Азербайджанские тюрки. Основные этапы становления нации в XIX-XX веках

Айдын Гусейнага оглы Балаев, 2020

Книга посвящена исследованию процессов формирования и раз- вития в XIX—XX веках азербайджанской нации, самой многочисленной на Южном Кавказе. Предки современных азербайджанских тюрков, создавшие древнюю и самобытную культуру, испокон веков засеяли восточную часть Южного Кавказа. Главной целью исследования является осмысление и освещение кардинальных социально-экономических и культурных перемен на рубеже XIX—XX веков, приведших к формированию азербайджанской нации. Опираясь на основные положения конструктивистской теории, автор на примере конкретных фактов показывает, что современная азербайджанская нация является результатом не только объективных исторических процессов, но и целенаправленной деятельности представителей азербайджанской интеллигенции. В книге также рассматривается процесс эволюции национальной идентичности азербайджанцев на протяжении последних двух столетий. Книга предназначена для историков, этнологов и широкого круга читателей.

Краткий экскурс в этническую историю азербайджанцев

Азербайджанские тюрки являются наиболее крупным по численности народом Кавказа. Они составляют основное население Азербайджанской Республики и северо-западных регионов Ирана, которые именуются Южным, или Иранским Азербайджаном. Это связано с тем, что историческая территория, на которой происходил процесс формирования азербайджанского этноса, выходит далеко за пределы современной Азербайджанской Республики, охватывая сопредельные регионы соседних государств — Ирана, Турции, Грузии, Армении и России. Поэтому неудивительно, что подавляющее большинство азербайджанских тюрков, общая численность которых в мире насчитывает примерно 30-35 млн. чел., живут за пределами своего национального государства — Азербайджанской Республики.

По данным переписи населения Азербайджанской Республики 2009 года, численность азербайджанцев составляет 8,17 млн. чел., т.е. 91,6% населения страны.²⁰

Но наибольшее количество азербайджанцев проживает в соседнем Иране. К сожалению, отсутствуют точные данные о численности азербайджанцев в Иране, т.к. официальные круги этой страны, как в шахский период, так и после исламской революции 1979 г., придерживаясь концепции «единая нация — единое государство», не учитывают численность нацменьшинств. Поэтому оценки численности иранских азербайджанцев, приводимые в тех или иных источниках, могут существенно различаться — от 14 до 30 млн. (от 18% до 42% населения Ирана). Думается, что более близки к реальности данные Б. Шаффер, по мнению которой, численность азербайджанцев в Иране составляет примерно 20 млн. чел.²¹ Азербайджанцы в Иране составляют подавляющее большинство населения северо-западных провинций этой страны — Западный Азербайджан, Восточный Азербайджан, Зенджан и Ардебиль. Крупные азербайджанские общины имеются в провинциях Казвин, Гилян и Хамадан, а также в таких крупных городах, как Тегеран и Мешхед.

В Турции азербайджанцы традиционно заселяют приграничные с Арменией районы: провинции Карс, Игдыр и округ Шенкая провинции Эрзурум. По последним данным, в этой стране проживает примерно 800 тыс. носителей азербайджанского языка.²²

В Грузии, по данным переписи 2002 года, проживают 284.761 этнических азербайджанцев. Азербайджанцы населяют южные и юго-восточные регионы страны, преимущество область Квемо-Картли, составляя абсолютное большинство населения в следующих Марнеульском (83,1%), Дманисском (66,8%), Болнисском (66,0 %), а также относительное равенство — в Гардабанском (43,7 %) муниципалитетах. Кроме того, азербайджанцы компактно проживают в Сагареджойском (31,9 %), Лагодехском (22,3 %) и Телавском муниципалитетах (11,9 %). ²³

В России, по данным переписи населения 2010 года, насчитывалось 603.070 азербайджанцев, из которых 473.044 являлись носителями азербайджанского языка.²⁴ Из них 130,9 тыс. азербайджанцев компактно проживают в южных районах Дагестана, где они официально признаны одним из коренных малочисленных народов. Азербайджанцы в Дагестане составляют большинство населения в Дербентском районе (58 %), а также компактно расселены в Табасаранском (18 %), Кизлярском (2,35 %) и Рутульском (1,56 %) районах.²⁵

До начала армяно-азербайджанского конфликта в 1988 году азербайджанские тюрки проживали в различных регионах Армении, включая Эривань, где они до октябрьского переворота 1917 года были крупнейшей этнической группой, превосходившей по численности армян.²⁶ По официальным данным, в конце 80-х гг. ХХ столетия в Армении проживало более 160 тыс. азербайджанских тюрков.²⁷ Но после эскалации карабахского конфликта и последовавших за ним межнациональных столкновений все они были изгнаны из Армении.

В Турции же азербайджанцы традиционно заселяют приграничные с Арменией регионы — провинции Карс и Игдыр, а также округ Шенкая провинции Эрзурум.

Язык азербайджанских тюрков вместе с турецким, туркменским и гагаузским языками относится к огузской (юго-западной) группе тюркских языков. До 20-х гг. ХХ века в качестве письменности азербайджанцы использовали арабскую графику, которая с 1 января 1929 года была полностью заменена латиницей. Впоследствии под предлогом, что латинский алфавит якобы затрудняет межнациональное общение народов СССР и препятствует их приобщению к достижениям русской культуры, с 1 января 1940 года азербайджанская письменность была переведена на кириллицу. Лишь в 1991 году с целью устранения «исторической несправедливости» парламент Азербайджана принял решение о восстановлении функционировавшего до 1940 года латинизированного азербайджанского алфавита.

Азербайджанский язык, как и все современные языки огузской подгруппы, восходят к ныне мертвому староогузскому языку, который в IX-XI вв. являлся языком общения в Огузском государстве, а впоследствии имел государственный статус в государстве Газневидов и султанате Сельджуков.

Процесс разделения староогузского на различные самостоятельные тюркские языки начался в XI-XII вв. К этому же периоду относится и начало формирования азербайджанского языка. Толчком этому послужило массовое заселение в XI в. огузскими племенами территории современного Азербайджана, в результате которого тюрки превратились в доминирующий этнический элемент страны.

Хотя следует подчеркнуть, что начало этногенеза тюркского азербайджанского народа связано с гуннами. Именно поход гуннов в 395 году положило начало процессу постепенного проникновения и оседания на восточных областях Южного Кавказа тюркских племен. В последующие века этот процесс лишь усиливался. Как информируют арабские авторы, к моменту падения Сасанидской империи в середине VII века в некоторых областях Азербайджана тюркские племена уже составляли немалую часть населения.²⁸

Поэтому исследователи практически едины во мнении, что огузские племена в своем движении на запад в середине XI века столкнулись в Азербайджане с довольно компактным местным тюркским населением гуннского происхождения. Эти ставшие уже коренным населением гуннские элементы вместе с огузами и пришедшими в XII-XIII вв. кыпчаками составили основу азербайджанского этноса.²⁹ Последним обстоятельством объясняется и наличие в азербайджанском языке некоторых фонетических элементов, которые сближает его с языками кыпчакского ареала тюркских языков, в частности, узбекским, ногайским и кумыкским.³⁰

Таким образом, возрастание плотности тюркского населения ускорило процесс становление тюркского (азербайджанского) языка, который оформился на территории Азербайджана на основе огузских и кыпчакских племенных языков с преобладанием огузских элементов. За относительно короткий срок удобный и легкий в усвоении тюркский (азербайджанский) вытеснил все местные локальные языки. А отсутствие в азербайджанском языке какого-либо существенного слоя субстрата (элементов побежденного языка, сохранившихся в процессе скрещивания в языке-победителе) свидетельствует о силе тюркской основы языка.³¹ (Nəsibli, 2007. C. 103).

