Социум

Алан Во

Рука ходила из стороны в сторону то размашисто, то коротко, и в какое-то мгновение сквозь множество линий я увидел… парусник, пробивающий себе дорогу сквозь океан. Вокруг него начиналась настоящая стихия. Перехватив карандаш после передышки и держа его почти параллельно холсту, небо над водой начало чернеть. Кое-где ещё оставались светлые пятна, но уже становилось понятно – шторма не избежать. Вдруг, грифель хрустнул и, оставив маленькую вдавленную чёрную точку, полетел вниз.

Глава 2

Прошло несколько дней. Не то что бы были какие то переживания, но каждый вечер я прокручивал в воспоминаниях эту встречу вновь и вновь. Мне не давала покоя та мысль, которую я успел уловить во время боя. Я видел слишком много, и ни одна деталь не была лишней. Мое подсознание работало напрямую с нервными окончаниями моего тела, отдавая лишь верные команды. Исчезла та нить, отвечающая за выбор между тем или иным решением. Может тайна великих учителей боевых искусств основана вовсе не на знаниях владения своим телом и оружием, а на искусстве познания своего разума. И в основе боя, лежит воспитание духа, но не в том виде, в котором мы привыкли его воспринимать, а в глубоком познании самого себя. А умение слиться с природой, по учению Конфуция, это не умение насладиться пением птиц сидя в красивой позе, а как раз-таки, настроить свой разум воспринять каждый шорох. Почувствовать изменение ветра, заметить прыжок кузнечика у себя за спиной, увидеть крылья бабочки внутри цветка, тем самым осознать силу свою в простоте движений. В заложенных самой природой чудесах умения подчинить свое тело, копируя увиденное ничего не придумывая. Может и появлялись разнообразные стили восточных единоборств, но только был тот, кто изначально понимал, что делает его тело, а были последователи, пусть и превосходящие в силе и в умении скопировать движения учителя, но не понимающие, как же им одолеть своего наставника. Стиль за стилем появлялись, исчезали, объединялись и совершенствовались. Стиль богомола, обезьяны, аиста и даже дракона, где каждый пытался доказать силу своего умения и лишь единицы, познав себя, никому ничего не доказывали, тем самым находя признание и занимая нишу мудрецов и великих учителей.

Все могло быть так, могло быть по-другому, но все что видел и чувствовал я — осталось, не важно, верил кто моему рассказу или нет. Я верил, я знал, картина боя не была нарисована после, ничего не было придумано или приукрашено. Только раз за разом я воспроизводил все в своем сознании заново, в поисках каких-либо ответов на незаданные себе вопросы.

Тем не менее, жизнь продолжалась. Для окружающих, во мне ничто не изменилось, а история на мне никак не отразилась, я остался тем же жизнерадостным и веселым парнем, но изменения начались. Не зная пока зачем, но я записался на курсы восточной гимнастики ушу, направление «Тайцзицюань», так, для себя. Я по-прежнему вспоминал ту простоту движений в лесу и этой простоты и легкости я хотел добиться от себя, точнее от своего тела, но уже в обычной, не стрессовой ситуации. Та кажущаяся простота движений восточной гимнастики, на деле оказалась не так проста, и эти медленные движения только сбивали с толку и поначалу не поддавались, ни разуму, ни телу.

Хотелось, если уж делаешь шаг вперед, то и сделать его, но переносить массу тела с одной ноги на другую в режиме медленного или даже покадрового просмотра фильма, причем в любой момент необходимо уметь включить паузу, застыть, вернуться в исходное положение, либо кардинально изменить направление шага. Предполагаю, что для достижения, каких либо успехов, надо посвятить этому годы. Я не так много смог уделить времени данным курсам, но мне нужны были азы. Хотя бы начало, небольшое умение владеть своим телом, что должно было способствовать большему познанию самого себя. Я как обычный дворовый мальчишка, желающий научиться играть на гитаре, хотел запомнить пару-тройку аккордов, а далее, либо перерастет в музыку и будет совершенствоваться, либо так двумя аккордами и завершится.

