я нехотя перевожу на нее свой взгляд. Дамочка подходит и целует меня в щеку, как будто мы добрые подружки. И, сдается мне, весь этот спектакль устроен не просто так. Что это? Ревность? Илона почувствовала конкурентку в моем лице? Держи друзей близко, а врагов еще ближе? Хорошо, если так. Значит, я могу собой гордиться. А то все маленькая да маленькая…

— Взаимно, Илона.

— Вы уже знакомы? — удивляется папа.

Вот блин! Я забыла рассказать ему о встрече с парочкой в СПА. Воспоминания о том вечере тут же всколыхнули внутри бурю противоречивых чувств. И в первую очередь выполз жуткий стыд за то, как откровенно я пускала слюни на Титовский торс. А за этой картинкой потянулся первый в моей жизни яркий эротический сон. Тут я не выдержала и смущенно потупила взгляд. Богдан улыбнулся, Илона выпалила:

— В СПА салоне встретились случайно. Там Богдаша и познакомил нас.

— Вот как? Юля мне ничего на рассказывала.

— У Юли плохая память, — прокашлявшись, говорю я о себе в третьем лице. — Пойду поймаю официанта и попрошу вазу, — помахиваю пионами, — я быстро, — улыбаюсь, тут же быстренько ретируясь.

Пока иду до стойки бара, у меня горит все, и даже уши! По пути заскакиваю в уборную. Одного взгляда в зеркало хватает, чтобы испугаться собственного вида: глаза лихорадочно блестят, скулы в алых пятнах смущения, губы мелко подрагивают.

Э-э, нет, так дело не пойдет, Данилова!

Оглядываю кабинки — в туалете пусто. Я здесь одна. Откладываю букет и, дернув кран, подставляю ладони под холодную воду. Она острыми иглами врезается в разгоряченную от волнения кожу.

Капец какой-то! И это сейчас Титов по-прежнему не знает, кто такая Юла, а когда дойдет до встречи тет-а-тет? А рано или поздно это случится, если я реально хочу продолжения. Тогда что? Впечатлительную меня со свидания на реанимобиле увозить будут?

Глупо, Юля! Соберись, Юля!

Мысленная шипяще-рычащая отповедь своему отражению помогает взять себя в руки. Выключив воду, в зал я захожу уже чуть более уверенная в себе, чем улепетывала. Вручив букет бармену, который обещает найти для меня вазу и принести цветы, я возвращаюсь к столику.

Все уже расселись по своим местам. Мужчины о чем-то увлеченно беседуют. Так, что я почти незаметно плюхаюсь на свой стул, по левую руку от папы. Напротив Илоны. Снова ловлю на себе ее взгляд и улыбку. Улыбаюсь в ответ.

Что за излишнее внимание невесты Титова к моей персоне?

Тут же перед нами, стараниями официантов, появляется горячее и бутылка вина. Последнее для “девочек”. Мужчины сегодня не пьют. Что папа, что Богдан, полагаю, оба за рулем и останавливают свой выбор на чем-то безалкогольном.

Интересно, любитель контроля — Титов — вообще способен упиться вдрызг?

Первый тост-поздравление именинника на себя берет его друг. Говорит Богдан кратко, лаконично, но от души. Следующее пожелание папе уже от меня. Собственно, все, что я хотела ему сказать, уже озвучила в машине по дороге в ресторан. Впервые рискнула завести тему отношений, на что отец отшутился и заявил, что ему в жизни хватает одной женщины. Меня. Сейчас он снова отмахнулся, но по глазам вижу, что мои слова его растрогали.

— Спасибо, Юляш! — крепко обнимая, говорит папа.

— Всегда пожалуйста, па!

Вечер выходит уютный. Мы с Илоной преимущественно помалкиваем, предоставляя поддерживать за столом общение Богдану и папе. Но ровно до тех пор, пока разговор каким-то невообразимым образом не переключается на мою персону.

Глава 12

Юля

— Так Юля балерина? — удивленно косит взгляд в мою сторону Илона.

Пошел третий час наших “камерных” посиделок в ресторане. Я, заслушавшись потрясающую игру приглашенного скрипача, неожиданно выступающего сегодня в ресторане, не сразу соображаю, что разговор заходит обо мне. Когда же доходит, оборачиваюсь. Невеста Богдана крутит в длинных пальцах ножку бокала и смотрит на меня в упор.

Я же смотрю на руку Титова, что лежит у нее за спиной. На спинке стула. Всего на мгновение сжимаю под столом кулаки от досады. Какой собственнический жест мужчины по отношению к своей женщине.

— Выходит, что так, — киваю. — Балерина.

