«Пёс Малыш, мой талисман удачи…»

Алекс Динго

Роман «Пёс Малыш, мой талисман удачи…». Бушует Великая Отечественная война. Путь советского лётчика Павла Александровича Фролова тернист. Но когда у тебя есть талисман удачи по кличке Малыш, то ты просто непобедим… Книга содержит нецензурную брань.

Глава третья

Небо всё больше наполнялось мрачными горючими осадками. Вдали кружили столбы тёмного, едкого дыма. Где — то там гулко громыхало. Веял прохладный, лёгкий ветер. В небольшом перелеске тихо шуршали листья. Казалось, они хотели о чём — то рассказать. Неподалёку кружили вороны. Они подали голоса. Но быстро умолкли. И разлетелись в разные стороны. На узкой дороге замаячили томные фигуры. И загудели моторы. Немецкая бронемашина защитного цвета тихонько двигалась по травянистой поляне. На кузове мелькал белый квадратный крест. Мотор работал ровно, как часы. На стальные гусеницы наворачивалась трава и кочки. За пулемётом стоял молодой солдат Фрокс. На голове плотно сидела квадратная каска. Лицо белое, — глаза узкие цвета мутной окиси, нос прямой острый, щёки плоские, губы тонкие с оттенком пепла. Сам стройный и даже больше жиденький. Рядом стоял широкий, высокий офицер СС Штили. Он имел округлое румяное лицо, — глаза круглые, как у дикого кота, нос небольшой плотный, на нём виднелась порванная ноздря. Но рана, казалась, уже давнишней. Рот широкий, губы тонкий сухие битые цвета пустынного песка. На нём красовался высокий кожаный плащ. Под ним имелся гладкий китель, на котором восседал железный крест. На поясе весела кобура, где таился пистолет — люггер. На шее свисал ремешок от небольшого бинокля. Штили, махнув рукой, остановил бронемашину. За ней гудел мотором мотоцикл с коляской. На нём восседали автоматчики. За руль держался опытный Карл. Он имел сумрачный вид. Его медное лицо претерпело жуткое ранение. И на правой щеке виднелись следы от гранатных осколков. Казалось, его просто обожгли кипятком. Один глаз казался меньше другого в разы. Он почти смыкался. В коляске сидел пулемётчик Бромс. Молодой пехотинец выглядел старо. Хотя ему исполнился только восемнадцатый год. Лицо испепеляли тонкие длинные морщины. Загар придавал отдельную вялость кожи. Глаза зеленоватого цвета отдавали блеском. На нём слегка дрыгала квадратная каска. На ней красовалась свастика.

Повеял резкий ветер. Чуть в стороне замаячила ещё одна немецкая бронемашина с оттенками пожелтевшей листвы. На ней тоже красовался нацистский белый крест. Она тихонько ползла по полю в сторону оголённого перелеска. Водитель Жан — худощавый хмурый солдат сбавил ход. Мотор чуть затих. Из стальной кабины тут же показались автоматчики. Они стали выпрыгивать прямо на ходу бронетехники. Томно — зеленоватые фигуры в полной боевой экипировке задвигались цепью. Они имели разное вооружение. Кто — то держал в руках автомат МП — 40, а кто — то владел карабином Mauser 98k. Впереди всех держался весьма молодой, но опытный лейтенант СС Нарло. Он крепко держался за трофейный автомат ППШ. Офицер СС смотрел прямо. Лицо медное, — глаза круглые шальные цвета углеводорода, нос чуть витой, губы тонкие с оттенком белого пепла. Его лик напоминал морду кобры в момент атаки. Комбинезон защитного цвета скрывал на его торсе боевые награды и значки отличия. На голове плотно сидела фуражка. На ней имелась свастика в виде значка — черепа. Нарло слегка махнул рукой, чутко озираясь по сторонам. Он тихонько двинулся вперёд. За ним потянулись все фигуры.

Повеял резкий, прохладный ветер. Бронемашина остановилась, находясь неподалёку от перелеска. Офицер СС Штили живо замахал рукой, где виднелось томное облако дыма.

— Живее туда… Самолёт упал в этот пролесок. Обыщите его… Найдите лётчика. Если он ещё жив. Взять в плен… Если окажет сопротивление, расстрелять на месте… Обыскать перелесок… Всё обыскать. Каждый куст. Он не должен уйти… «Wohnen Sie dort… Das Flugzeug stürzte in diese Rasierlinie. Suchen Sie ihn… Finden Sie den Piloten. Wenn er noch lebt. Nehmen Sie Gefangene… Wenn er sich wehrt, schießen Sie auf die Stelle… So suchen Sie den Überlauf… Suchen Sie alles. Jeder Busch. Er sollte nicht gehen»., — смело заявил Штили.

— Есть… Сейчас… Солдаты… Живо за мной… Идём цепью… Нужно найти лётчика… «Haben… Sofort… Soldaten… Lebhaft hinter mir… Wir gehen in eine Kette… Wir müssen den Piloten finden», — заявил обер-лейтенант Нарло.

Веял прохладный ветер. Из перелеска тянулся тёмный дымчатый шлейф. Он витал в воздухе, словно пьяный. Автоматчики живо пошли по территории небольшого пролеска. Офицер Штили закурил сигарету. Дымок плавно потянулся над его головой. Порочное лицо выражало лёгкое недовольство. Он снял с головы фуражку. И тут же быстро обтёр белым платочком свой высокий, медный, вспотевший лоб. Он крепко затянулся табачным дымом. Глаза прищурились. Он слегка потянулся, чтобы осмотреться. И тут же использовал свой бинокль.

Ветер чуть поддувал. Веяло гарью. Самолёт «И — 16» заметно дымился. Вверх поднималась томная дымка, как змейка. Пилот Павел Фролов очнулся. Голова кружилась. В глазах зарябило. Он заглотил ртом воздуха, как судак в лодке. И дыхания не хватало, чтобы ощутить полную кислородную свободу. Томили боли. Лицо заметно затекло кровью. И уже появился глянец. Местами багряная влага засохла. В ушах стоял звон. Он еле — еле скинул с себя треснутые очки лётчика. И попытался приподняться. Но ноги не слушались. Не хватило сил, чтобы подняться. Паша глубоко вздохнул. Он бегло осмотрелся. Впереди уже маячили томно — зеленоватые фигуры. Они двигались цепью. Впереди уже показалось порочное лицо офицера СС Нарло. Он слегка ухмыльнулся, держа в руках автомат ППШ. Солдаты вермахта живо окружили разбитый самолёт. Они бегло переглянулись.

