Молчание костей

Аластер Рейнольдс, 2020

Сестры Несс сбежали из родного мира, мечтая о бурной, полной приключений жизни космоплавателей, охотников за сокровищами. Мечты сбылись, но за приключения пришлось заплатить собственной кровью и жизнями товарищей, а сокровища не принесли счастья. И теперь Адрана и Арафура вне закона: летящую на черных парусах «Мстительницу» преследует эскадра, нанятая теми, кто не умеет забывать и прощать. А возглавляет эскадру человек, давно привыкший добиваться своего любой ценой – и, что еще опаснее, обладающий необходимыми для этого талантами. Впервые на русском!

Глава 7

Череп плавал в своей подпружиненной колыбели; освещение комнаты костей перекрасило его пеструю поверхность в равномерный бледно-красный цвет.

— Сурт потрудилась на славу, — сказала Адрана. — Я настояла на дополнительном заземлении. Это сослужит нам хорошую службу, если понадобится выйти в эфир во время солнечной бури.

— Он готов к применению?

— Она сказала, что надо бы дать ему пару часов на стабилизацию. Но я считаю, можно рискнуть прямо сейчас.

— Давай войдем, — решила Фура.

Она взяла Адрану за руку и повела ее через порог, как будто они шли в театр. Череп был больше, чем тот, что находился здесь раньше, и его пришлось обходить с осторожностью похитителей драгоценностей. Время от времени, поглощая энергию случайной встряски, пружины издавали тихий звук, будто хихикали.

Сестры обогнули череп, словно совершили кругосветное плавание.

— Закрыть? — спросила Адрана, указывая на дверь.

— Да. Или как положено, или никак.

Адрана закрыла дверь и повернула штурвал замка, герметизируя помещение и отсекая все привычные корабельные звуки. Тем временем Фура воспользовалась панелью управления, чтобы приглушить внутреннее освещение. Комнаты костей всегда освещались электрическими или газовыми устройствами, а не световым плющом.

В темноте череп будто сделался еще больше. Сестры двигались вокруг него в противоположных направлениях, как две планеты на разных орбитах вокруг звезды. Кроме глазниц, были зловещего вида, в темных пятнах каналы, которые, возможно, когда-то служили органами слуха, или равновесия, или обоняния, хотя их расположение мешало об этом судить. Повсюду виднелись трещины и щели, появившиеся из-за возраста или небрежения и отремонтированные не так хорошо, чтобы сквозь них не проникал свет. Челюсть, как ни странно, осталась прикрепленной к черепу естественным образом. Во рту — баррикада тонких как иглы зубов. Над пастью высилась черепная коробка, в которой просверлили большую часть гнезд для подключения; она походила на переполненный почтовый мешок.

Внутри черепа посверкивало мигальное вещество, создавая образы, напоминающие окутанный туманом чудесный ночной город. Возможно, там еще сохранилась какая-то органическая ткань: тонкие, как паутина, нити — остатки кровеносных или нервных структур, — но для чтецов костей имела значение только мигальная материя как таковая. Она забыла или перешла грань разумного понимания того факта, что больше не встроена в совокупность живых клеток, что у нее больше нет мозга или разума, которым нужно служить.

Адрана отцепила нейронные мосты от стены. Один передала Фуре, а другой надела сама на коротко остриженную голову, опустив пониже. Фура закрепила свой мост и размотала контактный провод, зажав штекер пальцами.

По другую сторону черепа Адрана сделала то же самое.

— Одновременно?

— Почему бы и нет, — сказала Фура. — Мы умеем подключаться вдвоем, пусть большинство этого и не делает… Вопрос лишь в том, к одному гнезду или к двум? Надо было выпытать у кудрявого мальчишки лучший способ подключения к этому черепу. Он бы запираться не стал.

— То, что работало у их костянщика, не обязательно заработает у нас, — напомнила Адрана. — И никто не обещал, что мы обе получим оптимальный сигнал на одном и том же входе. Я согласна, можно подключиться вдвоем, но думаю, надо начать как можно дальше друг от друга, а затем сойтись.

