Депортация на тот свет. Приключения блогера в девяностых

Аким Простой

Нон-фикшн. Движение вверх от Л. Брежнева до В. Путина в записках бойца «французского сопротивления». Череда событий проходит сквозь мировую «эпоху возрождения», девяностые годы, в корне изменившие историю России. Как это происходило, как отразилось на судьбах людей, в деталях описано глазами тех, кого уже нет в живых, а те, что были на передовой и чудом выжили, вряд ли что-нибудь напишут, тем более правду, именно так, как всё было на самом деле.

Сумеречная юность

…Борьба людей и с внешними условиями, и между собой за господство новых начал жизни полна захватывающего интереса. Принять участие в этой борьбе — огромное наслаждение.

Яков Михайлович Свердлов.

Филип вернулся из летнего пионерского лагеря вдохновлённым и полным решимости к покорению вершин. Любовь к Олесе заполнила пустоту в сердце. Обретя множество новых, продвинутых друзей, Филип в комплекте получил огромный объём свежей информации и с горечью осознал ограниченность своего Сокольнического бытия. Захотелось почувствовать взрослую, самостоятельную жизнь. Я с детства не имел практически никаких ограничений в бытовом и эмоциональном смысле. У меня всё было и даже довольно крупная сумма наличных. Одна тысяча четыреста рублей в новых, тёмного оттенка сторублёвых, необыкновенной красоты купюрах, хранилась в Палехской шкатулке и доступно лежала в полированной, цвета «Антик» стенке. Немного беспокоило что получено это было из заботливых рук родных и близких. Я это не заработал, а жил как тогда говорили «на всём готовеньком». Сейчас я понимаю, что это совесть наталкивала взрослеющего юношу к действиям. Совесть — качество человека, определяющее все поступки. Состояние души, формирующее мировоззрение. Чувство затоптанное и вытравленное вместе с множеством других идеалов. Совесть — слово, полностью вышедшее из слова оборота и не нашедшее себе места в сегодняшней жизни. Крайне прискорбно осознавать, что поступки современного человека в новой России формируются на основании на соплях висящего «хайпа». А ведь это катастрофа!

Подумав и взвесив все за и против, я сделал выбор: «МГИМО! Вот куда надо поступать после школы! Как же это интересно жить в других странах, занимаясь политикой и принимать важные для нашей страны решения! Вот чему хочу посвятить свою жизнь!» Этот выбор был сделан именно после поездки в Завидово и сформировал дальнейшее отношение к школьным предметам и даже повлиял на режим дня. Филип с первого класса составлял режим дня, распорядок и расписание действий на предстоящую неделю. Отдельно был составлен график повседневный, включающий зарядку с применением гантелей, эспандера, турника, отжиманий и приседаний. К зарядке было особое отношение. Множество книг и журналов, с иллюстрациями и пошаговым руководством на книжных полках советовали, подсказывали, наставляли как стать атлетом и сохранять форму. Я с упоением изучил всю эту литературу и занимался, работал, говоря по-современному, по системе, что давало внушительный результат. Девочки в школе возбуждённо шептались, обсуждая мои бицепсы, что совершенно мне не льстило, просто внешняя оценка доказывала правильность тренировок.

