Брокингемская история. Том 3

Алекс Кардиган, 2023

Следователи Доддс и Маклуски не ведают ни сна, ни отдыха. В третьем томе «Брокингемской истории» они занимаются поисками своих похищенных секретных документов и похищением чужих (не менее секретных), принимают участие в общественно-культурном мероприятии и философском диспуте, успешно противодействуют нежелательным замыслам начальства, ведут переговоры с рэкетирами и присутствуют на сеансе ясновидения. Помимо всего прочего, они проводят образцово-показательное расследование дела о портфеле, бесследно исчезнувшем у пассажира грузовика в окрестностях города Пинфорта…

XXIII. Общественный трибунал

Буря разразилась внезапно и пришла с той стороны, откуда её никто не ждал: Среди ночи в дверь вдруг кто-то настойчиво забарабанил снаружи, а чей-то грозный голос властно прокричал:"А ну открывай!"В тёмной комнате что-то осторожно зашевелилось сразу в двух противоположных углах… Затем из ближнего к двери угла шёпотом поинтересовались:

— Доддс, вы живы?

— Маклуски, не волнуйтесь: Со мной всё в порядке! — ответил другой шёпот со стороны окна, — А что такое случилось? Что за тип долбит нам в дверь?

— Понятия не имею, — ответил из темноты Маклуски, — Я проснулся всего пятнадцать секунд назад… Кстати, вы можете сами спросить этого типа, кто он такой и чего ему от нас нужно! — удачно сообразил он.

— Но сдаётся мне, сегодня это — ваша обязанность, а не моя! — возразил Доддс.

— А мне сдаётся, что ваша, — парировал Маклуски, — Между прочим, какое сегодня число?

В тёмной комнате повисло задумчивое молчание, нарушаемое лишь настойчивыми стуками в дверь и требовательными криками снаружи. Полминуты спустя Доддс произнёс:

— Вот ведь незадача! Я пока не могу вспомнить, какой сегодня день и где мы вообще находимся… Давайте рассуждать последовательно: Я точно знаю, что мы с вами недавно выезжали в Мартингейл за Родли и документами, которые он посеял…

— Мы уже давно оттуда уехали, — возразил Маклуски, — А после Мартингейла мы с вами вроде бы побывали в Алексвилле…

— Там мы тоже надолго не задержались, — продолжил размышлять вслух Доддс, — Но где мы успели побывать потом? По-моему, в Крукроуде… Уж не в тамошней ли гостинице мы с вами сейчас находимся?

— А вот мне помнится, что в Крукроуд мы заехали ещё до Алексвилла, — возразил Маклуски, — Скорей уж мы находимся в Болтли, в кабинете Ширлинга!

— Это — явно не его кабинет, — опроверг Доддс, — Постойте-постойте… Всё, вспомнил! — воскликнул он во внезапном озарении, — Из Болтли мы вернулись обратно в Лондон на открытие Большого Совещания, а в данный момент ночуем в своей родной комнате на втором этаже общежития Центральной полиции. Вчера мы побывали на"Махорке"и спёрли у Брукса две важные бумажки… Сегодня у нас на календаре — четверг, одиннадцатое августа. Так что я был прав: Принимать ночных гостей — нынче ваша обязанность! — не смог сдержать торжества он.

Не найдя, что возразить, Маклуски наощупь пробрался к двери и не без раздражения прокричал:

— Кто там?

— Разумеется, я! А кто ещё? — ответили с той стороны двери.

Маклуски переложил пистолет в левую руку, а правой включил в комнате свет и повернул дверную защёлку. Дверь распахнулась, и на пороге показался высокий мощно сложенный джентльмен в дорожной одежде с кожаной сумкой через плечо и с пистолетом на боку.

— Заснуть можно, пока до вас достучишься, — пожаловался он, обмениваясь с обитателями комнаты тёплыми дружескими рукопожатиями, — Вы почему так долго не открывали?