— Я-то думаю, чего ты такая худенькая и маленькая, — вроде комплимент, а вроде и не очень. — Теперь вот, все сложилось. У меня у подруги дочь тоже пошла в балет. Крайне неблагодарное это ремесло. Из-за постоянных тренировок и занятий, ограничений и правил, у вас же, молодых девочек, совсем нет личной жизни, — качает головой пассия Богдана. И тон у нее такой покровительственный и улыбка такая елейная, что хочется остатки вина из бутылки вылить прямо на ее идеальную укладку.

Я уже открываю рот, чтобы ответить.

Но меня опережает Титов, замечая:

— Во взрослой жизни ради любимого дела иногда приходится чем-то жертвовать, Илона. Временем, здоровьем, отношениями. Но откуда тебе это знать, правда? Все, чем бы ты не начинала заниматься — слишком быстро тебе надоедало.

Я давлюсь воздухом. Вот это он ее прищучил…

Судя по взгляду любовницы Титова, не только я в легком шоке. Она тоже такого выпада мужчины не ожидала. Богдан же, как ни в чем не бывало, переводит взгляд с Илоны на меня, интересуясь:

— Какой курс, Юль?

— Второй.

— Молодец. Правда, так держать. Немногие имеют такую силу воли и характер, чтобы добиться своего, несмотря ни на какие лишения. В оконцовке — они все того стоят, — салютует мне бокалом и улыбается.

Я не могу сдержать ответной улыбки. По телу теплом разливается гордость за себя. В глазах Титова я уже, как минимум, целеустремленный человек. Это не может не радовать. Пусть это крохотный, но уже шаг в нужном мне направлении.

— Весной практику будут проходить в Мариинке, — гордо говорит папа. — Потрясающий театр, доводилось пару раз побывать на премьерах. Вы там были?

— Пару лет назад летом прилетали по рабочему вопросу, но так и не дошли.

— Зря, артисты там — поистине профессионалы своего дела.

— Илона не большой любитель ходить по музеям и театрам. У меня на них, как правило, тоже нет времени.

— А просто погулять по городу? — пожимаю плечами. — Особенно по зимнему. Холодно, да, но красота невероятная. Чего один Невский стоит! Он светится весь. От витрин до фонарей. А еще вечерами на улицу выходит много артистов. Кто-то поет, кто-то играет. Атмосферно очень.

Титов ухмыляется. Грустно как-то. Взгляд его, устремленный в мою сторону, неожиданно тускнеет, когда мужчина говорит:

— Если бы я помнил, когда вообще последний раз гулял, Юль.

— У вас просто не было подходящей компании, — выпаливаю, не успев прикусить язык.

— Вероятней всего, да, — даже не думает отнекиваться мужчина.

— Вообще-то, — откашлявшись, замечает Илона. — Я все еще здесь. И если бы ты, Титов, хоть раз изъявил желание, как ты говоришь, “прогуляться”, вряд ли бы тебе отказали.

— И далеко бы мы на твоих каблуках ушли? До ближайшего ресторана?

Илона фыркает.

— Зато в следующий раз, когда буду в Питере, я, как минимум, знаю, кому звонить. Устроишь экскурсию, Юля?

— Разумеется. С радостью.

Сердечный ритм снова сбоит. И до конца вечера уже не желает приходить в норму. Все потому, что нет-нет, да я ловлю на себе взгляд Богдана. Не знаю, что он значит. Я не сильно искусна в подобных вопросах. Но кажется, что я вижу в его глазах интерес. Ко мне. Теперь уже не просто, как к дочери друга. Как к девушке. Женщине.

В начале одиннадцатого мы выходим из ресторана. Богдан открывает машину и галантно придерживает для Илоны дверь, а потом идет провожать нас с папой. Так получилось, что мы свой Mercedes припарковали на другой стороне небольшой парковки. Жалкие пять метров, но лишние пять минут рядом с мужчиной. Я готова ловить каждую!

На улице снова идет снег. Мелкие хлопья, медленно кружась, заметают город. Ночь сегодня теплая. Идеальная — по моим меркам зимы.

— Ладно, — говорит па, когда мы останавливаемся у машины, — спасибо за компанию, дружище. Не теряйся, звони.

— Взаимно, Степ. Еще раз с твоим днем!

Мужчины пожимают друг другу руки, прощаясь. Папа, зря не теряя времени, идет к водительскому сидению. Я улыбаюсь и киваю Титову, не сомневаясь, что сейчас он тоже уйдет. Вернется к своей Илоне. Разворачиваюсь, делаю шаг, собираясь юркнуть в теплый прогретый салон авто, тяну руку к ручке, но…

Меня опережают. Богдан перехватывает мою ладонь. Всего милисекунды, когда его горячие пальцы касаются моих, и я тут же пугливо отдергиваю руку. Ее словно прошивает током. Мощнейший разряд до самой макушки, растворяющийся окончательно где-то в районе сердца.

