Изгои. Обрученные судьбой. Часть 1

Айлин Старк, 2020

Руслана Мильская, отправляясь в самое сердце Франции на стажировку, ещё не знала, что её прошлая жизнь растает как сон, а затем заново обретет смысл. Она была вынуждена работать на таинственного и опасного итальянца, отвергая настойчивые ухаживания обольстительного француза, а затем и вовсе оказалась втянута в опасные приключения, путешествия по мирам, открыла для себя существование других рас и магии. Ее окутывали тайны о себе и собственном окружении, которые со временем начали приоткрывать завесу, перевернув все ожидания и надежды с ног на голову.

Раздел 1. Дитя неизвестной природы.

Глава 1

В аэропорту нас встретил человек с именной табличкой в руках. Это оказался водитель нашей фирмы «Le monde uni» — мужчина лет сорока, с кудрявыми седеющими волосами, в строгом черном костюме с белым воротничком. Он важно нас поприветствовал и попросил следовать за ним к машине.

— Встречай, Париж! — пропела взбудораженная Алина, хватая меня под руку и спеша к нашему транспорту. — Я вся в предвкушении!

Проезжая по улицам Парижа, мы восторженно вздыхали перед красотой города. Элегантные и неповторимые улочки, мелькающие в окне, так и манили к себе, призывая коснуться к историческим местам и познакомиться с их культурой. Мы зажглись идеей как можно скорее устроить себе экскурсию и всю дорогу подмечали куда обязательно вернёмся посмотреть, но уже без спешки и суеты.

Прибыв на место назначения, мы вышли из машины и огляделись. Перед нами распростерлось современное десятиэтажное стеклянное здание, первый этаж которого занимали магазины и кафе, а остальные были отданы под офисные помещения.

Проследовав за водителем, мы поднялись на пятый этаж. Он привел нас к кабинету под номером шесть с уже знакомой нам табличкой «Le monde uni». В небольшом уютном кабинете нас встретила женщина лет 35 в модном брючном темно-синем костюме. Ее черные волосы до плеч были стянуты в высокий хвост. Мы представились друг другу и обменялись рукопожатиями, после чего она жестом пригласила нас присесть на кожаный диван, а сама села за стол и открыла папку с документами.

— Итак, мадмуазель Мильская, мадмуазель Бойко, — начала Мари Бюше, — рада приветствовать вас в Париже. У вас прекрасные рекомендации лучших учениц одного из ведущих российских университетов. Ранее вы практиковались в Англии и Германии, продемонстрировав прекрасное владение языками. Настало время проявить себя во Франции. Уверена, вам здесь понравится. Скажите, какими языками вы владеете в совершенстве?

— Не могу сказать о совершенстве, — осторожно ответила я и Алина посмотрела на меня сердитым взглядом, в котором явно читалось, что я сошла с ума, — однако мы свободно владеем английским, немецким, французским, итальянским, испанским, финским и польским.

— Ах, скромность — прекрасная добродетель, — улыбнулась француженка. — В ваших характеристиках указано именно совершенное владение языками. Уверена, так оно и есть.

— И русский входит в их число! — насмешливо добавила Алина.

— О, разумеется, мадмуазель Бойко. Это самое главное. Родной язык должен знать каждый.

Я посмотрела на Алину и показала ей глазами, чтобы она держала себя в руках и не делала глупостей. Мы слишком хорошо знали друг друга, чтобы понимать все с полувзгляда.

— Насколько мне известно, — продолжала мадам Бюше, — вы сами могли выбрать семь основных языков, которые впоследствии стали изучать. Почему именно эти?

— Это одни из самых известных и красивых языков мира на мой взгляд. Я восхищаюсь культурой этих стран и хочу узнать как можно больше о них, свободно общаясь с коренными жителями и посещая те удивительные места, о которых только лишь читала, — ответила я.

Мари Бюше одобрительно кивнула и перевела взгляд на Алину.

— Надо же что-то выбирать из всего многообразия, почему бы не эти, — беззаботно пожала плечами Алина.

Я тихонько вздохнула. Смелости ей было не занимать. Она почти никогда не бывала серьезной даже с начальством. Серьёзная Алина — это большая редкость. Большая удача или большое проклятье. В институте даже приметы о ней сочиняли: увидишь серьезную Алину — жди беды, а иногда просто к дождю.

— Что ж, очень хорошо, что ваш выбор именно таков. Для вас, мадмуазель Мильская, мы усложнили задачу. Вы будете переводить с французского на итальянский.

— Как на итальянский? То есть я буду очень рада такой возможности, просто я не ожидала! Нас не предупредили об этом, — опешила я.

— Понимаю, — улыбнулась Мари Бюше, — Мы предоставляем возможность нашим клиентам самим выбирать себе переводчика по нашим анкетам. Мы и сами не ожидали, что так будет, поскольку гости нашей страны, как правило, выбирают человека, для которого французский — родной язык или же родной язык тот же, что и у них. Однако клиент из Италии выбрал именно вас. Разумеется, это доказывает, что клиент безукоризненно доверяет нашей фирме.

— Или он просто большой оригинал! — хихикнула Алина.

Я нахмурила брови, улучив момент, когда Мари Бюше повернулась к подруге, чтобы намекнуть ей следить за языком, всё-таки это деловая встреча. Та лишь невинно захлопала ресницами, улыбаясь.

Откашлявшись, Мари Бюше продолжила излагать наши права и обязанности, прописанные в договоре.

Глубоко вздохнув, я подумала о том, что жизнь не ищет для меня легких путей. Я всегда оказываюсь «везунчиком», на которого взваливают самые сложные и ответственные дела. Тем не менее, чего не говори, но этот случай обещает быть интересным.

После обсуждения всех деталей Мари Бюше передала нам необходимые документы, и водитель отвел нас к машине. Ему было поручено доставить нас в забронированные гостиницы. Первой привезли меня, поскольку мой клиент из Италии остановился неподалеку, в самом центре Парижа на правом берегу Сены. Алине повезло меньше. Ей пришлось ехать 4 часа, прежде чем она смогла расположиться в своем номере.

Алина была очень недовольна тем, что нам совсем не оставили свободного времени, да к тому же расселили так далеко, а её так вообще сослали за город. Однако правила есть правила. Теперь мы прикреплены к своим «хозяевам» как собачки на поводке и должны сопровождать их везде, где им потребуются наши услуги. Это значит никакой личной жизни за все время нашего пребывания во Франции. Целых три месяца лета. Но такой расклад меня ничуть не огорчал — я уже привыкла к такому положению вещей, а вот подруга приуныла, ведь её розовые мечты рухнули в одночасье. Ну а я долго и усердно занималась, чтобы оказаться здесь, в столице Франции, и ни о чем не жалею.

Комната, представшая передо мной, была небольшой, но довольно уютной: кремовые стены, скромного размера кровать, располагавшаяся ровно по середине комнаты, телевизор, стоявший на тумбе цвета тропического дерева, маленький журнальный столик, невысокий шкаф и конечно же холодильник. Обнаружив душевую и туалет в номере, у меня словно камень с плеч упал. Я все время ждала какого-нибудь подвоха, но теперь выдохнула с облегчением. Все удобства в номере — прекрасно! Агентство не поскупилось.

На первом этаже даже был ресторан, готовый любезно кормить своих посетителей с семи утра до полуночи за небольшую по их меркам сумму. Во всяком случае, так они заявляли.

— Хм. Надо будет изучить их меню, — проговорила я самой себе, застыв на входе ресторана.

— Желаете отобедать? — я вздрогнула от неожиданного голоса, прозвучавшего прямо за моей спиной и, обернувшись, увидела молодого парня примерно моего возраста. Судя по форме, это был портье. Ещё один? На входе меня встречал другой. А, впрочем, это не важно.

Парень ужасно смутился. Об этом красноречиво говорили пунцовые щеки и потупившийся взгляд.

— О Боже мой! Я такой неловкий. Я напугал Вас. Простите меня, мадмуазель… — быстро защебетал он, сделав паузу на последнем слове.

— Мильская, — продолжила я после недолгой паузы, догадавшись, к чему он клонит.

— Прекрасно, мадмуазель Мильская! — заулыбался тот. — Ещё раз прошу меня простить!

— Да бросьте Вы! Ничего страшного. Сама виновата, — остановила его я.

— Меня зовут Жан. Я портье. Всегда к Вашим услугам, — отвесив поклон, он жестом пригласил меня пройти в ресторан. — Позвольте проводить Вас. У нас прекрасная кухня.

— В другой раз, спасибо, — отрезала я.

— Ну, тогда позвольте показать Вам гостиницу, — с надеждой проговорил Жан.

— Что ж, — согласилась я, не выдержав его жалобного взгляда, — пожалуй, экскурсия придётся весьма кстати.

Обрадованный портье с большим энтузиазмом провел меня по всем уголкам здания, рассказывая, что здесь происходит интересного и не очень. Теперь я знала о гостинице все, вплоть до совсем, на первый взгляд, ненужной информации. Например о том, что на первом этаже жила скандальная дама с собачкой. Она почему-то невзлюбила Жана и все время норовила цапнуть его за штанину. И речь шла совсем не о даме, конечно, как уточнял Жан. А еще неподалеку от нее заселился популярный на телевидении, как утверждал тот сам, шеф-повар; так вот от его придирок плакала вся кухня отеля, поскольку этот повар каждый раз словно ревизор проникал на кухню и учил всех готовить «правильно».

Провожая меня до номера, он акцентировал внимание на том, что если мне что-нибудь понадобится, что угодно, то я могу смело обращаться к нему. Я поблагодарила чрезмерно услужливого парня и, наконец, закрыла за ним дверь.

Оставшись одна, я разложила вещи по местам и приняла душ. Позже зазвонил телефон. Это была Алина.

— Как тебе гостиница? — первым делом спросила она.

— Мне нравится. Здесь есть все необходимое.

— Ну, это, конечно, не королевские покои, но вполне сносно. Ну, давай, рассказывай, кто тебе достался? — нетерпеливо проговорила Алина.

Ее любопытство никогда не имело границ. Я вообще удивлена, что она так долго продержалась, позволив мне обустроиться в своей комнате. Зная ее, это было невероятным снисхождением по отношению ко мне.

Я тяжело вздохнула и посмотрела на папку, лежащую на столе. Я так и не решилась ее открыть. Меня охватывало странное чувство волнения, когда я смотрела на нее. Казалось, открой я ее, и это станет поворотным моментом в моей жизни. Я смеялась над собой, списывая все на стресс от пребывания в чужой стране, но все же откладывала этот момент на потом.

