Лакки Старр и большое солнце Меркурия

Айзек Азимов, 1956

Дэвид «Лакки» Старр, самый молодой член Совета Науки, и Джон «Верзила» Джонс отправляются на Меркурий. На солнечной стороне планеты героям предстоит расследовать, что происходит с проектом местной обсерватории «Свет». Что за диверсии мешают ученым покорить Вселенную?

Глава 1. Солнечные призраки

Счастливчик Старр и его маленький друг Джон Верзила Джонс вслед за молодым инженером поднялись к шлюзу, ведущему на поверхность планеты Меркурий.

Дэвид подумал: «По крайней мере события развиваются быстро».

Он всего час находился на Меркурии. Успел лишь проверить, благополучно ли доставлен его корабль «Метеор» в ангар под поверхностью. И встречался только с техниками, осуществлявшими посадку и все связанные с ней бюрократические процедуры, и инженером Скоттом Майндсом, возглавлявшим проект «Свет». Молодой человек как будто поджидал их. И почти сразу предложил подняться на поверхность.

Показать местные виды, как он объяснил.

Старр, конечно, в это не поверил. Лицо инженера с маленьким подбородком осунулось, рот дергался, когда он говорил. Он отводил взгляд от холодных, внимательных глаз Дэвида.

Но Старр согласился подняться на поверхность. Пока что он знал только, что неприятности на Меркурии представляют для Совета Науки щекотливую проблему. И он готов был идти с Майндсом и смотреть все, что тот покажет.

Что касается Верзилы Джонса, то он согласен был идти за Счастливчиком всегда и всюду, по любой причине и вообще без причины.

Но именно брови Верзилы взлетели вверх, когда они втроем облачались в скафандры. Он почти незаметно кивнул в сторону кобуры, прикрепленной к скафандру Майндса.

Дэвид спокойно кивнул в ответ. Он тоже заметил, что из кобуры высовывается рукоять тяжелого бластера.

Молодой инженер первым вышел на поверхность планеты. Старр за ним, последним шел Верзила.

На мгновение они потеряли друг друга в почти абсолютной тьме. Только звезды были видны, яркие и жесткие в холодной безвоздушности.

Верзила первым пришел в себя. Тяготение на Меркурии почти точно такое же, как на его родном Марсе. Марсианские ночи почти так же темны. Звезды на ночном небе почти такие же яркие.

Его дискант отчетливо прозвучал в приемниках:

— Эй, я начинаю кое-что различать!

Дэвид тоже что-то увидел, и это его удивило. Конечно, звездный свет не может быть так ярок. Беспорядочный ландшафт подернулся какой-то слабой светящейся дымкой, она окутывала острые утесы размытой молочностью.

Нечто подобное Счастливчик видел на Луне во время двухнедельной ночи. Ландшафт там тоже беспорядочный, голый и разбитый. Никогда за миллионы лет ни здесь, на Меркурии, ни на Луне не было смягчающего прикосновения ветра или дождя. Холодные голые скалы лежат без клочка изморози в безводном мире.

И в лунной ночи тоже была эта молочность. Но на Луне есть по крайней мере свет Земли. Полная Земля светит в шестнадцать раз ярче полной Луны, видимой с Земли.

Здесь, на Меркурии, в районе Солнечной обсерватории у Северного полюса, нет поблизости ни одной планеты, которая давала бы освещение.

— Это звездный свет? — спросил Старр наконец, зная, что это не так.

Скотт Майндс устало ответил:

— Свечение короны.

— Великая Галактика! — с легким смешком сказал Старр. — Корона! Мне следовало знать!

— Что знать? — воскликнул Верзила. — Что происходит? Эй, Майндс, объясните!

Майндс ответил:

— Повернитесь. Вы стоите к ней спиной.

Все повернулись. Дэвид негромко свистнул, Верзила завопил от удивления. Майндс молчал.

Часть горизонта резко выделялась на жемчужном фоне неба. Каждая заостренная неровность этой части горизонта оказалась в фокусе. А над горизонтом небо мягко светилось (с высотой это сияние исчезало). Свечение состояло из ярких, изгибающихся, бледных лучей.

— Это солнечная корона, мистер Джонс, — сказал Майндс.

Даже в изумлении Верзила не забыл о своем распределении приоритетов. Он проворчал:

— Зовите меня Верзилой. — И добавил: — Корона вокруг Солнца? Я не знал, что она такая большая.

— Больше миллиона миль, — ответил Майндс, — и мы на Меркурии, самой близкой к Солнцу планете. Сейчас мы в тридцати миллионах миль от Солнца. Вы ведь с Марса?

— Родился и вырос.

— Ну, если бы вы могли взглянуть сейчас на Солнце, оно было бы в тридцать шесть раз больше, чем на Марсе. И в тридцать шесть раз ярче.