Солнце стояло в зените и заливало веером лучей синее небо, Филип стоял на лоджии в одних трениках. Был жаркий июльский день я завершил часовую зарядку, принял душ и вышел на лоджию, обсохнуть. С одиннадцатого этажа было забавно наблюдать за редкими прохожими и дворовыми мальчишками, выбравшими для досуга единственную хорошо асфальтированную горку у подъезда. «Голь на выдумки хитра» без сарказма вспомнилась отпущенная Олесей поговорка при виде происходящего в низу, на горячем асфальте. Ребята смастерили из досок и больших подшипников сидячий, ножного управления самокат и с восторгом, по очереди, пробовали его на скорость. У некоторых получалось развить значительную скорость и проехать приличное расстояние, другие на этом же устройстве не могли проехать и десятка метров. От театра оторвал громкий звонок телефона. «Алло, здраствуйте, а Филипа можно?» Отчётливо прозвучало в трубке. Я ответил. “ Фил! Дружище! Привет! Рад тебя слышать! Сколько лет, сколько зим! Ну?! Не узнаёшь?! Эх ты, а ещё друг называется!» Продолжал знакомый голос. И тут я вспомнил, кому принадлежат характерные интонации. “ Димон! Димыч! Ты?! Откуда, какими судьбами! Как нашёл?!» Взволнованно ответил я. “ Мать телефон дала, представляешь я только не давно узнал, что мы с тобой соседи!» Весело ответил Дмитрий. “ Даааа? Серьёзно! Здорово! А я только не давно из лагеря вернулся, целый месяц отдыхал, как ты вовремя! Постой, а мы уже два года здесь живём, странно, что не встретились ни разу, хотя я тут не гуляю, только в школу и на тренировки хожу. Ты кстати в какой школе учишься?» Дальше шёл довольно долгий и эмоциональный разговор двух друзей детства.

Дмитрий Валентинович Табаков родился в Москве в одна тысяча девятьсот семьдесят первом году в семье ведущего инженера и домохозяйки. Мама Димы окончила Щукинское театральное училище, но рано вышла за муж и отказалась от театральной карьеры. Отец — главный инженер в НИИ, с окладом, зарплатой академика. Ольга Алексеевна, мать Димы была давнишней знакомой моей мамы и у нас были общие дачи. Это были типовые шесть соток дачи в Улитино, московской области. Излюбленным местом отдыха у моей семьи была отцовская дача, где я и подружился с Арсением, а на мамину мы ездили редко, что не помешало мне крепко сдружиться с Дмитрием. Димон, как и я был фанатом спорта, гонял в футбол и подавал большие надежды в освоении бокса. Это был боксёр от бога, с мечтой затмить славу Мохаммеда Али.

Мы встретились у метро Сокольники. Дима пришёл в тренировочных штанах с тремя лампасами фирма Адидас, кроссовках Авис и футболке без рукавов. За то время, что мы не виделись, а это два года, Димон возмужал, окреп, и вытянулся в росте. Футболка без рукавов обтягивала, прорисовывая атлетическое тело в деталях и обнажала накаченные плечи и бицепсы. Обмотанные эластичным бинтом кисти рук завершали рабочие боксёрские «колотушки». Мы крепко, от души обнялись. «Дааа старик ну ты закабанел! Смотри здоровый какой стал! Тебя прям не узнать! Смотри и усы с бородой уже брить начал! А что с руками? Потянул? Почему забинтованы?!» В искреннем восторге заговорил Филип. На лице Димона и вправду прорастали усики с бородкой, которые он, судя по всему, уже не раз сбривал. «Да ладно, что там, боксирую помаленьку, да ты на себя посмотри! Сам то, как накачался! А шея! Ну ты даёшь! Как шею то так прокачал, я-то же так хочу! Борьбой занимаешься? Самбо?!» Смеясь, ответил Димыч. «Ага! Дзюдо! Первый юношеский!» Похвалился я и продолжал: «Так с руками то, что, почему перебинтованы?» «Это для дела! Мало ли что! Время не спокойное, у нас с пацанами война с люберами, слышал про таких?! В наш парк стали ездить! Ходят тут как у себя дома, бикс наших дёргают, местных пацанов обувают… Пару раз п.. ды получили от нас, грозились приехать, вот мы их и поджидаем, да что там рассказывать! Пойдём, ща сам всё увидишь!» «Давай! «Почувствовав волну адреналина, с серьёзным лицом ответил я.

Мы бодрым шагом вошли в парк через главную аллею. Через довоенного вида динамики, увешенными на фонарях повсюду, играла советская эстрадная музыка. Когда мы вступили на круг пел Антонов, «Под крышей домааа твоегооооо.» «Пойдем на аттракционы сначала зайдём! Представляешь, к нам Чехословакский лунапарк приехал! В тире можно шипучку выиграть, есть кегельбан, пещера страха и вообще много всего! А потом к пацанам, я тебя со всеми познакомлю!» Прозвучало от Димыча.