Литературный же азербайджанский язык начал формироваться с развитием поэзии на этом языке в XIII веке. Первым литературным памятником тюркского (азербайджанского) языка считается стихотворное произведение жившего в конце XIII века шейха Изаддина Гасаноглы. Историческая значимость данного произведения заключается в том, что оно впервые возвестило о появлении нового литературного языка на мусульманском Востоке.³²

Поэзия на тюркско-азербайджанском языке получила свое дальнейшее развитие в XIV веке в творчестве Насира Бакуйи, Гази Бурханеддина, Юсифа Маддаха и др. Но особое место в развитии нового литературного языка, несомненно, занимает творчество поэта и мыслителя Имадеддина Насими (1369-1417). Основное произведение Насими «Диван» является первым крупным памятником тюркско-азербайджанского литературного языка. Анализ этого произведения свидетельствует о неразрывной связи его языка с народно-разговорным языком. По крайней мере, большинство слов, употребленных в стихах Насими, в нетронутом виде сохраняются и в современном азербайджанском языке.³³

Впрочем, несмотря на создание в XIII-XIV вв. на тюркско-азербайджанском языке немалого количества замечательных произведений, исследователи практически единодушны в том, что в данный период этот язык следует рассматривать лишь в качестве регионального варианта общетюркского литературного языка огузских народов, который «в своей основе был понятен как азербайджанцам, так и туркменам и туркам».³⁴ Поэтому, попытки рассматривать азербайджанский литературный язык периода XIII-XIV вв. обособленно от общетюркского литературного языка исследователи считают «ненаучными и не соответствующими историческим реалиям».³⁵

Немецкий тюрколог Герхард Дерфер также отмечает, что в начальной стадии становления (XI-XV вв.) разница между азербайджанским и турецким языками была незначительной. Поэтому азербайджанские тексты данного периода он предлагает считать частью староосманского (турецкого) языка.³⁶

Реальное языковое размежевание азербайджанцев с османскими турками началось с вхождением азербайджанских территорий в состав Сефевидского государства в конце XV-начале ХVI вв. Тем самым, турки-османы и азербайджанцы оказались в составе двух различных государств, соответственно Османского и Сефевидского, которые в течение последующих двух столетий вели бесконечные войны за господство в мусульманском мире.

К тому же, с объявлением в Сефевидском государстве шиизма официальной религией, азербайджанцы стали практически единственным тюркским народом, в основной своей массе, принявшим это крайне враждебное к суннизму течение в исламе. Учитывая, что турки-османы проповедовали суннизм, то данное обстоятельство еще больше катализировало культурно-языковую дивергенцию между двумя народами.

Таким образом, жесткое государственно-политическое и религиозное размежевание между азербайджанцами и турками-османами до предела ослабив их культурно-этнические контакты, ускорило процесс выделения из общеогузской основы азербайджанского языка. Впрочем, впереди мы еще более подробно расскажем о сефевидском периоде этнического развития азербайджанцев.

При этом характерно, что важную роль в становлении и развитии азербайджанского литературного языка в первой четверти XVI в. сыграл сам основатель Сефевидского государства шах Исмаил I, писавший стихи «на ясном и простом народном языке» под псевдонимом Хатаи.³⁷ К тому же, он собрал при своем дворе элиту поэтов (Сурури, Матеми, Шахи, Гасими, Кишвери, Хабиби), творивших на азербайджанском языке, чем очень способствовал развитию и совершенствованию тюркско-азербайджанского языка.

Этапным моментом в развитии тюркско-азербайджанского литературного языка считается творчество Мухаммеда Физули (1491-1556), который первым среди азербайджанских поэтов, поставившим перед собой задачу добиться такого совершенства родного языка, чтобыон мог на равных конкурировать с арабским и персидским литературным языком. Очищая родной язык от арабских и персидских заимствований, обогащая его народно-разговорной лексикой, Физули «придал блеск тюркскому языку, тем самым, оказав большую услугу азербайджанским тюркам».³⁸

Начавшийся в XVI в. процесс дивергенции тюркско-азербайджанского от турко-османского языка основы завершился в XVIII в., когда у азербайджанцев «полностью сформировался отличный от других тюркских языков огузской группы свой, собственный, полнокровный язык».³⁹ Характерно, что окончательное формирование азербайджанского в качестве самобытного языка по времени совпало с возникновением на территории Азербайджана ханств — зачатков сугубо азербайджанской государственности в середине XVIII века.

В антропологическом отношении азербайджанские тюрки относятся к каспийскому типу европеоидной расы.

По вероисповеданию же большинство азербайджанских тюрков являются мусульманами-шиитами имамитского (признающего 12 имамов) толка. Лишь в северных регионах Азербайджана — в Шеки-Закатальской, Губа-Гусарской и Шамаха-Габалинской, а также в Казахском и Акстафинском районах преобладают приверженцы ислама суннитского направления.

Что же касается собственно формирования азербайджанского этноса, то следует учесть, что территория, на которой происходили эти процессы, располагалась на стыке Азии и Европы, и через нее издавна пролегали пути переселения народов и постоянных миграций. В частности, здесь скрещивались большие караванные пути средневековья — Шелковый путь и Путь пряностей, соединявших восточное Средиземноморье, а заодно и Европу с Индией и Китаем. По территории формирования азербайджанского этноса проходил Пушнинный путь, соединявший Западную Сибирь и северо-восточную Россию с Ираном, Византией и арабскими странами. С другой стороны, богатые природные ресурсы и выгодное стратегическое положение региона с древнейших времен привлекали внимание различного рода завоевателей. В силу этих причин, территория этногенеза азербайджанцев издревле была зоной активных контактов народов, синтеза их языков и культур, что предопределило чрезвычайно противоречивый и сложный характер процесса становления азербайджанского этноса.

Однако слабая изученность в отечественной и зарубежной историографии проблемы происхождения азербайджанских тюрков объясняется не только этими объективными обстоятельствами, но и политическими факторами. Не следует забывать, что данная проблема имеет как научно-познавательную, так и серьезную политическую значимость. Дело в том, что правящие режимы государств — Советского Союза и Ирана, в составе которых в течение последнего столетия по воле исторической судьбы находились азербайджанские тюрки, пытались манипулировать этой проблемой в угоду своим имперским интересам. В силу этого, подавляющее большинство советских и иранских историков подходили к проблеме складывания азербайджанского этноса не с научной точки зрения, а с позиций традиционной имперской политики. ⁴⁰

Как известно, принцип приоритета классового фактора над общечеловеческими и национальными ценностями являлся краеугольным камнем советской идеологии. В подобной ситуации вполне естественно, что пытаясь нейтрализовать влияние национального фактора на общественно-политическую жизнь народов, советский режим в течение всего периода своего существования энергично проводил в жизнь политику манкуртизации — «лишения народов их исторической памяти под надуманными псевдореволюционными лозунгами»⁴¹, что, в свою очередь, значительно облегчало задачу манипулирования ими в политических целях. Из памяти народов пытались стереть их знаменитые победы, подвиги национальных героев, вклад в мировую цивилизацию их величайших сынов. Предполагалось, что это значительно облегчит путь народов к светлому будущему коммунизма. Так рождались директивы, постановления, декреты, устные установки и прочие распоряжения «сверху», лишающие народы радости воспоминаний о своем героическом прошлом ⁴².

Все «прелести» этой политики в полной мере почувствовали на себе и азербайджанцы. Одним из главных компонентов т.н. «национальной политики» советского режима в условиях Азербайджана являлась тотальная фальсификация этнической истории азербайджанских тюрков, путем грубейших подтасовок исторических фактов. Последствия этой политики не до конца преодолены и после достижения Азербайджаном независимости в начале 90-х годов ХХ столетия, поскольку метастазы советской «научной концепции» о происхождении азербайджанцев поразили достаточно глубокие слои отечественной историографии.

