Инкубатор. Дети разных миров

Алекс Дивер

Пришло время покинуть гостеприимные стены Инкубатора и найти путь домой. За пределами периметра ждут неведомые твари, готовые уничтожить все живое. Непостижимые открытия, новые друзья и старые враги. Боль от потерь и радость от возвращения домой. В конце у детей Инкубатора останется лишь один вопрос: кому и зачем теперь будет нужен его мир? И они смогут ответить на этот вопрос.

Часть вторая.

Новый город

1

Сделка считается выгодной, если обе стороны убеждены, что обманули друг друга…

Направленный лифт города, где жила Танья, явно работал по тому же принципу, что и все лифты Инкубатора. Как только последний сантиметр затягиваемого танками контейнера оказался внутри кабины лифта, дверь моментально закрылась позади груза и тут же открылась, но уже впереди транспортного каравана.

Перед Михасем открылся вид на большой ангар. Не столь впечатляющий своими размерами, как тот, что был у них в четвертом здании Инкубатора, но все же. Размером не больше футбольного поля, он имел по двум сторонам большие подсвеченные двери ворот или лифтов. После увиденного на мосту Михась уже ни в чем не был уверен. Танки остановились на площадке, размерами не превышающей четверти всего помещения. Уже привычно для землян от нее в четыре стороны вели широкие пандусы, два из которых упирались в контуры ворот, расположенных ниже их стоянки метров на сто. Вокруг машин сразу забегало много людей. А уже минутой позже Михась увидел, как их груз, отцепив от танков, прицепили к миниатюрному, по сравнению с их машинами, тягачу, и тот медленно потащил по пандусу вниз свою ношу.

— Я так понимаю, что наша помощь больше не нужна, — Михась снял свой шлем и дождался, пока то же самое сделает Танья. — Какие наши дальнейшие действия?

— Сехотня путет прастничный фечер в честь фсех нас! — объявила она ему, сияя всем лицом. — Мы ше теперь герои! Сначала ми расместим фсех фас ф нашем лучшем хостефом доме. После оттыха я зайту са фами и мы пойдем на ушин! Я поснакомлю тепя со сфоими ротителями. Они путут раты! Шаль, што фреток не тошил та этого тня. Он тоше пыл пы рат.

— Понятно, — сказал с улыбкой ей Михась. — А теперь, если тебе не сложно, надень шлем и повтори это все на общем канале. У тебя это получится лучше, чем у меня.

— Холосо! — Танья снова села в кресло и надела шлем. — Трусья! Сехотня путет…

Дальше Михась уже не слушал. Немного поколебавшись, он вытащил свою плазменную винтовку из крепления и закинул ее за спину. Угрожающе это не выглядело, а спокойствия ему лично добавляло.

— Стесь нет фрейев! — увидев его манипуляции с винтовкой, заверила его Танья. — Ми гарантируем фашу песопастность ф претелах горота.

— Возможно, это и так. Но мы здесь можем рассчитывать только на свои силы, — он развел руки в стороны. — Извини, но если я поступлю по-другому, меня просто не поймут. Когда мы увидим, что нам здесь ничего не угрожает, мы уберем свое оружие.

— Йя не протиф, — подумав немного, ответила она. — Схоро ти сам фсе уфитишь. Наши люти путут очень плаготарны фам са помощь. Йя лично очень тепе плаготарна!

— Ну и отлично. Тогда пошли смотреть на твой город.

— Та, пошли! — она, чуть помедлив, взяла его за руку и потащила за собой к проему люка. — Ти не протиф? — перед тем как выбраться из танка, она кивнула на свою руку, зажатую в его руке. — Это у нас тофольно… плиский шест… ну…

— Я понял, — Михась усмехнулся и чуть сильнее сдавил ее ладонь. — Ты мне тоже нравишься. Пошли?

Она улыбнулась своим мыслям и молча потащила его за собой.

Выбравшись из тартилы, Михась, все так же держа Танью за руку, подошел ко всей их не очень большой компании, которая скучковалась между танками. Вокруг сновало множество местных, некоторые из которых, независимо от пола, подходили и с улыбками на лицах пожимали землянам руки. Чуть в стороне стояли Жмых, Лика и местный старичок-травник. Все трое затягивались дымом из маленьких по виду пластиковых трубок и при этом с помощью жестов довольно живо общались между собой. Увидев друга, Жмых призывно махнул ему рукой и стал что-то быстро показывать старичку. Тот закивал головой, наклонился к своему контейнеру, лежащему на полу, и, быстро выудив из него еще одну трубку, стал ее чем-то набивать из мешочка, который достал из кармана своего комбинезона. Не доходя до курильщиков пары метров, Михась почувствовал запах табачного дыма. Курить захотелось до дрожи в руках. Подойдя, Михась с благодарным кивком головы принял из рук местного лекаря уже набитую табаком трубку, но прежде чем раскурить ее, поинтересовался у Лики:

— Это случайно не та забористая смесь, которая вырубила Жмыха, как наркозом?

— Неа! — Лика усмехнулась. — Обычный табак. Отличий от земного не нахожу. Ароматный даже. А мое чучело решило на себе сразу местной экзотики испытать, — она кинула взгляд на Жмыха, который делал вид, что абсолютно ее не слышит и занят исключительно разговором на языке жестов с местным ценителем трав.

— Тогда я тоже закурю, — Михась принял из рук старичка зажигалку и немного с опаской затянулся. Выпустив над головой облако дыма, он улыбнулся и покивал травнику головой, выказывая свое полное одобрение местному табаку. — Очень даже ничего, — озвучил он свое мнение для остальных.

