Срок твоей нелюбви

Айрин Лакс, 2018

У всего есть свой срок: срезанные цветы долго не живут, как хорошо за ними ни ухаживай, жаркое лето сменяется прохладной осенью… А каков срок у страсти, внезапно свалившейся словно из ниоткуда? Таисия думала, что их связь всего лишь развлечение на одну ночь, не больше. Но у него свои планы: и вскоре мимолётная связь превращается в ураган безумной, одержимой страсти… Но сколько времени это продлится… Содержит откровенные эротические сцены. Содержит нецензурную брань.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Срок твоей нелюбви предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 5. Декабрь

Пятнадцать лет назад

Иногда родители ругались. Время от времени, как и в любой семье, между ними случались размолвки. Но на этот раз Тасин сон прервал разговор на повышенных тонах. Голоса доносились снизу, то умолкая, то вновь едва не переходя на крик. Тася встала с кровати и потихоньку, крадучись, вышла из своей комнаты, оставив дверь своей комнаты приоткрытой. Прошла по коридору, немного поёживаясь от холода пола, мгновенно хватающего за пятки, и остановилась у лестницы, ведущей вниз, в просторную гостевую комнату и залы, не решаясь идти дальше. Впрочем и отсюда всё было достаточно хорошо слышно, хоть иногда злые голоса родителей понижались до злобного шёпота.

— Шлюха! — раздался резкий голос отца, вслед за которым донёсся звонкий звук хлопка.

— Не смей меня трогать… — в разговор вступила мать.

— Ты получила только то, что заслужила, Аня. Ни больше, ни меньше! Сколько хуёв ты насосала, а? За всё время моего отсутствия?

— Столько, сколько нужно, чтобы почувствовать себя женщиной, а не побочным придатком твоих проектов. А ты сам, Стас! Хочешь сказать, что ты не шляешься по блядям, пока находишься в своих бесконечных разъездах?..

Мама не защищалась, нет. Она нападала в ответ, сыпля бранными словами, злобно шипя. Отец что-то сказал ей в ответ, но Тасе не удалось разобрать, что именно. Его голос то звучал очень близко, то резко удалялся. Наверняка, ходил по залу, меряя его размашистым шагом. Так он всегда поступал, когда злился, не в силах усидеть на месте. А вот мама, скорее всего, сидела на кресле, закинув ногу на ногу, теребя локоны волос. Тася явно представила себе эту картину так, будто видела всё в живую.

–…много работаю, — удалось разобрать Тасе.

— Ты не работаешь, ты мотаешься по этим захолустным странам, бывшим союзным республикам, — издевательски протянула мама, — почему ты не можешь строить бизнес здесь, в столице, как поступают все нормальны бизнесмены?

— Захолустные? А ты вспомни, где я тебя подобрал, совсем девчонкой. Вспомнила? А теперь посмотри на себя — холёная сука, с собственной сетью салонов красоты. Откуда всё это взялось по-твоему? Я взял тебя без ни хрена, такой, какой есть, и сделал своей женой, дав тебе то, о чём ты и мечтать не могла в своём мухосранске.

— В Брянске, — поправила его мать.

— Да хоть под забором… Кем бы ты была сейчас, а? Престарелой танцовщицей на сцене третьесортного театра? Сосала бы у директора постановки, чтобы он дал тебе шанс пробиться дальше или чтобы не затухнуть вовсе? — голос отца гремел.

— Говори тише, ты разбудишь ребёнка!

— О, так ты вспомнила о своём ребёнке?

— И о твоём тоже!

— А вот в этом я уже не уверен, Аня. Кто знает, скольким мужикам ты давала…

Тяжёлые шаги отца убыстрились, он шёл по направлению к выходу из зала. Таисия испуганной мышкой шмыгнула обратно в свою спальню, боясь быть застуканной на подслушивании. Внизу отец долго гремел, выдвигая ящики, хлопая дверцами шкафов, рядом суетилась мать, пытаясь в чём-то его убедить, но ответом ей было только бесконечное «стук-хлоп» и звук его шагов. Громко хлопнула дверь, а затем наступила тишина.