Я резко оборачиваюсь. Богдан с легким щелчком замка открывает дверь, придерживая ее для меня. Поднимаю взгляд — ого, оказывается, Титов очень и очень близко! Так, что в носу щекочет от аромата его парфюма. И я ощущаю жар, исходящий от его мощной фигуры, заступившей мне дорогу.

У меня дыхание спирает. Краем уха слышу, как папа сел в машину. Мне бы тоже следовало сказать “спасибо” и “исчезнуть” с глаз Титова, но я не могу. Ни вздохнуть, ни улыбнуться, ни-че-го. Только глупо хлопать ресницами и смотреть снизу вверх прямо в его темные в ночи глаза. У него на лбу проступили хмурые продольные морщинки. А еще я умудряюсь разглядеть родинку на правом виске.

Ох, Юлька, ты слишком быстро падаешь в эту бездну…

Не представляю, чем бы закончились эти гляделки, если бы моя накинутая на плечи шубка, которую я не стала застегивать, от порыва ветра, взмахнув полами, не разлетелась.

Я вздрагиваю от “укусившего” холода. Богдан тянет ко мне свои руки и поправляет шубу, застегивая пару пуговиц. Комментирует свою заботу односложным:

— Простынешь, кто мне Питер показывать будет?

— Так разве мы…

— Январь. Ты же сказала, что обязательно нужно увидеть зимний Невский? — взлетает уголок его чувственных губ. — Я прилечу в январе, когда у вас в академии начнутся занятия, Юля. Найдешь для меня время?

Хочется сказать, что зря он впечатлительную меня попусту обнадеживает, ведь сердце у меня не железное, но я просто киваю.

— Январь — идеально.

Его руки все еще на воротнике моей шубки. Его взгляд неожиданно перемещается на мои губы. Их начинает слегка покалывать. Исчезает все вокруг: от звука ночного города до морозной дымки. В другой жизни, возможно, в этот момент он бы меня поцеловал. Знаю, вижу, чувствую.

Только увы, мы не в сказке. Титов даже близко не делает такой попытки. Правильный, сдержанный, собранный. Всегда! Кивает в сторону машины, тихо командуя:

— Садись, Юль. Замерзнешь. Отец ждет.

В другой, параллельной вселенной, я сейчас была бы на месте Илоны. Садилась бы в Audi Богдана. Но мы там, где есть, и по-другому пока не будет. Приходится повиноваться.

Богдан, дождавшись, пока я сяду, закрывает дверь. А потом разворачивается и уходит, ни разу не обернувшись. Машина трогается, я откидываю голову на подголовник и зажмуриваюсь. Я бы все отдала за еще хотя бы один его такой взгляд на мои губы!

До дома мы доезжаем быстро. Уже через час я переступаю порог своей комнаты снова и снова прокручивая в голове прошедший вечер. Каждый взгляд, улыбку и слово.

Юль… Мне так нравится, как он говорит это — Юль.

Разулыбавшись, падаю звездочкой на кровать и смотрю в пустоту. Спать надо, но сна ни в одном глазу. Отдыхать тоже не хочется. Может, посмотреть фильм? Старый, советский, как советовал Титов?

Да, так и сделаю. Приму душ и завалюсь в кровать с тазиком соленого попкорна. Кажется, у нас где-то был, в запасах теть Люды.

Я уже подскакиваю на ноги и держу путь в ванную комнату, когда телефон в моей сумочке оживает требовательным вибро. Так неожиданно, что я с перепугу подпрыгиваю на месте. Достаю гаджет и смотрю на экран — входящее в мессенджере. Уже и так догадываюсь, кто отправитель. И тем не менее, когда на экране всплывает окошко уведомления, мои руки начинают мелко подрагивать. Богдан пишет:

“Встретимся? Сегодня. Прямо сейчас”.

Богдан

Привалившись на капот тачки, вытаскиваю из пачки сигарету. Чиркаю зажигалкой и затягиваюсь. Весь вечер руки чесались. Обычно у меня такое исключительно на нервняке и стрессе, но тут что-то не то. Что-то иное. Новое.

Достаю из кармана пальто телефон. На экран падает пара снежинок, моментально превращаясь в мелкие капли. Однако это не мешает увидеть, что мое сообщение прочитано. Ответа по-прежнему нет. Юла молчит.

