Sex и ничего личного

Алайя Рейс /@Linuxikk, 2019

Главная героиня – трудолюбивая девушка из глубинки Надя Самойлова, ввязавшись в авантюру, вместо дочери бизнесмена уезжает учиться в Лондон. Там она влюбляется в преподавателя литературы – Сайвера Маерса, но он не настроен на серьёзные отношения…

I часть

Глава 1

— Алан, ты видел первокурсников?

— Нет, Алисия. Есть кто-то выдающийся?

— Увы и ах… Мне кажется, зря отменили правило, что в колледже могут учиться только коренные жители Соединённого Королевства.

— Не будь ханжой, Лис.

— Сколько раз повторять — не называй меня так! Тебе не нравится «Ал», мне не нравится «Лис», поэтому прошу…

— Привет! Подскажите, где находится женское общежитие факультета Грайверс? — в разговор вклинилась незнакомая девушка среднего роста с русыми волосами.

— Прямо и направо. Через сто пятьдесят метров увидите трехэтажное здание из красного кирпича — вам туда, — окинув её с ног до головы оценивающим взглядом, ответила Алисия.

— Спасибо!

— И… на будущее, — окликнула она уходящую первокурсницу, — у нас не принято влезать в разговор.

— Извините, я только приехала. Я не разобрала, что буркнул охранник, но выражение его лица было такое приветливое, что переспрашивать не захотелось. — Литтелтон и Тьер выразительно переглянулись. — Кстати, меня зовут Надин, Надин Миховски.

— Алан Литтелтон, — он приветливо протянул руку. — А это моя девушка — Алисия Тьер. Мы тоже студенты Грайверс, но, к счастью, последний год.

— Почему вы говорите с иронией? По-моему, учиться в таком престижном колледже — несбыточная мечта многих!

— Так думают те, кто остался по ту сторону витых ворот. Если у вас нет калькулятора в голове, энциклопедических знаний по искусству, хорошего вкуса и феноменальной памяти — делать в колледже нечего.

— Да брось, Алисия. Не запугивай Надин, она уже совсем сникла, — губы Алана растянулись в хитрой улыбке. — По мне, достаточно проводить всё свободное время в библиотеке, быть сыночком богатенького папочки — и дело в шляпе. — Алисия не смогла сдержать смешок. — Я пошутил, Надин. Кстати, обращайся к нам на «ты».

— Окей. Вижу, вы, ребята, не такие страшные, как показалось вначале, — с лёгкостью поделилась наблюдениями мисс Миховски.

— Мы — само очарование и добродетель. Не так ли, Лис?

— Продолжаешь бесить меня, Ал? Раз мы сегодня играем роль добрых полицейских, вот тебе пара советов: никогда не спорь с профессором Маерсом и не докучай ему между занятиями, изо всех сил льсти нашему декану — профессору Маффи, и всё будет шоколадно.

— Спасибо за советы, я обязательно воспользуюсь ими! У меня сейчас голова идёт кругом, столько всего, — она мечтательно повела рукой. — Увидимся на собрании. Оно состоится в пять? — Алан и Алисия кивнули. — Ну, я пойду.

— Нам по пути…

Старшекурсники проводили Надин до женского корпуса общежития Грайверса. Как только за ней закрылась входная дверь, Алисия закатила глаза:

— Алан, ну и что это? Откуда вылезло это чудо?

— Алисия, она непосредственна и добродушна. Не делай выводов по десяти минутам знакомства.

— Ты видел её туфли? Можно подумать, она сняла их с бездомной, ночующей на вокзале!

— Тебе не плевать на её туфли? Купить обувь — дело тысячи фунтов и двадцати минут свободного времени.

Алисия недовольно фыркнула — мужчины никогда не обращают внимания на детали!

— Ладно, дорогой, я в библиотеку, мне надо написать вступительное слово и набрать информационный буклет для новичков, а потом…

— Т-с-с, про «потом» ни слова… До вечера, моя прелесть, — Алан чмокнул её в губы и направился в мужское крыло кампуса.

Алисия и её две разбитные подруги — Ирма и Гия — сидели на своих любимых местах в дальнем углу читального зала, уставившись в ноутбуки и обложившись материалами по истории колледжа. Девушки сошлись ещё в начальной школе и упросили родителей отправить их в одно учебное заведение. Они были в меру язвительны, хорошо ухожены и неприлично богаты. Алисия с третьего курса училась на одни «А» и помогала Гии и Ирме по физике и математике, которые давались им с трудом.

Алану не нравилось, что Алисия делится с ними секретами своей (и не только) личной жизни, и, поняв, что бороться бесполезно, он решил не рассказывать ничего важного.

— Ирма, прочитай, пожалуйста, начало презентации для первокурсников:

«В центре Англии среди красивейших холмов расположился частный закрытый колледж «Маленькие звёздочки». Пять веков назад его основали братья Старс, именами которых, спустя двести пятьдесят лет стали называть три основных факультета: Грайверс, Артис и Медиум. Традиционно чопорный английский подход в воспитании, лучшие преподаватели Европы, большой процент научных премий, лёгкость дальнейшего поступления сделали колледж «Маленькие звёздочки» одним из самых труднодоступных для зачисления».

— Пойдёт; занудно, конечно, но они приехали учиться в Англию! Ещё кусочек написала, лови:

«…Профессура колледжа тщательно отбирается, и коллектив не меняется десятилетиями. Последние недели июня ученики отправляются на практику, чтобы в реальных условиях выработать необходимые навыки по своей специальности. Ответы на экзаменах и зачётах оцениваются по всемирно принятой системе ECTS от «А» — идеальный ответ, до «Е» — полное невежество.

— Где ты это взяла?

Гия недоумённо посмотрела на подругу:

— Скопировала из Интернета!

— Ладно, плевать, — Алисии не хотелось заниматься презентацией. — Гия, обязательно упомяни про минусы, а то новенькие любят с первого дня пускаться во все тяжкие. Кстати, девочки, вы видели первокурсников? — Алисия склонилась к экрану и понизила голос.

Её соседки тут же захлопнули ноуты и придвинулись ближе. Появление новых студентов, как говорили старшекурсники — «свежей крови», будоражило коллектив и вызвало нездоровый интерес.

— Я видела брата Джона — Алекса. Миллиртон-младший, конечно, не такой красавчик, как Джон, но его смазливая мордашка покорит не меньше сердец, — мечтательно закатив глаза, сказала Ирма Милз.

— Джон их не покоряет, а разбивает. Посмотрите на Ильзе… — поддержала разговор Гия Хан — правая рука Алисии. — Меня от таких мужчин предостерегали с детства.

Мрачного вида худощавая девушка сидела в дальнем углу и что-то переписывала из толстого учебника.

— Да, она очень плохо выглядит. Даже не знаю, чем мы можем ей помочь… — наигранно посетовала мисс Милз.

— Пару часов назад мы с Аланом осчастливились знакомством с некой Надин Миновски или Миховски, не помню точно. Мы так и не поняли, откуда она: то ли Украина, то ли Польша, то ли Россия.

— Фамилия польская, — покусывая карандаш, задумчиво протянула Гия.

— Не хватало, чтобы завтра к нам повалили студенты из Средней Азии…

— Бери ниже, Гия — Центральная Африка: стойкий мускусный запах, ритмичные танцы под джембе и тысяча мини-косичек.

— Где же ваша толерантность, леди? — насмешливо поинтересовалась Алисия. — Всё, план выполнен, косточки перемыты, так что добьём буклет и презентацию, — она постучала пальцем по столу.

Чего у них было не отнять, так это умения сочетать скверный характер с феноменальной усидчивостью. Светлый читальный зал с удобными креслами, живые цветы на подоконниках и высоченные книжные стеллажи настраивали на рабочий лад. Из трёх подруг лишь Алисия могла похвастаться постоянным кавалером, из-за чего Ирма и Гия молча завидовали ей, тайно вздыхая по местному ловеласу — Джону Миллиртону. При каждом удобном случае они подчёркивали свою неприязнь к местному денди, но в душе каждая мечтала танцевать с ним на выпускном вечере.

Красавец Миллиртон был на два года старше однокурсников, так как поступил в колледж лишь с третьей попытки. Связи отца — ювелирного магната — не помогли, и сын набирал проходной балл на общих условиях. Джон не скрывал, что его не слишком интересует учёба, но, проведя на факультете искусств — Артисе год, он нашёл общий язык с деканом Сайвером Маерсом и вскоре начал помогать ему, решая проблемы студентов своего потока.

Ему легко давались гуманитарные предметы, а точные науки повернулись к нему спиной. Завалив на третьем курсе физику, Джон упустил шанс на диплом с отличием и золотую конфедератку, поэтому оставшиеся два года он посвятил любимому занятию — изучению антиквариата.

Многие студенты завидовали умению Миллиртона находить подход к сложным людям, а учителя поговаривали, что его стоило отправить не на Артис, а на Медиум, где из него вышел бы прекрасный политик. Но Маерс дорожил своими подопечными и убедил юношу остаться в ложе Аполлона — так негласно называли гостиную мужского крыла общежития Артиса.

Глава 2

Выпускник факультета искусств и наук Гарварда, получив в жаркий майский понедельник крупную премию за художественную критику, поругался с отцом и вернулся в Англию — преподавать в колледже, который закончил экстерном несколькими годами ранее.

Неординарный взгляд на литературу, невероятная трудоспособность, умение доходчиво выражать свои мысли и убеждать в них окружающих помогли Сайверу Маерсу получить семь лет спустя должность помощника декана Артиса, а потом и вовсе возглавить факультет. Некоторые коллеги завидовали успеху Сайвера, но он часто говорил, что лишь трудолюбие и справедливость позволили ему занять почётный пост в тридцать пять лет.

Сайвер был сложной и многогранной личностью: часто язвил, неохотно участвовал в бурной жизни колледжа, держался отстранённо. Про таких обычно говорят: волк-одиночка. Чаще всего он общался с профессором Маффи и директором Хитроу.

Эрудированный, до тошноты пунктуальный, строгий, молчаливый, с крупными чертами лица, высокого роста, он мог бы пользоваться успехом у дам, но после неудачи, постигшей его в юности, Сайвер предпочел женскому обществу науку.

Ходили слухи, что противоположный пол его не интересует вовсе, но они так и остались досужими сплетнями. Сайвер любил старомодные двубортные пиджаки с тремя рядами пуговиц и белые рубашки, которые менял дважды в день.

Студенты его побаивались, а коллеги научились игнорировать его холодность и тяжелый характер. Со времен Гарварда у Маерса осталась пара близких друзей, но виделись они довольно редко.

Ему симпатизировала коллега Кэтрин Маффи, с которой Сайвер познакомился восемь лет назад на педагогическом форуме. Кэтрин переживала тяжелый развод, и появление «свежей крови» оказалось как нельзя кстати.

Маерс был в «Звёздочках» на хорошем счету и поспособствовал трудоустройству Кэтрин, что дало очередной повод для сплетен. Нейтрально-милая Маффи прилюдно не навязывалась Маерсу, но при каждом удобном случае выказывала ему своё расположение. Мужчине это льстило, но сближаться он не хотел — пересудов хватало и без этого; так длилось несколько лет. Со временем интерес к их взаимоотношениям пропал, и пересуды прекратились.

Ученики всегда тяжело втягивались в учебный процесс, и этот сентябрь не стал исключением. Тёплая осень и сухая погода не настраивали на серьёзный лад. Студенты собирались маленькими компаниями и вместо того, чтобы готовиться в читальном зале к семинарам и тестам, гуляли по прилегающему к территории колледжа парку или вовсе сбегали после уроков в ближайшую деревеньку — развлечься в местном пабе.

Первокурсников в этом году поступило пятьдесят человек — один из самых малочисленных наборов за последнее время. Десять абитуриентов не добрали проходной балл на Медиум, что очень расстроило декана Эрика Патерсона, но Кэтрин подбадривала его идеей, чем меньше народу, тем меньше проблем… Она и не подозревала, что этот семестр станет для неё одним из самых сложных за всю преподавательскую карьеру.

…Маленький пальчик очертил изгиб брови, нарисовал на щеке замысловатый узор и замер в ожидании у приоткрытого рта… Руки скользнули от талии к груди, пропуская между пальцами набухающие соски. Она тихо застонала, и он припал ко впадинке на горле, ещё сильнее разжигая пламя желания. Её трепет и страсть в глазах пробуждали в нём древние инстинкты. Истома окутала их тела. Она медленно развела колени, облизала пересохшие губы, и в тишине раздался противный до зубовного скрежета звонок телефона:

— Маерс… — спросонья хрипло ответил профессор.

— Сайвер, проснись! Ты мне нужен, — донёсся из трубки голос директора Хитроу.

— Это срочно? Я только уснул! — прошипел мужчина, поднимаясь с кровати.

На его лице застыла всеобъемлющая любовь ко всему живому. Не открывая глаз, он попытался попасть ногами в тапочки, стоявшие рядом с его кроватью.

— Вопросы буду задавать я, — непривычно командным тоном произнёс директор. — Жду у себя в кабинете. Немедленно!

Буквально через минуту Хитроу стучался в комнату декана Грайверса, так как на телефонные звонки она не отвечала:

— Маффи, Маффи, открывай! Кэтрин! Просыпайся, у тебя на факультете несчастный случай!

Она оторвала голову от подушки и, услышав взволнованный голос Ника Хитроу, по-женски засуетилась.

— Кого-то избили? Или массовое отравление? — впопыхах надевая халат, пробормотала растерянная профессорша, когда открыла дверь, но Ник уже исчез в темноте коридора.

Сайвер зашёл в кабинет директора, когда Кэтрин уже была там. Хитроу раздражающе постукивал пальцами по столешнице, переводя взгляд с Кэтрин на Сайвера и обратно.

— Скажи, Сайвер, тебе знакома эта книга? — седой профессор кивнул на увесистый том в чёрной кожаной обложке, лежавший перед ним на столе.

— «Справочник токсичных веществ», — медленно прочитал Сайвер. — Издание явно не новое, но, — он ткнул пальцем в форзац, — стоит наш библиотечный штамп… — как можно спокойнее ответил Маерс, сдерживая зевок.

— И каким образом эта книга попала в библиотеку колледжа, Сайвер?

Интригующий голос Хитроу насторожил профессора:

— Понятия не имею. Спросите у Бабби, это она у нас библиотекарь…

— Сайвер, — Кэтрин нервно потеребила пояс халата, наброшенного на ночную сорочку, — Ник имел в виду, что сегодня ночью эту книгу открывали!

— И оттуда выпрыгнула стриптизёрша? — съязвил Маерс.

— Ты знаешь, у студентов есть традиция устраивать закрытые вечеринки… — будто не заметив сарказма коллеги, продолжила Кэт.

Маерс одарил её устало-обречённым взглядом: ему очень хотелось спать, вернее, снова оказаться в объятиях барышни из прерванного эротического сна. А выяснять, кто из студентов возомнил себя Великим отравителем, — занятие не первостепенной важности для трех часов ночи. Но Сайвер точно знал: дотошная Маффи не отстанет.

— Кэтрин, ты считаешь, что это я подбросил эту дрянь, — он выразительно поднял брови, взглянув на книгу, — студентам твоего факультета? Вынужден тебя расстроить: я вышел из ясельного возраста лет сорок назад. Я работаю здесь довольно долго и ни разу не подал повода думать, что могу навредить ученикам.

— Не спорю, — согласился директор.

— Но ты позволяешь студентам своего факультета гораздо больше, чем двум другими, — возразила Кэтрин. — Так вот: трое твоих подопечных сегодня пытались приготовить нечто… по одному из рецептов этой книги.

— Дай угадаю, кто отличился… Миллиртон и Енг? — коллеги согласно кивнули. — Что они раскурочили на этот раз?

