Депортация на тот свет. Приключения блогера в девяностых

Аким Простой

Нон-фикшн. Движение вверх от Л. Брежнева до В. Путина в записках бойца «французского сопротивления». Череда событий проходит сквозь мировую «эпоху возрождения», девяностые годы, в корне изменившие историю России. Как это происходило, как отразилось на судьбах людей, в деталях описано глазами тех, кого уже нет в живых, а те, что были на передовой и чудом выжили, вряд ли что-нибудь напишут, тем более правду, именно так, как всё было на самом деле.

Бытие

Человек должен быть порядочным, это осуществляемо в любых условиях и при любой власти. Порядочность не предполагает героичности, она предполагает не участие в подлости.

Фазиль Искандер.

В пятом классе я впервые в жизни увидел смерть человека. Это не было похоже на то, что я видел в Крыму на автомобильной трассе с мотоциклистом. В этот раз всё произошло на моих глазах и это был не несчастный случай, а как я потом узнал, самоубийство.

Дело было зимой, к тому времени отца с нами уже не было, он погиб при загадочных обстоятельствах в Африке, как нам сообщили в Конго. Мы с мамой переехали в Сокольники, в новый современный, многоподъездный и многоэтажный кирпичный дом. На одиннадцатый этаж. Новая школа, новые друзья, новые ощущения, новая территория, новая, как верилось жизнь.

Да, кажется, это был февраль. Мы с мальчишками, моими одноклассниками катались за домом на перевёрнутом автомобильном капоте с обледенелой горки. Это, по сути, был котлован строящегося под углом к нашему, нового дома. Песчаная, замёрзшая, заснеженная и обледеневшая горка. Нас было трое, Андрей Старостин, Серёга Конев и я. Уже темнело, шёл лёгкий снег, было прохладно, но не холодно и мы наслаждались лихо придуманной затеей, приспособить капот от «ЗИЛа», это основной грузовой транспорт в те годы, в качестве спускового средства с обледенелой горки. Капот был большой, вместительный, и практически новый. От куда он взялся я не помню. Мы просто взяли и перевернули его, в результате получилось некое подобие большого и вместительного полтаза. Мы затаскивали его на вершину горы, тащив за верёвку, глянцевой стороной по льду, затем двое располагались в нутри, а третий с разгона запускал нас с толкача в низ, на бегу заскакивая, и мы с радостными криками и визгом неслись по обледенелым ухабам в низ, с шумом и грохотом да ещё и на бешенной, как казалось, скорости.

Был обычный зимний вечер. Закончив очередной спуск, кто-то из ребят увидел на верхнем этаже моего дома мечущуюся вдоль лоджии фигуру человека, на как потом выяснилось тринадцатом этаже. Это выглядело очень странно. В доме, где мы с мамой теперь жили, со стороны двора были открытые, просторные, общего пользования лоджии, и вот по этой лоджии в зад и в перёд очень быстро ходил человек, одетый во что-то светлое, с длинными белыми волосами, развивающимися на ветру. Дом был рядом, можно было довольно хорошо разглядеть детали. Было слышно, что беснующийся, а это именно так и выглядело, что-то громко говорит, что-то или кого-то ругает. Мы с удивлением наблюдали эту картину с земли, пытаясь понять, что происходит. Время в глобальном смысле было спокойное и люди были сдержаны и спокойны и подобное зрелище выглядело крайне необычно. Так продолжалось некоторое время, мы в замирании продолжали смотреть на верх и, вдруг, этот человек, в одно мгновение перелетает через балкон и летит в низ. Летит, страшно размахивая руками, с шумом шаркнув о кирпичную стену и со с звуком огромной, тяжёлой мокрой тряпки падает в нескольких шагах от нас. Конечно, первое посетившее нас чувство, был шок. Мы подошли и увидели ещё живую, пожилую, седоволосую женщину, в неестественной позе. Она лежала на боку, почему-то лицом в снег, седые, длинные волосы веером, ровным кругом рассыпались вокруг головы. Из-под них, постепенно увеличиваясь показалась лужица ярко алой крови. Светлой одеждой оказалась ночная рубашка, комбинашка, как тогда их называли женщины. То есть она прыгнула в низ практически раздетая. Комбинашка задралась, оголив ноги несчастной, а вместе с ними и пояс с пристёгнутыми к нему лямками бежевыми чулками. Особенно запомнилась кисть руки, в сломанном изгибе с пульсирующими как при игре на фортепиано пальцами. Казалось, что бедняга ещё жива и мы побежали звать на помощь, пугая и озадачивая прохожих страшной новостью.

Быстро нашёлся человек, взявший контроль над происшедшим на себя. Это был дядя Коля, высокий, два с лишним метра, выпивающий, из рабочих, местный мужчина. Он перекрыл доступ к месту происшедшего местной ребятни, вызвал милицию и скорую помощь. По его реакции, а он первый после нас увидел распластавшееся на снегу, в зимних сумерках тело несчастной старушки, мы поняли, что она мертва. Он подошёл, быстро оглядел её, параллельно слушая наши возбуждённые, звучащие в параллель, истории о происшедшем, затем повернулся и диким басом погнал нас прочь, при этом размахивая своими большими и длинными руками.

Я не понимал, что именно заставило несчастную лететь с высоты на заснеженный асфальт. Конечно же первое, что пришло на ум, это то, что её убили и убийца где-то рядом, возможно даже ещё в подъезде и поджидает следующую жертву. «Надо предупредить маму, чтобы заперлась в квартире и никуда не ходила.» Подумал я и побежал домой, предупредить об опасности. Она сразу стала успокаивать меня, причём нисколько не испугавшись происшедшего. Видимо жизнь с папой научила её спокойно реагировать на не стандартные, как сейчас говорят, стрессовые жизненные ситуации. Я же, ещё долго не мог прийти в себя от увиденного. Какое-то время мы с ребятами даже разговаривали полушёпотом, вместе вспоминая увиденное.

Вскоре выяснилось, что эта женщина жила в нашем подъезде на тринадцатом этаже, переехала, как и все в этот дом не давно и у неё не ладилось в семье. И выбросилась она с этажа по собственной воле, самоубийца… Это была первая на моей памяти смерть в прямом эфире и увы не последняя…

Переезд в новый дом в Сокольниках был для Филипа неожиданным и как вскоре выяснилось, крайне неприятным событием. Конечно, неожиданная смерть отца, трагедия, которую невозможно полностью забыть и вылечить, исправить полноту души не получится уже никогда. С его уходом ушла и частичка меня. Увы так устроен человек. Но жизнь для тех, кто остаётся, продолжается и надо продолжать жить, продолжать играть по правилам, которые эта, уже новая жизнь выставляет.

