Контуженный: Каторжанин

Алекс Гор, 2023

Судебная система Содружества неоднозначна. Все твои заслуги могут в одночасье оказаться ничем. Джон Сол после окончания мятежа на Гарране оказался осужден на пожизненное заключение. Судьба опять преподнесла неожиданный сюрприз. Отчаяться или попытаться выжить в месте, которое заключенные называют "Последний приют"? Опускать руки бывший десантник не обучен, значит, он попытается найти выход даже там, где его не видно.

Контуженный: КАТОРЖАНИН

Солдат, который не сидел в тюрьме, — не солдат.

Моше Даян.

ПРОЛОГ

КАРАНТИННАЯ СИСТЕМА ФИВАРРО. ПОГРАНИЧНАЯ ТЕРРИТОРИЯ МЕЖДУ ИМПЕРИЯМИ АРАТАН И АРВАР.

Ну, наконец-то меня довезли до конечной точки нашего маршрута. Лучше уж так, чем медленно сходить с ума от одиночества в тесной камере тюремного корабля. Даже и не думал, что такие существуют в природе. Пока меня вели к пассажирскому боту, чтобы доставить в местный вариант тюрьмы для пожизненно заключенных, было время посмотреть на то сооружение, где мне предстоит отбывать наказание. Станция, насколько я могу судить, достаточно большая, сколько же здесь интересно преступников, тысячи, тысячи тысяч. Скоро узнаю. Она похожа на огромное широкое кольцо, которое неспешно вращается вокруг своей оси, а ось эта представляет собой один толстый и длинный шпиль, который пронзает этот бублик по центру. Он соединен с центральным сегментом множеством переходов или чего-то подобного. На внешнем кольце бублика вижу причальные места, вижу доки и довольно много небольших корабликов, снующих туда-сюда. Недалеко от станции наблюдается несколько кораблей, отсюда не видно их предназначение, но, скорее всего, это охрана.

— Заключенные, — послышался глухой голос одного из конвойных, — пройти в бот и занять свободное место, после этого вы будете зафиксированы и доставлены в приемное отделение исправительного учреждения, дергаться во время перелета не советую.

— Давай, вези уже, черныш! — послышался резкий окрик одного из людей, стоявшего со мной в одном ряду. — Жрать охота!

— Хамить тоже не советую, — медленно произнес конвойный и кивнул одному из своих товарищей, тот подошел сзади к дерзкому преступнику и воткнул ему в шею дубинку, бедолагу сложило пополам и начало рвать желчью, одновременно с этим его били дикие конвульсии, так что рвота разлеталась во все стороны.

Стоящие рядом с ним отпрянули в стороны, но тут же уперлись в дубинки охранников и вернулись на место.

— Надеюсь, мы все прекрасно поняли друг друга? — елейным голосом поинтересовался старший конвоя и, не услышав ответа, махнул рукой.

— Налево, — скомандовал один из бойцов, и мы пошли по направлению к боту, аккуратно перешагивая заблеванного говорливого мужика.

Однако, когда крайние в шеренге поравнялись с ним, последовал приказ поднять его и отнести в бот, бедолагам пришлось подчиниться, они взвалили на себя так и не пришедшего в себя бедолагу и, кряхтя, понесли к транспорту.

Разместившись в свободном кресле, я откинулся на спинку и меня тут же зафиксировали надежные металлические захваты, даже рукой двинуть невозможно. Индикатор на замке загорелся красным цветом, и я предпочел расслабиться. Нет смысла дергаться, когда неясна обстановка и диспозиция врага. А насколько я понимаю, в этом, наверняка не самом гостеприимном месте, врагами для меня являются все. Плевать, главное, что тут есть хоть какое-то разнообразие, пустое ничегонеделанье убивает меня похлеще всего остального, а выжить можно везде. Бот заполнился битком, и мы стартанули. Никаких иллюминаторов в нем не было предусмотрено, глухие переборки и только лица товарищей по несчастью маячат на расстоянии нескольких метров напротив и по бокам. Да уж, контингент тут не самый презентабельный, такие же обросшие и частично бородатые, как и я, правда, по габаритам они мне однозначно уступают, какие-то худощавые и бледные.

— Эй, здоровяк, — послышался гнусавый голос, — судя по роже, ты первый раз в гости к чернышам собрался. Тебе, тебе говорю, не делай вид, что ты меня не слышишь. Эй, я тебе говорю!

Я наконец-то догадался, что обращаются именно ко мне и повернул голову по направлению к голосу, наискосок от меня сидел невзрачный мужичок с наполовину седой растрепанной бородкой и всклокоченными волосами. Я безразлично посмотрел на него и отвернулся, смысла в разговорах с непонятным типом я не видел.