— Я еще не смотрела.

— Да ты что? — взорвалась Алина. — Разве тебе не интересно? Я первым делом прочла информацию о своем «хозяине» еще по дороге в гостиницу. И знаешь, что? Мне досталась пятидесятилетняя русская женщина. Да ее едва ли можно будет вытащить из собственного номера! По-моему, она просто искала компанию в чужой стране, потому что ни черта тут не понимает.

— Алина, ты ведь этого не знаешь! Может быть, это интересная и энергичная дама, с которой ты обойдешь весь Париж, — усмехнулась я.

— Нет уж, спасибо, — фыркнула Алина, а затем мечтательно протянула: — Я предпочла бы это делать со своей лучшей подругой или с красавчиком французом.

— Жизнь не так проста, — вздохнула я.

— Да, знаю-знаю. Но мы все равно найдем время, чтобы кого-нибудь тут подцепить. Это даже не обсуждается. Что я, зря, что ли, приехала сюда?

Я закатила глаза.

— Так, дорогая, ну-ка открывай свою папку.

— Алина, я не хочу сегодня думать о работе.

— Нет-нет, ты так от меня не отделаешься! Если тебе не интересно, то я уже умираю от любопытства, что за горячий итальянец тебе попался, — ухмыльнулась Алина.

— Наверное, очередная женщина, которая нуждается в компании, — попыталась отмахнуться я.

— Солнце, ты ж у меня красавица! Да за твою кандидатуру передрались все мужчины! И победил могучий итальянец! Только не разбивай ему сердце! Хотя, если только чуть-чуть, а я буду той, кто его утешит, — смеялась Алина.

— Алина, прекрати! — запротестовала я.

— Разве ты не замечаешь? На тебя заглядываются все здравомыслящие парни, да и не здравомыслящие тоже, увы. — Хохотнув, она продолжила: — Тебе стоит, наконец, довериться кому-нибудь. Не все ведь такие, как…

Алина вдруг запнулась, сообразив, что затронула больную тему.

— Давай не будем об этом вспоминать. Это прошлое, а я живу настоящим, — с грустью проронила я.

— Да-да, именно прошлое, — тут же подхватила Алина, — Забудь об этом. Ты обязательно встретишь достойного человека, я уверена в этом.

— Спасибо, дорогая.

Алина всегда меня поддерживала, когда мне это было необходимо, и верила в меня как никто другой. Я любила эту вздорную девчонку как свою сестру.

Еще долго мы болтали о всяких пустяках, больше не затрагивая парней и мою папку, одиноко лежащую на столе.

Во время разговора я чувствовала себя легко и непринужденно, но теперь, оставшись наедине со своими мыслями, чувство тревоги вновь вернулось ко мне. Просидев какое-то время за телевизором, я решила, что пора прогуляться. Поискав в путеводителе подходящий торговый центр, я остановила свой выбор на районе Ле-Аль. Станция метро Chatelet находится неподалеку, так что мне не составит труда быстро добраться туда на метро.

Надев свое любимое голубое платье, волнами спадающее до колен, я застегнула широкий пояс из резной белой кожи на талии под цвет любимой вместительной сумочки и цветочных босоножек; и прежде, чем выйти из номера, я накинула приталенный белый жилет с укороченными рукавами. Волосы как всегда были уложены в моей традиционной манере. Я всегда любила собирать боковые пряди заколкой в виде белой розы на затылке, как сделала это сейчас. Таким образом, локоны свободно спадали по спине и не лезли в глаза при наклоне головы. Сережки в виде ласточек в колечках как нельзя лучше завершали образ.

Спустившись вниз я, увидев, как Жан восхищенно смотрит на меня, улыбнулась ему в ответ, лишь ненадолго задержав на нем взгляд. Открывая дверь на выходе, я услышала голос Жана и, уже шагнув в дверной проем, обернулась.

— Приятного вечера, мадмуазель Мильская, — крикнул он мне в след.

В ту же секунду я почувствовала, как врезалась во что-то твердое, и меня отпружинило назад. Кто-то приобнял меня, не позволяя отлететь в сторону. Развернувшись, я увидела высокого, невероятно сильного мужчину в элегантном черном костюме. Сложно было определить его возраст, поскольку он выглядел молодо лет на двадцать семь, но при этом невероятно опытным, словно имел сотни лет за плечами. Это читалось в его глазах, его чертах. Он будто прошел через огонь и лед, рай и ад, и вернулся оттуда с таким же молодым телом, но мудрым духом. Его черные волосы почти доходили до плеч. Смуглая кожа и карие глаза придавали экзотичности его образу. Лицо было мужественным, с суровыми чертами закаленного в боях воина и невероятно притягивало своей дикостью. Он держался уверенно, словно всё окружающее находилось в его власти. И я была готова поверить в эту власть, учитывая его комплекцию. Я перестала дышать, разглядывая державшего меня мужчину. В его суровых глазах зажегся лукавый огонек, и он растянул губы в чувственной улыбке. Опомнившись и ощущая, как запылали мои щеки, я отстранилась от него. Он тут же отпустил меня.

— Прошу прощения, — смущенно произнесла я.

Его глаза мгновенно окинули меня с ног до головы, не упуская мельчайших деталей. Он издал тихий гортанный звук, похожий на удовольствие.

— Ну что Вы, это мне следует извиниться. Я оказался на пути у столь прелестной женщины и чуть не сбил ее с ног. Не могу сказать, что огорчен, но прошу прощения.

Его низкий голос был мягким и учтивым, но в то же время в нем таилась властность и неопределимая угроза, словно бархат, скользящий по лезвию ножа. Он бережно взял мою руку и легонько поцеловал. По моему телу прошел электрический разряд от того места, где он коснулся губами моей кожи, вызывая мурашки по всему телу.

Мужчина разжал свои пальцы, но не отстранил свою ладонь от моей руки, предоставив тем самым возможность мне самой убрать ее. Глубоко вздохнув, я едва заставила себя сделать это. Его горячая, пульсирующая энергией кожа была словно магнит для меня. Я смогла лишь улыбнуться ему в ответ и, собрав всю свою волю в кулак, вышла из гостиницы. Перед тем как закрылась дверь, я оглянулась назад и увидела, что он смотрит мне в след с легкой улыбкой на губах. Вспыхнув, я быстро отвернулась и пошла прочь.

— Глупая, — всю дорогу твердила я себе, — как я себя вела? Я стояла как завороженная и таращилась на него. Я совсем не хотела уходить. Да что со мной такое? Он словно опасный дикий зверь, а я маленькая мышка, которая должна бежать прочь. Я вообще больше не хочу поддаваться чувствам с кем бы то ни было, тем более с таким человеком.

Я помотала головой, отбрасывая мысли на эту тему, и вошла в торговый комплекс Форум-де-Аль, уходящий на четыре уровня под землю. Магазины, бутики, кафе, кинотеатры, небольшой парк — всё это входило в Форум-де-Аль. Долго блуждая по магазинам, я подобрала себе флакончик ароматных цветочных духов и синюю атласную блузку с рукавами до локтя. Мною было принято решение надеть ее завтра на встречу со своим «хозяином» из Италии в сочетании с классической узкой черной юбкой до колен. Так я буду выглядеть довольно элегантно и в то же время по-деловому.

Многие улицы, примыкающие к территории торгового центра, пешеходные: на них сосредоточено множество кафе и сувенирных лавок. Я зашла в одно из таких кафе, заказала чашечку кофе и присела за свободный столик, наслаждаясь приятным вечером.

— Добрый вечер, мадмуазель! Должно быть, впервые в Париже? — услышала я низкий приятный голос.

Я оторвала взгляд от окна и посмотрела на стоящего рядом молодого человека. Высокий, крепкий голубоглазый парень со светло-русыми растрепанными волосами, спадающими на лоб, смотрел на меня и дружелюбно улыбался.

Вот уже второй красавец-мужчина за сегодняшний день разговаривает со мной, с явным интересом меня разглядывая. Алина, должно быть, умерла бы от счастья, будь она на моем месте.

— И вам добрый вечер, месье! С чего Вы взяли, что я здесь впервые? — удивилась я.

— Можно? — спросил он, усаживаясь напротив.

Отвечать было бессмысленно, поскольку он уже сел, поэтому я неопределенно пожала плечами.

— Даниэль, — протянул он мне руку.

Поколебавшись немного, я протянула руку в ответ. Мне не хотелось заводить случайные знакомства с парнями, но не могла же я обидеть человека, вот так вот просто протягивающего руку с безобидной улыбкой. Он, на первый взгляд, не вызывал никаких опасений.

— Лана.

— Прекрасное имя у прекрасной незнакомки.

Даниэль легонько сжал мою ладонь и поцеловал руку.

— Здесь что, все целуют руки незнакомкам?

Смутившись, я убрала свою руку на место. Даниэль улыбнулся еще шире.

— Только таким прелестным нимфам, как ты. Это страна поцелуев. Там, откуда ты приехала, выражают чувства иначе?

— Ограничиваются только словами.

— Тогда я определенно предпочитаю быть французом. Так откуда ты приехала?

— А как Вы догадались, что я не местная? — парировала я.

Даниэль склонил голову набок и заговорщически ухмыльнулся.

— Я расскажу свой секрет сразу же, как только услышу откуда ты.

Я сузила глаза.

— Это тайна? — Даниэль иронично изогнул бровь.

— Из Англии, — соврала я.

Даниэль пристально разглядывал мое лицо, особо задержав взгляд на губах, затем перешел на глаза, глубоко вздохнул и отрицательно покачал головой, давая понять, что ни капли не поверил мне.

— Хорошо, Америка, — выпалила я.

Он следил за моими глазами со скептическим выражением лица.

— Ладно, раскрыл, Польша, — уверенно заключила я.

Даниэль усмехнулся и снова покачал головой. Я предлагала ему различные варианты, один за другим.

— Россия? — невзначай обронила я, когда у меня почти закончились страны.

Лицо Даниэля озарилось улыбкой.

Я широко распахнула глаза в немом удивлении. Парень же, напротив, буквально лопался от удовлетворения.

— Говорят, что русские женщины — самые красивые. Теперь я сам в этом убедился.

— Как Вы это поняли? — в недоумении спросила я.

— Судя по всему, ты совершенно не умеешь врать. Тебя выдает лицо. Особенно глаза. Эти прекрасные глаза отражают твои мысли и чувства.