— Всё не так просто, Сайвер… — задумчиво проговорил Хитроу.

— Ник, не тяни, — оборвала его Кэтрин. — Сайвер, твои умельцы чуть не отравили мою первокурсницу!

Маерс на мгновение замер — новость запахла большими неприятностями. Сайвер избегал устраивать разборки с учениками собственного факультета (для этого есть Грайверс!), но изготовление самодельной смеси при всём желании не спишешь на подготовку к спектаклю или опыт по химии.

— Кто пострадал? — спросил он настороженно.

— Надин Миховски, — в кабинете раздался женский всхлип, а Маерс хмыкнул, сдержав чуть не вырвавшийся нервный смешок. — К твоему сведению, она иностранка, и мы не знаем, как отреагирует её семья.

— Раз все мы сидим тут, то она жива? — с деланным интересом уточнил профессор.

— Да, сейчас она в санчасти. Хадди по счастливой случайности засиделась допоздна, разбирая медкарты новичков, и она сделала всё, что могла: промыла желудок и накачала лекарствами, — пояснил Хитроу. — Затем мы вызвали доктора Бэрроу — он всегда приезжает в подобных случаях. Неизвестно, какой дряни подмешали ей в коктейль… Коллеги, нам нельзя допустить скандал. Если наша репутация пошатнётся, мы можем вылететь из списка лучших колледжей Королевства.

— Рейтинги… — философски протянул Маерс.

— Хадди обещала минимизировать последствия, — продолжил Хитроу. — Надеюсь, что ты сумеешь убедить мисс Миховски не заострять внимание на этой сомнительной истории.

— Ник, я разберусь со своими студентами позже, а что касается мисс Миховски… Кэтрин, она, кажется, учится на твоём факультете, так с какой стати беседу с ней должен проводить я?

Маффи взглянула на коллегу с невинным видом:

— С моим участием это будет выглядеть как подкуп или нечто подобное. А ты… ты такой строгий, рассудительный, серьёзный, у неё и мысли не возникнет, что ты прощупываешь почву.

— Я, как и ты, знаю её всего три недели. Довольно хваткая и достаточно сообразительная, но каких-то особых талантов я в ней не заметил. — Хитроу согласно закивал. — Кэтрин, Миховски твоя студентка, тебе с ней и разбираться. А сейчас, дорогие коллеги, я, с вашего позволения, пойду к себе и лягу спать, — Маерс медленно поднялся из кресла. — Завтра лекция с утра!

— Сайвер, как ты можешь быть настолько бессердечным? — возмутилась Маффи.

В этот момент раздался неуверенный стук. В кабинете нарисовался новый преподаватель химии и нефтегазопроизводства Займер Плац. Три пары глаз выразительно уставились на молодого коллегу.

— Мы вместе с Бэрроу провели анализ: они пытались сделать пульке, но в силу отсутствия многих ингредиентов, у них вышло нечто напоминающее мате с добавлением галлюциногенных грибов. Эффект продержится не более восьми часов. Бэрроу сказал, что сердце у неё крепкое, всё будет в порядке!

Маффи выдохнула.

— Я тоже был уверен, что действие их «компота» скоро пройдет, — произнес Хитроу. — Так что не стоит пороть горячку.

— Кстати, — раз всё обошлось, Маерс не мог не попытаться выгородить студентов своего факультета, — известно, почему мисс Миховски отиралась у кампуса Артиса в компании старшекурсников? Она, полагаю, должна была видеть десятый сон в своём общежитии…

— Твоя въедливость тут совсем некстати! — разозлилась Маффи.

— Да, Сайвер, — успокаивающим тоном ответил Хитроу. — Мы с Хадди расспросили её. Она сдружилась с Аланом Литтелтоном и Алисией Тьер, и они позвали её «интересно провести время».

— Как занимательно, не находишь, Кэтрин? Снова твой Литтелтон…

— Прекрати паясничать и дослушай директора!

— По дороге им встретились твои Миллиртон и Енг, которые и пригласили всю компанию на закрытую ацтекскую вечеринку. Там они и напоили мисс Миховски «древним напитком».

— Какой коварный план… Хорошо, что они не раскрасили её синим мелом, не вырезали сердце и не скинули его с Биг-Бэна. Чак-мооль не нашли?

— Хватит, Сайвер, блистай эрудицией в другом месте. Если тебе плевать, то я приму меры и разберусь с Миллиртоном сама!

— Успокойтесь, коллеги. Нам всем нужно отдохнуть и обсудить историю ещё раз на свежую голову. Спокойной ночи, — подытожил экстренное ночное совещание директор Хитроу.

Глава 3

Сказать, что Маерс желал покалечить Джона Миллиртона — ничего не сказать. Как только в поле зрения Сайвера замаячила мелированная голова местного сердцееда, профессор злорадно потёр руки.

— Какая трогательная встреча… Вы-то, мистер Миллиртон, мне и нужны, — прошипел он и, схватив студента за шиворот, поволок к себе в кабинет.

Джон с ужасом понял — Маерс в курсе. Вид декана не предвещал ничего хорошего. Да чего там, по лицу Маерса было ясно — дело труба!

— Итак, мистер Миллиртон, потрудитесь объяснить, как вас угораздило напоить первокурсницу, к тому же иностранку?! Соврёте — вылетите из колледжа в два счёта!

Что ж, увиливать бесполезно. Джон обреченно вздохнул и начал свою исповедь:

— Это случилось прошлой ночью… Мы пробрались на чердак основного учебного корпуса и в одном из сундуков нашли старую книгу «Ацтеки: империя крови и величия».

— По моим сведениям, это была другая книга, — Джон недоумённо пожал плечами и продолжил:

— Алан предложил устроить ацтекскую вечеринку, Алисия нашла какие-то стихи, быстро перевела их с испанского и распечатала. Енг и Гия решили сварить традиционный напиток «пульке», но не нашли какого-то ингредиента и заменили обычной травкой. Алан пошёл в свой корпус за ноутбуком — какая вечеринка без музыки! По дороге, видимо, он встретил эту девушку и привел ее к нам. Профессор, мы были не совсем трезвыми, поэтому слабо понимали, что делаем…

— Это вас не оправдывает, мистер Миллиртон. Только за распитие спиртных напитков вас могут отчислить, не говоря о… Вы разочаровали меня.

— Да, мистер Маерс. Я сознаю свою вину и сожалею. И я выплачу мисс Миховски компенсацию…

— Похвально, но не всех интересуют деньги. Благодарите Бога, что Хитроу запретил мне применять физические методы расправы — так и хочется всыпать вам по первое число. Вы знаете, что моя рука не дрогнет…

— Сэр, вряд ли её семья напишет жалобу в Министерство, она даже не нашего круга…

— Мистер Миллиртон, а вы не подумали своими куриными мозгами, что своим поступком подрываете честь факультета? Маффи рвёт и мечет, обещая сжить вас и Енга со света.

— Что с нами будет? — перебил его Джон.

— Вы на месяц отстранены от учёбы. Вместо неё займётесь физическим трудом, — Маерс ухмыльнулся. — Вы, все трое, будете драить сортиры в лондонских «Макдональдсах». Ясно?

— Не понял?! — лицо Джона удивлённо вытянулось.

— Исправительные работы никто не отменял, они разрешены законом в воспитательных целях. Прогуглите…

— Что?! — какой бы неприятной ни была ситуация, Джон не смог сдержать возмущения. — Из-за какой-то русской?!

— К чему такой снобизм, мистер Миллиртон? Эта девушка может и проста, но она поступила с лучшим баллом, чем вы когда-то.

— Как вы можете нас сравнивать? Я всё расскажу отцу!

Сайвер криво усмехнулся.

— Валяйте. Но учтите, я не стану вас прикрывать ни в Министерстве, ни перед вашими родителями. Они узнают и про «какую-то русскую», и про алкоголь в стенах колледжа, и про ваше легкомыслие, которое чуть не привело к смерти человека.

Миллиртон молча понурился, крыть было нечем.

— Вы тоже пригубили коктейля и не осознаёте серьёзность ситуации? — издевательским тоном осведомился профессор. — Мистер Миллиртон, вы могли отравить человека! — Джон молчал. — Возьмите резиновые перчатки у завхоза, они вам пригодятся…

Маерс не стал дожидаться, пока онемевший студент покинет кабинет, и сам направился к выходу. Уже стоя в дверях, он произнёс:

— Пять минусов с вашей карточки! — и шарахнул дверью так, что с потолка на мелированную шевелюру Джона осыпалось немного штукатурки.

Надин чувствовала себя просто восхитительно, жизнь казалась ей ванильной глазурью, растекающейся по телу. Она только не могла взять в толк, почему лежит в санчасти, почему Хадди и профессора во главе с директором решили, что её надо срочно спасать и не просто спасать, а каким-то диким способом — делать промывание желудка! Они говорили про какие-то наркотики, которые ей подсыпали в стакан… Но кому из старшекурсников понадобилось её опаивать?

Ей всё время хотелось есть. Жуя третий бутерброд, Надин листала какой-то красочный журнал с аляповатыми картинками — нашла в прикроватной тумбочке.

— Приятного аппетита, мисс Миховски, — прервала её чтение профессор Маффи. — Как вы себя чувствуете?

Надин хихикнула и ответила с набитым ртом:

— Нормально, — на мгновение ей показалось, что вокруг Маффи вьются розовые феи.

— Когда вас выпишут, зайдите ко мне в кабинет!

— Ага, как выпустят — я мухой, — по-русски ответила Надин, рассеянным взглядом провожая свои видения.

Грозное покашливание декана вернуло девушку к реальности, и её щёки мгновенно залились краской.

— Профессор Маффи, простите, я не… я… не отдаю себе отчёт, — сумбурно попыталась оправдаться Надин. — Мне показалось, что у вас над головой летают какие-то существа…

— Вы не в себе, милая, — сурово констатировала Кэтрин. — Следите за собой. Так и минус в карточку за неуважение недолго заработать. Буду ждать вас. И советую хорошенько продумать предстоящий разговор…

Надин кивнула и тут же снова уткнулась в журнал. Всё происходящие казалось ей ирреальным, детским, сказочным.

Расстроенная неадекватным поведением студентки Маффи пошла в свои апартаменты, расположенные в левом крыле профессорского корпуса. На главной лестнице она столкнулась лицом к лицу (вернее лицом к груди) с Маерсом, который только что отчитал Миллиртона и был крайне взвинчен.

— Сайвер, Миховски невменяема.

— Что, Заноза Грайверса уже насилует какого-то несчастного выпускника на глазах у изумлённой публики прямо посреди читального зала? — невозмутимо осведомился Маерс.

— Она мне нахамила.

— Ужасно! Просто непоправимо!

— Прекратите паясничать, профессор, — Кэтрин разозлилась не на шутку. — Если история просочится за стены «Звёздочек», будет грандиозный скандал!

Когда ежедневные стычки деканов перерастали во что-то действительно серьёзное, коллеги переходили на обоюдно-раздражающее «Вы».

— Вот уж не думал, что в данной ситуации вас, многоуважаемая профессор Маффи, волнуют сплетни. Я надеялся, что вы обеспокоены состоянием мисс Миховски, а не тем, что там скажут в министерстве, — закончив тираду, Маерс отстранил Кэтрин и быстрым шагом продолжил свой путь в аудиторию.

Глава 4

Медсестра Лейз, измерив температуру, давление и проверив основные рефлексы Надин, отпустила её к себе. Сознание девушки почти пришло в норму. Она отчётливо помнила, как надерзила Маффи, как по-идиотски вела себя в санчасти.

Сделав несколько шагов, Надин остановилась, и её осенила мысль: «Вот оно — действие наркотиков. Мир кажется нереальным — компьютерной игрой, в которой можно переиграть неудавшийся уровень». Голова трещала, словно в ней бесы играли на барабанах, при мысли о еде к горлу подступила тошнота.

«К чёрту завтрак, срочно под душ, чем холоднее, тем лучше. Больше никаких «коктейльчиков!» — пообещала себе Миховски, отпирая дверь своей комнаты.

К счастью, соседки не было, и Надин пошла в ванную комнату. Простояв под душем минут сорок, девушка расслабилась и на автопилоте добралась до кровати, абсолютно забыв про то, что после выписки ей надо было явиться к декану. Вместо этого её одолевали абсолютно другие мысли: ей привиделись полуголый Алан, пошловато посасывающий указательный палец, намыленный Генри, нежащийся в джакузи, и почему-то профессор Маерс, медленно поглаживающий себе пах. Надин перевернулась на другой бок и похлопала себя по щекам, пытаясь избавиться от пошлых образов. В этот момент её затошнило, Надин рванула в туалет, но неожиданно её накрыла волна гомерического хохота — она думает о мужчинах! Её метания привели разум в состояние истерики, которая продолжалась около двух часов. За это время в её виртуальной постели побывали почти все выпускники мужского пола, а потом ей чудилось, будто Тьер и Маффи отчитывают её за то, что она посягнула на их ухажеров.

День тянулся в тщетных попытках избавиться от мучившего девушку бреда и провалиться в царство Морфея. Ближе к вечеру она увидела себя в зеркале и ужаснулась: тёмные круги под глазами, осунувшееся лицо серо-зелёного оттенка, спутанные волосы, искусанные губы.

«Смерть и то лучше выглядит», — подумала Надин. В этот момент раздался уверенный стук в дверь:

— Надин, ты жива? Просыпайся, скоро ужин! — по всей видимости, это была Алисия.

Надин лишь хрипло простонала.

— Да, по твою душу справлялась Маффи, ты бы зашла…

— Чёрт… чёрт… чёрт, Маффи! Я забыла зайти к декану! Она убьёт меня, а тело сдаст на органы…

Надин привела себя в относительный порядок и отправилась на ужин, шарахаясь ото всех и боясь столкнуться с собственным деканом — извиняться и оправдываться после жуткой ночи и отвратительного дня не было никакого желания.

Плюхнувшись на своё место за столом, Надин машинально потянулась за кофейником.

— Паршиво выглядишь, — подколола её Алисия.

— Отстань, мне и вправду хреново, — чуть не перелив через край кофе, огрызнулась Надин.

— Ты выяснила, что там с тобой сотворил Миллиртон?

— В общих чертах. Не хочу говорить об этом.

— Надин, — к ним подсела Мэри Перкинс, — ты не забыла про Маффи? Я сейчас наткнулась на неё в коридоре, и она просила напомнить, что ждёт тебя в деканате.

— Помню, помню… — Надин залпом осушила чашку. — Пошла!

Гия наклонилась к Ирме и злорадно прошептала:

— Странно она начала карьеру. Насколько мы были разбитными на первом курсе, но мы не ночевали под дверями деканата…

— Не забывайте, она из России, — шепотом произнесла Ирма. — Кто знает, в каких условиях она росла. Я слышала, что у них по улицам ходят медведи.

— По-моему, это сплетни, — Алан появился словно из ниоткуда.

— А по-моему — это полная правда! Она и сама какая-то дикая.

— Единственное, что я могу сказать точно, она не дочь богатых родителей, — сухо заметила Алисия. — Не знаю, как она попала в наш колледж, но я никогда не поверю, что девушка нашего круга целый месяц будет ходить в одних туфлях! Буквально.

Дорога до деканата показалась ей крестовым походом, ноги отяжелели и отказывались двигаться.

— Профессор, вы велели прийти, — промямлила Надин, заглядывая в кабинет Маффи.

— Проходите, мисс Миховски, садитесь.

— Ещё раз прошу извинить меня за выходку в санчасти. На меня нашло какое-то помутнение, я вовсе не хотела хамить вам, — попыталась оправдаться Надин.

— Ваше так называемое «помутнение» вызвано нарушением деятельности нервной системы под воздействием наркотиков, которых вы наглотались, — в голосе Маффи слышались нотки раздражения.