Мне доводилось гулять в парке «Сокольники» и раньше, но это было давно и с родителями. Семейный выбор как правило выпадал, на ВДНХ. Это одиозная выставка достижений народного хозяйства потрясала меня своим великолепием. Там было на что посмотреть. Павильоны с животными гигантских размеров, выведенных естественным образом, без ГМО. Павильон достижений лёгкой промышленности, где на полках было за облачное количество колбас, копчёностей, икры и других деликатесов. Продовольственные товары всегда вызывали повышенный интерес. Их хотелось попробовать, иметь на столе, а нам их показывали через витрину, с красивыми комментариями: «Полюбуйтесь товарищи чего добилась наша лёгкая промышленность!» Советские люди были скромны и воспитаны. Никто не смел задать очевидный вопрос: «Товарищи! Если наша легкая промышленность это создала, и сделала это для советского народа, то почему советский народ это до сих пор не получил?!» Мы смотрели и не понимали этого и делали это молча. На бескрайней территории выставки был красивейший фонтан, с позолоченными скульптурами, была даже настоящая космическая ракета и самолет. В Сокольниках этого не было, и посмотреть было особо не на что, разве что прокатиться на колесе обозрения и поесть жёсткого как резиновая подошва мяса в шашлычной. На этом культурная программа завершалась. Позже туда стали приглашать Чехов, которые приезжали на диковинных для нас домах на колёсах и привозили с собой целый парк развлечений. Чехи выглядели как инопланетяне в их аттракционах можно было выиграть жвачку, яркую и душистую карамель, шипучку и даже кока-колу в ярко красной алюминиевой банке. Это был фурор для советских детей. Луна-парк располагали на огороженной сеткой территории и впускали за деньги, по купленным билетам. У входа, на многочисленных скамейках собирались юноши и девушки. Все старались выглядеть по моде и большинство приходило в переделанной собственноручно, под импортную одежде. Что только не делали. Варили в порошковом отбеливателе, в кастрюле дешёвые индийские джинсы, пытаясь придать им хоть какую-то изысканность, перекрашивали, ушивали, всё, что изначально более-менее имело привозной характер. Были и те, которым нечего было перешивать, в шкафу не было ничего, кроме школьной формы, в ней и приходили, иногда отрезая рукава у курточек с погончиками.

Важнейшим механизмом, оказывающим доминирующее влияние в развитие молодёжи, была музыка. Тогда она грубо делилась на основные направления: новая волна и хэви металл. Отдельно и отдалённо зарождался рок энд ролл, опять же тогда он только зарождался и объединял в себе такие направления как, сам рок энд рол, панк рок и другую неформальную музыку, пользующуюся успехом у хиппи. Позже рок энд рол глобализируется и объединит, а затем беспощадно разрушит. Музыка формировала стиль одежды, прически, манеры и стиль жизни. На почве музыки и, как следствие, жизненных приоритетов, иногда между людьми возникала неприязнь. Часто дело доходило до массовых рукопашных побоищ. В основном это пришло в период классовой декомпрессии, в момент глобального озлобления.

Филип и Дмитрий не оставили без внимания ни один аттракцион. Чехи оказались на редкость добрыми и щедрыми. В тире, кегельбане и других викторинах ребята не остались без выигрыша. Я вышел с полными карманами конфет и всякой вкусной всячины. Был будний день и людей было не много. Дима познакомил меня с парнями весело потягивающим сигареты, на лавках у входа и, как и обещал, повёл знакомить с местной дружиной. «Пойдём в „Берёзку“ кофе попьём, и с ребятами поговорить надо.» У входа в кафе «Берёзка» лениво переминаясь и посматривая по сторонам стояло несколько хорошо одетых крепких парней. Мы подошли познакомились и разговорились. Лето, лесопарк, кафетерий, каникулы, дружная компания, ни что не предвещало беды.

