Семь грехов

Айлин Берт, 2022

Когда смертный погибает, у его души есть два места для перерождения – Светлый мир и мир Тьмы. В Темном мире бок о бок живут семь рас, олицетворяющих смертные грехи: ГОРДЫНЯ, падшие ангелы, стоящие у власти; АЛЧНОСТЬ, темные эльфы-некроманты, сильнейшие из магов; ГНЕВ, минотавры, мастера ближнего боя; БЛУД, черти, способные при помощи лука справляться с несколькими противниками сразу; ЗАВИСТЬ, горгоны, искусные колдуны; ЧРЕВОУГОДИЕ, паукообразные, обладающие непревзойденными навыками защиты; УНЫНИЕ, скитающиеся призраки, подчиняющие разум врагов собственной воле. Когда грехорожденные разных рас начинают бесследно пропадать, Темный Владыка Даэтрен не может не вмешаться. Он поручает своей подопечной, демонессе Неамаре, разобраться с таинственными исчезновениями, но на этом пути ей не справиться в одиночку…

Не все то золото, что блестит

Глава 8

Стражники городских ворот отдали честь вернувшейся из дальнего странствия баронессе Дома Мерсерус. Неприступный Демефис распахнул свои ворота, укрыв наконец своих отважных детей от опасностей внешнего мира. Его золотые храмы, ухоженные сады и многочисленные элитные магазины приветливо встречали путников. Глазами великого отца Темных владений — Демефиса — были его преданные воины, блюдущие порядок в его древнем, но все еще крепком теле. Устами его был провозглашен влиятельный Дом Гемирос, чьи жесткие решения не подлежали критике и чье правосудие различалось для своих и чужих. За поддержанием его внешней красоты следил Дом Эврем. Архитекторы подходили к облику города как к кропотливой работе над гобеленом, а стилевые приемы соответствовали основам неизменной догмы: «единый и узнаваемый». За насыщение отвечал Центрим, привозящий хозяину продукты исключительно высшего качества и вкуса. Мыслительные процессы Демефиса, его память, традиции и тайны всего народа надежно оберегались Домом Тревалиан. Его культурное наследие протекало по венам и всюду напоминало о несметных богатствах и влиянии расы Гордыни. Сердцем, дарующим всем этим органам жизнь, был возвышающийся над городом замок Темного Владыки. Оно задавало ритм жизни всему Демефису. Когда его пульс учащался, жизнь в городе ускорялась вместе с ним, если же оно замедлялось, город также входил во временный анабиоз.

— Я тут еще ни разу не была. Гордецы уже не знают, куда тыкнуть своим превосходством. — Ферга постучала кулаком по постаменту, на котором громоздилась скульптура бога войны и покровителя героев — бесстрашного Агайдена. — В этом отполированном до блеска золоте есть что-то отталкивающее.

— Руки! — закричал стражник, увидев кощунственное отношение к городской святыне.

Ферга вскинула ладони и насмешливо взглянула на него блестящими черными глазами. Стражник ругнулся, упомянув что-то про мерзкий вид паучьего народа.

Семерка воинов сильно выделялась среди демефисского бомонда. Увидеть представителей всех грехов, путешествующих вместе, казалось почти невозможным. Эффектная компания занимала почти всю широкую улицу столичного города. Знать здоровалась с Неамарой, не выказывая интереса к ее необычным спутникам. Несмотря на внушающие размеры Демефиса, заблудиться в нем могли лишь дикие горгоны, не знающие общегреховный язык. Указатели провожали заплутавших чуть ли не до дверей нужного им дома.

Замок Темного Владыки не требовал подобных указаний. Он был виден со всех сторон столицы. Все дороги вели к центру Демефиса, где и была воздвигнута цитадель единоличного управления. Властитель греховного мира, любящий беспрекословное подчинение, наблюдал за своими владениями свысока.

Отряд демонессы подошел к парадной лестнице замка. Уже отсюда ощущался размах королевских владений. На входе Неамару поприветствовали знакомые стражники. Двери с ослепляющим золотым узором медленно открылись. Вошедший отряд встретил верный помощник правителя.

