Нарушая правила

Алекс Коваль, 2023

Ренат – крутой парень и боец СОБРа. Он не верит в чувства и предпочитает не ввязываться в серьезные отношения. Вики – дочка мэра, которая отчаянно хочет вырваться из-под гнета отца-политика.Одна случайная ночь после знакомства в клубе, и возникшее между героями притяжение уже не остановить. Они не планируют влюбляться и строить отношения. Но неожиданное соседство без спросу рушит все их планы…

Глава 12

Ренат

Да потому что вся моя жизнь — сплошное дерьмо, но давайте по порядку.

В десять лет я был мелким пиздюком, который хотел одобрения вечно занятого, вечно командированного папы. Из кожи вон лез, чтобы быть круче, выше, сильнее. Чтобы любили больше! Да, наивный сопляк свято верил, что если ты будешь учиться прилежней и вести себя лучше, то и любить тебя будут больше. Херня.

Я бегал по кружкам и секциям, зубрил уроки, таскал пятерки, делал все, чтобы гордость в глазах отца увидеть, но вместо этого я получил знаете, что? Развод. Развод родителей, который разразился в моей жизни, как гром среди ясного неба.

С него-то все и началось, а моя вера в настоящую любовь, бескорыстные чувства и крепкие браки пошла по… под откос, короче.

Начались сплошные страдания и слезы матери. Крики, истерики, ругань. А потом и болезнь, вызванная затяжной депрессией. И следующие пять лет тишины со стороны биологического родителя. Целых пять, когда она увядала на моих глазах, а он не сказал мне ни слова. До того самого момента, пока мамы не стало.

Только тогда Игорю Антоновичу пришлось выйти со мной на связь. От безвыходности. Потому что других родственников в моей жизни нет. Ни одного по маминой линии. Пусто. А отдать родную кровь в детский дом для генерала Шевченко стало бы позорным пятном на безупречной репутации.

Кстати, да, даже фамилию я оставил себе матери. Швец.

Для меня ее смерть стала не просто ударом — полным крахом всего. Страх привязываться и подпускать людей близко родился во мне тогда и со временем только прогрессировал. Я не хотел никого рядом, потому что снова боялся потерять. Я вполне это осознавал. Я чувствовал это слишком остро. Противился серьезным чувствам слишком яростно. Даже с психологом прорабатывал эту тему, ведь в отряде нужны эмоционально устойчивые и стабильные бойцы. Но проблема сидит слишком глубоко.

У нас должен быть стимул жить. Должно быть стремление вернуться с задания домой. К кому-то. Там кто-то должен ждать. Кто-то, кто обнимет, поцелует, приласкает и создаст тот самый гребаный уют, в котором захочется утонуть. Кто-то…

Но, увы, единственный человек, который любил и был рядом, ушел. Остался только отец, который в свое время, по какой-то причине решил, что я недостоин его присутствия в моей жизни, тем самым все обрубив.

Честно? И потом он на хер был мне не нужен! Да, гордый. Да, глупый. Но я бы предпочел оказаться лучше в детском доме, чем в “новой” семье отца. Я бы предпочел быть совсем один, чем чувствовать себя чужаком в чужой семье, где были свои правила, устои, принципы и… свой ребенок.

Роза.

Я ведь невзлюбил сводную сестрицу сразу. Ей было четыре, мне пятнадцать — какой мне вообще был прок от ее присутствия? Навязчивая, мелкая, жизнерадостная, залюбленная, не знающая проблем девчонка! Я ревновал ее к отцу и злился, спуская всех собак на это зеленоглазое чудо. Винил, считая, что именно из-за нее не стало моей семьи. Моего дома. Моей матери. Мне нужно было найти объект ненависти, и я его нашел.

Хотя, разумеется, никакой вины Цветочка в расставании моих родителей нет, не было и быть не могло. Она вообще появилась у отца с его нынешней женой — Снежаной — только через год после развода родителей. Но разве пятнадцатилетнему отморозку есть до этого дело?