Молодые люди приходили и уходили, кто-то молча, не торопливым шагом поднимался в кафе выпить кофе или газировки. Подходили и совсем юные, но уже с волчьим взглядом. Это были в большинстве своём ребята из хороших, благополучных семей, жившие в современных квартирах и учащиеся в хороших школах. Ребята местные, Сокольнические.

Нас, у кафе в какой-то момент осталось человек восемь, включая младшеклассников. Мы мирно беседовали, когда равновесие нарушил крик малолетки: «Люберааа!» Я обернулся и увидел вываливающихся из леса на просеку одинаково одетых молодых людей. Одинаковый стиль одежды, треники майка, и кеды. Все квадратного телосложения, очень коротко стриженные и не большого роста. Одним словом, солдатики. Выделялись два типа, ударение на а, они были взрослее и выше ростом. Их было человек пятнадцать, может больше, все с перевязанными широкими жгутами кистями рук. Эта армия ускоряла шаг, разминая плечи и руки. Они не шли разговаривать, они пришли нас уничтожать, таков был план, такова была цель прибытия в Москву. На болтовню у нас времени не оставалось, я огляделся, встретился с серьёзным взглядом Димона, увидел, что самые мелкие дали дёру в лес, посмотрел в перёд, на уже бегущих на нас бойцов, попрыгал, встряхнув мышцы, выбрал высокого и припустил на встречу, в контратаку. Парни несмотря на количественное преимущество нападавших, с ревущим матом поддержали наступление.

Длинный оказался любителем задирать ноги и применил в отношении меня «вертушку» я поднырнул под его ногой, сделал подсечку и атаковал локтем по рёбрам, при этом еле успел выскочить из-под падающего детины. Этот приём я увидел в фильме с Брюс ли и отработал с ребятами в зале. Рядом работал Димон, ломая челюсти на право и на лево. Я подхватил идею и отработал следующего коленом в голову, при этом испачкав джинсы кровью. С боку прилетел скользящий в ухо, я ответил смертельным джебом правой, в нос. Этот удар я очень любил и получалось великолепно, как, впрочем, и левой. Лысый ровно упал на спину, потеряв ещё в полёте сознание. Сзади кто-то вцепился в плечи видимо имея замысел повалить меня. Я совершил несколько нужных движений и, как результат, вывих руки с вражеской стороны, порванная рубашка «Marc&Polo» с моей. Были ещё толчки, тычки, ничего более, как в одно мгновение всё остановилось. «Шухер! Ментыыы!» прозвучало как стоп для всех, и мы дёрнули в рассыпную.

«Алло, здравствуйте, а Диму можно?» Вежливым тоном проговорил в трубку Филип. “ Фил, это я! Не узнал… Богатым буду! Ты дома? Здорово мы их отделали! Я три челюсти точно сломал!» Ответил Дмитрий. «Ага! Хорошо, что ты дома, я волновался, за мной милиция до «Буревестника» гналась. Да! Жалко рубашку хорошую сволочи испортили и джинсы от крови не отстирываются». Выдохнул я и не много успокоился, поняв, что друг дома. Терзали сомнения и настораживала неопределённость в содеянном. Насколько правомерно случившееся? Как отреагирует милиция? Ведь я самолично отправил на больничную койку человека, а может и двух. Замочив окровавленные джинсы и выкинув в мусоропровод порванную рубашку я принял душ и отказавшись от ужина отправился в свою комнату спать.

