Лук для дочери маркграфа

Акка Хольм, 2019

В городке Эсхене не любят чужаков. Ещё меньше их любят в замке, что стоит за лесом. Но лучнику Такко везёт. Именно ему маркграф Оллард поручает выгодный заказ, а после – берёт на службу. Вскоре выясняется, что родовое владение хранит жуткие тайны. Дело за малым – распутать их и выбраться живым.

Глава 6

С утра дождь зарядил с новой силой и лил два дня, словно насмехаясь над крестьянами, спешившими собрать урожай. Как ни хотелось Такко побыстрее осмотреть окрестности и побывать на кладбище, вылазка откладывалась: когда с неба льёт как из ведра, много не увидишь. Зато под шелест воды по кровле было особенно приятно разбирать сокровища оружейной. За распахнутыми настежь окнами стелился мягкий сумрак, а со двора снова пахло цветами.

Такко бродил по коридорам и залам, касался древних стен, и каменная громада завораживала его. Иные люди не выносили близости камня. В предгорьях Такко доводилось встречать воинов, избегавших равно гротов и сторожевых башен: ночами им казалось, что своды вот-вот рухнут. Сам он никогда не знал подобных страхов. Коридоры и залы напоминали подземные ходы и пещеры, которые он увлечённо исследовал в детстве. Отец обломал не одну хворостину, пытаясь предостеречь сына-непоседу от обвалов и неверных троп, но Такко если уж брал что-то себе в голову, то не отступался, и научился чувствовать себя в каменной толще не хуже, чем наверху.

Холодная утроба замка хранила своих обитателей, как материнское тело хранит неродившееся дитя. Кварцевые жилы пронизывали гранитные валуны, как кровеносные сосуды — человеческую плоть. Замок жил, замок дышал, и Такко многое отдал бы, чтобы услышать, о чём говорят древние камни в его стенах.

Облазав башню и пустовавшее западное крыло и не найдя ничего интересного, Такко вернулся в оружейную. Выбрал меч по руке и принялся разминаться, вспоминая заученные в детстве упражнения. Длинный имперский клинок не мог пригодиться на горных тропах, зато считался почётным оружием. Отец нанял учителя, когда Такко едва исполнилось семь, и обучали его по преимуществу вычурным турнирным приемам. Сейчас он повторял их, попутно вспоминая те, которым успел научить Верен, выламывая на стоянках по палке и обещая «показать недомерку с гор, как сражаются мужчины». Несмотря на увещевания друга, Такко не обзавелся мечом, отдав все силы стрельбе, а в ближнем бою, до которого доходило редко, полагался на нож. Но кое-что из уроков он запомнил, и теперь чередовал сложные и эффектные выпады с прямыми и сильными замахами.

— Приятно видеть, что славное оружие не скучает без дела, — голос маркграфа легко заполнил комнату, и Такко вздрогнул от неожиданности.

Оллард вошёл неслышно и наблюдал за упражнениями, стоя в дверном проёме. Протянул руку, требуя меч; Такко вложил рукоять в раскрытую ладонь и отпрянул, когда Оллард подкинул клинок вверх и ловко поймал.

— Это хороший меч, — сказал он, со свистом рассекая сталью воздух. — Помню, я упражнялся с ним, когда был чуть младше тебя. Оружие, что хранится здесь, помнит славные времена! Я не застал, когда оружейная находилась на первом ярусе. Когда я был мальчишкой, большинство этих прекрасных мечей были свалены кучей в сундуки. То, что ты видишь сейчас — заслуга Малвайн. Она наняла мастера из столицы, чтобы точно определить где и когда сделали каждый клинок, и писаря — составить опись. Придумала развесить мечи на стенах, чтобы летом их озаряло солнце.

Похоже, госпожа Малвайн трудилась на благо замка, не жалея сил. Камни в стенах наверняка помнили её лёгкие шаги и прикосновения, помнили, как по её приказу в них вбивали крюки и гвозди. Что же сделало её безвольной куклой, за ужином не поднимающей глаз от тарелки?

— Наши враги сложили легенду о том, что замок не взять, пока им владеют Олларды, — продолжал маркграф. — В деревне до сих пор рассказывают о духах-защитниках, живущих в этих стенах. Будто они насылают на чужаков слабость и отнимают ловкость в бою. Ты веришь в такие сказки?

— Я привык полагаться на свои силы, — пожал плечами Такко.

— Полезная привычка, — кивнул Оллард. Бросил меч обратно и вытянул из звенящей кучи на столе ещё один для себя. — Покажи, что умеешь.

Такко поймал оружие; тёплая рукоять сразу легла в ладонь. Надежды победить не было: несомненно, маркграф с детства проводил за фехтованием по нескольку часов каждый день. Но если удастся продержаться до лестницы и отступить по ступеням вверх, можно будет воспользоваться преимуществом по высоте. В следующий миг он получил тычок в бедро, бескровный, но чувствительный, и запоздало сообразил, что противник держит меч левой рукой.