— А ты, я смотрю, времени зря не теряешь… — Жмых недвусмысленно кивнул на него с Таньей. — Рад за вас. Так в итоге ты с нами в местную гостиницу заселятся будешь или сразу апартаменты Таньи осматривать пойдешь?

Танья, видимо, поняла намеки Жмыха и, смутившись, очень осторожно высвободила свою ладошку из руки Михася. Заметив ее замешательство, Лика подошла к ней и, решительно взяв ее под локоть, повела вслед за остальными землянами, которые нестройной толпой направлялись к выходу из ангара вслед за идущим впереди их маленькой колонны Риосом.

— Не обращай на Жмыха внимание, — наклонившись ближе к ней, сказала Лика. — У него язык без костей, вот и несет он все, что рождается в его недоразвитой голове.

— У фсех ясик пес костей, — удивленно посмотрела на нее Танья.

— На Земле так говорят про тех, кто говорит не то, что нужно. Понимаешь, о чем я?

— Та. У нас гофорят, ясик тлинний, как у фрейя, — Танья улыбнулась ей. — А схол Михась на миня не опителся?

— Не называй ты его схолом, — поморщилась Лика. — Просто Михасем называй. И нет, на тебя он не обиделся, — кинув взгляд себе за спину, обнадежила ее она. — А вот Жмыху, видимо, сейчас прилетит не слабо! — она коварно усмехнулась. — Ну и поделом.

Михась в это время пытался как можно спокойнее поговорить с другом.

— И что это сейчас было? — он с прищуром посмотрел на Жмыха, выпуская в сторону далекого потолка длинную струю табачного дыма. — Детский сад и горшок по расписанию?

Старик-травник, видя, что между землянами назревает серьезный разговор, предпочел вежливо кивнуть им на прощание и свалить вслед за остальными.

— А что тебе не нравится? — Жмых невозмутимо посмотрел на него. — Ну пошутил я, и, заметь, очень вежливо. Что ты тряпкой становишься? Дома ты не такой был. Пришел, увидел красотку, завалил ее у себя на квартире. Что изменилось?

— Может, я изменился… — Михась глубоко затянулся табачным дымом, в чем-то признавая правоту друга.

Раньше все было проще. Во всяком случае для него. Даже в Инкубаторе ничего не изменилось. А тут несколько часов знакомства с местной девчонкой, и он все… Поплыл. Но отчего-то ему очень хотелось плыть так и дальше. Поэтому Михась прищурил глаза и продолжил:

— Может, этот мир стал для меня меняться только сейчас. Я тебе скажу честно. Сам в раздрае. Но попрошу об одном: не лезь пока со своими шутками ко мне с Таньей. Поживем — увидим, что из этого всего получится. Может, ей твои приколы нравиться начнут. Лика же их понимает… Может, мне уже все равно станет. Просто не гони лошадей.

— Эка тебя расплющило безо всякой иноземной травы, — Жмых усмехнулся и покачал головой. — Ладно, я тебя услышал. А теперь побежали, а то потом своего отеля не найдем, а у местных уточнить, не зная языка, будет проблематично.

Догнав Танью и Лику уже в проеме внушительных по своим размерам ворот ангара, друзья пристроились к ним и вышли в коридор города. Хотя коридором это можно было назвать с большой натяжкой. Широкая, около тридцати метров, проезжая часть уходила куда-то вдаль, и конца ее видно не было. Свернув на пластиковые пешеходные дорожки, процессия землян и местных жителей влилась в не очень оживленный поток пешеходов. С интересом крутя головой во все стороны, Михась снова взял Танью за руку, пытаясь не пропустить ничего интересного.

А посмотреть здесь было на что. Над проезжей частью пролетали маленькие аппараты каплевидной формы. Теоретически в них могли разместиться максимум три человека. Но после того как из одного такого транспортного средства через открывший люк выбрался пассажир, а машина двинулась дальше, Михась пришел к выводу, что аппараты все же двухместные. Гораздо реже мимо них пролетали сигарообразные транспорты размером с земной микроавтобус. По всей видимой протяженности улицы с обеих сторон от дороги располагались различные магазинчики, кафе и продуктовые лавки. Создавалась полная иллюзия, что они попали в какой-то земной городок под открытым небом. Сходства добавляли маленькие зеленые скверы с живыми растениями, расположенные в ответвлениях от основной улицы и встречающиеся довольно часто. На ровные и неширокие коридоры Инкубатора эта в прямом смысле слова городская улица совсем не походила.

— И много у вас таких улиц в городе? — поинтересовался Михась у Таньи.

— Польше ста, — охотно пояснила она. — На каштом шилом урофне горота.

Верхние этажи зданий были отведены явно под жилые апартаменты. Многие из таких помещений имели выходы на маленькие ажурные балкончики, на которых то тут, то там Михась замечал горожан. На головах некоторых из них были надеты сиоты разных цветов и сделанные явно из разных материалов. Единственным сходством между всеми ними был камень по центру обруча, точно такой же, как в сиоте Таньи.

— Фот ми и пришли! — обрадовала Михася Танья, когда Риос, остановившись рядом с подсвеченным контуром двери, касанием пальца открыл проход в здание и, отойдя чуть в сторону, жестом пригласил землян заходить внутрь.

— Надеюсь, это не местная каталажка, — услышал он смешок Жмыха у себя за спиной. — А то вот примут нас сейчас тепленькими на долгий срок, а мы и пикнуть не успеем.

— Фто тахое каталашка? — живо заинтересовалась Танья.

— Это такая гостиница на Земле, где Жмых иногда ночует, — пояснил Михась для нее, слыша, как за спиной фыркнула Лика.