Я машинально их закрыла, сердясь на себя за свою непреднамеренную открытость. Это слабость, от которой нужно избавиться. Придется потренироваться над собой перед зеркалом.

Даниэль рассмеялся.

— Но как Вы узнали что я не местная еще до нашего разговора?

— Все по той же причине, — пожал плечами Даниэль. — Ты так восхищенно разглядываешь улицы и проходящих мимо людей. Французы не обращают на это никакого внимания

— Ну конечно, — мне хотелось стукнуть себя по лбу настолько очевидный ответ, что и не стоило спрашивать вовсе.

— Я подошел сюда в надежде, что этот восхищенный взгляд коснется и меня, хотя бы на мгновенье, — продолжил Даниэль.

Я искренне улыбнулась ему в ответ. Этот обаятельный парень располагал к себе, но сейчас я не нуждалась ни в каких отношениях. Именно об этом я собралась ему заявить. Вздохнув, я изобразила серьезное выражение лица.

— Даниэль, — начала я деловым тоном.

— Солнце, твоя улыбка затронула мое сердце. Не будь такой суровой и обращайся ко мне на «ты», прошу тебя. Я ведь не так стар. А ты такая милая, когда улыбаешься, словно лесная нимфа, пришедшая, чтобы осыпать меня цветами и подарить блаженство.

Его взгляд остановился на моих белых босоножках, пряжки которых были сделаны в виде цветов, обвивающих пальцы и щиколотки.

— Осыплешь? — он с надеждой и восхищением взглянул на меня.

Мне совершенно не хотелось его обижать. Часть меня хотела узнать его получше, провести с ним время. Но другая часть твердила, что я сейчас к этому не готова и вряд ли скоро буду.

— Послушай, Даниэль. Ты невероятно милый парень, но я не хожу на свидания. Сейчас я думаю только о работе, и ближайшие несколько лет так и будет. Ты просто теряешь время, флиртуя со мной, в то время как многие другие девушки, я уверена, будут счастливы провести с тобой эти часы.

Даниэль задумчиво склонил голову, переваривая услышанное.

— Другие будут счастливы провести со мной время… Выходит, тебе моя компания не доставляет никакого удовольствия? — удрученно спросил он.

— Нет, что ты, мне приятно общаться с тобой, поверь. Быть может, я даже была бы счастлива пойти с тобой на свидание, если бы встретила тебя раньше… — я тут же замолчала, непроизвольно подняв нежеланную тему.

Даниэль пристальнее вгляделся мне в глаза. Я отвела их, чтобы он не увидел боль от воспоминаний о предательстве.

— То есть я просто хочу пояснить, что больше дружеских отношений не могу обещать.

Взгляд Даниэля был наполнен сожалением, но в то же время и твердой решимостью. Он накрыл мою ладонь своей рукой.

— Досадно, что я не встретил тебя раньше. Однажды ты можешь передумать, — тихо проговорил он.

— Извини, — я покачала головой.

— Что ж, ты считаешь меня невероятно милым парнем, и этого достаточно. — Он широко улыбнулся. — Друзья?

Я взглянула на его руку, лежащую поверх моей, и подняла брови.

— Друзья?

Он тут же убрал ее, поднимая обе ладони перед собой.

— Дружеский жест, — невинно улыбнулся он. Затем настойчиво продолжил: — Ну так друзья? Договорились?

— Хм-м… — задумчиво протянула я. — Друзья — это очень близкие люди, доверяющие друг другу и всегда готовые помочь, когда это необходимо. Мы же едва знакомы.

— Дай мне шанс доказать свою преданность.

— Дружбу не пытаются доказать, выставляя ее напоказ. Она возникает сама собой. Я не ищу свиданий, поэтому встречаться мы не будем. Однако если судьбе будет угодно столкнуть нас снова вместе, я искренне обрадуюсь тебе, Даниэль, и мы будем приятно общаться. Именно судьба решает, кем нам быть друг другу, друзьями или мимолетными знакомыми.

— Женщины, — тяжело вздохнул Даниэль, закатив глаза к небу, — испокон веков вы усложняете жизнь мужчин. Но без вас наша жизнь была бы слишком проста и бессмысленна.

Я невинно пожала плечами.

— Лана, ты удивительная девушка. Если мне не удастся завоевать твое сердце, то твою дружбу я завоюю обязательно. Я уверен, что наша встреча не случайна. Мы обязательно увидимся вновь.

Я улыбнулась ему в ответ.

— Ты тоже удивительный, Даниэль. Я от всей души желаю тебе счастья.

Парень просиял, а я прикусила язык, чтобы не взболтнуть ничего лишнего, напрасно обнадеживая его. Вряд ли мы еще встретимся.

— Красавица, не говори так, словно уже прощаешься со мной навсегда. Если ты не веришь, что мы встретимся вновь, то, по крайней мере, этот вечер еще не закончился. Ты ведь не откажешься от экскурсии по этим окрестностям? Я с удовольствием покажу тебе здешние места. Ты ведь наша гостья, и обязательно должна посетить их.

— Конечно. Но только не вздумай больше флиртовать со мной, — предупредила его я.

— Я постараюсь, — усмехнулся Даниэль.

Я предупреждающе посмотрела на него.

— Это происходит само по себе. Учтивость в моей природе. К тому же ты сама виновата. Почему ты такая удивительная? Перестань очаровывать меня! — усмехнулся он, наклоняясь ко мне поближе.

— Даниэль, перестань! Я тебя предупредила, — я легонько оттолкнула его назад. Он жестами показал, что закрыл рот на замок.

Остаток вечера мы провели, гуляя по окрестностям района Ле-Аль. Даниэль показал мне великолепную церковь Сент-Эсташ, созданную в стиле поздней готики, плавно переходящей в ренессанс, забавную гигантскую скульптуру в виде каменной головы, Башню Жана Бесстрашного — один из немногих сохранившихся в Париже памятников военной средневековой архитектуры, сквер Невинных, в котором сохранился единственный в Париже ренессансный фонтан, украшенный скульптурами нимф. Фонтан — это все, что осталось от средневекового городского кладбища, как пояснил Даниэль. Этот парень прекрасно знал свой город и его историю. Гулять с ним было одно удовольствие.

Когда пришло время прощаться, он не желал отпускать меня одну. Было уже около одиннадцати вечера. Мы сошлись на том, что он поймал мне такси и заплатил водителю, чтобы тот отвез меня куда я пожелаю. Таким образом, Даниэль не мог узнать о том, где я остановилась.

— Лана, если я попрошу тебя оставить мне свой номер телефона, ты согласишься?

Я отрицательно покачала головой.

— А если спрошу, где ты живешь, работаешь, хотя бы чем занимаешься, ты ответишь мне?

Я грустно улыбнулась ему в ответ и снова покачала головой.

— Я так и подумал, — прошептал Даниэль и поцеловал меня в щеку.

— Даниэль…

— Это французский обычай. Так встречают и прощаются с друзьями. Страна поцелуев, помнишь, красавица? — он лукаво улыбнулся.

Я смущенно покраснела и отвернулась. Не могу отрицать, что он волновал меня, как привлекательный, интересный мужчина волнует женщину, к которой он неравнодушен, однако это не было увлечением. Мы просто прекрасно провели время, и за это я была ему благодарна.

Посадив меня в машину, Даниэль нагнулся к открытому окну моей дверцы.

— До скорой встречи, красавица.

— Спасибо за экскурсию, Даниэль. Мне всё очень понравилось. Удачи тебе.

Я помахала ему на прощанье рукой, и мы тронулись с места.

Оказавшись в своем номере, я посмотрела на папку, одиноко лежащую на столе. Затем пошла в ванную, умылась. Вернувшись, я переоделась в любимую пижаму — короткие шорты и майку с мишками, спящими на луне, кремового цвета, затем расчесала волосы. Немного поколебавшись, взяла в руки папку и залезла в кровать.

— Здесь нет ничего страшного, — заверила я себя и открыла папку. Несколько минут я глупо таращилась на два предложения в полном недоумении. Всего две строчки во всей пустующей папке? Как такое может быть? Если это чья-то шутка, то мне не смешно. Я пожалела, что не открыла ее еще в агентстве.

В этих строчках сообщалось, что я должна быть завтра внизу в ресторане в десять часов утра за столиком номер шесть. Это всё. Никакой информации о клиенте не было.

Раздосадованная, я отшвырнула папку на стол и уткнулась в подушку. Мысли беспорядочно роились в моей голове. Я долго ворочалась, вспоминая прошедшие события, прежде чем смогла уснуть.

Глава 2

Звук будильника заставил меня подняться с кровати, вырывая из тревожного сна. Я помню, что мне снился Даниэль. Он кружил меня, оторвав от земли. Я смеялась. Затем его хватка стала сильнее. Я почувствовала боль, начала кричать и вырываться, но Даниэль продолжал сжимать меня в смертельные тиски. Его глаза остекленели и уже не казались человеческими. На меня смотрело существо. Не человек. Я в ужасе выкрикнула чье-то имя. В этот самый момент появился итальянец, который выдернул меня из рук существа. Я не видела, что он сделал с этим существом, но оно издало ужасающий звук, а я уже была в руках разъяренного итальянца, несущегося сквозь ночь со скоростью света. Итальянец был похож на того мужчину, с которым я столкнулась в дверях гостиницы. Я зажмурилась и постаралась четче вспомнить его лицо. Да, это точно он. Но почему именно он?

Через несколько минут я открыла глаза. Холодный пот пробежал по моей спине от осознания происходящего. Я так сильно поразилась его притягательности и своей слабости перед ним, что всеми силами попыталась о нем позабыть, не обратив внимания на очень важную деталь — он заговорил со мной на итальянском.

— Нет, нет, нет, — твердила я себе. — Это просто совпадение.

Однако совпадение было слишком очевидным. Я была уверена в том, что мой «хозяин» — самый опасный и самый притягательный мужчина, которого я когда-либо видела.

Закрыв глаза, я какое-то время пролежала на кровати, не веря в происходящее со мной. Затем я заставила себя подняться, убедив, что это всего лишь работа, которую я обязана выполнять, и что я не сделаю глупостей, поскольку буду держать себя в руках и буду предельно осторожна, как и всегда.

Собравшись, я спустилась в ресторан и села за столик номер шесть еще в половине десятого. Нервничая в ожидании итальянца, я теребила салфетку на столе. Спустя пятнадцать минут ожидания я заказала себе кофе, не сводя глаз с часов, следя за каждой мучительной минутой. Без одной минуты десять, словно из ниоткуда, появился тот же мужчина, с которым я столкнулась в дверях гостиницы, заставив меня дернуться от неожиданности.