Изо дня в день, каждое движение я пытался контролировать, исправлять по мере ощущений или избавляться вовсе. Ушла размашистость рук при ходьбе, шаги стали короче и мягче. Нога обязательно должна плавно перекатываться с пятки на носок, но в то же время, голова при ходьбе не должна прыгать и, тем более, на каждую поступь не должны реагировать лицевые мышцы.

Посмотрев другими глазам на окружающих, стал замечать, какое количество снующих вокруг людей шагают так, что на асфальте должны оставаться вмятины, а лица от каждого шага сотрясаются, норовя от последующего вздрагивания начать отваливаться от черепа. Не зная почему, но я представлял, что от таких шагов серое вещество в голове постепенно превращается в коктейль, но в борьбе за выживание, конечно цепляется за все, лишь бы остаться самим собой. И я начал совершенствовать себя и изучать.

Из многих мелочей складывалась целая картина, как не тратить лишние силы, как экономить свою энергию, которая в большей степени должна тратиться на работу мозга. Азы гимнастики помогли при преодолении каких-либо препятствий, будь то ступенька, камень или лужа. Теперь нога не поднималась для высокого длинного шага, а проходила горизонтально, в нескольких сантиметрах, зная, что в любой момент можно, либо опустить ногу и иметь надежную опору двух ног, либо замереть и вернуться назад. Следить только лишь за собой, дело не столь интересное, гораздо интересней и полезней оказалось следить за другими. Что-то можно было увидеть и примерить на себя или точно понять, что в себе надо это искоренить. Лишние жесты, мимика, поза, но и это мелочи, в сравнении с тем, что говорили лица.

Я старался запомнить все, что мне казалось странным и интересным, что бы позже, лежа на диване, анализировать увиденное. Часть заметить в себе и отсеять лишнее. В мимике лица много лишнего, но с другой стороны, лицо оживает, становится индивидуальным. Будь то, вскидывание бровей при удивлении, или плотно сжатые губы при злобе. В то же время, есть мимика без прямого общения. Кто-то щурится, показывая, что читает рекламу, что фокус его зрения дальше, а ты ему совсем не интересен. И также, кто-то отклоняет голову, как бы говоря, не переживайте, я не на вас смотрю, а на то, что за вами. При этом оба понимают, что от наклона головы большего обзора не получится, но жестами тебя уверили, что с тобой все в порядке и не ты объект пристального внимания. Своими жестами и немыми движениями мы общаемся друг с другом, сами того не замечая.

Метро прекрасное место в походе за знаниями. Так много лиц, информации, движений, суеты, спокойствия, улыбок и печали. И наблюдая за происходящим изо дня в день, нередко складывалась безрадостная картина — на лицах мало улыбок, если не брать в расчет толпу студентов, а наблюдать за теми, кто спешит на работу или по каким-либо неотложным нуждам. Не то чтобы я надеялся, увидеть вагон улыбающихся и радостных лиц, нет, в глазах не было блеска мыслей и счастья. Почти каждый, с серьезным видом решал какую-то, одному ему известную задачу, но без искры, без энтузиазма, будто каждого, заставляют думать, о чем либо, насильно. От этого казалось, что большинство проблем на лицах, надуманные сами собой трудности. Как нет лёгкости в походке, так и лица не отражают плавность и текучесть своей жизни. Неужели, бытовая жизнь искореняет позитивный настрой и стремление лететь. Я рискнул заговорить с абсолютно незнакомыми мне людьми с одной целью — выяснить, верны ли мои доводы.

Подход был одинаков, я представлялся и говорил, что пишу диплом по психологии и просил коротко, в двух-трех словах описать причины переживаний в данный момент.

Две молодые девушки совпали почти одинаковыми ответами, но суть была одна: плохие продажи на работе. Еще у одной, недопонимание с родителями. Парень в джинсовой рубашке, хочет поменять работу, но сомневается, будет ли на другом месте лучше. Мужчина лет сорока, не согласен с новым руководством. Пожилой мужчина ответил, как истинный мудрец: Вам, молодой человек, не понять.

