Действие SKY. Часть первая

Алекс Бессмертный

Случается так, что человек, оказавшийся на грани смерти, вознаграждается необычайными способностями. Сергей, Алтай и Тим обрели дар перемещения в иные миры. Герои этого романа живут в разных Вселенных, во временах, когда на карту поставлено всё, на переломе своих судеб. Проходя через жестокие испытания их души сплелись в одну. Случайное неслучайно. Жёсткий боевик или философская притча? Новое фэнтези или суровая проза жизни? Захватывающий драйв приключений или диалог о Пути и Смысле? Фантастика или реальность? Это – Dействие SKY. Книга, которая делает тебя сильнее. Книга, которая помогает, когда тебе трудно. Книга для тех, кого пленяет вечное очарование Тайны. Книга, которая заставит думать и спорить. Книга для тех, кто готов…

Глава 2

Утром мы взяли газету и две sim-карты. Сделали несколько звонков, везде попали на посредников. Везде нам сказали, что заявленная квартира уже сдана, и что в течении двух-трёх дней нам перезвонят и предложат другие варианты. Цены нас неприятно удивили: от 7500 руб в месяц за однушку. По моим расчётам, должно было быть дешевле.

Но начало положено, остаётся ждать звонков от риелторов. Мы же отправляемся гулять по Питеру. Нам от Маяковского до Невского рукой подать — всего пара кварталов. Потому идём пешком. И по Невскому к Дворцовой площади — тоже пешком, мимо Гостиного двора, мимо разбросавшего огромные крылья-руки Казанского собора, через Фонтанку, Грибоедовский, Мойку; чтобы надышаться этим воздухом, который всегда приводил меня в трепет, чтобы снова почувствовать под ногами эту Землю, такую древнюю и такую новую, чтобы неспешно вобрать в себя всё, что видят глаза.

— Смотри, Маринка! Нет, ты только представь! Некоторым из этих домов больше, чем двести лет! Сколько поколений жильцов здесь сменилось! Здесь жили придворные Екатерины, дворяне, русские офицеры, великие архитекторы, великие композиторы… Здесь каждый камень дышит историей. Ты только подумай, многие из камней видели Пушкина, Достоевского, русских царей, Императрицу, а некоторые и самого Петра! Правда, я слышал, что от петровского Петербурга мало, что осталось, но я чувствую, что эти камни здесь есть, и они смотрят сейчас на нас, как триста лет назад смотрели на него. По тротуару, по которому мы с тобой идём, Маринка, ходил Цой. Ходили, ходят, Гребенщиков, Шевчук, Бутусов. Мы живём с ними в одном городе, дышим одним воздухом. Невероятно! У меня в голове всё это не укладывается!

— Знаешь, — отвечала Марина, — а я сейчас подумала, что сами то питерцы, наверное, наши восторги не разделят. Привыкли они ко всему этому и не замечают этой красоты вокруг, не чувствуют истории на этих камнях, не восторгаются от того, что дышат одним воздухом с легендами рока. Наверное, всё это для них, совершенно буднично. А вот окажись они, скажем, в Риме, вот тогда бы они ахали.

— А ведь, похоже, ты права, сказал я, — приобнимая её за плечи, в таком случае — несчастные они люди!

Над нами проплывала перина облаков с окошками-колодцами лазурного неба. Справа осталась Дворцовая площадь. Мы вышли к Неве, ступили на Дворцовый мост, неспешно прошли мимо Биржи с Ростральными колоннами, снова перешли через Неву по Биржевому мосту, и оказались в Петроградской стороне. Там мы нашли уютное кафе, под названием «Петроградский буфет», заказали кофе и бутерброды с сёмгой. Ох, и вкусными были эти бутерброды! Окончив трапезу, я откинулся на спинку кресла и закурил. Какое это удовольствие затянуться сигаретой, отхлёбывая горячий густой ароматный кофе! И тут я почувствовал, что меня снова накрывает…

Эти видения… Или, как их ещё назвать?