Еще раз пробегаю глазами по своему:

Богдан: “Встретимся? Сегодня. Прямо сейчас”.

Порывисто вышло. Нетерпеливо. Не могу по-другому. Увидеть ее хочу. Сегодня, после встречи с Даниловыми, это чувство неожиданно усилилось. Она мне чем-то Юльку напоминает. Юла эта. Такая же живая, энергичная, нежная, мягкая и интересная во всех смыслах девушка. И мысль, что сегодня она может провести ночь с каким-то мудаком, с которым у нее свидание — наизнанку выворачивает от досады.

О Юле просто запрещаю себе думать. Неправильно это, с какой стороны ни посмотри.

Делаю еще одну затяжку. Поднимаю голову к небу — его заволокли снежные тучи. Выдыхаю, выпуская облако морозного пара. Илона бы сейчас мне весь мозг вытрахала своим: опять курил? По херу уже. Пока домой ехали — разосрались так, что теперь под вопросом не только свадьба, но в принципе наше совместное будущее.

Нет, я вполне отдаю себе отчет в том, что поступил не совсем корректно — выставив ее перед другом в нелицеприятном свете. Бездельницей. Ничем не увлеченной бездельницей. Но ее тонкие шпильки в адрес Юли подзадолбали. Кто-то должен был ответить. Я не уверен, что у Даниловой младшей хватило бы духу поставить Илу на место. Да и разве я соврал? Правде в глаза всегда смотреть больно. Поэтому Илону так и выбесили мои слова. Сколько нас помню: все ее “увлечения” ограничивались походами по СПА, салонам и магазинам. Ограниченный в фантазии человек ограничен во всем.

Трясу головой, отбрасывая мысли о Илоне и перевожу взгляд на телефон.

Я же вижу, что Юла онлайн. Почему молчит?

Богдан: “Ты здесь?”

Я понимаю, как должно быть смешно выгляжу с ее стороны. Нетерпеливым и напористым. По-другому не умею. Она первая написала и показала свой характер. Пусть отбивается от ответных “нападок”.

Богдан: “Юла? Напиши хотя бы слово”

Наконец-то на экране мелькает “печатает”.

Две секунды, и с характерным звуком в мессенджере всплывает ответ:

Юла: “Почему именно сейчас и срочно?”

Богдан: “А что? С этим есть какие-то проблемы?”

Юла: “Если ты забыл, я писала, что иду на свидание…”

Забудешь тут.

Затягиваюсь последний раз и выкидываю окурок в урну. Набивая одной рукой:

Богдан: “Помню. Но ты сейчас здесь, значит, уже свободна. Свидание не удалось?”

Юла: “Какой ты ждешь на этот вопрос ответ?”

Богдан: “Честный”

Подумав, отправляю следом:

Богдан: “Но все же надеюсь на “нет, не удалось”

В ответ прилетает смеющийся смайлик. Редкость с моей стороны и постоянные спутники сообщений Юлы. Что тоже определенным образом наводит на возраст собеседницы. Обычно это в ходу у молодого поколения. В очередной раз прикидываю: сколько ей? Лет двадцать пять — тридцать? Да. Не больше.

Господи, в какую же ты ввязался херню, Титов? Сам на себя не похож. Со стороны посмотрят, узнают, у виска покрутят. Завис на малолетке. А даже если и нет, то в принципе ложиться в кровать с одной, а кидаться смс-ками целыми днями с другой — как мужика меня ни разу не красит.

Сажусь в тачку, она до сих пор маслает. В салоне жарко, приходится вырубить печку. Набираю сообщение, снова нетерпеливо намекая на то, что все еще жду ответ на свой вопрос:

Богдан: “Ну, так что насчет встречи, Юла? Поехали? Чего тянуть?”

Юла: “На дворе ночь”

Богдан: “У тебя дома комендантский час?”

Юла: “Нет, но с детства учили, что в машину к незнакомым дяденькам садиться нельзя. Тем более ночью. Даже если очень сильно хочется…”

Улыбаюсь. Ерошу пятерней волосы. Нравится мне. Я чувствую себя с ней живым. Способным на что-то большее, чем бесконечный замкнутый рабочий круг. Первый раз я словил это ощущение сегодня в ресторане. Когда Юля спросила меня о простом “погулять”. Блть, мужик, погулять! Теперь вот сейчас, с Юлой. Миллионы людей делают это ежечасно. Переписываются и флиртуют. Но даже это для меня что-то новое и дико непривычное.

Богдан: “Не переживай, на твою честь покушаться не буду. Не сегодня. Просто покатаемся и выпьем кофе”

Юла: “Ночью? Кофе?”