Фура немного поразмыслила, прежде чем кивнуть:

— Ладно. Я беру гнездо на лобной кости?

— Бери. Затылок мой.

Сестры колебались. Они были осторожны, даже напуганы. Но они были готовы к эксперименту.

Их штекеры вошли в гнезда с ясными синхронными щелчками полированного металла. Череп слегка покачнулся, но вскоре пружины успокоили его, и сестры последовали примеру. Очень осторожно Фура сомкнула веки, опустила затемняющие забрала нейронного моста — два щитка, как шоры, которые надевают на беговых собак, — и усилием воли погрузилась в состояние тревожной восприимчивости, уподобив сознание дому с распахнутыми дверями и окнами, словно приглашая призрачный ветер побродить по комнатам и коридорам.

У нее не было ни малейшего сомнения в том, что Адрана занимается тем же самым.

Она слышала дыхание сестры. Свое собственное дыхание.

И ничего кроме.

Тишина все длилась, но это ее не беспокоило — еще ни один череп не отдавал свои секреты без боя. Фура не видела Адрану, но ощущала ее неподвижность и понимала, что сестре тоже не сопутствует успех. На всякий случай они еще немного подождали, а потом, не сговариваясь, отключились одновременно. Череп покачнулся, затем еще и вновь, когда сестры подключились в разных точках, теперь ближе друг к другу. Фура уже запомнила расположение гнезд и могла подсоединяться на ощупь.

По-прежнему тишина.

И все-таки эта тишина несколько иного рода, пусть и непросто было бы описать словами разницу. Казалось, какие-то оттенки беззвучия или нюансы отсутствия отличали это гнездо от предыдущего. Все дело в том, что подключенные к нему провода соединялись с мигальным веществом по другим каналам, меняя нейронные сигналы, которые, в свою очередь, шли через нейронный мост прямо Фуре в голову.

А это что такое?..

Нет. По-прежнему пусто.

Одна на двоих интуиция заставила Фуру и Адрану разом переключиться на третьи узлы. Теперь сестер разделял только гребень на черепе.

Фура мгновенно уловила несущий сигнал. Мигальное вещество шептало ей о своей готовности посылать и принимать. В других черепах, на других кораблях, рассеянных по всему Собранию и граничащим с ним пространствам, крупицы активного мигального вещества должны были обнаружить внезапное появление новичка и, как следствие, отголоски двух обезьяньих разумов, связанных с ним.

— У меня кое-что есть, — пробормотала Фура.

Через мгновение Адрана сказала:

— У меня тоже. Пожалуй, можно прекратить. Мы убедились, что череп работает. Не стоит подвергаться ненужному риску.

— Я хочу знать, что этот череп может послужить источником разведданных. Один перехват, один осмысленный фрагмент переговоров — все, о чем я прошу. Если корабли этой эскадры сообщаются через черепа, я хочу знать намерения.

— Ты их и так знаешь. Какие еще доказательства нужны?

Череп покачнулся — это Адрана пыталась отключиться от гнезда.

— Подожди, — сказала Фура.

Что-то пришло вместе с несущим сигналом. Тишина, превосходящая тишину, ничто, высеченное из ничего, резная вязь пустот, в которых лингвистические способности мозга Фуры не могли не обнаружить (даже если бы ей и хотелось все списать на утешительную случайность) признаки грамматики, речи и намерения.

И за всем этим витала тень личности — слабая, но отчетливая.

Я знаю, кто вы.

Тайное, слабое ласкающее присутствие вторглось в ее голову. Адрана подавила почти судорожный вздох. Она не отключилась полностью, и какая-то часть сообщения, должно быть, дошла до нее.

Я знаю, что вы сестры Несс. И я иду за вами.

Голос как шуруп вкручивался в висок. Фура очень хорошо понимала, что необходимо отключиться как можно скорее, но ее охватил странный паралич, похожий на сон. Казалось, конечности заключены в какую-то вязкую сопротивляющуюся среду.

Кто бы ты ни был, убирайся из моей головы.

Слишком поздно, сестра Несс. Я внутри. Я знаю вашу суть и знаю, что вы ближе, чем вам хотелось бы. Прочее — только вопрос времени. Осмелитесь ли вы бежать? А почему бы и нет? Это станет отличным развлечением.