В силу обстоятельств мы переехали, и я сразу почувствовал разницу. Новый дом, хоть и сверкал статусным лоском скрывал в себе какой-то не ведомый, скрытый, но вместе с этим ощутимый на уровне подсознания, порок. Кирпичная многоподъездная семнадцатиэтажная постройка в окружение довоенной инфраструктуры. Порочность была изначально заложена в само месторасположение. Сокольники, это на мой взгляд вообще геопатогенная территория. Не углубляясь далеко в историю и не затрагивая времена царской Соколиной охоты, а хотя бы начиная с двадцатого тысячелетия это статистически один из самых мрачных, зловещих и криминогенных районов Москвы. Здесь всё было пропитано духом крови невинных людей, запахов грязных денег, скверной, пороком и развратом. Не зря братья Вайнеры вписали этот район в свой роман, взятый позже за сюжет к легендарному кинофильму «Место встречи изменить нельзя». Бандитские притоны, «малины», зловещий Сокольнический лесопарк, где постоянно находили и находят трупы с признаками насильственной смерти. Генетический порок местности переходил из поколения в поколение, от старожилов этих мест к их потомкам. И, как наказание влился в души моих сверстников, да что там сверстников, это продолжает жить и никуда не денется, и будет проявляться, но уже на другом фоне и при других обстоятельствах. Замолить и очистить эту землю мне не видится возможным. Геопатогеность здесь жила и присутствовала во всём. Спрятанные во дворах деревянные, с почерневшими от времени дощатыми стенами и покрытые рубероидом крыши покосившихся двух, трёхэтажных бараков и проживающих в них людях. Маленькие магазинчики, скорее лавочки в таких же деревянных, пахнущих плесенью и грибком сырых домиках. Запах проходящей не далеко железной дороги. Высокие, почерневшего кирпича, мрачные трубы бойлерных. Быт и уклад микрорайона. Отсутствие освещения во дворах в тёмное время суток. А главное люди. Всё, что я увидел и прочувствовал это подавленность, скорбь, и на мой взгляд проказа. В общем мне не понравилось в новом месте жительства абсолютно ничего. Хорошо, что меня отдали в престижную школу, в которую правда приходилось ездить на метро и я общался там с адекватными, хоть и какими-то угнетёнными что ли детьми, по крайней мере это были не глупые дети, а глупость я не признавал с рождения.

Были и другие друзья, те самые дети из трущоб в округе. Это были не умные, не образованные, не воспитанные должным образом дети. Они, само собой разумеется, кучковались, подобно тому, как сбиваются в стаю бездомные собаки и с утра до темна шлялись по грязным улицам, выселенным домам, на стройках, железной дороге и вообще везде, где была грязь и воняло гнилью. Это гены, патология, исторически сложившаяся закономерность. Возможно, звучит через чур мрачно, но увы я лишь констатирую факты, разумеется, через призму своего мировосприятия. Да, это была настоящая, как их называют, шантрапа. С момента переезда из исторического центра, и дальше по жизни передо мной стояла задача искать и выбирать тех, с кем общаться и дружить. Бог, разумеется, помогал в этой не простой задаче, но основная работа, конечно, легла на мои плечи. Мне очень повезло родиться в правильном месте, среди правильных людей, в окружении правильных декораций, но на этом всё. Луч света с первым глотком воздуха остался там, на Университете, здесь, в Сокольниках солнце светило совершенно по-другому. Вернее солнце светило так же, только лучи проходили через плотную завесу и светили по-другому. Рановато для юного, доброго не порочного паренька, «заточенного» на спокойную, комфортную, предопределённую жизнь, но Высшие Силы распорядились иначе. Теперь передо мной была выложена цепь испытаний длинною в жизнь.

Мне пришлось принять новое, как должное. В школе, как и раньше всё шло хорошо, без нареканий. Образованные учителя, давали хорошие, базовые знания по всем предметам. По-прежнему прекрасно шло освоение английского и рисования. Точнее сказать эти предметы я особенно выделял, они были любимыми. Очень нравилась математика, физика. Точные науки. Спокойным было отношение к литературе, географии и химии. Хотя это, спустя время, мне кажется странным, ведь практическую химию в жизни я отработал на пять с плюсом, впрочем, как и литературу с географией, а вот способности к рисованию я так к сожалению и не развил до должного уровня. Да, я не плохо рисую, но для того, чтобы владеть кистью, уметь правильно смешивать краски, находя нужные оттенки цвета, нужны годы теории и практики под руководством талантливого наставника и педагога. Жаль, а ведь мог развить в себе любовь к искусству, стать художником и пройти мимо мясорубки. Уверен, убеждён на сто процентов, если бы мы остались жить на Университете, было бы именно так! Судьба сделала по-другому.

Учащиеся, одноклассники, сверстники и вообще так сказать коллеги по школе, приняли меня доброжелательно. Я быстро вписался в школьно-коммуникационные процессы и зажил одной со всеми школьной жизнью.

Филип очень скучал по друзьям с Университета, тосковал по той атмосфере, что царила в доме, часто вспоминал отца и испытывал острый дефицит в общении. Одноклассники были хорошими ребятами, но для меня казались слишком закрытыми и через чур зажатыми. В классе правда была одна персона, конечно же девочка, которая отвлекала от серых и унылых будней, но этого было недостаточно. Девочку звали Алиса и это была уже вторая или третья моя любовь.

Ребята со двора не интересовали меня в качестве друзей. Было похоже, что я их в этом смысле интересую не больше. Они были детьми трущоб, а новый дом, в котором я поселился, не вписывался ни в местный ландшафт, ни в их менталитет. Это было чужое строение, а люди, заселившиеся в него, а стало быть, на их территорию, были чужими и враждебными. Так работали мозги у этих людей и это формировало их действия и поступки. Видимо я, модно одетый, с невиданными до селя аксессуарами, как например школьный ранец, привезённый дядей Витей из Америки, выглядел как мажор, хотя я себя к таким не причислял. Разумеется, у ребят на фоне зависти и классового неравенства возникало желание меня унизить, оскорбить, обокрасть, избить в конце концов, что они наверняка бы и сделали не будь я крупным, спортивным и уверенным в себе пареньком. Видя меня, идущим к своему подъеду они группировались и смотрели. Смотрели дико, зло, с прищуром. А я шёл, просто шёл, не пряча глаза, временами спокойно посматривая в их сторону и оценивая возможные ситуации. Отец ещё в раннем детстве дал мне базовые знания по рукопашному бою, занятия боксом в секции, постоянные физические тренировки давали уверенность в себе. Я знал, что надо делать если случится драться и давно высмотрел первую жертву, в случае не обратимого конфликта. Это был переросток акселерат, явно лидер стаи. Да. у него единственного, кроме ненависти и необоснованной злости, в прищуренных глазах читался расчет. Он был старше всех остальных, с лидерскими качествами и видимо не дурак. Так, в немом противостоянии мы прожили до той поры пока время не подтолкнуло всех и всё к изменениям.