— Я извиняю вас, но старайтесь в дальнейшем держать себя в руках.

Надин искренне улыбнулась.

В кабинете декана Грайверса было много вещей, но они удивительным образом создавали располагающую к беседе атмосферу. Синий бархат, тяжелые портьеры, картины в старинных рамах придавали помещению не только торжественность, но и домашний уют.

Всё это убранство досталось Маффи «по наследству» от бывшего декана, а тому — от предыдущего. Традиции в Англии очень чтили.

На столе красовался групповой портрет в стеклянной рамочке, на котором выпускники с дипломами в руках довольно улыбались. На подоконнике Надин заметила розу из чёрного стекла в высокой узкой вазе, вместо листиков на стебле сидели две ящерицы.

— Какая красивая и необычная вещь, — подумала девушка вслух. — Ящерицы на розе — неожиданное сочетание.

— Это подарок профессора Маерса, — листая журнал успеваемости, сообщила Кэтрин. — А это, — женщина с ласковой улыбкой погладила старинную подставку для перьевой ручки, — они подарили мне с Хитроу.

Надин удивлённо вздёрнула брови:

— Вот уж не думала, что профессор Маерс способен дарить подарки, хотя… ящерицы и змеи в его духе.

— Надин, возможно, вы знаете его только с одной стороны… Да, мистер Маерс очень строгий, даже суровый, грубый и необщительный. Но всем известно, что он прекрасный преподаватель и сильный научный руководитель, он выиграл крупную премию, написал море исследовательских работ по литературе. Я бы не советовала начинать свой ученический путь со столь вольных высказываний в его адрес. Я подозреваю, кто навязал вам такое негативное мнение.

Надин нечего было сказать. Положа руку на сердце она действительно составила мнение о профессоре, полагаясь на слова Гии и Ирмы, а те ещё с третьего курса невзлюбили Маерса за «С» по зарубежной литературе.

— Извините, мисс Маффи, но как? Он не располагает к общению.

— А вам и не надо с ним общаться! Вам надо слушать и впитывать, как губка, информацию, которую он выдает на лекциях. Они уникальны! Сайвер готовится к каждой паре, сидит ночами в библиотеке, он специалист с большой буквы! — любой бы догадался, что Кэтрин влюблена в этого человека. — Запишитесь к нему на дополнительные занятия, вам будет полезно.

— Вы правы, я так и сделаю.

— Я всегда права, но сейчас не об этом, — продолжила Маффи. — Я хотела поговорить с вами о ночном приключении. Вы готовы?

— Да, профессор, — серьёзно ответила Надин.

— Мне интересно, что вы делали ночью в комнатах выпускников, и ещё больше — как вас угораздило согласиться принять спиртное даже не при вас открытое?

— Честно говоря, профессор, мне кажется, что эта история сильно преувеличена. Я засиделась в библиотеке, а когда мисс Хэш загремела ключами, я записала учебник на абонемент и пошла к пруду — люблю сидеть у воды. Не заметила, как пролетело время… Я опомнилась только тогда, когда Алан и Алисия меня окликнули. Они вызвались проводить меня, но потом Алан вспомнил, что забыл в холле телефон и предложил зайти за ним вместе.

— А разве ваше воспитание позволяет заходить в мужской корпус после одиннадцати?

Надин почудилось, что она разом очутилась во временах Шарлотты Бронте.

— Откровенно говоря, я впервые слышу, чтобы в девятнадцать лет девушка не имела права…

— Право у вас есть. Но понятия чести не всегда поддаются формальным дозволениям. «Дома новы, а предрассудки стары»^[1], мисс Миховски.

Кэтрин начала перекладывать карандаши, сортируя их по длине.

— «Маленькие звёздочки» — это известный колледж с многовековой историей. У нас сложились определённые правила, нарушать которые крайне нежелательно. Вы — ученица первого курса, и ваше будущее находится под большим вопросом. Не сомневайтесь, мы исполним свою часть договора, и вы получите оплаченные часы, но ни я, ни остальные преподаватели не гарантируем вам дальнейшего обучения. Наши студенты — лица из тех кругов, где уделяют особое внимание дисциплине и нравственности…

— Я заметила нравственность Ирмы и Джона, например, — съязвила Надин.

— Не перебивайте. Вы тут совсем чуть-чуть, а я работаю больше десяти лет. В колледже учатся дети первых лиц Королевства, известных политиков и деятелей искусств, им с рождения открыта дорога в престижные университеты, и мы гордимся, что они выбрали «Звёздочки». Истории, порочащие их имя, абсолютно ни к чему…

— Профессор Маффи, но это они обманом заманили меня на эту вечеринку и чем-то опоили!

— Надин бросилась защищать себя. Но она не знала правил игры, поэтому избрала неверный путь.

Маффи было всё равно, кто виновен, главное — выйти сухой из воды.

— Это не оправдание, мисс Миховски! Если бы вы не были столь ветрены и не шатались ночью по территории колледжа, то эта история просто не произошла бы! Неужели вам это не ясно?

— Теперь я буду знать, что в вашем заведении все спорные ситуации решаются не в пользу пострадавшей стороны…

— Мисс Миховски, не усугубляйте. Вы, как я понимаю, планируете продолжить обучение на факультете, где я декан, — Кэтрин наиграно улыбнулась. — Я готова забыть инцидент и пойти вам навстречу.

— На каких условиях?

— Конфиденциальность. Вы не напишете жалобы и не станете распространяться об инциденте — слухи и так поползли. И ещё вам нужно поговорить с профессором Маерсом — замешаны студенты его факультета. Он в свою очередь проведёт с ними воспитательную работу.

— И всё?

— В целом — да. И, конечно, не обсуждайте это ни с кем, даже со своими новоявленными друзьями. Всё равно они уже придумали свою версию событий и будут из принципа прикрывать Миллиртона.

— Предельно ясно. Где мне найти мистера Маерса? Мне рекомендовали не подходить к нему во внеурочное время, говорят, это его раздражает.

«Его всё раздражает» — подумала Кэтрин, но произнесла иное:

— Вряд ли он захочет принять вас сейчас — уже поздно, на ночь глядя никому не захочется решать чужие проблемы. Зайдите к нему завтра, я его предупрежу! В деканате он бывает редко, ищите его в кабинете номер семнадцать на первом этаже профессорского корпуса. И мой вам совет: ведите себя учтиво и сдержанно. Сайвер не терпит неуважения!

— Это и ежу понятно.

— Мисс Миховски, держите себя в руках! — официальным тоном приструнила Надин декан Грайверса.

— Я пойду, извините меня, профессор.

Маффи лишь поджала губы, не сделав попытки остановить Надин.

Глава 5

Надин Миховски, она же Надежда Самойлова, побрела в комнату Ильзе Шваре, в которую её переселили после происшествия с Миллиртоном. Руководство колледжа посчитало, что под присмотром старшекурсницы Надин скорее адаптируется на новом месте, да и застенчивой Ильзе будет не так одиноко.

Октябрь в этом году выдался на удивление промозглым. Проучившись всего месяц, Надя начала разочаровываться в мечте, которая теперь, казалось бы, была так близко.

…Где-то в двенадцать лет, гуляя по безликим улочкам Свирьстроя, она наткнулась на плакат, с глянцевой поверхности которого гордо взирала девушка в чёрной мантии и конфедератке — она рекламировала программу MBA. Уже тогда Надя поняла, что обязательно уедет из крохотного города, окончит самый лучший университет и вылезет из нищеты. А когда встанет на ноги, то поможет бабушке и младшей сестре.

Мать Нади умерла во время родов, подарив жизнь сестренке Ане. Формально у девочек был отец, но за последние десять лет он так и не удосужился навестить их. Бабушка изо всех сил пыталась вытянуть внучек, но в семьдесят три года себя-то сложно обслуживать, не говоря о двух подрастающих непоседах.

В семнадцать лет Надя закончила школу и поступила в областной филиал лингвистического колледжа, где местный педагог вселила в неё уверенность, что ей стоит попробовать поступить в московский ВУЗ. Летом окрылённая Надя уехала в Москву — готовиться поступать и подзаработать.

Сказать, что было тяжело — это ничего не сказать. Столица явилась Наде огромной загазованной помойкой, в которой чем ближе к центру, тем ядовитей копошатся змеи, готовые вцепиться в глотку любому, кто посягнёт на их место под тёплым солнышком.

Жителям города не было дела до скромной отличницы в синих джинсах и полосатом джемпере. Но Надя знала — Москва жестокая. Два года назад её соседка Света накопила денег на билет и уехала из их городка искать лучшую жизнь. Первое время она писала о том, как ночевала на черных лестницах, питалась в церковных столовых и бралась за любую работу. Света устроилась только спустя полтора года, когда встретила приличного мужчину, который предложил ей выйти за него замуж. Полагаясь на чужой опыт, Надя приготовилась к трудностям, и всё-таки невероятно быстрый темп жизни мегаполиса застал её врасплох.

Сойдя с поезда, она позвонила Свете. Та холодно её поприветствовала и пригласила «как-нибудь встретиться и выпить по чашечке кофе». Надя почувствовала — ей не рады. Светлану можно было понять: она только-только выбилась в люди, возможно, не посвящала мужа в детали прошлого. Хотя Надя считала, что бедность не порок, но всё равно оправдывала бывшую соседку.

Поселившись в общежитии одного из подмосковных техникумов, Надя устроилась работать в кафе. Наверное, с этого начинает большинство девушек, воспитание которых не позволяет вилять пятой точкой на сцене ночного клуба.

Работа отнимала много времени, и на занятия сил уже не оставалось. Чтобы получить хоть какие-то чаевые, приходилось крутиться. Уставшая Надя доносила себя до кровати и падала замертво, чтобы в семь пятнадцать следующего утра уже ехать в маршрутке в сторону Москвы.

Внешность Нади была абсолютно заурядной, её называли серой мышкой: средний рост, серо-голубые глаза, волосы до плеч; и заколачивала последний гвоздь в крышку столь «яркого» образа новая, но дешевая одежда.

— Надин, я в шоке! Это что, сейчас так модно?..

Простите, я вас не понимаю. Обслуживающему персоналу запрещено разговаривать с посетителями на личные темы.

— Надин, ты чего? — блондинка в розовом велюровом костюме помахала рукой перед её глазами.

— У вас принять заказ?

— Миховски, ты умом тронулась?

— Извините, вы меня с кем-то путаете, моя фамилия Самойлова. Надежда Самойлова.

— Поразительно… — блондинка изумлённо открыла рот. — Вы правда меня не знаете?

— Я вижу вас впервые. Будете заказывать? — Надя приготовилась записывать пожелания эксцентричной посетительницы в блокнот.

— «Секс на пляже» — сразу, а потом штрудель с одним шариком мятного мороженого. Понятно? — блондинка посмотрела на Надю как на умалишенную. — Не с двумя, как в меню, а с одним. Я на диете.

— Да, конечно, с одним шариком, — спокойно повторила Надя. Посетительница поставила на стол коричневую сумочку-баул, пестрившую цветными буквами LV, и выудила из неё телефон. Раздраженно тыкая длинными ногтями по маленьким клавишам, она с нетерпением приложила трубку к уху:

— Надин, салют, дорогая. Занята? Как дела? А у меня просто караул! Я проколола колесо, эвакуатор уже едет, а я забрела в какое-то вшивое кафе, а тут, ты не поверишь, официантка — ну копия тебя. Я даже подумала, что твой отец окончательно спятил и отправил тебя на работу… Что? Не слышу… Конечно! Копия. Она — твоё спасение!!! Как с собой? Я что, должна посадить её к себе в машину? А вдруг она нападёт на меня? Миховски, твои идеи… Ладно!

В это время Надя как раз поставила перед блондинкой заказанный коктейль, про себя отметив, что нехорошо садиться за руль после спиртного.

— Послушайте, моя подруга хочет с вами познакомиться. Я отвезу вас к ней.

— Благодарю, но я работаю до полуночи, а после мне надо успеть на последнюю маршрутку. Не смогу поехать. Извините.

— Дорогая, ты не представляешь, от чего отказываешься, — испуганно заглядывая в глаза Наде, затараторила блондинка. — Если ты ей понравишься — считай, ты выиграла в лотерею. Поверь, я знаю, о чём говорю!

Надю зацепили слова про лотерею: а вдруг это судьба? В книгах именно так всё и бывает… Желание хотя бы на шаг приблизиться к мечте пересилило здравый смысл, и она сказала:

— Сегодня я не могу. Приезжайте завтра к закрытию кафе, и я с радостью познакомлюсь с вашей подругой!

Девушка раздраженно бросила на стол тысячу рублей и, недобро взглянув на Надю, пошла к выходу. Видимо, она не привыкла к отказам…

Сегодня Самойлова работала в первую смену. Наде очень хотелось спать, вчера она оказалась дома глубоко за полночь. Стрелка часов едва доползла до шести, а ноги уже не двигались, казалось, что они налились свинцом.

Дверь отворилась, и на пороге нарисовались две гламурные барышни — вчерашняя блондинка и, Надя замерла, её собственное отражение только в другой одежде. Надя даже потрясла головой, чтобы прогнать наваждение.

— Я же тебе говорила! — воскликнула блондинка и бесцеремонно ткнула в официантку пальцем. — Это ты!

— Сходство есть, — ошарашено согласилась её спутница. — Эй! — подозвала она Надю.

— Вы хотели бы поужинать? — любезно поинтересовалась Самойлова.

— Есть мы не хотим; принесите чай «Эрл грей», латте с низкой пенкой и чизкейк «Нью-Йорк».

— Спасибо за заказ.

Боковым зрением Надя заметила, как подруги зашушукались, посматривая в её сторону.

— Ваш чай и десерт, — она улыбнулась.

— Я — Надин Миховски, а это, — она кивнула в сторону подруги, — Дарья. Садись, — она указала на стул. — Ничего, что я называю тебя на «ты»?

— Ничего. Только я не имею права подсаживаться к посетителям, меня за это могут уволить, — ровным тоном ответила Надя.

— Позови мне менеджера! — жестко приказала Миховски, от её тона Самойловой стало не по себе. Она молча кивнула и, тяжело вздохнув, пошла за Марией Львовной. Разговор клиенток с управляющей был недолгим. Мария Львовна услужливо заулыбалась и подозвала Надю:

— Наденька, на сегодня ты свободна, — голос управляющей был елейно-благоговейным. Надя никогда не видела женщину такой любезной.

— Поехали уже, здесь так душно! — Даша нетерпеливо поерзала на стуле.

— Куда? — боязливо спросила Самойлова.

— Ты заметила, что мы похожи… — Надин скептически покачала головой. — У меня к тебе есть предложение…

— Мне надо переодеться, — развязывая фартук, тянула время Самойлова. Мало ли, какие забавы придут в голову этим взбалмошным девицам?!

— Шевелись! — уже не сдерживалась Даша. — Мы не съедим тебя. Моя подруга хочет предложить тебе работу! Хорошую работу!

Автоматические ворота плавно распахнулись, и красная «Инфинити» въехала на территорию дома семьи Миховски. Двухэтажное здание с массивной лестницей и четырьмя колоннами напоминало виллу богачей из мексиканских телесериалов. Дорожка из красной плитки петляла по аккуратно выкошенным газонам, огибала стройные туи и терялась за круглой беседкой, обвитой хмелем.

— Как в сказке… — Надя только читала про такие дома или видела их по телевизору.

— Разумеется! Ландшафтный дизайн делала известная фирма! — в голосе слышалась надменность.

Даша чувствовала себя как дома. Пока Надя осматривалась, та уже принесла поднос с чашками и сладостями. Хозяйка залезла в кресло и поджала под себя ноги. К ней на колени прыгнула маленькая собачка.