— Уоддок, имейте совесть! — не смог сдержать эмоций Доддс, — На дворе — глубокая ночь. Мы уже давно объявили отбой и отошли ко сну! Вы что, не могли явиться к нам в гости пораньше?

— Не мог, — подтвердил следователь бембриджской полиции, — Я только что прибыл в ваш туманный Лондон на поезде… Я ещё не успел добраться до гостиницы"Центральная"и снять себе номер. По дороге в гостиницу я как раз проходил мимо вашего общежития и решил забежать вас проведать… Но если вам сейчас недосуг, я вас надолго не задержу. Налейте мне поскорее виски во фляжку — и все дела! — проявил глубокий такт он, — А всё остальное мы обсудим с вами утром… (Я постараюсь забежать к вам в отдел в первой половине дня.) Вот она, моя маленькая фляжечка! — он извлёк из своей кожаной сумки довольно объёмный аллюминевый сосуд округлой формы.

— Ну хорошо, давайте сюда вашу канистру! — смирился с неизбежным Маклуски.

Несколько минут спустя, когда за ушедшим Уоддоком уже была заперта дверь, Доддс с явным опозданием произнёс:

— Интересно, а почему он так долго добирался до нас из своего Бембриджа? Может быть, по дороге он всё-таки завернул в Болтли и допросил нашего Фишера?

— Вот утром и узнаем! — не стал ломать голову Маклуски, выключая в комнате свет и снова укладываясь на свою верную бывалую раскладушку.

На следующее утро два величайших детектива своего времени в положенный час твёрдой уверенной походкой вышли из своего родного общежития и неспеша направились в сторону главной проходной своей родной Центральной полиции. Поскольку оба они имели на своих специальных вкладышах особую отметку, дающую их обладателям право на свободный вход-выход через проходные своей конторы, они предпочитали приходить на работу не к самому началу рабочего дня, а немного погодя, когда на главной проходной заканчивалась обычная утренняя суета.

— Итак, открытие Большого Совещания намечено на завтра, — заметил по ходу дела Доддс, — Как правило, накануне таких важных мероприятий никаких серьёзных посторонних работ в нашей конторе не затевается… Впрочем, наш шеф всегда был горазд на всякие дикие идеи, — трезво оценил ситуацию он.

— Опять накаркиваете? — высказал недовольство Маклуски, — И как у вас только язык поворачивается говорить о каких-то диких идеях в такой чудесный солнечный летний день!

— Я имел в виду другое: Какая бы идея ни пришла сегодня шефу в голову, мы наверняка сможем выбить её оттуда обратно, — выразил уверенность Доддс, — Если мы почувствуем, что он собирается загрузить нас каким-то дурацким заданием, мы тут же достанем из кармана две бумажки, похищенные нами вчера у Брукса, и начнём обстоятельно рассказывать о наших вчерашних успехах. Это собьёт шефа с толку — и он быстро забудет, каким заданием собирался нас загрузить.

— Пожалуй, нам стоит запасти подобный план действий на случай нежелательного развития ситуации, — согласился Маклуски, — Тогда я предлагаю начать наш новый рабочий день с планового перекура на лестничной площадке пятого этажа! Заодно мы обсудим с вами ещё кое-какие важные нюансы, а также…

— Стойте! — воскликнул вдруг Доддс, — Какой ещё пятый этаж? Боюсь, мы не успеем добраться до курилки… Посмотрите: Шеф уже стоит возле проходной и нас дожидается! Интересно, что бы это могло означать…?

— А ведь верно! — признал Маклуски, устремив вперёд свой цепкий профессиональный взгляд, — Вот и шеф, лёгок на помине! А рядом с ним стоит ещё какой-то незнакомый очкастый тип…

— Мне этот тип знаком, — сообщил Доддс, — Это — Гарднер, так называемый искусствовед художественного салона"Апеллес", подручный Лофтхауза. Пару недель назад он поставил мне визу на один важный платёжный документ… (Я говорю:"так называемый искусствовед", поскольку в искусстве этот тип смыслит ещё меньше меня. А я, между прочим, неспособен отличить итальянского маньериста от французского мариниста…) Но с какой стати этот Гарднер теперь ошивается вокруг нашего шефа? Неужели из этого"Апеллеса"опять что-то спёрли?