Поди знай, как отбивать удары, нанесённые с непривычной стороны! Будь это настоящая битва, она закончилась бы с первым ударом. Маркграф атаковал снова, Такко отбился, поймал одобрительный кивок и больше не замечал уже ничего, кроме порхающего перед лицом лезвия. Один раз он всё же оглянулся — вход на лестницу был в десяти невыносимо долгих шагах, — заплатил за неосторожность тычком в бок и отступил, пожалуй, быстрее, чем следовало.

— Хороший замысел, — кивнул Оллард, направляя Такко к площадке с прямо-таки оскорбительной лёгкостью. Такко мысленно проклял свой план, когда понял, что маркграфу ничего не стоит оттеснить его вниз, и исход поединка будет решен одним ударом. Но Оллард отвёл меч в сторону изящным приглашающим жестом, и Такко проскользнул на лестницу, воспользовавшись унизительной уступкой.

Должно быть, в замке давно не сражались. Должно быть, воины, чье оружие скучало на стенах, сейчас наслаждались поединком. Такко бился в полную силу, но уворачиваться от ударов приходилось чаще, чем наносить. В тесноте лестницы было не замахнуться, клинок как по волшебству тыкался в стены. Такко едва не вывернул запястье, в очередной раз пытаясь отбиться, и с досадой вскрикнул: не смог удержать меч, и он со стуком покатился по ступеням. Оллард легко коснулся остриём шнуровки на его вороте, обозначив победу, и опустил оружие.

— Неплохо! — Маркграф улыбнулся и прислонился к стене чёрным бархатным плечом. — Я сомневался, что ты из хорошей семьи, но теперь вижу, что тебя учили сражаться. Из тебя вышел бы недурный фехтовальщик, уделяй ты больше времени тренировкам. Ты ловок, быстро соображаешь и готов проиграть, но не отступить. Мне нравится.

В ответ Такко самым неучтивым образом поморщился. Должно быть, вид у него был совсем унылый, потому что Оллард рассмеялся и хлопнул его по плечу:

— Отдохни. На этой лестнице доводилось терпеть поражение и более опытным воинам. Ты не бывал раньше в замках, верно?

Такко покачал головой.

— Если бы бывал — заметил бы, что мой замок построен особым образом. Лестница закручена не в ту сторону. Большинство наследников нашего рода рождались левшами, и на этой лестнице, как ты мог заметить, удобнее сражаться левой рукой. Если бьёшь правой — задеваешь стены. Теперь ты знаешь, что за силы защищают наш замок.

Удивление затмило обиду. Такко попытался прикинуть, сколько сил и материала ушло на строительство замка. Приспособить каменную махину под особенность владельцев, да ещё столь редкую… Невероятно.

— Этот замок — плоть нашего рода, — негромко сказал Оллард. — Раздели нас — и мы оба падём.

— Агнет тоже левша, — вспомнил Такко.

— Да, — подтвердил Оллард. — Глупая шутка природы, знающей, что моя дочь даже в крайней опасности не возьмётся за меч. И вместе с тем знак, что именно Агнет суждено владеть замком после меня.

Замок и его владельцы подходили друг к другу как ключ к замку. «Раздели нас — и мы оба падём». Такко прикрыл глаза, успокаивая дыхание, и увидел внутренним взором вереницу людей на ступенях. Снизу напирали воины — кто в чём, в дорогих латах или в плотных куртках, а сверху стоял одинокий воин в чёрном бархате и с холодной усмешкой раскидывал врагов. Затем перед глазами встали портреты предков маркграфа. И как Такко не заметил, что каждый из них нёс меч на правом бедре? Наверняка не всякий наследник рождался левшой, и многие проводили мучительные часы, отрабатывая удары непослушной рукой…

— Я должен был догадаться, — с досадой сказал Такко, открывая глаза. — Я же видел портреты. И по лестнице прошёл раза три только за сегодня! Хотя я всё равно не смог бы сражаться левой рукой.

— Портреты… — повторил маркграф с неожиданной горечью. — На этих портретах запечатлены славные воины. Жизни моих предков были до краёв наполнены славой. Я бы дорого дал, чтобы поговорить хотя бы с одним из них. Но нам, живым, стоит радоваться, когда ушедшие оставляют нам хотя бы свой облик, правда?

Такко кивнул, не вполне понимая, к чему клонит маркграф, но тот неожиданно сменил тему:

— Ты хорошо двигаешься. Неужели за твою долгую жизнь тебе удалось обойтись без переломов и вывихов?

— Нет. Но я не жалел денег на лекарей.

— Что ты ломал?

— Руки пару раз… И ребра, но это не в счёт.

— Суставы?

— Нет.

— Это хорошо. В замке сыро. Не хотелось бы наградить тебя ломотой в костях.

Такко вдруг ощутил, как промозгло было в башне. Сердце стучало, гоня по разгорячённому телу кровь, но по позвоночнику полз противный холод. Маркграф почти сливался с тёмным камнем стены, его глазами будто смотрела сама башня, и Такко передёрнуло от странного цепкого взгляда.

— Меня ждут дела, — маркграф шевельнулся, разгоняя морок. — Агнет не вполне оправилась после дороги и не готова сегодня стрелять. Но скучать тебе не придётся — оружейная по-прежнему в твоём распоряжении.

Конец ознакомительного фрагмента.