Утро встретило ярким солнечным светом, бессовестно пробивавшем толщину штор. Я практически не спал и очень не хотелось начинать день в таком состоянии. Горьковатый привкус неопределённости не давал покоя. Филип умылся, сделал обязательную часовую тренировку, заправил кровать, педантично разгладив шёлковое покрывало и стал собираться. «Надо сходить туда, с ребятами поговорить, может нас уже милиция разыскивает.» Размышлял я. Дмитрия дома не оказалось и я, одевшись по солидному, отправился в парк один. Знакомые лица встретились сразу. От парней я узнал, что приезжала скорая помощь, кого-то из люберов увезли в больницу. Милиция долго расспрашивала не многочисленных очевидцев. Подходили с вопросами и к пацанам. Расспрашивали о парне в адидасовских тренировочных и о белобрысом качке, в полосатой рубашке. Было понятно, что моё и Димкино описание у милиции есть, а значит, с большой долей вероятности нас разыскивают. Поблагодарив возбуждённых пацанов и убедившись в том, что они описанных людей знать не знают и никогда не видели, я углубился в парк. Полученная информация погасила искорку неопределённости. Я успокоился, купил в ларьке пломбир в вафельном стаканчике за двадцать копеек, разменял десять копеек по двушкам и отправился искать телефонную будку, чтобы дозвониться Диме.

С Димоном мы встретились у аттракционов. Оказалось, что он с утра гулял по парку и был в курсе последствий вчерашнего намного раньше меня. «Да, нас ищут! Я знаю, что с того?! Пусть ищут, все равно ничего не докажут! И всё же красиво мы им задали! Пусть только сунуться ещё!» Хохотал Дима. «Я подлетел и с ходу пробил двойку стропиле, потом апперкот правой в челюсть коротышке, потом прыжок в лево и ещё апперкот, ох люблю я апперкоты, даже Михалыч, мой тренер их побаивается!» Рассекая воздух кулаками, поражал не видимых противников Димон. Он пришёл не один, его сопровождал высокий, длинноволосый парень. Молодого человека звали Олег. Олег жил на Семёновской, учился в путяге (профтехучилище) на автослесаря и увлекался тяжёлым металлом. Одет в тот день он был в джинсы «Райфл», рубашку, джинсовку с обрезанными рукавами и кеды. Жилетка была предметом особой гордости. Олег отрезал рукава от Румынской, не трущегося коттона куртки рукава и доработал остальное сам. Обрызгал раствором кислоты, оставив белые разводы, проклепал острыми металлическими шипами, специально заказанными у Иваныча за стакан водки, и приклеил на спине вырезанные из старых кожаных сапог буквы, придав им готическую форму. Четыре буквы с символом грозы ровно в центре. АС ДС, название легендарного музыкального коллектива. Композицию завешала коллекция значков, с фотографиями кумиров, идолами тяжёлого металла. Каждый значок стоил от трёх до пяти рублей и был особенно дорог Олегу. Как потом выяснится он носил на жилетке вещдоки. Хронологию гоп стопа. Атрибуты малолетнего преступника.

Филип не мог не заметить, с каким энтузиазмом к ним подходили многочисленная местная братва. С каким трепетом протягивали для знакомства руку. Слух о нашей схватке моментально разошёлся по парку. Наша блестящая, что особо важно, с потерями с их стороны, победа над превосходящими силами противника восхищала. Спустя многие годы, случайно оказавшись в компании парней годившемся мне в сыновья, я слышал эту историю и не заметно улыбался.

Так произошло. Филип, по мановению судьбы получил прописку в криминальной среде московского парка. Это открывало многочисленные возможности, о существовании которых я прежде не знал. Лёгкие деньги, девушки на выбор, взрослые развлечения, власть. Это краткий список льгот, упавших на мои плечи. Что я испытывал? Новое ощущение куража. Адреналин. Прошло несколько месяцев. Множество дней, а иногда и ночей в парке. В Филипе произошли изменения. Это не отражалось на дальнейших планах, не нарушало дисциплину. Просто расширилось пространственное мышление, треснула идеализация общества. Зарождалась опаснейшая тенденция деления людей на сильных и слабых. Реструктуризации подвергся взгляд и отношение к девушкам.