— Баронесса! — крылатый сородич поклонился Неамаре. — Его Темнейшество ожидает вас на террасе в западном крыле замка.

— Благодарю, Фаэдос. Не надо меня провожать. Эти грехи пройдут со мной, — демонесса указала на свой отряд.

Верный слуга Владыки не стал им препятствовать. Баронесса пользовалась неоспоримым доверием властителя, что никак не могло заставить приближенных правителя Демефиса сомневаться насчет ее помыслов.

Неамара прошла сквозь парадный зал и поднялась по лестнице на третий этаж. Соратники следовали за своей предводительницей. Длинный мрачный коридор слабо освещался настенными подсвечниками. Повеяло странным холодом. Холодом, который исходит не от стылого воздуха, а от общей атмосферы и от ужаса при мысли об обитающем тут Властелине — мрачном, величавом и далеко не приветливом к простому греховному народу.

В безмолвных стенах замка слышался лишь стук каблуков баронессы по мраморному полу и грохот боевых доспехов. Дойдя до самого конца, демонесса и ее спутники оказались перед дверью, которую, поклонившись, отворили перед ними стражники.

Грехи оказались на террасе. Ее ограждение было сделано из добротного бежевого камня, а в углах были высечены фигуры двух представителей Гордыни — богини Мервиллы и бога Итевиса. Просторная площадка террасы была украшена черными цветами в изящных глиняных горшках.

Первеливис — особенный и очень капризный цветок. Он не переносит соседство с другими растениями и со временем вытесняет их, выделяя удушливые масла, которые безопасны для грехов и используются в дорогой парфюмерии. Красота, властность и нетерпимость ко всему чуждому — эти качества объединяли грех Гордыни и первеливис. Именно поэтому он был символом высшего греха и изображался на гербе города.

Окруженный охраной, Властитель греховных владений сидел за столом. Отряд остановился перед ним на почтительном расстоянии. Правитель Демефиса неспешно сделал глоток из бронзового кубка и поставил его на стол. Тяжелый взгляд Владыки поднялся на представителей этнического разнообразия Темного мира. Работающие на него грехи прекрасно знали, что следует делать, когда Его Величество удостаивал их своим вниманием. Неамара, Америус и Деос присели в поклоне.

— Похоже, не все осведомлены о том, как надо вести себя перед Владыкой, — послышался голос Даэтрэна.

Баронесса, стоявшая впереди, повернулась к оробевшим соратникам. Ее взгляд заставил их задуматься. Ферга начала громко втягивать в себя слюни, готовясь исполнить чревоугодный жест приветствия. Америус, услышав, что делает паучиха, в ужасе подскочил на месте.

— Ферга, не смей! Нас всех, к черту, четвертуют, — громко прошептал встревоженный эльф.

— Какую из моих частей? — проглотив слюну, отшутилась Черная вдова.

Маг просто закрыл глаза в ожидании неминуемого выговора. В тот же момент Хелин попыталась повторить реверанс Неамары. Ноги под тонким платьем изогнулись в полуприседе, и, дрожа от напряжения, она замерла в этой позе. Казалось, что представительница Уныния попросту мучается от боли в животе или не в силах больше сдерживать нужду. Кимар поставил секиру лезвием вниз. Такой жест на его родине говорил, что он готов к переговорам. О преклонении перед крылатым алый бык даже не думал. Фурия не шелохнулась. Увидев, что ждать от соратников чего-то путного нет смысла, баронесса поспешила оправдаться:

— Простите их невежество, Владыка! Их нормы поведения отличаются от наших. Многие ни разу не бывали в столице.

Даэтрэн недовольно махнул рукой в сторону Неамары:

— То, что они с тобой, — единственное, что спасает их от моего гнева. Что меня больше волнует… — Он оглядел баронессу. — Я не вижу головы преступника. Неужели ты пришла сообщить мне о провале?

Неамара опустила голову. Даже в неукротимом нраве баронессы было слабое место — признание поражения, уязвляющего ее самолюбие. Потеребив рукоять клинка, она произнесла:

— Дело усложнилось. Банда работорговцев работала на некоего эльфа Сагелиоса, который, в свою очередь, и был заказчиком этих рабов. В данный момент место его пребывания неизвестно.