Тасе не спалось, сердце быстро и гулко колотилось так, что её сотрясала мелкая дрожь, как от озноба. Наверняка, мама зайдёт, зная, что они шумели слишком громко, извинится, как обычно, и, на секунду прижавшись губами к щеке, пожелает спокойной ночи. Но нет, она ходила там, внизу, чем-то шурша, не торопясь подняться наверх. Тася не выдержала и спустилась вниз, в открытую, замерев на последней ступеньке. Мама собирала какие-то мелкие вещицы, принадлежавшие отцу, в огромный мусорный мешок.

— Маааа, — прозвучало как-то жалобно и совсем пискляво, будто пятилетка пришла поплакаться, а не почти одиннадцатилетняя девочка. Почти одиннадцать, без нескольких месяцев. Мама мгновенно подняла на неё взгляд и не сразу смогла совладать с эмоциями, читавшимися на её лице.

— А это ты, солнышко, — улыбнулась, растягивая пухлые губы в жалком подобии улыбки, как у пластмассовых кукол. Смотрелось это немного жутко на лице, искажённом негодованием, — иди спать.

— А ты?

— Мне надо собрать мусор, детка. Давай иди в свою спальню, ты уже не маленькая, чтобы укладывать тебя спать.

Мама забросила в мусорный мешок одно из благодарственных писем отца, до этого висевших на стене, каждое в своей индивидуальной рамочке.

— Это не мусор, это же папино.

— А я сказала, что это мусор! — выкрикнула мать, яростно швыряя рамочку на пол. Стекло громко звякнуло и разбилось, — не стой босыми ногами на холодном полу, иди спать.

Мама устала перекинула прядь волос за плечо и прошла к бару, щедрой рукой наливая себе золотисто-коричневого спиртного, повернувшись к ней спиной. Разговор окончен — поняла Тася и уныло побрела обратно. Кажется, тогда ей так и не удалось уснуть. Постоянно прокручивала разговор родителей в голове. Может и обойдётся? Не раз отец упрекал маму в том, что она по его мнению, чересчур много общается с мужчинами, предпочитая их общество женскому. Но ни разу не доходило до открытых обвинений в том, что она «даёт» другим мужчинам. Значение этого слова было для неё вполне ясно, не маленькая… Но хотелось верить, что очередная ссора закончится, как это всегда бывало. Скоро же Новый Год. Разве не должно под Новый Год случаться что-то хорошее? Нет, не то чудо, якобы приносимое Дедом Морозом, но нечто совсем иное. Разве не должно быть всем хорошо тогда, когда в воздухе дома стоит хвойный аромат огромной, под самый потолок, ёлки, наряженной в золотое и красное, когда от каждого движения колышется серебристый дождь, подвешенный к потолку?

Оказывается, не должно случаться нечто особенное в моменты, когда его ждёшь. Не приходит то самое волшебное нечто по расписанию или желанию. Наоборот, удаляется куда-то в неизвестность, поддразнивая ложными надеждами. Прочь, дальше отсюда. Как и отец, с того самого момента так и не появившийся в их доме. Новый Год они встретили без него. Было так непривычно тихо и чопорно за щедро накрытым столом, полным самых разнообразных блюд. Но в горло не лез ни кусочек! Даже любимый ананасовый сок еле как вливался маленькими глоточками. Отчего-то она всё ещё надеялась, что он придёт, возможно, переодетый в дурацкий костюм Деда Мороза с фальшивой бородой, как делал всегда, если ему случалось возвращаться домой из поездок буквально в последний день перед праздником. Но нет… Часы пробили полночь, ей в руки сунули розовенькую, в белый горошек коробку.

— Это от папы, детка, он не сможет быть с нами на Новый Год.