Богдан: “Да, Юла, ночью. Говори, откуда тебя забрать. Я приеду”

Снова молчит.

Долго молчит.

Я уже два десятка раз по рулю пальцем отстучать успел — она даже не пишет. Неужто, когда дело доходит до очной встречи, решительная девушка превращается в трусливого зайца?

Ухмыляюсь. А ты чего ожидал, Титов? Хорошо быть смелой в анонимной переписке. Не каждый сумеет посмотреть прямо в глаза своему оппоненту.

Что ж, ловлю себя на отголосках разочарования. Кажись, я слишком превозносил образ собеседницы в своей голове. Делаю последнюю попытку и пишу:

Богдан: “Я просто хочу тебя увидеть. Если не хочешь, мы никуда не поедем, просто покажись мне, Юла. Иначе еще немного, и я начну думать, что схожу с ума, западая на несуществующий образ”.

Две галочки — прочитано. Молчит.

Ну что ж… Кажется, вот он, тупик.

Уже тянусь к кнопке блокировки экрана, собираясь закончить собственное “унижение”, когда телефон издает сигнал входящего. На экране мелькает:

Юла: “Через час. Где — скину сообщением. Приеду сама. До встречи, Богдан!”

Следом прилетает адрес — кофейня на набережной. Я ее знаю. А статус девушки “в сети” тут же сменяется на время последнего появления на сайте.

Глава 13

Юля

Когда от Богдана прилетает сообщение с просьбой встретиться, я теряюсь. Теряюсь так, что готова выронить телефон из рук. Я долго пялюсь в гаджет и не знаю, что ответить. В голове полный сумбур. Одна часть меня готова ответить согласием и пулей лететь к нему. Вторая же понимает, что, узнай он, кто такая Юла, и все, конец всему. Могу ли я это допустить?

Мне кажется у, этой истории несколько вариантов развития сюжета. Либо мы встречаемся. Либо переписываемся. Но если первое грозит моментальным разрывом, я уверена, что так и будет. То второй вариант неизвестно, сколько сможет продолжаться. Он не мальчик и играть в такие игры долго не станет.

Везде грозит полное фиаско. И от этого больно.

У меня не получается рационально мыслить, потому что Титов меня подгоняет. Такое чувство, что его сообщения звучат с подтекстом. Либо сейчас, либо никогда. Что случилось за эти несколько часов, если не меньше? Мы вот только будто вернулись из ресторана.

То, как он на меня смотрел у машины! Мурашки атакуют мое тело. В его взгляде что-то изменилось. И я не могу понять, что. Я будто чувствую его запах, который въелся мне на подкорку.

Решаюсь.

Строчу ответ дрожащими пальцами. Встретимся. Следом скидываю ему адрес места встречи и выхожу из приложения. Прохаживаюсь по комнате. Боже! Божечки! Что мне делать?

Мечусь по комнате из угла в угол, как загнанный олененок. Время идет и нужно что-то предпринимать, но руки и ноги словно онемевшие, не хотят двигаться.

Распахиваю шкаф. Нужно выбрать наряд.

Юля! Давай, шевелись!

Вынимаю вешалки с нарядами одну за другой и откидываю их на кровать. Все не то! В итоге останавливаюсь на комбинезоне. Я не знаю, что принесет нам эта встреча. Не знаю… Мне кажется, что прошло катастрофически мало времени нашего общения. Очень мало для того, чтобы он мог принять меня как девушку, а не дочь друга. По второму у него скорее всего табу. Я больше чем уверена в этом.

Оделась. Готова. Поправляю волосы. И понимаю, что выгляжу ужасно. Переодеваюсь в обычные джинсы и свитер. Все.

Вылетаю из комнаты, параллельно вызываю такси в приложении.

— Ты куда? — напяливаю ботинки и поднимаю голову на отцовский голос.

— К Нике. Буквально на часик, — улыбаюсь. — Попросила приехать, — нагло вру. Даже не запнулась ни разу. Браво, Данилова!

— Да утра не терпит? — припадает плечом к углу.

— Нет, пап, вопрос жизни и смерти, — подлетаю к нему и целую в щеку. — Ну, ты же понимаешь, у нас, девочек, все непросто, — натягиваю улыбку. — А вот тебе, такому красивому, не стоит засиживаться дома, — еще раз уже не намекаю, а говорю прямым текстом.

— Все, езжай, куда там собиралась, — отмахивается от меня и уходит в свой кабинет.

Вздыхаю. Снова работать? Кажется, его ничего уже не исправит. Только женщина. Женщина, а с ней у нас проблемы. Вернее, у него. А еще вернее, папа попросту отметает возможность каких-либо отношений. Но так долго продолжаться не может.