После недолгого молчания на лице Темного Владыки появилась ярость, а кубок стал сжиматься в его руке.

Америус шепнул про себя:

— Ой, нехорошо…

— И это все, что вы узнали?!

Неамара зажмурилась, когда Даэтрэн замахнулся на нее. Измятый бронзовый бокал с грохотом упал под ноги демонессы. Она приоткрыла глаза, чтобы убедиться, что беда миновала.

— Неамара, я послал тебя как лучшую из моих подчиненных. И ты не оправдала моих надежд. Я разочарован!

Красное вино растекалось по плитке, словно выражая желание Даэтрэна пустить кровь стоящих перед ним грехов.

— Примите мои извинения, Владыка. Я лишь прошу дать мне еще немного времени, — добавила демонесса.

Правитель тяжело вздохнул. Пальцы его нервно застучали по деревянному столу:

— Пусть будет так. Ситуация оказалась сложнее, чем я предполагал. Признаюсь, меня немного пугает то, что за всем этим стоит представитель Алчности. Мотивы чертей всегда понятны, а что ждать от ушлого некроманта? В любом случае я не позволю какому-то свихнувшемуся магу подорвать мою репутацию! Это уже не мелкие хулиганства банд, а серьезное преступление, требующее неотложного вмешательства. Посмотрим, может, со своей новой командой ты настигнешь этого мерзавца. Я не поскуплюсь на достойную награду для каждого и даже забуду об их неучтивом поведении. Главное — достаньте мне его!

— Кха-кха, — откашлялся темный маг, осторожно привлекая к себе внимание. — Простите… Владыка, думаю, нам надо начать с осмотра его дома; возможно, там удастся найти какую-нибудь зацепку. Стоит попросить помощи у правительниц Алчности.

— Ты прав, Америус, — поразмыслив над сказанным, согласился Даэтрэн. — Я свяжусь с ними, а вы готовьтесь к отправлению в Тельвейс-Ан-Тир. — Он посмотрел вдаль на открывающуюся с террасы западную часть Демефиса. — Пока ты тут, Неамара… Твои подчиненные из Дома Мерсерус вторые сутки пытаются утихомирить разбушевавшуюся чернь! Эти неблагодарные змеи устроили бунт непонятно из-за чего. Возможно, с твоей помощью мы сможем подавить восстание.

— Горгоны? — уточнила демонесса.

— Они самые. Надеюсь учуять отсюда их безоговорочную покорность сегодня же. — Властитель перестал оглядывать свои владения и перевел взгляд на Неамару.

— Постараюсь разобраться с этим как можно скорее, — кивнула она.

— И обратись перед уходом к Фаэдосу. Пусть выдаст вам сколько надо золота в дорогу. Заодно скажи ему, чтобы принес мне новый кубок, а лучше сразу три, — успокоившись, приказал Даэтрэн. — Если вести от других будут такими же скверными, придется запастись.

Он махнул рукой, тем самым заявив об окончании разговора. Баронесса поклонилась и направилась вместе с отрядом к выходу.

Им снова пришлось отправляться по срочным поручениям Темного Владыки.

* * *

Бойцы оказались на пороге жилого дома. Входная дверь была не заперта. Демонесса об этом знала и не стала стучаться. Никто из слуг не встретил их у порога. Вскоре члены отряда поняли, что дом заброшен. По крайней мере, об этом говорили опустевшие комнаты и комки пыли, разлетевшиеся по полу, как перекати-поле. Неамара подошла к двери, ведущей на нижний ярус осиротевшего дома.

— Все слуги Демефиса уместились в одном погребе? — удивленно спросил Деос, прекрасно осознающий, что такое вряд ли возможно.

Отряд спустился в подвал. На деревянных полках до сих пор пылились ящики, бутылки, банки и прочие вещи, которые всегда жалко выкинуть. За захламленным стеллажом спряталась слившаяся с темными стенами дверь.

Демонесса открыла ее и спустилась по ступеням.