Пройдёт не так много времени и все они погибнут. Кто-то примет жестокую и подлую смерть от товарищей, будет разрезан и распилен по кусочкам в ванной у друга, кто-то будет зарезан в лесопарке и пролежит в багажнике своего «BMW» две недели на сорокоградусной жаре, кого-то казнят и закопают в лесу, дружно помочившись на ещё тёплое тело, кому-то дадут двойную дозу героина и выкинут на МКАД из машины.

Со временем недостаток в общении вынудил меня искать новых знакомых и друзей. Начал я с дачных ребят. Был у меня там закадычный друг, живший правда на другом конце Москвы, Арсений Перлин. Умный, спортивный, с прекрасным чувством юмора, да и просто хороший человек. В «лихие золотые», (так называл их Арсений) девяностые, он сказочно разбогател и удачно женился. В нулевых потеряв все активы и окончательно разочаровавшись в Российском законодательстве, работающем только на бумаге, а к сожалению, не в жизни, махнул рукой и уехал с семьёй в Канаду. Там открыл сеть закусочных, где спокойно и счастливо проживает по сей день. Наши отцы работали в одной организации, и мы дружили семьями. Жил Арсений на Соколе. Я перевёл нашу с ним дачную дружбу в Москву. Это было началом моих многочисленных знакомств, тусовок и разъездов по всему городу, со всеми вытекающими из этого последствиями.

Я учился в шестом классе, когда на уроке алгебры, наш классный руководитель, Зинаида Ильинична, с побелевшим от ужаса лицом, остановила урок и глухо проговорила: “ — Ребята… Сегодня произошло страшное по своей трагичности и не заменимое по своей утрате для нашей великой Родины, событие. Сегодня скончался лидер Коммунистической Партии, Леонид Ильич Брежнев…» Сказав это Зинаида Ильинична опустила голову и замерла в оцепенении. В классе воцарилась мёртвая тишина. Так длилось какое-то время, пока кто-то из школьников не проговорил в слух: «Что же теперь будет?»

Это был страшный день в жизни всех жителя пятнадцати республик, объединённых в одно целое, под названием: Союз Советских Социалистических Республик. Мы привыкли к стабильности в жизни и не заменимости Генерального Секретаря Коммунистической Партии Леонида Ильича. Никто и думать не смел, да и не принято было, что будет, если вдруг, в один день, его не станет. Мы жили среди агитационных плакатов, портретов вождей, постаментов, флагов, всего того, что агитировало, прославляло, призывало, напоминало о Коммунистической Партии, о планах на ближайшие пять лет (пятилетках) и мы не представляли, что это может измениться.

Событие, произошедшее грязной зимой одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года, смерть вождя, изменило наше представление. Шок, испуг, ступор. Так можно описать атмосферу, царящую в обществе. Три дня по телевизору, по всем трём программам, да, по телевизору был выбор всего из трёх программ, показывали балет «Лебединое озеро» и игру музыканта на виолончели. Три дня все смотрели только это. Реально было страшно. Затем были жуткие похороны, их прямая трансляция по телевизору. Хоронили Леонида Ильича в самом центре города, на Красной площади, у мавзолея Ленина. Во время погружения гроба один из могильщиков оступился и выронил стропу, удерживающую гроб, в результате чего, гроб полетел вниз, громко ударившись о дно могилы. Выглядело это ужасно. Как дурное предзнаменование. На трибуне, среди прощавшихся с Леонидом Ильичом, в центре глав членов Политбюро, в чёрном пальто, с вдавленной в плечи головой, стоял старик, не знакомый мне ранее. Как выразился один мой знакомый: «Не приглядный, доходного типа, дряхлый старикашка». Не высокого роста, сутулый, он не внушал доверие. Кто бы мог подумать, что этот старец, с многообещающей фамилией Черненко, займёт место всемогущего Леонида Ильича. Однако именно это и произошло.

С приходом нового Генерального Секретаря Коммунистической Партии в лице Константина Устиновича Черненко, в СССР начали происходить малозаметные изменения. Для тех, кто родился много позже, стоит напомнить, что первый человек, объявивший себя президентом, а значит и главным управляющим в стране, был Михаил Сергеевич Горбачёв. До этого такого человека назначала Коммунистическая Партия СССР, и назывался он не мистер президент, капитан Америка (шутка), а Генеральный Секретарь Коммунистической Партии СССР и имел абсолютную власть во всех пятнадцати республиках, в составе СССР. Ещё одно примечание, на всей огромной территории, занимаемой пятнадцатью республиками, действовал один, единый для всех закон, и, что особенно приятно вспомнить, в хождении была единая для всех и, кстати реально очень стабильная денежная единица — рубль. Курс рубля по отношению к мировым валютам не менялся десятилетиями. В среднем, один американский доллар стоил шестьдесят одну копейку. Ликвидность, надёжность и твёрдость рубля была обеспечена и обусловлена привязкой к злотым запасам страны. Курс рубля по отношению к иностранным валютам считался непоколебимым. Это сейчас, в нашу Российскую действительность вошла привычка следить за падением нашей с вами родной денежной единицей, по отношению к иностранным валютам. И, как следствие, к росту цен на всё, за что нужно платить и за то, что нужно регулярно оплачивать, а ведь всё наше благосостояние не гласно привязано к американскому доллару. Можете себе представить истинное, а не политизированное отношение к подобной динамике людей, воспитанных в СССР. Да мы, Советские граждане и представить в страшном сне такого не могли!