Что ж, раз не понять, не буду ломать голову. Правда, по другим выводам, мысль была по-прежнему той же. Люди погружены в проблемы и на поиск их решения. И именно в проблемы, вот в чем нелепость. Проблема продаж, проблема с родителями, проблема с руководством. Никто не хочет ставить себе цель, задачу, которую надо решить. Все видят проблему. Казалось бы, абсурд, смысл-то один, в чем разница? Разница огромная, и никакого абсурда.

Каждому, еще со школы, привито понятие — задача. То есть то, что надо решить. Есть легкие задачи, есть сложные, но их необходимо решить и обсуждению это не подлежит. Каким образом они решались, сколько времени на это уходило, мало, кто вспомнит, но каждый вспомнит, что успевали бросить соседу записку, упасть со стула, посмеяться, дать списать или самому списать, но задача была решена. Проблем не было, они появляются гораздо позже, с возрастом, причем, изначально они только показные. Говоря кому-то слово проблема, мы говорим о важности или опасности решаемой задачи и со временем сами начинаем верить в смысл данного слова, проблема. Оно само за себя говорит, внимание, стоп, остановись, впереди что-то сложное и непонятное. Отсюда и хмурый вид, и отсутствие легкости в поиске решений для несуществующей задачи при созданной проблеме. Но, все же, без углубленного изучения, не только психологии, но и личностей самих отвечающих, нельзя было твердо сказать, надуманные это проблемы или от их решения зависит, чья-то жизнь или судьба. Поэтому, вывод я мог сделать только один: искать больше и глубже в том, чью жизнь можно разложить, рассмотреть и не гадать, какие мысли у него в голове. А этой подопытной персоной мог выступить только я сам.

В это утро, я почувствовал легкое недомогание, был заложен нос, першило в горле. Не очень хорошая новость, учитывая, что через три дня у меня должно было быть собеседование, по вопросу трудоустройства на свою первую работу. Но, закралась мысль: организм должен бороться. Управляет всем организмом мозг, поэтому необходимо предоставить ему поле деятельности, не расслабляя помощью лекарственными средствами. Итак, я решил отказаться от таблеток, возложив миссию выздоровления на свой организм.

День спустя поднялась температура. Я не сдавался, но и вирус, посетивший меня, только набирал силы. Градусник менял свои показания ежечасно, и, увы, не в мою сторону. К вечеру ртуть на шкале подползла к цифре сорок. Я решил не менять тактику.

Ночью было холодно, жарко, душно. Состояние ухудшилось. Утром еле заставил себя встать. Дрожащее тело, то ли от слабости, то ли от холода требовало вмешательства и помощи. Завтра собеседование, напоминал мне мой разум, когда я, обжигая губы, глотал какое-то подобие чая. Полчаса просидев в обнимку с кружкой, поджав к себе коленки и хоть как-то, пытаясь сформулировать самому себе очередной шаг, решил сдаться. Развел в стакане пару больших шипящих таблеток с функциями жаропонижения и выпил маленькими глотками. Проветрил комнату, оставив небольшую щель, раскрыл настежь шторы, что бы весеннее солнце заглянуло в набитую микробами комнату.

Полдень. Ровно через сутки я должен быть на ногах. Сколько надо выпить таблеток, чтобы выздороветь? Надо в описании посмотреть, когда следующий прием, а пока, взяв в помощники второе одеяло, снова в кровать. Проснувшись через несколько часов насквозь мокрым, инстинктивно переоделся, поменял постельное белье и снова погрузился в сон. Сквозь сон пытался понять, что забыл принять лекарство, но тело уже расслабилось, мозг отключился.

Восемь утра, будильник не звенел по причине отсутствия завода, но я проснулся, причем во вполне прекрасном состоянии духа и тела. Не задумываясь о чуде выздоровления и волшебстве лекарственных средств, оделся, умылся и отправился на собеседование. Прошло оно очень даже удачно. Я был принят на должность менеджера в магазин бытовой техники. Утром следующего дня — вперед, во взрослую жизнь, работа зовет!