Отделка стен сменилась необработанным камнем. Установленные в стенах факелы подсвечивали его шероховатую, грубо высеченную поверхность. Бугристые ступени вели налево. Члены отряда молча шли за предводительницей. Справа на стене кто-то намалевал неразборчивые слова. Для Фурии и Америуса они сложились во вполне понятное предложение. Эльф прочитал про себя: «Тут жизни нет, ступай обратно».

— Сколько времени тут живу, никогда не знал о существовании целого подземного города, — заговорил Америус после прочтения оптимистичного совета.

— Чтобы не портить красоту Демефиса неприглядными домами — точнее, лачугами, — Даэтрэн предпочел скрыть нищету под землей, — объяснила ему демонесса.

— И тебя, советника Его Темнейшества, не ввели в курс дела? — поразилась паучиха.

— Сам не понимаю. Ведь это важная деталь, которую я должен всегда держать в уме, — голос эльфа звучал расстроенно. Его задело то, что властитель не был с ним до конца откровенен.

— А что, вы думаете, чувствует информатор, чей чуткий нос не вынюхал, куда с улиц города утекает большая часть слуг под вечер? — выразил недовольство некогда лучший Вестник.

Вскоре тесный проход вывел их в широкое помещение, напоминающее огромную арену. Трущобы встретили отряд обзорной площадкой. Воины заглянули с нее вниз.

Город шумел. Кирки стучали по камню. Голоса рабочих отдавались эхом, отражаясь от стен. Подземный город, изгибаясь спиралью, уходил в глубины ада. Поселения располагались на деревянных пристройках, протянувшихся вдоль массивных каменных глыб. Дома поселенцев были построены из всего, что попадалось под руки. В ход шли куски помятого проржавевшего металла, гнилые доски и замусоленная ткань, которая часто заменяла настил для крыши или использовалась вместо двери.

— Обстановочка-то не ахти, — оборвал молчание, вызванное общим шоком, Деос.

— Сколько же тут уровней? — спросил темный маг, который держался подальше от сомнительной деревянной конструкции, нависшей над пропастью.

— Столько, сколько прибывает новых беженцев. Этажи постепенно уходят все ниже. Относительно недавно тут еще обнаружили богатые залежи золота. Теперь это не только подземный город, но и шахты для добычи драгоценных металлов, — рассказала баронесса.

— И все это золотое величие построено на горбах рабов, — впервые за весь путь заговорила Фурия. — На горбах моего народа.

— Не только вашего… — добавила Неамара.

— С лицевой стороны никто не заметит небрежность стежков на изнанке канвы, — тонким голоском выдала Хелин.

— Переведите, пожалуйста, что говорит эта бледная как смерть женщина. Проще понять горгонский, — недовольно буркнула паучиха.

— Это означает, что Демефис успешно маскирует свои недостатки, — попытался объяснить Ферге минотавр.

— Нам надо попасть на второй уровень, — сказала Неамара, разглядев там повышенную активность поселенцев.

Отряд шел по крутому узкому мосту, пристроенному к стенам каменоломни. Бойцам приходилось всячески уклоняться, обходя выпирающие камни. Первый уровень трущоб был заполнен хибарами, которые, как поганки, тесно стояли бок о бок. Члены отряда с ужасом заглядывали внутрь. Скрюченные от холода рабочие спали на брошенных на пол износившихся подстилках, смутно напоминающих тонкий матрас. Другие измученные тяжелой неблагодарной работой представители Зависти сидели у костра, на котором зажаривались куски чего-то неопределимого. Они одновременно испытывали к появившимся жителям верхнего заоблачного мира злобу и страх. Часть жителей трущоб пряталась в своих крохотных лачугах, поспешно задвигая за собой занавески. Запуганные, они напоминали беспомощных животных, загнанных в угол жестокими охотниками. Несколько горгон просили подаяние, протягивая руки перед богачами. Они жалобно молили бессердечных чужаков отсыпать им несколько монет из туго набитых кошелей, которые, несомненно, есть у всякого обитателя поверхности. Но большая часть поселенцев всем видом показывала, что здесь не рады вельможным господам.