— Это очень хороший том оттыха тля гостей горота, — с улыбкой заверила их сиянка. — Схолу Жмыху осень понрафится!

— И часто к вам гости приходят? — тут же заинтересовался Михась.

— Та, — подтвердила она, когда они зашли в холл гостиницы. — Ми фитем торгофлю с тругими горотами Сияны. То катастрофы каштый горот фыпускал опретеленную протуксию. Ми ни фсем мошем опеспечифать сибя сами. Прихотится торгофать.

— Чем-то вроде того груза, который мы общими усилиями дотащили в город?

— Нет, это трухое, — Танья покачала в отрицании головой. — Как только у типя путет сфой сиот, я типе срасу фсе опьясню. А так мне ни хфатает слоф, — она развела руки в стороны, словно сожалея о своих пробелах в знании земного языка.

— Подождет, — заверил ее Михась и начал с интересом осматриваться.

Холл гостиницы не сказать что был очень большим. Слева от входа стояло несколько диванчиков и кресел причудливой, на взгляд землянина, формы, но совершенно понятные по-своему назначению. Никакой стойки рецепции не было и в помине. Риос подошел к правой от входа стене, на которой россыпью светились кружки сенсоров отпечатков пальцев. Одни были подсвечены в желтый цвет, другие светились синим контуром. Риос позвал себе на помощь Танью, и та, подойдя к нему и повернувшись к землянам лицом, начала объяснять правила проживания в местном отеле.

— Это стена рехистрасии постояльсеф гостиниси, — она показала рукой на стену с кружками датчиков. — Каштый рят татчикоф опосначает эташ гостиниси. Нишний — это фторой эташ, и тальше фферх по нарастаюшей. Третий, четфертий и талее. Талее. Синии татчики осначают сфопотные номера. Прилошиф к ним сфой палец, фы ресерфируете их са сопой, и татчики тфери фаших номероф путут реагирофать только на прикоснофение фашего пальса. Это понятно?

Земляне покивали головами.

— Тогта мошете начать фыпирать сипе номера, — она сделала приглашающий жест рукой. — Топафлю. Фсе номера тфухместные, но мошно шить и по отному, — она одарила землян своей очаровательной улыбкой и снова жестом пригласила проходить к стене и резервировать номера. — После того как фсе расместятся, прошу фсех спуститься сюда, и ми со схолом Риосом профотим фас в сал еты. И напоминаю, что фечером нас фсех штет прастничний ушин. Поэтому остафьте место ф сфоих шифотах тля фечернего угошения! — она тихонько рассмеялась, когда на лицах землян расцвели понимающие улыбки. — Схол Михась, мошет, ти перфым фыперешь сепе номер?

— И какой ты мне посоветуешь? — подходя к ней с улыбкой на лице, уточнил Михась.

— Фсе номера отинакофые, — охотно пояснила она. — Но насиная с пятого урофня номера с палконами. Нам мошно курить… — она сморщила свой лобик, вспоминая слышанное от него земное слово. — Оу, тапак! Фот поэтому софетую тепе выпрать номер ни нише пятого урофня.

— Жмых, подходи сюда, выберем соседние. И да, предложение для всех. Давайте заселимся на одном этаже. Так всем нам привычнее будет, если, конечно, кто-то не соскучился по одиночеству.

— Сетьмой урофень полностью сфопотен, — услышав его слова, проинформировала всех Танья.

— Подходит, — Михась, отсчитав нужное количество рядов, приложил свой палец к синему кружку сенсора где-то посередине седьмого уровня. Сразу после этого подсветка контура датчика сменила свой цвет на желтый. — Жмых, ты следующий, — сказал он, отходя в сторону.

Очень быстро все земляне зарезервировали себе апартаменты и потянулись следом за Риосом и Таньей к двум синим контурам лифтов, располагавшихся рядом, прямо напротив входной двери отеля.

Выйдя из лифта, Михась без проблем нашел дверь своего номера, поскольку она находилась прямо перед лифтом. Это он отметил для себя еще при его резервировании. Жмых и Лика скрылись за дверью соседнего номера, а Михась в сопровождении Таньи шагнул через порог своего. Номер был двухкомнатный, не очень большой, но вполне уютный, на непридирчивый взгляд Михася. Сразу за дверью была дверь шкафа, точная копия того, что был у него в жилом боксе Инкубатора. Заставив прикосновением пальца скользнуть дверцу в стеновую нишу, он первым делом снял себя рюкзак и винтовку и убрал их в шкаф. В это время Танья, зашедшая в номер первой, прошла к большому окну и прикосновением пальца заставила отъехать в сторону балконную дверь. Сразу потянуло уличными запахами еды из придорожного кафе.

— А как тебе удалось открыть окно, ведь все сенсоры реагируют на отпечаток пальца постояльца? — решил уточнить он у нее, проходя в комнату и оглядываясь по сторонам.

— Та, это почти так, — согласно кивнула она головой. — Но если тфой гость прошел в номер, то он мошет открыфать палконную тферь и тферь туалетной комнаты. Так фесте у нас. Но если ти хочешь, ти мошешь откличить это… тейстфие сам. Слефа от фхотной тфери панель упрафления номером. Она реакирует только на отпечаток пальса шильса.

— Нет, это я просто, чтобы понимать, что здесь и как устроено. У нас в Инкубаторе все было немного по-другому.

— Ти расскашешь мине про Инкупатор? — она заинтересованно посмотрела на него.

— Конечно, — он уверенно кивнул ей головой. — После того как получу свой обещанный сиот. Чтобы тебе понятнее было, — добавил Михась с хитрецой в глазах, посмотрев на сиянку.

