Возьми меня в аренду

Айриш Крим, 2019

Не успела я стать начальником, как меня выперли из компании. Не успели меня выпереть из компании, как я попала почти на семь миллионов рублей. И теперь даже моей ипотечной квартирки не хватит, чтобы рассчитаться по долгам. Что делать? Есть вариант: сдать себя в аренду. Пара месяцев роскошной жизни – и ничего личного. Глупо не согласиться, да? Но, похоже, арендатор взял напрокат не только моё тело, но и любовь… Содержит нецензурную брань.

Глава 7

Почему я вообще решила, что нелепая сделка с чудаковатым курьером — шутка?

Всю дорогу до дома эта мысль так и зудела в голове и иногда, когда среди целой кучи невнятных объяснений, я случайно натыкалась на что-то вроде: «Он симпатичный и вызывает доверие», или «Улыбка у него добрая», или «Человек с такими глазами не может таить зла» — я даже морщилась от острого осознания своей дурости…

Ага, не может он. Как же! Поймал на своё обаяние, как первоклашку на мяукающего котёночка, и теперь моя наивность неумолимо оборачивалась самым настоящим рабством.

Неужели я и правда такая идиотка и ничего не смыслю в людях? Или он подстроил всё с самого начала, а я просто угодила в ловушку?

Попыталась воскресить в памяти события недельной давности.

…Тогда я была слишком подавлена новостью о смерти Григория Андреевича. Каждый день — словно в тумане. Вставала по утрам и словно зомби плелась на работу. Там высиживала положенный срок и также отрешённо плелась домой. Всё слилось в один бесцветный поток. Помню, что даже в днях недели потерялась, совершенно выпав из реальности. Я ведь действительно очень уважала и ценила Григория Андреевича. Возможно, это прозвучит пафосно, особенно учитывая, что знакомы-то мы были всего три года, только в стенах офиса и, чтобы там не трепали злые языки — исключительно в рамках деловых отношений, но он был мне как отец.

Может, потому, что я потеряла своих родителей в тринадцать лет, возраст, когда уже не маленькая, но ещё и далеко не взрослая? Мне всегда не хватало вот такого строгого доверительного отношения, чувства, что в меня верят не только потому, что я любимая внучка (уж этого бабушка дала мне сколько хочу) — а оценивая мой потенциал, мягко подталкивая к выходу из зоны комфорта и в то же время поддерживая на крутых виражах. Стоит ли удивляться, что смерть Григория Андреевича стала для меня личной трагедией?

В один из дней, ближе к полудню, стало совсем невмоготу, и я решила проветриться. Сразу через дорогу от нашего офиса находился небольшой, но уютный парк с милыми коваными лавочками и фонтаном. Я любила гулять там после работы, особенно в ту пору, когда аромат цветущих акаций пьянил голову. Казалось, что это какое-то волшебное место, куда не добралась цивилизация. Ландшафт, растения, атмосфера — всё, даже воздух здесь были особенными! Странно, что этот парк вообще сохранился, и город-хищник до сих пор не поглотил его, выплюнув взамен райского уголка очередной безликий торгово-развлекательный центр.

По одной из Янкиных версий, это Лисовский-старший договорился с кем-то из городской администрации, чтобы парк оставался в неизменном виде, потому что именно здесь он познакомился со своей первой женой, и именно здесь сделал ей предложение. Насколько правдива была эта легенда, я не успела узнать у шефа, да и не было подходящего момента для таких личных разговоров, но она мне очень нравилась. Я словно чувствовала здесь ауру той огромной любви.

Несмотря на полуденную духоту, в парке было много народа. Все тенистые лавочки заняты, и только одна, основательно прогретая июньским солнышком, оставалась свободной. Желающих поджариться не находилось.

Пару раз прогулявшись по аллее туда-обратно в надежде, что хоть кто-то уйдёт и освободит местечко в тени, я поняла, что сегодня не мой день. Было жарко, действительно очень жарко. Узкая юбка-карандаш длиной до колен и жакет совершенно не подходили для такой прогулки — только в офисе под сплитом сидеть. Я скинула пиджачок, шпильки и, жмурясь от удовольствия, шагнула на стриженый, чуть влажный газон. И словно свежий ветерок, прорвавший мучительный штиль, в моё сердце робко порхнула радость жизни. Григорий Андреевич не хотел бы, чтобы я кисла, это точно. Надо жить, надо работать и в силу своих возможностей продолжать его дело. У меня даже возникла шальная мысль подлезть под поливалку, что мелкой водяной пылью рисовала над травкой радугу, словно говоря мне — смотри, Мир вокруг прекрасен, надо жить дальше!