Началось это, примерно, пол года назад, может быть, чуть раньше. Я абсолютно уверен, что это как то связано с Dействием SKY. Не знаю как, но эта связь для меня очевидна. Эти видения, в тот момент, когда они только начинают приходить, сопровождаются, особым, совершенно не поддающимся описанию, ощущением. В нём присутствует и тревога, и восторг, и какое-то сладостное щемящее чувство, какое-то томление… Но это всё не то. Короче говоря, я не могу этого описать! То же самое я чувствовал, когда ко мне впервые пришло моё Dействие SKY. /Мне показалось странным, что Сергей, так подробно описавший предысторию своего переезда в Питер, так скуп в описании этого своего «Действия Скай». Он ничего не пишет о том, что это за действие, как оно к нему пришло, и в чём, собственно, оно состоит. А. Б./.

Через несколько мгновений это странное ощущение проходит, и ты начинаешь Видеть. Сначала это были какие-то мимолётные картинки, образы, которые видишь перед тем, как заснуть ночью. Потом эти образы начали приходить ко мне и днём, постепенно превращаясь в короткометражные фильмы. Будучи человеком «испорченным медицинским образованием», я решил: а вдруг это какая-нибудь височная эпилепсия? Я встревожился и побежал делать электроэнцефалограмму. Исследование показало, что нет и намёка на эпилептическую активность, мой мозг совершенно здоров.

Тем временем, фильмы стали трансформироваться в нечто большее. Я стал не просто видеть какие-то сцены, я стал превращаться в их участника, причём очень необычным образом. Я видел человека, участника событий моих видений, со стороны, и одновременно я становился им самим. Я видел то, что видит он его глазами. Я чувствовал то, что он чувствовал. Наконец, я думал его мыслями! Я был и им, и собой.

Что это? Шизофрения? При некоторых формах этой болезни случается состояние, которое психиатры окрестили «онейроид», сон наяву. Это когда человек пребывает одновременно в двух реальностях: всеми разделяемой, и своей собственной, подчас, весьма фантастической. Например, он может ощущать и видеть себя членом команды звездолёта, совершающего опасное межзвёздное путешествие, кувыркаясь в полной невесомости, и при этом осознавать, что сейчас он находится в психиатрической больнице и беседовать со своим лечащим врачом.

Но находясь в состоянии онейроида, человек не может по своей воле прервать свои видения, я же могу сделать это без труда в любой момент времени. К тому же при шизофрении, кроме онейроида, всегда наблюдается и масса других симптомов, а также всегда происходят особые, свойственные только для шизофрении, изменения личности заболевшего. У меня же ни этих симптомов, ни личностных изменений не обнаруживается, ни мною, ни, что ещё более важно, окружающими, в числе которых немало и моих коллег, имеющих специальность «психиатр». И всё же я не поведал никому о своих видениях. О них не знают ни друзья, ни коллеги, ни даже Марина. В этом смысле я полностью одинок. Я с ними один на один.

Мало-помалу в моих «корткометражках» стала выкристализовываться одна общая тема. Какой-то военный, офицер. Не то десантник, не спецназовец. Я понял, что проживаю отдельные эпизоды его жизни. Но вот что самое удивительное: всё это происходит не то чтобы даже в другой стране, а похоже, на какой-то иной планете, которая очень похожа на нашу. Мой офицер жил в стране под названием «Истиправлия». Его страна находилась, уже около года, в состоянии войны с другой, соседней страной — «Твердышиной». Обе страны много веков входили в состав одной огромной империи — «Великоправли». Совсем недавно, по меркам истории, всего двадцать лет назад, произошёл какой-то социальный катаклизм, и империя распалась. После распада империи, две страны примкнули к разным военно-политическим союзам. Твердышина к Южному Альянсу, объединению стран, ведомых государством-гигантом Грюнингеймом. Истиправлия — к Северному Союзу, объединению небольших, но сильных, в экономическом отношении стран. Два блока уже давно не помышляли о глобальной войне друг с другом, сгореть во всеобщем ядерном пожаре не хотелось никому. Но войны экономические, за ресурсы и сферы влияния велись довольно жёстко. Так, ранее Грюнингейм воевал с Великоправлью, и победил без единого выстрела, «задавив» отчасти экономикой, отчасти идеологией. Великоправль развалилась, в буквальном смысле этого слова, но на сцену вышел новый игрок — Северный Союз, и всё началось сызнова. Страны, распавшейся, некогда богатой Великоправли, по одиночке обнищали, и были теперь вынуждены просить помощи и покровительства у своих благополучных южных или северных соседей. Так, два когда-то братских народа Истиправлии и Твердышины, народа имеющего одно происхождение, одни корни, одну общую историю, оказлись по разные стороны баррикад. Идеологи обоих стран находили всё больше различий, поднимали из глубины веков забытые взаимные обиды, а СМИ с удовольствием и смакованием, методично разносили это по умам обывателей. А тут ещё и спорные территории, богатые нефтью. При Великоправли всё было общее, а теперь как? Догвориться не удалось. Началась война.