Внутри лежал новенький смартфон, который она не раз просила купить родителей. Но сейчас он казался таким игрушечным, будто ненастоящим. А ещё этот чехол такого же отвратительного нежно поросячьего цвета… Она возненавидела его всем сердцем, эту крошечную подмену настоящего Нового Года, помещающуюся в узкой ладошке, и разбила через пару дней. Нарочно. Швырнула об асфальт, ожидая, что он сразу же разлетится на части. Но этого не произошло. Он ударился низом и отлетел, не повредив экрана. Подняла и кинула ещё раз, а потом ещё. Кидала до тех пор, пока экран не покрылся целой паутиной трещин. Небрежно сунула в карман куртки и, едва зайдя домой, не раздеваясь, прошла в зимней куртке прямиком в спальню, отныне принадлежавшую только её маме.

— Ма, он упал и разбился, — положила на столик слоновой кости испачканный, разбитый смартфон, ожидая, что мама в ответ начнёт ругать её и причитать на тему, что она не ценит подарки отца. Ничего. Мама отложила в сторону кисточку подводки, любуясь результатом нанесённого макияжа в зеркале, и произнесла:

— Ничего страшного, детка. Папа купит новый.

И папа купил. Оплатил покупку точно такого же телефона из щедрого кармана, но не явился, чтобы вручить его дочери. Она не видела его несколько месяцев, до наступления самой весны. Мама иногда разговаривала с ним по телефону. Она знала это по тому особенному холодному голосу матери, полному шипящих согласных, когда та называла его Станислав, неизменно отвечая на вопросы дочери, что у папы всё хорошо, но много работы, что он вернётся сразу, как только немного освободится. Ей было обидно от того, что за всё это время он ни разу сам не позвонил ей. Папа передаёт тебе привет, с улыбкой говорила мать, будто за её широкой улыбкой можно было спрятать нелицеприятную правду. Не передаёт, с особенной ясностью думалось Тасе, врёшь ты всё. А следом захлёстывала горькая обида, впивавшаяся в горло острыми колючками. Неужели это всё из-за тех слов"А вот в этом я уже не уверен, Аня. Кто знает, скольким мужикам ты давала…"? Он сомневается, что она его родная дочь? Иногда она подходила к зеркалу и напряженно вглядывалась в своё отражение, не мигая, так долго, пока не начинало жечь глаза, вертелась так и сяк, пытаясь определить, насколько они с отцом похожи. Светлые волосы? Нет, не отцовские, у него они тёмные, почти чёрные. Узкое овальное лицо? Тоже нет. Губы? Губы, скорее достались от матери. Оставались только глаза, серо-голубые, меняющие свой цвет в зависимости от настроения или освещения, как у её отца. Но было ли этого достаточно, чтобы с точностью сказать, что она именно его родная дочь, а не кого-то другого, которых, по словам отца, было немало? Нет, точно она сказать не могла. Наверняка, это можно было выяснить, в фильмах по телевизору показывали, что достаточно одной волосинки или капли крови, чтобы узнать о человеке всё. Разве ей было жалко одной несчастной волосинки? Да возьмите хоть десять, хоть целый пучок!.. Вот только не нужно это никому, родители живут, как прежде, всё так же уверенно ступая вперёд, предпочитают те же блюда и посещают любимые заведения, но порознь.

Отец объявился весной, в начале апреля. Тася, услышав его голос, обрадовано вскочила из-за стола в столовой, но тут же села: ноги не хотели нести её вперёд, словно приросли к полу, и всё тут.

— Привет, Таська! Как дела? — отец потрепал по голове тяжёлой ладонью и обратился к матери, как раз вошедшей в комнату, — я вижу, ты готова? Тогда не будем тянуть с этим…

Мать выглядела превосходно. Тёмно-бордовое платье обтягивало по-девически стройную фигуру, светлые волосы были уложены в замысловатую причёску, а лицо искусно подкрашено.