— Это Хасси, — девушка слащаво улыбнулась.

— Что за порода?

Подруги вытаращили глаза и уставились на Самойлову, будто она спросила, что такое компьютер.

— Это йорк, — манерно протянула Даша. — Очень модная порода.

— Не сомневаюсь, — Надя погладила его по голове, собачка пугливо заёрзала.

Миховски разлила чай по чашкам и наконец-то перешла к главной теме разговора:

— Почему ты прозябаешь в таком, — она поморщилась, — месте?

— Почему «прозябаю»? Я пашу с утра и до поздней ночи, хожу на подготовительные курсы. Так что «прозябать» — это не то слово. Вам не понять, как сложно зацепиться в столице.

— Ты хоть девять классов закончила? — брезгливо уточнила Даша.

Надя скептически поджала губы:

— Я закончила школу с золотой медалью, отучилась год в лингвистическом колледже — между прочим, в нашем местном филиале Питерского университета. Собиралась в следующем году поступать в институт иностранных языков в Москве, правда снова на первый курс, но не вышло…

Подруги рассмеялись в голос.

— Что смешного?

— Без блата в инязе даже компота не купить, — Надин прикурила длинную сигарету.

— В этом году я не добрала полтора балла, — Самойлова была готова запрыгать от удивления на лицах богатых девочек. — Вытянула неудачный билет по истории, а специальность-то я как раз сдала.

— Надо же… — надменность тут же исчезла с лица блондинки.

— И какой же язык ты знаешь?

Подруги почему-то скрестили пальцы.

— Английский и немного латынь и греческий.

— Вау! — Даша уже не скрывала восторга. — Я говорила, она — твоё спасение! — она похлопала подругу по коленке.

— Так о чём вы хотели со мной поговорить? Даша намекала на какую-то работу.

— Мой отец хочет, чтобы я уехала в Лондон, в какой-то закрытый колледж. А я… У меня…

— У нас другие планы, — бойко договорила Даша за Миховски. — Мы хотели нанять актрису, а потом я наткнулась на тебя и…

Надя боялась поверить в то, что собираются ей предложить эти девицы.

— Могла бы ты помочь мне быть в двух местах одновременно? Вернее, заменить меня в Англии?

У Нади бешено заколотилось сердце. Ей никогда ничего не давалось легко, а теперь возможность века сама плыла ей в руки. Она боялась разочарования.

— Это плохая затея. Что за коллеж? Я не из вашего мира, меня сразу раскусят, и у тебя возникнут проблемы.

— Мы все продумали, — вмешалась Даша. — Я отдам тебе ненужную одежду. Конечно, некоторые вещи придется перешить, но кое-что подойдет и без доработки: пока я не похудела, то была примерно, как ты.

— Спасибо, но не могу. Те деньги, что удалось скопить, я выслала сестре и бабушке. Мне не на что будет жить в Англии, тем более у меня нет заграничного паспорта.

— Это не проблема. Наши знакомые работают в Консульстве — мне шлёпнут визу с закрытыми глазами. Паспорт — я отдам тебе один из своих — у меня их два, а твоё пребывание в Англии я оплачу, — во взгляде Миховски читалась искренность.

— Вуаля! Пойми, нам позарез нужно быть в другом месте!

— Из ваших уст всё звучит предельно просто.

— На самом деле нет ничего сложного! — убеждала Даша Надю. — Ты — наша палочка-выручалочка.

— А почему ты сама не хочешь поехать? Учеба в иностранном колледже сулит радужные перспективы.

— На фига мне перспективы? Мой отец богат, и я хочу жить на полную катушку. Он думает, что я семи пядей во лбу, а на самом деле я едва два и два складываю… Он заплатил за обучение огромные деньги, а меня отчислят уже в первую сессию. Я не хочу проблем, особенно я не хочу напрягаться!

— Там всё так строго? Мне казалось, где есть деньги — не нужны знания!

Даша потянулась к ноутбуку.

— Вот, — она зашла на сайт колледжа. — Прочитай. Внимательно изучи графу «Кто мы?», что ни фамилия — то известное имя, не в Москве, конечно.

Надя с интересом просматривала страницы: учебные планы, факультеты, отзывы… Раздельные общежития для студентов, комнаты на двух-трёх человек, собственный театр и даже мини-зоопарк. Камины в профессорских комнатах, старинное здание, похожее на сказочный замок. Красивая территория, романтичный пруд, заросший тиной, извилистые дорожки.

— А какой факультет? — Надя сжала кулачки, надеясь, что это не окажется факультет искусств Артис.

— Грайверс… — Миховски скептически поджала губы. — Экономика, математика, физика… Одним словом всё то, что я ненавижу лютой ненавистью!

— В математике я рублю, — Надя заулыбалась. — Мне всё равно страшно…

— Я отдам тебе свой ноут! — подкупала её Даша. — И смартфон Sony Ericsson Р900! Он очень крут, у него есть стилус. Ты знаешь, что это? — Надя неуверенно кивнула. — С ними тебе не будет стыдно. Техника почти новая, мой брат притащил всё из Штатов.

— Соглашайся, — упрашивала Надин. — Я поделюсь с тобой аксессуарами и шмотьем, свожу к стилисту, это твой шанс! Биг-Бен, Шерлок Холмс, Эйфелева башня! — намешала всё в кучу дочь богатого папочки.

«Это твой шанс!», — звенело в голове Нади весь путь до дома. Она не дала окончательного согласия, ей надо было всё как следует обдумать. Слишком много «но».

Надя достала ноут — аванс от Даши. Блондинка так старалась выслужиться перед Миховски, словно от этого зависела её жизнь. Она снова зашла на сайт колледжа. Итак, Грайверс…

«Кэтрин-Лейла Маффи — декан факультета точных наук», — читала Надя, — Маффи, — произнесла она вслух. — Какая-то мышиная фамилия… «Сайвер Маерс — декан факультета искусств».

Она взглянула на его фотографию: на секунду показалось, что он смотрит ей прямо в глаза и уже знает о готовящейся афере. Надя вздрогнула и закрыла страницу.

— Жуткий тип, — прошептала она себе под нос, но страстное желание пожить красиво начало захватывать её, будто она была куском сахара, упавшим в чай. Ей до смерти захотелось туда — вдохнуть «богатый» воздух, прикоснуться к роскоши. Руки уже тянулись к телефону против воли разума:

— Даша? Передай, пожалуйста, подруге: я согласна стать Надин Миховски!

Глава 6

Первокурсники Артиса и Грайверса рассаживались по местам в аудитории. Кабинет литературы был излюбленным местом многих студентов. Менялись преподаватели, произведения, стили и жанры, но дух свободомыслия и творчества пропитал стены старинного здания и многие годы сплачивал студентов разных поколений.

Дверь с размахом отворилась, и на пороге появился Сайвер Маерс, одетый, как всегда, в темный костюм и кипенно-белую рубашку под запонки. Он никогда не представлялся новому классу и не рассказывал о себе (кто его не знает, тот спросит у других), поэтому начал с места в карьер:

— Можно ли извлечь из романов сведения о странах и их истории? Неужели кто-то ещё наивно полагает, что из тех пухлых бестселлеров, которые нам подсовывают на каждом шагу под видом исторических романов, можно что-нибудь узнать о прошлом? Можно ли доверять той картине помещичьей Англии с баронетами и садовой архитектурой, которую оставила Джейн Остен, если все её знания о жизни ограничивались гостиной священника? Или «Холодный дом», фантастические сцены на фоне нереального Лондона — можно ли считать его очерком жизни города столетней давности? — аудитория затихла, внимательно слушая.

— Конечно, нет, — кто-то из студентов преодолел первое чувство шока и включился в работу. Маерс одобрительно кивнул.

— А может быть, кто-то знает, жил ли цирюльник Суинни Тодд на самом деле или он был лишь вымышленным персонажем «Жемчужной нити»?

Аудитория заинтересованно молчала.

— Не знаете?.. — Маерс выдержал паузу. — То же самое относится и к другим произведениям. Истина состоит в том, что великие романы — это великие сказки, а романы нашего курса — величайшие сказки.

Послышались щелчки клавиш и шелест тетрадей — студенты втягивались в процесс, кто-то по старинке записывал лекцию на бумаге, кто-то сразу набирал текст на ноутбуке.

— Любая книга, — продолжал профессор, — будь то художественное произведение или научный труд (граница между ними не столь четкая, как принято думать), обращена прежде всего к уму. Ум, мозг, вершина позвоночника — вот тот единственный инструмент, с которым нужно браться за книгу.

— Я читал нечто похожее у Набокова, — подняв руку, поделился наблюдениями полноватый юноша, сидевший у окна.

— Вполне вероятно! Когда я готовлюсь к лекциям, то читаю не только хрестоматии и сборники, я подхожу к работе творчески. Мне интересно чужое мнение, видение той или иной проблемы. Я призываю вас так же не ограничиваться учебником, в жизни столько всего интересного. Кстати, список рекомендуемой (читайте между строк «обязательной») литературы я вышлю вам на почту, потрудитесь оставить адреса на корпоративном портале.

Надин в оба уха слушала профессора Маерса и удивлялась, почему все считают его тираном и сатрапом. Ей он показался содержательной и яркой личностью, умеющий лаконично высказать собственные и подытожить чужие мысли.

— Каков же тот единственно правильный инструмент, которым читателю следует пользоваться?

— Можно почитать критику… — предложила Надин. — Станет ясно, с чем предстоит столкнуться.

— Критика часто бывает заказная, мисс?.. — он настороженно посмотрел в её сторону.

— Миховски, сэр. Грайверс.

— Не сомневался, — прозвучало как диагноз. — Мыслите шире! Воображение и эстетическое удовольствие, мисс. Удивлены?

Снова повисло молчание.

— Следует стремиться, как мне кажется, к художественно-гармоническому равновесию между умом читателя и умом автора. Следует оставаться немного в стороне, находя удовольствие в самой этой отстраненности, и оттуда с наслаждением, переходящим в страсть, исторгающим слёзы и бросающим в дрожь, созерцать глубинную ткань шедевра…

За обедом ученики долго обсуждали лекцию и сплетничали про Маерса. Надин узнала, что он без зазрения совести рубит многих на экзаменах, не терпит опозданий, поддерживает студенческий театр и является приверженцем жесткой дисциплины. Она очень удивилась, когда Ирма с милой улыбочкой подколола её, предложив подойти к Маерсу и заговорить о чем-нибудь кроме домашнего задания… От Алисии она уже знала, что профессор терпеть не может, когда его дёргают во внеурочное время.

— Надин, Маерс — гад, коих свет не видывал. Спроси у Алана, если не веришь. Из-за Маерса у половины нашего курса не будет красных дипломов.

— А вы хорошо готовились?

— Надин, — Гия многозначительно на неё посмотрела, — он же мог пойти навстречу! Мы студенты Грайверса, мы не обязаны цитировать Гёте и Твена от корки до корки!

— Зачем ты её пугаешь? Возможно, это только нам повезло, — деликатно вмешалась Алисия. — Ты же знаешь, он особенно «любит» наш курс.

— Ты на Алана намекаешь? — шепотом спросила Ирма.

— Конечно…

— А что их связывает? — так же тихо поинтересовалась Миховски.

Оглядевшись по сторонам, Гия пригнулась:

— Только никому… — она перешла на шепот: — Говорят, профессор в юности был влюблен в маму Алана, а та вышла замуж за богача Литтелтона — отца Алана. Как только Алан поступил на первый курс и назвал свою фамилию, лицо Маерса перекосило (в переносном, естественно, смысле), и с тех пор наш факультет без конца огребает низкие баллы…

— На меня не смотрите, — приструнила сплетниц Алисия. — У меня по предмету Маерса «А», кстати, без пересдач…

— Это только потому, что ты сидишь в очках и на первом ряду. Я бы не смогла постоянно терпеть на себе его пронзительный сканирующий взгляд, — возразила Ирма.

— Лично мне кажется, что Маерсу глубоко плевать, кто и где сидит. Моё мнение — он вообще не замечает что-то кроме раздаточных материалов и обезличенных поднятых рук на зачётах. Кстати, лекции у него всегда интересные!

— Тогда ты точно больная, — пошутила Гия. — Может, ты в него влюблена, и Алан должен вибрировать?

Алисия приложила ладонь ко лбу:

— Вы больные! Мне правда интересен его предмет! И вам бы рекомендовала не смски строчить, а лекции записывать!

— Вас послушать — так он настоящий монстр, — включилась в разговор первокурсница Мэри Перкинс, добродушная девушка в блузке с большими розовыми цветами.

— Именно, — процедил Алан. — И нервов за четыре года он вытреплет вам порядочно, если, конечно, не случится чудо и его не хватит удар.

— Или мать Алана не разведется с мистером Литтелтоном… — шепнула Гия на ухо Ирме.

— Но тогда нас сожрет Маффи, — так же тихо ответила мисс Милз.

— Зря ты так, Алан, — поджав губы, Алисия покачала головой. — Он очень хорошо знает предмет и историю искусств. Джон, подойди на секунду! — она позвала Миллиртона, который часто помогал Маерсу по факультетским делам.

— Да? — его натянутая белозубая улыбка словно сошла с рекламы зубной пасты.

— Блиц-опрос: назови пять характеристик, относящихся к декану Маерсу.

— О, даже помощь зала мне не потребуется: властный, замкнутый, справедливый, одинокий, умный. Есть шестая — хамоватый. Девочки удовлетворены? Или девочки хотят перчинки?

— Да!!! — в один голос воскликнули Гия и Ирма.

— Я видел Маерса и Маффи вне стен колледжа, — сказал Миллиртон заговорщическим тоном. — Они выходили из салона матрасов…

— Даже у Маффи есть секс, — грустно констатировала Ирма.

— Кстати, дорогая, в следующие полчаса я свободен, — Джон положил руки девушке на плечи.

— Довольно историй, Джон, — Алан пихнул его локтем в бок и тот, откланявшись, удалился.

— Вы не слишком ладите? — спросила Надин у Алисии.

— Нет, что ты. Подтрунивание и издевки друг над другом у Алана и Джона норма. Без этого они не могут прожить и часа, — она обворожительно улыбнулась. — Но в этом есть особое очарование…

— Очарование есть, а вот секса у меня и правда нет! — Ирма надула губки.

— Ирма, дорогая, потерпи ещё пару дней, — подбодрила разбитную подругу Алисия, — ты обязательно встретишь кого-нибудь на выходных, когда мы поедем в деревню!

Надин наблюдала за однокашниками и поражалась, как можно так открыто выражать свои интимные желания. За это время она узнала, что Джон обзавелся репутацией донжуана, а Алану и Алисии пророчат долгий брак и кучу ребятишек. Пара и вправду смотрелась очень гармонично.

Глава 7

От обилия информации голова шла кругом. Надин вошла в свою комнату и, споткнувшись в темноте обо что-то большое, чуть не упала.

— Ильзе? Ты почему сидишь на полу? — спросила она, включив свет.

Однокурсница пробурчала что-то невнятное. Надин пощупала её лоб — раскаленная печка, щеки пылали, в висках проступили вены, бешено стучал пульс, лицо покрылось испариной.

— Господи, Ильзе, тебе плохо. Проводить тебя к врачу? — забеспокоилась Надин. — Ты вспотела и вся горишь…

С этими словами она буквально за шкирку подняла Ильзе и поволокла к выходу. Соседка едва передвигала ногами; с ней явно было что-то не так…

За дверями Надин и Ильзе с силой врезались в возникшую из ниоткуда фигуру, облачённую в чёрный костюм.

— Сколько в вас плещется алкоголя? — угрожающе нависая над девушками, раздраженно выговорил Сайвер. — Вы как полчище слонов во время спаривания, а не пример для подражания!