Но до утра еще был вечер подведения итогов прошедшего дня. Что сегодня я почерпнул: во-первых, болезнь ушла более скоротечно, нежели это происходит обычно, почему? Неужели была подсознательная команда — хватит болеть? Почему организм не реагировал на мои сознательные команды?

Собеседование тоже удивило, я как никогда был уверен в себе, причем не сколько твердыми ответами, а больше четким взглядом на будущее место работы, с твердым мнением, что продать товар любому человеку мне не составит труда и важно не просто что-либо продать, а увеличить затраты покупателя до соответствующего его уровню максимума. Этого стало достаточно для скоротечного ответа: — вы приняты. Что ж, — король фенов и утюгов завтра выйдет к людям, — смеясь про себя, подумал я, продолжая вспоминать, чем еще был примечателен день, но мысли уже кружили в воображаемом приходе на рабочее место, где я долго и убежденно буду доказывать какой-нибудь бабуле несомненную радость при приобретении чего-нибудь полезного.

Стоп, я воображаю, придумываю и мыслю о том, что мне еще неизвестно, но чего я, в общем-то, долго ждал, а это ли не яркий стимул для моего сознания, резко пойти на поправку. Может это явилось побуждением того чудесного исцеления, а таблетки просто дополнительный допинг для толчка, на который я самостоятельно пока не способен? Надо над этим поработать.

Первый день работы состоял из знакомства с коллективом, общего кругозора имеющегося товара, обзорной экскурсии по закрепленной за мной территорией и мелких указаний, куда ходить, куда не ходить и что можно, а чего нельзя.

Следующий рабочий день, был полной противоположностью первому. Я был предоставлен сам себе. Какой либо помощи и советов со стороны снующего персонала не поступало вовсе, но может, это было и к лучшему. Осваиваясь самостоятельно, я больше смог запомнить, особенно, после повторного изучения всех полок и шкафов в поисках фена для первого клиента, которого, естественно, по накладным числилось десяток, а по факту, только тот, что на витрине.

Уже по привычке, вечером, воспроизводя и анализируя картину рабочего дня, пришел к выводу, что создавал слишком много суеты, чем нервировал покупателя и, не менее, самого себя.

День третий. Вспоминая вечерний тренинг и настрой на рабочий день, сам подошел к покупателю с предложением оказать ему помощь, чего ему не потребовалось и я спокойно начал наблюдать за всем происходящим вокруг. Естественно, рассматривание бытовой техники меня мало интересовало, я смотрел на людей. Лица покупателей заметно отличались от лиц пассажиров метро. Не важно, хотели они что-либо купить или нет, но магазин определенно вдыхал в лица жизнь. Одни, знающие, зачем пришли, уверенно брали коробку, читали, убеждаясь в правильности выбора, и сразу направлялись в сторону кассы. Другие, шагали от ценника к ценнику, смотрели на товар справа, слева, заглядывали внутрь, спрашивали, советовались и в размышлении бродили дальше. Третьи, просто гуляли, иногда останавливая на чем-либо взгляд, соображая, надо, не надо, подойдет или нет? Возможно, в поисках подарка, а может, просто убивая время.

Путем простых наблюдений отсеялась та часть покупателей, к которым подходить было бессмысленно. Поэтому, в отличие от себе подобных менеджеров, я довольно быстро избавился от суеты и беготни вокруг потенциального клиента и, почти каждый раз безошибочно, подходил именно к тому, кто нуждался в совете. Как мы все-таки предсказуемы в ожидании совета. Большинству мужчин, требовалось услышать комплемент в свою сторону, что он сделал правильный выбор и без моего совета, и лучшего товара подобрать невозможно, все остальное явно уступает по характеристикам, если, конечно, не смотреть на более дорогой сегмент.