— Руки вверх русская сволочь… Вылезай из самолёта… И держи руки высоко… А то расстреляю, как собаку… «Hände bis russische bastard… Raus aus dem Flugzeug… Und halten Sie Ihre Hände hoch… Ich werde dich erschießen wie ein Hund»…, — заявил Нарло.

Веял лёгкий ветер. Чуть заколыхалась редкая листва на деревьях. Пилот Паша Фролов чутко осмотрелся. Глаза округлились. Его рука потянулась к кобуре. Он достал пистолет ТТ. И крепко сжал. Но стрелять передумал быстро. «Вот же сволочи. Окружили уже. Откуда они тут взялись… Видать. Правда… Мы уже в тылу у немцев… Не убежать. Их много… ААААА… ААА. Кажется, я себе сильно ноги ушиб… Но ничего не сломал… Всё же посадил самолёт… Теперь меня окружили. Вот же хрень. Что он там бормочет? Наверное, приказал выходить из самолёта… Всё же я его посадил… АААА. ААА. Надо выходить. А если пальнуть в гада. Не вариант… Их много. Придётся, вылезать и руки вверх… АААА… ААА… Откуда они тут так быстро появились… Неужели прорвали всю нашу оборону… Вот же сволочи.», — подумал он. Паша, убрав пистолет в сапог, выдохнул. Он, потянувшись, еле поднялся на ноги. Но стоял уверенно. Он, отстегнув парашют, поднял вверх руки. Но голова кружилась. Из раны на лбу подтекала кровь. Он сморкнулся, глядя на офицера.

— Вперёд. Быстрее русская сволочь. Вперед. Вперёд. Живее… Быстрее. Иди вперёд… «vorwärts. Schneller russischer Bastard. vorwärts. vorwärts. Lebendiger… Schneller. Nur zu», — заявил офицер Нарло.

— ААААА… ААА… Вот же прибежали… Ничего. Сволочи… Быстро они меня окружили… Сколько я тут просидел… АААА… ААА, — простонал Паша.

Повеял прохладный ветер. Паша Фролов, приподнимая руки, осмотрел офицера. Тот имел порочное лицо. И сейчас походил на дикую сущность из подводного мира. Пилот недоумевал. «Вот же мерзавец. Наш автомат в руках держит. Значит, прорвали оборону… Врезать бы ему по первое число… Да нельзя сейчас… Надо момент выждать…», — подумал он. Паша слегка помотал головой. В глазах чуть рябило. Боль всё время напоминала о себе. В голову лезли всякие мутные мысли. Они мешали сосредоточиться. Сердце забилось быстро. И ощущалось его биение.

— Руки вверх…

— Русский офицер. Лётчик…

— Откуда он тут взялся?

— Хаахаааа… Оружие есть. Руки выше… Где твоё оружие? Документы где? — спросил Нарло.

Небо ковало томные сумрачные облака. Веял прохладный ветер. Вдали гремело. Паша, стоя возле офицера, слегка помотал головой. Он, приподнимая, держал руки на ширине плеч. На лице зудела кровавая рана. Она донимала. И глаз левый затекал кровью. Паша выдохнул, бегло глянув на своих коварных неприятелей. Офицер Нарло махнул автоматом. И слегка прищурил хищные глаза.

— Обыскать… «Suche», — заявил он.

Повеял лёгкий ветер. Паша слегка вздрогнул. Он бегло глянул на солдат вермахта. Автоматчики принялись быстро его обыскивать. Но тут же отошли в сторону. Лейтенант Нарло, грозя оружием, сделал шаг вперёд. Он смотрел прямо на лицо советского лётчика. Словно хотел, что — то высмотреть.

— Очень хорошо. Значит, ты русский лётчик… Ты пойдёшь с нами. И будешь сотрудничать. Иначе я тебя лично положу… «Sehr gut. Sie sind also ein russischer Pilot… Sie kommen mit uns. Und Sie werden zusammenarbeiten. Ansonsten lege ich Sie persönlich hin», — заявил он.

Паша недоумевал. Он чуть прищурил глаза. Боль томила. Кровь заливала лицо. Он тяжело вздохнул, совершенно не понимая немца. Мысли путались. «Куда? Они меня хотят вести, что ли куда — то? Вот же набежали. Их слишком много. Чтобы бежать… Не успею… Да и куда? Надо осмотреться. Пистолет они не нашли… И то хорошо… Но их много. Куда бежать? Одни поля да перелески…», — подумал он. Паша глубоко вздохнул. Он держал руки поднятыми. Офицер зорко смотрел на лицо пленного. Он слегка ухмыльнулся.

— Вперёд. Быстро… Вперёд… «vorwärts. Schnell… vorwärts», — скомандовал он.

Повеял лёгкий ветер. Автоматчики тут же ткнули огнестрельными орудиями в спину Павла. Он сразу зашагал вперёд. Немного споткнулся. Его повели солдаты, держа на прицеле. Офицер Нарло, быстро осмотревшись, двинулся следом. Он имел дурную ухмылку. Паша двигался тяжело. Голова ещё кружилась. Кровь постоянно заливала левый глаз. Он бегло осмотрелся. Перелесок был насыщен молодыми осинками. Под ногами зрели большие кочки и довольно высокая трава. Некоторые кусты ещё даже зеленели. Паша заметил на полянке бронемашины и мотоцикл с коляской. Там мелькали томно — зеленоватые фигуры. Мысли томились. «Куда они меня ведут? А не всё равно. Если бежать… То сейчас… Но… Ничего не выйдет… Сразу пальнут в спину. Их слишком много… Ещё там на поляне… Они меня туда ведут… А куда дальше? Там, кажется, офицер в бронемашине сидит… Вот же упырь. Может, сейчас бежать… Но куда? Застрелят глупо… И сам выстрелить не успею… Вот же засада… Надо идти… Но не хочется… Они меня окружили со всех сторон…», — подумал он. Паша выдохнул. Он тяжело шагал по небольшим кочкам перелеска. Он бегло осмотрелся.