— Что нос воротишь? Послушай, что я скажу, держись меня и все будет лоп-лоп, со мной не пропадешь.

Я прикрыл глаза и, отвернувшись, сделал вид, что задремал, он что-то еще мне хотел сказать, но его монолог был прерван резким окриком охранника и мужик тут же заткнулся. Дорога к станции заняла не больше получаса, и вот мы уже выгружаемся в глухом ангаре. Нас построили и повели колонной вглубь станции.

— Стоять! — раздалась команда конвойного, и мы остановились, повернувшись к новому персонажу.

Мимо нас неспешной, слегка вальяжной походкой прошелся какой-то человек с планшетом, он подходил по очереди к каждому заключенному, проводил небольшим лазерным сканером по лицу и сверялся с какой-то информацией в планшете. После этого он или делал шаг к следующему, либо командовал вывести заключенного из строя, меня он тоже вывел, таких набралось всего три человека.

— Значит, так, — обратился он к нам, — слушать меня внимательно, у вас установлены бионейросети, а их использование в учреждении строжайше запрещено, поэтому вы будете обязаны использовать дополнительное оборудование, — один из конвойных протянул ему металлический обруч, — это блокиратор нейрооборудования и заодно следящее устройство. Оно самостоятельно фиксируется на голове и удерживается там, не рекомендую самостоятельно пытаться снять, включится система защиты, а она сжигает мозги в кашу.

Нам раздали по обручу, и пришлось под пристальным вниманием нескольких странных стволов в руках у конвоя, одеть его на голову. Человек что-то пошаманил у себя на планшете и обруч на моей голове словно ожил. Он плотно обхватил голову и, как мне кажется, из него выскочили небольшие захваты, пробившие кожу и укрепившиеся в костях черепа. Больно, но терпимо, тем более что неприятные ощущения быстро прошли, а вот потом началось самое неприятное. Привычный мне интерфейс нейросети, к которому я уже давно привык, пошел рябью и через пару секунд просто исчез. Ощущение было странным, я настолько сроднился с этим девайсом, что уже не представлял своей жизни без него. Мое последнее развлечение у меня было отобрано.

По следующей команде мы вернулись в строй, и я услышал голос того самого мужичка:

— Что, здоровяк, теперь и ты, как мы все, теперь зазнаваться не будешь, урод!

Очень захотелось заткнуть его поганый рот, но мне помешали.

— Рты позакрывали! — крикнул человек и продолжил инструктаж.

— Вы все находитесь на борту космической станции, принадлежащей системе исправительных учреждений Содружества Независимых Миров. Она называется «Аквилон-3», но местный контингент зовет ее иначе — «Последний приют». Учреждение предназначено для мультирасового содержания пожизненно осужденных преступников, это означает, что тут есть и люди, и не люди, так что различных ксеносов тут хватает. Советую иметь это в виду, никто с вами нянчиться не будет, все осужденные должны приносить пользу и исправлять свои преступления тяжким трудом, кто не работает, тот не ест. Система сама определит вас на работу, исходя из данных ваших личных дел. Практически каждый сантиметр станции находится под контролем главного искина, время реагирования на правонарушение очень невелико. Сразу предупрежу, что попытки бунтовать на станции были, после этого заключенных стало гораздо меньше, искин просто откроет шлюзы и выпустит весь воздух в космос. Скорее всего, прямо вместе с вами. Надеюсь, среди вас умеющих дышать вакуумом нет. Сейчас вас отведут в ваши отсеки, в которых вы и будете находиться. В некоторых отсеках станции атмосфера непригодна для дыхания человека, советую об этом помнить. Каждому заключенному начисляются баллы полезности за объем выполненной работы, первые трое суток у вас будет право на получение питания, после этого вы обязаны трудиться. Сейчас вы получите индивидуальные браслеты, это устройство позволяет, как и эти обручи, контролировать ваше местоположение и содержит данные о вашем статусе и количестве трудочасов и баллов полезности, а также другую информацию по вам. Раздать браслеты.

Сразу после этого вдоль шеренги заключенных прошел конвойный и заменил наручники браслетами, шириной около пяти сантиметров и толщиной не больше сантиметра. Достался этот набор и мне, я с наслаждением развел руки в стороны, но в следующую секунду заметил ехидный взгляд чиновника.

— А еще они могут вот так, — протянул он и нажал на кнопку на своем более широком браслете.

Мои руки притянуло друг к другу с ужасающей силой, я даже понять ничего не смог, как они оказались намертво прикреплены друг к другу. Мне сразу же вспомнилось мое первое знакомство с похожим устройством, которое мне одел, правда, только на одну руку, аграф Лозар Самуэль, и как меня тогда долбало током, надеюсь, в этих штуках подобной функции нет.