— Не скучай, мы скоро вернёмся. Папа хочет с тобой поговорить, — мать улыбнулась и родители уехали вдвоём, вернувшись не так скоро, как обещали, но вместе. Их появление наконец должно было освободить Тасю от томившей её неопределённости, зависшей над головой сумрачным облаком. О чём он хочет с ней поговорить? Впервые за эти несколько месяцев… Мать ушла к себе, оставив её наедине с отцом в зале. Он даже не снял верхнюю одежду и выглядел как человек, желающий как можно скорее убраться с неприятной ему территории.

— Ты уже взрослая, Тася. Я не стану юлить и скажу всё, как есть. Ты же знаешь, что у нас с твоей мамой иногда случаются ссоры, верно? В последний раз мы поругались очень сильно, и дороги назад нет. Мы разводимся. Жить ты будешь с мамой, здесь же, в этом доме. Для тебя мало что изменится на самом деле.

До этого момента Тася даже втайне гордилась тем, что отец не сюсюкается с ней, пытаясь общаться на равных, без заискиваний и упрощений донельзя. Но сейчас ей больше всего на свете хотелось стать маленькой и, капризно топнув ножкой, кричать"Нет, не хочу! Пусть все останется так, как было!"

— А где будешь жить ты? — вырвался из груди вопрос.

— В другом месте, Тася. Мы будем видеться с тобой в выходные, вместе гулять и ходить в развлекательные центры. Всё будет по-старому, не переживай.

— Я буду видеть тебя реже, чем сейчас?

Отец ненамного призадумался, но твёрдо ответил:

— Возможно… Сейчас непростое время для нас для всех, не только в семейном плане. И останавливаться у меня нет права.

— Почему?

— Потому что как только ты остановишься, незаметно для всех остальных, как тебе кажется, позволишь себе пару минут покоя, кто-то другой, услужливо хлопнет тебя по плечу:"Отдыхай, приятель, переведи дух!"и займёт твоё место. Ладно, — усмехнулся он, — пожалуй, рановато тебе размышлять о подобном… Лучше мы сейчас сходим в кинотеатр, верно? У меня есть несколько свободных часов.

Они на самом деле пошли вместе в кинотеатр, на какой-то жутко дебильный и, должно быть, смешной мультфильм. Всё казалось дурацким и бессмысленным в тот день: громко ржущие дети, довольно набивающие свой рот попкорном, беспрестанно вертевшаяся соседка слева, но больше всего раздражал отец, чей телефон безостановочно вибрировал то от входящих звонков, то от бесконечных СМС-сообщений. В итоге большую часть времени он провёл, уткнувшись в экран своего смартфона.

На самом деле он был прав: мало что изменилось. Да, она видела его редко, но разве можно сказать, что до развода отец постоянно находился рядом? Конечно, было непривычно иногда за праздником смотреть на его пустующее место. А в остальном — всё те же поездки в выходные в развлекательные центры, даже мать иногда бывала вместе с ними. О, эти двое даже приобнимали друг друга при встрече с таким холодно-отсутствующим видом, что ни у кого не оставалось сомнений — они терпят общество друг друга только ради неё, Таси. И отчего-то ей становилось неловко, хотелось разом прекратить этот спектакль. А в остальном ничего нового — они остались жить там же, как и сказал отец, в гараже так и стояло два автомобиля: внедорожник и легковушка, отец оставил матери её бизнес. Тот самый бизнес, который он подарил ей, едва женившись, чтобы она не скучала без дела. Конечно, за эти годы чередой проб и ошибок мать поднаторела и уже твёрдой рукой управляла сетью салонов красоты, постепенно расширяя её. Но, как сказала одна из маминых подруг, оставить неверной жене бизнес, приносящий неплохой доход, — неслыханное благородство.

Всё существенно изменилось к концу года, когда отец вновь перестал появляться, изредка созваниваясь с Тасей, отделываясь дежурными фразами о чрезмерной занятости. Причина этой занятости выяснилась чуть позднее, в феврале. И то только после телефонного звонка матери, яростно нападающей на него за то, что он совсем не посещает дочь, как они условились при разводе. Словосочетание неприятно резануло слух — "условились при разводе". Значит, это было одним из обязательных условий матери, но никак ни его собственное желание..? Как бы то ни было, телефонный звонок подействовал. Отец встретил её возле танцевальной школы после занятий. Наверняка, он и на самом деле очень занят работой, подумала Тася, глядя на его усталое лицо.