На нем был элегантный темно-серый итальянский костюм с белой рубашкой и серебристым галстуком под ним.

— Доброе утро! Рад снова видеть Вас, мадмуазель Мильская. — Он взял мою руку на мгновенье и, глядя мне в глаза, нежно прикоснулся губами, а затем уселся за столик.

По моей коже снова пробежал электрический разряд от прикосновения его губ. Не сумев выдавить из себя ни звука, я сконфуженно кивнула.

— Вы удивлены? — он изогнул бровь.

— Это Вы… — смогла наконец произнести я.

— Совершенно верно.

— И Вы знали кто я с самого начала?

— А кто Вы? — усмехнулся он.

— Ваша переводчица.

Итальянец, сузив глаза, задумался, пробуя на вкус эти два слова. Ему явно понравилось услышанное. Уголки его губ слегка дернулись вверх.

— Да, — заключил он.

— А как… — медленно начала я.

— Фотография. В анкете. Все просто.

— Ну конечно! Извините, я сегодня плохо спала, видимо, поэтому задаю такие глупые вопросы. Это так очевидно, — раздосадовано произнесла я.

— Снились кошмары? — выразительно спросил итальянец.

Я мысленно стукнула себя по лбу за то, что сболтнула лишнего.

Он оценивающе меня разглядывал, словно под большим микроскопом, примечая все вплоть до покраснений на коже после беспокойного сна. На секунду мне показалось, что в его глазах вспыхнуло желание, и я испугалась. Но приглядевшись, я увидела лишь хладнокровное изучение.

— Да ничего особенного, — покусывая губу, ответила я. То, что он был моим спасителем, рассказывать ему я не собиралась ни при каких обстоятельствах. Даже под пытками.

— А почему Вы мне сразу ничего не сказали? Вы еще вчера приехали сюда, и Вам могла понадобиться моя помощь, — сменила я тему.

— Я могу обходиться словарем, — усмехнулся мужчина.

— Тогда зачем я Вам нужна?

Какое-то время он смотрел на меня, словно раздумывая над ответом.

— Заглядывать в словарь после каждой фразы, знаете ли, не очень удобно. Тем более на важных встречах. Это не будет способствовать моей репутации.

Представив себе этого сурового мужчину с убийственным взглядом и деловыми манерами, лихорадочно листающего словарик в поисках ответа, я невольно рассмеялась.

Глаза итальянца заблестели, и я готова была поклясться, что видела расслабленное лицо беззаботного человека. Вся его холодность и дикость исчезла, а взгляд потеплел. В этот момент моя оборона, которая держалась на чувстве опасности и недоверия к нему, моментально рухнула.

— Извините, — виновато проговорила я, взяв себя в руки и перестав смеяться, — но это и вправду было бы забавно.

Его лицо вдруг снова стало напряженным и сосредоточенным, а глаза строгими и вкрадчивыми. Я даже стала сомневаться в том, что видела ранее.

— Несомненно, Руслана Мильская. Вы приехали из России. Одна из лучших учениц университета. Два высших параллельных образования, одно неоконченное. Культуролог-лингвист. Двадцать три года. Живете одна.

— Вы очень осведомлены, месье…

— Почему Вы не остались жить с отцом хотя бы до окончания учебы, мадмуазель Мильская? Это было бы проще, чем работать вечерами, оплачивая съемную квартиру? — Он проигнорировал мой безмолвный вопрос о его имени.

— Это не относится к нашей с Вами работе. — Я была расстроена тем, что агентство нечестно поступило со мной, выведав такие подробности обо мне и рассказав все посторонним людям. О том, что моя мама умерла, он, похоже, тоже знал.

— Вы, мадам Мильская, относитесь к нашей с Вами работе, а я должен знать все о людях, с которыми имею дело. — Его любезный тон ничуть не отражал дружелюбность, напротив, пугал своей расчетливой хладнокровностью. Он говорил так, словно был секретным агентом, подозревающим всех окружающих в шпионаже за ним. Либо так и есть, либо он параноик. И в том и в другом случае, вызывать его недоверие не хотелось.

— Я привыкла быть самостоятельной и меня не пугают трудности, — недовольно произнесла я. Как он смеет расспрашивать о моей личной жизни?

— Что ж, пусть так, — проговорил он, явно неудовлетворенный ответом. — Вы ведь знаете, что вы — приёмная дочь. Никогда не пытались найти своих биологических родителей?

Я чуть не упала со стула, остекленев словно статуя. Откуда он может знать такие подробности?! Похоже, агентство перешло все границы!

— Нет. — Слезы предательски заблестели в моих глазах сама не знаю почему, и, чтобы не расплакаться перед ним, я отвернулась, стараясь сконцентрировать всю свою злость на нем.

Я вспомнила тот момент, когда случайно узнала об удочерении. Мне тогда было десять. В тот момент я впервые почувствовала душевное одиночество, которое и теперь, спустя годы, не дает мне покоя.

Когда я смогла взять себя в руки и повернулась, его ледяной взгляд смягчился, глаза больше не излучали хладнокровие. В них читался неподдельный интерес. От такой внезапной перемены моя злость начала потихоньку улетучиваться. Я смотрела на него в недоумении, пытаясь понять этого загадочного человека.

Мы просидели так несколько минут. Затем его лицо снова напряглось. Глаза стали холодными и бесстрастными, не упуская при этом ни одной детали происходящего вокруг. Он походил на тигра, растянувшегося на солнышке у водопоя и всем своим видом показывающего, что его ничего не интересует, но в ту же секунду он готов был перегрызть горло каждому зверю, решившему пересечь его границы.

— Добрый день! Я пришел рано, но вы, все же, опередили меня.

Я обернулась и увидела мужчину лет 35. Он был небольшого роста, полной комплекции, с коротко остриженными волосами. На нем был одет темно-синий костюм. Он нам улыбался, но это не была искренняя улыбка, скорее отрепетированная любезность.

Когда незнакомец остановил свой взгляд на мне, его лицо изобразило задумчивость. Мужчина прищурился, словно пытался вспомнить, где меня видел. Затем его глаза слегка расширились, а губы дрогнули, но он тут же перевел взгляд на моего «хозяина», как будто мгновенье назад я его так не удивила. Он перестал смотреть в мою сторону. Однако я сомневалась, что это ускользнет от внимания проницательного итальянца.

Когда они разговаривали — смотрели только друг на друга, при том, что именно я была связующим звеном, переводящим их слова друг другу. У них был очень странный разговор.

— Итак, вот я здесь. Чего ты хочешь? — Присоединившийся к нашему столику француз говорил так же непринужденно, но заметно нервничал.

— Информацию.

— Я попробую тебе помочь, насколько могу, но это зависит от того, что именно ты просишь.

— Ты же знаешь, что я никогда не прошу.

Француз едва заметно вздрогнул. Он явно боялся итальянца, и я прекрасно его понимала.

— Я слушаю. — Француз напрягся.

— Меня интересует шкатулка.

— Шкатулка? — эхом переспросил француз, изображая недоумение.

Итальянец нетерпеливо вздохнул и подался вперед. Француз испуганно отшатнулся назад, однако итальянец лишь протянул руку за чашкой кофе, поднес ее к губам, сделал глоток и поставил обратно на стол. В этом движении было столько потаенной угрозы, что даже я испугалась наряду с французом, что стану свидетелем кровавой драки. Во что же я ввязалась?

— Как знаток музейных предметов, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Меня интересует Киринтау. Не сомневаюсь, ты слышал молву о ней. Я знаю, что она объявилась в одном из здешних музеев и ты знаешь в каком. — Это не было вопросом, скорее фактом.

Я не знала, как переводится «Киринтау» и есть ли вообще перевод у этого слова, поэтому произнесла его с вопросительной интонацией, глядя на итальянца. Тот наконец-то удостоил меня мимолетным взглядом, кратко кивнув мне.

Француз откашлялся.

— Ах, ты говоришь об этой шкатулке. Да, я слышал подобные слухи, но не ручаюсь за их достоверность. Я могу лишь предполагать…

— Ну так давай, предполагай.

— Если такая вещь появилась в Париже и до сих пор не найдена, то она должна быть в маленьком неприметном музее, который не удостаивают особым вниманием.

— В котором?

— Я не знаю.

Итальянец прищурился и чуть склонил голову на бок. Его губы изогнулись в ухмылке, больше напоминающей звериный оскал.

На лице француза выступил пот.

— Клянусь тебе, я ничего не знаю наверняка, но у меня есть пара наводок.

Француз достал из кармана листок и положил на стол. Итальянец мгновенно развернул свернутый лист, пробежался по нему глазами и убрал к себе в карман.

— Вполне возможно, что это еще одна безделушка, не представляющая особой ценности, — добавил француз.

— Что ж, хорошо. Я поверю тебе, но помни, что я не даю второго шанса. — Итальянец вытащил из пиджака конверт и положил на стол.

Сглотнув в предвкушении, француз осторожно забрал подачку и довольно улыбнулся.

— Благодарю.

— Можешь идти.

Француз встал и слегка поклонился в прощании. Уходя, когда он оказался за спиной итальянца, то снова взглянул на меня:

— Мадмуазель, — кивнул он мне.

Что-то было в его взгляде… Сочувствие? О Боже, сочувствие! Он жалел меня, потому что я оставалась с этим опасным итальянцем? Волоски на моем теле встали дыбом.

Итальянец сузил глаза, недоверчиво глядя на меня.

— Вы когда-нибудь видели его раньше, мадмуазель Мильская? — По его темным глазам было ясно, что он недоволен.

— Нет, я впервые во Франции, сегодня лишь второй день.

Его взгляд был все еще подозрительным, но, кажется, он мне поверил.

— Что такое Киринтау? — наконец спросила я, поборов страх и желание убежать отсюда куда подальше.

Итальянец слегка улыбнулся, но мне стало от этого не по себе.

— Вы в самом деле хотите это знать, мадмуазель Мильская? — Что-то в его тоне заставило меня передумать расспрашивать об этом вопросе. Лучше прикинуться слепоглухой дурочкой и не впутываться в темные дела этого не менее темного человека.

— Нет, — тихо ответила я и отвернулась. Он усмехнулся.

— У Вас есть свободное время до часа. Ровно в час я Вас жду в холле гостиницы. Приятного аппетита! — С этими словами он встал из-за стола, слегка кивнув на прощанье, и зашагал прочь.

