Ахалтекинец для президента

Алевсет Алимурадов

О том, как воля и желание могут изменить мир, в котором живешь, отстаивая свои интересы и интересы тех, кого любишь, и без которых невозможно представить жизнь.

В.О.ВИТТ

Ольга находилась на обслуживании лошадей, когда ее позвали к директору предприятия. Она вошла и тихо поздоровалась. Директор Султан как стоял возле окна, наблюдая за заводом, в котором померкла жизнь, так и продолжал стоять. Типичное настроение во всем коллективе — упадок сил и оптимизма.

— Присядьте, Ольга, — наконец выговорил он с присущим ему акцентом.

— Вызывали?

— Вызывал, — подчеркнуто произнес он. — У нас плохие дела. Вчера была комиссия из полиции, интересовались о финансовых делах…

— Что не могут посчитать пять миллионов рублей, которых выделили на 84 голов маточных лошадей. Какой позор! — Ольга выразила свое возмущение.

— Дело не в финансах, — пророчески проговорил Султан, — я подозреваю, что нам готовят судьбу конной фирмы «Джигита»: расформировать, лошадей на колбасу, а людей под сокращение.

— Неужели? — округлив глаза, выдавила Ольга.

Запищал телефон на краю стола. Султан с пренебрежением подобрал его и, когда увидел номер абонента, встал со словами: «Из минсельхоза»

— Да, да, — ответил он, затем притих. По гримасе на лице Ольга могла догадываться, о чем идет речь. — Да, да, — вновь ответил Султан с сияющим лицом. Ольга подумала, что ему передают хорошие новости. — Хорошо, хорошо, Магомед Гамидович. Да, конечно. До свидания. — он выключил телефон и опустил руку. Он в ступоре продолжал стоять, оценивая ситуацию. Ольге быстрее хотелось услышать сказанное министерским чиновником.

— Что там? — поинтересовалась Ольга

— Хорошая новость, — сказал Султан, обретая дар речи. — К нам собирается приехать Уполномоченный Османов.

Теперь Ольга впала в оцепенение, рассуждая о мотивах визита.

— Это хорошо или плохо? — спросила Ольга.

— Визит Уполномоченного не может означать плохое, — вслух рассуждал Султан. — Плохое они скрыто оставляют на бумаге, заочно — Нам надо бы приготовиться, Ольга. Подарить что-нибудь. Кстати, как сейчас поживает Кел?

Ольга помрачнела. Кел — жеребец двух лет, чистокровный ахалтекинец которого она забрала из конюшни и отдельно выхаживала у себя дома для селекции и была радостью ее жизни.

Султан ждал ответа. а Ольга тянула, осмысливая последствия такого вопроса.

— Кел я никому не отдам, — строго выговорила Ольга, глядя директору в глаза.

— Но это может спасти нас от разорения, — вкрадчиво произнес Султан. — Все-таки Османов, и он вряд ли может осчастливить любого своим визитом. И с нашей стороны будет не этично, если хотя бы не предложим ему коня.

— А если он не откажется?

— Отдадим, подарим.

— Я Кел никому не отдам, — решительно проговорила Ольга и встала. — И не забывайте, что мы занимаемся селекцией. — Она съежилась. и директор смягчил свой натиск, хорошо зная жесткие нравы коллеги, когда речь идет о ее любимцах. — Зачем звали? — сурово спросила Ольга, прежде чем покинуть кабинет директора.

— Я, я… хотел поинтересоваться о Келе, — мучаемый сомнениями ответил Султан.

— Для полицейских, что ли? — с сарказмом спросила Ольга, зная, что статус получателя повысился.

Султан ее вопрос оставил без ответа, но вдогонку сказал:

— На собрании выступишь и скажешь о наших плачевных делах. Я могу положиться только на тебя.

До центральных ворот заводской конюшни оставались несколько шагов. Ольга с кормом для лошадей остановилась и оглянулась, в один момент воскресив в памяти былые счастливые дни конезавода. Основанный 50 лет назад, он по достоинству стал лучшим местом для отдыха и развлечений горожан. По периметру были расположены конюшни, беговые и рабочие дорожки, столовая для зрителей и парковочные места, которые сохранились до последних десяток лет.

Любовь к этим божественным животным наложила нестираемый отпечаток на мою жизнь: поступила в зоотехнический техникум, стала жокеем. Жилетка, сапоги, перчатки, хлыст стали моими рабочими инструментами. Я быстро научилась стать единой целой с лошадью, я садилась на ее спину и она воспринимала меня как продолжение своего тела — никакого напряжения и нервозности. Это полное доверие.

Хорошо помню первые уроки, в которых я сделала ошеломительный прорыв — за несколько часов езды у меня получилось синхронность команд и исполнений при полной согласованности и равновесии. «Прежде всего ты должна на линии отпустить лошадь и узнать, чего она хочет: стартовать или останавливаться, уклоняться или отпрыгивать, хочет замедлиться или ринуться вперед» — говорил тренер. — одним словом — узнать намерения лошади». Но проблема в том, что поначалу трудно предаваться намерениям лошади, предоставленной самой себе, потому что сразу появляются твои собственные. Позже тренер сказал: «Ольга, ты родилась жокеем»

Толпы людей с трибун скандировали «Ольга вперед». Скачки, победы, провалы. Однажды на глазах болельщиков скакун, испугавшись препятствия, сделал сальто в воздухе. Седло скользнуло до головы и выбросило меня с лошади на несколько метров. Перелом отдела шейного позвонка, гипс и тяжелые мысли: «Зачем мне это надо». Ответ вызывался тут же — любовь к этим грациозным существам и поэтому продолжаю дышать конским потом и сыростью конюшни до сих пор. Где корни таких чувств? Это где-то в далеком прошлом. Возвращение времени. Может быть, я была царицей, где защита царства целиком возлагалась на скорость, выносливость и прыткость ахалтекинца и оттуда в ушах часто стоит топот копыт, тупые звуки железных подков и хор рыка или жалобные стоны раненных, истекающих кровью на поле брани лошадей

Я первой мчалась на гору и созерцала приближение табуна, мысленно представляя движение древних войск. Ветер треплет их макушки, их ржанье возвещает сотворение мира и поступательное движение к цивилизации. Туда ли пришли?

Ипподром разрушен и брошен, трибуны варварски сломаны — нет осталось ничего от былого величия, лишь коллектив, который остался верен своим принципам и отношениям к животным, несмотря на трудности и мизерную зарплату. Нет, Кела я никому не отдам.

.

Она продолжила шаг, взялась за ручку и опять погружение в мысли. Ей было тяжело открыть двери и видеть, как много десяток очаровательных лошадей высунут головы из денников и уставятся на нее. Они голодные — нормы рациона сократили в пять раз и получают два кило овса вместо положенных десяти. Сколько еще они могут протянуть. Но в любом случае я буду с ними до конца.

Она молча прошла по центральному проходу, рассыпая горстки овса по денникам, которых хватит всего лишь, чтобы разжечь аппетит и делать их голод еще более мучительным. Она остановилась напротив жеребца «Колье», трех месяцев от роду. Боль и страх. Вид изноможденный, шерсть в лохмотьях, глаза безжизненные, тонус вялый. Она погладила по спине, она в ответ фыркнула. Она осмотрела жеребца с ног до головы. Замечательные данные: грациозная стойка, высокий рост, мышечная основа, готовая к динамике и совершенству — нужен только уход, здоровый корм и тренировки до последнего пота. Без сомнений, он мог бы показать все, на что способен ахалтекинец.