Телефон пиликает. Хватаю его в руки — такси приехало. Срываю шапку с полки и вылетаю на улицу.

До встречи полчаса. В голове кавардак. Я не знаю, что говорить. Я не знаю, как реагировать. А он? Он будет удивлен. Да. Или нет. Расстроен? Зол? Даже при всей моей богатой фантазии я не представляю, чем все обернется. Но то, что все изменится — это однозначно.

Блин! Но я пока не готова к изменениям! Особенно к тем, где мне в жизни Титова не будет места. К такому я точно никогда не буду готова. Столько времени мечтать, и такой шаг, чтобы завязать с ним пусть и даже простую переписку, а теперь все профукать?

Я не могу!

— Остановите здесь, — прошу водителя, чуть придвинувшись к передним сиденьям.

— Здесь? — спрашивает мужчина в возрасте.

Машина мягко тормозит у кофейни. Ладони вспотели. Стараюсь заглушить все мысли в голове, чтобы не струсить. Выйду, а там будь что будет.

Я почти ухватилась за ручку двери, когда взгляд цепляется за крупную фигуру у моста.

Озноб пробегает по телу. Капля пота прокатывается вдоль позвоночника. Сердце замирает в груди, а глаза невозможно отвести от мужчины.

Красивый, статный. Идеальный.

— Девушка, вы выходите? — спрашивает водитель.

— Подождите минуту, пожалуйста, — прошу его.

Погода совсем не зимняя, и дождь со снегом вперемешку лишь усиливается. Богдан поднимает ворот пальто и оглядывается.

Внутри все свербит от происходящего. Я трус. Я не боец.

В глазах собирается влага. Шмыгаю носом. Стоит только дернуть за ручку двери и выйти, обозначить себя. Поймать его темный взгляд. Улыбку. Ведь он улыбался мне сегодня. А сейчас он будет улыбаться?

Он пришел. На встречу с абсолютно незнакомой ему Юлой. Пришел. Просто потому, что хотел увидеть ее. “…еще немного, и я начну думать, что схожу с ума, западая на несуществующий образ”. Западая. Теперь нет сомнений — Юла нравится Богдану. Но вот Юля?

— Девушка? — снова голос водителя.

— Я заплачу за простой, не волнуйтесь, — голос неожиданно хрипит.

Вижу, как Богдан достает пачку сигарет из кармана, вынимает одну и, обхватив ее фильтр губами, чиркает зажигалкой. Вспышка пламени. Прикуривает. Затягивается, чуть запрокинув голову вверх. Выпускает облако дыма.

Красиво.

Он волнуется. Не меньше моего. Крутит в пальцах телефон. Я же боюсь брать свой в руки. Гаджет в кармане вибрирует. Раз. Два.

Я вынимаю его и понимаю, что он не пишет мне сообщения. Он звонит. Впервые.

Время? Я “задерживаюсь” на пятнадцать минут. Прикрываю глаза. Трусиха! Боже!

— Вас ждет? — подает голос мужчина.

— Угу, — отвечаю. — Меня…

— Почему не идете к нему?

— Мне нужно решиться.

— Так решайтесь, девушка. Пока он не ушел.

Ведь и правда, еще немного, и Титов может уйти.

Что ж…

Я набираю полную грудь воздуха. И берусь за дверную ручку.

Богдан

Продинамила.

Смешно, но девчонка меня тупо продинамила, как какого-то сосунка. Так меня не кидали уже очень и очень давно. Да, честно говоря, ни разу. Мужская гордость уязвлена по самое не хочу.

Юла не придет. Не знаю, в какой момент я понял это абсолютно четко. Сразу? Или спустя полчаса ожидания? За которые я успел выкурить полпачки сигарет и изрядно промокнуть под мокрым снегом?

Ладно, положа руку на сердце, тридцать минут еще не приговор, она могла просто попасть в пробку. Хотя, какая на хер пробка в двенадцать ночи? Но спустя час приходится признать — она просто не пришла, Титов. А ты просто олень. Рогатый, обыкновенный. В сорок лет решил в сказку поверить? Придурок. Сам с Илоной все похерил, сам нафантазировал себе какую-то идеальную девочку и сам же повелся.

Разочарование такое — аж псих берет. На себя, на эту динамщицу, на всю ситуацию в целом!

В час ночи, вполне очевидно, что ждать дальше смысла уже нет. Я снова оглядываю набережную и кафе — я вообще тут один. В такое-то время и такую погоду — не удивительно. Все уже давно по домам, десятый сон досматривают.