Суть этой псевдонаучной «концепции» о происхождении азербайджанских тюрков, возникшей в начале 50-х гг. ХХ века по прямому указанию тогдашних руководителей Кремля, заключается в том, что ее авторы пытались обосновать отсутствие исторических корней азербайджанских тюрков на нынешней территории их обитания, а заодно и отрицать тюркское происхождение современных азербайджанцев. Произвольно манипулируя историческими фактами, они стремились доказать отсутствие какого-либо генетического родства между современными азербайджанцами и историческими тюрками. Вопреки очевидным фактам, они утверждали, что азербайджанские тюрки — это отуреченные персы и представители кавказских племен. Тем самым, сторонники данной «концепции» объявляли носителей тюркских языков пришельцами на нынешней территории обитания азербайджанцев.

Подобные попытки фальсификации истории формирования азербайджанского этноса преследовали далеко идущие политические цели и были направлены на уничтожение исторической памяти азербайджанцев. При этом следует учесть, что важнейшим условием существования и развития любой этнической системы является оптимальное сочетание в ней преемственности и инноваций. И если деформируется соотношение между двумя этими составляющими, если нарушается баланс, то этнической общности угрожает размывание, исчезновение, бесплодие, тупиковое или застойное топтание на месте.⁴³

В данном случае авторы «теории» об иранских и кавказских корнях азербайджанского этноса стремились подобным способом значительно облегчить задачу их интеграции в состав единого советского народа, а заодно и ускоритьпроцесс формирования у них общесоветской идентичности. Еще одна важная цель сторонников этой «теории» заключалась в ограждении азербайджанцев от культурно-нравственного и политического влияния Турции.

Политический характер «концепции» об иранском и кавказском происхождении азербайджанских тюрков подтверждает и тот факт, что в течение десятилетий любая попытка исследователей полемизировать относительно достоверности ее основных положений жестко пресекалась советским режимом. Инициаторы же этих попыток однозначно обвинялись в политической неблагонадежности и приверженности пресловутому «пантюркизму». ⁴⁴

Не отрицая факт участия в формировании азербайджанского этноса ирано — и кавказоязычных элементов, в течение столетий живущих бок о бок в одном и том же регионе, все же следует констатировать тот очевидный факт, что доминирующая роль в процессе формирования азербайджанского этноса принадлежала именно тюркским племенам.

В советской историографии тюркоязычность современных азербайджанцев считалась следствием языковой ассимиляции их ирано — и кавказоязычных предков тюрко-огузскими племенами, проникшими в массовом порядке в регион Передней Азии в ХI-ХII веках. Между тем, исторические факты показывают, что появление тюркских элементов в регионе началось задолго до притока огузских племен в ХI-ХII веках, приход же последних лишь завершил начатый до этого процесс. Поэтому нельзя сводить формирование азербайджанского этноса исключительно к нашествию сельджуков в Азербайджан в начале второго тысячелетия нашей эры. В этой связи академик З. Буниятов резонно писал: «Принять, что тюркизация произошла в XI—XII вв., как это делают некоторые исследователи, было бы ошибочным. Считать тюрков каким-то пришлым, инородным элементом на территории Азербайджана — также неверно, ибо в данном случае игнорируются большие компактные местные тюркские племенные образования».⁴⁵

Следует отметить, что в начале нашей эры территория современного Азербайджана входила в состав двух различных государств — Атропатены и Кавказской Албании. Южная часть Азербайджана почти полностью входила в состав Атропатены, которая была одним из эллинистических государств на Ближнем и Среднем Востоке, возникших в 20-х гг. IV века до н.э. на развалинах огромной империи Александра Македонского. По сведениям Страбона, «свое имя она получила от военачальника Атропата», который будучи наместником Александра Македонского в области, после его смерти в 323 году до н.э. «сделал по собственному решению эту страну независимой».⁴⁶

По одной из версий, возникновение слова «Азербайджан» также относится к этому периоду и является видоизмененной формой древней Атропатены. Однако арабский автор более позднего периода, Табари, возникновение слова «Азербайджан» связывает со словом «азер», что в переводе с пехлевийского (одного из вариантов древнеперсидского языка) означало огонь. Таким образом, по мнению Табари, название Азербайджан означает «Страна огней».⁴⁷

Примерно аналогичной позиции придерживается и другой арабский автор Йакут ал-Хамави (1179-1229). В своем многотомном географическом словаре «Му’джам ал-булдан» («Алфавитный перечень стран») Йакут отмечает, что слово «Азербайджан» означает «хранитель огня». Он считает, что это соответствует истине, поскольку «храмов огня в этих краях было очень много».⁴⁸

Примерно в 20-х гг. нашей эры, попав в зависимость от Парфии, государство Атропатена прекратило свое существование. До падения под ударами Сасанидов Парфянской державы в 224 году Атропатена оставалась в составе этого государства.

Что же касается северной части страны, т.е. территории современной Азербайджанской Республики, то начало государственности на этих землях связано с возникновением государства Кавказская Албания. Согласно утвердившейся в азербайджанской историографии точке зрения, Кавказская Албания образовалась в III веке до н.э.

Приход к власти в Иране в 226 году династии Сасанидов самым непосредственным образом отразилось на судьбах народов и государств Южного Кавказа. Под руководством Сасанидов была создана могущественная империя, которая, укрепив свою власть в Иране, приступила к широкомасштабным завоеваниям. Не удалось избежать этой участи Атропатене, которая превратилась в одну из областей Сасанидской империи. Сасаниды попытались также покорить Кавказскую Албанию, но лишь частично достигли своей цели, поскольку Албания сумела сохранить относительную самостоятельность.

Характеризуя этнический состав населения на территории современного Азербайджана в конце античного периода и начале раннего средневековья, приходится констатировать тот очевидный факт, что ни в южных областях страны — Атропатене, ни в северной ее части — Кавказской Албании не сложилось единого монолитного этноса, а существовали разноязычные племенные образования. Среди них были как кавказоязычные и ираноязычные, так и тюркоязычные племена.

Азербайджанские исследователи настаивают на присутствии уже в III тысячелетии до н.э. на территории Азербайджана носителей алтайско-пратюркских языков, являющихся предками современных азербайджанцев.⁴⁹ Хотя следует признать, что прямых свидетельств, которые могли бы служить основанием для определения этнического состава населения края в те далекие времена, не существует, а первые письменные источники, свидетельствующие о присутствии тюркских племен на территории современного Азербайджана, относятся к раннему средневековью.

Достоверно известно лишь то, что начиная с III века усиливается проникновение и массовое оседание тюрков (гуннов) булгаро-савирского круга племен — булгаров, савиров, оногуров, кангаров, барсилов, хайландуров и др. Именно с гуннами связано начало процесса складывания азербайджанского этноса.⁵⁰

Письменные сведения однозначно подтверждают рост в V-VI веках удельного веса тюркского населения в регионе, что было связано с участившимися вторжениями через Дербентский проход тюркских племен. Так, в 503 году гунны-савиры через Дербентский проход вторглись вглубь Южного Кавказа, захватили северную часть Албании (государство в северо-восточной части нынешнего Азербайджана), Восточную Грузию и в течение пяти лет оставались здесь. Войска, посылаемые к своим северным рубежам албанскими царями и сасанидскими наместниками, были бессильны воспрепятствовать этим вторжениям. Периодические походы гуннов-савиров в регион продолжались и в последующие годы. Более того, нередко албаны и иберы сами открывали кавказские проходы и впускали северных тюрков, используя их военную силу в борьбе против Ирана.⁵¹ Очевидно, что каждый раз какая-то часть участников походов оседала на территории Албании и Атропатены, усиливая присутствие тюркского элемента. А после разгрома аварами в середине VI века савирской конфедерации на Северном Кавказе, часть савиров поселилась в бассейне реки Куры, на территории современного Азербайджана.