Старр кивнул. Здесь Солнце и корона в девять раз больше, чем на Земле. С Земли корону можно увидеть только во время полного затмения.

Ну что ж, пока слова Майндса соответствовали истине. Есть на что посмотреть на Меркурии. Счастливчик попытался представить себе корону полностью, увидеть Солнце, которое сейчас за горизонтом, окруженное ею. Должно быть, величественное зрелище!

Майндс продолжал с горечью в голосе:

— Этот свет называют «белым призраком Солнца».

Дэвид заметил:

— Мне нравится. Хорошее выражение.

— Хорошее? — переспросил Майндс. — Не думаю. Слишком много разговоров о призраках на этой планете. Эта планета — сплошное несчастье. Все идет не так, как следует. Неудача с шахтами… — Он смолк.

Старр подумал: «Пусть выговорится».

А вслух сказал:

— Где то, что мы вышли посмотреть?

— О да. Нам придется немного пройтись. Недалеко, учитывая тяготение, но следите за поверхностью. Тут у нас нет дорог, а свет короны обманчив. Предлагаю зажечь фонари на шлемах.

При этом он щелкнул, и столб света ударил с его шлема, выше лицевой пластины, превратив поверхность в лоскутное желто-черное одеяло. Вспыхнули еще два фонаря, и три фигуры двинулись, тяжело ступая ботинками с толстыми изолирующими подошвами. В вакууме они не издавали ни звука, но каждый ощущал легкую вибрацию.

Майндс на ходу продолжал вслух размышлять о планете. Он сказал низким напряженным голосом:

— Ненавижу Меркурий. Я здесь шесть месяцев, два меркурианских года, и меня тошнит от него. Я не думал, что и половину этого срока пробуду, но вот уже шесть месяцев, а ничего не сделано. Ничего. Все тут неправильно. Самая маленькая планета. Самая близкая к Солнцу. Только одна сторона обращена к Солнцу. Вон там, — он указал на свечение короны, — солнечная сторона, там так жарко, что плавится свинец и закипает сера. А вон там, — рука дернулась в противоположном направлении, — единственная в системе поверхность, которая никогда не видит Солнца. Все здесь жалкое и ничтожное.

Он замолчал, чтобы перепрыгнуть через мелкую, шести футов шириной щель, напоминание о каком-то древнем меркуротрясении, шрам, который в отсутствие ветра и дождей так и не смог залечиться. Прыгнул он неуклюже — землянин, который и на Меркурии большую часть времени проводит при земном тяготении под Куполом обсерватории.

Увидев это, Верзила неодобрительно щелкнул языком. Они со Счастливчиком преодолели трещину, едва заметно увеличив шаг.

Спустя четверть мили Майндс неожиданно сказал:

— Можно увидеть отсюда, мы как раз вовремя.

Он остановился, наклонился вперед, замахал руками, восстанавливая равновесие. Верзила и Старр остановились с небольшим подскоком, разбросав немного камней.

Майндс выключил свой фонарь и указал куда-то рукой. Дэвид и Верзила тоже выключили фонари и увидели в темноте, там, куда указывал Майндс, белое пятно неправильной формы.

Яркое пятно, ярче любого рассвета на Земле.

— Отсюда лучше всего смотреть, — сказал Майндс. — Это вершина Черно-Белых гор.

— Они так называются? — спросил Верзила.

— Да. Видите почему? Горы находятся вблизи ночной стороны терминатора — это граница между темной и солнечной сторонами.

— Я это знаю, — негодующе сказал Верзила. — Вы думаете, я невежда?

— Просто объясняю. Есть небольшой район вокруг Северного полюса и другой — вокруг Южного, тут терминатор почти не сдвигается при вращении Меркурия вокруг Солнца. Ближе к экватору терминатор перемещается за сорок четыре дня на семьсот миль в одном направлении, потом в следующие сорок четыре дня назад на семьсот миль. Тут он передвигается всего на полмили, поэтому здесь подходящее место для обсерватории. Тут Солнце и звезды остаются на месте. Черно-Белые горы так расположены, что освещаются только наполовину. Когда Солнце уходит, свет ползет по их склонам вверх.

— А теперь, — прервал его Старр, — освещена только вершина.

— На один-два фута, да и это скоро исчезнет. Один-два земных дня будет темно, потом свет снова появится.

Пока он это говорил, белое пятно уменьшилось, превратилось в точку, горящую, как яркая звезда.

Трое людей ждали.

— Отведите взгляд, — посоветовал Майндс, — чтобы глаза привыкли к темноте.

Через несколько долгих минут он сказал:

— Хорошо, посмотрите снова.

Счастливчик и Верзила послушались и в первое мгновение ничего не увидели.