— Девушка, а не хотите ко мне в гости? — прервал мои мысли весёлый голос.

Я открыла глаза. Парень напротив похлопал по скамейке, показывая, что рядом с ним есть местечко. Это был Пол. Эмм… Пашка.

Его скамья уютно расположилась под тенистым клёном и была достаточно велика для того, чтобы вместить нас обоих. Но я только мотнула головой:

— Спасибо, мне и здесь неплохо!

— Да не бойтесь, я не кусаюсь, — усмехнулся он в ответ. — Я же вижу, как вас припекает. Идите, идите сюда. Приставать не буду, обещаю!

В тот момент мне меньше всего на свете хотелось знакомиться и общаться. Наоборот — побыть бы в одиночестве, разгрузить голову от дурных мыслей и спокойно насладиться пойманным ощущением радости жизни… Но солнце жарило нещадно, просто до одури, и я решилась-таки принять приглашение.

Устроившись на самом краю скамейки, я демонстративно отвернулась от своего случайного соседа и, достав наушники, включила музыку. А он и не собирался со мной заигрывать — спокойно сидел и ел мороженое и, казалось, совершенно не обращал на меня внимания. Даже обидно как-то стало…

Долго пялиться на фонтан я не смогла — любопытство и азарт жгли изнутри. Аккуратно развернувшись и делая вид, что ковыряюсь в телефоне, стала разглядывать своего спасителя.

Пашка сразу показался мне симпатичным, хотя и немного странным. Взлохмаченные русые волосы, необычные, кристально-чистые голубые глаза с лукавым прищуром, лёгкая небритость. Он был в кожаной, клёпанной куртке, надетой поверх цветастой футболки навыпуск, в узких, исписанных замысловатыми граффити джинсах и массивных сапогах высотой до середины голени, с металлическими клёпками и цепями. И это в такую-то жару! И ещё мороженное это, которое он лизал, совершенно по-детски присасываясь к донышку вафельного стаканчика — чтобы не капало, и блаженно при этом жмурился. Так мило! Но как-то…

Уже тогда у меня промелькнула мысль, что он немного не в себе. Удовлетворив любопытство, но не желая иметь дело с неадекватными, я снова отвернулась. А он, видимо почувствовав мои сигналы, доел свое мороженое и просто ушёл.

А ближе к вечеру того же дня я столкнулась с ним на работе. Он стоял в холле и дожидался лифта. Служебного, между прочим, лифта, не начальственного! Боже, вот кто просил меня заговаривать с ним?! Я ведь и правда, сама решила, что это наш новый курьер! Окинула демонстративно-осуждающим взглядом его неформальный прикид, смутилась под ответным изучающим взглядом, и, возможно, поэтому и поступила нетипично для себя — наехала на незнакомого человека. А именно — уточнила, работает ли он здесь и, получив утвердительный ответ, прочитала строгую нотацию о внешнем виде. Блин, даже вспоминать стыдно… А отчитав, позвала его к себе в кабинет, забрать документы для раздачи статистам. Он улыбнулся — так светло, располагающе — и, отмочив какую-то действительно смешную шутку про начальников и подчинённых, забрал бумаги…

Как же глупо всё сложилось! А самое обидное, что я сама этому поспособствовала. Все вокруг твердили, что я не по годам умна и рассудительна. Но если бы хоть кто-то узнал, какую глупость я совершила, они бы точно забрали свои слова обратно.

Бабушка всегда учила меня, что в любой ситуации надо искать что-то положительное — даже если кажется, что хуже быть уже не может. Вот и сейчас я решила просто не думать о том, в какую передрягу попала. Ну подумаешь босс — неадекватный мажорчик поймал меня на крючок, подумаешь долги и риск быть выброшенной на улицу… Зато я хотя бы на время сменю обстановку! Отвлекусь. Перестану думать о Тимофее…

Нет, ну правда, почему бы не засунуть свою гордость подальше и не предположить, что Пашка послан мне кем-то свыше, чтобы отвлекать от дурных мыслей и худо-бедно выйти из прошлых отношений? Ведь я реально весь оставшийся день думала исключительно о предстоящем переезде, и грустить по поводу расставания с Тимой просто не было времени!