— Профессор, Ильзе плохо, у неё сильный жар! — почти рявкнула Надин. — Помогите!

Изумленный повышенным тоном первокурсницы, Маерс приложил руку ко лбу мисс Шваре: «Бог мой, да девчонкой рубашки можно гладить».

— Мисс Миховски, немедленно бегите в санчасть за Хадди!

— Позвоните ей, у вас должен быть номер!

— Я не помню его наизусть, мой мобильный на зарядке в кабинете, — Сайвер будто оправдывался.

— Вы можете вызвать неотложку с моего? — в глазах Надин читались тревога. В этот момент она почему-то абсолютно не боялась Маерса.

— Это решит местный врач. Я обязан действовать по инструкции. Можно набрать доктору Бэрроу. Идите уже, я побуду с мисс Шваре, — тоном, не подразумевающим пререканий, ответил профессор, властным жестом повернул Надин в нужную сторону и рявкнул напоследок: — Действуйте!

— Вот ведь дегенерат, — по-русски прошипела Надин и побежала в санчасть.

Алисия, Гия и Надин сидели на кушетке перед медкабинетом. Заметив приближающихся Маерса и Бэрроу, первокурсница встала.

— Садитесь, Миховски, не надо вскакивать каждый раз, когда вы меня видите, я уже насладился вашей вежливостью. — Алисия затряслась от беззвучного смеха, и Сайвер выразительно на неё посмотрел: — Как самочувствие вашей сокурсницы, мисс Тьер? Ваш декан в курсе?

— Ильзе хуже… — ответила Алисия. — Мисс Маффи сейчас разговаривает с врачом из госпиталя. Сестра Лейз вызвала скорую помощь.

— И правильно сделала! — поддержал доктор Бэрроу. — Это я настоял!

— Всё настолько печально? — поинтересовался Сайвер.

— Да, сэр. Ильзе пыталась свести счёты с жизнью. Она очень переживала из-за…

— Не утруждайте меня подробностями в лучших традициях женской слезливой прозы.

— Профессор Маерс, она очень страдала из-за Миллиртона, — попыталась заступиться Надин.

— Много вы знаете о страданиях, — буркнул себе под нос Сайвер, приоткрывая дверь. — Ага, вот и виновник торжества…

Перед ними появился только что подошедший Джон.

— Итак, мистер Миллиртон, вторая грязная история с начала года. Соскучились по общественным работам? Могу организовать, в KFC как раз требуются мойщики подносов…

— Спасибо, сэр. Мне хватило Mc’Donalds, — Джон прекрасно знал, что переплюнуть в сарказме Маерса практически невозможно, к тому же дерзость чревата очередными выговорами.

— Странно, что нет вашего приятеля — Енга, а то… был бы полный комплект.

— Енг уехал в Лондон, — ляпнула Надин, за что получила неодобрительный взгляд Алисии. Маерс уже хотел было поинтересоваться, почему студент покинул колледж раньше положенного срока, но тут дверь открылась, и из кабинета вышел главный врач госпиталя Святого Юлиана. За ним плелась Маффи.

— Сайвер, Ильзе забирают в больницу, — она взяла мужчину под руку, ища поддержки. — Алисия, будьте добры, сходите в комнату мисс Шваре, соберите необходимые вещи — зубную щетку, расческу, — и отправляйтесь с Ильзе в госпиталь. Я распоряжусь, чтобы оттуда вас забрал школьный водитель.

— Конечно, мисс Маффи.

— Всем остальным тоже нечего здесь делать, — строгим голосом сказал Сайвер. — Живо по своим комнатам. А с вами, — он выразительно посмотрел на Джона и Надин, — будет отдельный серьёзный разговор. Мисс Миховски, ваше занятие никто не отменял, извольте явиться вовремя.

Оказавшись в своих апартаментах, Сайвер захлопнул дверь и прямиком направился в ванную. Он был готов задушить Миллиртона голыми руками — второй случай с начала года сильно подорвёт репутацию Артиса. Случившееся не укладывалось в голове. Во-первых, он и предположить не мог, что тихоня Ильзе решится на что-то подобное, а во-вторых, в этом опять виноват студент с его факультета, к тому же один из лучших.

Маерс расстегнул верхние пуговицы рубашки и, прислонившись спиной к шершавой холодной стене, тяжело выдохнул. Желание любым способом покалечить Джона, вечно влипающего в неприятности, постепенно проходило. Где-то в глубине души ему стало жаль мисс Шваре, краем уха он слышал, что Миллиртон лишь использовал влюбившуюся в него девушку, но вмешиваться в сердечные дела студентов Сайвер считал ниже своего достоинства.

— В конце концов, я не нанимался работать семейным психологом и раздавать советы, — он состроил гримасу своему отражению в зеркале и, промакнув лицо полотенцем, отправился в кабинет, куда в скором времени должна была прийти Надин. Сайвер даже перед самим собой не хотел признавать, что Миллиртон сумел стать его любимчиком — первым за все годы преподавания.

Весь колледж гудел, обсуждая поступок Ильзе. Кто-то сочувствовал девушке, кто-то осуждал, но так или иначе вместе с её именем часто звучало и имя мисс Миховски. Женская половина «Звёздочек» отчего-то уверилась, будто это Надин подтолкнула Ильзе к роковому шагу.

Конечно, эти сплетни дошли до Кэтрин Маффи. Выслушав их, она недовольно хмыкнула, поджала губы и записала что-то в органайзер, который всегда носила с собой — не признавала карманные компьютеры. Декан Грайверса явно заимела зуб на Надин: по её вине Маффи уже во второй раз была вынуждена отменять свои уроки, чтобы улаживать факультетские проблемы. В вопросах дисциплины и организованности Кэтрин была полностью солидарна с Сайвером, который, например, не допускал на занятия студентов, опоздавших больше чем на пять минут.

В кармане пиджаке завибрировал телефон (Маффи всегда выключала звук и требовала того же от студентов). Звонил Хитроу:

— Что у вас там происходит? Не успел я сойти с трапа самолёта и заселиться в номер, как мне сообщают, что колледж чуть было не потерял выпускницу… Что за бардак?!

Кэтрин перепугалась: в этой суматохе она забыла сообщить директору про инцидент, а это её прямая обязанность.

— Ник, я думала, ты ещё в дороге, — сказав это, она поняла, как жалко прозвучало её оправдание.

— Конечно, Рим — это край света и добираться туда три дня на упряжке, — сказал он издевательским тоном. — Я назначил тебя деканом не за красивые глаза и стройные ноги, Кэтрин. Количество твоих промахов меня расстраивает. Если за этот семестр стрясётся ещё одно сомнительное происшествие — можешь прикручивать старую табличку на дверь своего кабинета, деканом ты больше не будешь. Это ясно?

Чем больше говорил Хитроу, тем сильнее отчаивалась Маффи — она держалась за это место, как за спасительную соломинку. Высокое положение в обществе, уважение коллег, беспрекословное подчинение студентов… К тому же, будучи деканом, она была на равных с Маерсом, могла часто проводить с ним время, а значит, у неё увеличивался шанс добиться объекта своей симпатии.

— Да, директор, всё предельно ясно.

— Мне звонили родители мисс Шваре, они забирают её домой, доучиваться в этом году она не будет. Ей необходима поддержка близких и помощь психологов.

Теперь Маффи стало понятно, кто накрутил директора — супруги Шваре.

Я распоряжусь, чтобы сотрудники транспортной компании собрали её вещи, запаковали и доставили по адресу из личного дела.

— Кэтрин, позвони её матери и спроси насчёт этого. Возможно, будет лучше, если они пришлют кого-то из своих курьеров или грузчиков. Не дай Бог, они решат, что мы рылись в её вещах. Я и так больше сорока минут убеждал мистера Шваре не заявлять в полицию на Джона Миллиртона.

— А Джон тут почти ни при чём, — неожиданно заступилась за выпускника Маффи, подумав, что Сайвер будет ей за это благодарен. — Сейчас весь колледж обсуждает, что виновницей угнетенного происшествия с Ильзе стала небезызвестная вам мисс Миховски. Мы же подселили её в комнату к Ильзе, чтобы та своим спокойствием и благовоспитанностью показала ей пример.

— И?..

— У Ильзе не задалась новая тема по физике, и добрая Надин сказала ей, что странно, учась на Грайверсе, иметь «D» по профильному предмету. Ильзе и без того была расстроена, и слова мисс Миховски подлили масло в огонь…

Кэтрин, очередная грязно-запутанная история… Не хочу сейчас вникать в это, конференцию никто не отменял. Положи, пожалуйста, деньги на телефон, я не могу найти ни одного терминала оплаты.

— Хорошо, Ник. До встречи!

Она нажала отбой и, зажмурившись, рухнула на стул. Конечно, Кэтрин знала, что, скорее всего, разговоры про влияние Миховски на Ильзе сильно преувеличены или вообще сущая выдумка, но в данную минуту Надин Миховски виделась Маффи воплощением всех её возможных неприятностей и даже увольнения.

Глава 8

Через два часа Алисия написала Надин, что состояние Ильзе улучшилось. Миховски как раз была на факультативном часе у Маерса; он увлеченно рассказывал про поэтов Серебряного века. Надин слушала и восхищалась: он разбирался в теме лучше большинства учителей, которые попадались Наде. Было видно, что ему действительно интересен Блок, и он, англичанин, пытается читать зарубежную для него литературу на языке оригинала.

Надин выбрала индивидуальный факультатив по этому предмету неслучайно: во-первых, она сама любила читать классику, во-вторых, за эти уроки так же можно было получить дополнительные баллы, ведь сделать то же самое, например, на политологии или ораторском мастерстве было бы в разы сложнее — из-за трудностей с языком.

Все предметы преподавались на английском. Студентам-иностранцам выдавались раздаточные материалы — правда, тоже на английском; некоторые педагоги выписывали рекомендованную литературу на родном языке для лучшего понимания. Конечно, был предмет «Английский для иностранцев», но пользы от него было мало.

Телефонный звонок заставил Маерса недовольно замолчать.

— Это Алисия… — поспешила оправдаться Надин. — Я просила сообщить мне, как станет что-то известно про Ильзе. — Он ухмыльнулся и кивнул. После телефонного разговора Надин переменилась в лице.

— Что-то с мисс Шваре? — равнодушно поинтересовался Сайвер.

— Наоборот, ей уже лучше. Я расстроилась из-за другого: Алисия рассказала, что весь колледж обсуждает, будто это из-за меня Ильзе пыталась покончить собой. На самом деле, я всего лишь сказала ей, что нельзя из-за любовных проблем забрасывать учёбу.

— Будто вы образец для подражания… Вести себя надо так, чтобы повода для сплетен не возникало, верно? Не отвечайте, это риторический вопрос.

Надин постаралась не обижаться.

— У меня к вам просьба. — При этих словах Сайвер напрягся — очень мало народу осмеливалось его о чём-то просить. — Вы очень строгий, и я представляю, что ждёт Ильзе, когда она вернётся. Пожалуйста, будьте с ней помягче…

— Прекратите болтать, — осадил её Маерс. — Вас послушать, так я уже половину «Звёздочек» сжил со свету, и под многолетним газоном тлеют трупы.

— Профессор, я всего лишь пытаюсь…

— Мисс Миховски, — прервал её Сайвер, — я вполне справлюсь без ваших «попыток». Мисс Шваре я наблюдал четыре года, неужели вы не догадываетесь, что я сам способен решить, как вести себя с Ильзе? Да, я строг и ценю порядок во всем, и я в курсе, что про меня рассказывают студенты Грайверса. На вашем месте я заботился бы о себе, а не о мисс Шваре. Вам, юная леди, видимо, суждено постоянно влипать в неприятности.

Надин слушала отповедь Маерса, одновременно изучая его: крупные, даже грубые черты лица, тёмные волосы, высокий лоб и пронизывающий до печёнок взгляд. Профессор обладал странным качеством: он захватывающе рассказывал, любил и превосходно знал предметы, которые вел, но при этом не шёл на контакт с окружающими.

Профессор Маерс — строгий, но справедливый и очень содержательный; мужчина Сайвер — закрытая книга. У него не было семьи, а с пожилым отцом и младшим братом он не общался, так рассказывали старшекурсники. Конечно, Надин слышала сплетни про него и Маффи, даже невооруженным взглядом было видно — он ей нравится, но взаимностью там не пахло — скорее Сайвер вел себя снисходительнотерпеливо.

— Вы ещё со мной, мисс Миховски? — он наклонился так близко, что можно было почувствовать его дыхание.

— Простите, я задумалась о своём неправильном поведении, — соврала Надин. — Я постараюсь больше ни во что не вляпываться! Почему вы так смотрите на меня?

— Как? — голос сквозил холодом.

— Будто пытаетесь прочесть мои мысли…

— Не придумывайте, этим умением я не обладаю, — он отошёл к окну и уставился куда-то вдаль. — Или боитесь, что я второй Вольф Мессинг или Эдгар Кейси?

Шутил он редко, скорее отпускал остроты или язвил. Надин согласно кивнула и улыбнулась, она не знала упомянутых людей. Сайвер это понял.

— В вас есть нечто мне не понятное… — Сердце Надин пропустило удар от его вкрадчивого тона. — Вы другая, не такая, как они, — он кивнул в сторону теннисных кортов, где весёлые девушки в коротких юбочках гоняли зелёный мяч. — Ваша непосредственность меня настораживает. Вы или дура, что вряд ли, или преследуете какую-то цель, и рано или поздно я пойму, какую. Разумеется, вы не первая русская, которая учится в стенах нашего колледжа, но тут дело не в этом…

Маерс провел пальцем по корешку какой-то толстой книги, лежащей на подоконнике.

— А вы не допускаете мысли, что я обычная девушка, которая приехала учиться?..

— Это слишком просто.

— Я русская — может, в этом причина моей необычности?

— Каким местом вы слушаете? Я же только что сказал, что дело не в менталитете, и, мисс Миховски, я предпочел бы не развивать эту тему, я и так позволил себе лишнего. Довольно.

— Всё в порядке, профессор. Мы просто разговаривали.

Знала бы мисс Миховски, как редко профессор позволял себе «просто разговаривать». Обычно он либо выслушивал распоряжения, либо отдавал их, и последнее случалось с ним гораздо чаще.

— На сегодня всё. К следующему занятию напишите эссе про связи литераторов и композиторов на стыке столетий и…

Неожиданно раздался глухой треск уже его мобильника; Маерс вздрогнул, он явно не ожидал звонка.

— Прошу меня простить…

Сайвер извлёк из ящика письменного стола телефон и, с опаской посмотрев на Надин, ответил:

— Что случилось? Нет, у меня студентка. Хорошо, Кэтрин, мы уже заканчиваем. Успокойся!

Он прервал вызов, положил аппарат обратно в стол и с невозмутимым видом произнес:

— Мисс Миховски, занятие закончено, вы свободны, — выразительным взглядом Сайвер указал на дверь.

Надин внутренне напряглась. Неужели он что-то заподозрил? В ней боролись два чувства: страх быть раскрытой и внезапно вспыхнувший интерес к профессору. Надин не была влюбчивой или ветреной девушкой. Да, ей нравились парни, но серьезных отношений, а тем более долгих, у неё ещё не было.

Ей трудно было взять себя в руки: при виде профессора краснели щеки, учащалось дыхание, сердце пропускало удар. Она очень надеялась, что этого никто не замечает. Прослыть дурочкой, втюрившейся в профессора, ей крайне не хотелось. Она не успела понять, когда это началось — может, неделю назад, может, месяц, а может, с того первого взгляда на фото на сайте колледжа.