— Смотреть перед собой… Быстрее иди…, — заявил автоматчик Сайкс.

Веял прохладный ветер. Солдаты подпихнули огнестрельными орудиями пленника в спину. Тот зашагал чуть быстрее.

— Быстрее иди… Быстрее… Вперёд…, — заявил автоматчик Крис.

Небо сковывалось томными облаками. Ветер слегка поддувал. Вдали всё темнело и темнело. Тянулись ввысь столбы мрачного дыма. И крутился белый пепел. Там громыхало. Меж кустов из травы показался красноармеец Гоша Степанов. Лицо круглое, чумазое, — глаза тёмные шальные, нос, как пятак. Рот широкий, губы тонкие бледно — алого цвета, скулы чуть вытянутые. Сейчас только глаза видно. На голове грязная пилотка. Вся одежда в сырости. Он крепко сжал руками карабин СВТ-40. Левый рукав телогрейки весь в крови. За стволом широкого дерева восседал боец Андрей Краевский. Лицо боевое, — глаза глубокие томные, нос прямой, губы широкие цвета багряной рябины. На нём мокрая, расстёгнутая шинель. В руках карабин 7,62-мм винтовка образца 1891 года иначе трёхлинейка «Мосинка». Он глубоко вздохнул. В глазах виднелась усталость. Чуть правее за кустом восседали бойцы Егор Пташкин и Николай Кукушкин. Они чутко присмотрелись, взирая на автоматчиков. Егор — молодой парень из глухой деревни. Ему недавно исполнилось девятнадцать лет. Лицо белое, — на щеках многочисленные веснушки, глаза светло — синие, нос заметно вздёрнутый, губы полные алые больше женские. В чертах просматривалась смазливость. Но в бою он уже показал свою смелость и находчивость. Николай шальной деревенский мужик. Лицо медное, — уши торчком, глаза круглые цвета золота, нос, как большая картофелина, рот широкий, губы битые полные. Он любитель выпить. И когда напивался, всегда зверел и махал руками. Многим перепало от его жёстких кулаков. Но часто он бил за дело. Одного мужика тёску он избил до полусмерти за обидные слова. Его один раз судили. Его в шальном бою слегка ранило несколько раз. На левом плече кровь. Телогрейка уже без пуговиц и распахнута. В руках он держал винтовку «Мосинку» со штыком. А за пазухой виднелось его любимое орудие — обычный топор. Им он уже пару раз воспользовался, чтобы уцелеть. На ручке уже запеклась кровь его павших соперников.

Повеял лёгкий ветер. На втором плане за высокими деревьями в низине таился командир бригады старший лейтенант Микула Адамов. Ему тридцать девять лет. Фуражка на голове сидела прямо. Лицо приятное, выразительное, — глаза большие волевые томные, нос прямой, немного острый, щёки плотные с морковным румянцем, губы полные цвета пепла. У него на гражданке дочери Маша и Соня. Уже взрослые. На нём светло — бурая телогрейка. Уже замазалась в грязи со всех сторон. И кровь на левом плече. Пуля шальная чиркнула его в бою. Но затем он умело применил штык и заколол автоматчика Бармса. Упитанное тело того пронзил насквозь в области живота. Микула быстро осмотрелся. Он смерил глазом своих бойцов. Мысли томили. Рядом находились трое. Витя Морозов, Владимир Дуров и Борис Тяпкин. Все бывалые бойцы. Они, не сводя глаз, смотрели на своего «капитана». Витя громоздкий мужик. Он работал в колхозе на тяжёлом тракторе МТЗ. Лицо, как у дикого кабана. Глаза цвета прозрачной водки чистые, как стекло. Он часто выпивал. В руках автомат ППШ. Владимир — молодой парень двадцати трёх лет. Лицо смуглое серьёзное. Он чем — то походил на дикого ястреба. И глаза светло — медные лютые, и нос, как острый клюв. Сам стройный, как модель. Борис Тяпкин самый тяжёлый из всех. Ему бы в сумо биться. Голова большая, лысая. Пилотка влажная на боку. Лицо дикое в большой щетине, как у шального медведя. Глаза с искрой цвета бурной реки. Шея стянута с двойным подбородком. В руках наган. За пазухой несколько кинжалов. Ему уже пятьдесят три года. В молодости он занимался спортом — тяжёлой атлетикой. А ещё увлекался метанием ножей. И теперь ему это пригодилось. Пять раз он уже пускал кинжалы. И ни разу не промахнулся. Эсэсовцы падали замертво, когда он крепко брался за нож. Его телогрейка плотно налегала на тело. Сапоги кирзовые слегка скрипели. В них он тоже держал пару кинжалов. Левее возле дикого куста смородины восседали бойцы Василий Рысев и Валерий Брагин. Они уже опытные и проверенные в военном деле. Василий коренастый парень двадцати пяти лет. Лицо округлое, светлое — глаза небольшие светло — синие, нос широкий квадратный, губы тонкие сухие цвета молока. На нём телогрейка вся в грязи и сырой глине. Он плотно прижимался к земле, когда шёл массированный миномётный огонь по окопам. Сейчас он крепко прижимал к себе ручной пулемёт «Дегтярёва». На гражданке работал в провинциальном городке И. в кинотеатре оператором. И сам любил посмотреть фильмы на крайних рядах со своей пышной милашкой Тонькой. Там она учила паренька умело целоваться во французской манере. Валерий зрелый мужчина небольшого роста. Тело сухожильное. Лицо тонкое медное, — глаза глубокие томные, нос витой, небольшие усы, губы тонкие цвета вялой брусники. На нём мятая слегка рваная телогрейка. Шинель он потерял в бою, когда отступали. На голове пилотка со звёздочкой. В руках карабин «Мосинка». Штык на стволе. Валерий до войны торговал на базаре шубками.

Повеял лёгкий ветерок. Старший лейтенант Микула Адамов чуть выпрямил спину. Он быстро осмотрелся. Сейчас походил на дикого волка, который гнался за зайцем. Глаза ледяные засверкали.

— Так бойцы… Действовать надо быстро… Так. Лётчика надо отбить. Нельзя его уступать фрицам.

— Товарищ старший лейтенант. У них там две бронемашины и мотоцикл с коляской. Пулемёты МГ — 42. Три штуки. Офицер там и солдат десять будет… Все вооружены до зубов…, — заявил боец Владимир.