Наконец она преодолела паралич и разорвала связь с черепом. Адрана отключилась в тот же момент, как будто и она побывала во власти пугающего оцепенения.

Фура сорвала с головы нейронный мост еще до того, как успела откинуть наглазники. Она теперь находилась вне черепа, физически отделена. Но все еще чувствовала голос и присутствие, словно гулкое эхо колокольного звона.

Не говоря ни слова, она вернула нейронный мост обратно на настенную стойку. Забрала мост у Адраны, положила рядом со своим. Восстановила прежнюю яркость освещения.

Сестры придвинулись друг к другу, взялись за руки — холодный металл и плоть, теплая плоть и металл — и крепко обнялись. Обе дрожали. Они соприкоснулись с чужим разумом всего лишь на несколько секунд, но это нежеланное общение их едва не сломило. Сестры держались друг за друга, пока дрожь не начала утихать, и когда гулкое эхо наконец исчезло, к ним отчасти вернулась способность нормально мыслить.

Адрана сглотнула.

— Я чувствовала через череп другие разумы. Твой разум. Те команды, за которыми мы следили. Даже бедного мистера Часко, пока мы его не сожгли.

— Я тоже это чувствовала, — кивнула Фура. — Бывали и очень странные голоса. Но такое впервые.

— Я была на связи с Часко, когда он умер. Хотелось бы мне это забыть. Но даже его смерть не потрясла меня так сильно, как этот тихий голосок.

— Он и впрямь тихий, — согласилась Фура. — И какой-то… высокий. Мне показалось, что к нам обращается не взрослый человек, а ребенок. Даже не подросток, как это было с нами.

— Мальчик, — кивнула Адрана.

— Маленький, хитрый, жестокий мальчик. Из тех, которые отрывают лапки живым существам, чтобы увидеть, как они корчатся. Он был внутри нас лишь несколько секунд, а мне теперь хочется выдраить череп изнутри, с отбеливателем.

Адрана крепче обняла Фуру. Сестры сжимали друг друга в объятиях, словно это могло изгнать из их разума последние отголоски нежеланного присутствия.

— Мы должны были знать, что этот день настанет, — сказала Адрана.

— Что за день?

— Когда мы встретим чтеца костей с талантом, равным нашему.

Раздался приглушенный стук в дверь. И это могло означать только одно.

Неприятности.

Сурт потерла красные глаза, слезящиеся от постоянного глядения в окуляры телескопов.

— Учитывая то, что я видела, мне надо сейчас быть там.

— Нет уж, ты достаточно посидела на солнечном ветру, — возразил Лагганвор.

— Так он же стихает! В парусах не видать призрачных огней, и стрелки компасов не вертятся как сумасшедшие.

— Это просто затишье, если верить прогнозу. Тем не менее, пока оно держится, надо смотреть в оба. Я возьму следующую вахту в обзорной рубке, если никто не возражает.

— Пей. — Прозор протянула кружку подогретого кофе.

Сурт обхватила дрожащими пальцами ручку и прижала посудину к губам, приподняв крышку ровно настолько, чтобы можно было сделать глоток.

— Мы идем с максимально возможной скоростью?

— На всех парусах, — подтвердила Фура. — Из ловчей ткани и обычных. Однако не рискуем включить ионные двигатели. Если у нас засветится хвост, это будет видно за десятки тысяч лиг.

— Я видела парусную вспышку — Сурт трудно сглотнула и опять присосалась к кружке. — Большую и яркую, недалеко. Множество бликов. Я подумала, это они — ну, эскадра, — но сама поняла, что чушь какая-то получается. Я же в тот момент не смотрела в телескоп, и нате — вспышка, вся такая блестючая, как мигалка в этом вашем черепе.

— За кормой? — спросил Лагганвор, обматывая шею шарфом.

В обзорной рубке было холодно, а от любых обогревателей появлялся конденсат на линзах оптических приборов.

— Да, за кормой. Аккурат в том месте, где мы были считаные часы назад.