Надин вышла из его кабинета и наклонилась, чтобы завязать шнурок. Зашумел чайник, донеслось позвякивание стекла. В конце коридора появилась залитая слезами Маффи, которая на ходу пыталась поправить прическу. Свою студентку она не заметила, так как ту скрывала тень. Спустя минуту Маерс вышел из кабинета, держа в руках чашку, и пряный аромат шоколада шлейфом потянулся за профессором.

— Выпей.

— Спасибо за заботу, Сайвер, — она взяла чашку и начала пить маленькими глотками. — Отец Ильзе позвонил Нику, потом подключилась её мать, они накрутили его, и он спустил собак на меня. В этой суматохе я забыла сообщить ему про инцидент. Решила почему-то, что это сделаешь ты.

— С чего вдруг? Кэтрин, это же студентка твоего факультета!..

Все апартаменты профессорского корпуса были похожи между собой. Просторный кабинет, служивший по совместительству приёмной для малого количества студентов, гостиная с камином, небольшая спальня и ванная комната.

Скрип старых половиц придавал помещениям флёр старины: казалось, вот-вот из-за угла выплывет Уинстон Черчилль или послышится голос Оруэлла.

Сайвер стоял у окна и вглядывался в петляющие дорожки сада. Кэтрин подошла к нему и вместо ответа прикоснулась губами к его губам.

Он вздрогнул, но не отстранил её. Она погладила его по спине и прижалась к нему всем телом:

— Давай расслабимся…

— Перестань, Кэт. Нет настроения, — он держался отстраненно.

— Сайвер, давай на час заключим перемирие, мне нестерпимо хочется твоей ласки, — она потерлась об него щекой.

— И это не мешает тебе спать с директором, — он сделал шаг назад. — Вполне современно.

— Опять ты за своё! — вспылила Маффи. — сто раз объясняла тебе, что это было давно и почему я пошла на это!

— Кэтрин, при этом нам обоим известно, что не обязательно раздвигать ноги, чтобы получить место декана. Я не прав?

Она схватила его за лацканы пиджака и, сильно сжав их, несколько раз постучала кулачками по его груди; её губы непроизвольно затряслись, а глаза снова наполнились слезами.

— Опять начинаешь меня тиранить? Сколько ты будешь упрекать меня? Какое ты имеешь на это право? Я — свободная женщина.

— Вот и упивайся своей свободой, Кэт, с таким поведением перспективы повторного брака тебе не светят. Лично мне противно обнимать тебя, зная, что ты трахалась со стариком Хитроу, а потом ложилась в мою постель. Меня это унижает!

— Сайвер, перестань! — жалобно сказала Маффи. — Я столько раз доказывала тебе свою верность и преданность…

— Цена твоей верности и преданности, Кэтрин, — тепленькое повышение.

Конечно, она понимала, что Маерс — жуткий собственник, и после её низкого поступка он её вряд ли простит. Два года назад желание во что бы то ни стало добиться повышения настолько вскружило ей голову, что она забыла про элементарную осторожность. Хитроу всегда был падок на женщин, и про эту его особенность знали многие. Он был вдовцом, поэтому не скрывал своих побед и похождений.

— Ты снова завела старую пластинку… Почему ты всегда всё усложняешь? — нервно прохаживаясь по комнате, продолжал Маерс. — Ты позвонила и поплакалась, что тебе плохо. Наплевав на собственную усталость, я пришёл тебя поддержать. Поверь, у меня и в мыслях не было выяснять отношения или в чём-то тебя упрекать.

— Сайвер… — Маффи с надеждой посмотрела на мужчину, но, уткнувшись в железную стену его взгляда, не стала продолжать: — Неважно. На дворе только начало ноября, а голова уже идёт кругом. Сумасшедший год. Не заметил?

— Есть такое. Наверно, мы расслабились. Сама знаешь, студентам дай поблажку, и они тут же сядут на шею и свесят ножки.

— И умудрятся сделать так, что мы останемся крайними, — Кэтрин незаметно достала зеркальце и посмотрелась в него — потёкшая тушь и покрасневший нос не украсили ещё ни одну женщину.

— Сайвер, тебе нравится Алисия Тьер? — неожиданно спросила она.

Он удивленно вскинул левую бровь:

— Какой бред! Я дал повод так думать?

— Я случайно услышала разговор Бабби и Хадди, они перемывали тебе косточки. Говорили, что ты всегда вежлив с мисс Тьер, и я с ними согласна. Со стороны твоё к ней отношение похоже на симпатию. Не скажу, что ты с ней приветлив, но любезен. Она всегда получает «А» по твоим предметам и… — она замялась.

— Ну же, Кэт, договаривай.

— И… — Кэтрин, не в силах подобрать слова, потеребила кромку рукава.

— И она будущая невестка Виктора Литтелтона — человека, который уйму лет назад увёл мою невесту. Ты это хотела сказать?

— Это не мои слова! Не кипятись. Тебя можно понять… Она милая, умная, прекрасно выглядит, умеет себя вести.

— И при этом её отец оторвёт мне голову и ещё кое-что при одной только мысли, что я помешал его дочурке стать Литтелтон и наконец-то пробраться в парламентские круги, — разговор свернул в неприятное для Сайвера русло. — Так что, дорогая Кэтрин, я даже в кошмарном сне не посмотрю в сторону Алисии Тьер. Возьми себя в руки, ревность — пагубное чувство. Если я наконец-то найду себе постоянную спутницу, то ты первая об этом узнаешь.

Впрочем, Сайвер сказал это для проформы, он никого не посвящал в подробности личной жизни.

— Головой я всё понимаю, но не могу с собой справиться. Ты мне ничего не должен, да, но когда я вижу тебя с этими молоденькими пигалицами, у меня кишки сворачиваются в узел. Не могу спокойно смотреть, например, как эта Миховски ходит к тебе на дополнительные занятия. Те два часа, что она сидит у тебя в кабинете, кажутся мне сутками…

— Ты увлеклась, Кэтрин. Мисс Миховски была у меня всего три раза, у неё пробелы в живописи, литературе и с формой выражения мыслей. Есть языковой барьер. Я всего лишь пытаюсь её подтянуть. И как ты правильно заметила, я тебе ничего не должен. Если я встречу своего человека, тебе придется с этим смириться.

По выражению лица Маффи Сайвер понял, что снова придётся расставлять акценты.

— Кэтрин, ты сама знаешь, что наши редкие минуты близости — это скорее безысходность и тотальное одиночество нас обоих, чем всепоглощающая страсть. Мы просто изредка спим друг с другом.

— И ты, конечно же, не устаёшь мне это повторять… — раздраженно выпалила Кэтрин.

Маерс уставился в окно, недовольно поджав губы. За годы совместной работы Кэтрин отлично выучила этот жест — Сайвер замкнулся, а это означало, что в ближайшее время с ним будет невозможно разговаривать.

— Прости меня, прости, — попыталась она разрядить обстановку. — Сегодня действительно какой-то дурацкий день, да и дождь льёт четвёртые сутки…

Сайвер не отвечал.

— Обиделся?

— Нет. Мне пора…

Маффи молча кивнула и открыла дверь.

— Я опять всё испортила…

— Нет, Кэт. Нельзя испортить то, чего нет.

Он вышел от коллеги в дурном настроении, размышляя о высказанных в порыве чувств предположениях. Кэтрин ошибалась: в отношении Алисии он никогда не строил планов. Абсурд! Во-первых, она его студентка, во-вторых, у неё нет вкуса (в той мере, которая требовалась декану факультета Красоты и Благолепия), и в-третьих, уже на втором курсе мисс Тьер сошлась (не без вмешательства родителей) с Литтелтоном-младшим.

Конечно, соблазн отомстить бывшему однокурснику был огромен, но Сайвер прекрасно понимал: Алан не виноват, что его мать из двух ухажёров выбрала Виктора. Обида крепко засела в сердце Маерса, не позволяя вот уже много лет открыться новым чувствам. Но это не мешало Сайверу адекватно воспринимать Алисию Тьер.

Он много думал над расположением к нему Кэтрин. Вероятно, она бы могла стать хорошей женой, да и связь с директором Хитроу его по большому счёту не очень волновала: в конце концов, он тоже не монах. Во всем остальном она идеально подходила на роль супруги: приятная внешность, опрятная, трудолюбивая, отличный кулинар (в этом он убеждался каждое Рождество и День Благодарения), вдобавок она отличалась незаурядным умом.

Но, при всей кажущейся положительности, в Маффи было и кое-что отталкивающее: она очень дорожила местом декана и, боясь его потерять, делала всё возможное, чтобы закрепиться на нём ещё прочнее. Маерс был консервативен и считал, что женщина не должна быть ярой карьеристкой.

Ему казалось, что там, где он пытался быть объективным, Маффи шла на поводу у директора, сглаживая острые углы в пользу администрации колледжа. Интересы же студентов при этом частенько игнорировались.

Это раздражало Сайвера; по его мнению, муж и жена должны смотреть в одну сторону — схоже мыслить. Да и что лукавить, Маффи была зажата в постели. Возможно, это могло исправиться со временем, но Сайверу казалось неправильным учить или переделывать взрослую женщину, а искать любовные утехи на стороне при постоянной любовнице он считал верхом низости в первую очередь по отношению к себе.

— Профессор, вы забыли назначить мне следующее занятие, — окликнул Маерса женский голос.

Он так глубоко ушёл в себя, что Надин пришлось тронуть его за локоть. Сайвер вздрогнул.

— Ах, это вы, мисс Миховски. Да, мне позвонила ваш декан, и… — он с трудом припомнил расписание. — Приходите на следующей неделе в субботу; пара у второго курса заканчивается в два часа. Я готов принять вас после обеда, на который мне необходимо полчаса. Четырнадцать тридцать.

— Ну что вы, профессор, полчаса на обед — это мало! Я могу прийти позже.

— Прошу простить, но я жду вас точно к назначенному часу, — опека со стороны Миховски претила Сайверу, это было странно и очень непривычно. Студенты никогда не заботились о нём.

— Конечно, — насупив нос, Надин развернулась в сторону читального зала.

— Библиотека уже закрыта — девять вечера, мисс. Идите в свой кампус, — на удивление мягким тоном добавил ей вслед профессор и тоже направился к себе.

«Она что, караулила меня у комнат Маффи всё это время?» — отпирая дверь, озадачился профессор.

Сайвер относился к русской студентке с подозрением. Что-то в её образе «доченьки столичного богача» не вязалось, но Маерс никак не мог понять, что именно. Обычно такие барышни глупы, пусты и вульгарны. Эти характеристики к Надин не относились. Училась она хорошо, даже успела выделиться среди однокурсников на физике.

После истории с Миллиртоном Маерс решил лично подтянуть Надин по некоторым гуманитарным предметам. Он довольно быстро догадался, что культурного багажа у девушки не было. Ей не хватало свободомыслия и чётко оформившегося отношения к искусству, не хватало базовых знаний.

Сайвер заметил, что она ходит в одной и той же одежде, а это нетипично для людей высших слоёв общества, где культ тряпок входит в правила игры. Он подумал, что Надин могла попросту полениться везти кучу чемоданов, но почему же тогда она не восполнила недостаток гардероба в Лондоне или в Париже?

Складывая на ноутбуке пасьянс и потягивая красное вино, Сайвер решил, что Надин всего лишь первокурсница, и у него впереди четыре года, чтобы узнать иностранную студентку и раскрыть её секреты…

Глава 9

Спустя неделю после инцидента с Ильзе жизнь колледжа вернулась в привычное русло. Но для Надин наступило новое испытание: она всё время думала про Маерса — какой он, чем кроме колледжа живёт, есть ли у него хобби, много ли у него было женщин. Да, ей стало интересно, сколько у него было женщин… Надин не понимала, как за несколько часов дополнительных занятий он успел превратиться для неё из грозного профессора в загадочного мужчину.

По пятницам — а на календаре был именно этот день — повара обычно готовили аппетитные десерты, и учителя и студенты старались не пропускать ужин. Но Маерс не пришёл, равно как и Маффи. Гаденькое чувство ревности заскулило в душе Надин. Она представила, как он обнимает Кэтрин, нашептывая ласковые слова, а она ластится к нему, словно кошка. Миховски вдруг захотелось оказаться на месте Кэтрин и рассказать профессору, как она разочаровалась в учёбе, как ей не нравятся здешние нравы и насколько она далека от этого общества, как ей сложно выражать свои мысли на английском, что она не отличает Моне от Мане и что ей хочется простой жареной картошки с опятами.

Надин, ты чего так мечтательно разглядываешь Генри? Не смущай его, мне кажется, он скромный мальчик…

— А? — она встретилась с подругой взглядом. — Алисия, я задумалась. Не смотрела я на Генри.

— Кстати, я думаю, что у тебя есть шансы с ним. Он любит девушек, косящих под простушек, и посматривает на тебя…

«Наверное, это был комплимент», — подумала Надин.

— Алисия, а что ты знаешь про Барни О’Лимане? Он такой серьёзный, всегда ходит с учебниками, сидит один. У него есть друзья, девушка?

— Забудь про Барни. У него что-то с кожей… — она поёжилась. — Тебе пора завести нормального парня, пока достойных первокурсников не разобрали. У нас тут с мужчинами проблемы — не хватает, — Алисия ехидно улыбнулась. — Только не смотри на Миллиртонов — не твой случай!

Надин и не собиралась этого делать: она не любила бабников — предполагала, что подобные типы не считают женщин за полноценных людей.

— А этот Генри — что он из себя представляет?

— Я его знаю ровно столько же, сколько и ты. У него на четвертом курсе Медиума учится сестра — Клэр Гейл, полненькая такая, с круглой стрижкой. Очень ответственная и приличная девушка. Ни с кем не встречается. Я вела у неё практику в прошлом июне.

— А семья?

— Надин, мы тут все примерно в одинаковых стартовых условиях. На хлеб у наших отцов хватает, но отдыхаем мы пока не на Луне… — она снова расплылась в улыбке. — Так что не волнуйся, тут попасть впросак в выборе бойфренда сложно.

Влюбляться только не стоит… Но это ты, я надеюсь, уяснила на пример бедняжки Ильзе.

Надин согласно кивнула, про себя думая о расчётливости Алисии.

— Я ей недавно звонила. Ильзе обмолвилась лишь парой слов и сухо дала понять, что не желает иметь с нами ничего общего. Её дело, — Алисия угловато пожала плечами и отпила кофе.

— Алис, вот ты где, — к столу подошли её подруги. — У тебя новая компания?

— Ирма, ну зачем ты каждый раз делаешь вид, будто ты не знакома с Надин, — наиграно мило прощебетала Гия. — Тебе очень идет этот голубой джемпер, Надин. Это Alexander McQueen?

— Не знаю, не смотрю на бирки, — Ирма с Гией переглянулись.

Надя и в самом деле не разбиралась в марках одежды. В её гардеробе висели только те вещи, которые ей отдали настоящая Надин Миховски и её подруга Даша. Пара черно-белых костюмов, три свитера в бежевую клеточку^[2], несколько топов с верёвочными бретельками. Разные модели джинсов и по мелочи… От велюрового спортивного костюма она отказалась сама, посчитав насыщенный розовый цвет чересчур безвкусным.

Надя старалась не думать о том, что будет, когда одежда начнёт выходить из строя. Денег, которые присылала ей настоящая Надин, хватало только на карманные расходы и мелкие покупки.

— А это правильно, — поддержала Ирма. — Я вот приучила свои ножки к Jimmy Choo и теперь мучаюсь.

Это психологическая нейминговая зависимость, дорогая. Колодка, конечно, удобная — это тебе не узкие Ferragamo, но, например, Manolo не хуже, — деловито сказала Гия. — Алисия, ты согласна?

— О чём вы думаете, девочки?! — возмутилась мисс Тьер. — Выпускной курс… Экзамены Маффи за вас сдавать будет?