— Та, так путет понятнее, — согласилась с ним она, усаживаясь на двухместный диванчик, стоявший возле правой от входа стены, и взглядом приглашая землянина занять место рядом с ней. — Когта фи путете кушать, я схошу томой, покофорю с отсом о сиоте тля типя. Тумаю, от оттаст типе сиот фретка. Он уже настроен на семлянина, и иго путет проше потстроить пот тибя. Сама я ни умею. Отес умеет. Потом мне нато принять туш с тороги, переотеться, с мамой погофорить. Но я фернусь как мошно пыстрее. Фстретимся стесь, в тофое номере, и пойтем погуляем по гороту. Тут есть много интересного тля семлян. Если хочешь, фосьмем с сопой схола Жмыха и Лику. Им тоше путет интересно. И они мне нрафятся.

— Что значит нравятся? — наигранно возмутился Михась. — Ну ладно Лика. Но и Жмых?

— Он мне кашется феселым, — рассмеялась сиянка. — Ничего польше!

— Я тоже шучу. А как все-таки работают ваши сиоты?

— Это слошно, — она задумалась. — Но йя попропую опьяснить, чтопы потом типе пыло проше. Сиоты настраифаются на сфясь мешту тфумя лютьми. Тфой путет сфясан с моим. Поэтому ти ни смошешь им польсофаться, например при расхофоре с моим отсом. Или, например, мой оттельно прифясан к сиоту отса и к сиоту мамы. Сиот не перефотит все слофа, но непонятные он преопрасует в понятные тепе опрасы в твоей голофе. Еще сиоты перетаетают часть эмосий мешту сфясанными носителями. Например, я путу чуфствофать эмосии отса, когта рассгофарифаю с ним, но не путу ошушать тфои, таше если ми путем ситеть вплотную труг к тругу. Это слошно опьяснить, но ты пыстро научишься. Тепе таше понравится, — она улыбнулась. — Латно, я пойту к схолу Риосу, ми тогофоримся с пофарами ф сале еты. Ты пока устраифайся стесь, скоро фстретимся в холе у лифтоф, — она встала и пошла к выходу из номера. — Оу, чуть ни сапыла! — она вытащила из карманов своего змеиного комбинезона маленький мешочек и кинула его в руки Михася. — Схол Сатор, трафник, просил типе перетать. Скасал еше, что трупка у типя уше есть.

— И когда только успел? — удивился он, подкидывая кисет с местным табаком в руке.

— Когта ты остался со схолом Жмыхом расгофарифать, а мы с Ликой ушли са семлянами. Он там нашел миня и фот перетал. У схола Жмыха тоше такой мешок есть, — пояснила она ему и, помахав ручонкой, скрылась за быстро захлопнувшейся за ее спиной дверью.

Михась поднялся с диванчика и прошелся по комнате. Прямоугольное помещение было чуть больше его жилого бокса в Инкубаторе. Напротив дивана стоял маленький овальный журнальный столик из полупрозрачного пластика. Рядом с ним стояли два невысоких кресла с обивкой той же расцветки, что и диванчик. На противоположенной от этой мебельной группы стене висел монитор диагональю в пятьдесят земных дюймов или близко к тому. Подойдя к подсвеченному дверному контуру, он открыл дверь во вторую комнату. Это была спальня. Двухместная кровать не имела ножек и крепилась изголовьем к противоположенной от входа в комнату стене. Из-за причудливой конструкции создавалось впечатление, что спальное ложе висит в воздухе. Усмехнувшись, Михась сделал пару шагов и аккуратно присел на край кровати, опасаясь, что она может сломаться под его весом. Но к чести создателей этого приспособления для сна, оно не прогнулось под ним даже на сантиметр. Почувствовав прилив уверенности, Михась несколько раз приподнялся и с размахом опустился на кровать. Конструкция спокойно выдержала его издевательства. Оставив попытки расшатать кровать, Михась осмотрелся по сторонам. С двух сторон от кровати к той же стене, что и изголовье кровати, крепилась пара небольших тумбочек. Окно комнаты было прикрыто плотными рулонными жалюзи, и в комнате царил полумрак. На стене напротив кровати висел монитор, точная копия того, который он уже видел в соседней комнате. Справа от входа в спальню светился подсветкой контур туалетной комнаты. Интересно получалось, если гость мог самостоятельно открыть в нее дверь, то и дверь спальни для него не была помехой. Это наблюдение Михась пометил галочкой в ячейке своей памяти. Так, на всякий случай. Поднявшись на ноги, он подошел и открыл дверь в санблок. Ну что ж, эта комната мало чем отличалась от той, что была у него в Инкубаторе. Разве что чуть большим объемом душевой кабины и, соответственно, чуть большей общей площадью. Покинув спальню, Михась вышел на балкон и, усевшись в одно из двух узеньких кресел, стоявших по бокам игрушечного на вид столика, стал набивать трубку табаком из подаренного кисета. Благо самопальной зажигалкой он обзавелся еще обживая Инкубатор. Спасибо Лике, курить хоть и не часто, но было что.

— Тоже дым пустить решил из ушей? — донесся веселый голос Жмыха откуда-то справа.

Михась повернул голову, увидел на соседнем балконе его и Лику сидящих в креслах и облаченных в синие банные халаты. Те с явным удовольствием выпускали колечки табачного дыма к высокому потолку коридора-улицы. Они уже явно успели принять душ, и Лика блестела мокрыми волосами, а Жмых отсвечивал продепилированной кремом мордой лица. — Пойдешь в ресторан с небритой рожей? — ехидно поинтересовался он. — Боюсь, Танья этого не оценит.