— Только одно там, позади, может дать парусную вспышку, — сказала Прозор, взлохматив волосы и встревоженно распахнув глаза. — Это «Веселая кобыла». Но они не могли пуститься в путь так скоро после нашего ухода.

— Мы дали им материалы, — напомнила Фура. — Возможно, это команда приводила паруса в порядок. Они вспыхивают при движении — например, когда их зашивают.

Взгляд Прозор был полон сомнения.

— Дело не в этом, детка, сама знаешь.

— Говоришь, это произошло внезапно? — спросила Адрана у Сурт.

Сурт кротко кивнула, как будто ее подвергали перекрестному допросу:

— Там ничего не было, и вдруг — бац! Это продлилось не меньше двух минут, а затем исчезло.

— То, что описала Сурт, — сказал Лагганвор, почесывая щетину, — похоже на корабль под обстрелом парус-сечью. Помните, как мы обездвижили «Веселую кобылу»? — Он сверкнул привычной самоуверенной улыбкой. — Пойду-ка взгляну, что там у них…

— Верранвелл решит, что мы нарушили слово, — проговорила Фура, глядя в спину Лагганвору, когда тот выходил из рубки.

Сурт немного согрелась.

— Как думаете, почему прекратился обстрел?

— Скорее всего, им нужно время, чтобы зарядить батареи. — Прозор, сделала паузу, чтобы надкусить черствую галету. — Или из-за дальнего расстояния слишком велика нагрузка и орудия должны остыть. Могут быть и другие причины. Мы даже не уверены, что это был залп парус-сечью.

Фура склонилась над подметалой, у нее аж руки чесались от желания дать локационный импульс. Она хотела узнать, что там, снаружи, находится и насколько близко оно теперь от «Мстительницы». Но Паладин предупредил, что в солнечной буре наступило затишье и какое-то время у них не будет безопасного укрытия.

— Это неправильно, — напряженно проговорила Фура. — Я не хотела подставить Верранвелла, превратить в мишень. Он должен был сообщить противной стороне, что они стреляют не по тому кораблю.

— Сложновато, не имея ни трещальника, ни черепа, — с иронией заметила Адрана.

Фура сурово посмотрела на нее:

— Ты бы предпочла, чтобы он всем растрезвонил о нас? Я неспроста забрала его игрушки, и я бы сделала это снова без колебаний. Нет здесь моей вины. Это… — ее пальцы согнулись, скрипя, как пружины в матрасе, — чья-то корпоративная халатность.

Адрана кивнула:

— Не сомневаюсь, это послужит отличным утешением для капитана Верранвелла в тот момент, когда он испустит дух.

— Но мы-то можем протрещать, — робко предложила Сурт, словно ожидая, что ей кто-нибудь врежет по физиономии за дерзость. — Всего разок? Объяснить, что они не за тех взялись? — Она переводила взгляд с одного лица на другое. — Мы же оторвались, верно? Можем выйти на связь, но при этом двигаться прежним курсом, и нас никто не догонит.

— Очень благородная идея. — Прозор сопроводила реплику понимающим взглядом. — Но я рискну предположить, что преследователи прекрасно знают, в кого они палят.

— Они не могут так поступать! — возмутилась Сурт.

На угловатом лице Прозор появилось стыдливое выражение, как будто ей предстояло объяснить ребенку весьма огорчительную истину.

— За этим стоят пистоли, Сурт. Банки и картели, инвестиционные дома и торговые палаты. Судоходные компании. Теперь задай себе вопрос: когда это толстосумы проявляли заботу и сострадание к тому, кто стоял между ними и прибылью?

Фура энергично закивала:

— Это правда. Прозор знает это так же хорошо, как и любой из нас. И в случившемся виноваты они, а не мы. — В ее голосе зазвучала злая нотка. — Я хорошо обошлась с капитаном Верранвеллом — не обидела, сдержала слово. Это не делает меня ответственной за все остальные неудачи, которые могли случиться с разумником!

— Мы дали им слово! — возразила Сурт с такой же злостью, брызгая слюной. — Ты говорила не только за себя, когда давала обещания!