— Совершенно выбился из сил, Тася, — подтвердил он её мысли, — если ты не против, я хотел бы показать тебе свой новый дом.

Нет, она не была против, было немного волнительно и радостно, и любопытно, как он обустроил свой новый дом без них, с мамой. Наверняка, дом ещё пустует наполовину… Она ошиблась. Едва автомобиль притормозил возле гаража, отец как-то напряжённо посмотрел на неё и повёл в дом.

— Знакомься, Галчонок, это моя Тася…

Она не сразу поняла к кому он обращается, пока не заметила спешащую навстречу отцу миниатюрную брюнетку. Галчонок… Скривилась Тася.

— Можешь называть меня Галиной, — губы женщины приветливо улыбнулись, но от Тасиного внимания не ускользнул взгляд, которым «Галчонок» наградила отца: недоумевающий, вопрошающий, но тем не менее без упрёка. Послышался отдалённый плач младенца.

— Я сам, — остановил отец женщину, — а ты скажи Тамаре Николаевне, пусть накрывает на стол. Пойдём, Тася, я познакомлю тебя кое с кем.

На ватных ногах она двинулась следом за отцом. Поняла что к чему она сразу, но не хотела верить. А едва отец склонился над детской кроваткой с малышом, заходящемся в истошном вопле, сразу поверила.

— Это Андрюша, твой братик.

Мой. Братик. Губы отказывались выговаривать эти слова, даже в голове они как-то не умещались, норовили выскользнуть из неё, отчего-то через глаза, которые начало жечь. Отец взял малыша на руки, улыбнувшись этому крошечному личику. И по его улыбке было видно, что нет, не устал он и не постарел, как казалось ей в машине, пока они ехали в его новый дом. Улыбка осветила лицо и разом обозначила морщинки возле глаз и рта, но выглядел он невероятно счастливым.

— Хочешь подержать его?

Таисия не то чтобы горела желанием, но всё же послушно подставила тонкие руки, приняв на них вес маленького карапуза.

— Он милый, — вырвалось против воли. Сейчас, когда истошный вопль сошёл на нет, малыш был очень мил. Ощущение маленького тёплого комочка на руках невероятно волновало и невозможно было не улыбнуться, глядя на эти маленькие пальчики, зажатые в кулачки, и крошечный, чуть вздёрнутый носик.

— Стас, стол будет накрыт через пять минут, — в комнату заглянула Галина и, немного помедлив, взяла сына у Таси с рук, сказав, что ему нужно сменить памперс.

Нет, причина редких встреч с дочерью была не в постоянной занятости отца, а в том, что теперь ему приходилось разрываться между двумя своими детьми, проводя немногочисленные дни отдыха с кем-то из них. Разумеется, выбор как-то сам собой падал на сторону маленького несмышлёныша, и приходилось брать с собой её. Тасе даже нравилось играть с маленьким Андрюшей, он был таким забавным. Неужели она тоже когда-то была такой?

— Ты тоже была такой крошкой, — сказал отец, словно угадывая мысли Таси, — а сейчас уже совсем взрослая, почти девушка.