— Ты же знаешь, как я ненавижу тех, кто корчит из себя культурных людей, разговаривая о Моцарте, при этом даже не видя ни одной его картины! — отмахнулся от него раскуренной трубкой Михась. — Сейчас докурю и пойду смывать с себя дорожную пыль. Время терпит. А ты, надеюсь, не в этом пижамном наряде деликатесничать собираешься?

— Я, как русский человек, мыслю до разрыва мозга, люблю до разрыва сердца и ем до разрыва желудка, — пояснил Жмых с важным видом. — А в какой одежде я это делаю, никого не… — он покосился на Лику и закончил фразу: — …должно волновать! Ан дэ стэнд?

— Эх, Жмых, — вздохнула Лика. — Вижу, говорить ты научился. Поздравляю — повзрослел. Когда научишься молчать, поздравлю, что поумнел! Ладно, я переодеваться, — она встала, но, не зайдя в комнату, обернулась к Михасю: — Встречаемся внизу или ты за нами в номер зайдешь, как марафет наведешь?

— Я с Таньей внизу у лифта договорился пересечься. Давай там и встретимся, — он замолчал, но тут же добавил: — После столовой она приглашала нас троих прогуляться по городу. Обещала устроить экскурсию. Так что решайте, вы с нами или нет.

— А что, вдвоем голубкам уже не воркуется? — усмехнулся Жмых.

— Молчание, Жмых. И сойдешь за умного, — донесся голос Лики из глубины их номера.

— Да задрали вы! — возмутился Жмых, ужом выбираясь из миниатюрного для его комплекции кресла. — Жмых, молчи это! Жмых, молчи то! Что вы строите из себя ханжей Насреддинов? Я птица гордая, на чью голову хочу, на ту и гажу! — последнюю фразу он выкрикнул в сторону своего номера.

— Насреддин был не ханжа, а ходжа, — усмехнулся Михась, тоже с определенными трудностями покидая балконное кресло. — А это чуть-чуть разные понятия.

— Да по мне, хоть рыцарь в лебединой шкуре! — отмахнулся Жмых. — Я лишь одно хочу понять: на кой мы вам с Таньей сдались? Я свечку тебе держать не нанимался. Мы и сами спокойно погуляем по городу. Правда, Лик? — крикнул он в сторону своего номера. — В трущобах Инкубатора не заблудились и здесь как-нибудь обратную дорогу к отелю найдем.

— Ты идиот? — Михась с усмешкой посмотрел на него. — Я тебе не рейд, совмещенный с мародеркой, предлагаю, а экскурсию по городу. Танья сможет ответить на вопросы, которые у нас уже накопились и появятся по ходу прогулки. Еще объяснения нужны?

— Короче, иди ты… Мойся! — было видно, что Жмых сдался. — Мы с Ликой подумаем. Встретимся внизу, — оставив за собой последнее слово, он с удовлетворенным видом скрылся в недрах своего номера.

— Подумает он… — усмехнулся Михась себе под нос и поспешил в душевую.

Приведя себя в порядок, Михась переоделся в сменный комплект одежды, захваченный из бокса в Инкубаторе, и в приподнятом настроении спустился на лифте в холл гостиницы. Все земляне уже были в сборе и ждали только появления Таньи и Риоса. Наконец входная дверь отеля открылась и Танья шагнула им навстречу. При виде ее у Михася на мгновенье сердце остановилось и провалилось куда-то в район пищевода, а ноги стали ватными. Одетая в легкий комбинезон песочного цвета и в легкие сандалии на босу ногу, она одним своим появлением произвела фурор как минимум у мужской части землян. Когда дверь за ней закрылась и довольно яркий уличный свет перестал бить ей в спину, дав рассмотреть все остальное, Михась пришел в восторг, переходящий в легкое замешательство. Длинные волосы сиянки были уложены в высокую прическу, и только две темные пряди спускались по вискам и дальше двумя витыми узорами обрамляли симметричный овал ее лица. Минимум косметики лишь слегка подчеркивал природную красоту местной жительницы. А тонкий аромат духов приятно дополнял созданный ею волшебный образ.

Сделав вид, что не заметила, какой эффект она произвела своим появлением, Танья сразу приступила к делу.

— Фсем привет! — она улыбнулась. — Схол Риос приносит сфои исфинения са сфое отсутстфие, но его срочно фысфали с токлатом по ресультатам нашей экспетисии. Прошу итти са мной, наши столы уше накрыты, — подойдя к Михасю, она взяла его под руку и направилась дальше в сторону светящегося дверного контура с правой стороны от лифтов.

— Лихо она Михася в оборот взяла! — склонившись к уху Лики, негромко прокомментировал увиденное Жмых. — А уже вечером, как я слышал краем уха, его ждет знакомство с ее родителями. Не иначе как завтра нам свадебные подарки в сувенирной лавке придется покупать.

— Ну не всем же для того, чтобы сделать предложение, нужно тысячу раз перед этим в кустах спрятаться? — она с усмешкой на губах посмотрела на него. — Или мне тоже взять инициативу в свои нежные руки? — и Лика так резко подхватила его под локоть, что Жмых от неожиданности слегка отшатнулся в сторону от нее, но был неумолимо притянут к ее телу обратно. — Поздно соскакивать с «Титаника», айсберг уже в пределах видимости, — промурлыкала она самодовольно ему на ухо.

— Я не нанимался быть Ди Каприо! — оглядываясь по сторонам и выясняя, не видел ли кто его кульбитов, возмущенно зашипел ей на ухо Жмых. — Если понадобится, я и на айсберг высажусь!

