Не красавица

Алайна Салах, 2022

«Хоть Танька у нас не красавица, но голова светлая», – говаривала бабушка в детстве. «Отцовская порода, – поддакивала мама. – Зато раньше времени на свидания бегать не будет. Университет закончит, карьеру сделает, а потом уж мужа найдет. На некрасивых, слава Богу, тоже женятся". К своим двадцати четырем годам я поняла, что моя мама, всегда знающая обо всем лучше меня, кое в чем ошиблась. Университет я закончила с отличием, получила должность юриста в крупном холдинге, умею убираться и готовить. Вот только никакого мужа я не нашла. В смысле, вообще никого не нашла. За всю жизнь я ни разу не сходила на свидание, не имела ни ухажера, ни парня. Все меняется в один день, когда я позволяю подруге принарядить меня для похода в клуб. Не красавица, да. Значит и терять нечего.

3

Я пробираюсь сквозь толпу на танцполе, твердо зная, что Громов идет за мной. Пробираюсь, как выясняется, бесцельно, потому что желанного островка, на котором можно пуститься в пляс без боязни ненароком отхлестать кого-то по щекам, так и не находится. Неизвестно, сколько бы я так шла, если бы ладонь, опустившаяся на талию, не заставила меня остановиться. Опустив глаза вниз, я удивленно разглядываю длинные пальцы, контрастом выделяющиеся на кроваво-красной ткани платья. Ого. Громов только что меня обнял.

— У тебя есть любимое место для танцев? — следом звучит рядом с ушной раковиной. — Если нет, то предлагаю остановиться прямо здесь.

По плечу ползут мурашки. Возможно, от работающих кондиционеров, из-за которых здесь довольно холодно. Кстати, с учетом того, что на танцполе многие потеют, риск продуть шею или спину многократно возрастает.

Я поворачиваюсь и сразу же встречаюсь с Громовым глазами. На этом меня посещает мысль, что в концепции темноты и тесноты определенно есть смысл: ты вынужден стоять близко, но благодаря полумраку ничуть этого не смущаешься.

Загадочно улыбнувшись, я поднимаю руки вверх и плавно встряхиваю головой. Не знаю, откуда берется это движение, — наверное, в свое время я все-таки пересмотрела рекламы шампуня. Дальше все получается само собой: покачивать бедрами в такт музыке, переступать с ноги на ногу. Совсем и не сложно, кстати. И самое приятное в этом — продолжать смотреть ему в глаза.

— А ты почему не танцуешь? — осведомляюсь я и быстро трогаю языком нижнюю губу, чтобы проверить, не съела ли помаду. Судя по липкости, она еще на месте.

Громов указывает пальцем себе на ухо и качает головой, мол, не слышу.

Я наклоняюсь к нему ближе и, коснувшись ладонью плеча, выкрикиваю:

— Почему ты не танцуешь?

От него пахнет чем-то терпко-пряным, вызывающим волнительную вибрацию в крови. Которая усиливается, когда Громов, положив ладонь на поясницу, тянет меня к себе и его горячее дыхание со вкусом солода и мяты касается моего виска.

— Потому что люблю смотреть.

Пульс частит, разгоняя по телу ощущение безграничной эйфории. Хорошо настолько, что я никак не могу перестать улыбаться. Сегодня мне удается все.

— Ну, тогда смотри внимательнее, — выговариваю шепотом, не забыв при этом кокетливо дернуть Громова за воротник.

Развернувшись к нему спиной, снова поднимаю руки. Спрашивается, чего я так боялась танцев? Это очень легко. Нужно просто позволить музыке вести твое тело. Ноги, талию, бедра, руки, шею, волосы, губы, глаза… И тогда все отлично получается.

В подтверждение этих мыслей парень, танцующий напротив, мне улыбается. Сразу видно, что он милый и добрый, и я без раздумий улыбаюсь и подмигиваю ему в ответ.

Прикосновение тела сзади не становится для меня неожиданностью. Оно кажется таким же естественным, как и то, что Громов оплатил мой коктейль. А для чего еще нужны танцы? Это же зов тела, на который идут.

Зажмурившись, я продолжаю движение. Я красивая и соблазнительная, и в мире нет силы, способной убедить меня в обратном. А мужчина рядом, двигающийся со мной в такт, — лучшее тому подтверждение.