— Только этого ещё не хватало! — выразил обеспокоенность Маклуски.

Впрочем, времени на долгие раздумья у прославленных детективов уже не оставалось — шеф уже заметил их и с торжествующим возгласом выбежал им навстречу.

— Вот они! — воскликнул он с таким пафосом, словно отыскал спрятанные драгоценности в хитроумном тайнике контрабандистов, — Теперь они никуда от нас не денутся! — и он для пущей верности ухватил подчинённых за рукава: Доддса — правой рукой, а Маклуски — левой.

— А что тут, собственно, произошло? — полюбопытствовал Маклуски, — Из"Апеллеса"опять что-то слямзили?

— Сами же и слямзили, — усмехнулся подошедший Гарднер.

— Очень рады за вас, — проявил присущую ему вежливость Доддс, — Кстати, шеф: Этой ночью к нам заходил Уоддок и…

— Ваш Уоддок меня не интересует! — неожиданно резко ответил шеф.

— А вчера мы с Доддсом смогли утащить у Брукса… — попытался зайти с другой стороны Маклуски.

— Перестаньте заговаривать мне зубы! — осерчал шеф, — Итак, вы оба до конца сегодняшнего дня поступаете в полное распоряжение салона"Апперитив"! (Или как он там ещё называется?) Гарднер, забирайте их и ведите, куда следует! И не пытайтесь улизнуть! — предостерёг он напоследок своих подчинённых, — Если до меня вдруг дойдут слухи, что вы куда-то слиняли по дороге, я своими руками откручу вам обоим головы на триста шестьдесят градусов! Вам всё понятно?

— Да-да, конечно, — подтвердил Доддс, — Кроме разве что двух моментов… Первый: Нам открутят головы каждому на триста шестьдесят градусов или же суммарно? (Например, по сто восемьдесят на брата.) И второй: А в чём, собственно, дело?

Но шеф уже успел покинуть место событий, не дожидаясь ответа на собственный вопрос, и уже успел скрыться в недрах главной проходной родной конторы. Озадаченным детективам пришлось признать своё поражение в поединке со злодейкой-судьбой и покорно отправиться вслед за Гарднером — а тот повёл их прямиком к административному корпусу, расположенному почти напротив главной проходной.

— Позвольте, так куда же мы всё-таки идём? — обратился к нему за разъяснениями Маклуски.

— Скоро узнаете, — лаконично ответил искусствовед.

Его суровый вид и крепко сжатые губы наводили на подозрение, что добиться от него честного развёрнутого ответа будет непросто… Искусствовед салона"Апеллес"по своему складу характера был крайне немногословен — причём молчал он отнюдь не из скромности и не из скрытности, а скорей от нехватки ценных мыслей и от неумения облечь их в словесную форму. По этой причине приставать к нему с дотошными расспросами было лишено особого смысла…

К счастью, конечный пункт похода определился довольно скоро: У входа в административный корпус уже стояла наготове группа весьма почтенных и интеллигентных особ обоего пола с нацепленными на одежду эмблемами"Не дадим"Апеллес"в обиду!"При виде приближающегося искусствоведа и его спутников интеллигентная группа радостно загудела. Послышались ликующие возгласы:"Нашли! Ведут!"Детективы не успели и глазом моргнуть, как их со всех сторон окружило десятка два культурных активистов… После этого улизнуть куда-то в сторону они бы не смогли и при очень большом желании. Следуя за своими то ли провожатыми, то ли конвоирами, два мастера сыска и розыска были вынуждены зайти в административный корпус, а затем повернуть налево, в сторону главной лестницы… В этот самый момент откуда-то сзади до них донёсся знакомый голос:

— Доддс-Маклуски, это — вы? Вы опять влипли в какую-то дурацкую историю?