Поэтому да — ненависть родилась с первого взгляда. Но… блин, это же Роза! Хитрая, как лиса! Упрямая, взбалмошная, вредная, приставучая мелочь, которая без спросу разнесла к чертям все “личные границы”! Которую сколько не отталкивай — она липнет и цепляется за тебя, как репей! Ты ее обижаешь — она обниматься лезет. Ты с ней не разговариваешь — она к тебе с дурацким рисунком топает. Рычишь на нее — она конфеты тащит, задобрить. Ты получил от отца — Роза что? Правильно. Виснет у тебя на шее и говорит, что ты самый лучший старший брат на этом свете.

Я до сих пор не знаю, чем я этой рыжеволосой девчонке так приглянулся? Чем я заслужил ее любовь? Ведь я был совершенно отвратительным, угрюмым и злым пацаном. Первый год так точно!

Я был буйным. Я дурил. Я пять раз сбегал из дома. И, пожалуй, единственное, за что отцу спасибо — благодаря его характеру я не поехал вниз по социальной лестнице. Из вредности, из принципа и еще хер знает из чего взялся за ум и поступил не просто на престижную службу, а попал в элитный отряд. Сам. Спецназ — многие о таком могут только мечтать. У меня получилось. Не без проволочек, но все последние десять лет я пахал, как проклятый, чтобы раз и навсегда заткнуть любимому батеньке рот.

А благодаря Розе я вырос не таким уж и черствым сухарем. Эта ведьмочка пробралась под кожу. Тянулась ко мне с четырех лет, как цветочек к солнцу. Год за годом. Рука об руку. Все время рядом. Все время поддерживая. Сколько бы я ни ворчал на ее навязчивость, Цветочек только смеялась. Всегда. И сколько бы я ни ругался с отцом, она до сих пор обнимает и говорит, что я самый лучший брат.

Эту девчонку не победить и не переспорить. Эта девчонка единственная, кого я всей душой люблю в этой жизни. Так что да, когда вопрос касается Розы — отказать отцу я не просто не могу. Не хочу и не имею права…

Вот такая она, моя жизнь. Буквально перед глазами проносится.

Я подхватываю принесенный официантом кофе и делаю глоток. Обжигает, пробирая до нутра. Смотрю куда? Верно.

Ясноглазая сейчас над чем-то заливисто смеется. Щеки ее миленько розовеют. С Ильей переглядывается. Он своими глазенками по ее губам мажет — у меня челюсть хрустит. Отвратительная картинка.

Я отвожу взгляд, бросая отцу:

— Так и будем молчать? Ты собирался поговорить? У меня времени в обрез.

— У тебя же сегодня выходной.

— Дела есть. Выходные тоже не бесконечны.

— Как дела на службе? Все спокойно?

— Давай не будем делать вид, что ты не в курсе. Самсонов тебе и без меня все докладывает неплохо.

— Надеялся, что уровень откровенности между нами стал чуть выше.

— Как видишь, нет. Кстати, ты же должен быть в командировке. Разве нет?

— Завтра уеду.

— Надого?

— Две, может быть три недели. Потом у нас запланирован с Жанной отпуск.

Жанна — она же Снежанна и мать Розы. Повзрослев, я могу даже сказать, что не такая уж она и плохая. Умная, даже мудрая женщина. Ни разу в своей адрес я не слышал ничего уничижительного, поэтому она вполне симпатична мне, как человек. Но человек, по-прежнему чужой для меня.

— Пока нас не будет, хотел попросить приглядеть за Розой.

— Без проблем. Это все?

Взгляд сам собой в сторону ясноглазой вильнул. Она отвернулась поспешно. Наблюдала за мной.

— Не совсем.

— Я слушаю.

Отец делает глоток кофе. Нервничает? Да нет, скорее генерал Шевченко подбирает слова. Такие, чтобы убить с первой же фразы. Расстегнув пуговицы на пиджаке, устраивается в кресле удобней. Смотрит на меня исподлобья. Я задницей чувствую, что следующая его фраза мне не понравится.

— Слишком длинная пауза, отец.