— А всего их около двадцати…

— Молодец разведал… Владимир… Так бойцы… Василий и Валерий… На вас бронетехника… А мы лётчика сейчас прямо с ходу отобьём… Сколько гранат есть? — спросил командир.

— Три штуки.

— Все отдать Валерию. Валера подойди поближе и забросай технику гранатами. Вася тебя прикроет пулемётом.

— Товарищ командир. Патронов не ма…, — заявил Вася.

— У меня тоже не было…

— Ну… Стрельнуть хватит…

— Стрельнуть — то хватит…, — взволновался Василий.

— И то ладно. Вперёд бойцы… Начинайте атаковать технику по команде. Мы стреляем первыми… И смотрите… В лётчика не попадите…

— Ясно… Есть…

Повеял лёгкий ветер. Бойцы Валерий и Василий живо полуприсядом пошли по полянке. Они живо скрылись из виду за кустами. Командир бригады Микула Адамов чутко глянул на своих подопечный бойцов и проверенных приятелей. Все сосредоточились.

— Так бойцы… Борис на тебе первый бросок. Метни ножи, как умеешь. Учить тебя не надо. Давай… И сразу схоронись… А мы тут же оприходуем их пушками. Патронов на этих хватит… Если что в рукопашной добьём гадов, — твёрдо сказал командир.

— Есть… Сейчас сделаем…

Боец Борис, убрав за пазуху наган, живо взял в свои мозолистые крупные руки два блестящих кинжала. И тихонько двинулся кустами по полянке. Все бойцы потянулись за ним, вооружившись карабинами. На них установили штыки. Капитан крепко сжал в руках автомат ППШ. В барабане имелось около десяти патрон.

Небо пребывало в сумрачных красках. Вдали зрели тёмные облака. Там стояли дымчатые столбы. И извивались, как шальные водовороты. И громыхало, но тихо. Ветер веял прохладный. Пленный лётчик Паша Фролов тяжело шагал. Он слегка пошатнулся. Дыхание спёрло. Голова всё ещё кружилась. Томили боли в суставах. Там имелись большие синяки. Он выплюнул изо рта кровь. Сердце билось быстро. И вновь он ощутил огнестрельные орудия, уткнувшиеся в его широкую спину. «Вот же скоты. Как они сюда так быстро нагрянули… Я просто отключился… А так бы мог уйти… Неужели наших нигде… Куда меня ведут? Вот паршивцы… Мне не убежать…», — подумал Паша. Он тяжело вздохнул. И бегло глянул по сторонам. Он чуть запнулся. И тут же заглотил слюнку. Она оказалась с кровью. Он тяжело вздохнул. В лазах немного зарябило.

— Смотреть прямо…

— Иди быстрее. Русский лётчик. Тебя ждёт суровый допрос… Если будешь молчать, мы свернём тебе шею, как курчонку… «Gehen Sie schneller. Ein russischer Pilot. Sie warten auf ein hartes Verhör… Wenn Sie ruhig bleiben, drehen wir Ihren Hals um wie ein Huhn», — заявил офицер Нарло.

Повеял резкий, прохладный ветер. Слегка зашелестели пожелтевшие редкие листья на молодых осинках. Боец Борис, живо подкравшись, выскочил из высокой травы. Он тут же метнул клинок в сторону немецкой колонны. Нож завертелся, как шальной. Лейтенант Нарло вздрогнул, ощутив жуткую пронизывающую боль. Острое лезвие ножа по рукоять вонзилось ему в шею. Живо потекла кровь. Он сам извернулся. Руки облюбовали ручку ножа. Лицо напряглось и бледнело. Глаза сильно округлились. Боль его парализовала. Он издал хриплые звуки. Ноги покосились. Он уже заваливался и падал, когда Борис метнул второй свой кортик. Лезвие блеснуло. Нож, засвистев по воздуху, вонзился прямо в широкий торс автоматчика Хикса. Тот широко открыл глаза, взирая на красноармейца. Боль томила. Его порочное лицо застыло в жуткой гримасе от боли. Рот широко открылся, и оголились ровные белые зубы. Кожа натянулась, как портянка на батарее.

— АААААА… АААА, — громко закричал Хикс.

Автоматчик, сильно пошатнувшись, схватился за автомат. И тут же открыл шальную стрельбу. Воздух сотрясли выстрелы. Но сильная рана мешала ему стрелять точно. Но его поддержал огнём молодой белобрысый автоматчик Юнис. Борис, приняв на себя несколько пуль, просто прыгнул в траву. Он быстро карабкался. Всё же шальная пуля в левом плече не давала покоя. Рана быстро затекла кровью.

Веял прохладный ветер. Воздух сотрясли шальные выстрелы. Командир Микула Адамов, подняв автомат, тут же выжал весь боезаряд. Помогли и бойцы из бригады. Все открыли огонь из своих оружий. Пули просто изрешетили шагавшего позади колонны с пленным автоматчика Дортса. Громоздкий солдат затрясся, как прокажённый. Его торс превратился в решето. Некоторые пули пронзили развитое тело насквозь. Одна угодила в челюсть. Дортс завалился на спину, как столб, который сильно подпилили. Микула, бросив автомат на землю, схватился за свой табельный пистолет ТТ. И тут же выстрелил пару раз. Сам пригнулся. У него над головой просвистели пули. Они покосили ветки. Стрелял габаритный автоматчик Швабс. Его лицо имело медный загар. Белели крепкие зубы. Глаза как у пираньи. В них жила голодная хищность. Он выдал несколько больших очередей из своего автомата МП — 40. Воздух сотрясли выстрелы. В ответ загудели карабины «Мосинки». Боец Витя Морозов стрелял, как Ворошиловский стрелок. Он всегда прицельно бил по мишеням в тире в своём маленьком городке К. И тут не промахнулся. Пуля, просвистев по воздуху со свистом, пробила голову насквозь автоматчику Швабсу. Он тут же упал взад себя. Но сначала отлетел на пару метров, точно его кувалдой огрели. И брызнула кровь. Она распалась на атомы, словно распылилась.