С моим же отношением к Полу — отдельная история. Лить слёзы и бесконечно причитать над горькой судьбинушкой несчастной сиротки я не собиралась. Страсти улягутся, и я ещё придумаю, как отомстить поганцу за его выходку! Будь он хоть трижды босс, а поступать так с людьми — низко. Он ещё пожалеет, что заупрямился и не отпустил меня по-хорошему. Я ему подпорчу его сладенькую жизнь!

Думать об этом почему-то было забавно. Я нет-нет, да и ловила себя на том, что улыбаюсь. Как он сдулся-то в конце, а! Даже почти пошёл на попятные, даже разрешил выдвинуть встречные условия… Ага, Павел Григорьевич, не такой уж вы и несгибаемый! Мы ещё посмотрим, кто кого!

Особо собирать мне было нечего. Весь мой летний гардероб умещался на десяти плечиках. Обувь тоже: две пары туфелек — на каблучке и без, да плюс любимые кеды. Косметика и украшения легко поместились в небольшой косметичке.

А вообще — какого чёрта? Я замерла посреди комнаты, окидывая взглядом свой скромный багаж. Раз уж этот поганец со мной так — то чем я хуже? Хотел поиграть? Давай! Я только за!

Ничего брать с собой не буду! Пусть всё новое покупает! Новые шмотки и косметика — отличная моральная компенсация за пощёчину и слёзы. Вот так-то! И даже совесть не мучает!

На этой гениальной мысли я успокоилась. Загрузила вещи обратно в шкаф, оставив только смену белья на завтра и костюм для офиса.

Теперь дело осталось за малым: придумать свои условия. И на этот раз надо было не продешевить! Тем более что жить мне придётся не с одним боссом, а сразу с двумя. А это двойная нагрузка на мои хрупкие плечи, между прочим!

Но выдумать свои условия оказалось не так-то просто… Сначала я хотела наворотить такого, чтоб Пашка сам решил отказаться от сделки. Но кроме как «не приставать, полностью обеспечивать всем необходимым и погасить долги по ипотеке и кредитам» в голову ничего не лезло. Так я и промаялась до девяти вечера, когда в дверь позвонили.

Открыла с каменным лицом, чтобы сразу понимал, что я обо всём этом думаю… Но это оказался курьер. В смысле — настоящий курьер. Служба доставки.

Расписавшись в бланке, взяла у него милую коробку — розовую в чёрный горошек, с игривым кружевным бантиком… и чуть не выронила, когда она тонко запищала.

— Осторожнее, — предупредил курьер. — Доставка экстра-класса, не кантовать и не ронять.

Он ушёл, а я, забыв даже закрыть входную дверь, с замирающим сердцем заглянула в пищащую коробку…

На милой атласной подушечке сидел котёночек белого, с дымчатыми подпалинами на ушках и лапках окраса и пронзительными голубыми глазками. Первым делом в сердце кольнуло сладким торжеством — Тимофей подмазывается? Понял, гад, что «что-то не то сделал»? Но из-за дверного косяка тут же выглянула хитрая рожа Пашки:

— Ну как?

И я совсем забыла снова сделать каменное лицо, запричитала и, присев на корточки, вынула котёнка из коробки, а разглядев, в голос заверещала:

— Бо-о-ожечки! Он кудрявый, Паш! Прикинь, он кудрявый! Где ты его взял?!

— Да… — он замялся, — на дороге нашёл. Чуть не задавил сначала, потом думаю — тебе, что ли, притащить? Чтобы было кого воспитывать, а то я, знаешь, наелся уже твоих моралей.

Я пропустила колкость мимо ушей. Подумаешь, наелся он… Слабак! Я ещё даже и не начинала, между прочим!

— Какой ма-а-аленький… Это мальчик или девочка? — и я машинально подняла кроху на ладони, заглядывая под хвост.

— Ну как? Всё на месте? — хохотнул Пашка. — Мужик?

— Представь себе! — буркнула я, прижимая орущий комочек к груди. — Жаль только, что у людей яйца не всегда означают мужика… — Встала и гордо продефилировала мимо Пашки в комнату за шарфиком, в который можно будет завернуть котёночка. — Маа-а-аленький… Будешь у меня Павлушей.

— Это почему вдруг? — удивился мой горе-босс из коридора.

— Потому, что нужно восстановить справедливость. Хоть один Павел в твоём доме должен вырасти нормальным! — Язвила, конечно. А на самом деле имя пришло само, стоило только взглянуть на эту смешную лохматую мордашку с кристальными голубыми глазками…

Пашка промолчал. Видимо офигел от моей наглости. Вот и отлично! А то ишь, ты… моралей он моих наелся. Пфф!