Приблизительно в это время, в ту самую, грязную, промозглую и сырую зиму я позвонил своему дяде и напомнил о желании отца, отдать меня в секцию Дзюдо. Дядя Витя заехал к нам в Сокольники на новенькой Вольво, с водителем и отвёз меня в Институт Физкультуры, на Сиреневом бульваре. Там я познакомился со своим тренером. Он осмотрел меня, улыбнулся и подмигнув Виктору, сказал:” Хороший парень, сделаю чемпионом, пусть приходит!» Мы поехали в спортивный магазин на Большой Черкизовской, где Виктор купил мне моё первое, венгерского производства кимоно. Это был очень дорогой моему сердцу день, я запомнил все детали и даже цену, за которую мы купили форму. Семьдесят рублей, именно столько в тысяча девятьсот восемьдесят втором году стоила форма для занятия японской борьбой.

Через год тренировок я имел разряд по борьбе и бычью шею. Вскоре после, мне увы довелось применить полученные навыки. Нет, я не кичился тем, что для меня не составит труда размотать, как сейчас говорят практически любого молодого и не очень человека, а результатом многолетних занятий спортом, стало именно это.

Дело было весной, ко мне на перемене подошёл десятиклассник и запретил передвижение по школе без сменной обуви. Этот парень не знал меня, видимо был из новеньких. «Слышь ты?! Иди сюда!» По-хамски приказал старшеклассник. Я подошёл. «Ты не можешь ходить без сменки, где она?! Иди переодевай или я тебя в школу не пущу!» И встал передо мной, загородив проход. Тем временем прозвучал второй звонок на урок и я, не придав особого значения выходке парня, уловчился и проскочил мимо него. Когда же тот, вместо очередной реплики, грубо попытался схватить и остановить меня, я сам того не осознавая, не обдумывая, и не планируя, перевернул бедолагу кверху ногами и бросил с высоты на кафельный пол, придавил его корпусом, закончив приём болевым на правую. Лишив парня дара движения и дара речи. Это было как во сне. Всё произошло очень быстро и неожиданно, причём в первую, главную очередь, для меня. Здесь физика решает всё быстрее мозга. Работает мышечная память. Я знаю, что чувствует боксёр, сидя за решёткой, по обвинению в непреднамеренном убийстве, в зале суда. Что он может сказать?! «Ваша честь, поймите меня, это был не я, а мой кулак! Я не хотел, это он подлец, как с цепи сорвался и вылетел потерпевшему в ухо, а попал в висок… Это не я… Это он гад убийца!» Так он должен сказать?! Конечно, нет. Никто не примет это заявление в серьёз, а жаль. Законы придумывают не всегда вдумчивые люди.

Филипу контроль за управлением мышцами, рефлексами животного, не управляемой агрессией, пришёл гораздо позже. Этому предшествовали десятки конфликтов, решение которых я видел лишь в применении физической силы, навыков, полученных в процессе многочисленных тренировок. Я отрабатывал и совершенствовал методы атаки, и обороны. Долгое время я был убеждён, что выиграть конфликт можно и нужно лишь в случае внезапной, жесточайшей и сокрушительной атаки. Кроме этого, часто мышечная память срабатывала раньше здравого смысла, и я бил, а иногда и калечил выпивших и не отдававших себе отчёта в своём поведении, людей. Иногда просто вспыливших глупцов, порой просто дурачащихся бедолаг. Это не верный путь. Помни! Всегда есть кто-то или что-то сильнее тебя! Вопрос лишь времени, идя по пути физического, контактного решения конфликта ты рано или поздно встретишься с силой превосходящей тебя. Хотя возможно это и нужно кому-то, вопрос веры, мировосприятия. Викинги, например считали за высшее вознаграждение в жизни, смерть в жестокой схватке, с мечом в руке. Выбор всегда есть.

Я свой сделал. Лучше поздно чем никогда. Правда это произошло гораздо позже и лихолетье я встретил во всеоружии. Разумеется, ни в коей мере не отрицаю, что тактика внезапной и мощной атаки не раз спасала от катастрофы, но это во время войны или неизбежности контактного соприкосновения. Если же конфликтная ситуация не накалена и не вышла из-под контроля, высшим искусством разрешения является дипломатия. Собственно, это и есть сверхсила, способная одержать победу в любом конфликте. Разумеется, дипломатия, умение грамотно вести переговоры и, как результат, без применения физического насилия достичь поставленных целей. Этому учат в высших учебных заведениях, этому можно, научиться на практике, да, а кому-то это даётся с рождением. Такие люди то же есть, конечно же речь идёт об одарённых детях, развивших этот дар. Однако теория, без практики работает слабенько. Только проведя несколько десятков, а иногда и сотен переговоров, приходит понимание и профессионализм. Совершенства не существует. «Век живи, век учись», это как раз о дипломатии. Каждая ситуация индивидуальна и требует вдумчивого, индивидуального подхода. В конце восьмидесятых и начале девяностых в России дипломатия носила весьма плачевный и формальный характер. Сила физическая, не мотивированная жестокость, не прикрытая, не обузданная наглость и хамство, глупость и конечно же алчная жадность, всё это заменило дипломатию, а по сути, это и была дипломатия того времени. Омерзительная, кровавая «дипломатия» девяностых. Власть формировали деньги, у кого их больше, тот властнее и сильнее. Бешенными темпами, со сверхзвуковой скоростью богатели люди, не имеющие абсолютно ни каких морально этических границ. Самые ловкие после многочисленных трансформаций находятся у рычагов власти сегодня.

Мы смотрели и слушали выступления дряхлого старца с землистым цветом лица по телевизору и с ужасом понимали, что очень скоро произойдёт что-то страшное. Это касалось всех, от школьников до пожилых.

С приходом Черненко народ стал больше пить спиртных напитков. Алкоголизм вырывался на улицу. Появлялись длинные очереди из плохо одетых, не опрятных, просто грязных мужчин у не многочисленных винных магазинов. Выбор алкоголя стал больше, а сам алкоголь доступнее. На этом фоне появлялась и постепенно увеличивалась тенденция по исчезновению продуктов питания, электроники, одежды и вообще всего из магазинов. В формат дефицита уходили элементарные продукты, как скажем мясо, куры, колбаса, масло, крупа, элементарные овощи и даже картошка! В принципе перечислять то, что стало исчезать с прилавков, намного сложнее, чем перечислить то, что оставалось. Декорация, содержимое продуктового магазина в центре Москвы, при отсутствии очередей, это практически пустые прилавки на фоне зловония от чего-то сгнившего. В отделе мясо за большой стеклянной витриной несколько не ровных, ярко красных, костлявых, замороженных до состояния сухого льда кусков свинины, разбросанных на белого цвета алюминиевых поддонах. Отдел бакалея: макаронные изделия советского производства, имеющие свойство развариваться в белого цвета, пресный «студень», обязательно разового приготовления, в пакетиках, советского производства супы, ячменный кофе, грузинский чай. Счастьем для детей было наличие газированного лимонада «Буратино», «Саяны» или «Байкал», к сожалению часто некачественного изготовления с осадком в виде перхоти на дне бутылки. Отдел молочных продуктов: советского производства майонез и всё. Надо отдать должное, в булочных хлеб был всегда. Карамельные конфеты «Барбарис», «Золотой Ключик», или «Кис-Кис» то же продавались свободно даже в пустых, деревенских Продмагах.