Повеял прохладный ветер. Воздух всё сотрясали выстрелы. Пленный Павел Фролов вздрогнул ни один раз. Он быстро осмотрелся. Глаза округлились. Пули свистели рядом. Он дико уставился на автоматчика Риха. Тот, отстреливаясь, жутко глянул на пленного. Так, как смотрит хищная кобра перед атакой. Он решил быстро расстрелять Пашу, как картонную мишень. И слегка развернулся, направляя автомат в сторону неприятеля. Но Паша не колебался. Он резко схватил автоматчика за его орудие. И руки пошли вверх. Соперники крепко сцепились, не желая друг другу уступать. Воздух сотрясла автоматная очередь. Пули полетели ввысь.

— АААААА… Русская сволочь… Я убью тебя…, — закричал Риха.

— ААААА… ААА… Хрен тебе… Узурпаторы хреновы… Мочи их… Суки…, — ответил Паша.

— ААААА… Русская свинья… Я тебя кончу сейчас…

Пилот Паша Фролов, держась одной рукой за ствол автомата, живо умудрился достать из сапога пистолет ТТ. И тут же прозвучали выстрелы. Автоматчик Риха слегка подпрыгнул. Всё его тело сотряслось. Его зеленоватый маскхалат залился кровью. Лицо побледнело. Пули одна за другой вонзались в развитую плоть недруга. И спина того отсырела от крови. Паша одурел. Он крепко сжал пистолет, вплотную наведя ствол на неприятеля. Тот крепко схватился руками за Пашу. И тут же завалился на землю замертво. Лётчик упал рядом. И он ещё раз выстрелил. Только потом осознал, что автоматчик уже неживой. Тот лежал неподвижно. Его глаза омертвели. Сам Паша с виду ошалел. Глаза ледяные невероятно округлились. Там просматривалось и безумие, и боль, и ненависть, и страх, и смятение. «Наши… Бойцы родные… Сейчас отобьют… Их ещё немного… Наши…», — радостно подумал он. Паша выдохнул, лёжа на влажной траве.

Из порослей живо выбежали бойцы — красноармейцы. Впереди держался командир Микула Адамов. Он выстрелил из табельного пистолета ТТ. Его поддержали все бойцы. Немцы попятились. Егор Пташкин вздрогнул. Пуля свистнула над самой головой. Пилотка упала на траву. И тут же ударило по торсу. Шальная очередь прокатилась. Пули пронзили тело Егорки. Он, встав на коленки, завалился на землю. И упал разом на траву. Замер, лёжа ничком. Николай Кукушкин, присев, прицельно выстрелил из карабина. Пуля пробила торс рядовому автоматчику Лойсу. Тот замертво упал на землю. Только руками по сторонам махнул. Николай Кукушкин открыл беглый огонь из винтовки по солдату Сайксу. Тот побежал. Но далеко не продвинулся. Он вздрогнул, ощутив боль в спине. И руки искривились. Словно он хотел достать пулю из-под лопатки. Сайкс упал на кочки. И замер, лёжа ничком. Автоматчик Крис набросился на рядового Владимира Морозова. Тому сильно досталось по челюсти. Боец пошатнувшись, завалился на землю. Сайкс выстрелил из карабина. Пуля в самом краю пробила живот Владимира. Он вздрогнул, ощутив жуткую боль. И даже заметно прогнулся. Губы сжались.

— ААААА… ААА, — закричал Владимир.

Но долго музыка не играла. Боец Витя Морозов просто снёс своего соперника. Он применил саперскую лопатку. И ударил наотмашь лезвием тому по лицу. Брызнула кровь.

— ААААА… ААА, — застонал Сайкс.

Витя не колебался. Он дико и широко замахал лопаткой, ударяя своего недруга по лицу. Тот лишился каски. Она откатилась в сторону. Кровь брызгала во все стороны. Витя всё бил и бил. Лопатка просто погрязла в голове неприятеля, который был уже мёртв. Его лицо сильно пострадало. Показались жилки. И кровь, пульсируя, слегка прыскала из глубокой раны. Витя выдохнул, понимая, что одолел соперника. Глаза округлилась. Сейчас он походил на дикого медведя, которого разбудили и заставили покинуть берлогу.

Андрей Краевский вступил в рукопашную с врагом. Но бой продолжался недолго. Коренастый крепыш ловко ударил прикладом по голове автоматчика Тониса. Тот пошатнулся, потеряв ориентиры. Ему это стоило жизни. Андрей мигом заколол недруга штыком, прямо и сильно ударив в торс. Тонис грузно завалился на траву. Командир прижал к дереву крепкого и резкого автоматчика Ханси. Они жутко сцепились. Все жилы напряглись у того и другого. Немец ударил кулаком неприятеля по лицу. Но тот только ещё больше разозлился. И второй удар прошёл уже мимо. Микула разошёлся не на шутку. Он лихо замахал бьющей рукой. И стальной кулак плавно, но сильно погружался в лицо неприятеля. В стороны полетели брызги крови. Ханси, казалось, лишился чувств. Но всё же стоял на ногах. А командир всё бил и бил по лицу неприятеля. Его кулак сильно окропился кровью. Лицо недруга заметно побагровело от жутких сечек и рваных ран. Глаза заляпались от густой жидкости.

— Командир, — закричали бойцы.

Повеял резкий, холодный ветер. Микула живо отошёл в сторону. Бойцы Гоша Степанов и Николай Кукушкин, разбежавшись, резко махнули винтовками со штыками. Автоматчик Ханси вздрогнул. Его тело пронзили насквозь острые, стальные орудия. Жилы парализовались резкой болью. Изо рта хлынула кровь.

— АААААА… ААА, — тихо закричал он.

Бойцы сильно надавили на винтовки. Они чуть приподняли своего неприятеля. Тот, сильно вздрогнув, дёрнул руками. Затем они повисли. Автоматчик склонил голову. Изо рта тонкой струйкой текла кровь.

Веял прохладный ветер. Чуть шелестела листва на тоненьких осинках. Командир Микула Адамов бегло осмотрелся. На поляне кругом лежали трупы автоматчиков. Кто — то замер ничком, кто — то на боку находился, а кто — то смотрел на небо своими неживыми глазами. Микула выдохнул. Он, сняв фуражку, быстро вытер пот на лице. Он живо прошёлся по поляне. Затем чутко глянул на неживого лейтенанта СС Нарло. Тот держался руками за нож, лезвие которого пропадало в горле. Текла кровь тонкими струйками. Лицо неприятеля застыло в жуткой гримасе. Рот заметно покривился, и заметно оголялись его белые зубы. Глаза смотрели в одну точку.

