9 июля
В самолете место у окна не досталось, поэтому, приближаясь к Казахстану, она тянула шею к иллюминатору, пытаясь хоть что-то разглядеть. Молодой казах, заметив ее страдания, вынул наушник из уха и спросил:
— Посмотреть хотите? Давайте местами поменяемся.
— Ой, да что вы, — Анне тут же стало неловко. — Вы же, наверно, специально у окна взяли. Не надо, мне и так видно.
— В гости или домой?
От этого простого вопроса неожиданно перехватило горло.
— В гости. И домой… Родилась я здесь, — Анна сморгнула непрошенные слезы. «Подумает еще, что у меня с головой не в порядке. Если от одного вопроса реветь собираюсь, что будет, когда приземлюсь?»
— Давайте все-таки меняться. Как раз на снижение идем, все рассмотрите.
Парень отстегнул ремень безопасности и поднялся, отсекая возможные возражения. С нескладными извинениями Анна пересела, приникла к иллюминатору и тут же забыла о своем благодетеле — внизу простиралась степь. Степь! Плавными росчерками — потолще, потоньше, где-то совсем ниточками — ее пересекали речушки, кое-где синими кляксами темнели озера. Зримо очерченные квадраты полей, от темно-зеленых до светло-желтых, выглядели так, будто какой-то исполин застелил землю необъятным корпе. Анна обрадовалась, когда в уме всплыло именно это слово, так назывались мягкие, стеганые матрасики из ярких лоскутов ткани. У Гульмиры дома в углу комнаты высилась целая горка таких корпешек. Девчонки расстилали эту красоту на полу и даже умудрялись лежа делать уроки.
Когда самолет приземлился, парнишка, уступивший ей место, спросил:
— Вас встретят?
— Да, должны.
— Тогда желаю вам хорошо провести время. И добро пожаловать в Казахстан!
Спустившись с трапа, Анна застыла — вдалеке проступала гряда гор, белевших снежными шапками. Остальные пассажиры с пониманием обтекали ее с двух сторон, никто не зудел, что она загораживала проход. И воздух, другой воздух. На Урале он более свежий и прозрачный, в Казахстане — плотный и теплый. Так бывает, когда приезжаешь спустя много лет в старый дом, где жили бабушка с дедушкой. Их самих давно нет, как нет и давно минувшего детства, а дом встречает узнаваемым родным духом, который сразу возвращает на десятки лет назад.
Перед отлетом Анна интересовалась у сотового оператора насчет роуминга. Ввиду дороговизны услуги ей посоветовали сим-карту вынуть уже при посадке и приобрести местную, так что, сев в самолет, она осталась без связи. Еще дома выписала на бумажку номер Гульмиры. Та клялась, что встретит ее, но в случае форс-мажора велела просить у кого-то телефон и звонить ей.
Сжимая в одной руке бумажку, в другой — сумку, Анна шагала за пассажирами, надеясь, что поток вынесет куда надо. Забрав с ленты чемодан, покатила его к выходу. Двери разъехались, и она увидела Гульмиру, которая махала над головой тремя хризантемами.
Они не виделись тридцать лет. Целая жизнь, а словно и не было ее вдали друг от друга. Пусть погрузневшие, пусть с морщинками, а все те же. Ведь тот, с кем ты обгрызал половину буханки хлеба по пути из магазина и вместо постылых теорем обсуждал мальчишек, валяясь на корпешках, никогда для тебя не состарится. Такой вот парадокс. Потому что за всеми морщинами и сединами все равно проступает образ из детства, и ты ясно видишь его внутренним взором.
— Гуля, не реви, а то и я начну.
Подруга прикрывалась головастыми хризантемами с нежно-сиреневой серединкой и хлюпала носом. Спохватившись, вручила букет. Две болтушки, они и в детстве-то не могли наговориться, а тут после стольких лет, да еще и глаза в глаза, а не по телефону, начали трещать наперебой. Не умолкая, поймали такси и отправились домой. На водителя тут же обрушили историю, что гостья-то непростая — не была в Казахстане тридцать лет, уехав в восемнадцать. Тот произвел в уме расчеты и ахнул:
— Да я вам, девушки, больше сорока и не дал бы, что за страшные цифры называете?
— А мне у вас уже нравится! — Анна расцвела от комплимента.
Таксист, решив закрепить впечатление, устроил по дороге мини-экскурсию, поглядывая в зеркало заднего вида:
— А здесь у нас роща Баума. Знаете, кто это?
Анна покачала головой. Гульмира призналась:
— К своему стыду, нет.