А потом ландшафт будто залило кровью. Часть его во всяком случае. Сначала появилось ощущение красноты. Потом стало возможно разглядеть вздымающиеся ввысь горы. Вершины казались ярко-красными, краснота сгущалась, темнела и постепенно внизу переходила в черноту.

— Что это? — спросил Верзила.

— Солнце только что село так низко, — ответил Майндс, — что над горизонтом видны только корона и протуберанцы. Протуберанцы — это потоки водорода, которые на тысячи миль поднимаются над поверхностью Солнца; они ярко-красного цвета. Они всегда присутствуют, но обычно не видны из-за Солнца.

Старр снова кивнул. С Земли протуберанцы можно видеть только во время полного затмения и при помощи специальных инструментов — из-за атмосферы.

— Вот это, — негромко добавил Майндс, — и называют «красным призраком Солнца».

— Значит, два призрака, — неожиданно сказал Дэвид, — белый и красный. Из-за них вы носите бластер, Майндс?

Майндс вскрикнул:

— Что? О чем вы говорите?

— Я говорю, — сказал Счастливчик, — что пора рассказать, зачем на самом деле вы привели нас сюда. Конечно, не для того, чтобы разглядывать виды. Я уверен, на пустой, лишенной жизни планете вы не стали бы носить с собой бластер.

Майндс ответил не сразу. А сказал он следующее:

— Вы ведь Дэвид Старр?

— Да, — терпеливо ответил Дэвид.

— Вы член Совета Науки. Вас называют Счастливчик Старр.

Члены Совета Науки избегают всеобщей известности, и поэтому Старр с большой неохотой подтвердил:

— Вы правы.

— Значит, я не ошибся. Вы один из главных следователей и явились расследовать проект «Свет».

Счастливчик сжал губы, отчего они стали тоньше. Он предпочел бы, чтобы его узнавали не так легко.

— Может, и так, а может, нет. Зачем вы привели меня сюда?

— Я знаю, что это так, — Майндс тяжело дышал, — и привел вас сюда, чтобы сказать правду, прежде чем вас опутают ложью.

— Относительно чего?

— Относительно неудач, которые преследуют… как я ненавижу это слово… неудач проекта «Свет».

— Но вы могли мне сказать это в Куполе. Почему же здесь?

— По двум причинам, — ответил инженер. Он продолжал дышать часто и тяжело. — Во-первых, все считают, что это моя вина. Думают, что я не могу осуществить проект, зря трачу деньги налогоплательщиков. Я хотел увести вас от них. Понятно? Хотел, чтобы вы сначала выслушали меня.

— Почему они считают, что вы виноваты?

— Потому что я слишком молод.

— Сколько же вам лет?

— Двадцать два.

Старр, сам ненамного старше, спросил:

— А вторая причина?

— Хотел, чтобы вы почувствовали Меркурий, пропитались… — Он смолк.

Высокий и прямой, в защитном костюме, Дэвид стоял на запретной поверхности Меркурия, металл костюма уловил и отра-зил молочный свет короны — «белый призрак Солнца».

Старр сказал:

— Хорошо, Майндс, предположим, я принимаю ваше утверждение, что вы не виноваты в неудачах проекта. Тогда кто же виноват?

Сначала голос инженера был еле слышен. Постепенно стали понятны слова:

— Не знаю… во всяком случае…

— Я вас не понимаю, — сказал Счастливчик.

— Послушайте, — в отчаянии заговорил Майндс, — я сам вел расследование. Неоднократно днем и ночью старался найти виновного. Следил за всеми. Отмечал время, когда происходили происшествия, разрывы кабеля, когда разбивались конверсионные пластины. И я уверен в одном…

— В чем именно?

— Никто в Куполе непосредственно в этом не виноват. Никто. У нас здесь около пятидесяти человек, точнее, пятьдесят два, и во время последних шести происшествий я смог установить положение всех их. Никто не приближался к месту происшествий. — Голос его стал пронзительным.

Дэвид спросил:

— Тогда кто же виноват в происшествиях? Меркуротрясения? Воздействие Солнца?

— Призраки! — дико воскликнул инженер, размахивая руками. — Есть белый призрак и красный призрак. Вы их сами видели. Но есть и двуногие призраки. Я их видел, но разве кто-нибудь мне верит? — Он говорил почти бессвязно. — Говорю вам… говорю вам…

Верзила сказал:

— Призраки! Вы спятили?

И Майндс закричал:

— Вы мне тоже не верите! Но я докажу. Я пристрелю призрака. Пристрелю дураков, которые мне не верят! Всех пристрелю! Всех!

С диким хохотом он вытащил бластер и с лихорадочной поспешностью, прежде чем Верзила смог остановить его, направил на Дэвида и нажал курок. Невидимое разрушительное поле устремилось вперед…