Зачастую и сами Сасаниды способствовали оседанию на подконтрольных им землях тюркских племен, чтобы затем использовать их в военных целях. Как сообщает пехлевийская «Книга деяний Ануширвана», сохранившаяся в переводе на арабский язык, в 37-й год царствования Хосрова I, т.е. в 568 году, свыше 50 тысяч представителей четырех тюркских племен из Северного Кавказа по их просьбе были поселены иранским шахом в Южном Азербайджане, Аране (Албании) и наделены землей. Впоследствии из них были сформированы военные отряды под началом иранских командиров-марзбанов. А еще раньше, в 553 году Хосров I разместил в Албании, округе Габалы примерно 10 тыс. захваченных в плен хазар.⁵²

Все это способствовало росту удельного веса тюркского населения, и, следовательно, возрастанию его роли в истории и культуре края. В этой связи небезосновательно считается, что поселившиеся в различных частях страны гунны и их тюркский язык (его называют протобулгарским и относят к западно-тюркской группе) стал языком межплеменного общения в регионе. Данный факт подтверждается многочисленными тюркскими заимствованиями в гаргарском, удинском и древнегрузинском языках, а также в «Истории албан» Моисея Каланкайтукского (VII в.).⁵³

Не вызывает сомнений, что к моменту прихода арабов в регион племена огузской группы тюрков уже составляли немалую часть населения не только Арана, но и Южного Азербайджана, а в некоторых местностях даже составляли большинство. Сведения о том, что ко времени арабского завоевания, начавшегося с походов 639-643 гг., здесь имелось довольно значительное тюркское население, подтверждается многими арабскими источниками. В одном из них, содержащем версию о вторжении в Азербайджан южно-арабских племен уже в конце 30-х — начале 40-х гг. VII века, говорится о столкновении проникших в Азербайджан йеменцев с тюрками.

Арабский автор IX века Абу Мохаммед Абдул ибн Хишам сообщает, что омейядский халиф Муавийе I (661-680), задумавший новый поход в Азербайджан, желает получить подробную информацию об этой стране у своего советника аль-Джурхуми. Как пишет Ибн Хишам, на вопрос халифа: «какие у вас беспокойства и воспоминания в связи с Азербайджаном?» аль-Джурхуми отвечает: «Это земля тюрков. Они, скопившись там, смешались друг с другом и усовершенствовались».⁵⁴

В течение VII-VIII вв., в период господства на территории современного Азербайджана сначала Хазарского каганата, а затем арабов приток новых компактных групп тюрков принял еще более интенсивный характер. В период арабо-хазарских войн VII-VIII вв. арабы вывели из территории каганата десятки тысяч хазар, значительная часть которых поселилась на азербайджанских землях. Например, только арабским полководцем Марваном на территорию Арана было переселено около 40 тыс. хазар, принявших ислам. В IX-X веках процесс переселения тюрков из приграничных с Центральной Азией областей в Южный Азербайджан приняло значительные масштабы.

Кроме того, этот период характеризуется решающей ролью тюркской гвардии и тюркских по происхождению военачальников в армии Аббасидов. По некоторым данным, число тюркских воинов гвардии халифа в IX-X веках составляло около 20 тыс. человек, соответственно — с семьями воинов — от 70 до 100 тыс. человек.⁵⁵ Все эти факты свидетельствуют о том, что исламизация страны не прервало, а наоборот, еще больше усилило тюркское присутствие в регионе.

В этот период тюркский этнический пласт активно взаимодействовал не только с разрозненными в этнокультурном плане кавказскими племенами, но и с этнически «устоявшимися» иранским и арабским напластованиями. И по мере возрастания плотности тюркского населения усиливался процесс ассимиляции представителей этих этнических единиц, к тому времени в значительной степени усвоивших тюркский язык. Именно это компактно расселенное местное тюркское население впоследствии составили костяк азербайджанского этноса.

С массовым же притоком огузских племен в XI-XII вв. процесс тюркизации этнического состава населения вступил в заключительную стадию. Эффективность процесса тюркизации в этот период объясняется тем фактом, что огузы во многих регионах Передней Азии, в том числе в Азербайджане, столкнулись с довольно компактным местным тюркским населением. А этническая близость пришедших в XI веке огузов к тюркам гуннского происхождения (от булгар III-IV вв. до хазар VIII-X вв.), ставших уже коренным населением Азербайджана, подтверждается многочисленными историческими фактами.⁵⁶ Именно это обстоятельство способствовало усилению положения тюркского языка на территории Азербайджана.

Еще одним важнейшим последствием притока огузских племен в XI-XII вв. стало то, что с их массовым проникновением в регион население южной и северной части Азербайджана в этническом плане стало однородным. Таким образом, точка зрения, согласно которой процесс тюркизации Азербайджана начался после нашествия огузских племен и освоения ими территории края в XI-XII вв., не учитывает, что массовое переселение огузов в Азербайджан началось задолго до прихода сельджуков. Что же касается сельджукских завоеваний, то они лишь усилили этот процесс и довели его до логического завершения.⁵⁷

С сожалением приходится констатировать, что и в наши дни «концепция», отрицающая тюркское происхождение современных азербайджанцев, имеет широкое хождение в некоторых политических и научных кругах соседних с Азербайджаном государств. В нынешних условиях она используется в несколько иных целях, в частности, для отрицания права азербайджанских тюрков на создание собственной государственности. В этом отношении особенно усердствуют близкие к иранским властям некоторые политические силы в соседнем Иране, которые считают территорию Азербайджанской Республики временно потерянными историческими областями Ирана.

Завоевание арабами Азербайджана в VII-VIII вв., сопровождаемое распространением ислама и превращением основной части населения в верующих мусульман, явилось поворотным пунктом в исторических судьбах азербайджанского этноса. И дело не только в том, что первые столетия исламизации страны совпали по времени с превращением тюркских элементов в доминирующий фактор этнического ландшафта Азербайджана.

Исламизация населения Азербайджана и его нахождение в рамках единого государства, простирающего от Испании до Центральной Азии, создали важные предпосылки не только для экономического развития — расцвета городов, ремесла и торговли, но и для духовно-культурного и интеллектуального подъема. Именно эти предпосылки способствовали тому, что в IX-XII вв. мусульманский Восток оказался в авангарде мировой цивилизации, оставив далеко позади по уровню социально-экономического и научно-культурного развития Европу.

При этом, как подчеркивает известный исследователь А. Бенигсен, наиболее северные мусульманские регионы — Кавказ, Поволжье и Средняя Азия отнюдь не являлись отдаленными и оторванными провинциями исламского мира. Скорее, наоборот, эти регионы были сердцем исламского мира, поскольку именно здесь сформировались и развивались тюркские и персидские культурные центры, наиболее выдающиеся в истории исламской цивилизации.⁵⁸

Этот могущественный, процветающий, ослепительный и огромный исламский мир, заново открывший Аристотеля и астрономию, придумавший алгебру, представлял собой единое целое. Никакие политические, расовые или языковые барьеры его не разделяли. Туркестанец Ибн Сина, например, был как у себя дома в Каире и Медине, а гренадский араб Абу Хамид аль-Гарнати не чувствовал себя на чужбине на берегах Волги.