Его лицо вновь склонялось над Андрюшей, которого она держала на руках, малыш смешно колотил в воздухе своими ручонками. А ей в этот момент было страшно завидно. Вот этому маленькому комочку плоти она завидовала, который даже не умел говорить или ползать, но был любим всеми вокруг, даже ею. Невозможно было не полюбить его, смешно тянущего её палец в рот. Улыбка сама по себе возникала на лице. Но помимо этого с каждым разом, когда она бывала в гостях у отца, приходило понимание: что у маленького Андрюши будет то, чего теперь нет у неё. Семейные вылазки на природу и поездки в тёплые страны, какие-то свои традиции и забавные случаи, которым однажды суждено стать семейной присказкой. И в такие моменты Галина, будто чувствуя её изменившееся настроение, всегда возникала рядом, напряжённо глядя на то, как Тася держит её сына. Висела над ней внимательным коршуном, готовая в любой момент выхватить Андрюшку из её рук. Она смотрела на Тасю с опасением, будто та могла причинить вред этому сладкому крохе. И приходилось нехотя возвращать Андрюшку матери, понимая всю суть тех взглядов, которыми награждала его нынешняя… жена? или просто женщина отца? В то время как она, Тася, была в этом доме нежелательным элементом, досадной помехой, чужеродным организмом. И поневоле она и на самом деле начинала чувствовать себя такой, привнесённой в эту идиллическую картину чужой семейной жизни откуда-то извне.

Ей становилось невыносимо тесно в просторном светлом доме, отделанном в стиле Прованс. Мать с одного взгляда определила это, едва взглянув на фотографии, которые показывала ей Тася. К слову, первое время Тасе там даже нравилось. Нежные, как будто бы немного выгоревшие на солнце цвета создавали домашнюю теплоту и уют. От обстановки веяло спокойствием и умиротворенностью. И сама Галина так хорошо подходила на роль матери семейства, что становилось тошно. А ещё она сама пекла! Дома у Таси готовила домработница Нина. Ни к чему занятой современной женщине готовить самой, если есть вещи поважнее, с гордостью заявлял отец ранее. Но сейчас, глядя на то, с какой радостью он нахваливал кексы «Галчонка», Тася начинала сомневаться, что раньше он был искренен. Кексы на самом деле получались отменные: пышные, лёгкие, рассыпающиеся во рту на сотни сладких крошек. Они были такими вкусными, что хотелось есть ещё и ещё. И от этого становилось ещё горше на душе: показали кусочек счастливой семейной жизни и выпроводили вон на неделю-полторы до следующего гостевого визита. Тася никогда не уходила с пустыми руками: на прощание Галина накладывала в хрустящий бумажный пакет свою выпечку, перевязывая его верх нежно-сиреневой ленточкой, вручала этот презент с улыбкой и с этой же улыбкой провожала Тасю и отца до порога. Лёгкая, счастливая улыбка той, что знает: через полчаса-час он высадит Тасю возле дома матери и вернётся к Галчонку и к своему маленькому сыну.

— Неплохо провели время, да? — неизменно спрашивал отец, передавал наилучшие пожелания с приветом матери и уезжал. Она не торопилась идти домой, мяла в руках бумажный пакет с ещё теплой выпечкой и бездумно шла вперёд, до аллеи с неизменно порхающими по ней голубями. По одному вытаскивала кексы и крошила их птицам, задыхаясь от злобы и непрошеных слёз, чувствуя на пальцах аромат сладкой выпечки, такой соблазнительный, что хотелось облизнуть их или оставить хотя бы один кусочек кекса себе. Откусывала и понимала, что не в силах проглотить ни крошки ароматного теста из-за кома, стоящего поперёк горла. Сердито вытряхивала последние крошки птицам, которые торопливо взлетали от резких движений её рук, но всё же возвращались на привычное место, так же как и горькая обида, намертво прикипевшая к ней.

Постепенно она начала сама находить причины, чтобы отказаться от очередного выходного с отцом, говорила о дополнительных тренировках в танцевальной школе или о заранее оговоренной встрече с подружками. Некоторое время он активно настаивал на общении, по постепенно его напор сошёл на нет. Ей казалось, что отец просто из вежливости звонит ей с предложением провести вместе выходные. Нет, иногда он всё же наведывался к ним домой, неизменно перед праздниками и с дорогими подарками, но обстановка была не самой располагающей для общения и вскоре Тася смирилась с мыслью, что отец возникает в её жизни только по праздникам.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Срок твоей нелюбви предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я