Подари мне небо

Айлин Грин (2024)

2023 год. Произошедшая авиакатастрофа забирает жизнь 127 человек, оставляя в живых только одного пилота — Марка. Прикованный к инвалидному креслу, измученный чувством вины, он вспоминает прошлое и свою возлюбленную, жизнь которой оборвала эта страшная авиакатастрофа. Но что, если она жива? 2022 год. Кейт — серьёзная девушка, которая строит свою карьеру, не обращая внимания на мужчин и друзей. Марк — пилот небольшой авиакомпании. Волей случая судьба сводит их двоих вместе — на авиатренажере. Он выполняет приказ руководства, она — пытается избавится от старых страхов. У этих двоих много общего, но смогут ли они преодолеть свои тайны и страхи, чтобы быть вместе?

Глава 4. Марк.

Раздраженно бросив сумку рядом с имитированной кабиной Боинга-747, я протянул свою «корочку» инструктору, который активно жестикулировал передо мной, явно предлагая мне какие-то услуги.

— Мне не нужна консультация, — лениво вынув наушники, заметил я, — я из «Deutsch Airlines», Том Нойманн должен был вас предупредить о моём приходе.

— Благодарю за информацию, — активный жестикулятор поставил отметку в своём журнале, — можете проходить в кабину, там вас проинструктируют.

Я закатил глаза. Складывалось ощущение, что мне восемнадцать лет, и я впервые вижу авиатренажёр. Безусловно, я был всеми руками и ногами за то, чтобы узнавать новые самолёты, покорять новые высоты, но было бы здорово, если бы те, кто меня сюда направил, не считали меня за новичка, который не знает, где у самолёта штурвал. Радовало одно — имя руководителя авиакомпании было на слуху, и от меня быстро отстали со своими советами. Нойманн — фамилия нарицательная в немецком авиамире. Их семья — целое поколение авиаработников. Отец Тома — Генри — был пилотом, его мать — стюардессой. Сестра работала в таможенной службе аэропорта, а дядя был авиадиспетчером. Настоящая династия любителей неба. Поэтому, когда я узнал, что руководить нашей компанией будет один из семьи Нойманн, я был впечатлён. Кто же мог подумать, что Том, как новая метла, начнёт мести по-новому, и что от папы ему досталась только фамилия.

Войдя в кабину Боинга-747, а точнее в её имитацию, я присвистнул. Несмотря на то, что за спиной у меня было более четырёх тысяч часов налёта в качестве командира воздушного судна, опыта полётов на Боинге у меня не было. До того, как в «Deutsch Airlines» начались перестановки, центральный офис компании располагался в Гамбурге, и для того, чтобы пересесть на новый самолёт, нужно было пройти обучение либо здесь, в Мюнхене, либо в Берлине. Времени мотаться между городами у меня не было, а получив звание лучшего пилота в авиакомпании, и, изучив каждый миллиметр аэробуса как внутри, так и снаружи, не было смысла что-то менять. Боинг — это любовь Алекса. Он даже в качестве пассажира предпочитал выбирать именно его. И, несмотря на свою любовь к аэробусу, я, кажется, стал понимать, почему Алекс остановил свой выбор именно на Боинге. Не зря 747 называют королём небес. Кабина, конечно, была маловата по сравнению с габаритами самого самолёта, но в ней был определённый шарм. Шарм! О Господи, я стал романтичным пилотом.

— Вы на тренировку? — раздался голос справа от меня.

— Нет, хочу слетать на Мальдивы. Вы второй пилот? — внимательно изучая вошедшего, съязвил я.

— Я бы тоже не отказался, — усмехнулся он, совсем не обидевшись, — Макс, инструктор Боинга-747, — он протянул мне руку.

— Марк, — я пожал руку в ответ, — пилот из «Deutsch Airlines».

— Пилот! Ну, Слава Богу! — Макс искренне улыбнулся, — Наконец-то я буду работать с человеком, который реально управляет самолётом, а не с вот этими всеми… — он обвел пустоту руками вокруг, не закончив фразу.