Этот был период расцвета науки и искусства на всем мусульманском Востоке, толчком которому послужил перевод на арабский язык научных и философских трудов Архимеда, Птолемея, Платона, Аристотеля и других античных авторов по философии, математике, астрономии, индийских и греческих медицинских трактатов. Рецепция античности, охватившая огромную территорию от Бухары и Самарканда до Севильи и Кордовы, способствовала созданию новых культурных ценностей в арабо-мусульманском мире. Неслучайно, что этот период в истории Востока называется «мусульманским ренессансом».

В этом смысле принятие населением Азербайджана мусульманской религии означало также приобщение к формирующемуся исламскому миру, к знакомству с творчеством наиболее выдающихся представителей раннего периода его развития. Неслучайно, что в этот период Азербайджан был охвачен процессом духовного обновления. Так, распространение ислама в Азербайджане ознаменовалось массовым сооружением по всей стране мечетей, которые были центрами распространения не только сугубо религиозных идей, но и научных знаний, культуры. При мечетях действовали учебные центры — медресе, в которых дети получали образование. В азербайджанских городах Гяндже, Мараге, Тебризе, Ардебиле, Шамахе, Дербенте функционировало большое количество медресе, прославившихся на всем Востоке. Причем, в медресе дети, кроме усвоения Корана и грамматики арабского языка, получали знания в области географии, истории, математики, литературы и риторики.

Мы далеки от мысли идеализировать влияние исламизации на социально-экономическое и культурное развитие Азербайджана. Поэтому считаем, что отмечая положительные моменты исламизации Азербайджана, нельзя игнорировать и ее негативные последствия, которые особенно проявили себя в языковой сфере. Например, в функционировавших на территории Азербайджана школах-медресе дети обучались исключительно на арабском, а начиная с Х века и на персидском языках.⁵⁹ Неслучайно, что в течение столетий арабский и персидский языки выполняли функцию «литературных языков ислама».

Хотя в факте господства арабского и персидского языков в исламском мире нет ничего экстраординарного, поскольку примерно аналогичные функции в средние века в Европе выполняли классические языки — латынь и древнегреческий, которые являлись литературными языками европейских христиан. В период средневековья школьное обучение в Европе велось на латыни и древнегреческом языки, которые являлись основными средствами хранения и передачи научных знаний. Лишь в ХVI веке, благодаря требованиям идеологов Реформации о предоставлении верующим возможности молиться и читать священные книги на своем родном языке, началось массовое распространение письменности на национальных языках европейских народов. Но и после этого в области образования продолжали безраздельно господствовать латинский и древнегреческий языки. Впервые выдвинутая в начале ХVII века концепция школьного обучения на национальных языках (французском, итальянском, английском, испанском) была признана и получила широкое практическое применение лишь в ХIХ веке.

К сожалению, судьба национальных языков на Востоке оказалась еще более удручающей. Это было обусловлено тем, что первые зачатки ренессансной культуры в исламском мире, возникшие еще в X — XII веках, не получили дальнейшего развития и не перешли непосредственно в культуру нового времени, как это было в большинстве стран Европы. В Азербайджане, как и в других странах мусульманского Востока, «контрреформация» и феодальная реакция пресекли ренессансные процессы.

Поэтому, если эпоха Возрождения и движение Реформации стали мощным стимулом процессов развития национальных языков европейских народов, то в мусульманском мире аналогичные процессы опоздали на несколько столетий. Идеи реформации ислама возникли лишь в XIX веке, когда становилось все более очевидным и угрожающим отставание ислама от других мировых религий, и в первую очередь, от христианства. Неудивительно, что и первые светские школы на национальных языках мусульманских народов, в том числе на азербайджанском языке, появились лишь в конце XIX века.

Учитывая эти обстоятельства, вполне естественно, что в период средневековья в Азербайджане, как и на всем мусульманском Востоке, арабский язык функционировал как язык Корана, религиозно-канонических (право, философия, теология) и ряда естественнонаучных дисциплин (медицина, математика, астрономия, химия). Персидский же язык широко применялся в художественной литературе, гуманитарных науках, а также в официальной и деловой переписке.

В этой связи азербайджанский историк, профессор Эльдар Исмаилов задается резонным вопросом: почему, несмотря на достаточно широкий ареал распространения уже в начале второго тысячелетия тюркского элемента, тюркский язык не был столь популярен на Востоке, как арабский и персидский? Э. Исмаилов предлагает искать разгадку в степени распространения ислама на Востоке среди разных народов. По мнению автора, официальными языками могли стать лишь языки народов, раньше других принявших мусульманскую веру. Между тем, распространение ислама среди тюрков происходило намного медленнее, чем среди персов, не говоря уже об арабах. Следовательно, персы намного раньше тюрков получили возможность использовать в качестве алфавита арабскую вязь. А образованными могли считаться лишь люди, исповедующие ислам и использующие в письменности алфавит, на котором написана священная книга мусульман — Коран.

Тюрки медленно, поэтапно и неодинаковыми по численности группами значительно позже, чем арабы и персы, переходили в ислам. Тюрки-огузы, составляющие основу азербайджанского этноса, приняли в своей массе ислам лишь в XI веке. И по этой причине, тюркская письменность на основе арабской графики возникла значительно позже, и этим можно объяснить позднее появление письменных произведений на тюркском языке. При этом Э. Исмаилов справедливо отмечает, что это вовсе не отрицает факта формирования тюркского языка как одного из наиболее распространенных языков общения на Востоке, как минимум в конце первого — начале второго тысячелетия н.э.⁶⁰

Как бы то ни было, элитарный характер образования и функционирование учебных заведений исключительно на арабском и персидском языках привели к широкому распространению этих языков среди образованных слоев тюркского населения Азербайджана. Ведь в школе они приобретали навыки письменной речи не на родном, а на арабском и персидском языках. Это препятствовало полноценному функционированию тюркского языка в сфере литературы и науки. В подобных условиях вполне естественно, что долгое время ученые, поэты и летописцы тюркского происхождения создавали свои произведения на персидском и арабском языках. В частности, знаменитые азербайджанские поэты XI-XII вв., обогатившие своими произведениями сокровищницу мировой литературы, в том числе, Низами Гянджеви, Гатран Тебризи, Мехсети Гянджеви, Хагани Ширвани и другие вынуждены были писать и творить на персидском языке.

Однако доминирование арабского и персидского языков в общественно-политической и культурной жизни страны, хотя и существенно замедлило, но не смогло приостановить процесс становления литературного азербайджанского языка. Подтверждением тому является появление в конце XIII — начале XIV вв. первых письменных произведений на азербайджанском языке, дошедших до наших дней, — двух газелей поэта Иззаддина Гасаноглу.

Монгольский период в истории Азербайджана, длившийся около полутора столетий, начиная с 20-х гг. XII века, еще больше укрепил позиции тюркских племен на территории Азербайджана. Ведь как свидетельствуют источники, большинство осевших в этот период на азербайджанских землях пришельцев были не монголами, а представителями различных тюркских племен. Среди них находились и представители таких древних огузских племен, как каракоюнлу и аккоюнлу, впоследствии сыгравших особую роль в истории Азербайджана.⁶¹ Очевидно, что языковая интеграция этих племен с местным населением, значительную часть которого уже к этому времени составляли тюрки, не представляла больших проблем.

А создание в XV веке представителями одноименных огузских племен на территории Азербайджана государств Каракоюнлу и Аккоюнлу со столицей в Тебризе стало свидетельством окончательного перехода политического господства в стране к тюркским племенам. Значимость данного события состояла в том, что наряду с преобладанием тюркского этноса, он стал играть решающую роль в формировании политической, а вслед за тем и социальных элит. Этим был обусловлен и резкий рост количества литературных произведений на тюркском языке.