На нашей планете нет стран с такими названиями, по другому именуются и военные блоки. Значит, решил я, должно быть, всё это происходит не на нашей Земле. Но как всё похоже! Язык, на котором разговаривает мой офицер, очень напоминает эдакую «славянскую смесь» русского, польского и украинского. (Я не знаю этого языка, но в своих видениях, прекрасно понимаю его, как будто это мой родной язык.) Там такие же, как и у нас дома, улицы, машины. Разве что, марки у тамошних авто другие. Одежды людей из мира моих видений также неотличимы от наших. Форма у этого военного точь в точь, как у российских десантников: голубой берет, голубые полоски на тельняшке, голубые петлицы, и даже значок на этих петлицах — самолётик с двумя парашютами! И всё же, происходит это не на нашей планете. Но тогда, где? В моей голове? Но откуда оно туда попало? А главное, для чего?

В последнее время, это уже не короткометражки, не разрозненные сцены из жизни офицера истиправлийской армии. Теперь я вижу, вернее проживаю его жизнь, последовательно, отрезок за отрезком. Причём, если мой нынешний «сеанс» заканчивается на каком-то месте, то следующий начинается именно с него. Так что, теперь это даже не фильм, а какой-то сериал.

И вот сейчас оно снова накатило — это странное, но уже ставшее привычным чувство. Значит, сейчас пойдут видения и я опять, на какое-то время, стану этим офицером. Но сейчас всё это не ко времени. Я с Мариной здесь, в кафе, и я не могу позволить себе уйти туда… Иногда бывает так, что в реальном времени проходят секунды, а в моих переживаниях — часы. Нынче не тот случай. Я чувствую, что это надолго и прерываю погружение. Прерванные усилием воли видения имеют свойство вскорости возобновляться. Я вернусь к своему офицеру сегодня ночью, когда Марина заснёт.

Утром было два звонка от риелторов. Поехали смотреть квартиры. Первая оказалась просто кошмаром. Такие квартиры называют «бабушкинными». Тесная, грязная, с допотопной разваливающийся мебелью, и что самое отвратительное, с затхлым старушечьим запахом. Вторая была, вроде бы ничего, но когда стали оформлять документы выяснилось, что хозяин квартиры вовсе не хозяин. Субаренда. Значит, попахивает лохотроном. Знаю, читали об этом в газете. От второй квартиры мы тоже отказались.

Вернулись домой в час дня. На улице лил противный холодный дождь, значит, экскурсии на сегодня отменяются. Дядя с тётей Элей на работе. Маринка засела за телевизор кликать кнопочками пульта. Поначалу, это так увлекательно — «прыгать» по местным каналам нового для тебя города. Значит, у меня есть целый день для того, чтобы заняться своим дневником.

Я буду писать об этом, свалившемся мне на голову, офицере спецназа. Буду писать о нём, писать о том, что являлось мне в видениях, странствиях в иных мирах, погружениях в другую жизнь. Назовите сие, как хотите. Скажу только, что в переживаниях этих мне трудно отличать себя от него. Чтобы не путаться, я буду писать о нём во втором лице, но, возможно, иногда буду сбиваться и ставить местоимения «я» или «мы», потому что, в этом состоянии, я знаю все его мысли, я переживаю все его чувства, я знаю всю его прошлую жизнь, как свою, и проживаю его нынешнюю жизнь, как собственную.

Кое-что я буду менять в своём описании. Например, в том мире, где живёт мой офицер, длину, протяжённость измеряют в «мерах» и «промерах». Я не буду использовать этих слов. Я понял, что они соответствуют нашим «метрам» и «километрам». Некоторые другие, привычные нам понятия, в их мире тоже именуются по-другому. Я же буду обозначать их соответствующими, знакомыми русскому человеку словами.

Маринка продолжает забавляться пультом от телевизора, прыгая с канала на канал. Я же, Сергей Александров, тридцати трёх лет от роду, лежу на старом диванчике в дядиной квартире, подложив под голову огромную махровую подушку. На коленях у меня жирный чёрный блокнот, а в пальцах зажата шариковая ручка…