Москва город исторический, довольно старый, и продуктовые магазины очень часто размещались в древних особняках, приспособленных на скорую руку, и неказистым ремонтом. Бетонная лестница, деревянная дверь, белёсый, шероховатый кафель на полу, покрашенные в грязные зелёного или синего цвета стены, белые, больничные вентиляторы на потолках, видавшие виды, не опрятные витрины с разбросанными в них продуктами, типа того, что описано выше. Если речь о мясе, то в охлаждённом виде его в магазинах я вообще в те годы не видел и не мог даже представить, что такое вообще возможно и где-то есть. Можно было купить свежее, так называемое парное мясо, но только на рынке и конечно за цену на много большую, чем замороженное мясо в магазине. Декорацию завершали продавцы и конечно же кассир. Кассир располагался в торговом зале отдельно от витрин с товаром. Как правило это было крошечное помещение, обязательно на невысоком подиуме, в форме стакана и остеклением. В стакане располагались касса, стул и, собственно, сам кассир. Как правило это была крупная, впрочем, как и большинство продавцов, женщина, обязательно в головном уборе. Зимой это могла быть меховая, бесформенная шапка или Оренбургская шаль, летом белый колпак. Обязательным для всех сотрудников женского пола в торговых организациях, в холодное время года, это меховая, из обрезанной дублёнки или пошитая самостоятельно безрукавка. У особо «одарённых» это был не просто меховой жилет без рукавов, а произведение искусства с разноцветной ручной вышивкой. Кассиров особенно не любили из-за не предсказуемого, хамства, агрессии и способности обсчитывать покупателей. Некий коктейль из недоверия и страха вызывали эти люди. Много позже, возвращаясь после длительных командировок из Европы, я по началу и по европейской привычке улыбался и здоровался с продавцами и кассирами в том числе, вызывая страшный гнев и презрение. Сейчас, в двадцать первом веке, в Москве по крайней мере, эта закономерность со стороны сотрудников практически искоренена. Сменилось не одно поколение, вся инфраструктура работает совершенно по-другому, и кассиры другие, хотя хамство, нет да проскакивает, но не так и не в той форме, как было.

Улицы стали хуже убирать от грязи, мусора и снега, а со временем и вовсе перестали убирать. В разговорах часто слышалось и настораживало не знакомое слово «инфляция». Цены медленно, но, верно, поползли в верх. Ощущалось ухудшение качества жизни населения. Лично мне искренне жаль, что изменения в первую очередь затронули самую, как сейчас говорят, не защищённую часть населения. Самых обычных, вполне себе нормальных людей. Первый удар пришёлся по ним и качество жизни в первую очередь ухудшилось у них. Это было только начало, позже в самом начале девяностых, под ударом оказались все.

С приходом к власти не способного удержать своё собственное равновесие, не то, что огромной страны, старца, нужно было действовать. Не ждать, а действовать. Кажется, тогда, товарищ Борис Николаевич Ельцин и начал своё по тому времени не заметное движение на верх, к пику вершины. Ходят слухи, что он ходил по продуктовым магазинам и выявлял нарушения. Продавцы прятали боле менее ликвидный товар «под прилавком» и продавали через проверенных покупателей, с индивидуальной наценкой. Это была система.

Борис Ельцин показал, как с этим бороться. Он выявлял подобные нарушения, далее шла фиксация и статья в мало читаемой газете. Этакий, самодеятельный, как сейчас говорят пиар. Сначала газетёнки были малотиражными. Прошли годы, цензура расслабилась. Борис Николаевич поймал за руку спекулянта мясом в магазине, поднял шум, с привлечением представителей прессы. Была произведена фото и видео съёмка. Всё красиво задокументировали и издали в легендарной «Известия». Это в то время, своего рода правительственный канал связи. Статья «выстрелила», реакция последовала не за медлительно. Человек, а скорее его фамилия стали широко известны. Да, я помню на уроке географии, в начале восьмого класса, я впервые узнал о борце за справедливость, Борисе Ельцине. Географичка, уже не молодая женщина, громко, с упоением объявила:” Ребята! Внимание! Вчера произошло невероятное событие! В нашей стране началась всеобщая борьба со спекуляцией! В Известиях, на главной странице, напечатана статья! Борис Николаевич Ельцин публично разоблачил спекулянтов мясом!»

Но тогда, в тысяча девятьсот восемьдесят втором году, мы просто наблюдали как медленно, но, верно, распадается и слабеет величественный, сильный и не повторимый Советский Союз.

Я продолжал хорошо учиться и не пропускал тренировки в секции по Дзюдо. Мне очень нравилось совершенствоваться в спорте, нравился наш тренер, институт физической культуры в целом. Здесь было полное погружение в мир спорта. Всюду спортсмены и спортсменки, в красивой спортивной форме, с вышитым золотом гербом СССР. На нашей кафедре всё было организованно на высшем уровне. Даже сегодня, в двадцать первом веке, такой зал, тренера и вообще такой объект для занятий каким-то конкретным видом спорта в Москве найти довольно сложно. Мы тренировались на настоящем татами, в окружении профессиональных тренировочных станков. Прекрасно оборудованный зал с дневным освещением, за счёт продуманного остекления. В нашем распоряжении была раздевалка с индивидуальными шкафчиками, душевая и сауна. В здании института работала прекрасная столовая и кафе. Везде чистота и комфорт. С нами тренировались представители силовых структур, заслуженные мастера спорта и даже девушки. Мы с ребятами, сначала опешили, когда в зал вошла группа девушек в кимоно и Аркадий Михайлович, наш тренер, в своей обычной манере, бодрым и весёлым голосом сделал короткое и громкое заявление: “ Ребята, всем внимание! Это женская команда, они иногда будут заниматься с нами. А сейчас разбились по парам и работаем подъём переворот!» Мне досталась симпатичная, шатенка.