Еще одним важнейшим последствием исламизации страны стало превращение религии на долгие века в базисный элемент идентичности тюркского населения Азербайджана. Это исходило из самой сути исламской религии, которая запрещала любое разделение мусульман по национальной и расовой принадлежности, считая их членами единой «уммы» — братства и сообщества мусульман всего мира. Как гласит хадис, священное предание, исходящее от пророка Мухаммеда, «на лоне ислама нет национальностей».⁶²

Более того, по исламским канонам разделение мусульман по национальному и расовому признаку считалось большим грехом, равносильным язычеству, с которым ислам вел непримиримую борьбу на протяжении всей своей истории. В арабском языке нация обозначается термином «умма». Поэтому неудивительно, что в учении ислама понятия религия и нация практически тождественны. ⁶³

Все это способствовало доминирующему положению конфессиональной характеристики в самосознании представителей всех без исключения мусульманских народов, в том числе азербайджанских тюрков. На протяжении столетий на Востоке религия была едва ли не главной питательной средой идентичности, основанной на конфессиональном факторе. Лишь в религии человек находил опору для сохранения своей самобытности и индивидуальности. ⁶⁴

Монополия религии в этой области блокировала развитие других форм, например, политической, этнической, гражданской и гендерной идентичности. Неслучайно, что процесс формирования национальной идентичности у мусульманских народов начался лишь к концу XIX века.

В отличие от многих других религий, в основу ислама с самого момента его возникновения была заложена идея тесной связи религии и государственности. Как отмечал академик В.В. Бартольд, законы, изданные основателем ислама, и впоследствии вошедшие в Священное писание — Коран, во все времена имели обязательную силу для верующих.⁶⁵ Согласно идеологии ислама, в мусульманском государстве не могло быть отдельной законодательной власти и законотворческой деятельности, поскольку все законы были установлены пророком.

Поэтому все государства, возникшие до начала ХХ века на мусульманском Востоке, имели ярко выраженный теократический характер. В этой связи весьма симптоматично, что основатель Османской империи Осман I Гази (1258-1324), лежа на смертном одре, наставлял своего сына и наследника следующим образом: «Порадуй мою отлетающую душу блистательной чередой побед. Своими руками распространяй религию. Возводи ученость в достоинство, чтобы был утвержден Божественный Закон».⁶⁶ Таким образом, даже Осман I, человек, превративший одно из турецких племен в турецкий народ и заложивший заряд новой идентичности будущей турецкой нации, призывал своего наследника бороться за распространение господства ислама, не собственного народа.

Впрочем, теократический характер государств, в составе которых, начиная с VII века вплоть до вхождения северных областей Азербайджана в состав Российской империи, находились предки нынешних азербайджанцев, имел для них и положительные последствия. Ведь в подобных государствах лишь благодаря своей конфессиональной идентичности (принадлежности к исламу) человек мог рассчитывать на сохранение и на серьезную защиту своих основных прав. Именно по этой причине, азербайджанских тюрков нельзя рассматривать в качестве угнетенного этноса в большинстве государств, в состав которых они входили в VII-XIX вв. Существовавшее правовое неравенство подданных этих государств, естественно, имело не этнический, а социальный и религиозный характер.

Исходя из этого, можно смело утверждать, что предки азербайджанских тюрков, используя современную терминологию, относились к представителям титульных этносов этих государств. А в отдельные периоды, как уже выше было отмечено, они занимали лидирующее положение в формировании политических элит этих государств. Азербайджанские тюрки утратили это свое особое положение на Южном Кавказе лишь после присоединения в начале XIX века северной части страны к православной России.

Не следует считать исламскую идентичность монолитной и однородной, поскольку она имела различные формы в зависимости от принадлежности верующих к тем или иным направлениям в исламе. В этом смысле можно выделить два основных типа исламской идентичности — суннитскую и шиитскую. Распространением в период существования Сефевидского государства среди значительной части тюркского населения Азербайджана шиизма предопределило преобладание соответствующей формы исламской идентичности в стране.

Данное обстоятельство, как в целом и образование в начале XVI века Сефевидской державы под руководством одноименной тюркской династии, вопреки утверждениям большинства современных азербайджанских исследователей, оказало неоднозначное влияние на этническое развитие азербайджанских тюрков. Основанное шах Исмаилом I Сефевидское государство охватывало огромную территорию от Амударьи до Евфрата. Оно было одним из могущественных государств на Ближнем Востоке в период позднего средневековья. Опорой Сефевидов являлись проживавшие в Азербайджане и соседних районах Южного Кавказа тюркские племена афшар, каджар, зулькадар, текелу, устаджлу, шамлу, румлу и караманлу, получившие обобщенное название кызылбашских племен. Все они влились в этнический состав азербайджанских тюрков.

По этой причине правящая элита Сефевидского государства, в особенности в начальный период его существования (до конца 80-х гг. XVI века), состояла в основном из представителей тюркской, а если подходить с позиций сегодняшнего дня, азербайджанской знати. Касаясь роли Азербайджана в образовании Сефевидского государства, известный иранист Б.Н. Заходер писал: «Стоявший на относительно высокой ступени социально-экономического развития Азербайджан составил ядро того обширного государства, которое сложилось в начале XVI века на территории Закавказья и Ирана. Это государство включило в себя множество племен и народностей, но длительное время преобладали в нем азербайджанские феодалы, на военную силу которых опирались первые Сефевиды».⁶⁷

Даже наиболее известные иранские исследователи, которых трудно заподозрить в особых симпатиях к азербайджанским тюркам, признают руководящую роль и господствующее положение тюрков в Сефевидской державе. Так, автор многотомного труда Насрулла Фалсафи следующим образом характеризует шах Исмаила I и основанное им государство: «Шах Исмаил считал себя со стороны отца сеидом, потомком Али и гордился этой родословной… Со стороны же матери он был внуком Гасан бека Туркмана Аккоюнлу (Узун Гасана — А.Б.) и по праву считал себя законным наследником этой династии. Его приверженцы, как это известно из всех историй периода, также были в основном из племен туркманов и татар. Даже после восшествия на трон он презирал иранское происхождение и язык — две главные основы нации. Коренное население Ирана он подчинил и сделал подвластным туркманским по происхождению кызылбашским племенам. В эпоху, когда сладостный персидский язык в Османской империи и Индии был языком политики и благовоспитанности, он сделал тюркский язык официальным языком иранского двора».⁶⁸

Этот факт подтверждается многочисленными свидетельствами европейских путешественников. В частности, итальянский путешественник Пьетро делла Валле (1586-1652), побывавший в Исфахане, стал очевидцем широкого употребления тюркского языка во дворце Сефевидов. Он пишет: «Во дворце я убедился в том, что в Иране больше говорят на тюркском, чем на персидском языке. Действительно, тюркский является языком двора, высокопоставленных лиц». По его свидетельству, даже гуламы, набранные из представителей других народностей, «между собой разговаривают на тюркском, поскольку не владеют персидским. Учения у них проводятся на тюркском языке, и шах большую часть времени бывает среди них. Шаху легче разговаривать с ними по-тюркски. Со временем тюркский язык стал языком двора, глав государства и армии».⁶⁹

С аналогичной ситуацией столкнулся и немецкий ученый Энгельберт Кемпфер (1651-1716), находившийся в 1684-1685 гг. в Иране. В своих путевых заметках Кемпфер отмечает, что «тюркский, бывший родным языком Сефевидской династии, является в иранском дворе широко распространенным языком. Тюркский язык распространен от дворца до домов высокопоставленных и благородных лиц и в результате получилось так, что каждый, кто желал завоевать уважение шаха, говорил на этом языке. Дело сейчас дошло до того, что для каждого, кто дорожит своей головой, незнание тюркского считается виной. Тюркский самый легкий из языков Востока».⁷⁰

В XVI столетии тюркский язык широко применялся и в государственно-дипломатической переписке Сефевидской державы с иностранными, в том числе европейскими государствами. Например, письма Сефевидских правителей османскому Султану Селиму II, английской королеве Елизавете I Тюдор (1533-1603), австрийскому императору Фердинанду II (1919-1639), принцу Саксонии и королю Польши Фридриху Августу (1694-1733) и др. были написаны на тюркском языке.