— С вот этими всеми…кем? — я на всякий случай посмотрел вокруг себя, но кроме нас двоих в кабине никого не было. Летать, пусть и виртуально, с человеком, который кого-то видит, было слегка боязно.

— Да со всеми, — раздражённо продолжил инструктор. С тех пор, как авиатренажёр превратили в коммерческую игрушку и стали продавать сертификаты всем, кому ни попадя, здесь стало невозможно работать. Приходят дети, которые вообще не понимают, что такое самолёт и зачем он нужен. Приходят люди с аэрофобией, и, как только закрывается кабина, и мы приступаем к имитированному взлёту, они теряют сознание, впадают в истерики…ну и прочие радости.

Живо представив картину с падениями в обморок, я улыбнулся Максу.

— Обещаю, в обморок падать не буду, кричать тоже. Максимум, могу начать ругаться, если «горбатый» окажется не таким ловким, как аэробус.

— Тогда, поехали! Точнее, полетели.

Макс вкратце рассказал мне об основных отличиях боинга от аэробуса. Кроме визуальных особенностей, которые заметны даже пассажирам, узкой кабины и узкого остекления, к которым было нетрудно привыкнуть, боинг, как и предупреждал Том, отличался более низким уровнем автоматики — двигатели запускались парами, но занимало это около десяти минут, вместо аэробусовских двух-трёх. Макс предупредил меня, что в кабине боинга довольно шумно, а потому говорить придётся громче, чем в аэробусе.

Но всё это меркло по сравнению с тем, каким самолётным… каким настоящим был этот боинг! Если в аэробусе ты чувствуешь себя компьютерным оператором — основную работу выполняет автомат, автопилот — то в боинге ты ощущаешь мощь самолёта, его грубость и чувствуешь себя настоящим пилотом. Штурвал, трос, гидроусилитель — огромные рычаги торчат со всех сторон. Управление максимально ручное, и в этом был определённый кайф. Тем, кто выбрал профессию пилота, управлять самолётом было намного интереснее, чем просто нажимать кнопочки и ждать, когда самолёт сам сделает остальное.

Приступив к первому имитированному взлёту, я вспомнил все те навыки, которые слегка поугасли, пока я летал на аэробусе. Вручную управлять самолётом мне приходилось нечасто в своей практике — благо, с происшествиями я практически не сталкивался, а на всё остальное хватало автопилота и максимальной концентрации на словах диспетчера и погодных условиях. Реалистичность авиатренажёра меня тоже поразила. Конечно, сравнить полёт на нём с полётом на настоящем судне было нельзя, но ощутить турбулентность, качку, тяжесть подъёма этого гиганта в воздух — вполне.

Спустя час тренировки, трёх успешных взлётов и посадок, осознания, что, летая на боинге, моим пассажирам не о чем беспокоиться — Макс пожал мне руку и отпустил до завтрашнего дня. Он протянул мне стаканчик кофе, отсалютовал своей фуражкой (реалистичность тренажёра была не только в управлении, но и в антураже — инструктор играл роль второго пилота, был одет в специальную форму и носил фуражку для максимальной реалистичности), и я, поблагодарив его за тренировку и кофе, попрощался.

Открыв так называемую дверь воображаемого самолёта, я вышел из боинга. Ощущения давно забытые — ты вроде как и взлетел, и самолёт успешно посадил, но место дислокации не изменилось. Отпив кофе, я посмотрел на часы — в учёбе был большой плюс — впереди ещё полдня, а я уже свободен. Внезапно я почувствовал, как моя рубашка намокает, стакан с кофе приземляется на пол, обрызгав ботинки, а я рефлекторно хватаю того, кто влетел в меня и стал виновником пролитого кофе и мокрой рубашки. Опуская взгляд, понимаю, что с полом я ошибся. Виновник оказался виновницей, и вполне себе симпатичной.