— Хорошо пахнешь, — сообщает Громов, убирая волосы с моей шеи.

Хотя, пожалуй, сейчас мне нравится называть его Дан. Громов он для прессы и для Сергея Борисовича, которого я, к слову, не очень-то и люблю. Глупо тереться о человека бедрами и называть его по фамилии, согласитесь? Тем более, когда этот человек делает комплимент твоему запаху.

— Это самодельная маска для волос из йогурта и авокадо, — считаю нужным пояснить. — Хорошо увлажняет.

Затылком я чувствую его смех и тоже улыбаюсь. Маска и правда отличная — я нашла этот рецепт три года назад в Интернете и делаю дважды в неделю.

Все происходит настолько естественно и идеально, что я не чувствую ни малейшего отторжения. Мне нравится, как Дан пробегается пальцами от моего предплечья к запястью и то, что я чувствую его дыхание на освобожденной от волос ключице. Нравится, как его руки то слегка надавливают на мою талию, то отпускают — это особый вид наслаждения, от которого в животе сладко сводит. Просто сумасшедшая ночь. Лучшая в моей жизни — сейчас я в этом уверена.

А потом Дан меня к себе разворачивает. Его глаза так красиво мерцают в свете неоновых лучей, пересекающих танцпол, что я не могу перестать улыбаться.

— А твои зрачки сейчас как обсидиан, — говорю я и, поняв, что он меня, скорее всего, не слышит, тянусь к виску, чтобы повторить. Позволяя себе небольшую шалость, нарочно задеваю губами его щеку: — Твои зрачки черные, как обсидиан. Этот камень еще называют «коготь дьявола».

Неловко покачнувшись на каблуках, я собираюсь отстраниться, но Дан не дает этого сделать, уверенно обнимая за талию. Его лицо находится совсем близко к моему, будто бы для поцелуя.

— Хочешь отсюда уйти, Таня? Я очень хочу.

Его глубокий голос действует на меня словно доза подогретого спиртного: поочередно вспыхивают низ живота, грудь и щеки. И, кажется, Дана все же немного продуло кондиционером, потому что я улавливаю нотки хрипотцы. Мне нравится, как он на меня смотрит. Требовательно и выжидающе. Мужчины так никогда на меня не смотрели, хотя сейчас я уверена, что, если захочу — таких взглядов будет навалом.

С улыбкой глядя Дану в глаза, я выдерживаю короткую паузу, нащупываю его руку и молча тяну за собой. Лица людей сменяются одно за другим, пока мы выбираемся с танцпола. Сердце колотится, с губ не сходит триумфальная улыбка. Палец Дана поглаживает мою ладонь.

— Куда ты меня тянешь, командирша? — с усмешкой спрашивает он, едва мы выныриваем из толпы.

— Ты же очень хотел уйти, разве нет? — смеюсь я. — Веду тебя знакомиться с моими друзьями.

* * *

— А вот и мы-ы! — весело объявляю я, остановившись перед нашим столом. — Знакомьтесь, это Дан! Дан, люди, которые удивленно тебя разглядывают, — это моя лучшая подруга Василина и ее жених Карим. Поправочка! Выйти замуж он ей пока не предложил, но скоро точно предложит, потому что влюблен в нее по уши. — Я прикрываю рукой вырвавшийся смешок. — И улыбайся осторожнее, а то Карим жутко ревнивый.

— Спасибо за столь подробное знакомство, — усмехается Дан и, выпустив мою руку, здоровается с Каримом. — Видимо, можно поздравить тебя с будущей свадьбой?

— Классный, да? — хихикаю я, опускаясь рядом с Василиной. Замечаю недопитый коктейль и незамедлительно обхватываю губами соломинку.

— А ты в ударе, как я посмотрю, — восхищенно шепчет она, проигнорировав мой вопрос. — Мне кажется, тебе стоит всерьез рассмотреть перспективу стать алкоголичкой. Я за вами все время наблюдала. Этот Громов к тебе как банный лист прилип.

Посасывая сладко-пряный коктейль, я с улыбкой смотрю, как Дан и Карим разговаривают. Отличная идея была — привести его за стол.

— Женщина выбирает себе жертву, а не наоборот, — цитирую невесть откуда всплывшую фразу и улыбаюсь еще шире, потому что в этот момент Дан смотрит на меня.