— Опять заводишь любимую шарманку, — заныла Ирма. — Не обращай на неё внимания, Надин. Алисия у нас идёт на диплом с отличием, с другим ей не стать Литтелтон-Тьер.

— Мы долго собираемся протирать брюки в буфете? — сменила тему Гия. — Смотрите, — она ущипнула Алисию за складочку на боку, — какие жирки наели. В зал?

— Нет, я к косметологу, завтра суббота, и мы с Аланом идем в Королевский театр Ковент-Гарден.

— На что? — спросила Надин.

— На «Кармен»!

— А я была на «Кармен» в Ла Скала, — задумчиво протянула Гия. — Роскошный театр!

«А я была в д/к «Искра» на «Матрице», но им, наверное, не стоит это знать», — решила Надин.

— Не знаю, — скептически сказала Ирма. — Мои родители предпочитают Гранд Опера…

— Но обязательным к посещению следует отметить Баррейт, — одновременно проговорили старшекурсницы, копируя интонации Маерса.

Надин не поняла юмора, поэтому переспросила:

— А в чём прикол?

— Профессор Маерс вынес нам мозг на втором курсе театрами, картинными галереями и выставочными залами, — оглядываясь по сторонам, поведала Алисия. — Он очень любит Вагнера, по мне — так тяжелая пафосная нудятина, — и настоял, чтобы нас всем курсом свозили в Баррейт на «Лоэнгрина». Самым лучшим из этой поездки стал местный трактир, рулька и тёмное пиво.

— А потом, — добавила Ирма, — он поставил отдельный зачет по музыке: сорок вопросов.

— Алисия отстрелялась с первого раза, а вот мы ходили к нему раза четыре… — надула губки Гия.

— Алисия отрицает, а мы уверены — она нравится профессору!

Тьер стрельнула в Ирму убийственным взглядом.

— Не слушай их, Надин, сами придумали — сами поверили. Профессору Маерсу нравится, пожалуй, лишь мистер Рочестер или мистер Дарси!

Девушки закатили глаза.

— Всё, мне пора! Маникюр, педикюр, масочки…

— Надин, раз у Алисии косметолог, ты пойдешь с нами в зал? — спросила Ирма.

— Нет, мне надо заниматься…

— Тогда до понедельника!

Глава 10

За годы своего существования «Маленькие звёздочки» обзавелись множеством традиций. Например, каждый третий четверг месяца профессора собирались в кабинете директора и за чаем обсуждали факультетские проблемы.

— Спокойствие, царящее на Медиуме, меня иногда пугает, — обратился Хитроу к декану факультета Эрику Патерсону. — Не мог бы ты поделиться с Кэтрин и Сайвером методами сплочения коллектива?

— Ник, ты же знаешь, что наше кредо — нейтралитет и сглаживание острых углов. Если студенты ещё в колледже не научатся внимательно слушать и анализировать, выходить сухими из воды, при этом ненавязчиво отстаивая свои интересы, то дипломатии и политике придёт конец.

— Итонский колледж для мальчиков — вот инкубатор политиков, девятнадцать премьер-министров Великобритании — его выпускники, — сказала преподаватель эстетики Лили Тейлор.

— У нас тоже хорошие показатели, — вставила Маффи.

Сайвер сидел в затемненном углу, занятый своими мыслями. Обычно он старался избегать этих сборищ, но сегодня Сайвера подловил Хитроу и настоял на его присутствии.

— Кэт, — ласково обратился директор к декану Грайверса, — ты заметила, что с вашей мисс Миховски всё время что-нибудь случается?

— Не замечала, — протянула Маффи, — после истории с Ильзе ничего примечательного.

— Прошу меня простить, — Патерсон поднялся из кресла, в кармане завибрировал сотовый. — Если от меня больше ничего не требуется, разрешите мне вас покинуть. У меня подготовка к факультетскому мероприятию, и я должен проконтролировать репетицию.

— Конечно, Эрик, иди. Выслушивать передряги Артиса и Грайверса — занятие не из приятных, — понимающе сказал Ник. — Итак, Кэтрин, — продолжил он, когда за Патерсоном закрылась дверь,

— чем закончилась история с мисс Шваре? Провела воспитательную работу с Миховски?

— Ник, та история произошла с её соседкой. Поэтому мисс Миховски замешана лишь косвенно, — Кэтрин была обижена на Сайвера за его холодность во время последней личной встречи и решила не выгораживать Миллиртона. — Убеждать её в чем-то и читать мораль я сочла неуместным, у неё хорошие баллы, в компаниях она больше не появлялась. Иногда она общается со старшекурсницами, но они сблизились после истории с отравлением. Кстати, Миховски немного старше своих однокурсниц, ей почти двадцать.

— Языковой барьер постепенно сглаживается, — неожиданно вставил Маерс.

— А с тобой я хотела серьёзно поговорить насчёт твоего ловеласа Миллиртона, — Кэтрин указала пальцем на Сайвера и закинула ногу на ногу.

— Его разнузданное поведение привело к трагедии — мисс Шваре наглоталась таблеток. И не подоспей Надин вовремя, сегодня, возможно, мы бы мёрзли на кладбище.

— В лучшем случае, — устало добавил Хитроу.

— Естественно, коллеги. Всегда и во всём виноват только мой факультет! Сводить счёты с жизнью из-за неразделённой любви в двадцать первом веке, согласитесь, совсем по-шекспировски.

— Сайвер, тебе никогда не понять эту девочку, ты в принципе не способен любить, — отчеканила Кэтрин.

Маерс встал так резко, что стул грохнулся спинкой на пол, бросил салфетку на стол и покинул кабинет, посылая про себя многочисленные проклятия всем и вся. Обычно профессор держал себя в руках, но сегодня Кэтрин вывела его из себя. «Не способен любить», — эхом билось в ушах. Он не хотел открыто унижать Маффи и ставить её в неловкое положение, но в следующий раз, если Кэтрин позволит себе при всех завести беседы о нём лично, он отплатит ей той же монетой, и пускай Маффи выпутывается, как знает.

Надев утеплённый плащ, Сайвер решил прогуляться, чтобы успокоить нервы и подумать, как вправить мозги Джону — выпускные экзамены не за горами. Он симпатизировал юноше. В нём жила свобода и лёгкость — те качества, которых самому Сайверу недоставало. Он не мог расстаться с прошлым, не мог построить отношения или хотя бы завести постоянную любовницу — его все начинали раздражать через месяц-другой, не говоря о женитьбе; ему казалось, что тем самым он предаст свою любовь.

Маерс понимал, что это всего лишь комплексы, и он давным-давно ничего не должен Ирен Райт, но в каждой женщине он подспудно искал её. В ней не было чего-то особенного, кому-то она вообще могла показаться заурядной, но для него её карие глаза и задумчивая улыбка стали единственными.

Они столкнулись на лестнице: Ирен врезалась в него, засмотревшись в учебник, и Сайвер выронил свои записи. С её головы слетел зелёный берет, она обернулась, рассыпавшись в извинениях, и он понял, что пропал…

Это была любовь с первого взгляда. Их роман вспыхнул, как сухая солома. В начале выпускного курса он сделал ей предложение, и она согласилась. Сайвер был на седьмом небе от счастья. Но в один из вечеров Ирен призналась, что ей понравился другой. Сайвер не стал выяснять отношения, собрал волю в кулак и ушёл. Навсегда.

За грустными размышлениями мужчина не заметил, как вышел за ворота колледжа и оказался в парке.

— Профессор! — даже тут его преследуют студенты.

— Мисс Миховски, что вы делаете вне стен колледжа? Покидать территорию могут студенты старших курсов.

— Завтра же нет занятий, не ругайте меня. Я люблю этот пруд и иногда прихожу сюда кормить лебедей. Составите мне компанию?

В голове возникли сотни вариантов отказа, но губы отчего-то сказали «да».

— Не далее, как полчаса назад, вас вспоминали на собрании…

Надин сделала заинтересованное лицо.

— Обычно я не делюсь с учениками, тем более не моего факультета, закрытой информацией, но вам скажу: ваша репутация оставляет желать…

— Открыли Америку… Я и так это знаю, профессор. И мне жаль, что всё так сложилось. Я не из этого круга и никак не могу освоиться.

— А в России богема и золотая молодежь ведёт себя как-то иначе?

Надя не знала, что ответить Сайверу. Красивую жизнь она, пожалуй, видела только по телевизору. В Москве она не успела окунуться в праздную жизнь, которую вели друзья настоящей Надин Миховски. К тому же они явно примыкали не к той элите, к которой относились здешние студенты. Почувствовав, что пауза затягивается, Надин решила ответить общими фразами:

— У нас дети богатых родителей не слишком любят учиться. Поэтому я очень удивилась, когда познакомилась поближе с Алисией и её подругами. У нас девица с её приданым и внешностью купила бы диплом и, не задумываясь о будущем, прожигала отцовские деньги, где-нибудь на Ибице.

— Поговорите с самой Алисией на эту тему, интересно, что она скажет…

Как давно Сайвер не гулял в обществе молодой девушки и не разговаривал на отвлеченные темы. Они шли по извилистым дорожкам, и он поймал себя на мысли, что ему нравится общество Надин. Она нестандартно мыслила, проявляла заинтересованность, в ней чувствовалась лёгкость, чего не хватало большинству барышень, которые окружали Сайвера.

— Надин, а где вы учили язык? Ваш родной — русский, а по-английски вы говорите практически без ошибок.

— Мистер Маерс, когда я училась в пятом классе общеобразовательной школы — по-вашему, Preparatory School, — моя учительница сказала, что без языка мне уготовано незавидное будущее. И я стала заниматься.

— Ваша учительница оказалась права. Я жалею, что выучил всего лишь три языка.

Надин залилась смехом.

— Что смешного?

— Всего! А какие?

Немецкий, испанский и немного французский.

— Я видела у вас томик Блока! Как же так?

— У меня двуязычное издание. Иногда я пытаюсь что-то перевести сам, перерисовываю из словаря необходимые слова, больше трёх-четырёх четверостиший не осиливаю, — лёгкость разговора удивляла, пожалуй, обоих.

— А хотите, я научу вас паре русских фраз?

— Валяйте…

— Вы… мне… нравитесь… — Надин озвучила свои чувства по-русски, надеясь, что Сайвер не поймет. Сердце её заколотилось, и к щекам прилил предательский румянец.

— Вьи мнье нравьетьесь, — коряво повторил Сайвер и неуклюже улыбнулся. В этот момент Надин впервые заметила в его глазах нежность.

— Отлично, профессор. У вас талант! — засияла Миховски.

— Кстати, а что вы сказали тогда… когда я запретил вам вызывать скорую? — Надин покраснела ещё сильнее. — Ну, бросьте, по интонации и без перевода было понятно, что я, по меньшей мере, козёл.

Надин поразилась, что чопорный Маерс знает и произносит такие резкие слова.

— Вы поняли почти правильно. Профессор, давайте забудем… Я погорячилась.

Лебеди кружили по пруду, перебирая розовыми лапками. Тоскливая английская осень окрасилась в душах двух людей романтическими штрихами. Полосатый шарф крупной вязки оживлял желтосерый пейзаж, и искренняя улыбка Надин согревала не хуже утеплённого плаща.

— С вами очень интересно, профессор. Жаль, я не знала этого раньше и тратила свободное время на Генри Гейла.

«Естественно, со мной интереснее, порадовался про себя Маерс. — Если было бы наоборот, то впору писать заявление об увольнении…» Эта едва промелькнувшая мысль ему не понравилась: чему он, собственно рад?.. Сайвер напрягся. Он почувствовал, что дружеская волна постепенно переходит дозволенные границы, но всё же задал неожиданно заинтересовавший его вопрос:

— Вы встречаетесь?

— Пытаемся.

— Судя по вашему тону, вы не очень-то довольны сложившимися отношениями.

— Здесь много «но». Он зажатый, увлекается информационными технологиями, в которых я ни бельмеса. И… он очень инфантильный.

— Молодость — это недостаток, который с годами неминуемо проходит.

— Не спорю. Но мне не интересно с Генри, и он меня, ко всему прочему, побаивается.

— Да уж, вы бойкая девушка, мисс Миховски.

— Зовите меня Надин, — предложила она, заглядывая Сайверу в глаза.

— Не стоит, мисс, переходить грань. Вы моя студентка, и у меня есть определённые принципы, которыми я не собираюсь поступаться, — отрезал Маерс.

Между ними мгновенно выросла стена, и Надин воздержался от дальнейших расспросов. Лицо профессора приняло каменное выражение. Он посмотрел на часы и официальным тоном сказал:

— Мне пора, благодарю за компанию.

На самом деле профессор испугался возникнувшей душевной теплоты. Он не особо умел дружить и разговаривать «просто так», а заводить дружбу со студенткой он считал неуместным.

Глава 11

Мэри Перкинс валялась на своей кровати и читала модный журнал. Однокурсницы уютно обустроили комнату: Мэри привезла фиалки из отцовской оранжереи, а Надин расшила шторы бабочками из парчи. Девушки купили лампочки с теплым светом, это придавало особый уют. Заниматься у Миховски не получалось, она поймала себя на мысли, что постоянно думает о Маерсе.

Она не знала, как теперь относиться к нелюдимому профессору. Размышляя о недавней прогулке, она пришла к выводу, что он может быть достаточно дружелюбен, даже мил (естественно, с поправкой на то, что «мил» и «Маерс» вообще трудно сочетаемы).

— Ты не собираешься в читалку? — спросила она у Мэри.

— Нет, ко мне скоро должен зайти один молодой человек, — та мечтательно закатила глаза. — Мне надо привести себя в порядок, а я зачиталась, смотри, тут статья про китайских хохлатых собачек… — она с восторгом перевернула журнал, где на развороте красовалось лысое лопоухое чудо с чубчиком на голове.

— По-моему, ужас на тонких ножках, — пробурчала Надин.

— Да, брось. Смотри, какая милота, — она снова повернула журнал.

— Вот и любуйся на неё сама, а я пойду заниматься. Зачёт скоро по основам права.

Надин открыла учебник и вспомнила слова Мэри о визитёре: надо же, у Перкинс уже есть молодой человек… Её же отношения с Генри развивались медленно, в нём не было искры, способной разжечь в ней женщину. Но Надин понимала, что Алисия права: если она сойдется с Генри Гейлом, то её начнут уважать и станут лучше относиться. Его отец — владелец IT-компании, а информационные технологии сейчас на пике популярности во всём мире. А Сайвер гуманитарий… Надин выругалась про себя: она снова вернулась к мыслям о Маерсе. Сайвере. В его холодности было что-то притягательное. С ним чертовски интересно. Миховски вспомнила лебедей, которые вычищали друг другу шейки, а Маерс с теплотой в глазах смотрел на них. Если он способен любоваться природой, то, скорее всего, его отчужденность — маска, которую он надевает, общаясь со студентами.

Бабушка воспитывала Надю в строгости, и в школе она не смела даже думать о парнях. По приезду в Москву, она так усиленно занималась поисками работы, что ей было не до устройства личной жизни. Правда, за ней ухаживал охранник Миша — он работал в том же кафе, где и Надя. Но дальше поцелуев и объятий дело не заходило.

Возможно, она бы и согласилась на близость с Генри, но он не проявлял особой активности. Наверное, Гейл считал, что главная в отношениях — женщина; он безропотно выполнял все просьбы Надин, и будь она понастойчивее — он бы, наверное, сдался.

«Интересно, а какой Сайвер в отношениях? — покусывая карандаш, задумалась Надин. — Скорее всего, он педант и очень стеснительный, любит задёргивать шторы и складывать стопочкой одежду на стуле».

— Мечтаешь о своём Генри? — в читальный зал вошла Алисия, и следом за ней ввалилась процессия её подруг и их спутников. Они мгновенно побросали свои сумки на свободные столы.