Вернулась в коридор, встала, гордо задрав подбородок:

— Ну, чего стоим? Кого ждём? Или ты передумал?

— Не дождёшься!

— Тогда шевелись. Павлуше скоро кушать нужно будет. Надеюсь, у тебя дома есть молоко?

— Найдём… — усмехнулся тот. — А где шмотки-то?

Я так же надменно кивнула на небольшую спортивную сумку, уже стоящую в прихожей.

— И это всё? Не густо, — хмыкнул он, ловко подцепив ручки.

— А остальное ты мне купишь… дорогой! — с елейной улыбочкой выдала я в ответ, и с удовольствием поймала его искреннее охреневание.

— Оу… Елена Александровна, а вы не так проста, как кажетесь… — Усмехнулся он, а сам, с любопытством тянул шею в сторону моей комнаты. — Слушай, а где твой благоверный? Как же слёзные прощания и всё такое?

— Мы уже попрощались, — резко отрезала я, и, пресекая любые дальнейшие попытки разговоров на эту тему, подытожила: — И вообще, это не твоё дело, понял?

Пока ехали, Пашка давал мне инструкции: вести себя надо как можно естественнее и не дёргаться, если он вдруг будет брать за руку или обнимать. Обещал с поцелуями особо не лезть, но если вдруг для дела понадобится, то может чмокнуть в щёку…

— Не более того! — перебила я.

— Ладно, — легко согласился он. — Но для натуральности, ты тоже не забывай чмокать меня, угу?

Я, обалдев от такой наглости, глянула на него, он на меня — взгляды наши встретились, и я вдруг вспыхнула, а он заговорщически подёргал бровями и переключил внимание на дорогу.

Потом снова говорил и говорил — все эти надо, должна, не налажай, обязана, старайся, изображай… И я поняла, вдруг, смысл котёночка. Да и дошло, наконец, что котята подобранные на дороге не сидят там в фирменных брендированных коробочках… Хотел задобрить? Усыпить бдительность? Меркантильная скотина. Ну что ж, почти получилось. Но переусердствовал с инструкциями. Мне давно уже было всё понятно — мы должны выглядеть как влюблённая парочка. Всё! Какие, к чёрту, инструкции? Я что — дурочка в его понимании?

Но он всё не замолкал, и мне уже хотелось делать наоборот — взять и разрушить его план. И это не потому, что я такая злобная, нет! Просто я не понимала, как можно быть таким двуличным?

Вот и сейчас смотрела на него украдкой: умный молодой мужчина, общительный и юморной. Да и привлекательный, чего уж там — что красивым лицом, что подтянутой фигурой. В такого влюбиться — как нефиг делать… если не знать его с другой стороны. Ведь утром в моём кабинете он был холодным бездушным мерзавцем, способным ударить женщину. И его симпатичность в тот момент, как ни странно, только усиливала омерзение от поведения.

— Так, сейчас вещи закинем, со всеми познакомлю, и поедем отмечать, — сообщил он, как только мы въехали на территорию элитного посёлка.

— А я не хочу, — заупрямилась я. — Во-первых — не вижу повода для веселья, ты меня в рабство везёшь вообще-то. Во-вторых — завтра на работу… Да и Павлуше будет страшно без меня в незнакомом месте.

— А я что, сказал, что мы едем веселиться? — неожиданно раздражённо ответил Пашка. Опять началось раздвоение личности? — Просто поужинаем и обсудим детали договора. Ты придумала свои пункты?

— Да.

— Отлично. Любопытно взглянуть.

Машина притормозила у огромных, кованых ворот и через несколько мгновений они начали медленно раздвигаться, запуская нас во двор.

«Вот буржуй! — промелькнуло в моей голове. — Лень даже задницу поднять, чтобы самому открыть…»

Подъехав к дому, машина остановилась. Я тут же засуетилась, подхватила коробку с котёнком и хотела, было, выскочить…

— А ну сидеть! — резко одёрнул меня Пашка.

Как собаке какой-то, ей богу! Обидно до слёз!

Пока я дулась, он вышел из машины и, обойдя её, открыл мою дверь. Подал руку, помог выбраться. Ой, блин. Показушник! Наверняка знает, что за ним наблюдают, вот и рисуется. Я тут же почувствовала, как в душе плещется отторжение, но всё-таки мило улыбнулась и кивнула в знак благодарности. Клоуны на арене, представление началось.