— Очень похоже на то, — не стал кривить душой Доддс.

Сзади послышался торопливый топот и грозный окрик:"Пропустите меня! Я — сотрудник ВОХР!"Через мгновение, растолкав по дороге всех культурных активистов, рядом с детективами оказался их верный друг и соратник Уэлч, высокорослый и широкоплечий сотрудник службы Вооружённой Охраны.

— Судя по всему, вас ведут на второй этаж, — смекнул он, когда многолюдная процессия начала подъём по лестничным ступенькам, — И, скорее всего, в актовый зал… А знаете ли вы, что сейчас происходит в нашем актовом зале?

— Надо полагать, подготовка к открытию завтрашнего совещания, — высказал догадку Маклуски.

— Держите карман шире! — горько усмехнулся Уэлч, — В актовом зале засел Лофтхауз со всеми своими культурными приспешниками и наотрез отказывается оттуда уходить!

— Не может быть! — не смог поверить Доддс, — Неужели Лофтхауз явился сюда в такой ранний час? Я-то был уверен, что вся наша культурная богема просыпается только к обеду…

— Так оно и было, — подтвердил Уэлч, — Лофтхауз пришёл сюда вчера ближе к вечеру. Он просидел в актовом зале всю ночь, и вместе с ним самые активные из его активистов. Ну а сегодня с утра к ним подтянулась и прочая культурная публика… Да вы хоть знаете, что произошло вчера между"Махоркой"и"Апеллесом"? Вижу, что не знаете! Тогда объясню: Вчера у директора"Махорки"лопнуло терпение, и он обвинил Лофтхауза в невыполнении договора об аренде, а потом и сам разорвал этот договор."Махорку"можно понять:"Апеллес"уже четыре месяца арендует в этом корпусе помещения под свой салон, но до сих пор не заплатил ни пенса арендной платы и ни одного процента с торговли своими произведениями искусства… Наконец,"Махорке"надоело выслушивать отговорки Лофтхауза. Вчера вечером договор аренды был расторгнут, а арендованные"Апеллесом"помещения опечатаны вместе со всеми произведениями искусства. Теперь их охраняют наши сотрудники ВОХР — и, разумеется, не пускают внутрь ни одного культурного деятеля. В ответ Лофтхауз и его банда захватили наш актовый зал и не желают из него выходить… Это произошло вчера поздно вечером. В зале тогда как раз копошились связисты и звукотехники"Махорки", подготавливая его к открытию совещания. Культурных активистов оказалось настолько много, что справиться с ними своими силами связисты не смогли. Они плюнули на всё и разошлись по домам, а Лофтхауз и его банда основательно засели в актовом зале. Можно сказать, что они сидят там на всём готовеньком — ведь связисты уже наладили аппаратуру для открытия совещания. Стол для президиума установлен, микрофоны для выступающих включены — то есть, все условия для проведения культурной тусовки Лофтхаузу созданы… Вот такова на данный момент диспозиция сил в нашем актовом зале!

— То есть, актовый зал в данный момент переполнен? — смекнул Доддс.

— Вот именно: Переполнен злобой и ненавистью, — подтвердил Уэлч.

— Но тогда с какой целью туда ведут нас с Доддсом? — не понял Маклуски, — Может быть, Лофтхаузу внезапно понадобились детективные работники для расследования какого-то загадочного инцидента в собственном салоне?