Короткий коридор, который оказался за дверью гостиничного холла, закончился помещением, уменьшенной копией их столовой, на минус первом уровне Инкубатора. Десять столиков, рассчитанных на четыре персоны, были сдвинуты в длинный стол по центру помещения. На нем уже стояли блюда, накрытые прозрачными крышками, и он был сервирован посудой и приборами на двадцать гостей. На отдельном столе стояли различной формы и объема бутылки с напитками. Возле него замер местный житель, скорее всего официант, ожидающий, пока гости займут свои места за обеденным столом, чтобы наполнить их бокалы напитками, согласно личным предпочтениям. Михась отодвинул, а потом придвинул стул, ухаживая за Таньей. Потом занял свое место за столом рядом с ней. Жмых, наблюдая за его действиями, жестами дал понять другу, что он думает по поводу таких прогибов перед женским полом, но повторил для Лики все его манипуляции со стулом. Когда все расселись и наполнили свои тарелки блюдами на свой вкус, официант приступил к своим обязанностям и разлил по бокалам напитки. Михась, уже кое-что понимавший в местной алкогольной продукции, при полной поддержке Жмыха и Лики выбрал аналог земного коньяка. Танья предпочла розовое вино, и к ее выбору прислушались многие земляне. Дождавшись того, что с ненаполненными бокалами не осталось никого, сиянка встала из-за стола и произнесла первый тост:

— Йя не умею гофорить красифо, поэтому скашу, как тумаю. Йя хочу фыпить это фино са фас. Сеготня фы помогли нашему гороту еше на тесять лет сапыть о том, что такое голот. И йя очень рата, что ми смогли найти опший ясик там на тороге и стать трусьями. Са фас!

Она сделала несколько глотков и, поставив бокал на стол, снова присела рядом с Михасем, но тут же опять поднялась на ноги.

— Чуть не сапыла, — она взяла со стола стопку пластиковых карточек, размером сопоставимых с земными игральными картами. — Перетай, пошалуйста, тля фсех, — попросила она Михася. — Это карты оплаты са тофары и услуги. На них фсем фам пыли перефетены тенешные сретстфа са участие ф похоте са ресурсами, — она улыбнулась всем присутствующим и снова опустилась на свой стул.

— О! — сразу оживился Жмых, принимая из рук Михася пачку кредиток, и, убрав себе в карман сразу две, протянул оставшиеся мимо Лики сразу в руки удивленно наблюдающего за его махинациями Вадима. — А чего ты хотел? — невозмутимо пояснил он для него. — Бюджет семьи должен быть в руках ее главы.

— Какой семьи? Какой глава? — прищурилась Лика. — Ты при слове «бракосочетание» в обморок можешь упасть. Местные тугрики можешь оставить себе. Но если ты после этого всего за праздничным ужином не сделаешь мне предложение с обручальным кольцом, купленным на эти самые деньги, я боюсь даже представить, из каких темных закоулков своего бренного тела ты будешь завтра выковыривать местные кредитки! — она подняла свой бокал, сигнализируя официанту, что тот пуст. — Танья, ты не могла бы сказать этому милому юноше, чтобы он оставил бутылку того, что я пью, на столе? Не привыкла я на Земле к такой подаче напитков.

Потом посмотрела на насупившегося Жмыха и добавила:

— Думаю, что скоро я смогу пригласить тебя на девичник.

— Я могу покасать, гте ф гороте мошно купить красифые кольса! — заверила она ее, не совсем разобравшись в сложностях земных взаимоотношений между полами, уже после того, как официант водрузил перед Ликой полную бутылку местного коньяка.

— И много колес йя сьмогу купить на те деньги, сто лишат у миня на карте? — передразнивая Танью, поинтересовался у нее Жмых.

— Остынь! — тихо, но решительно посоветовал ему Михась, склонившись прямо к уху друга. — Танья не виновата, что ты непонятно с чего решил перед Ликой босса включить. Теперь сиди и думай, сваливать тебе от нее в другой номер или воспользоваться предложенной помощью и купить кольцо. В любом случае не порть нам всем аппетит.

Жмых взял оставленную бутылку и, налив себе с полбокала, залпом выпил.

— А что я теряю? — он обвел всех присутствующих за столом немного осоловевшим взглядом. — Гулять — так гулять, коль живем один раз. Танья, так все-таки обладателями какой денежной суммы мы стали? Ну, вот, например, сколько дней я мог бы снимать номер в этом отеле?

— Йя так срасу и не скашу… — она забавно наморщила лоб. — Фо-перфых, фы мошете песплатно прошифать ф этой гостинисе столько, сколько фам путет утопно. Фсе расхоты са это фсяло на сипя рукофотстфо горота ф плаготарность са помошь ф тостафке глюса. А если по-тругому считать, то мне этих сретстф могло хфатить на нормальное прошифание ф нашем гороте минимум на полгота. Со фсеми утопстфами. Как посчитать по-тругому, я не снаю, — она вопросительно посмотрела на Михася, словно ища поддержки.

— Наверное, схол Жмых желает уточнить, сможет ли он на эту сумму купить красивое кольцо для Лики, — пояснил ей он, внимательно следя за реакцией Жмыха на его вопрос. Тот пока оставался в рамках деловой заинтересованности, не забывая подливать себе местный коньяк и с аппетитом расправляясь с предложенными блюдами.

— Не люпое, конечно, — охотно пояснила Танья. — Некоторые украшения стоят как целый тхет!