Пройдя сквозь жилые постройки, воины подошли к лестнице, которая вела на второй уровень трущоб. Столкнувшись с теми же препятствиями, что и на мосту, они наконец увидели беспорядки, устроенные взбунтовавшимися жителями. Женщины и мужчины яростно кричали что-то на горгонском. Гремучие змеи скучились вокруг разорителей их гнезд, выражая свое недовольство настойчивым треском. Шипение утихло, когда вооруженная компания Неамары подошла к сдерживающим волнения стражникам.

— Ваше превосходительство! — увидев Неамару, замельтешил самый высокий стражник.

— Доложи обстановку! — потребовала баронесса.

— Один представитель Зависти посмел напасть на командующего стражей подземного города. Мало того что после этого преступления половина наших решили перевестись в более безопасное место, так еще теперь все поселение отказывается работать.

— Этот воин начал не с корня проблемы, а лишь с созревших плодов, — послышался откуда-то спокойный старческий голос.

Из толпы вышел покрытый морщинами змееголовый мужчина. Он попытался подойти к баронессе, но стражи приставили кинжалы к его горлу.

— Отставить! — рявкнула Неамара.

Крылатые надсмотрщики нехотя исполнили приказ баронессы. Престарелый мужчина сделал неуверенный шаг вперед:

— Если хотите услышать мое объяснение, следуйте за мной. Боюсь, ваши подчиненные не позволят мне договорить.

— Зачем его выслушивать! — взревел недовольный сородич баронессы. — Киньте его в темницу до начала суда. Не удивлюсь, если он и был зачинщиком этого бунта!

— Я сама решу, что мне делать! — заявила Неамара, оборвав его. — Пойдемте, — повернулась она к пожилому представителю Зависти.

Старик кивнул и повел отряд за собой. Хижина — чуть больше остальных лачуг горгонского квартала — была почти пустой. На полу был разложен потрепанный половик. Мужчина жестом пригласил демонессу присесть, но огненная воительница отказалась, не сумев побороть в себе брезгливость, присущую каждому, в чьих жилах течет кровь Гордынского рода.

— Представьтесь, пожалуйста, — вместо этого сказала ему Неамара.

— Я Шахзмас, старейшина этого поселения.

— Объясните, что стало причиной вашего конфликта со стражей.

— Он назревал уже давно… Мы находимся под гнетом ваших воинов почти с самого основания подземного города. За неповиновение они запугивают нас показными наказаниями особенно непослушных рабов. Некоторые из нас погибли, и никто даже не поинтересовался, что стало причиной смерти. Наверху им быстро нашли замену. Обратиться за помощью мы не можем — сами знаете, на чьей стороне закон. Но два дня назад они перешли черту. Наши женщины терпели их надругательства в обмен на покой и неприкосновенность других жителей поселения. Но и этого им было мало… Они добрались и до «гешисдезшад», что значит «дарованные единственному».

— Не знала, что городские горгоны продолжают следовать племенным обычаям, — удивилась Фурия.

— Следуют, тамеаш, — молвил старик.

— Не понимаю… — насупила брови демонесса.

— Это сложно понять представителям других грехов. Горгона связывает себя клятвой с мужчиной с благословения шамана. Происходит обряд при свидетельстве духов умерших старейшин. Их связь отныне неразрывна. Это делалось отчасти и для отведения злых помыслов, что обитают в греховной сущности горгон. Ритуал Зуасшай помогал сохранять мир в их сердцах, полных губительной зависти. Благодаря этому в отношениях поселенцев не оставалось скрытой ненависти к ближним. Все имели блага в равной степени и одного партнера до конца своих дней. Каждый, кто давал клятву, уже не мог порвать связь с избранником.

— Хорошо, я поняла, — сказала Неамара. — Командующий стражей посягнул на честь женщины, давшей клятву.

— Так и есть. Мужчина, что был связан с «гешисдезшад», не смог сдержать свою обиду. Змеи искусали осквернителя священных устоев. Он умер бы от отравления, но его спас эльфийский целитель. Я не могу осудить своего соплеменника за действия против стражи, я понимаю его чувства. Но нам очень повезло, что все обошлось без несчастных случаев, иначе… — старейшина многозначительно покачал головой.

— Вы правы. Если бы я знала раньше, что за самоуправство развели мои подчиненные, такого бы не случилось. Но за всеми невозможно уследить.