Я задорно киваю ему, мол, иди сюда, после чего Дан делает короткий знак официанту и направляется ко мне.

— Что пьешь? — Красиво сверкнув зубами, он указывает на коктейль в моей руке.

Я снова перебираю в голове всю известную мне алкогольную карту, которая оказывается очень скудной и, помимо названия первого антибиотика, содержит всего одно — «Кровавая Мэри», и то лишь потому, что совсем недавно я перечитывала историю Марии Тюдор.

— Это «Секс на пляже», — приходит на помощь Василина.

— Мотивирующее название, — замечает Дан и просит подоспевшего официанта принести один виски и повторить для меня коктейль.

Хихикнув, я перевожу взгляд на Карима.

— Не волнуйся, ладно? Мы с Даном поедем на такси.

Василина давится смехом, а Карим выглядит так, будто не знает, что сказать.

— Я о чем-то не знаю? — осведомляется Дан, наклонившись ко мне.

— Это наша шутка на троих, — не задумываясь, выпаливаю я. — Если вкратце: на четвертом курсе университета меня тошнило у Карима в машине. Наутро я ничего об этом не помнила — мне потом рассказали. Иногда я предпочитаю думать, что они специально это выдумали.

Пару секунд Дан смотрит на меня с удивлением, а потом разражается громким смехом.

— Если уж мы поедем с тобой в одном такси, тогда, пожалуй, стоит отказаться от секса на пляже. Я о коктейле, конечно.

— В прошлый раз я пила текилу, поэтому, возможно, всему виной моя непереносимость агавы, — с улыбкой возражаю я. — Так что сексу на пляже быть.

Улыбка пропадает с лица Дана, и его взгляд снова знакомо скользит по моей щеке, вызывая щекочущее ощущение в предплечьях и волнительный спазм под пупком.

— Как скажешь, — медленно выговаривает он, сощурившись.

— Сегодня я во всем за главную, да? — спрашиваю я и машинально растираю плечи в попытке согнать возникший озноб.

Дан качает головой:

— Нет. Точно не во всем.

— Дан, а чем ты занимаешься? — подает голос Василина, разрывая наш зрительный контакт.

— Конкретно сейчас — ничем. Я пару дней назад вернулся из Хорватии.

— И пока предпочитаешь прожигать жизнь, — с невесть откуда взявшейся иронией заканчиваю я. Кажется, подспудно я обижена на Дана за то, что он променял свое невероятное бизнес-чутье на что-то столь легкомысленное и бесперспективное, как возня с яхтами.

— Именно так, да, — улыбается он и, подхватив бокал с принесенным виски, поднимает его вверх. — За выдающийся вечер!

К счастью, новому глотку алкоголя удается с легкостью выбить из меня любую скучную мысль, и на их место приходят новые, куда более интересные.

— Я таких длинных пальцев, как у тебя, вообще ни у кого не видела, — признаюсь я, указывая глазами на кисть Дана, свесившуюся с диванного подголовника. — Вот дай ее сюда.

Усмехнувшись, он протягивает ладонь, которую я незамедлительно прикладываю к своей.

— Видишь? — Выравниваю пальцы так, чтобы они правильно соприкасались. — Мои почти вдвое меньше.

— Мой рост — метр восемьдесят девять, — негромко произносит Дан, переводя взгляд с наших склеенных ладоней на меня. Его глубокий голос становится ниже и шершавее: — Природа любит пропорции, если ты замечала.

— Мой рост — метр шестьдесят пять. — Я с улыбкой смотрю ему в глаза: — Что скажешь про мои пропорции?

Неожиданно согнув пальцы, он заключает мою руку в замок и подтягивает к себе, так что его дыхание касается моего подбородка.

— Скажу: идеально.

Дан завораживающе пахнет. Нельзя выделить что-то одно: тут и пряный одеколон, и горьковатый аромат солода, и что-то неуловимо пьянящее, волнующее, чему не подберешь название.

— Предлагаю сделать подарок будущему жениху твоей подруги и вызвать, наконец, обещанное такси, — продолжает он. — Ты слишком умело подогреваешь мое нетерпение.

— Только имей в виду, что на заднем сиденье меня может укачивать, — улыбаюсь я.

Дан остается серьезным.

— Разберемся.