— Это уже в прош…

— А я про настоящее! — перебила Сурт. — И мне наплевать, почему эскадра стреляет, — мы должны сообщить ей, что это неправильно. Если закроем на это глаза, то окажемся ничем не лучше ведьмы, у которой забрали этот корабль!

Прозор явно расстроилась. Если только что она собиралась выложить неприятную правду, то теперь выглядела так, будто у нее выбили почву из-под ног.

— Может, стоит попробовать…

— Я думала, ты на моей стороне! — возмутилась Фура.

— Я не на твоей и не на ее стороне. Я на своей стороне, и моя сторона говорит, что Сурт, возможно, не ошибается. — Прозор по очереди посмотрела на сестер Несс: взгляд был пронзительный, как будто она взяла на себя роль их совести. — Я не говорю, что это поможет Верранвеллу или нам, но зато всем станет ясно, что мы играем не по правилам Босы Сеннен.

Из переговорного устройства донесся слабый голос Лагганвора:

— Сурт совершенно права. Я вижу несколько парусных вспышек, и это полностью соответствует координатам «Веселой кобылы». Ее снова обстреливают.

— Давай вернемся в комнату костей, — прошептала Адрана. — Одна передача, совсем коротенькая.

Фура тряхнула головой и скривилась так, будто откусила от чего-то протухшего.

— Я не дам этому пронырливому голоску еще одного шанса просверлить мне череп. И ты не дашь. Не раньше, чем мы будем готовы к такому контакту, а сейчас я себя готовой не чувствую.

— Тогда мы протрещим, что эскадра атаковала невиновную сторону. Сурт и Прозор правы: это именно то, чего не сделала бы Боса, и именно поэтому мы должны так поступить. А теперь давайте немного помолчим. Чем тише будет на корабле, тем больше сможет рассмотреть Лагганвор. Вдруг он заметит дульные вспышки.

В тишине обычные шумы корабля — жужжание его систем, свист рециркуляторов дыхали, скрип и постанывание корпуса — сделались громче и резче. Даже тиканье секундомера Фуры приобрело едва уловимую злобную интонацию, похожую на бой военных барабанов. Она затаила дыхание — в подобной обстановке было трудно так не поступить. Она представила, как Лагганвор прикрепляет глаз к линзе, вынув его из глазницы и протерев шарфом, чтобы поплотнее прижать к окуляру и устранить любые помехи, вызываемые движением его собственного тела.

Послышался сигнал подметалы.

Пульт управления трижды громко тренькнул. Инстинктивно все повернулись к Фуре, но она находилась далеко от прибора, и никто другой к органам управления даже не притронулся.

На экране, очень близко к середине, прорисовалась фигура с рваными краями, похожая на смазанный отпечаток большого пальца.

— Дурак… — сказала Адрана.

Фура посмотрела на сестру:

— Он пытается подать сигнал бедствия единственным доступным способом.

Возможно, ее догадка была верна. Либо Верранвелл, столь откровенно выставляя себя на всеобщее обозрение с помощью подметалы, давал понять эскадре, что его корабль не является для нее законной добычей, что мирная «Веселая кобыла» абсолютно не приспособлена для отражения такой атаки.

Это не возымело никакого эффекта.

— Говорит Лагганвор, — раздалось из переговорной решетки как раз в тот момент, когда Фура решила, что пора бы ему что-то сказать. — Я видел вспышки на дуге сорок — сорок пять градусов. Они слабые, почти на пределе различимости для моего глаза, и их очень трудно заметить на фоне огней Собрания, но клянусь жизнью, мне не показалось.

— Обстрел продолжается? — спросила Адрана.

— Похоже на то. Я так понимаю, атакующие корабли стреляют один за другим, от края левого фланга до края правого, скоординированным образом. Должно быть, корабль делает залп всеми орудиями, а пока они остывают и перезаряжаются, отстреливается следующий корабль. Излишне уточнять, что для каждого залпа требуется отдельный комплекс вычислений, с учетом фактора времени и относительного перемещения, а это подразумевает превосходное согласование действий, не говоря уже о высоком качестве матчасти артиллерии и выучки прислуги. И все это делается при сохранении тишины в эфире, не прибегая к помощи подметалы…

— Да, спасибо, аж настроение поднялось, — раздраженно перебила Фура. — Лаг, давай ты не будешь сочинять для них рекламные тексты.