Сотни таких писем, документов, указов, сохранившихся до наших дней, свидетельствуют о том, что масштабы и сферы применения тюркского языка в Сефевидском государстве были значительно шире, по сравнению с персидским. В этом смысле Сефевидский период стал одним из важнейших этапов довольно длительного процесса, когда возрастание тюркского элемента в истории Персии достигло той стадии зрелости, при которой тюркский язык предъявил свои права на его применение во всех сферах политической и духовной жизни.⁷¹

Повышение социального статуса и престижа тюркского языка привело к увеличению количества литературных произведений на азербайджанском языке. Это было проявлением резкого скачка в развитии азербайджанского литературного языка. Весомый вклад в развитие азербайджанского литературного языка внес основатель государства Сефевидов Шах Исмаил I, писавший под псевдонимом Хатаи. Шах Исмаил Хатаи не без основания считал «стихи на родном наречии тюркских племен наилучшим орудием пропаганды среди них (тюрков — А.Б.) религиозно-философской школы, основателем которой был он сам».⁷²

Следствием широкого применения в государственном управлении, армии и духовной жизни Сефевидского государства тюркского языка стало проникновение в этот период в словарный состав персидского языка примерно 1200 лексических единиц тюркского происхождения.⁷³

Однако, несмотря на то, что тюрки являлись государствообразующим этносом в Сефевидской державе и, соответственно, тюркский язык фактически функционировал в качестве государственного языка, влияние данного периода на дальнейшее этническое развитие азербайджанских тюрков было достаточно противоречивым и двойственным. Наряду с вышеупомянутыми положительными моментами, следует отметить и весьма негативные последствия данного периода, которые, в первую очередь, были связаны с объявлением шиизма в Сефевидском государстве государственной религией.

Возникновение шиизма, второго после суннизма крупного течения в исламе, было связано с борьбой за власть в мусульманском мире, возникшей сразу же после смерти Пророка. Главное противоречие между суннитами и шиитами заключается в разных представлениях о том, кому должна принадлежать власть в мусульманской общине. Согласно суннитскому учению, верховная религиозная власть принадлежит самой общине верующих, согласие (теократическое) которой необходимо для воцарения главы общины — халифа. Шииты же считают, что единственно законными наследниками и духовными преемниками пророка Мухаммеда являются двоюродный брат и зять пророка Али ибн Абу Талиб и его потомки. Именно они, по мнению шиитов, и обладают исключительным правом стать халифом.

Учитывая, что победа в борьбе за власть во второй половине VII века сопутствовала суннитам, сторонники шиизма, спасаясь от преследований властей, вынуждены были стекаться на периферию Халифата, в частности, в Иран и Азербайджан. В этом отношении шиизм является исторически гонимым религиозным течением в исламском мире. Правда, несмотря на все эти гонения и преследования, на протяжении всей истории ислама шииты никогда не прекращали борьбу за возвращение власти потомкам Али.

Привлекательность шиитского учения для Сефевидов заключалась в том, что оно лучше других течений в исламе было приспособлено для обоснования и оправдания с религиозной точки зрения их притязаний на господство не только в Иране и Азербайджане, но и на всем Ближнем Востоке. Умело используя шиизм для собственных политических целей, Сефевиды вели борьбу под лозунгом возвращения верховной власти «семье Пророка» — потомкам Али.

Основатель Сефевидского государства Шах Исмаил I не переставал подчеркивать, что он «горд своим «происхождением» от Али и Фатимы».⁷⁴ Это позволяло консолидировать под флагом Сефевидов всех недовольных существующим положением и значительно расширить социальную базу кызылбашского движения. Именно широкое участие простого народа в движении обеспечило его успех и приход Сефевидов к власти.

Безусловно, Сефевиды интересовались шиизмом скорее как знаменем политической борьбы против Аккоюнлу и других суннитских государств, в жестком противостоянии с которыми зарождалось Сефевидское государство, нежели как отвлеченной религиозной доктриной. Кроме того, шиизм был довольно удобным идеологическим инструментом и в борьбе с суннитской Османской империей, с которой Сефевидское государство вело бесконечные войны. Хотя Сефевиды объявляли эти войны борьбой за чистоту ислама, но на самом деле это было лишь прикрытием их притязаний на господство на Ближнем Востоке и в мусульманском мире в целом.

Впрочем, превращение шиизма в государственную религию оказало весьма негативное влияние на этническое развитие азербайджанских тюрков. Более подробно об этой проблеме мы расскажем в следующих главах книги. Здесь же хочется отметить лишь тот факт, что азербайджанцы стали единственным тюркским народом, в основной своей массе, принявшим шиизм. И это способствовало их отдалению от остального тюркского мира, и наоборот, сближению с персами.⁷⁵

К тому же, даже после крушения Сефевидской империи в середине 30-х гг. XVIII века политическая ситуация в стране начала постепенно меняться в благоприятном для этнического развития азербайджанских тюрков направлении. Сменивший на иранском престоле Сефевидов Надир шах Афшар не смог долго продержаться у власти, и был убит в результате дворцового заговора в 1747 году. Тем самым был положен конец существованию империи Надир шаха, что создало реальные возможности для борьбы за создание сугубо азербайджанской государственности. К этому моменту азербайджанский этнос имел довольно широкий ареал расселения, занимая компактной массой все восточное и южное Закавказье, а также северо-западную часть современного Ирана.

После смерти Надир шаха Афшара, в 40-х гг. ХVIII века как в южной, так и в северной частях Азербайджана возникли десятки ханств, наиболее влиятельными из которых являлись Урмийское, Шекинское, Губинское и Карабахское ханства. Таким образом, Азербайджану удалось освободиться от иранского господства не в форме единого и целостного государства, а в виде отдельных ханств, что было обусловлено целым рядом причин.

Во-первых, это было результатом целенаправленной политики шахской власти, которая препятствовала созданию в Азербайджане единого политического центра. С этой целью во времена Сефевидов азербайджанская территория была разделена на различные административные единицы — беглярбекства.

Во-вторых, в Азербайджане не была необходимой экономической базы, способной стать основой для восстановления политического единства страны. В условиях экономического упадка, охватившего страну с конца XVII века, хозяйственные связи между различными регионами были на довольно низком уровне, и в Азербайджане отсутствовало единое торгово-экономическое пространство.

В-третьих, могущественные соседи Азербайджана, и в первую очередь Иран и Россия, не были заинтересованы в создании вблизи своих границ сильного и централизованного государства. Более того, эти государства всячески пытались еще больше усугубить противоречия между ханствами Азербайджана.

Неудивительно, что отдельные попытки азербайджанских правителей объединить страну, опираясь на внешние силы, оказались безрезультатными. В этом отношении весьма показательным является провал политики Фатали хана Губинского, который в конце ХVIII века пытался при поддержке России обеспечить себе доминирующее положение среди ханств северной части Азербайджана. Не увенчалась успехом и активная деятельность Урмийского ханства по объединению южно-азербайджанских земель.

Причем Урмийский и Губинский ханы были не одиноки в стремлении расширить территорию своих владений, поскольку к этому же стремились и все остальные азербайджанские ханы. Все это приводило к столкновению интересов различных ханов и перманентным военным стычкам между ними. Будучи неизбежными спутниками политической раздробленности, подобные войны между ханствами, а также перманентная борьба за власть внутри каждого из этих государственных образований оказывали весьма негативное влияние на этнополитическое развитие и консолидацию азербайджанского этноса, способствуя распылению сил и энергии народа.