— Раздайте им гигиенические наборы, — скомандовал человек, и мне в руки всунули небольшой пластиковый контейнер, — такой набор выдается раз в два месяца, так что, если не хотите, чтобы из пасти воняло, берегите его. То же касается и вашей одежды, один комплект положен на год заключения, порвали, значит, будете ходить в рваном. Увести!

— Заключенные, налево, — скомандовал охранник, и нас повели дальше, оставив безразлично смотрящего нам вслед чиновника позади.

Нас всех повели по бесчисленным коридорам, и я очень скоро сбился со счета, сколько поворотов и переходов мы сделали, нейросеть-то не функционирует и не может помочь зафиксировать маршрут. Привык я к этому помощнику, теперь придется вспоминать старые добрые времена. Изредка нам попадались другие обитатели станции в таких же желтых комбинезонах, только гораздо потрепаннее. При приближении нашей колонны их браслеты активировались и сковывали им руки. Примерно через двадцать пять минут нас завели в большой отсек, над входом в который красовалась надпись синим цветом «Сектор Хомо — 13».

Сразу после того, как мы зашли в этот отсек, нас остановили, и один из охранников нажал на большую красную кнопку, расположенную на стене возле входа, раздался звук сирены, и через несколько минут к нам навстречу выбежал человек.

— Носатый, принимай пополнение, разместишь по свободным камерам, — безразличным тоном произнес конвойный и, увидев кивок человека, нос у которого и вправду был внушительных размеров, развернулся и пошел на выход вместе со своими товарищами.

Сразу после того, как за ними закрылась дверь, наши браслеты разблокировались и появилась возможность размять затекшие руки, что я с наслаждением и сделал, как и большинство тех, кто пришел вместе со мной.

— Ну что, арестанты, пошли за мной, определю вас по номерам, потом уже вам старшие все объяснят, что тут и как, — безразличным голосом произнес Носатый.

Он повел нас по коридору, и тут уже мы увидели несколько десятков человек, заинтересованно разглядывающих нас. Со всех сторон слышались какие-то смешки, разговоры, выкрики, а то и настоящие взрывы хохота. Нас привели на второй ярус, тут, насколько я понял, находились жилые помещения, и Носатый начал распределять по каким-то своим принципам, кому из нас куда идти. Что характерно, никто с ним не спорил и вопросов не задавал.

Смерив меня пронзительным взглядом, он показал мне пальцем на дверь камеры под номером 20, или, как он выразился, номера и сказал:

— Тебе туда, здоровяк.

Ну, туда, так туда, я подошел к двери, надавив на сенсор справа от входа, дождался, пока она откроется, и зашел внутрь. Сразу с порога мне в нос ударил странный запах, не сказать, что очень неприятный, но мне явно незнакомый. За столом сидело несколько человек, повернувших головы в мою сторону, как только дверь открылась.

— Вечер в хату, каторжане! — поприветствовал я фразой, слышанной несколько раз в прошлой жизни по телевизору, сидящих за длинным столом людей.

— И тебе доброго времени суток. Ты кто такой? — спросил осторожным тоном немолодой гладковыбритый человек, сидящий с самого краю стола.

— Пополнение, только что привезли. Кто старший? Мне надо место определить.

— Ты смотри, какой шустрый, а познакомиться, а поговорить? А там, глядишь, и решим, где место твое, — хмыкнул один из мужиков, беззастенчиво рассматривая меня с ног до головы.

— А так и зовите, Шустрый. А поговорить можно, долго меня везли, одичал в одиночестве.

— Ну, так, парень, бывает. Ты проходи, присаживайся с краю, поговорим.

Я огляделся по сторонам. Привычных коек или нар, в моем понимании, тут не было, две стены по бокам длинной камеры представляли собой трехэтажные соты-боксы, в которых находился лежак, в изголовье которого располагался небольшой светильник, вот и все личное пространство. В подобный бокс можно было довольно просто забраться и лечь, не видя ничего по сторонам, хоть какой-то плюс. Да и ночью пырнуть ножом будет гораздо сложнее. Пройдя к столу, я уселся на предложенное мне место и посмотрел на лица будущих сокамерников.

— За что тебя к нам определили?

— Военное преступление, в тонкости вдаваться не стоит, короче, осудили, разжаловали и сюда, — не стал темнить я.

— Солидно, значит, боец? Абордажник, судя по габаритам?

— Что-то типа того, — согласился я.

— А с чего нам тебя Шустрым-то называть? Кликуха для молодого больно борзая.