— Вот же допрыгался… Ещё и автомат наш ППШ… Теперь он тебе не нужен… Видать со званием… Вот же… Молодец Борис. Попал точно. Уложил… А где он сам? — произнёс командир, взяв в руки автомат.

Небо пестрило томными облаками. Вдали тянулись тёмные непролазные мутные глыбы, которые состояли из муторного копчёного дыма. Воздух сотрясли громкие выстрелы и взрывы. И где — то в стороне появился громкий яростный бурный говорок. Бойцы Валерий и Василий сказали своё слово. Василий живо занял огневую позицию. Он удобно расположил для себя ручной пулемёт «Дегтярёва». И взял на мушку мелькающие томно — зелёные фигуры, которые находились возле бронемашин. Глаза округлились. «Давай Валера… Задай им жару… Да по горячее… Жаль патронов нету… Так бы я им врезал…», — заявил он. Валера взял в руки две ручные гранаты. Он, пригнувшись, живо побежал по полянке. Голову втянул в плечи. Глаза округлились. Сердце билось быстро. Он затаил дыхание. Немцы его не замечали. Но, услышав дикую стрельбу, всполошились. Но поздно. Валера двигался быстро. И резко метнул гранату. За ней вторую бросил в сторону мотоциклиста. Первый снаряд точно угодил в кабину бронемашины. Офицер СС Штили бегло глянул на красноармейца. А затем уставился на гранату, которая подкатилась прямо к нему.

— Граната. Чёрт возьми… Нет… Нет… «Granate. Verdammt… Nein… Nein…», — заявил немецкий офицер.

Повеял резкий ветерок. Мигом разорвалась граната. А за ней рванула и вторая «дуля». Воздух гулко сотрясся. Бронемашину сильно тряхнуло. Из кабины повалил мрачный дым. Он живо крутился. Офицер СС Штили просто вылетел из стального салона. И ещё пролетел по воздуху пару метров. Его лицо сильно закоптилось. Словно превратилось в уголь. И потянулся дым. Его тело просто разорвало. Напрочь отлетела левая рука. Ещё всю плоть забило жуткими осколками. Он упал, как бревно на землю. Водитель Фрокс плотно прижался к рулю. Вся его спина окропилась кровью. Шинель порвалась в десяти местах. Его изрешетило осколками. Фрокс медлительно завалился на бок замертво. Он пустил кровь изо рта. Глаза смотрели в одну точку. Дым тянулся вверх. Ещё выше летал белый пепел. Тихо плавилась кожа на стальных сидениях.

Мотоцикл с коляской погряз в томно — чёрном дыму. Водитель Тони завалился на руль. Он был мёртв. Изо рта тонкой струйкой потекла кровь. Пулемётчик Бромс вывалился из коляски. Его сильно оглушило. Из ушей пошла кровь. Он чуть пополз. Но всё же замер, схватившись руками за шею. Там имелось большое отверстие. И лилась кровь густой волной. Он просто захлебнулся своей багряной жидкостью. И скончался на месте, лёжа на спине.

— Русские солдаты… Русские… «Russische Soldaten… Russisch», — закричал водитель второй бронемашины Жан.

Повеял лёгкий ветер. Воздух сотрясли гулкие выстрелы. Жан крепко схватился за пулемёт. По полянке покатились огненные трассы. Пули засвистели низко над землёй. Вася открыл огонь из пулемёта «Дегтярёва». Но пули тут же закончились. Ответный огонь был яростен, не прекращаем и суров. Валера решил бросить третью гранату. Но тут же пожалел о своей попытке. Пули шальные пробили его плечи.

— ААААА… ААА…, — закричал он.

Боец Вася ужаснулся. Он крепко прижался к земле, боясь поднять голову. По полянке прокатились шальные огненные трассы. И вновь засвистело неподалёку. «Вот сволочь… Голову не даст поднять… Бьёт, как из пушки… У меня патрон нет… Всё шабаш…», — подумал Вася. Он зажался. Возле него пронеслась огненная трасса. И следующая коснулась его. Он вздрогнул. Рука быстро онемела и затекла кровью. Боль томила.

— ААААА… ААА, — закричал Вася.

Повеял резкий ветерок. Валера просто замер, держась за гранату. Боец Вася перевернулся несколько раз, чтобы уйти с лини огня. Пулемёт не замолкал. Рядом прокатились огненные трассы. Пули шальные засвистели над головой. Вася зажался и прижался к земле, как мог. Жуткий пулевой огонь поднял кочки. Руки вошли в мягкую почву. Жан стал стрелять прицельно, крепко прижавшись к орудию. Вася всё же вздрогнул. По его спине прокатилась огненная трасса. Телогрейка дала пух. И кровь появилась пятнами. Боец изогнулся. Он тут же чуть поднял голову. И показал неприятелю жуткую гримасу боли. Глаза округлились.

— ААААА… ААА, — истошно крикнул он.

Вася померк, лёжа ничком. Он был мёртв. Изо рта потекла кровь. Рядом покоился его пулемёт. Пулемётчик Жан вновь открыл огонь. Гильзы сыпались пачками. Воздух сотрясали частые, гулкие выстрелы. Командир Микула Адамов, держа в руке пистолет ТТ, прицелился. Он нажал на курок. Пулемётчик Жан тут же отлетел на бок, приняв пулю в голову. Она угодила точно в висок. Он, заливаясь кровью, грузно завалился на стальной пол бронемашины. И его пулемёт сразу затих. Жан был мёртв. Он уставился в одну точку. Командир бригады красноармейцев, выдохнул.

— Готов… Бойцы… Живо осмотрите тут всё… Берите оружие и воду. И быстрее… Надо уходить. Тут шумно очень было… Лётчик держись ближе…, — заявил командир.