Я хотела крикнуть ему, что он не заплатил за свой кофе и это было грубо — заставлять меня платить за него, но я замялась, пытаясь придумать, как к нему обратиться, поскольку своего имени он мне так и не назвал.

Итальянец остановился.

— Завтрак, разумеется, за мой счет, мадмуазель Мильская! Любое ваше желание уже оплачено, — бросил он через плечо и ушел.

— Маньяк! Бандит! Телепат! — сердито выпалила я ему вслед, решившись лишь на шепот, и то после того, как он ушел.

Надо бросать это дело пока не поздно — решила я и застонала, уронив голову на руки. Ну почему мне достался именно этот человек? Все шло так замечательно, пока он не появился. А теперь, если я пойду в агентство и откажусь от него — моя безупречная репутация даст трещину. Черт! Нет, если я расскажу им всю правду о нем и о том, что я видела, они поймут меня. Должны понять. Но то, что я буду болтать о подозрительной личности итальянца, может не понравится ему. Это опасно. Что же делать?

— Чего-нибудь желаете, мадмуазель? — Голос официанта застал меня врасплох, и я подпрыгнула. Нервы были на пределе.

— О, простите мадам, не хотел вас напугать. Вам чего-нибудь принести? — вежливо проговорил официант извиняющимся тоном.

От всего случившегося мне кусок в горло не лез. Когда я нервничаю, меня мутит. Я хотела узнать у него лишь одно.

— На самом деле все уже оплачено? Что бы я не заказала?

— Конечно, — изумился официант.

Действительно, что за глупые вопросы я задаю? Такое впечатление, что я одна не понимаю, что здесь происходит.

— Нет, спасибо, я допью кофе и вернусь к себе в номер, — ответила я. Официант кивнул и удалился.

Бездумно повертев чашку в руках, я, наконец, оставила ее и ушла наверх. Придя к себе в номер, я стала ходить по комнате из угла в угол. Окончательно решив, что ни при каких обстоятельствах не останусь работать с итальянцем, я взяла телефон и набрала номер агентства. Я хотела сказать им, что отказываюсь от этого клиента, и если они не захотят дать мне другого, то и от этой стажировки тоже. Речь уже шла не о страхе перед трудностями, а о моей безопасности.

Автоответчик сообщил, что вызываемый абонент не может ответить на мой вызов. Я сердито вздохнула. Придется доработать этот день до конца, потому что я не имею ни малейшего желания злить опасного человека, заявляя ему, что отказываюсь от него. Кто знает, сколько ему понадобится времени, чтобы найти нового переводчика. В любом случае — бесполезная потеря его драгоценного времени обернется яростью ко мне. После того как он меня отпустит, я приеду в агентство и скажу все им лично. Главное — успеть до восьми часов, иначе я никого там уже не застану.

Размышляя над этим, я открыла дверь и чуть не закричала от неожиданности. Нет, если раньше у меня были сомненья, рассказать ему или нет, то сейчас от них не осталось и следа. Инстинкт самосохранения переборол чувство порядочности.

На моем пороге стоял итальянец с грозным взглядом, ясно говорящим что любой, кто его ослушается — покойник. В мозгу промелькнула лишь одна мысль — от него нужно бежать без оглядки. Он изогнул бровь, словно говоря: «Осмелишься?», но его недобрая ухмылка давала понять, что ничем хорошим это не обернется. Он пугал меня до чертиков.

— Пять минут второго, мадмуазель Мильская! — сурово проговорил он, когда я, словно вкопанная, застыла на месте.

Похоже, в своих раздумьях я совсем потеряла счет времени.

— Женщины всегда опаздывают. — Я попыталась непринужденно пожать плечами и выдавила из себя извиняющуюся улыбку.

— Вы готовы?

Итальянец повернулся ко мне полубоком и изящно выгнул руку, предлагая взять его под локоть. Нет, не предлагал, требовал. Я не могла произнести ни звука, лишь кивнула и послушно обхватила его предплечье.

Мы приехали в небольшой музей древностей на окраине города. Итальянец просил меня устроить обзорную экскурсию, читая таблички всего, что мы видели. Пока мы обходили зал за залом, он внимательно изучал мое лицо, словно примечая малейший проблеск каких-либо эмоций. Зачем он делал это? Неужели думал, что я совру? Я нервничала. Стараясь не замечать его сканирующий взгляд, я сконцентрировалась на экспонатах.

Закончив осмотр музея, мы сели в машину и отправились в следующий музей, такой же маленький и далекий от города.

Осмотр экспонатов проходил по тому же сценарию. Внезапно мое внимание привлекла золотая шкатулка, инкрустированная драгоценными камнями. Я не могла оторвать от нее глаз, хотелось прикоснуться к ней, провести пальцами по ее поверхности. Не сразу ко мне пришло осознание того, что моя рука уже лежит на стекле, огораживающем шкатулку.

— Она прекрасна, — невольно произнесла я с придыханием, не понимая, что меня в ней заворожило. Обычно я не питаю слабостей к драгоценностям.

Внимание итальянца тут же переключилось на шкатулку. Он осыпал меня вопросами: видела ли я ее раньше, чем она мне понравилась и какие чувства она у меня вызывает. Допрос о личных чувствах меня разозлил. На мою злость он ответил яростью в глазах, но ни один мускул на его лице при этом не дрогнул. Он оставался таким же хладнокровным. Первой отвернулась я. Я хотела все бросить и уйти, но боялась его разозлить. Я твердо решила для себя закончить поскорее экскурсию, прийти в агентство и отказаться от работы с ним, а если не предложат другую кандидатуру — уехать. Он вопросительно посмотрел на меня, возможно, заметив, что мой гнев сменился решимостью. Вот только решимостью на что, надеюсь, он не понял. Его изучающий взгляд напрягал меня. Затем он позволил себе сухо улыбнуться и снова подставил мне локоть.

— Прошу прощения, если был груб. Продолжим, мадмуазель Мильская?

Моя рука налилась свинцом при мысли о том, что придется опять к нему прикасаться. Пусть даже через ткань его пиджака. Я медленно обвила свою руку вокруг его предплечья и старалась держаться невозмутимо, делая вид, что никакой взаимной ярости у нас не было.

Мы прошли остальные залы. Все это время я оставалась равнодушной. Ничего меня больше не интересовало, я просто делала свое дело, останавливаясь у каждого экспоната лишь на несколько секунд для того, чтобы прочитать название и перейти к следующему. Похоже, его это устраивало.

Закончив осмотр, итальянец довел меня до машины и открыл дверь, однако садиться я не собиралась. Он вопросительно взглянул на меня. Было уже шесть часов вечера. Поскольку телефон агентства не отвечал, я надеялась приехать туда лично и обсудить свою отставку.

— Теперь я свободна или у Вас еще какие-нибудь планы на сегодня, в которых понадобятся мои услуги?

Он задумчиво прищурился, взвешивая что-то в своей голове.

— На сегодня Вы свободны. Распоряжайтесь своим временем как пожелаете. Куда вас подвезти?

— Спасибо, не стоит. Я доберусь сама.

Он недоверчиво взглянул на меня.

— Здесь недалеко, — соврала я.

Он чуть помедлил, прежде чем кивнуть, и улыбнулся странной улыбкой, словно что-то не договаривал, но я не могла понять, что именно. К сожалению, я не была экспертом по чтению с лица, в отличие от моих новых знакомых.

Итальянец чуть склонил голову, взял мою руку, поднес к губам и поцеловал. Кожу приятно покалывало после легкого прикосновения его губ. Интересно, это когда-нибудь прекратится?

— Благодарю за прекрасную экскурсию, — проговорил он, не отпуская моей руки.

Его взгляд из-под бровей казался еще более убийственным. Затем он разжал руку, задержавшись на ней взглядом, развернулся и сел в машину. Через несколько мгновений машина уехала.

Какое-то время я стояла в смятении. Слово «прекрасную» в его устах звучало как-то противоречиво. Именно это слово я невольно произнесла, увидев шкатулку. Итальянец же сделал паузу, прежде чем произнести его, словно подбирая подходящее или вспоминая мою брошенную от восторга фразу. Зачем? Он смеялся над моей нелепой реакцией на драгоценную шкатулку? И с чего бы ему устраивать мне допрос после этого? Но в глубине души меня беспокоило то, что, несмотря на его угрожающий вид и грубость вперемешку с галантностью, мне понравилось держать его под руку. Я чувствовала себя в безопасности. Нет, я жутко боялась его, но безопасность была от других, от всего мира. Казалось, никто не притронется ко мне, если он не позволит. А когда он коснулся губами моей руки, мне захотелось прижаться к нему плотнее. Странные мысли. Я тут же помотала головой, сбрасывая наваждение. Этого человека следовало выкинуть из моей жизни, и как можно быстрее.

В кармане блузки я нашла немного денег — сдачу от покупки, которую я случайно сунула туда. Ее едва хватало на проезд до агентства. Я забыла взять свою сумку, когда увидела итальянца на своем пороге, и тот увел меня за собой. Я ругала себя за такую безответственность.

Доехав на автобусе до нужной остановки, я в недоумении вылетела из него, не в силах поверить в увиденное. На месте десятиэтажного стеклянного здания, в котором находилось агентство, теперь располагался обычный жилой комплекс.

Я закрыла рот рукой, подавив вскрик. Затем закрыла глаза, досчитала до пяти и снова их открыла. Жилой комплекс никуда не исчез. Неужели я сошла с ума? Может, я не туда приехала? Я медленно оглядела улицу. Все находилось в том же состоянии, что и прежде, кроме этого здания. Мне хотелось плакать, кричать, но вместо этого я стояла в ступоре и смотрела на здание с леденящим душу ужасом. Не знаю, сколько времени я так простояла.

— Ищешь меня, красавица? Я же говорил, что мы еще встретимся, — услышала я шепот у своего уха.

Обернувшись, я увидела Даниэля, весело улыбающегося мне.

Я была так рада увидеть хоть какого-нибудь знакомого вменяемого человека, что сразу же, с чувством облегчения, кинулась к нему, обнимая его за шею и уткнувшись в плечо.

Руки Даниэля неуверенно обвились вокруг моей талии.

— Лана, я… — прошептал он и крепко обнял меня.

— Все хорошо. Я с тобой. Ты в безопасности. — Его руки успокаивающе гладили меня по спине.

Наконец я отстранилась от Даниэля. Он позволил мне немного отдалиться, но все же обвивал мою талию руками.

— Прости, Даниэль. Я просто очень рада тебя видеть. Я в порядке, отпусти меня.

Я попыталась высвободиться из его рук, но парень цепко взял меня за плечи и испытующе вгляделся мне в глаза.