Разворачиваюсь и иду к машине. Внутри все кипит. Пока еду, кубатурю в башке: как вообще получилось, что я за жалкие дни из практичного и циничного превратился во впечатлительного мудака? Чего мне в этой удобной жизни с Илоной не хватало, что я так легко повелся на глупые смс трусливой девчонки?

Все что-то сравнивал, примерял, крутил и думал. Вот только на хера? Кому оно надо? Уже давно пора привыкнуть, что ничего хорошего от эмоций в этой жизни не бывает. Только болото разочарования.

Хотел что-то поменять? Поверил в саму возможность? Наивно. Подобные вещи не для меня и не для таких, как я. Будь я на двадцать лет моложе, может быть, психанул бы. Пробил номер этой Юлы и нашел ее. По факту — сделать это раз плюнуть. Но в реальности же — мне не двадцать. Я бегать ни за кем не собираюсь. Не считаю нужным. Более того — глупым.

Повеселились и хватит. Пора возвращаться в суровую реальность, Титов. Туда, где у тебя через две недели свадьба с женщиной, с которой ты спишь пять лет и с которой расхерачил отношения за неделю. С той, с которой не будет таких заморочек. Которая не будет требовать от тебя признаний в любви, проявления чувств и внимания. Потому что у тебя, сука, нет на это никакого времени! Все эти: гулять, болтать — не моя тема. Я из нее давно вырос. Я не мальчик, чтобы таскаться за юбкой.

Развлеклись и будет. Девочка Юла, кто бы она ни была, сделала свой выбор. У нее был шанс — она его похерила. Вторых я не даю. Ни себе, ни, тем более, другим. Такой уж человек.

И все же…

Припарковавшись, не удержавшись, от души заезжаю кулаком по рулю. Меня колотит от злости. Достаю телефон и долго, слишком долго таращусь на последнее смс Юлы. В сети она так и не появлялась. А потом беру и скидываю ей всего одно последнее со своей стороны сообщение:

Богдан: “Разочарован”.

Я искренне считал ее девочкой взрослой и разумной. Той, которая не будет тешить свое эго за счет мужика, попавшегося на ее крючок.

Я по-прежнему не знаю, кто там, на том конце “провода”, но теперь вполне очевидно, что нам не по пути. Да и изначально идея с ответом — была отвратной. Пора закрыть этот гештальт.

Выходя из машины, блокирую двери и, не глядя, сношу к чертям нашу с Юлой переписку. К чему эти размышления о любви, если у человека не хватило духа на простую встречу?

В апарты захожу, стараясь сильно не шуметь. Теперь нужно решать, каким макаром налаживать отношения с Илоной. Но… Как и всегда, с ней самому ничего делать не приходится.

В прихожей загорается свет, невеста встречает меня в пороге. В шелковом халате и с растрепанным видом. Руки на груди сложила, взгляд потерянный. Видать, спать собиралась, но что-то пошло не так.

Закрываю дверь, приготовившись к очередному скандалу, но Ила удивляет, говоря:

— Я больше не хочу ругаться, Богдан. Я не знаю, что между нами происходит, но я очень сильно боюсь тебя потерять! — губы поджимает, они у нее дрожат.

Что происходит? Мужик у тебя мудак — вот что происходит.

— Значит, больше не будем ругаться, — откладываю ключи и телефон.

— Если у тебя есть какие-то вопросы или претензии ко мне, давай поговорим и решим их мирным путем? Слишком много поставлено на карту. Если ты вдруг больше во мне не уверен, если не хочешь нашей свадьбы…

— Ила, — перебиваю. — Если у меня и есть какие-то претензии, то только к себе. Ты тут совершенно не при чем, — скидывая пальто и ботинки, прохожу, ловя ее в кольцо рук. Лбом в ее лоб упираюсь, глаза закрываю.

Ну, вот же она, родная уже и привычная. Какого хера еще надо? Да, не фонтанирует. Сердце, мать его, не заходится. Но оно и никогда не заходилось. Оно так не умеет. Так какого лешего я решил, что что-то может измениться? Глупости. Запутался просто.

Сильнее руку на талии Илы сжимаю, второй к поясу ее халата тянусь, развязывая. Она ладонью мне в грудь упирается, притормаживая. В глаза смотрю:

— Может, все-таки поговорим? — шепчет, обнимая за плечи. — Закроем этот вопрос раз и навсегда. Я все еще тебе нужна, Титов?

— Не хочу разговаривать, — рычу сквозь стиснутые зубы.

Наговорился уже. Чуть все не проебал.

— А что хочешь? — царапают ноготки мой затылок.