Пашка подхватил с заднего сиденья сумку с вещами и, не выпуская моей руки, повёл по мощёной дорожке к крыльцу. Я же опустила голову и упорно смотрела на спящего в коробке котёночка. Мне вдруг стало страшно. Вообще-то, на минуточку, происходит чёрт знает что! Я своими же ногами, с «довольным» лицом… иду в свою же тюрьму! Нормально, да?

В этот момент из-за угла дома выскочили две громадины и бросились в нашу сторону. Я только и успела, что заметить их мохнатые лапы и клацающие зубами пасти, и тут же с визгом бросилась обратно к машине. С детства панически боюсь собак, даже самых маленьких. А тут целых две, да ещё и каждая размером с телёнка!

Но Пашка не дал убежать. Вместо этого наоборот, дёрнул меня на себя и я, машинально прижимая к груди коробку с котёнком одной рукой, повисла у него на шее на другой, подгибая повыше ноги. Будто собаки не достанут. Ага!

— Не бойся! — рассмеялся рабовладелец, между делом нагло прижимая меня к себе. — Они безобидные. Просто радуются, что хозяин вернулся.

И я осмелилась открыть зажмуренные глаза. Псины с восторженным вилянием тёрлись у наших ног, и то и дело порывались лизать мои голые щиколотки.

— Вот видишь, они и тебя рады видеть, — всё так же посмеиваясь, шепнул Пашка.

Но мне было не до смеха. Сердце продолжало бешено колотиться, и я боялась шелохнуться. Это самое худшее, что вообще могло со мной случиться. Мало того, что я вынуждена жить здесь, так ещё и эти монстры будут меня охранять! И разорвут, на фиг, при любой попытке слинять. Боже, на что я подписалась?

— Убери их, — пропищала я, игнорируя даже то, что нахал зарылся лицом в мои волосы у виска. — Па-а-аш, убери, пожалуйста!

— Да не бойся, говорю же, не тронут, — его дыхание обожгло щёку, но мне было не до того.

— Я тебя прошу-у-у…

— Как скажешь. Муха, Пчёл, место!

Собаки тут же послушно сорвались с места и убежали куда-то вглубь двора. Я словно парализованная так и висела у Пашки на шее, боясь отцепиться, и он, так же крепко прижимая к себе, просто понёс меня к крыльцу. И только перед самой дверью я смогла встать на ватные ноги.

— БабАнь! — крикнул Пашка, как только шагнул в прихожую. — Мы приехали!

Тут же из-за какой-то открытой двери показалась невысокая фигурка старушки.

— Ну вот, как и обещал. Привёл! — неожиданно гордо заявил Пашка, подпихивая меня немного вперёд.

Бабушка расплылась в довольной улыбке, всплеснула руками:

— Какая милая! Красота, да и только! Как звать тебя, доченька?

— БабАнь, я же ещё вчера говорил — это Лена! Моя невеста. — И, притянув меня к себе, чмокнул в щёку.

Невеста?!

— Ох, деточки, как же я за вас рада! — всхлипнула старушка и тут же спохватилась: — А чего мы на пороге-то? Вы проходите, Пашенька, проходите! Веди невесту-то, чего же ты? Ужин давно стынет!

— Так мы убегаем сейчас, БабАнь! Ужинать не будем. А Лилька дома?

— Нет, ещё не приезжала. Так погоди…. Куда же вы на ночь глядя-то? У меня же всё готово, Пашенька! С пылу, с жару! Весь день толкусь…

— Праздновать, БабАнь! Праздновать! — отмахнулся он. — Такое событие же! А ты Лильке передай, что я невесту привёл. Не забудь только, хорошо?

— Ох, Пашенька… — недовольно качнула она головой. — Всё у тебя не по-человечески! Только привёл и тут же уводишь куда-то! А то не нагуляетесь ещё? Леночка, а чего у тебя за коробка-то?

— А это… Это котёнок мой, ба… — я замялась, не зная, как обращаться к старушке. БабАня? Очень фамильярно. Оглянулась в поисках помощи на Пашку, но он с серьёзным видом ковырялся в телефоне. — Тётя Аня, — закончила я.

— Ой, да какая я тебе тётя! — по-свойски махнула та рукой. — БабАня я и есть! Уж почти тридцать лет, как бабАня! Так и зови, доченька!

Оставив ей котёнка, я смущённо попрощалась и, увлекаемая Пашкой, снова выскочила на улицу.