— Я, конечно, польщен, что ты так тепло приветствуешь меня. Черт, мне даже приятно! Но я вижу, что ты напугана. Я не отпущу тебя, пока ты мне все не расскажешь.

Мне хотелось рассказать Даниэлю всю правду об исчезнувшем здании, но тогда он сочтет меня сумасшедшей. Разве кто-нибудь может поверить в это? Я бы на его месте не поверила. Да я и сама до сих пор не могу этого понять.

— Я просто заблудилась. Скажи, этот жилой комплекс давно здесь стоит? Мне казалось, раньше я видела тут стеклянное здание с офисами и магазинами.

— Столько, сколько его здесь помню, — задумчиво протянул он. — Лана, таких зданий полно в Париже. Может ты адрес перепутала? Ничего страшного, ты ведь впервые в этой стране. Такое часто случается.

— Наверное, — проговорила я, но ни капли не поверила в это. Я четко запомнила адрес, по которому мы с Алиной приезжали вчера в агентство. Алина. Как она? Все ли у нее в порядке в этой сумасшедшей стране? Может, только одна я схожу с ума.

— Это все, что тебя испугало? — недоверчиво спросил Даниэль.

— Я не испугана, просто растеряна, — оправдывалась я.

— Лана, ты побледнела и смотрела так, словно увидела привидение. Думаешь, я поверю, что всему виной одно единственное здание, которое ты не смогла найти? Расскажи мне все. Я тебе помогу, обещаю.

— Еще я осталась без денег и не могу доехать до своей гостиницы. Даниэль, одолжи мне немного на проезд, пожалуйста. Я все тебе верну, честное слово.

— В этом нет нужды, красавица. Я тебя отвезу.

— Нет, спасибо за заботу, я доеду сама.

— Ты все еще не доверяешь мне? — Даниэль огорченно вздохнул.

Я виновато посмотрела на него, но ничего не ответила. Я не могла рассказать ему об опасности, которая нависла надо мной. Если Даниэль узнает об итальянце, то это может плохо кончиться для него, а я себе этого ни за что не прощу. Я должна выпутываться из этой истории сама.

— Как пожелаешь, принцесса. Больше ничего не хочешь мне рассказать?

Я покачала головой. Даниэль долго вглядывался мне в глаза. Затем нехотя отпустил руки и погладил меня по щеке.

Ты все еще бледная. Можешь не рассказывать всего, если не хочешь, но знай, что я всегда готов тебя выслушать. Пойдем, я накормлю тебя. Обещаю посадить тебя на такси, но только после того как мы поужинаем в кафе.

Я согласно кивнула. За весь день я ничего толком не съела и чувствовала себя без сил.

Даниэль привел меня в уютное кафе на веранде. Я заказала себе блинчики и кофе. Неодобрительно взглянув на меня, он добавил к заказу еще несколько блюд — мясное, салат, десерт и то же самое для себя.

— Это вкусно. Тебе понравится, — улыбнулся парень.

— Не стоило.

— Стоило. Надо вернуть румяный цвет твоим щечкам. Не спорь, — отрезал Даниэль.

Препираться сейчас с ним было бесполезно, поэтому я смирилась. К тому же я действительно была голодна. При этом меня мутило от волнения и тревоги.

Пока ела, я обдумывала, что мне делать дальше. Нельзя было рассказывать об итальянце Даниэлю. Алина тоже не должна знать. Я не хочу подвергать опасности других людей. У меня нет иного выхода, кроме как завтра же купить билет на самолет и уехать домой. С этими мыслями я успокоилась. Паника сменилась твердой уверенностью.

— Вижу, ты что-то решила для себя. Что-то важное, — сказал, наконец, Даниэль. Он любезно предоставил мне возможность погрузиться в собственные мысли, не беспокоя разговорами, и только теперь заговорил. Я была благодарна ему за это.

— Да, я хочу уехать назад, домой.

— О, вижу, мы тебя здорово потрясли, красавица, — усмехнулся Даниэль.

— Нет, не в этом дело, — улыбнулась я. — Просто я здесь чужая. Я не могу справиться с теми трудностями, с которыми мне пришлось столкнуться. Я многого здесь не понимаю. Дома моя жизнь была гораздо проще.

— Когда мы сталкиваемся с трудностями, с которыми не можем справиться, есть люди, способные нам помочь. Надо лишь попросить их, — многозначительно произнес Даниэль.

— Я привыкла справляться со всем сама.

— Чёрт побери, — он резко стукнул кулаком по столу. — Ты настолько не доверяешь мужчинам, девушка?! Что за ублюдок приложил к этому руку? Пусть только попадётся мне на глаза…

Я чуть не подпрыгнула от резкой перемены настроения Даниэля. Меня потрясла охватившая его злость, которая так же внезапно прошла, как появилась несколько секунд назад.

— Прости. Я вышел из себя. Ты не заслуживаешь такого обращения, Лана. Как можно было причинить боль такой прелестной девушке? Ты не должна взваливать всю ответственность на свои хрупкие плечи. Я вижу, что именно так ты и поступаешь по жизни.

— Даниэль, я росла без матери с десяти лет, так что мне пришлось быть ответственной и самой заботиться о себе. Отец сам как ребенок, за которым нужен глаз да глаз. Хоть он и относился ко мне с большой любовью, я не хотела быть обузой для него, так что, как только стала достаточно зарабатывать, сняла себе квартиру. Он, конечно, был против, но достаточно и того, что мои приёмные родители содержали меня практически с рождения и дарили заботу и любовь, несмотря на то, что я им не родная, поэтому меньшее, что я могла сделать, это перестать обременять отца. Я чувствовала себя словно не на своем месте, пока не ушла в «вольное плавание» после совершеннолетия.

Я не хотела рассказывать столь личные вещи, но признание вырвалось само собой: Даниэль затронул мое прошлое, о котором мне не хотелось вспоминать, и вызвал бурю эмоций в глубине моей души. Я хотела лишь доказать ему, что ответственна перед собой, и это совсем не связано с тем, что однажды человек, которому я безгранично доверяла и любила, мой парень, предал меня, и тогда я перестала ходить на свидания даже спустя шесть лет.

Даниэль молча сжал мою ладонь. Взгляд его красноречиво говорил, что он обо всём догадывается.

— Ты удивительна. Твоим родителям очень повезло с тобой. Но всё же я говорил о другом. Можно быть ответственным и при этом чуть больше доверять другим. Я вижу, что кто-то предал тебя, кто-то, кому ты доверяла, поэтому ты сторонишься мужчин.

— Мне бы не хотелось об этом вспоминать, — остановила его я, в очередной раз удивляясь его проницательности.

Даниэль кивнул, соглашаясь, но в его глазах по-прежнему отражалась задумчивость.

— А ты давно живешь здесь, Даниэль? — сменила я тему.

— Двадцать три года, — пожал плечами тот.

— Значит, всю жизнь? — прикинула я его возраст, на что парень лишь ухмыльнулся. — И чем ты занимаешься?

— Мои ответы не бесплатны, красавица. Я расскажу всю правду о себе, как только ты доверишься мне. — Даниэль лукаво улыбнулся.

— Ты прав, не будем об этом. Мне уже пора. Спасибо тебе за все, Даниэль. Не знаю, что бы я делала, если б не встретила тебя. По крайней мере, уж точно бы натерла мозоли на ногах, пока добиралась до гостиницы. Оставь мне свой номер телефона, я верну тебе деньги.

— Девушка, если ты еще раз заговоришь о возврате этих смешных денег, я оскорблюсь. Но я рад, что ты попросила мой номер, — довольно улыбнулся Даниэль.

— Вот. Звони в любое время, если понадобится помощь, захочешь встретиться или просто поговорить. — Даниэль протянул мне визитку.

— Спасибо. — Я убрала её к себе в карман.

Даниэль расплатился за ужин, и мы вышли из кафе.

— Лана, давай немного прогуляемся, — предложил Даниэль.

— Даниэль…

— Да, знаю-знаю. Тебе пора. Ты так спешишь поскорее уехать отсюда?

— У меня остались важные дела.

— Хорошо. — Даниэль вздохнул, подошел к обочине дороги и махнул рукой проезжающему мимо такси. Он заплатил водителю деньги, открыл для меня дверцу и жестом пригласил сесть в салон автомобиля.

— Еще раз спасибо тебе, Даниэль! Ты замечательный, — я поцеловала его в щеку и села в машину.

Глаза Даниэля довольно заблестели, и он нежно улыбнулся мне.

— Я буду надеяться, что ты передумаешь, красавица, и останешься в Париже. Я буду ждать нашей встречи.

Мне бы хотелось, чтобы мы стали друзьями, но я знала, что не могу себе этого позволить и должна немедленно уехать домой. В Россию.

Вернувшись в гостиницу, я позвонила в аэропорт. Рейсы были на завтра в одиннадцать часов утра, в четыре часа дня и в половину двенадцатого ночи. Надо уйти отсюда поздно вечером, как раз к ночному рейсу, чтобы не заметил итальянец. Если я уйду утром, выбрав одиннадцатичасовой рейс, то могу столкнуться с ним в коридоре, или же он рано придет за мной, и я буду вынуждена все ему объяснять. Я убедила себя, что выдержу с ним еще день в этой чертовщине, а ночью сбегу, и забронировала билет на половину двенадцатого ночи.

Взяв в руки телефон, я увидела несколько пропущенных вызовов от Алины. Я тут же ей перезвонила.

— Ну, давай, рассказывай, как все прошло? Вы были так заняты, что вам было не до разговоров? Каков он? — Алина засыпала меня вопросами.

Я обдумывала, что можно ей сказать и чего говорить не следует.

— Успокойся, Алина! Это были скучные деловые встречи.

— Расскажи о нем, — не унималась Алина.

— Да мне нечего рассказывать. Это угрюмый неразговорчивый мужчина. Я не хочу о нем вспоминать.

— Все так плохо, подруга? — кисло спросила она.

Я не могла рассказать Алине о своих планах, иначе она бы вмешалась, решив, что я совершаю большую ошибку, уезжая из Парижа. Я слишком хорошо ее знала.

— Ты лучше расскажи, как у тебя день прошел? — Я перевела разговор на безопасную тему.