— Тебя, — стягиваю с ее плеч шелковый халат, под ним она голая. Идеально. Пробегаю, оущпывая от шеи до упругих ягодиц, и подхватываю под бедра. Уношу из прихожей, усаживая на спинку дивана в гостиной. Впиваюсь в пухлые губы далеко не нежным поцелуем.

Внутри все кипит. Столько эмоций, что требуют жесткого и быстрого выхода. Сегодня на нежности я просто не способен. Меня колотит и взрывает.

И Ила это понимает. И Ила отвечает. Со всей пылкостью и полной самоотдачей. Принимает таким, какой я, мать его, есть! Обвивает ногами за талию и расстегивает собачку на моих брюках. Стягивает с меня водолазку и льнет к голой груди, приспуская мои штаны вместе с боксерами.

— Хочу тебя, Титов! — шепчет на выдохе в губы и спрыгивает со спинки дивана, поворачиваясь ко мне спиной. Прогибается, подставляя к паху свою идеальную задницу. Упирается в мой член буквально, намекая, что готова. Ко всему готова.

Да, блть! Ей не надо ничего говорить. Не надо никуда направлять. Она все знает и умеет сама. Именно это мне в ней и нравится. Простая, без заморочек, без лишних сложностей. Идеальная любовница, будущая идеальная жена. Да, не готовит. Да, не флиртует. Да, разговоры не наша тема. И, исключая постель, отношения у нас, скорее, добрососедские, чем супружеские. Но другого мне на хер не надо. С другими сложно — с ней просто.

Я сжимаю ладонью ее ягодицы и толкаюсь бедрами вперед. Ила вздрагивает и стонет, когда мой члени оказывается внутри нее. Сил на прелюдии и ласки нет. Это получается грубый, быстрый, жесткий секс. Я наматываю ее волосы на кулак и размашисто вхожу снова и снова, доводя нас обоих до разрядки. Беру, до боли сжимая в своих руках, упорно игнорируя, стараясь вытрахать из головы картинки, что стоят перед глазами.

Острые лопатки, худенькие плечи, длинная изящная шея, темные, цвета шоколад волосы до поясницы и голос — все не ее. Все не Илоны…

Глава 14

Юля

“Разочарован”…

Прошло три дня, а я до сих пор не могу выкинуть из головы последнее сообщение Титова. Он во мне разочарован.

Вновь открываю мессенджер с нашей перепиской — я отправила ему три сообщения. С извинением, с оправданием, с признанием того, что я спасовала. Богдан не ответил ни на одно. Так мне и надо. Я даже не знаю, получил ли он их, или сразу закинул Юлу в “черный список”? В любом случае — сама виновата.

Я трусиха.

Я недостойная такого мужчины слабачка.

Я испугалась. В последний момент спасовала, так и не рискнув посмотреть объекту своего обожания в глаза. Захлопнула дверь такси и попросила водителя вернуть меня домой. Ах, да! Он, кажется, мною тоже был разочарован.

Юля-всеобщее-разочарование-Данилова. Будем знакомы…

Отвратительно!

Ухожу с головой под воду и тут же выныриваю, стирая мыльными руками пену с лица. Сдуваю ее остатки с ладоней и устало прислоняюсь затылком к холодному бортику ванной. Что же так болит и давит в груди…

На что я надеялась, когда соглашалась на встречу? А когда уезжала? Что Богдан проглотит такое унижение от девчонки? Простит, поймет и продолжит довольствоваться простой анонимной перепиской? Смешно и глупо. Вроде всегда считала себя девочкой взрослой и умной не по годам, а по факту — я и есть инфантильный, взбалмошный ребенок, не умеющий отвечать за собственные поступки! Хуже всего, что все были правы: и папа, и Титов, и эта его идеальная Илона — считая меня малышкой.

Дура, Юля!

Покручивая пальчиками на ногах вентили, открывающие воду, снова тянусь к телефону. Открываю поисковик и вбиваю имя Титова. На меня вываливаются десятки ссылок на новости и сотни его фоток.

Я, как последняя мазохистка, придирчиво рассматриваю каждый снимок. Он везде хорош. Серьезный, собранный, немного суровый. Совсем не улыбчивый. Такой я нахожу всего один кадр. Кажется, съемка была скрытая. Титов сидит за столом и улыбается кому-то, кто в объектив фотокамеры не попал. Он редко улыбается. А еще любит черный цвет. Джемпера, свитера, рубашки и водолазки, даже футболки и те черные. А еще у меня был всего один шанс, и я его фантастически про… упустила, короче.

Задумавшись, не сразу соображаю, что телефон в руке начинает беззвучно дребезжать входящим. Вероника. Кошу взгляд на время — половина двенадцатого ночи.

Конец ознакомительного фрагмента.