Филип сидел в кафе «Берёзка» с двумя очаровательными девушками. Девушек звали Оля и Ирма. Ирма познакомилась с Филипом здесь, в парке накануне и это было их первое свидание, на которое она прихватила подругу. Ирме шёл шестнадцатый год, она училась в техникуме и была чертовски хороша собой, с Олей они познакомились случайно, на танцах. Они не были закадычными подругами, и практически не знали ничего друг о друге.

Я заказал у пожилой женщины в белом колпаке три мороженных и ждал пока она положит шарики пломбира в овальные металлические стаканчики, наблюдая за неторопливыми движениями бабушки-бармена и временами поглядывая то на барную витрину, то в зал, на Ирму. На барных полках было привычно пусто. Болгарские сигареты марок «Феникс», «Ту 154», «Опал» и тёплая минеральная вода «Боржоми», сухое столовое вино и несколько пачек печения. Не многочисленное остальное, можно было найти в прейскуранте. Я смотрел на Ирму и восхищался её внешностью. Магические формы девушки тревожили воображение и манили блаженством. На фоне тонкой талии и широких бёдер выделялся художественной изгиб позвоночника, кокетливо интригуя округлостью задних форм, большая упругая грудь чётко прорисовывалась сквозь летнюю кофточку, темнея остротой сосков на белом. Русые волосы небрежно покрывали открытые плечи. «Мерлин Монро нервно курит в сторонке» подумал я, встретившись взглядом, с обернувшейся Ирмой, улыбнулся и приветливо помахал рукой. Оля то же посмотрела, пытаясь демонстрировать нейтралитет, что, впрочем, у неё не слишком получалось.

Мы доедали десерт, когда в зал зашли Дима и Олег. Олег бегал за Дмитрием по пятам, пытаясь выполнять мелкие поручения. Как-то раз, когда я только его увидел, без задней мысли спросил про белые брызги на жилете, искренне приняв их за побелку. «Грязный!!!» Захохотали пацаны. С тех пор за ним устойчиво укрепилось погоняло Грязный. Они присели за стол, Дима подсел к Оле с ходу показывая своё к ней расположение, Грязный пошёл за кофе. Девушки громко смеялись, кокетничали и всем своим поведением авансировали нас, подталкивая к действиям. Вскоре они попросили вина. Оказалось, что у Оли есть младшая сестра. Не составило труда позвонить ей из таксофона в кафе. Яна, так звали сестру с радость согласилась дополнить нашу компанию. Вскоре она приехала. Яна была стройная симпатичная девочка. Ей шёл четырнадцатый год, но выглядела она вполне зрелой и оформленной девушкой, что позже подтвердилось. Грязный принёс из бара вторую бутылку и бокал. Вечер переставал быть томным.

«Доброе утро милый, слышишь, просыпайся…» Разбудил меня мягкий женский шёпот. Я слышал, но открывать глаза ленился, делая вид, что сплю. «Я люблю тебя» Продолжал голос, обжигая внутренним теплом моё ухо. Я улыбнулся, на что сразу получил поцелуй. Это была Ирма. Мы проснулись на даче, в Улитино, Дима, Грязный, Оля и Яна остались «дрейфовать» у Димыча. Накануне мы отдыхали в «Берёзке», потом купались на «Собачке» это пруд в парке, потом Грязный повздорил с кем-то на пляже, был конфликт, драка, в результате мы избили каких-то хулиганов. Так, в вкратце освежила мне память Ирма, оставив самое страшное на после. «Фил, а ты помнишь, как вы с милиционерами в электричке разбирались?» Как приговор прозвучал вопрос. Я молча посмотрел на разбитые костяшки пальцев, силясь вспомнить о чём именно спрашивает она. Оказалось Грязный прихватил с собой пиво и пил в электричке, проходящий патруль сделал замечание, он ответил хамством, на что они, подмосковная милиция, возмутились и пытались отыграть на девушках, уличив тех в нетрезвости, как итог рукопашная в тамбуре. Полный набор! «Не думай о плохом, всё будет хорошо.» Прижимаясь ко мне грудью, резюмировала Ирма.

Конец ознакомительного фрагмента.