Мы долго разговаривали о беспомощной женщине, которая и шагу не может ступить без Алины; о том, как они колесили по Парижу, посещая всевозможные экскурсии, и о том, как Алина ходила под ручку с пожилой женщиной, переводя ей на ухо все, что говорят экскурсоводы. Я смеялась ее шуткам и сочувствовала жалобам, но как бы тяжело ей не было, все происходящее с ней было гораздо лучше, чем ситуация, в которой оказалась я. Она останется здесь, а я уеду домой. Несмотря на все неприятности, в глубине души мне не хотелось покидать Францию.

Глава 3

Ночью мне приснился сон. В нем был итальянец. Я вспомнила случай, который произошел со мной пару лет назад. Я была в Англии, в музее на экскурсии. Мое внимание привлекла драгоценная заколка. Я заворожено смотрела на нее, и мне казалось, что я слышу мелодию. Музыку, которую не способен воспроизвести ни один из известных мне инструментов. Это было похоже на флейту, но куда более утонченную и многогранную. Я тихонько напевала мелодию без слов. Мне нравилось, как звучит мой голос в унисон с ней. Я прикоснулась к стеклу экспоната, и заколка приветливо заблестела, словно сияя на солнце. Испугавшись и перестав напевать, я отпрянула от стекла и оглянулась по сторонам, желая узнать, заметил ли это кто-нибудь еще или мне все привиделось. Никто не обратил на меня внимания кроме одного мужчины. Он был огромным, излучал силу, уверенность, опасность. Дикий зверь в человеческом обличье. Он внимательно разглядывал меня, словно я сама была редким музейным экспонатом; в его взгляде явно читались удивление и восхищение. Я посмотрела на заколку. Она не блестела. Потом на него. Потом опять на заколку. Он это заметил или мне все привиделось? И снова я посмотрела на него. Мужчина изогнул бровь и ухмыльнулся, явно забавляясь моим недоумением. Смеется — значит ничего не было. Какая же я дура! Я обиженно прикусила себе язык, отвернулась и ушла. Я постаралась забыть свое видение, и начала думать, что красивый грозный мужчина — тоже плод моего воображения, поскольку больше я его не видела. Позже из новостей я узнала об ограблении того самого музея. Среди пропавших драгоценностей была и заколка. Мне было больно думать, что она пропала. Я почему-то сильно жаждала взглянуть на нее еще раз. Также я не могла не видеть связь того странного случая с заколкой, загадочным мужчиной и последующей ее пропажей. Однако я решила, что лучше будет об этом забыть — так и поступила.

Проснувшись в 5 утра, я поняла, что мой хозяин-итальянец ограбил музей и украл заколку, вызвавшую у меня видение, где я слышала музыку и подпевала ей, а она сияла. Тогда, два года назад, он видел меня. Теперь он здесь, со мной, водит меня по музеям, расспрашивая о других драгоценностях. Он ни за что не отпустит меня просто так, безнаказанно. Он опасен. Не знаю, что ему нужно от меня. Нельзя дожидаться вечера, надо бежать прямо сейчас. Я позвонила в аэропорт и забронировала билет на одиннадцать часов утра. Придется уходить прямо сейчас, пока еще все спят. Лучше я проведу несколько часов в ожидании своего рейса прямо в аэропорту. Так будет безопаснее.

Я быстро собрала самые необходимые вещи, надела удобные черные леггинсы, кроссовки, зелёную шелковую рубашку, собрала волосы в хвост и осторожно прокралась вниз. Через портье пройти незамеченной не удастся. Он не должен понять, что я уезжаю, иначе об этом непременно узнает итальянец. Придется соврать.

Собравшись с духом, я приняла невозмутимый вид и спустилась вниз. К сожалению, Жана не было. За столиком сидел мужчина лет сорока. С тем парнем было бы проще — одна улыбка и он не задавал бы лишних вопросов.

Увидев мою дорожную сумку, портье спросил, не выписываюсь ли я. У меня внутри все сжалось, но внешне я осталась спокойной, стараясь как можно дружелюбнее улыбаться. Я его заверила, что просто отвожу вчерашние покупки подруге. Казалось, моя ложь сработала, или же просто его это не особо волновало. Краем глаза я заметила выпуск утренних новостей по телевизору, где говорилось, что один из музеев ограблен. По моей спине пробежал холодок. Я оцепенела от ужаса. Едва справившись с собой, я на ватных ногах вышла из гостиницы, озираясь по сторонам в поисках итальянца.

Встав на обочину дороги, я остановила первую попавшуюся машину и попросила отвезти меня в аэропорт. В семь часов утра я уже была в аэропорту. Выбрав самое дальнее от входа окно, я отстояла очередь и купила билет. До вылета оставалось еще больше трех часов. Я решила отсидеться в каком-нибудь кафе на территории аэропорта.

Позже я зашла в туалет, трясущимися руками открыла кран и нагнулась над раковиной, чтобы умыться холодной водой, хоть как-то прийти в себя и успокоиться. Положив руки на края раковины, я подняла голову с закрытыми глазами и позволила каплям воды стекать с лица. Я медленно и глубоко дышала, считая про себя. Это меня успокаивало. Когда пульс пришел в норму, я открыла глаза и в этот же момент почувствовала, как мое сердце остановилось: в отражении зеркала я увидела итальянца, стоящего за моей спиной. Его холодные черные глаза впились в меня разъяренным взглядом. Я вскрикнула, но ни один звук не успел вылететь из моего горла прежде, чем он прижал меня спиной к своей каменной груди одной рукой, а другой рукой зажал мой рот. Он так сильно стиснул меня, что мне было тяжело дышать. Он прижался губами к моему уху.

— Собралась упорхнуть от меня, птичка?

Он слегка потрепал зубами мочку моего уха. Я в панике пыталась отрицательно покачать головой, насколько могла. Он бросил косой взгляд на мои сумки, лежащие неподалеку, и криво ухмыльнулся.

Проведя губами по моей шее, он слегка укусил меня.

— Такая тонкая шея у маленькой птички. Хрупкая птичка не должна злить льва. Тебе понятно, что будет, если ты разозлишь меня?

Я утвердительно закивала.

— Умница. Если закричишь, пострадают невинные люди и их кровь будет на твоей совести. Но от меня ты все равно не убежишь. Поняла?

Я снова закивала. Он убрал руку ото рта, но по-прежнему прижимал меня к себе. Несколько секунд я просто глотала ртом воздух, а потом начала вырываться из его хватки и пытаться разжать руку. Все попытки были безуспешны. В отражении я видела его лицо, и, судя по всему, его это немало забавляло.

Эта насмешка вывела меня из себя, и мой страх сменился злостью.

— Отпусти, — прорычала я.

Он вопросительно изогнул бровь, явно говоря: «Иначе что?»

— Что тебе нужно от меня? — со злостью и недоумением выпалила я.

Он резко развернул меня, прижал спиной к стене, удерживая мои руки над головой одной своей рукой, а другую руку упер в стену, словно для того, чтобы не навалиться на меня всем своим весом и не раздавить. Между нашими телами был всего один миллиметр свободного пространства, поэтому я всем своим телом старалась вжаться в стену, чтобы только не касаться его. Он тяжело дышал. Его почерневшие от ярости глаза буравили меня.

— Никогда не пытайся сбежать от меня. Еще никому не удавалось безнаказанно сделать это. Я тут же находил глупцов, а после они жалели о своем поступке.

У меня подкосились ноги. Дрожащим голосом я проговорила:

— Ты… не предупреждал меня об этом. Надо было объяснить свои правила при первой встрече.

На мгновение его лицо изобразило удивление а затем он рассмеялся. Это было невероятно: видеть сурового мужчину, одетого в черные джинсы и черную обтягивающую водолазку, четко выделяющую каждый мускул на его теле, отчего он казался еще больше и опасней, вот так нависшего надо мной, прижимающего меня к стене и хохочущего чистым неудержимым смехом. Ситуация была нелепой. На какое-то мгновение я даже перестала дышать, заворожено глядя на него. Но затем я мысленно отругала себя за то, что в такой критической ситуации любуюсь своим маньяком-мужчиной. Произнеся про себя слово «своим», я почувствовала, как у меня вспыхнули щеки.

Перестав смеяться, он перевел взгляд на мое пылающее лицо и цвет его глаз немного потеплел, перейдя от черного к карему. Он ухмыльнулся, на этот раз без злобы, просто забавляясь.

— Черт! Прошу прощенья, птичка. Мне следовало сразу дать тебе понять, что ты теперь в моих руках и никуда не уйдешь, пока я этого тебе не позволю. С этой минуты ты будешь делать все, что я тебе скажу.

— Но почему? В чем я провинилась?

— Провинилась? Я для тебя демон-мститель? Поверь, ты можешь встретить существ гораздо хуже меня.

Я в недоумении уставилась на него, показывая глазами на то, что он делает со мной.

— Ах, да, я был немного груб, но ты вынудила меня, птичка, пытавшись тайно упорхнуть. Я не могу этого позволить. К тому же, такова моя натура, привыкай.

Он немного отстранился от меня, не разжимая руки. Мои глаза в ужасе распахнулись еще шире. Он горько усмехнулся.

— Да, тебе придется терпеть меня, птичка, поскольку ты играешь значительную роль в моем плане.

— Не называть меня птичкой!

Я сжала губы и вздернула подбородок, несмотря на то, что была все еще прикована к стене его невероятно сильной рукой.

Он изучающее склонил голову набок и улыбнулся.

— Птичка взъерошила перышки!

Сознавая свою беспомощность, я отвернулась от него, пытаясь удерживать гордое и недовольное выражение лица и не позволяя страху и слезам выплеснуться наружу.

Он отпустил меня и, тут же, сжал в смертельной хватке мое запястье.

— Нам пора. Веди себя хорошо, детка.

Он повел меня за собой, на ходу закидывая мою дорожную сумку с вещами на плечо.

— Уж лучше птичка, — пробормотала я.

Он мягко рассмеялся.

Мы вышли из аэропорта и сели в машину. Только теперь он разжал свою руку на моем запястье и взялся за руль. Все это время я не смела кричать и звать на помощь, потому что была абсолютно уверена, что это бесполезно. Я найду способ сбежать в более подходящий момент.

— У тебя есть два варианта, птичка. Первый — мы возвращаемся в гостиницу и продолжаем наше сотрудничество. В мое отсутствие ты ведешь себя хорошо и ни с кем обо мне не говоришь. Во всем слушаешься меня и никуда не уходишь без моего ведома.

— А второй? — Я с вызовом посмотрела на него. Что за тирания? Я не его собственность.

— Во втором случае я заберу тебя в свои владения. Твоя свобода будет ограничена. — Итальянец сверкнул глазами.

— Она уже ограничена, — недовольно буркнула я.