— Такой у меня позывной. Был, — честно признался я и задумался, стоит ли оставлять с собой хоть что-то из прошлого.

— А обруч чего на голове, сетку не удалили?

— Нет, сетка био, удалить невозможно, импланты только поснимали и все.

— Видать, ты парень мозговитый, раз смог себе такую вещь приобрести, — задумчиво проговорил один из мужиков, — жрать хочешь? Знаю, как на тюремных извозчиках кормят. Шток, наложи нашему новому товарищу.

Один из мужиков поднялся со своего места и направился в самый дальний угол камеры, погремел там посудой и вернулся, держа в руках пластиковую миску с каким-то варевом, судя по виду, это были куски какого-то мяса. Он поставил тарелку передо мной и, поковырявшись в своем кармане, выудил оттуда пластиковую ложку, которая обычно выдавалась синтезатором пищи. Приняв предложенное, я пододвинул тарелку к себе и принюхался, запах был вполне съедобный, хоть и непривычный. Только тут я осознал, что на самом деле очень хочу есть, да и отказываться от достаточно вежливо предложенного будущими сокамерниками угощения и портить отношения не стоило. Осмотрев ложку и найдя ее достаточно чистой, я осторожно подцепил ею кусочек мяса и отправил его в рот, мясо, конечно, было пресноватым, но весьма недурным на вкус, во всяком случае, по сравнению с гиенособакой с той неизвестной планеты просто небо и земля. Желудок требовательно заурчал, требуя продолжения, и я сам не заметил, как смолотил всю тарелку.

— Однако у тебя и аппетит, хотя и неудивительно, ты вон какой здоровый, — уважительно изрек сидящий дальше всех арестант.

— А тут что, за работу можно и натуральные продукты приобрести, а то я так ничего и не понял из того, что мне по прилету объясняли? — поинтересовался я.

— А, это, — махнул рукой мужик, — нет, там только синтезатор старый и паршивый. У тебя, кстати, только пара дней на халяву будет, а потом надо работать или по-другому добывать себе еду.

— А это тогда откуда? — кивнул я на опустошенную тарелку.

— А, это ксенос был, повадился к нам по вентиляции пролезать и воровал по мелочи, вот мы его и проучили, — пожал плечами все тот же мужик, что сидел с краю.

Я чуть было не выпустил наружу только что съеденное мясо, когда осознал, что на самом деле это было такое.

Видя мое замешательство, мужики за столом дико заржали и поучительным тоном глубокомысленно изрекли:

— Да мы ему только пару щупалец оттяпали, как раз наказать, но в следующий раз он уже так просто не отделается, а щупальца у него скоро отрастут. Ты, парень, прими это как есть, и сам к ксеносам особо не суйся. Есть у них такие, которые и нашим мясом не брезгуют. Тут, сам понимаешь, перенаселение, и особо строго за нами не следят. Одним меньше, одним больше. Тут главное — осторожность соблюдать, и жить можно. Ты у нас один с сеткой, остальные чистые, со всеми потом познакомишься, когда они с работ вернутся. Меня, кстати, звать Гизо, я тут старший, это Румб, а это Культя, — один из мужиков поднял руку, на которой не было левой кисти.

— Приятно познакомиться, товарищи арестанты. И давно вы тут уже сидите? — поинтересовался я, покивав представленным мне заключенным.

— Давно, Шустрый, давно. Тут про такое не принято спрашивать, тут все на пожизненном. День прошел и хорошо. Вот эта луза теперь твое место, — указал он мне на одну из сот, — располагайся, на ужин пойдешь с нами, покажем, что тут и как, с народом познакомим, покажем, кто есть кто, как себя вести, поймешь быстро.

— Добро, мужики, полезу тогда полежу, а то день суетной выдался, — согласился я и, встав из-за стола, полез в свою, как тут выражаются, лузу.

На удивление, внутри было довольно комфортно, я закинул руки за голову и задумался: «Ну, вот ты и приплыл, Женя, скоростной прыжок из баронетов и десантников в зеки. Правильно говорят, продай жизнь, купи честь. Вот я и продал, и купил. И что с ней теперь делать, я не знаю. Все равно я считаю, что я вместе с парнями поступил правильно, немного коробит то, что Морт с Де Блербо, которые участвовали в тех событиях наравне с нами, смогли вывернуться из этой ситуации и попросту сбежали, оставив нас на съедение этому гнилому виконту. Не иначе, кто-то им помог, хотя никакого значения это уже не имеет. Надо обживаться на новом месте, вот чувствую я, что не все так просто в этом королевстве. И придется еще постараться тут выжить. А еще и работать придется, а я-то ничего, кроме военной службы, и не знаю. Ладно, война план покажет».