— Ладно, лукавить не буду. Да, думаю, ты и сам догадываешься. Ренат, мне не нравится выбор специальности Розы. Я не хочу, чтобы она шла по нашим с тобой стопам и оказалась в правоохранительных органах. Но меня она напрочь открывается слушать, упрямая девчонка! Мать ее тоже заняла нейтральную позицию. А вот твое мнение для сестры важно. Она к тебе прислушивается. Может, ты как-то повлияешь на Розу и…

— Нет, — обрубаю, не дослушав.

Я ожидал чего-то подобного от отца.

Дело в том, что наш упрямый Цветочек пошла учиться на кинолога. Она вообще имеет определенную предрасположенность к зверью. С детства у нее были то рыбки, то крыски, то кошечки и собачки. Последнее ее привлекает больше всего. Поэтому для меня выбор ее будущей профессии открытием не стал. А вот генерала это закусило.

Первые два месяца он благополучно спускал на тормозах, видимо, в надежде, что Роза Игоревна одумается. Но уже пошел третий месяц первого курса, с намеченного пути Цветочек сворачивать не планирует. Порода у нас упрямая. Наоборот, девчонка очень удачно идет к досрочно закрытой сессии. Видимо, поэтому отец и пошел в наступление.

— Что нет, Ренат?

— Все нет. Это выбор Розы, и я его поддержу. Каким бы он ни был. Ей это нравится, она этим горит, не вижу проблемы.

— Не видишь проблемы? Ну, какой из нее кинолог?!

— Если будет учиться прилежно, то первоклассный.

— Ты совсем не хочешь войти в мое положение!

— А ты в мое когда-то входил? — схлестнувшись, бодаемся с отцом взглядами. — В мое или в ее? Тебе не нравится — мы все должны подстроиться. Не будет этого. Забудь.

— Ты снова все воспринимаешь в штыки, Ренат. Всего один шаг мне навстречу — ты бы не переломился, я уверен.

— Конечно, — ухмыляюсь. — Меня не так просто сломать. Спасибо тебе, кстати, закалил за тридцать лет. Одного шага мало. Только что это меняет? Ты как думал всю жизнь только о себе, так и продолжаешь жить эгоистом. Тебе что-то надо, ты ужом извернешься, но добьешься своего.

— Ты как со мной разговариваешь?

— Как заслужил, — бросаю и поднимаюсь из-за стола. — Если это все, о чем ты хотел поговорить, то я поехал.

Отец пожимает плечами, мол, а о чем с тобой еще разговаривать, раз ты меня не поддержал? Я принимаю это за “да”. Стягиваю со спинки стула куртку и еще разок, напоследок, оборачиваюсь в сторону Вики.

Теперь она взгляд не отводит. Смотрит прямо. Ощущение такое, что очень хочет подорваться за мной следом.

Блть, подойти и номерок в наглую попросить, что ли?

Да нет, дурость. Забыть и не вспоминать. Куда мне до ее Ильи? Ухаживать — не по моей части. Отношения тоже не мой профиль. Привязать к себе девушку только ради одноразового перепиха? Нагло и эгоистично. Дать ей надежду, на что…? Нет. Никаких номерков, Швец.

Машу ясноглазой головой. Едва-едва. Намекая, что догонять меня смысла нет. Она это понимает. Взгляд сразу поник. Но нечего мне тебе, ясноглазая, предложить. Совсем нечего. Поэтому я просто разворачиваюсь и молча покидаю ресторан.

Вики

Я не слышала, о чем они разговаривали с этим солидным мужчиной, но взгляд Рената, который он бросил в мою сторону прежде чем уйти, больно отрекошетил в сердце. Было в нем что-то такое…

Одиночество, быть может? Такое же отчаянное, каким страдаю я, возможно? Когда тебя весь белый свет не понимает, а тебе так хочется… ну… простого: доброго слова, нежной улыбки, мягкого взгляда. Вот такое одиночество?

Понятия не имею, но я честно хотела его догнать. Зачем? Не знаю, просто порыв. Порыв, который слишком явно отразился на моем лице, потому что Ренат перехватил мой взгляд и покачал головой. Он меня остановил. Красавчик непрозрачно намекнул, что делать этого не нужно. Не ждет. Не хочет. Нет, ну оно и логично — кто я ему?