Мне было ужасно неловко. Баба Аня готовилась к нашему приезду, стряпала, ждала, а мы просто развернулись, фактически наплевав на её старания, и сбежали. Ну как так можно?! Что за неуважение?

Зато теперь мне было понятно, зачем мы сначала заехали к нему домой, и только потом рванули в ресторан. Добрая старушка должна была принять на себя первый удар от нервной Лильки.

Ну и сволочь же ты, Павел Григорьевич! Самая настоящая скотина!

Собственно об этом, на свой страх, рискуя быть жёстко заткнутой, я и нудела ему всю дорогу. Просто не могла молчать, меня распирало! И ведь ещё и меня в это втянул, поганец! Что за человек? Просто моральный урод какой-то! Эгоист высшего уровня!

Потом вспомнила, что он ещё и невестой меня представил. Переключилась на то, что «девушка» и «невеста» это вообще-то разные вещи, и что он не предупреждал о таком статусе и вообще, как он себе это всё представляет?.. И всё такое. Прямо по полной программе! Мне аж легче стало, когда я наконец-то выплеснула на него всё своё недовольство… А вот Пашка, как ни странно, слушал меня молча и только хмурился.

Приехали в небольшой ресторанчик, неподалёку от посёлка. Спокойная музыка и услужливые официанты располагали к приятному вечеру, но расслабиться не получалось, да и нельзя было. Помимо испорченного неспокойной совестью настроения, я помнила, что нам ещё предстоит обсудить детали соглашения. И на этот раз я собиралась сто раз взвесить все за и против, и только после этого лепить свою подпись.

А вот Пашка, казалось, был расслаблен и ничуть не переживал по поводу сделки. Конечно, в случае чего у него на подхвате куча юристов! А у меня — только моя голова. Да и то — плохо соображающая в таких вопросах.

Бессовестный искуситель сразу расписал мне чудесные перспективы и выгоды того, как это прекрасно — быть подставной невестой. Вот так послушаешь его и правда поверишь, что буду как сыр в масле… Проблема только в том, что я уже не верила ни единому его слову и с каждой минутой всё больше тихо его ненавидела. У него в душе нет ничего святого. Использует меня как захочет и выкинет. И благодарности не будет, как и нет её к бабе Ане, которая — по всему видно — души в этой скотине не чает!

Несколько раз перечитав все пункты его части соглашения, убедилась, что в принципе всё осталось как в прежней версии. Прибавился лишь пунктик, что комедию надо ломать так же и в стенах «Индастриал Корпорейтед», чтобы все сотрудники думали, что у нас роман. Ещё прибавилась строка о неразглашении. В прошлый раз Пашка про неё не подумал, а в этом варианте она была выделена жирным шрифтом.

Так же в этот вариант договора Пашка включил пункт о моём парне. Отлично! Пусть продолжает думать, что он у меня всё ещё есть. Возможно, это будет хоть немного его сдерживать! Итак, по договору мне разрешалось разговаривать и встречаться с Тимофеем только в стенах моей квартиры, только по выходным и только наедине, без свидетелей. И даже его номера в телефоне быть не должно. Вот изверг! А если бы мы с Тимом не расстались? Как он вообще представляет себе такие отношения между взрослыми людьми? Детский сад!

К несчастью, проблема «как устроить свидание со своим парнем, когда живёшь с другим мужиком» передо мной уже не стояла, и я с лёгкостью приняла этот пункт договора. Хотя для виду сначала повозмущалась, конечно. Не только же ему вводить меня в заблуждение! Я тоже так умею, если что. Но Пашка реагировал на моё возмущение с отрешённым, даже безразличным видом, словно нарочно демонстрируя мне, что ему пофиг. Поганец, блин!

Мои же пункты он принял без лишних разговоров. Даже моя безграничная наглость и условие, что он обязан погасить все мои долги, независимо от срока пребывания в его доме, никак его не смутили. Он только слегка усмехнулся, прочитав, и дёрнул бровью:

— Без проблем!

Вот и весь ответ на мои условия. А я-то думала, что хорошо подготовилась! Но на один пунктик его не испугал. А читая, какие суммы я указала на карманные расходы, он вообще ржал в голос. Ну что за человек? Я специально завысила цифры в четыре раза от того, что мне реально необходимо. А для него это смех! Надо было на десять умножать, посмотрела бы я на него тогда! Хотя действительно, о чём это я, если он тратит такие суммы на какой-то дебильного вида мотоцикл…