Мы спарринг вались. Я выполнял приём, поднимая девушку, обхватив и прижавшись корпусом, с грохотом кидая её на татами и тут же сокрушался всем корпусом с верху, проводя болевой на руку. Она делала то же самое со мной и в этом не было ни капли эротики. Просто спорт. Я даже не удосужился узнать её имя, она не спросила моего. Детский максимализм. Они приходили довольно часто, спарринг был и с другими девушками, но чаще с шатенкой. Мы, мальчишки, считали, что этот спорт не для девчонок и не знакомились из принципа. Как сейчас говорят нам было в падлу.

Летом, по причине моего успешного окончания седьмого класса, дядя Виктор предложил мне отдых на мой выбор. “ Филип, ты уже взрослый парень, хорошо учишься, успехи в спорте, я знаю, что у тебя есть возможность поехать с ребятами в спортивный лагерь, но я со своей стороны, хочу предложить тебе другой, отличный от ежедневных изнурительных тренировок, взрослый отдых. Ты же не хочешь посвятить всю свою жизнь Дзюдо?» После ухода отца дядя Витя взял не гласную опеку над нами с мамой и всячески оказывал содействие во всём. “ Нет, я занимаюсь спортом для себя, а в жизни есть более интересные цели.» Не задумываясь, ответил я. “ Молодец! Так я и думал! Умный парень! Так вот, Фил, предлагаю тебе полететь с мамой на “ Золотые пески “ в Болгарию или, я могу достать для тебя путёвки в очень хороший дом отдыха. Точнее сказать это называется лагерь для школьников, на период летних каникул, но по сути, это очень хороший, с бассейном, дом отдыха.» Увидев лёгкое замешательство на моём лице Виктор улыбнулся и радостно дополнил: “ Если не хочешь лететь с мамой в Болгарию, возьми с собой друга и отдохните в Завидово!» “ Значит я могу поехать с Арсением?! Здорово!» “ Прекрасное решение Фил! Позвони мне, когда согласуешь с Арсением. “ Был ответ.

В этот же день я созвонился с Арсением. “ Ну что, обезьян, мои предки предлагают мне две путёвки в лагерь, если твои тебя отпустят, поехали вместе!» Обезьян, сокращённое от обезьяны, так в шутку мы с Арсением называли друг друга. Были ещё разные забавные сокращения, в духе эпохи, например ПХТ. Это букв образование произносилось в определённой звуковой тональности, сквозь зубы, устало, практически шёпотом и означало высшую форму равнодушия. Применялось в отношении, в подтверждении не формального отношения к ситуации, вопросу или процессу. “ Здорово обезьян! В лагерь это хорошо, там и девчонки будут! Хорошая идея, надо только с собой побольше всего взять! Я тебе вечером перезвоню.» Вечером Арсений перезвонил. “ Мама отпускает, отца ещё не уговорили. Но ПХТ, считай, что согласен! Давай встретимся и обсудим что с собой брать!»

Через две недели Филип и Арсений с большими, раздутыми от содержимого и невероятно тяжёлыми баулами сидели в автобусе марки «Икарус,» в компании таких же молодых ребят. Вожатый, старшеклассник, руководил посадкой в автобус, когда все разместились, он проверил список и мы поехали.

Дом отдыха, в который съехались все мажоры Москвы, действительно был великолепен и располагался в сердце соснового бора. Несколько современных корпусов, включая спортивно развлекательный комплекс с шикарным актовым залом, танцевальным залом, с фото музыкой, разного рода иллюминацией, синхронизированной с аудио системой и пятидесятиметровым бассейном. В удалении, у леса были и довоенные особняки, в идеальном, ухоженном состоянии. Везде аллеи, разметка, указатели, огороженная, охраняемая территория. И это всё ещё раз в одна тысяча девятьсот восемьдесят втором году в СССР. В России всегда умели хорошо жить, но увы не все.

Ребят разместили по двухместным номерам. Нам с Арсением достался номер люкс в современном корпусе, с санузлом в глянцевой плитке до потолка и белоснежным унитазом с биде. В номере, кроме полированной, в идеальном состоянии мебели, как приятный бонус стоял цветной телевизор. Отматывая в перёд, в сегодняшнее время, дом отдыха и сегодня пользуется завидным успехом и новые корпуса не постарели. Их по-прежнему предлагают, как новые, номера люкс стали номера суперлюкс и стоит это какие-то не реальные деньги. В смысле деньги реальные, а цены запредельные. И это не далеко от города. За что? Откуда берётся это ценообразование. Для меня это остаётся загадкой. За ночь, проведённую в этом супер люксе можно провести две в четырёх-пяти звёздочном отеле на берегу бирюзового берега, омывающего белый коралловый песок, на островах в Юго-Восточной Азии.

Соседями по корпусу стали мальчики с седьмого по десятый класс. Девочек разместили отдельно. Царила дружеская атмосфера. В течение дня я знал по именам всех ребят из корпуса. Это были мажоры, к коим я себя не причислял, однако внешне от них ничем не отличался ни я ни Арсений. Девочки были как на подбор, яркие, ухоженные. Очень много просто красивых. То время можно назвать началом движения поп музыки в стране. У нас, была хоть какая-то связь с внешним миром, посредством родителей и близких, но всё же. Мы листали яркие зарубежные журналы, слушали «привозную музыку», одевались как иностранцы и в принципе были одними из первых счастливчиков, которым выдалась возможность попробовать себя в роли представителей новой волны. Наш с Арсением сосед по этажу Илюша Сидоров оказался настолько харизматичным и «продвинутым», что собрал вокруг себя целую тусовку. Портативные магнитофоны были у многих, кассеты, с качественными записями тоже не были проблемой, а вот успешного и грамотного хореографа надо было поискать. И тут Илюша! Он прекрасно владел техникой «брейк-данса», не уверен, но кажется этот танец популярен и сейчас, но в несколько видоизменённом качестве. Так вот Илюша танцевал и верхний и нижний «брейк-данс» и делал это супер классно. Ребята стояли в очередь, чтобы получить несколько вводных уроков по танцу, мы с Арсением, на правах близких соседей, имели возможность осваивать технику и брать уроки без очереди. Через неделю, стало не плохо получаться и на дискотеках, которые проходили в «Завидово» каждый вечер вокруг нашей троицы собирался круг из восторженных девчонок. Они в буквальном смысле висли на нас. Илья, будучи восьмиклассником, то есть он был старше на год, а это в таком возрасте колоссальная разница, воспользовался ситуацией первый.