Его жест пригвоздил меня к месту. Я провожала взглядом его спину до самых дверей, сжимая в бессилии кулаки. Ренат обозначил границы. Только поэтому я осталась сидеть. Только поэтому усердно пыталась участвовать в разговоре за столом, пропустив мимо ушей львиную долю информации. И только поэтому я не покладая рук работала по возвращении в офис. Чтобы не думать и не сожалеть.

Третья возможность меньше чем за неделю — я упустила все.

Вообще на контрасте с такой милой встречей у ресторана уход Рената выглядел мрачно и драматично. Что конкретно сбило настрой на целый день, утягивая в пучины собственных мыслей. А их было так много, и все они были такие громкие…

В итоге, к концу дня я пришла к выводу, что четвертой попытки в нашей жизни уже вряд ли суждено случиться. Раз уж я не смогла зацепить за прошлые три, то и номер парня хранить у себя совершенно бессмысленно. Надо отпустить и забыть.

Где тут логика? Бесполезно, не ищите.

Достав из сумочки ту самую белую салфетку, я долго кручу ее в руках. Опять рассматриваю цифры. До тех пор, пока, психанув, решительно не комкаю, бросая в урну. Все. Точка.

В конце рабочего дня меня снова подвозит до дома Илья. Всю дорогу мы опять преимущественно молчим. Хотя нет, поправочка. Молчу я. Илья Владимирович сегодня словоохотлив. Мужчина перетягивает весь “шум” в салоне на себя, рассказывая какую-то историю из жизни.

Классный я собеседник, да? Я даже не помню, какую. Но помню, что изредка киваю. А когда машина тормозит у моего подъезда, я слышу неожиданное предложение:

— Вик, может сходим куда-нибудь? Вдвоем?

— Эм… — растерянно оглядываюсь на водителя. — Сходим? Вдвоем?

— Ну… да.

— Это что, приглашение на свидание?

— Можно и так сказать, — кивает, правда тут же торопливо добавляет, — ничего личного, если не захочешь.

— Это как? — скептически заламываю бровь.

— Мы можем просто выпить кофе и обсудить новый проект. Так что?

Я в смятении прохожусь взглядом по фигуре Ильи. Кусаю губы и смотрю в лобовое. У меня есть принцип — никаких шашней с начальством. Но еще у меня есть в голове большая зацикленность — Ренат. И второе нужно как-то оттуда вышибать.

Поэтому я делаю дурость: киваю и соглашаюсь:

— Хорошо. Почему бы и нет. На этих выходных?

— Да, — поспешно поддакивает Илья Владимирович, — если ты не занята, то на этих выходных — супер!

— Вот и ладненько, — улыбаюсь я, — до завтра, Илья Владимирович.

— Илья, Вик. Давай вне офиса — Илья.

— Хорошо, Илья.

Я покидаю салон внедорожника, думая, ну какая я идиотка?

Дома ужинаем мы с мамой вдвоем. Она делает пару попыток завести разговор, поднимая тему предстоящего Нового года и праздника, который ежегодно мы устраиваем тридцать первого числа. Праздник, куда съезжаются их с отцом друзья и который я терпеть не могу за обилие пафоса! Да и, казалось бы, еще только первые числа ноября — рано готовиться. Но мама любит держать под контролем все! От цвета шаров на своей дизайнерской елке, которую нам делают и украшают на заказ, до цвета пайеток на платьях.

Я сегодня собеседник отвратительный. Разговор поддерживать не в настроении. Тем более разговор о празднике. Поэтому быстро запихав в себя ужин, закрываюсь в своей комнате. Открываю недоработанный дизайн-проект и до самой ночи ухожу мыслями в работу.

Уже в двенадцатом часу слышу, как открывается входная дверь. Отец приехал с работы.

Чтобы избежать лишних вопросов, вырубаю в спальне свет и заползаю под одеяло, прикидываясь глубоко спящей. На самом же деле лежу. Думаю, думаю и думаю. Много слишком. И все, в основном, о нем. О Ренате. Раз двадцать проговариваю в уме номер, который из головы выкинуть не так просто, как из сумочки. И впервые за эти дни я… не выдерживаю.

Конец ознакомительного фрагмента.