— Теперь вы знаете. Горгоны больше не могут терпеть этих унижений. Я тут бессилен. В их сердцах посеяна смута. Мой народ в отчаянии.

— Этого больше не повторится, — пообещала баронесса.

— Благодарю вас. Не многие бы встали на сторону слабых. На сторону чужаков.

— Шахзмас, среди вас не живет женщина по имени Зиртуаш? — послышался позади голос Фурии.

Мудрец задумался:

— Не припоминаю такого имени.

— У нее глаза разного цвета — желтый и серый, — описала горгона.

— Нет. — Старейшина на мгновение помедлил, а потом уверенно ответил: — Точно нет.

Неамара выбралась из лачуги старейшины. Она решительно зашагала к страже, опорочившей достоинство Дома Мерсерус. Ее гнев можно было почувствовать с дальнего конца трущоб. При виде шагающей к ним баронессы вся гордость стражников испарилась, вместе с еще недавним чувством всевластия.

— Как вы посмели творить такое за моей спиной? — в глазах демонессы вдруг загорелся новый огонь, совсем не тот, что обычно.

— О чем вы? — удивился стражник.

— Не смей притворяться! — оборвала его Неамара. — До таких гнусных поступков не опустились бы самые беспринципные черти!

— Увольнение не скоро, сами понимаете… — растерянно промямлил стражник.

— Вы поставили под сомнение честь всего Дома Мерсерус, подорвали его репутацию. Вы обязались защищать всех жителей Демефиса без исключений, а не терроризировать не защищенные высшим судом слои населения. Я такое не прощаю.

— Но…

— Повесить десятки Гордынь мне не дадут. Но я знаю приговор похуже смерти. Отныне вы будете наблюдать за шахтами «Догерстен».

— Где работают отъявленные преступники? — в ужасе взглянул он на пылающую злобой Неамару. — Но там же одни отморозки!

— Вот и посмотрим, кто кого поставит на место. А главное, останется ли от вас вообще что-нибудь, — злобно улыбнулась баронесса. — Где сейчас ваш командир? — она схватила высокого надсмотрщика за горло, приблизив его лицо к себе.

— Еще в… в лазарете, — заикнувшись, ответил он.

— А теперь проследуйте к выходу, господа, — закончила разговор Неамара.

— Кимар, — обернулась она к алому быку. — Проследи, пожалуйста, за этими насильниками. Проводим их в замок для дальнейшего перераспределения.

— Конечно, — пробасил минотавр.

Стражи подземного города послушно побрели за быком. Остальные члены отряда сопровождали нарушителей в конце. Старейшина поселения почтительно склонил голову, выражая этим бескрайнюю благодарность демонессе. Скопище горгон перестало шипеть. Застыв на месте, они проводили взглядом странную компанию до подъема на первый уровень.

Потрясенная случившимся, Фурия испустила смешок:

— Наверное, об этой свободе ты говорила? Выбор огромен, все дороги открыты… Быть падалью в этих непригодных для жизни подвалах или вернуться на болота, ожидая прихода новых работорговцев. Вот они — возможности!

— Ты так говоришь, будто я повинна во всем этом, — взглянула на нее Неамара.

— А разве нет? Ты давно могла повлиять на этот ужас, имея такой вес среди высших демефисских зазнаек. Но ясно же, что ты никогда не задумывалась о проблемах других рас.

— Даже если бы я приложила все усилия, чтобы помочь жителям трущоб, мой голос ничего бы не значил против остальных. Их устраивает сложившееся неравноправие. Что уж говорить о самом Темном Владыке. Твоя ненависть ко мне необоснованна.

— Ты — Гордыня, и этого достаточно. Я не могу принять ваше безразличие к другим грехам, если уж вы провозгласили себя властелинами греховного мира. Вы единолично нарекли одних союзниками, других — заклятыми врагами, а некоторых — вечными рабами. Кажется, ваше участие в мировых процессах косвенно, но вы одним решением поставили вечное клеймо на весь род Зависти. Нас не спасает изоляция. Охота на горгон идет беспрерывно. А самое смешное — что вас бы в жизни не заинтересовало это дело с пропавшими грехами, если бы в их числе не были ваши сородичи.