Была ночь, мы спали, в дверь постучали и сразу вошли. Это был Илья. «Ребята! Я только что е… ся! Две палки кинул! С Танькой! Помните Таньку, ну блондинка из шестого отряда?!» Не скажу, что был обрадован форме визита, да и цель была не совсем понятна, а столь важная информация на мой взгляд, могла дождаться до утра. Ответил заспанный Арсений: “ Таньку, из шестого отряда??? Ты серьёзно?! И она тебе дала?!“ прошептал голос в ночи. „Ха-ха-ха! Да она сама ко мне пристала, я замучился с ней возиться! “ Громко, не смотря на ночь на дворе, прокричал Илья. Далее из его уст посыпались грязнейшие, крайне нецензурные и не приличные подробности связи с Татьяной из шестого отряда. Девочку мы с Арсением запомнили, красивая, высокая, стройная, идеальная фигура, одетая по последней моде и лощёная белокурая девушка. По правде сказать, она ходила такой фифой, что казалась парням не преступной крепостью. Были девочки гораздо проще, к ним и тянулись. А наглец, похабщик и как потом выяснилось жуткий бабник Илюша, плевать хотел на условности.

Честно говоря, моё отношение к женщинам формировалось на принципах уважения прежде всего. Для меня происшествие с Ильёй и Таней было, мягко говоря, не приемлемым. Склонность к идеализации чувств выводила меня на красивые размышления о том, как надо и как лично я буду строить отношения, как красиво буду ухаживать, удивлять, покорять девушку и как разгорится пламя любви и всё перейдёт в другое, райское русло. А тут Илья и красивейшая девушка, вот так, без прелюдий, ухаживаний, что там говорить симпатии, взаимных чувств и любви. Я не мог назвать Илюшу хоть сколько-нибудь симпатичным. Высокий, худой, вечно какой-то взлохмаченный, не опрятный, да ещё и картавил. Да, классный танцор, харизматичный, говорливый, но никак не симпатичный, да и из уст его постоянно лилась грязь. Говорил он часто по делу, но в основном хохотал и нёс всякий бред из категории шестнадцать плюс. В стиле НЮ. Он явно был как тогда говорили «сексуально озабоченный». Это было отвратительно. Однако факт оставался, он это сделал легко и сделал не принуждённо, легко и без заморочек. У меня начал работать детский максимализм, «если у него получилось, я сделаю ещё лучше, ещё круче!»

На заре перестройки, в прямом эфире, на телемосту между Россией и Америкой, организованном Владимиром Познером, советская женщина, на вопрос американки об отношения между мужчинами и женщинами в Советском Союзе, с серьёзным лицом ответила:” В СССР секса нет!» Так вот это не правда. У нас он был в полном объёме. А у Филипа он начался в тринадцать лет.

Олеся Беспалова родилась на Кубе, в семье Советских дипломатов в тысяча девятьсот семидесятом году. Росла в дипломатическом представительстве, там же училась в школе. Её детство прошло в монотонной, замкнутой атмосфере закрытой дипломатической территории. Они с родителями вернулись в Москву, в свою квартиру на Кутузовском проспекте, когда ей исполнилось тринадцать лет. Тут всё и началось. В школе ей очень понравился мальчик по имени Антон. Антон то же был сыном дипломата, имел модельную внешность и женскую самовлюблённость. Они долго гуляли, ведя скучную, без эмоциональную беседу, ходили рядом, но при случайном соприкосновении с ней Антон брезгливо отскакивал, продолжая бессмысленный, никчёмный монолог. Она заметила это, поняла и закрылась в себе. Олеся знала, что она красивая девушка. Иногда по долгу любуясь своим обнажённым телом в большом зеркале, она вздыхала и тихо горевала о том, что такую красоту никто не ласкает. “ Да… Какая же я красивая… И что с того, никому я не нужна…» Вздыхала она, надевая халат. А она была действительно очень красивой девушкой.

С Антоном у них так ничего не получилось. Они как бы и не расстались, просто оба устали от пустых и скучных хождений по сырым и грязным, осенним улицам. Олеся полностью разочаровалась в мальчишках и завела себе подружку, с которой они тайком, с сарказмом обсуждали ребят со стороны, с упоением находя в каждом внешние дефекты и уродства.

Восьмой класс Алеся закончила на четвёрки и пятёрки и легко перешла в девятый. Новость о предстоящем отдыхе в «Завидово» она приняла равнодушно, но всё же с не большой надеждой на перемены в жизни. «Жалко, что Ирка не может со мной поехать, вот мы бы повеселились» думала она, бережно укладывая в одежду в сумку.

Дискотека была в разгаре, когда Филип вырвался из танцпола и присел передохнуть и поболтать со своей новой знакомой. Её звали Олеся, красивая, в приталенных джинсах и футболке, подчёркивающей идеальную грудь, она одиноко сидела за столиком с хаотично расставленными не допитыми коктейлями и с безразличием смотрела в зал, иногда скромно улыбаясь, встречаясь взглядом с друзьями. «Привет Олеся, как настроение!» Пытаясь подбодрить, обратился я. «Привет Фил, спасибо, нормально.» Пытаясь перекричать громкую музыку, улыбнувшись ответила она. «Что пьёшь? Надеюсь, не Чинзано, а то у нас Борян всех напоил и грозился девчонок споить!» Смеясь, спросил я. «Нет! Ты чиво, я шоколадный коктейль пью.» Тоже засмеялась она. «Молодец! И я спиртные напитки не употребляю! Ты уже допила почти, сейчас ещё принесу!» Продолжая смеяться, показывая при этом красивые белые зубы, ответил Филип.

С Олесей мы познакомились в ожидании очереди, для игры в настольный теннис. Я предложил партию, она застенчиво согласилась. Мы сыграли, и я со знанием дела, а ведь я занимался теннисом и играл как профессионал, предложил подтянуть её по технике. Так началось знакомство. Она оказалась толковой и спортивной девушкой. Живя в Гаване, Олеся времени не теряла и тоже ходила в спортивные секции при дипломатической миссии. Она долгое время посещала школу танцев и прекрасно танцевала классику.