— Вы больно много о себе воображаете! — вернул коллег на землю Уэлч, — Я ещё не всё вам рассказал… Самое забавное, что наш Директор ещё ничего не знает о случившемся. (Сегодня утром он прямо из дома отправился в Министерство, даже не заезжая на работу.) Разрулить ситуацию в актовом зале пытается директор"Махорки". Он попробовал по-хорошему договориться с Лофтхаузом, но тот упёрся и идти на попятный не желает. Выпирать его из зала силой будет довольно рискованно. (По слухам, в зале уже присутствуют какие-то журналисты с фотоаппаратами.) В конце концов Лофтхауз потребовал выдать ему на расправу нескольких неугодных ему лиц. Пока они не будут доставлены к нему, он отказывается обсуждать условия своего выхода из зала. (Своё сборище он почему-то называет общественным трибуналом. Даже не знаю, где он нахватался подобных выражений…) Директор"Махорки"пошёл у него на поводу: Он уже направил к Лофтхаузу нашего хозяйственного работника Гибсона и нашу кассиршу мисс Кин. (Она иногда обслуживает клиентов"Махорки", выдавая им деньги из кассы на втором этаже административного корпуса.) Похоже, теперь очередь дошла и до вас двоих… А ну признавайтесь: Чем вы не угодили Лофтхаузу и его банде?

— Мы просто теряемся в догадках… — совершенно искренне ответил Доддс.

Тем временем два прославленных детектива и сопровождающие их лица наконец добрались до дверей актового зала. Эти двери были приоткрыты, а из-за них доносилось чьё-то дружное скандирование, частично усиленное микрофонами:"Закрыть"Апеллес"невозможно! Закрыть"Апеллес" — преступление! Позор тем, кто закрыл"Апеллес"!"

В этот момент к Уэлчу пришла ещё одна удачная идея. Грозно прокричав:"Я — работник ВОХР! Дайте мне пройти!", он выбрался из толпы культурных активистов и молниеносно исчез в тёмных закоулках второго этажа административного корпуса. Ну а все прочие участники процессии прошли в приоткрытые двери и очутились в знаменитом актовом зале Центральной полиции…

Следует заметить, что данное помещение изначально предназначалось для использования в качестве места проведения секретных мероприятий. Его главной особенностью было отсутствие окон на улицу, что объяснялось всё теми же требованиями секретности. Этот недостаток восполнялся многочисленными кондиционерами и средствами искусственного освещения… Однако в последнее время, когда актовый зал находился в пользовании фирмы МХРК, здесь в основном проводился платный прокат кинофильмов для посторонней публики. (Это позволяло"Махорке"несколько пополнить свой многострадальный бюджет, изрядно пострадавший от других коммерческих проектов собственного руководства.)

Переступив порог актового зала, прославленные детективы устремили свои проницательные взоры на подножие сцены. Стол президиума стоял на своём обычном месте, с левой стороны. За ним с гордым видом, словно генеральный прокурор перед обвиняемыми, восседал небезызвестный Лофтхауз, глава художественного салона"Апеллес". Внизу под сценой, у самой её середины, был установлен так называемый микрофон для выступающих. К нему из зрительного зала периодически выходили желающие публично высказаться… Наконец, на самой сцене стоял ещё один стол с микрофоном. За ним сидел хозяйственный работник Гибсон, прекрасно известный всем присутствующим… Чуть в стороне от него на другом стуле примостилась кассирша мисс Кин. Её знали и любили все без исключения сотрудники Центральной полиции, которым она в положенное время выдавала зарплаты, премии, командировочные и прочие денежные выплаты. Разумеется, оба мастера сыска и розыска тоже стремились поддерживать хорошие отношения с таким ценным работником…

Что касается собственно зрительного зала, то он в то утро выглядел немного необычно: Ряды с креслами были задвинуты к боковым стенам, а освободившееся пространство занимала многочисленная культурная публика — творческая интеллигенция, активисты всевозможных общественных движений и прочие активные личности, тусующиеся вокруг салона"Апеллес", а также родственники, друзья и знакомые этих лиц. Кто-то из них сидел на складных стульях, предусмотрительно принесённых с собой, а кто-то просто на полу… При виде новоприбывших зрительный зал возбуждённо загудел. И даже сам Лофтхауз, прервав свой затянувшийся монолог, вопросительно повернул голову к своему искусствоведу…

— Я их привёл, — доложил Гарднер, — Они пытались улизнуть в свою контору, но я перехватил их у самой проходной.