— Я позволил тебе жить свободно, птичка. Поверь, я мог бы действовать иначе. Я привык получать желаемое незамедлительно и в любой момент могу поменять свою тактику. Я слишком долго ждал. — Его взгляд выражал усталость и нетерпение. Затем он вновь стал безразличным. Он так быстро меняет свои эмоции? Да что он за человек? Меня пробила дрожь, но я старалась держать себя в руках.

— Ты позволил мне жить свободно? Да кто ты такой, чтобы распоряжаться моей жизнью?

— Я тот, кто не даст тебе умереть. — Его глаза проницательно впились в меня. Он не шутил. Он был серьезен как никогда. Я открыла рот и тут же его закрыла, забыв, что вообще собиралась произнести. Теперь я вообще ничего не понимала. Он угрожает мне, похищает, заставляет работать с ним, но при этом защищает? Да зачем ему это нужно?! Боится, что никто больше не станет с ним работать в качестве переводчика? Но, в таком случае, если мне и грозит смертельная опасность, то только от него.

— Ты сумасшедший, — вырвалось у меня. Я закрыла глаза и вжалась в сиденье, стараясь представить, что все это происходит не со мной.

— Да, говорят, — усмехнулся он.

Почувствовав, как машина остановилась, я открыла глаза. Итальянец вышел наружу и открыл для меня дверцу. Подав руку, он помог мне выбраться из машины и взял мою сумку.

— Идем. — Он снова подставил мне локоть, и я вынуждена была послушно обхватить его предплечье. Мы вошли в гостиницу. За стойкой администратора сидел Жан. Выходит, это все еще его смена или же он подменяет второго портье, которого я видела утром.

Пока мы поднимались наверх, Жан удивленно смотрел на нас. Кажется, он был огорчен, когда увидел нас, вместе идущих под руку. Это, конечно, его не касается, но неужели он подумал, что между нами что-то есть? Да я скорее коснусь высоковольтных проводов, чем завяжу отношения с этим мужчиной — и то будет безопаснее.

Мы дошли до моей комнаты. Я открыла дверь. Итальянец занес мою сумку и положил у двери.

— Не создавай мне проблем, птичка. У меня и без того много дел.

С этими словами он вышел за дверь, и я услышала удаляющиеся шаги. Я тут же закрыла дверь на ключ, прижалась спиной к стене и сползла на пол. Трясущимися руками я полезла в карман за телефоном. Его не было.

— Ну конечно! Если итальянец заставил исчезнуть целое здание, то заставить исчезнуть мой мобильный телефон — что раз плюнуть. Да кто же он такой, черт подери, что способен вытворять подобное? Это нереально. Он похитил меня на глазах у всех и заставляет вести себя так, словно ничего не произошло. И что это за план, в котором я играю важную роль? Что мне придется сделать?

Я уронила голову на руки и разрыдалась от безысходности. Мне было страшно, и я не представляла, что мне теперь делать.

Просидев на полу какое-то время, я встала и направилась в ванную. Там я умывалась холодной водой до тех пор, пока краснота не сошла с моего лица. Нельзя опускать руки. Надо действовать. Придумать план, в конце концов. Но что мне делать? Из размышлений меня вырвал стук в дверь.

— Мадмуазель Мильская? — раздался голос за дверью. Это был Жан.

Может, он сможет мне помочь? Нет, нельзя подвергать его опасности. Хотя если я ему ничего не скажу, но использую его для послания о помощи, никто не пострадает. Никто, кроме меня…

Я открыла дверь. Парень выглядел немного смущенным и будто старался оглядеть мою комнату. Он кого-то искал? Итальянца? В моем номере? Внезапная догадка заставила меня хохотнуть. Парень смутился и уставился в пол.

— Простите за беспокойство, мадмуазель. Я лишь хотел узнать, как вы себя чувствуете? Мне показалось, что вы были чем-то огорчены. Могу я чем-нибудь помочь вам? Вы только скажите, и я мигом исполню любое ваше поручение.

А он наблюдательный. С ним может быть не так-то просто.

— Спасибо. Вы очень любезны, Жан. Я действительно неважно себя чувствую, но ничего страшного нет. Однако, вы можете оказать мне услугу.

Я развернулась и оглядела комнату. В любой момент мог вернуться итальянец, так что медлить было нельзя. Если я скажу, что меня похители и кто-то попытается вмешаться, то итальянец может всех покалечить и все равно уведет меня. При этом, выйдет из себя за мой проступок. И что тогда он сделает со мной? Меня передернуло. Нет, надо действовать более осторожно. Я взяла салфетку со стола и написала на ней послание на русском языке: «Меня удерживают против воли. Позвоните инспектору полиции. Переводчица фирмы «Le monde uni», Руслана Мильская». Французам понадобится время, чтобы перевести мое послание. Надеюсь, к тому моменту нас с итальянцем здесь уже не будет, и он ничего не узнает о моем проступке, зато инспектор позже сможет нас выследить.

Свернув салфетку с посланием вчетверо, я вернулась к Жану и уже начала поднимать руку, как вдруг за спиной Жана появился итальянец. Мгновенно среагировав, я прикоснулась сложенной салфеткой к шее, сделав вид, что промокаю выступивший пот.

— Так вот, я хотела спросить, где здесь находится ближайшая библиотека? Я хочу почитать историю Парижа.

Парень озадаченно посмотрел на меня, явно ожидая другой просьбы, но тут же улыбнулся, готовый помочь и уже открыл было рот, но итальянец его перебил.

— Я покажу. — Его рука угрожающе опустилась на плечо Жану.

— Не беспокойте мадмуазель. Вы можете идти, — приказывающим тоном произнес итальянец, грозно глядя на Жана.

Парень неловко ссутулился, однако все же вопросительно посмотрел на меня. А он храбрый. Я улыбнулась ему и кивнула в согласии. Жан огорченно вздохнул, развернулся и ушел.

— Так-так-так. Собираемся заняться самообразованием?

— Не твое дело, чем я собираюсь заниматься в свободное время.

— Ошибаешься, птичка. Это мое дело. Я позволил тебе оставаться свободной только при условии, что ты будешь вести себя хорошо.

— Разве я плохо себя веду? — Я нервно сглотнула и сжала кулак с салфеткой.

Итальянец начал приближаться ко мне. Я попятилась назад. Войдя в мою комнату, он, не сводя с меня глаз, закрыл за собой дверь, толкнув ее ногой.

— Это моя комната. Тебе здесь нечего делать.

Итальянец остановился и скрестил руки на груди.

— И верни мой телефон. Ты не имеешь права обворовывать меня.

— Я взял его на время, чтобы ты не делала глупостей. Но ты не послушалась…

Я в ужасе распахнула глаза. Он догадался?

— Что ты имеешь в виду? — дрожащим голосом спросила я.

Итальянец подошел ко мне почти вплотную. Я не стала отступать, чтобы из-за страха перед ним не выдать себя, показывая, что он прав.

— Ты занервничала. — Итальянец медленно провел большим пальцем по моей шее и взял мой сжатый с салфеткой кулак в свою руку.

— Ты позволишь? — Он забрал салфетку из моей руки.

Мое сердце пропустило удар и замерло. Итальянец аккуратно промокнул мою шею салфеткой, к моему счастью, не разворачивая её. Мой пульс участился. Он ухмыльнулся.

— Через пятнадцать минут в холле гостиницы. Не опаздывай, птичка. — Он вернул мне салфетку, развернулся и пошел к двери.

— Так что я сделала не так? — выкрикнула я ему вслед.

Открыв дверь, он на мгновенье замер в пороге и чуть повернул лицо.

— Ты обольщаешь мужчин. Это может плохо закончиться для них. Это последнее предупреждение. — Итальянец ушел, а я осталась стоять в недоумении. Я была на волосок от смерти, но все обошлось. Я не могла поверить в то, что он ни о чем не догадался. Однако, раз я решила действовать, отступать нельзя.

Подождав, пока восстановится пульс, я выглянула в коридор. Никого не было. Я спустилась вниз. Жана я тоже не увидела на месте. Должно быть, он куда-то отошел. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что итальянца нет по близости, я развернула салфетку, положила на административную стойку и отошла к входным дверям. Надеюсь, он ее прочитает.

Через несколько минут появился Жан. Увидев меня, он, кажется, хотел подойти, но я отвернулась от него, давая понять, что не хочу разговаривать. Похоже, он понял мой намек, поскольку я услышала шаги, направляющиеся к административной стойке. Украдкой, я взглянула на него. Жан что-то искал. Ну же, посмотри на салфетку! Словно прочитав мои мысли, он в недоумении уставился на стол. Наверное, заметил. Затем взглянул на меня. Я не знала, что делать, поэтому кивнула ему, показывая, что это от меня. Только не подходи, пожалуйста, не подходи ко мне. Парень озадаченно почесал затылок. Стал рассматривать салфетку. Затем посмотрел на меня, будто хотел что-то сказать, но я покачала головой. В этот момент появился итальянец, и мы оба уставились на него. Он подошел ко мне и странно посмотрел на меня, затем бросил через плечо взгляд на Жана. Тот поспешно отвернулся.

— Идем. — Итальянец подставил мне локоть, как всегда. Я взяла его под руку, и мы вышли из гостиницы. Он посадил меня в машину.

— Я забыл бумажник. Скоро вернусь. Посидишь здесь, не совершая глупостей, птичка?

Я напряженно кивнула. Итальянец скрылся в дверях гостиницы.

— Я тебе не птичка, мерзавец! Сейчас или никогда. — Я пересела на водительское сиденье, пристегнулась, завела машину и надавила на педаль. Машина рванула с места. Только вперед. Лишь бы поскорее убраться отсюда, а позже найти полицейский участок.

В зеркале заднего вида меня привлек красный автомобиль, ехавший следом за мной. Я прибавила скорости и свернула направо. Красный автомобиль не отставал. О Боже, это он! Я сильнее надавила на педаль. Машина заревела и понеслась на высокой скорости. Я разобьюсь! Сердце бешено колотилось в груди. Я больше не слышала рев машины, только стук в ушах. Черное пятно вылетело из-за поворота слева. Я нажала на тормоза и попыталась увести машину вправо, но скорость была слишком высока. Красный автомобиль встал между мной и черным пятном, летевшим прямо на меня, за миг до столкновения. Я почувствовала удар и услышала скрежет железа. В глазах все поплыло. Должно быть, мне суждено умереть в автокатастрофе. В глазах потемнело, и я потеряла сознание.

Конец ознакомительного фрагмента.