— Этот спор бесполезен, — отрезала Неамара, уходя вперед.

Горгона ухмыльнулась и замолкла.

— Пока тут не началась драка, на которую я бы с удовольствием взглянул, если бы она происходила в жидкой грязи, хочу сказать… — Деос прервался, в последний раз оглянувшись на подземное поселение. — После увиденного я могу смело провозгласить Френзис комфортным для жизни городом.

— Недалеко вы ушли от этой ямы, — бросил ему Америус, стараясь побыстрее подняться к выходу.

Отряд довел стражей Дома Мерсерус до замка. Неамара сообщила о своем решении Даэтрэну, и тот безо всякого интереса разрешил ей распорядиться судьбой подчиненных как она посчитает необходимым. После всех произошедших за день событий воины наконец могли провести вечер в покое.

Глава 9

Пестрый отряд не спеша шел по мощеным улицам, оглядываясь и гадая, какой особняк мог бы принадлежать их предводительнице. Мрачные каменные дома были очень похожи. В их архитектурном решении не наблюдалось излишней вычурности, которую любила Алчность: в этих строениях была статность и элегантная сдержанность. Их внешний вид словно пытался повторить облик влиятельных хозяев.

Поместье Неамары располагалось немного в стороне от городского центра. Длинный двухэтажный дом был огорожен высоким кованым забором с тяжелыми воротами. Еще издалека завидев демонессу, из входных дверей поместья выбежала представительница Блуда. Тяжело дыша, она отворила ворота семи грехам.

— Госпожа! — она низко поклонилась Неамаре. — Вас так долго не было. Мы уже стали думать, что произошло что-то нехорошее.

— Тайлима, — демонесса не придала значения словам служанки. — Это мои гости. Прошу исполнять их волю так же старательно, как и мою.

— Как скажете, госпожа, — покорно молвила чертовка, закрывая ворота за вошедшими во владения новыми лицами.

Семерка оказалась на ухоженной территории поместья. Вдоль вымощенной дорожки красовались небольшие статуи из черного мрамора. Каменные фигуры изображали различных созданий Темных владений, выступая в роли наглядного справочника о зоологическом мире грехов.

На входе в поместье отряд встретила представительница Зависти, расплывшаяся в улыбке, которая больше походила на хищный оскал. Она придерживала дверь заходящим внутрь грехам, встречая их поклоном.

Гости и хозяйка поместья очутились в просторном холле. Посреди него находились две полукруглые лестницы, ведущие на второй этаж. Пространство благоухало цветами. Как в общей атмосфере, так и в деталях чувствовался утонченный женский вкус. Парчовый ковер, изготовленный вручную первоклассными мастерами, переливался золотом, подчеркивая дороговизну интерьера. Стены были увешаны картинами в резных деревянных рамах. На них были запечатлены боги пантеона и сцены великих сражений.

Деос заливисто засвистел, разгуливая по холлу:

— Ну и дела!

— Тут больше десяти спальных комнат. Можете располагаться в той, которая вам больше всего понравится. Исключая, конечно, мою. Она находится между двумя лестницами на втором этаже.

— Что прикажете, госпожа? — поинтересовалась служившая в доме горгона, держа положенную дистанцию с высокородными.

— Приготовьте нам хороший ужин. В этот раз изобилие мяса на столе будет очень кстати, — Неамара направила взгляд на Кимара, а потом на Фергу.

— А-а-а, понимаю. Незамедлительно приступим. — Служанка быстро удалилась в направлении кухни.

— Пока готовится ужин, предлагаю всем немного отдохнуть, — сказала демонесса. — А после в трапезной вас будет ждать накрытый стол.

* * *

— Ферга, расскажи что-нибудь о своем клане. Вы до сих пор воюете с Каракуртами? — поинтересовалась у нее Неамара.

Воины сидели за длинным столом, сделанном из массива дорогого гордынского дерева. По правилам высшего этикета, на нем было по две тарелки и по семь столовых приборов на каждую персону. Пара позолоченных высоких подсвечников излучала теплый свет и манила прикоснуться к изыскам высокой кухни.