Небо томилось в холодных красках. Вдали зрели томные облака. Повеял лёгкий ветерок. Лётчик Паша Фролов бегло осмотрелся. Он глянул на тело офицера СС Штили. Тот лежал на траве. Его растерзанное тело ужасало. Плащ был порван и горел и тлел. Кругом лежали тела солдат. Бронемашина сильно дымилась. За рулём мотоцикла восседал неживой автоматчик. Чуть в стороне лежал ещё один солдат. Его вид ужасал. Паша выдохнул. Он вновь бегло осмотрелся. На окровавленном лице появился влажный блеск. Глаза ледяные округлились. Мысли путались. «Отбились что ли… Сколько их тут было… Не сосчитать… Да и зачем? Куда теперь? Теперь хоть не в плен… Но куда? Если мы уже в тылу врага… Они сказали, что оборона прорвана. Кругом немцы… Значит, надо выходить из кольца… Но куда идти… Жуть. Кажется, у нас есть тяжело раненый боец… Его нужно нести… А кто — то там лежит в поле. Уже не двигается… Его убили… Его, кажется убили… Как и того парня в пролеске. Командир шальной у них… Видать уже много видел. Я сам стрелял. В этого солдата. Он убит. Я всю обойму выстрелил. Просто стрелял и стрелял… Я не мог не стрелять… А тот парень. Он сказал, его зовут Егор Пташкин… Его убили в перелеске… И ещё один боец. Капитан совсем ничего не чувствует… А может, это просто я такой чувствительный… Я стрелял, чтобы спасти себя… А если бы не стрелял. Конец… Счёт открыт… И отступить нельзя… Война… Они собирают оружие… Значит, сейчас пойдём… Раненый весь в крови… Что тут творилось?», — подумал он. Паша выдохнул. Он был слегка смущён и раздражён. Он чуть оправил на себе окровавленный кожаный полушубок. Его ворот тоже приметно замазался багряной влагой.

Повеял лёгкий ветер. Кругом виднелись только небольшие поля да перелески. Вдали витал то ли смог, то ли туман. Там в небесах темнели томные облака. Казалось, они совершенно не двигались. Паша тяжело вздохнул. Он быстро обтёр рукой своё влажноватое лицо. В глазах рябило. Мысли томные путались. Он немного прошёлся по полю. Но никак не мог собраться. Всё кружилось перед глазами. Он остановился, взирая на раненого бойца Валеру. У того вся телогрейка пропиталась кровью. Он еле дышал. Виднелись пулевые отверстия чуть ниже ключиц. Его немного приподнял Николай Кукушкин.

— Держись Валера… Мы тебе поможем… Держись…, — сказал он.

— ААААА… АААА… Я хочу пить… АААА… ААА, — застонал Валера.

— Аптечка… Мужики. Нам аптечка нужна… Бинты… Валере пить охота… Есть вода…, — произнёс Николай.

— ААААА… АААА…

Повеял лёгкий ветерок. Николай недоумевал, глядя на приятеля. Глаза шальные округлились. Валера, дёрнувшись, склонил голову на бок. Он перестал дышать. Изо рта потекла кровь. Его сердце остановилось. Николай прижал к себе неживого приятеля. Его глаза налились багряным цветом. Он тяжело вздохнул.

— Валера… Я отомщу им за тебя… Валера…, — громко произнёс Николай.

Пилот Паша Фролов, взирая на бойцов, выдохнул. Мысли глубокие и тяжёлые его томили. Ныло сильно ушибленное плечо. Он замер, глядя на окровавленного Валерия. Тот скончался от жутких ран на руках боевого приятеля. Паша вновь выдохнул. Он чуть отошёл в сторону, чтобы осмотреться. Его одолела невероятная тягость, которая имелась на душе. Сердце немного заныло. Он заглотил слюнку. В глазах ещё немного рябило. Паша вновь нехотя, но бегло глянул на растерзанное тело офицера СС Штили. Его кожаная куртка дымилась. Лицо имело вид томного каменного угля. Веяло жуткой гарью, которую несло со стороны горящей бронемашины. Паша чуть посторонился. Его одолевали томные мысли. «Ещё один боец убит… Значит, всего трое… Видимо, они взорвали бронемашину и мотоцикл… А один начал стрелять на убой… Жуть… Там на высоте свои бои. А тут свои бои… Смотреть на это жутко… Но никуда не денешься. Они стреляют, чтобы выжить… И я стрелял… Патронов теперь не осталось. Пистолет пустой…», — подумал он. Паша сделал нерешительный шаг. И немного покачнулся. Он быстро осмотрелся. Дали завораживали. Командир Микула Адамов, держа в руках автомат ППШ, подошёл к неживому офицеру СС Штили. Он живо осмотрел его тело. И тут же склонившись, достал из кобуры пистолет люггер. Он тут же засунул оружие себе за ремень. Затем двинулся дальше. И подобрал с земли немецкий карабин Mauser 98k. Он проверил боезаряд.

— Лётчик… Вот тебе пушка… Стрелять умеешь… Это та же пушка, что и наша Мосинка. Принцип тот же… Она заряжена. Вот и патроны…, — сказал Микула.

— Да… Стрелял пару раз…, — ответил Паша.

Повеял лёгкий ветерок. Паша принял винтовку в свои руки. А ещё взял ремень, на котором имелся кожаный патронник. Он слегка мотнул головой. Старший лейтенант смотрел прямо. Он смерил взглядом пилота.

— А ты не промах. В бою не подкачал. Как тебя угораздило в плен попасть… Вернее… Как тебя подбили? — спросил командир.

— Подбили… Нет. Я сам…

— Что сам?

— Да… На таран пошёл… Ударил бомбардировщика носом в заднее хвостовое крыло. Сбил наглеца… И сам пошёл падать… Штопор потом… Еле посадил в этом перелеске… Но меня вырубило… Ударился сильно. А потом немцы… Видать, сразу за мной… Видели, куда падал…, — ответил Паша.

— Да… Теперь тут везде немцы… Надо уходить. Пробиваться к своим. Город Брянск в кольце. Они прорвали всю нашу оборону… Танками… Не сдюжили… Но врезали им хорошо… По первое число. И ещё врежем…, — заявил командир.

Повеял лёгкий ветерок. Паша бегло осмотрелся. Мысли путались. Командир стоял рядом. Он бегло осмотрел трофейный пистолет. Но тут же убрал за ремень. Бойцы живо метались из стороны в сторону. Они собирали оружие и патроны. Гоша Степанов быстро выбросил всё из целой бронемашины. Он бегло глянул на рядового солдата Жана. Тот неживой лежал на полу.

— Нашёл воду и шнапс…, — крикнул Гоша.