— Тхет у Лики уже есть, — перебил ее Жмых, на несколько секунд повергая сиянку этой информацией в состояние прострации. Видимо, и здесь дарить танки своим подругам было либо не принято в обществе, либо было баснословно дорого. — Вот сколько будет стоить кольцо с таким вот камнем, как в обруче у тебя на голове? — решил уточнить Жмых вопрос, заданный ей Михасем.

— С таким камнем кольса не протаются, — заверила она его. — Сиоты перетаются по наслетстфу членам семьи или плиским ротстфенникам и никогта не покитают сфоего клана. Камни ф них ис мира фрейеф, и топыть их сейчас практически не фосмошно. Са тфести лет на этом континенте пыло найтено фсего тфа нофых камня, и тостались они очень польшой сеной. Стоимость такого камня мошет прифышать стоимость десяти глюсов, на потопии которого мы тостафили ф горот. А это сто лет пес голота фсего горота. Но у нас есть тругие очень красифые и торогие минералы. Такие, какие принято дарить сфоим шеншинам. Это путет красифый и несапыфаемый потарок. Поферте мне.

Жмых задумался над ее словами, а у Михася от такой информации голова пошла кругом. Что же получается, что сиот с таким камнем Танья собирается надеть сегодня ему на голову? Они знакомы несколько часов. Что вообще происходит? Этот вопрос нужно будет обязательно прояснить, но только не за столом, а лишь оставшись с ней наедине.

— Слушайте! — Вадим поднялся из-за стола с бокалом в руке. — Вы уже достали со своими кольцами. Не было у нас в Инкубаторе никаких денег, и не нужны они были, чтобы дружно жить. Появились, и все полетело разом куда-то не туда. А я как раз хочу предложить выпить за дружбу. За наших новых друзей. Которые нас гостеприимно приняли в своем доме. За тебя, Танья, и всех сиянцев в целом! — он отсалютовал своим бокалом Танье и под дружный звон бокалов землян выпил до дна.

— Хорошо сказал! — заметил, закусывая какой-то рыбой, Жмых. — Особенно про кольца и деньги, — но, покосившись на Лику, все же добавил, словно делая ей одолжение: — Про дружбу ты тоже ничего так загнул.

Дальше хорошо посидели. Жмых потихоньку отошел и даже попытался рассказать Танье пошлый анекдот. Та не поняла смысла, но вежливо посмеялась вместе с землянами. Когда все сытые выбрались из-за стола, сиянка объявила, что будет снова всех ждать в холле гостиницы через три часа. Потом наклонилась и Михасю и проинформировала его, что они с Ликой отлучатся ненадолго, а потом они зайдут за ним и Жмыхом в их номера. Михась заверил ее, что они вдвоем будут с нетерпением ждать их с Ликой возвращения у него в номере. Танья подхватила Лику под локоток и, что-то оживленно ей нашептывая и косясь при этом на Жмыха, потащила землянку к выходу из обеденного зала.

— Куда это они намылились? — без особого интереса уточнил Жмых у друга, провожая Лику и сиянку скучным взглядом. — Вроде все вместе на шопинг собирались?

— За нами позже зайдут, — пояснил Михась ему. — Пойдем в мои апартаменты, нам есть чего перекурить.

— Опять мне начнешь мозги полоскать о радостях семейной жизни? — скривился Жмых, но, подхватив со стола початую бутылку местного коньяка, пошел следом за приятелем. — Мне — так уже по барабану. Я тут подумал, да хоть и свадьба. Это ж как сыграть свадьбу в Лас-Вегасе, в России такой брачный союз будет ни о чем.

— Ну, во-первых, мозги я тебе на эту тему никогда не промывал, — заметил Михась, когда они вышли из лифта и почти сразу перешли в его номер. — А во-вторых, я в твои амурные дела вообще не лезу, и давай разойдемся на берегу так: либо ты с пониманием относишься к тому, что творится у меня на личном фронте, либо тихо молчишь себе где-нибудь в сторонке. Надеюсь, мы договорились?

— Вот видишь, и у тебя дела как на фронте, — усмехнулся Жмых, выставляя бутылку коньяка на маленький балконный столик, а сам аккуратно усаживаясь в дальнее от входа кресло. — А так хочется любви и ласки, но вокруг лапша и сказки.

Он отхлебнул из горлышка и протянул бутылку Михасю, затягиваясь вместо закуски табачным дымом.

— Но принимая во внимание, как быстро и неожиданно в этом мире можно склеить ласты, почему бы не успеть попробовать пожить семейной жизнью? — он флегматично уставился в далекий потолок улицы-коридора.

— По-моему, тебе до ужина уже хватит, — усмехнулся Михась, принимая у него напиток. Сделав небольшой глоток, он вышел в номер и убрал коньяк в шкаф. По сути дела, для Жмыха это не имело никакого значения. Он наверняка притащил с собой из танка пару бутылок про запас. — И ты наконец созрел до мысли, что человек хозяин своей жизни, пока не найдет себе хозяйку, — Михась подмигнул другу и тоже раскурил трубку.

— Это ты про Лику или про Танью? — усмехнулся Жмых в ответ. — Как по мне, то ясным остается только одно. Нефиг нам задерживаться в этом городе. Сейчас, по крайней мере. Вот если с порталом не выгорит, будем знать, куда можно вернуться, чтобы скорректировать план наших дальнейших действий.

— Это если вообще получится до портала добраться и если что пойдет не так, то и вернуться сюда. Сам слышал, с каким ужасом Танья говорила о том городе, — Михась замолчал, смотря на фигурки прохожих, спешащих куда-то по своим делам далеко внизу. — Сегодня вечером постараюсь как можно больше узнать у родственников Таньи о городе, осажденном тварями. Может быть, они смогут предложить что-то дельное, как нам пробраться в него и желательно без потерь.