— Ты же понимаешь, что распространяться о таком особо нельзя, — ответила паучиха на вопрос предводительницы. — Живем себе тихо. Ничего не меняется. Мы, пауки и наша богиня. Воюем ли мы с Каракуртами? Нет. Враждуем. Но порой приходится покушаться на их жалкие жизни. Чрево богини не дремлет, — закончив на этом, Ферга принялась рвать острыми зубами кусок сочного мяса. Черная вдова решила не утруждаться и оставить чистыми все ненужные, на ее взгляд, приборы на столе.

— Когда же ваша бесполезная вражда закончится? — возбужденно спросил Деос, выискивая взглядом вилку для рыбы.

— Никогда. Она длится испокон веков. — Ферга быстро слизала стекающий по губам жир. — Счастливого воссоединения не получится. Если только Каракурты не признают единственное божество и не отрекутся от своего. Но даже это им не поможет. Мужские особи не примут участи быть принесенными в жертву богине.

— Все равно не понимаю. У вас же один и тот же бог, разница только в имени! — Деос оставил мучительные попытки найти нужный прибор, когда понял, что здесь никто не заметит отсутствия или наличия лишнего зубца на вилке.

— Он точно нарывается! Могу я подправить его смазливую мордашку… булавой?

— К сожалению или к счастью, но его целое лицо нам еще пригодится, — придержала пыл Черной вдовы Неамара.

— О лучшей защите я и мечтать не мог! — воскликнул благодарный ей Деос.

— Дело не столько в имени, сколько в половой принадлежности. Ай, да что объяснять черту! — паучиха махнула рукой. Потом, взяв за хвост небольшую обезглавленную тушку рыбы, закинула ее себе в рот, не церемонясь с костями. — А так, я хотела сказать… — Тут Ферга позволила внутреннему обжорливому демону выразить свое одобрение в скверной манере. — За меня уже все сказал мой желудок. Яства знатные!

Неудобно стало лишь побагровевшему Америусу, который каждый раз брал стыд за поведение других на себя.

— Черт, я так испугался, что машинально схватился за отсутствующий на спине лук, — закачал головой заметно повеселевший Деос. — Такой рык, конечно, — сущее осквернение этих стен.

— А в погребе есть что-нибудь крепкое? — не унималась Черная вдова. — Сдобрить бы это все самогоном! Можно что-то недорогое. Все равно выпью залпом и ничего не почувствую.

— Быть такого не может! Устойчивей меня к спиртному нет, — заявил Кимар.

— Тебе ничего не говорят эти лапы за моей спиной? Я — Чревоугодие.

— Это не сильный аргумент. Давай заключим пари. Будем пить, пока кто-то из нас не отключится, — предложил минотавр.

— Так, прошу за пределами моего дома, — всполошилась Неамара. — Не хватало мне тут пьяных потасовок!

— Тогда при удобном случае, бык! — в паучихе пробудился дух соперничества.

— Хелин, а ты чем занималась до нашей встречи? — успокоившись, спросила демонесса.

Представительница Уныния задумчиво смотрела на камин.

— Хелин!

Девушка вздрогнула. Пустые глаза вернулись к жизни:

— Извините, отвлеклась… Какой был вопрос?

— Чем ты занималась до нашей встречи?

— Поиском себя… своего предназначения. Видимо, как и во время смертной жизни, мне это не очень удается, — печально произнесла заклинательница.

— Хорошее дело, — поддержал девушку Кимар. — Когда же еще его искать, если не сейчас?

— А помимо поисков что-то еще было в твоей жизни? — пыталась узнать баронесса.

— Я художница.

— И в каком стиле ты пишешь? — Неамара задала уточняющий вопрос, так как немного понимала в искусстве и покупала работы известных мастеров.

— Гротескный символизм.

— Чего? Что только от уныния и безделья не придумаешь, — отвлеклась Ферга от двух надкусанных сарделек, которые она держала одновременно в разных руках.

— Знаешь, со мной даже к гротеску прибегать не придется, — заметил Деос. — Все от природы увеличено, где надо. Вот, к примеру, изобразить меня богом наслаждений ты можешь? — он сделал величественное выражение лица.

Конец ознакомительного фрагмента.