Подметала опять просигналил: три резких звука один за другим.

— Бесполезно, — сказала Адрана. — У них было время, чтобы засечь первую серию локационных сигналов и остудить оружие.

— Верранвелл может хоть от носа до кормы обвешаться белыми флагами, ему это не поможет, — сказала Прозор.

— Лагганвор, — позвала Фура.

— Слушаю.

— Мы пошлем один-единственный сигнал. Дадим знать, что они ошиблись кораблем.

— Бесполезно.

— Я знаю, но мы все равно это сделаем. Ты видел дульные вспышки. Как считаешь, эскадра ближе чем в десяти тысячах лиг?

— Немного дальше. Но пожалуйста, не ставь наши жизни в зависимость от этой оценки.

Фура отстегнула микрофон трещальника. Вытерла его, поднесла к губам и нажала на тангенту.

— Это капитан Несс с солнечного парусника «Мстительница». Вы атакуете ни в чем не повинный корабль, «Веселую кобылу» под командованием капитана Верранвелла. Я призываю вас прекратить огонь.

Она отпустила переключатель и уже хотела повесить микрофон рядом с панелью управления, когда динамик проскрежетал:

— Трещальник, капитан Несс? К чему такой примитив, когда в вашем распоряжении прекрасные кости?

Это был ровный, уверенный, высокий голос, и по его тембру Фура предположила, что он принадлежит молодому человеку, возможно, даже не по годам развитому подростку. Она никогда раньше не слышала этот голос, но сейчас с убийственной ясностью узнала волю, сквозившую в нем.

Это тот самый человек, который недавно вторгся в разумы сестер.

Она слушала, не перебивая.

— По правде говоря, я ожидал угроз и бахвальства. Неужели вам хватило здравого смысла понять, что ваша карта бита? Не на той вы дистанции, чтобы уйти, и не та у вас огневая мощь, чтобы сопротивляться. — Он коротко рассмеялся. — Что ж, неплохая попытка отвлечь нас от цели. Но если бы ни в чем не повинный, по вашим словам, корабль действительно был таковым, разве его экипаж не представился бы сам или не попытался заявить о своей невиновности посредством черепа?

Фура тяжело вздохнула. Она все еще держала в руке микрофон, и для ответа на анонимную передачу требовалось одно нажатие кнопки.

Ее подталкивали к ответу, она это знала.

— Не доставляй ему такого удовольствия, — прошептала Адрана.

Фура повесила микрофон на место:

— Не доставлю.

Однако высокий, раздражающе уверенный голос снова сверлом проник в ее мозг, так же безжалостно, как в комнате костей. Она не знала ни имени, ни лица говорившего, но воображение уже стремилось заполнить пустоту.

Случалось ли ей кого-нибудь презирать с такой силой, невзирая на расстояние?..

— Одной трещальной передачи мало, чтобы нас засечь, — сказала Фура. — Но вторая могла бы им помочь. Как думаете, этот человек… этот мальчишка говорил от имени всей эскадры?

— Он говорил «я», — ответила Адрана. — Точно так же, как через череп.

— Я заметила. — Пальцы снова скрипнули. Между ними была только дыхаль, но Фуре будто наяву слышался влажный хруст костей и сухожилий под нажимом металла. — По крайней мере, он взял ответственность на себя. Я рада. Не будет никакой двусмысленности.

— Когда не будет? — спросила Адрана.

— Когда мы встретимся, — сказала Фура. — Это обязательно случится, и все плохо кончится для пацана. Я выдерну ему хребет собственными руками и запихну ему же в пасть. Но прежде… у нас есть незаконченное дело с капитаном Верранвеллом. — Она повысила голос и с ухмылкой сообщила всем: — Это безумие, спорить не стану. Но это и прекрасное безумие. Последнее, чего от нас ждут, — это риска, который не принесет нам никакой пользы. Мы повернем!