— Ах, юность… — протянул Джон. — Ты та самая горе-первокурсница, которая то травится, то самоубийц спасает?

— Джон! — возмутилась Алисия. — Между прочим, это вы с Енгом чуть её не отравили. И теперь ты притворяешься, что не помнишь?

— Алис, ну перестань, — он погладил её по щеке. — Что, и пошутить нельзя? Кидаешься, как цепная собака… Или Алан тебя не удовлетворяет, и ты вымещаешь раздражение на всём земном шаре?

— Не забывайся! — жестко осадил его Литтелтон.

— Так, молодёжь, вам напомнить прямое предназначение читального зала? — Бабби выразительно посмотрела на студентов со стремянки. — Мистер Миллиртон, ну-ка, вместо обсуждения чужой личной жизни, подайте вон те четыре книги, — она кивнула в сторону кафедры.

— Простите этих придурков, мисс Хэш, — покаялась Алисия. — Джон застрял на анальной стадии развития, и до сих пор интересуется, кто с кем и как часто спит…

Её подружки прыснули от смеха.

— Идёмте отсюда, мисс Хэш права, — внёс здравое предложение Алан.

— Нет, — в голос ответили Гия и Ирма. — У нас эссе по «полезным минералам» горит. Труба зовёт!

— Займер Плац такая зайка, — мечтательно протянула Хан.

— Ты с ним со скуки помрёшь, — вернула её на землю Милз.

— А ты, дорогая, что собираешься делать? — поинтересовался Алан у своей девушки.

— Сейчас возьму пару учебников и утащу Надин к пруду, там всё заиндевело — такая красота! — она убрала волосы с лица, открыв лоб.

— Тогда я в зал, разомну мышцы… — Алан поцеловал Алисии руку.

Алисия отошла, чтобы выписать книги, а Ирма с язвительной улыбкой рассматривала её.

— Заметила, как она пополнела? — обратилась она к Гии.

— Угу, — довольно промычала Хан.

— По-моему, она нормальная… — вступилась Надин за Алисию.

Подруги одарили её осуждающим взглядом.

— А мы не сказали, что с ней что-то не так. Мы всего лишь констатировали факт, — раздраженно процедила Ирма и впилась в Миховски буравящим взглядом.

Надин ничего не оставалось, как взять учебник и, проходя мимо Алисии, сказать, что она будет ждать её в парке.

Надин всегда отмечала, как Алан и Алисия гармонично смотрятся вместе. Они были чем-то похожи: у обоих серые глаза и русые волосы. Действительно, на фоне селедкоподобных подружек мисс Тьер выделялась мягкими формами, но назвать её полной или толстой было нельзя.

* * *

Приближающееся Рождество украсило парк мерцающими кристалликами снежинок; воздух был чист и свеж. Пруд начал подмерзать, но по его центру ещё оставалась полынья. Нахохлившиеся воробьи дремали на ветках, предвкушая наступление холодов. Подруги прогуливались по дорожкам, болтая о своём.

— Алисия, а почему ты отказалась от должности старосты?

— Нет никакого желания общаться с Маффи чаще, чем положено расписанием. Да и неблагодарное это дело — доносить на студентов.

— Я заметила, что Ирма и Гия как-то недобро о тебе шушукаются.

— Ты думаешь, я этого не знаю? Мне Алан ещё на третьем курсе все уши прожужжал про их «доброе» ко мне отношение.

— А почему же ты продолжаешь с ними общаться?

— Из всех опасных животных я выбираю змей — они, если их не трогать, не нападают первыми, а чесать языками им никто не запретит. Мне всё равно.

— Ты такая рациональная, мудрая… Я восхищаюсь тобой и немножко завидую!

— Зря. Моя жизнь далеко не ванильномалиновая…

Надин усмехнулась про себя. Вряд ли Алисия может представить, каково это — целый год есть одну картошку и квашеную капусту, копить деньги на билет до Москвы, а потом спать по три часа, чтобы заработать деньги на новые туфли…

— Вы с Аланом такая красивая пара!

— Да, мои родители тоже так считают.

— Что-то не слышу энтузиазма в голосе. У вас проблемы?

— Иногда мне кажется, что ты из другого теста. Ты действительно такая наивная?

— Ты к чему это?

— Да так…

Ей очень хотелось пожаловаться на свою жизнь. Алисию терзал грядущий брак: она знала, что Алан обязательно предложит ей руку и сердце, и она ответит «да», и этот ответ навсегда разлучит её с Томасом Ню геном — человеком, в которого она влюблена со второго курса. Мисс Тьер по уши погрязла в играх высшего света и умело пресекала робкие позывы сердца обрести счастье.

— Что мы всё обо мне, да обо мне. Расскажи, как у тебя с Генри?

— Никак. Мы поцеловались пару раз, и то это напоминало детские шалости в песочнице.

— Мужчины разные бывают. С каждым отношения выстраиваются по-своему. Не хочу повторять общеизвестные истины.

— А у тебя такой богатый опыт? — Надин потуже затянула шарф.

— В смысле? — Алисия остановилась.

— Ну… — Надин поняла, что лезет не в свое дело, но отступать было глупо. — Извини за нескромный вопрос, а ты со многими встречалась до Алана?

Глаза Алисии расширились от изумления. Такие интимные вопросы даже Ирма не решалась задавать, а они знали друг друга больше двенадцати лет.

Кому-то из «своих» Алисия вряд ли бы решилась раскрывать секреты, но в Надин она не чувствовала конкуренции или зависти, поэтому ответила:

— Нет. Алан первый и единственный.

— Да ты что? — удивилась подруга. — Я думала…

— Зря! Я слишком дорожу своей репутацией, чтобы раздаривать себя на все стороны.

— Да брось. Сейчас, по-моему, на это никто не обращает внимания.

— Это ты так думаешь. Может, такие, как Миллиртон, и не обращают. Но мне кажется, что он перебесится и остановится на порядочной девушке!

— Так обычно и случается. Согласна с тобой!

— А вот я, если сорвется мой брак с Аланом, могу остаться не у дел. Сама посуди: кому нужна жена, бывшая в употреблении?

— Ты говоришь про себя как про вещь! — возмутилась Надин.

— А как ещё? Какой уважающий себя мужчина захочет жениться на гулящей женщине, которой неизвестно сколько народу попользовалось до него?

— Так у тебя был только Алан!

Миховски не подозревала, что мисс Тьер волнуют такие мелочи. Она думала, что так рассуждает только её бабушка, нормы поведения которой устарели сорок лет назад.

— А у меня это написано на лбу? Как я могу это доказать? — Алисия занервничала. Становилось ясно, как важен для неё брак с Аланом.

— Никак, — Надин сочувствующе покачала головой. — В вашем обществе всё так серьёзно?!

— Будто ты не из подобного серпентария! Не знаю, как в твоих кругах, а в моих — да. И не вздумай прыгать к Генри в постель, пока точно не уверишься, что его родители тебя одобряют, и ты рано или поздно станешь миссис Гейл.

— А когда ты стала близка с Аланом?

Алисия помолчала немного и, пнув камень, лежащий на дорожке, ответила:

— В прошлом году. Родители пригласили Алана с «его парой» в двухнедельный круиз по Индийскому океану — Сейшелы, Маврикий, Реюньон, — и Алан представил меня, как свою девушку. Когда его отец одобрил выбор, мне ничего не оставалось, как…

— Ясно. Можешь не продолжать.

— Ой, — Алисия достала из кармана мобильный. — Алан забыл телефон у меня в куртке. Пойду к нему и отдам. Прости!

Глава 12

Надин больше размышляла, чем учила историю, анализируя напутствия старшей подруги. Всё же в России к близости до брака относились менее ответственно. Или дело не в национальных особенностях, а в закидонах высшего света? Теперь ей стала понятна пассивность Генри — он не горел желанием связывать с ней жизнь, поэтому старался не форсировать события. Миховски подумала, что в фильмах жизнь богатых людей показывают иначе…

Чем больше она думала над словами Алисии, тем тошнотворнее ей становилось. То, как подруга выстраивала отношения с Аланом, напоминало жёсткий расчет. Это претило Надин. Она взглянула на фотографию Генри, стоявшую на прикроватной тумбочке, и вынесла вердикт: «Нет. Он мне не нравится. Он замечательный юноша, хороший друг, но от друзей не рождаются дети… Я не хочу становиться такой же бесчувственной, как они…»

Мобильный телефон тихо пропиликал — пришло сообщение; это могли быть только два человека — её сестра Аня или настоящая Миховски. Надин очень ждала вестей от сестры, но при этом боялась, что когда-нибудь она пришлет печальное известие… Их бабушке было хорошо за семьдесят. Надя нажала «прочитать»:

«Н., привет! Почему не отвечаешь на почту? Завтра крайний срок. Целую, А.»

В последнем письме Аня просила прислать немного денег — в школе требовали сдать средства на проведение новогоднего праздника. Во многих периферийных школах одиннадцатые классы заканчивали занятия раньше, чтобы ученики, желающие продолжить обучение в других городах, могли спокойно отбыть и обустроиться перед вступительными экзаменами в институт.

От платья и экскурсии Аня отказалась, но от обязательных взносов за банкет ей увильнуть не удалось. Директора школы не волновало, что семья Самойловых состоит на учете как малоимущая, а когда Аня в очередной раз унизилась, напоминая ему об этом, он лишь усмехнулся и сказал, что это не его проблемы, и деньги должны лежать в кассе не позднее начала третьей четверти.

Прочитав послание сестры, Надя прижала телефон к груди и расплакалась. Послать ей было нечего — те двести фунтов, что перечислила ей в этом месяце настоящая Надин, были расписаны буквально до пенсов. Именно по этой причине она и не отвечала Ане — отказывать очень больно. Когда Надя работала в Москве, то изредка выкраивала небольшие суммы и переводила их бабушке на пенсионный счёт, зная, что от другой помощи та наотрез бы отказалась.

Подработать Наде было негде; во-первых, в окрестностях не нашлось ни одного места, куда бы не заходили студенты в поисках развлечений. В колледже даже бытовало поверье, что братья Старс специально выстроили замок в такой глуши, чтобы ничто не отвлекало их от занятий. Да и как бы смотрелась дочь русского бизнесмена, облаченная в фартучек официантки? Заметь кто её в таком виде, это сразу бы вызвало множество вопросов, на которые Надин по понятным причинам не собиралась отвечать.

Вдруг ей пришла в голову, как показалось, отличная мысль: занять деньги, чтобы помочь сестре. Недолго думая, она накинула на пижаму халат и побежала на третий этаж в комнату к подруге.

— Алисия, открой, пожалуйста! — прошептала она в щель.

— Кто там ещё? — послышались недовольные голоса Ирмы и Гии. Дверь отворилась, и в проёме нарисовалась растрепанная Алисия. Без косметики и в пижаме она выглядела лет на шестнадцать.

— Что стряслось? Тебя опять отравили?

— Нет. Прости, что напугала, — Надин улыбнулась при виде смешного хвостика, собранного на макушке желтой резинкой. — Я сейчас прохожу один психологический тренинг. Не могла бы ты дать мне взаймы сто евро?

— Надин, ты хорошо себя чувствуешь? — Алисия поджала ногу, как цапля — по полу дуло из коридора. — Двенадцатый час ночи, мы уже спим, завтра вставать чёрт знает во сколько. Какие ещё евро?

— Это где-то семьдесят фунтов…

— Я знаю, что такое евро, и сколько это будет в фунтах! — огрызнулась Тьер, но, взяв себя в руки, бесстрастно добавила: — Извини, ничем не смогу помочь…

— Почему? — вопрос Надин был полон отчаяния.

— Я не даю взаймы друзьям, — не раздумывая, ответила Алисия. — Спокойной ночи…

— Извини, я… — договорить Надин не успела — дверь с грохотом захлопнулась перед её носом.

— Жадина! — по-русски прошипела Надин.

«Ладно, утро вечера мудренее, иногда проблемы решаются сами собой», — успокаивала себя Миховски, возвращаясь обратно в свою комнату.

— Ну что ты никак не угомонишься? — сонным голосом пробурчала её соседка Мэри. — Господи, что за вид? — она окинула изумленным взглядом халат Надин.

— А что?

— Ты ходила в таком виде по колледжу? Почитай правила, — Мэри открыла ящик прикроватной тумбы и достала увесистую зелёную папку. Пролистав несколько страниц, она нашла нужную.

— Вот, пункт 12.4: «Запрещается находиться в неподобающем виде на всей территории колледжа, за исключением собственной комнаты и санитарной части».

— Не колледж, а режимное учреждение, — проворчала Надин.

— А у себя на родине ты в какой гимназии училась?

— В Третьей.

Мэри состроила непонимающую гримасу.

— Мне это ни о чем не говорит.

— У меня была просто школа — не гимназия. Обыкновенная школа для всех детей из одного района, — она плюхнулась на свою кровать.

— Ты училась в городской школе? — глаза Мэри стали больше её пухлых щёк. — Это так интересно!

— Да, и как видишь, выучилась довольно неплохо!

Мисс Перкинс пожала плечами: её не интересовали чужие успехи, она сама едва успевала выполнять задания, иногда подсматривая в тетрадь соседки.

— Надин, ты ходила к Генри? — ни с того ни с сего спросила Мэри.

— Ты что?! — точь-в-точь как Алисия, прошипела Миховски.

— Я была у Тьер. Я прохожу тренинг, и мне по заданию надо взять у кого-то деньги взаймы.

— «Лайфспринг»? — с чего-то решила Мэри. — Будь осторожней. Сейчас много шарлатанов, продающих книги и предлагающих странные «психоактивные» программы. Я сама хотела пойти, но родители меня отговорили. Потом я почитала форумы и ужаснулась: так называемые «прорывы» ломают жизнь, коверкают психику… — голос Мэри прервался, она почти расплакалась.

— Дорогая, — Надин перелезла к ней на кровать. — Ну что ты…

— Мой парень… — Мэри шмыгнула носом, — пошёл на «Продвинутую программу», а потом покончил собой, потому что не смог выполнить какое-то задание…

— Ужас, — Надин погладила Мэри по голове.

— Завязывай с этим, — такой серьёзной свою соседку Надин не видела ни разу. — Лучше обратись к обыкновенному психоаналитику.

— Я подумаю, — не могла же Надин сказать, что наврала про тренинг.

— Так что прости, не смогу помочь. Всё связанное с этой темой для меня табу. Обратись к своему Генри. Он вроде отзывчивый. Только сними этот жуткий халат!

— Что в нём жуткого? — по понятиям Миховски «жуткий» — это зелёный ситец в желтый цветочек, купленный за сто рублей на развале.

— Он напоминает синтетический… — прошептала Мэри.

— Я не взяла с собой другой…

Надин улыбнулась, взглянула на часы — четверть первого, — и переоделась. Мэри права, надо сходить к Гейлу, сообщение так и висело непрочитанным.

На улице и в коридорах стояла гробовая тишина. Лишь издалека доносилось глухое уханье сов, которые вот уже много веков вили гнёзда в высоких соснах прилегающего парка. Охрана колледжа приглушила свет фонарей, и теперь старинные корпуса напоминали зловещие особняки из фильмов ужасов.

Смотритель мужского корпуса Грайверс дремал, откинувшись на стуле и положив наги на стол, и Надин тихо прошмыгнула мимо, оставшись незамеченной. Быстро добравшись до пятнадцатой комнаты, она постучалась.

Дверь открыл Марк Коллинз, он, на удивление, не корпел над учеником, а играл в гейм-бой. Столь поздний визит немного удивил добродушного Коллинза, но спрашивать ничего он не стал, просто предупредил:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

А. Грибоедов, «Горе от ума»

2

Имеются в виду характерные признаки — принты известных брендов.