— У меня аптечка есть…

— Бойцы быстро перевяжите раны Владимиру и Борису. Берите один пулемёт МГ — 42 и патроны все… Нам пригодиться… И сразу выходим, — сказал командир.

— Сейчас…

Повеял лёгкий ветерок. Старший лейтенант Микула Адамов вновь бегло глянул на лицо лётчика. Тот стоял неподвижно, держа в руках винтовку. Ремень с патронником закинул на плечо. Он тяжело вздохнул.

— У нас потери… Надо было троих послать… Кто знал? Хрень… Один остался и бил по нашим из пулемёта. Его граната не взяла. Да и в стороне одна бронемашина была… Видимо, не успел бросить третью гранату. Ладно. Надо выходить из окружения. Ну, лётчик… Теперь с нами… И тут можно, воевать… Только, извини, самолёт тебе дать не могу…, — сказал командир.

— Да…

— А аэродром далеко? — спросил командир Микула.

— Не очень… Не так далеко… Километров пять. Если на город смотреть… То там будет… Скорее всего…

— Ясно… А самолётов наших много…

Повеял лёгкий ветерок. Паша просто помотал головой. Он имел задумчивый, но решительный вид. Бойцы живо подошли к командиру. Тот бегло заглянул каждому в лицо. Сам имел дикий вид, как у вепря в лунной ночи, за которым гнался охотник. Но тот был уже отыгран.

— Ты молодец… Всё правильно сделал… Сейчас пойдём… Надо выбираться отсюда… Быть тут опасно… У них танки. Много танков…, — сказал командир.

— Товарищ командир. А может, на броне поедем. Зададим фрицам из их же пушки… АААА, — сказал рядовой Витя Морозов.

— Отставить эти шуточки. На нём далеко не уедем… Пальнут раз… Пойдём пешком. Всем собраться… Выдвигаемся в ту сторону. Где наш аэродром… Хотя… Посмотрим по обстоятельствам, куда идти… Всё равно придётся прорываться… Что — то мне подсказывает, что мы уже в глубоком тылу… Хрень…, — произнёс командир Микула.

— Есть товарищ командир, — ответил Витя.

— Как раненые? Боря ты как? Владимир идти можешь? — спросил Микула.

Повеял лёгкий ветер. Рядовой боец Владимир держась рукой за живот, слегка нахмурился. Пуля прошла насквозь. Теперь белый бинт окропился кровью. Бойцы быстро перевязали рану. Но кровь слегка сочилась. Владимир постоянно показывал гримасы боли.

— Да… АААА… ААА… Я смогу командир. Я смогу…, — сказал он.

— Борис… А ты как?

— Жить буду…, — быстро сказал Борис, взяв в руки автомат МП — 40.

— Ладно. Бойцы. Идём друг за другом. Пока удаляемся туда… Прямо от города… А там видно будет… Не спросил, как зовут? — сказал командир, взирая на лётчика.

— АААА… Павел. Пилот Павел Фролов. 314 эскадрилья, — ответил Паша.

— Меня старший лейтенант Микула Адамов зовут… Мы прорывались. Попали под жёсткий огонь. Наши орудия замяли. Потом была рукопашная. Они отступили. Мы пошли на прорыв. Вот… Все кто смог вырваться под моим командованием здесь… Знаю, что кто — то ещё ушёл. Но мы не знаем куда? Прорывались многие и небольшими группами. Теперь я и за вас отвечаю в какой — то степени…, — сказал опытный командир.

— Да…, — тихо сказал Паша.

Повеял лёгкий ветер. Командир бегло осмотрел своих бойцов. Все встали рядом. Гоша Степанов вооружился автоматом МП — 40. За спиной карабин СВТ — 40. И на себя навесил кучу запасных обойм в специальном тряпичном обмундировании. Боец Андрей Краевский держал в руках тяжёлый пулемёт МГ — 42. Николай Кукушкин накинул на себя патронные ленты. Весь ими обмотался. И стал походить на мумию. Все бойцы бегло переглянулись. Паша тоже отвечал взаимностью. Он крепко сжал в руках карабин. Витя Морозов протянул ему автомат МП — 40 «Шмайсер». Сам уже вооружился до зубов.

— Держи. На всякий случай…, — сказал Витя.

— Да… Спасибо, — ответил Паша.

— Командир. Тут шнапс во фляжке. Выпьем по немного… За бойцов…, — заявил Николай Кукушкин.

— Да… Выпьем… И сразу выходим…

— За бойцов…

— За павших товарищей…

Небо томилось в холодных красках. Веял прохладный ветер. Бойцы живо двинулись колонной друг за другом. Командир, бегло оглядываясь, замыкал цепь. Лётчик Паша Фролов двигался степенно. Быстрее не мог. Боль напоминала о себе. Ногу ушиб сильно. И рана дала о себе знать при ходьбе. Но всё же он не отставал. И не показывал своих слабостей. На лице появился влажный, тонкий блеск. Во рту слегка пересохло. Мысли томили. «Идём уже около двадцати минут… Кругом пустота и глушь… Одни поля и перелески. Вдали показалась какая — то деревушка на горе… Сколько таких на Руси. АААА. ААА… Надо идти… Плечо ноет и нога… Всё — таки я сильно ударил ногу. Только теперь понимаю как… АААА… ААА… Шесть бойцов. Командир Микула Адамов. И я… Нас восемь… Ноги уже устали от непривычки… АААА. ААА… Куда теперь нас заведёт эта дорожка. Никто не знает… Но надо идти… Был жуткий бой… Я выстрелил всю обойму в того автоматчика. Он упал грузно. Он хотел уже выстрелить меня из автомата. Но я его опередил… Вернее вовремя схватился за ствол. А так бы всё… Пиши пропало… Вовремя бойцы подоспели… Но там остались их товарищи… Трёх бойцов потерял командир Адамов… Он всё такой же… Спокойный и хладнокровный. Глаза у него шальные… Есть же такие командиры. Кажется, что ничего он не боится… Только чёрт ничего не боится. Да и тот не прост. Командир просто отважный мужик… Мне не по себе… Там наверху другой вид… В самолёте не так… Но всё одно… Мы сюда их не звали…», — подумал он. Паша тяжело вздохнул. За спиной слегка виляло оружие на ремне.