Женщинам требовалось внимание, и все наоборот, я должен был знать все характеристики приборов. Говорить о товаре можно все что угодно, очень уверенно и желательно очень много. Если ошибся, и тебе на это указали, то столь же уверенно надо сказать, — спасибо, что поправили, конечно, вы правы, но…. и продолжить, желательно с примерами из жизни, обращая внимание на цвета и товары, на которых задерживается женский взгляд. При нотах сомнения и при возможности покупателя, заплатить чуть выше, можно продать все что угодно, правда, необходимо все-таки знать, что продаешь и не забывать вставлять слова о грамотности покупателя, который знает, зачем пришел.

Уверенность в себе, крепла день ото дня, но в то же время, мои попытки разобраться в себе особых результатов не достигли. Возвращаясь в очередной день с работы, я решил совершить прогулку через парк, тем самым заменив пару остановок на метро, временем прогулки на открытом воздухе. Уже темнело, но это не сказывалось на комфорте, да и дорожка была вполне просматриваема. Не знаю как, но вдруг я начал ощущать чувство опасности, а спустя еще некоторое время, впереди показались две фигуры.

Через минуту я уже различил силуэты, это были два рослых парня. Один спортивного телосложения, с легкой пружинящей походкой, второй худощавый, но не худой, с плавными ровными шагами, что делало его более внушительным и уверенным в себе. Почему-то я четко понимал, что они явно нацелены причинить мне ущерб. Шли без разговора и уверенно на меня. Я вспомнил то происшествие с волками и подумал, вот она проверка для моего сознания и тела.

При той скорости, что я имел с волками, здесь мне бояться точно нечего. Я пошел чуть быстрей и более уверенно прямо на них. За несколько шагов я уже проработал тактику действий. Более крупному сразу бью в переносицу, он не должен успеть закрыться.

Второй, худощавый, пусть и более уверенный в себе, вряд ли успеет сообразить, как действовать, но в любом случае я должен действовать по ситуации. Если он успеет сделать шаг в сторону, брошусь в ноги, если замрет, бью в кадык, благо, что его худощавость сказалась на длинной шее.

До встречи три шага, худощавый начал говорить заученную фразу: — парнишка, закурить не найдется? Не помню, успел он договорить или нет, но я уже подскакивал к его товарищу с резким выбросом кулака, одновременно отмечая боковым зрением действия товарища, и просчитывая свой следующий ход. Я просчитался. Не знаю, достиг ли цели мой первый удар, но уже в своем первом же шаге я падал, теряя сознание.

В отключке я был не очень долго, пять или десять минут. По уже отсутствующим на руке часам посмотреть было невозможно. Впрочем, отсутствовало и все остальное, что представляло какую либо ценность. Денег при себе было не много, но и та часть на данный момент, увы, исчезла. Я присел, приходя в себя. Удар был нанесен сзади, трубой или битой, но точно в голову. Как, пока было не понятно. Что же я упустил? в чем ошибка? В моем понимании, все должно было быть по моему расчету.

Я сидел и соображал, что могло пойти не так. На дорожке, в тот момент, ни кого больше не было, за мной, тоже никто не шел. Что ещё, по диагонали слева от меня, как мне казалось, бежал то ли спортсмен, то ли с собакой кто-то резвится. Но мой разум был занят тактикой боя, поэтому, большего внимания я ему не уделил.

Но тут же одна мысль опережала другую, если спортсмен, то есть дорожки и зачем бегать вечером по газонам, а если с собакой, то где она, собака? Но есть что-то типа палки в руке, поэтому и ассоциация с собакой, только ассоциация. Не было никакой собаки, был бегущий человек с палкой или трубой в руках, а я не счел обратить на это внимание.

Я был занят своими расчетами и почти празднованием победы. Я занял свой разум не тем, а точнее сказать, я просто занял свой разум, а надо было его освободить. Именно я виновник своего поражения и шагая в сторону дома, я был больше зол на себя, нежели на нападавших. Это был неплохой урок, поучительный, может найти тех парней, поблагодарить? Ну, раз чувство юмора заработало, значит, точно жив и уже прихожу в норму.