Волчонок

Алайна Салах, 2019

Они братья. Если на свете и есть противоположности, то это они. Итан Нортон – успешный адвокат, воспитанный и обходительный. Таких, как Тайлер Нортон, – плохишей, зарабатывающих на жизнь боями без правил, родители учили меня избегать. Но что, если избежать невозможно?

10

В машине Тайлера пахнет им самим: легкий аромат мяты и дерева, перемежающийся с запахом автомобильной кожи. В салоне чисто — никаких пустых бумажных стаканов на ковриках и оберток от фастфуда, как это часто бывает у сестры.

С тех пор как мы высадили Дженни, в автомобиле царит тишина, но каждый раз, когда я украдкой смотрю в зеркало заднего вида, встречаюсь с изучающим взглядом темных глаз.

— Сколько тебе лет, Тайлер? — решаю разорвать затянувшееся молчание. Мой голос звучит резче, чем мне бы хотелось, оттого, что я нервничаю. До Форест-Хиллс ехать около получаса, а это слишком долго наедине с ним без возможности сбежать.

— Мне двадцать пять.

Тайлер на год меня младше. Я никогда не встречалась даже с ровесниками: все мои парни были старше минимум на пару лет. Хотя почему я, вообще, об этом думаю? Я совсем не рассматриваю Тайлера в таком качестве. Завтра вернется Итан, и все вновь встанет на свои места.

— Тебе нравится драться? Я имею в виду то, что ты участвуешь в боях. Почему ты это делаешь?

Я снова встречаюсь с отражением мерцающих зрачков и изо всех сил пытаюсь не отводить глаза. Мне нужно перестать выглядеть смущающейся первокурсницей перед этим парнем.

— Я больше ничего не умею.

И я в очередной раз оказываюсь пораженной искренней прямотой Тайлера: без увиливаний, ложного заигрывания и сожаления. Те парни, которые за мной ухаживали, так или иначе стремились идеализировать свой образ: мимолетные упоминания о перспективной работе, поездках на дорогие курорты и даже знакомствах со знаменитостями. Наверное, поэтому сердце ноет от странного желания его обнять.

— Ты не стал поступать в университет?

Я заведомо знаю ответ на свой вопрос, однако Тайлеру и здесь удается меня поразить.

— Для этого нужно было окончить школу. Я не окончил.

Каждый его ответ рождает новые вопросы. Я все глубже вязну в трясине по имени Тайлер, и сил ей сопротивляться у меня нет: готова шагать вперед, пока не погружусь по самую макушку. Я просто обязана это прекратить.

— Прости, что засыпала тебя вопросами, — восклицаю с деланой легкостью. — Ты можешь расспросить меня. Правда, моя жизнь в Бостоне была не слишком увлекательной…

— Мне не важно твое прошлое. Достаточно того, что я знаю о тебе сейчас.

Я замолкаю и крепче вжимаюсь спиной в кожаную обивку. Этот парень сбивает с толку и заставляет стыдиться себя. Мы часто судим людей по тому, что услышали о других: собираем анамнез их жизней, оценивая надуманными критериями успеха, подчас не дав даже шанса раскрыться. Ведь, если задуматься, прошлое и правда не имеет значения: важно то, что происходит здесь и сейчас.

— Ты здорово дрался, Тайлер, — говорю тихо, и от мимолетных золотых вспышек в отражении перехватывает дыхание.

— Спасибо.

Ворота со скрежетом раздвигаются, и тяжелый внедорожник плавно въезжает во двор. Тайлер паркует его на привычное место и до того, как я успеваю взяться за ручку, покидает водительское кресло. Стремительно обходит автомобиль и открывает для меня дверь.

Я аккуратно ступаю на землю и, подняв голову, встречаюсь с ним глазами.

— Ты и правда быстро учишься, Тай, — не удерживаюсь от улыбки.

— Для тебя.

В молчании мы идем по асфальтным дорожкам в сторону дома. Несмотря на то, что сегодняшний вечер довольно прохладен, мои щеки и ладони пылают огнем. К счастью, Тайлер держится на достаточном расстоянии, чтобы я могла соображать. Проклиная лабиринты своей крошечной сумки, шарю внутри нее рукой, пытаясь отыскать ключи. По позвоночнику растекается огненная лава, неумолимо спускаясь за пояс брюк, оттого, что я знаю, что мой спутник наблюдает за мной.

Дрожащими пальцами вставляю ключ в замочную скважину и несколько раз проворачиваю. Дверь с легким скрипом распахивается, впуская нас внутрь, и я начинаю судорожно ощупывать стену, ища выключатель. Но не успеваю этого сделать, потому что с шумом захлопнувшейся двери жесткие ладони обхватывают мою талию и разворачивают к себе.

— Не нужно, Тайлер, — лепечу я, игнорируя дрожь, разбивающую тело.

— Ты тоже этого хочешь.

Я предательски охаю, потому что Тайлер повторяет запрещенный маневр: прижимается ко мне всем телом, окуная в жар своей кожи и ее пьянящий аромат. Из горла вырываются сипящие вздохи, пока я разглядываю склонившееся ко мне лицо: горящие глаза и выступающие скулы. Его приоткрытые губы так близко, что, кажется, я могу почувствовать их вкус: теплую соль и мяту.

Тайлер не шевелится, забивая частые вздохи мне под кожу, заставляя тело пылать от твердости, прижимающейся к моему бедру.

— Я не стану твоей добычей после боя, — выговариваю окаменевшими губами.

— Мне этого и не нужно.

Я знаю, что он говорит правду. Именно поэтому его ладони подрагивают на моей талии без движения. Оттого, что он сдерживает себя. И именно поэтому я игнорирую вопли совести и свои принципы и сама тянусь к его губам. Закрываю глаза, ощущая, как мятное дыхание на моем лице учащается, и касаюсь их кончиком языка. Теплые и солоноватые, как я себе и представляла. Тайлер издает короткий звук, напоминающий рычащий стон, от которого кровь плотным напором устремляется вниз живота.

— Сделай так еще раз.

Мои колени дрожат, и сердце грохочет звуком катящегося по рельсам поезда, когда я встаю на цыпочки и мягко обвожу его рот языком, на короткую секунду позволяя проникнуть глубже. Мы оба дышим словно после многочасового марафона, и прежде чем я успеваю подумать о том, что нам нужно прекратить, Тайлер обхватывает ладонью мой затылок и жадно целует. Хотя «жадно» — это не совсем подходящее слово. Он целует меня так, словно я последняя капля воды в засушливой пустыне, словно от каждого движения языка зависит его жизнь. Мне нечем дышать, и голова идет кругом, но я лучше задохнусь или упаду в обморок, чем разорву этот поцелуй. Потому что меня еще никто не целовал так: словно отдавая часть души.

Конец ознакомительного фрагмента.