— Отведите их на сцену! Пускай подождут своей очереди, — скомандовал глава салона; его голос, усиленный микрофонами, молодецки разнёсся по всем уголкам зрительного зала.

В зале враждебно зашумели. Детективы поспешили поскорее пройти мимо сидящей публики, подняться на сцену и подсесть на свободных стульях к кассирше… Ну а Гарднер, честно исполнив полученное задание, снова занял место в президиуме рядом с начальником.

— Добрый день, мисс Кин! — улыбнулся кассирше Доддс, — Вот и мы с Маклуски тоже решили поучаствовать в культурном мероприятии… Кстати, если не секрет, в чём вас обвиняют эти творческие личности?

— До меня пока не добрались, — ответила кассирша, — Они начали с Гибсона… Посмотрите, до чего они его довели!

Детективы перевели взгляды на Гибсона, сидящего за столом с микрофоном чуть правее, и отметили его явно нездоровый вид и изрядно подрагивающие руки. На столе стоял большой графин с водой, уже наполовину пустой. По всей вероятности, Гибсон успел выпить половину графина за время разговора с культурной общественностью. (Не считая той воды, что он расплескал на пол своими трясущимися руками.) И вообще выглядел Гибсон гораздо хуже, чем даже при самом суровом разносе в кабинете Директора…

— С этими двоими мы разберёмся потом, — пообещал Лофтхауз в свой мощный микрофон, — А пока продолжим разговор с Гибсоном… Мы пытаем его уже полчаса, но до сих пор не добились от него ни одного человеческого слова. Он только мычит и блеет, как сосунок… (Ничему большему так и не научился за всю сознательную жизнь!) Может быть, вы объясните нам, Гибсон, как в вашу ничтожную голову смогла прийти столь чудовищная мысль — арестовать имущество салона"Апеллес"? Вы разве не знаете, что брать чужие вещи нехорошо?

Зал угрожающе загудел. Гибсон сперва покраснел, потом побледнел, а в конце концов снова покраснел. Наклонившись к микрофону, он заговорил оправдывающимся тоном:

— Я вам уже три раза объяснял: Ваш салон не платит за аренду. Мой начальник приказал, чтобы я…

— А если бы он приказал вам пройтись голым по улице? — поспешил вмешаться Лофтхауз, отключив Гибсону на полуслове микрофон, — Вот такие интересные люди живут на свете! Своей головы у них нет — зато они готовы до посинения лизать задницу своему начальству… Гибсон, почему вы до сих пор не ответили нам ни на один вопрос? У вас язык при себе? Или он остался там, у начальника в заднице?

Культурная публика в зале злорадно захохотала, а Лофтхауз бросил победоносный взгляд через плечо назад, на сцену. Гибсон начал что-то отвечать в выключенный микрофон, но его робкий голос безнадёжно потонул в зрительском хохоте.

— Ну а пока Гибсон вытаскивает язык из некоторых частей тела своих любимых начальников, мы дадим слово нашим друзьям, — планомерно продолжал Лофтхауз, — Миссис Греннер, вы хотите выступить? Милости просим на трибуну!

К микрофону для выступающих выкатилась бойкая культурная старушка, на ходу истерически выкрикивая:"Это невозможно! Этого не может быть!"Добравшись до импровизированной трибуны у подножия сцены, она продолжила кричать уже в микрофон:

— Мы все говорим: Это невозможно! Закрыть"Апеллес" — всё равно, что закрыть свет, воздух, солнце и водные каналы!

— Каналы незаконного обогащения, — не смог удержаться от важного уточнения Доддс. (К сожалению, его слова, не усиленные микрофоном, смогли услышать лишь сидящие рядом с ним.)