Олеся потягивала шоколадный коктейль из тонюсенькой трубочки и краем глаза следила за Филипом, он нравился ей всё больше и больше. Я тоже пил шоколадный коктейль, такой же как у Олеси, выбор в баре не велик, хорошо, что вообще что-то было, да ещё и с трубочкой, хотя я не понимал, что пожилой мужчина, бармен, в него намешал, создавая шоколадный цвет и вкус и почему это должно стоить один рубль. Объявили медленный танец, я встал, обошёл Олесю и протянув руку: «Мадмуазель! Не откажите ли Вы мне в любезности». Олеся оценила, вскинула глазки и притворяясь фифой, в ответ вытянула ручку:». Да мой рыцарь, я согласна». Я нежно взял её за ручку, обнял за талию, и мы вышли в освещённый цветомузыкой и зеркальным шаром, волшебный зал.

В Советские годы, на танцевальных площадках между школьниками было два вида медленного танца. Один способ — это положить прямые руки девушке на талию, второй более интригующий, мальчик заносил руки через талию, прижимая девушку к себе. Первый способ даже имел название, «по-пионерски». Вторым способ пользовались решительные молодые люди, чем, собственно, и заслуживали расположение к себе девушек. Я применил второй способ танца, прижав её к себе, в полной мере ощутив соприкосновение. Это не забываемое ощущение, особенно когда тебе тринадцать лет, а ей четырнадцать, и вы уже не детской, а юношеской физиологии.

Олеся, ощутив подобное прикосновение на мгновение, на долю мгновения выпала в ступор, но это была микроскопическая реакция рассудка, дальше ею овладели эмоции, захватила не контролируемая страсть. Она испугалась, что Филип это заметит и борясь с собой пыталась делать безразличное выражение лица. Филип не придавал внимания румянцу на щеках девушки, который несмотря на освещение, был заметен её подругам, с любопытством наблюдающим со стороны. Не замечал Филип и набухших губок, и странного выражения глаз. Всё это тогда казалось не заметным, на поверхности были яркие ощущения от близости, от возникшего неведомого по яркости желания.

Казалось, мы не слышим музыку и расцепились лишь когда остались практически одни на опустевшем от пар танцполе. Слегка смутившись, я с лёгким поклоном поблагодарил Олесю за танец, и мы прошли к столику. На некоторое время возникла пауза. Я сосредоточился и продолжил её развлекать рассказами о наших с ребятами похождениях. Внезапно развеселилась и она, тоже радостно и звонко повествуя о девчачьем быте в лагере, о жизни в дипкорпусе на Кубе, моде и предпочтениях в еде. Нам вдруг стало очень хорошо, просто сказочно комфортно вместе и мы, не дожидаясь окончания музыкального рандеву не заметно сбежали с вечеринки. Сбежали в тихую подмосковную, летнюю ночь, в залитую лунным светом, ночную прохладу. Взявшись за руки, мы ходил по пустынным улицам санатория то громко и возбуждённо обсуждая звёзды, то молча, задумавшись смотря друг другу в глаза. Ходили до тех пор, пока не дошли до точки отсчёта и приглушённые туманом томные стоны плавно растворились под луной.

У мальчишек принято кичиться своими похождениями, тем более если речь идёт об отношениях с женским полом. Я оставил случившееся между мной и Олесей при себе. Не рассказал ни чего даже близкому другу Арсению. «Так спокойней, то, что знают двое, знает свинья». Вспомнил я грузинскую поговорку, рассказанную на одном из домашних застолий другом отца, дядей Вахтангом.

Утаить от общественности нашу взаимную любовь с Олесей от общественности не удалось. Мы слишком долго проводили с ней времени вместе и все проходя мимо и хитро посматривая в нашу сторону понимали, что между Филипом и Олесей что-то серьёзное. Отношения длились около года. Частоту встреч осложняли многие факторы, репетиторы, к которым она ездила после школы, мои тренировки в секции и расстояние. Мы созванивались по каждый день, иногда по два раза, по долгу болтая по телефону и, возможно было бы продолжение, если бы не судьба, решившая по-другому.

Был майский солнечный день, когда зазвонил мой домашний немецкий телефон марки «VEF». Я взял трубку, звонила Олеся: «Привет Фил, как ты, чем занимаешься? Какие планы, сегодня выходной, предки собрались в театр, приезжай, я соскучилась!» «Привет! Да… видак смотрел, погода классная, собирался погулять, думал о тебе, хотел звонить! Предки в театр собрались… А когда вернуться? Впрочем, не важно, сейчас приеду.»

Через два часа мы уже наслаждались друг другом в её комнате, когда в самый пиковый момент, мы, как во сне услышали лай её собаки и повороты тяжёлого сейфового замка во входной двери. Через несколько секунд родители вошли в комнату и увидели нас, обнажённых и запыхавшихся. Олеся в второпях начала одеваться, я, не спеша стал натягивать джинсы. Одев рубашку и застёгивая пуговицы, я подошёл к окну обдумывая разговор с её отцом. В это время что-то вцепилось мне в шею и попыталось повалить на пол. Это был её папа. Глупо со стороны взрослого человека, применять физическую силу к подростку, да ещё и спортсмену. Я перехватил его руку и заломил за спину. Опять она, мышечная память! Он взвизгнул. Я отпустил, оттолкнув от себя, но папа оказался не угомонённым. «Фашистский выродок! “ Выкрикнул он, и встал в стойку, на подобие того, как это делают каратисты. Я в свою очередь принял вызов и принял бойцовскую стойку, опять же блин, стыдно сказать, но приготовившись бить на поражение. Дядя, увидев сопротивление вторично, сокрушённо закричал:” Меня в моём же доме избивать собрался! Негодяй!» В этот момент мой мозг заработал, я пробормотал какие-то сумбурные извинения, перехватил вытянутые Олеськиной рукой кроссовки и в распахнутой рубашке, босиком выскочил на лестницу.

В связи с этим происшествием Беспаловы, Олесины родители, ввели санкции в отношении меня и дочери. Нам запрещено было созваниваться и встречаться. Думаю, их внезапное возвращение, как и желание идти в театр было постановкой. Они давно заметили, что с дочерью что-то происходит, связывали это с Филипом и искали подтверждения догадок. Придумали такой способ. Ну что я могу сказать, они своего добились, но вот счастлива ли дочь? Забегая вперёд, скажу, — нет! Она вышла по расчёту, за богатого урода и приняла скучную, малоподвижную жизнь с полу импотентом в дорогом особняке под Лос Анжелесом. После рождения дочери муж вообще перестал на неё смотреть как на женщину, да и мужская сила отказала. Как итог тихая, бессмысленная жизнь в чужой стране с инфантильным импотентом.