Тем не менее, трудно не согласиться с мнением азербайджанского историка Э. Исмаилова, который считает, что ханский период в истории азербайджанского народа сыграл объективно весьма прогрессивную роль. Он обращает внимание на тот факт, что ханства были расположены на территории проживания преимущественно тюркского населения. Это определило зарождение именно здесь начал сугубо азербайджанской государственности. Быть может, ханы, как, впрочем и население ханств, не осознавали этого в должной степени, но сам факт образования государственных образований с преимущественно однородным этническим составом закладывал основы для перехода от представлений о государствах династических, в которых общность людей определялась принадлежностью большинства к числу единоверцев, к общности по признакам этническим.⁷⁶

К тому же не следует забывать, что путь Азербайджана, как и других стран, переживших эпоху феодальной раздробленности, к политическому объединению состоял из нескольких этапов. Так, распри и междоусобицы, которые велись за расширение территорий ханств, можно рассматривать как первый из этих этапов. Затем должен был последовать качественно новый этап — подчинение более крупными ханствами с помощью военных и политико-дипломатических методов других ханств, переход к единой административной системе и расширение масштабов объединения.⁷⁷ К сожалению, из-за колониальной экспансии Российской империи в регион в начале XIX века процессы политического объединения страны, которые являются важным фактором этнической консолидации, оказались прерванными. Тем не менее, к тому моменту азербайджанские тюрки вступили в стадию своего развития, непосредственно предшествующую их оформлению в качестве самобытной нации.

Примечания

20

Population of Azerbaijan (statistical bulletin). Baku, 2015.

21

Shaffer B. Sınırlar ve Kardeşler. Iran ve Azerbaycanlı Kimliği. Istanbul, 2008. С. 267.

22

Turkey; Religions & Peoples. Encyclopedia of the Orient. Retrieved 7 June 2006.

23

http://www.geostat.ge/cms/site

24

http://www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010

25

http://www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010.

26

Эривань // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Т. 81. СПб., 1904. С. 15.

27

Численность и состав населения СССР. По данным Всесоюзной переписи населения 1979 г. М., 1985. С. 134.

28

Насибли Ю. Этапы консолидации и формирования азербайджанского народа // Азербайджанцы. Историко-этнографический очерк. Баку, 1998. С. 36.

29

Там же. С. 38.

30

Гаджиева Н.З. Азербайджанский язык // Языки народов СССР: в 5-ти томах. Тюркские языки. — М.: Наука, 1966. Т. 2. С. 67.

31

Nəsibli Y. Azərbaycan xalqının etnogenezi // Azərbaycan Milli Ensiklopediyası. Bakı, 2007. S. 99-103.

32

Сумбатзаде А.С. Азербайджанцы — этногенез и формирование народа. Баку, 1990. С. 190.

33

Dəmirçizadə Ə.V. Azərbaycan ədəbi dilinin tarixi. Bakı, 1979. S. 148.

34

Сумбатзаде А.С. Азербайджанцы — этногенез и формирование народа. C. 260

35

Azərbaycan ədəbi dili tarixi, 2007. S. 17

36

Doerfer G. Azerbaijan. VIII. Azeri Turkish // Encyclopaedia Iranica. 1988. T. III. P. 245.

37

Cavadova V. Şah İsmayıl Xətainin leksikası. Bakı: Elm, 1977. S. 101.

38

Köçərli F. Azərbaycan ədəbiyyatı. Cild I. Bakı, 2005. S. 58.

39

Сумбатзаде А.С. Азербайджанцы — этногенез и формирование народа. C.266.

40

История Азербайджана. С древнейших времен до 70-х гг. XIX в. / Под. ред. Алиярлы С. Баку, 2009. С. 156.

41

Губогло М.Н. Энергия памяти. О роли творческой интеллигенции в восстановлении исторической памяти. М., 1992. С. 7.

42

Там же. С. 28.

43

Губогло М.Н. Энергия памяти. С. 7.

44

См.: Алиев И. Изучение проблем древней истории, филологии и археологии в Азербайджане в 1977-1987 гг. // Вестник древней истории. 1988. № 1. С. 68.

45

Буниятов З. Азербайджан в VII-IX вв. Баку, 1965. С. 179.

46

Страбон. География. М., 2004. С. 324.

47

Расулзаде М.Э. Историческое развитие Азербайджана // Из истории азербайджанской эмиграции. М., 2001. С. 299.

48

Йакут ал-Хамави. Му’джам ал-булдан (Сведения об Азербайджане). Баку, 1983. С. 7.

49

Юсифов Ю.Б. Ранние контакты Месопотамии с северо-восточными странами (Приурмийская зона) // Вестник древней истории. 1987. № 1. С. 39.

50

Насибов Ю. Этапы консолидации и формирования азербайджанского народа // Азербайджанцы. Баку, 1998. С. 35.

51

История Азербайджана. С древнейших времен до 70-х гг. XIX в. С. 124.

52

История Азербайджана. С древнейших времен до 70-х гг. XIX в. С. 125.

53

Насибов Ю. Этапы консолидации и формирования азербайджанского народа. С. 35.

54

История Азербайджана. С древнейших времен до 70-х гг. XIX в. С. 189.

55

Асадов Ф.М. Социальное положение тюркских гвардейцев в халифате Аббасидов в IX-X вв. // Средневековый Восток. Баку, 1993. С. 57.

56

Насибов Ю. Этапы консолидации и формирования азербайджанского народа. С. 38.

57

Исмаилов Э. Очерки по истории Азербайджана, с. 46.

58

Бенигсен А. Мусульмане в СССР. Париж, 1983, с. 14-15.

59

История Азербайджана с древнейших времен до начала ХХ века. Баку, 1995. С. 206-207.

60

Исмаилов Э. Очерки истории Азербайджана, с. 66.

61

История Азербайджана. С древнейших времен до 70-х гг. XIX в. С. 272.

62

Губогло М.Н. Идентификация идентичности: Этносоциологические очерки. М., 2003. С. 256.

63

Аршаруни А. и Габидуллин Х. Очерки панисламизма и пантюркизма в России. М., 1931. С. 5.

64

Губогло М.Н. Идентификация идентичности: Этносоциологические очерки. С. 260-261.

65

Бартольд В.В. Турция, ислам и христианство // Сочинения. Т. 6. М., 1966. С. 413.

66

Кинросс Л. Расцвет и упадок Османской империи. М., 1999. С. 37.

67

Заходер Б.Н. Государство Сефевидов // Всемирная история. Т. 4. М., 1959. С. 558.

68

Эфендиев О. Азербайджанское государство Сефевидов в XVI веке. Баку, 1981. С. 36-37.

69

История Азербайджана. С древнейших времен до 70-х гг. XIX в. С. 403.

70

Там же.

71

Исмаилов Э. Очерки по истории Азербайджана. С. 104.

72

Расулзаде М.Э. Современная литература Азербайджана. Доклад, прочитанный 17 января 1936 г. в Париже // Расулзаде М.Э. Сборник произведений и писем. М., 2010. С. 171.

73

Doerfer G. Azeri (Adheri) Turkish // Encyclopedia Iranica. London-New York, 1989. P. 146.

74

Minorsky V. The Poetry of Shah Isma’il I. BSOAS, vol. X, 1942. P. 1026a.

75

Shaffer Brenda. Sınırlar ve kardeşler. İran ve Azerbaycan kimliği. İstanbul. S. 23.

76

Исмаилов Э. Очерки по истории Азербайджана. С. 148.

77

История Азербайджана. С древнейших времен до 70-х гг. XIX в. С. 489.