— Мы никуда отсюда не уйдём! — кричала миссис Греннер, — Если мы кому-то не нравимся, пускай они сами отсюда уходят! Мы не допустим, чтобы наш"Апеллес"выгнали на улицу! Мы уже привыкли, что он здесь, и будем сидеть тут всегда. Нас не сможет сломить ни одна сила на свете!

Зал взорвался овациями. Сидевшие в первых рядах принялись организованно скандировать:"Закрыть"Апеллес" — преступление! Закрыть"Апеллес"недопустимо! Позор тем, кто закрыл"Апеллес"! Закрыть"Апеллес"невозможно!"

— Почему же невозможно? — раздался вдруг над ухом у Доддса и Маклуски знакомый голос, — Ведь именно по этому поводу они здесь и собрались; не так ли?

Повернув головы влево, детективы обнаружили, что за шторой у самой боковой стены пристроился их друг и верный соратник Уэлч. Большая чёрная штора закрывала его от взглядов из зрительного зала, но не мешала свободно общаться с коллегами, сидящими на сцене.

— Я обошёл второй этаж кругом и проник сюда с заднего входа, — объяснил он, — Да будет вам известно: Сбоку от радиорубки имеется проход к запасной лестнице. Дверь заднего выхода сейчас почему-то не заперта. (Похоже, её оставили открытой связисты"Махорки", когда вчера вечером отсюда уходили.) Так что имейте в виду: Если вам вдруг захочется слинять из зала без лишнего шума, то задний выход — всегда в вашем распоряжении!

— Нет-нет! — решительно пресёк все неуместные намёки Маклуски, — Мы не имеем морального права покидать актовый зал до тех пор, пока не разберёмся, что за ерунда в нём происходит!

— К тому же шеф грозился открутить нам головы на триста шестьдесят градусов, если мы куда-либо слиняем раньше срока, — добавил Доддс.

Тем временем эксцентричная миссис Греннер уже закончила своё эмоциональное выступление и вернулась на прежнее место в зрительном зале, а на смену ей к центральному микрофону вышел другой культурный активист.

— Мы не допустим, чтобы власти закрыли дорогой нашему сердцу"Апеллес"! — с горячностью говорил он в микрофон и при этом энергично размахивал руками по сторонам, — Древний Апеллес был гениальным живописцем. Его божественным картинам поклонялись все живущие на свете… Нынешнего"Апеллеса"пытаются убить, растерзать, колесовать, четвертовать, бросить на растоптание нашим врагам — людям подлым, ничтожным и необразованным (проще говоря, интеллектуальным уродам). Прочитали ли они за свою жалкую жизнь хоть одну книгу? Сомневаюсь, чтобы они вообще держали в руках какую-либо печатную продукцию, кроме ресторанного меню… Дорогие друзья, не будем терять надежды! Правда и справедливость — на нашей стороне!"Апеллес" — наш храм культуры и искусства, и мы изгоним из него современных мытарей! Мы не допустим, чтобы низменный дух торгашества проник под его благословенную крышу! — его слова потонули в бурных продолжительных апплодисментах зрительного зала.

— Между прочим, кто такие мытари? — поинтересовался вдруг Уэлч.

— Что-то вроде налоговых инспекторов, — кратко, но образно выразился Доддс.

— Тогда я понимаю беспокойство этого типа, — усмехнулся Уэлч, — Налоговым инспекторам будет очень любопытно изучить финансовые документы салона"Апеллес"… Кстати, этим ли ребятам жаловаться на какой-то дух торгашества? Все мы помним, как Лофтхауз сдирал с наших рабочих плату за пользование умывальником в кладовке…

Между тем культурный активист завершил своё небольшое, но бурное выступление и отправился обратно в зрительный зал, продолжая по инерции размахивать руками. В невидимых динамиках снова прозвучал громовой голос Лофтхауза:

Конец ознакомительного фрагмента.