— Кажись, в дверь твоего номера кто-то стучался, — заметил Жмых, прислушиваясь.

— Я бы услышал, — не поверил ему Михась.

Тут на балкон из номера Жмыха вышла Танья и со смехом поинтересовалась у них:

— Ми уше потумали, што фы тут уснули! — она рассмеялась.

— А Лику ты где забыла? — заинтересовался Жмых, с трудом выбираясь, как и Михась, из своего слишком узкого кресла. — Надеюсь, потеряла по дороге?

— Нет, — сиянка рассмеялась, оценив шутку землянина. — Она штет фас у тфери фашего номера. Это сюрприс! — радостно заверила она их и выбежала с балкона.

— Сюрприз? — Жмых ухмыльнулся. — Может, нам стоит выпить для храбрости? А то, зная Лику, можно и обделаться от полета ее воображения.

— Были прецеденты? — в свою очередь усмехнулся Михась. — Но пить не будем. Мне еще вечером более-менее трезвая голова понадобится, если ты не забыл о моих планах.

— А мне-то нет! — очень правдоподобно возмутился Жмых, но настаивать на своем предложении не стал.

Тем временем в дверь номера снова негромко постучали. Михась открыл ее и, увидев на пороге Лику, чуть отступил в сторону, давая шедшему за ним Жмыху возможность самому оценить результат похода новоявленных подружек по местным торговым лавкам. Жмых отступил спиной в комнату, приглашая свою подругу выйти на свет из полумрака коридора, чтобы лучше рассмотреть ее новый образ. Лика прошла мимо Михася, обдав того волной незнакомых ароматов своих новых духов. Одетая в короткое черное платье с пробегающими по ткани серебристыми молниями от каждого ее движения, благодаря вшитым в него тонким металлическим нитям, она прошла на середину комнаты и уставилась на Жмыха, пытаясь понять, как тот оценивает ее новый образ. Ее распущенные и уложенные опытной рукой стилиста черные как смоль волосы спадали волнами на обнаженные плечи. Обута она уже была не в надоевшие полувоенные кроссовки, а в черные сандалии, тонкая шнуровка которых была из того же материала, что и ее платье, и заканчивалась чуть ниже ее колен. Легкие штрихи косметики искусного визажиста подчеркнули все достоинства ее и без того очень симпатичного личика. Глаза ее, сверкая из-под чуть опущенных ресниц, пристально смотрели на Жмыха.

Видя, что друг от увиденного почти впал в ступор, так как до этого видел Лику только в сугубо унитарной одежде Инкубатора, пусть и чуть переделанной под особенности ее очень привлекательной фигуры, Михась быстро достал из шкафа бутылку, откупорил ее и сунул в руку приятеля. Тот на автомате сделал из нее большой глоток, вернул ее обратно Михасю и, глубоко выдохнув, не отрывая своего взгляда от Лики, спросил у сиянки:

— Танья, а где, ты говорила, у вас тут самые красивые кольца продаются?

Лика подошла к нему, взяла под руку и ненавязчиво развернула лицом к выходу из номера, где стояли широко улыбающиеся Михась и Танья.

— Пойдем, я тебе все и сама уже могу показать, — заверила вкрадчивым голосом Лика Жмыха. — И даже кое-что присмотрела тебе из обновок.

— Мне нужно на минуточку заглянуть в наш номер, — заметил он, когда они уже выходили из номера Михася.

— Зачем? — с подозрением в голосе поинтересовалась Лика.

— Возьму с собой трофейный немецкий шпалер, — с невинной улыбкой пояснил он ей. — Вдруг местные мачо захотят украсть земную красотку? Не винтовку же мне с собой на прогулку в ювелирный тащить? Боюсь, это могут неправильно понять.

— Не песпокойся, схол Жмых. Нихто твою тефушку не укратет! — со смехом успокоила его Танья. — У нас так не принято. Пойтемте уше, а то на прастничный ушин потом опастаем!

Она взяла Михася под руку, и они первыми шагнули в открывшуюся кабину лифта. Лика и не сводящий с нее восторженного взгляда Жмых не заставили себя долго ждать.

Выйдя на улицу города-здания, Михась и Жмых, ведомые своими подругами, не торопясь побрели по пешеходной дорожке куда-то вправо от их гостиницы. Михась беспрерывно вращал головой, постоянно задавая уточняющие вопросы. Жмых, напротив, находясь под впечатлением от нового образа Лики, рассматривал ее со всех сторон, будто видел в первый раз.

— Эх, жалко, фотоаппарата нет, — заметил он наконец, обернувшись к шедшим позади Михасю и Танье. — Отличное групповое фото из нас получилось бы.

— Почему нет? — удивилась сиянка, доставая из маленького рюкзачка, висевшего у нее за спиной, свой миниатюрный наладонник. — Сейчас кого-нипуть попросим нас фсех сапечатлеть.

Она подбежала к первому же официанту из ближайшего уличного кафе и быстро объяснила ему суть своей просьбы. Потом передала ему свое цифровое устройство и снова вернулась к землянам. Они встали так, чтобы девушки оказались по центру их маленькой группы, и Танья дала отмашку фотографу, перед этим сказав своим новым друзьям:

— А теперь дружно сказали: «С-и-и-я-я-н-н-а-а»!

Все резко заулыбались, и планшетник несколько раз моргнул фотовспышкой. Танья поблагодарила добровольного помощника и, вернувшись к ребятам, сразу показала им получившиеся фото. Все получились отлично, и сиянка пообещала распечатать их по дороге.

Конец ознакомительного фрагмента.