— Эдуард Баум, ученый-лесовод, благодаря которому город Верный превратился в цветущий сад. Он привозил из России саженцы яблонь, груш и других плодовых. Их раздавали бесплатно, потому что каждого жителя Семиречья обязывали посадить не менее двадцати деревьев. Кстати, по его инициативе создали Верненскую школу садоводства. Угадайте, что сейчас на ее месте?
— Вы так интересно рассказываете, не томите же, — Гульмира не стала озвучивать версии, чтобы не попасть впросак.
— Центральный парк культуры и отдыха!
— О, ничего себе!
Анна глядела на мелькавший за окном город. По краю рощи Баума крался серебристый поезд. Мимо пролетали машины, одно здание сменяло другое. Она в Казахстане! До сих пор не верилось. В голове теснился ватный туман, потому что встать пришлось в пять часов утра, чтобы вовремя доехать до Екатеринбурга. По дороге машина двоюродного брата заглохла, заставив понервничать, но в итоге завелась. Поездка века точно не могла сорваться из-за капризного жигуленка.
Уже поднимаясь на второй этаж Гульмириного дома, Анна спросила:
— Это что за таксист такой? Я бы с ним по всему городу каталась да рассказы его слушала.
— Оценила, какой у нас сервис? — цокнула языком подруга, отпирая дверь. — Так, что за кофе ты привезла? Выпиваем по чашке и едем к Сереже.
Еще будучи в Каменске-Уральском, Анна сообщила, что привезет три пакета кофе в зернах. Кофемолки у подружки не было, поэтому, скрепя сердце, пришлось перемолоть его дома. Из-за этого половина аромата, к сожалению, улетучилась еще в багажном отсеке самолета, как считала Анна.
— Какой желаешь испробовать? «Рождественская история», «Баварский шоколад» или «Сальвадор»?
Гульмира, уже набравшая номер друга, ткнула в «Рождественскую историю».
— Ароматы трюфеля и ванили, оттененные ромовыми и имбирными нотками, — с придыханием зачитала Анна.
Подруга подняла палец вверх и затараторила по телефону:
— Сережа, привет! Ну все, встретила. Приедешь за нами? Хорошо, тогда ждем тебя. Только давай быстренько, а то есть уже хочется.
За дегустацией «Рождественской истории» обсудили распорядок дня. Анна предложила свое видение: ранний подъем, йога, кофе и вперед, навстречу приключениям.
— Я хочу побывать во всех ваших парках. И на речке обязательно, где вы с Сергеем жарили кукурузу на углях. По-тайски.
— Не по-тайски, а по-гоански. Обязательно поедем! Так, спать ты будешь в спальне, а я в зале на диване.
— Это что ж, я тебя потеснила?
— Нет, летом всегда в зале сплю, в спальне окно откроешь — вечно кто-то во дворе шумит. Но если тебе это помешает, поменяемся местами.
— Так у меня же одно ухо не слышит, так что перевернусь просто на нужный бок, и все, пусть хоть рок-концерт играет.
— Если вдруг храпеть начну, дверь прикрой. Или приди и толкни меня.
— Вот и встретились два одиночества на старости лет: одна глухая, другая храпит, — рассмеялась Анна.
Увидев кровать, она округлила глаза.
— Ничего себе, ложе-то королевское! Не соврал таролог на этот месяц!
— А что он сказал?
— Не он, а она. Ирэна, таролог номер один в России. Пообещала, что в июле Раков ждет императорская жизнь. Я еще копошусь в «Магните», паллеты таскаю и думаю: «Что же за великолепие на меня свалится?» А тут вон оно — кровать-то какая!
— Будешь спать звездой. А пока собирайся, Сережка уже подъезжает.
Сережу Анатольевича Гульмира нашла на сайте знакомств.
— Ой, и каких там только чудиков не было! Да и в реальной жизни все какие-то странные попадались. Но я, — в этом месте она многозначительно двигала бровями, — каждый год в день рождения загадывала, чтобы нашелся для меня нормальный мужчина. И вот! Сбылось!
Анна будто знала Сергея уже сто лет, потому что получала все новости и фотографии об этом романе. Вот Гульмира хохочет у речки, пока Сергей ныряет в ледяную воду. Вот они на выставке, на ярмарке, на концерте. Вот в гостях у его мамы кормят уток, а вот уже у ее мамы собирают яблоки.
Похоже, подружка действительно нашла своего человека. Во время карантина они втроем даже делали видеозвонки, поэтому, выйдя из дома, Анна сразу узнала Сергея и обняла его как старого знакомого.
Из-за раннего подъема, перелета и обрушившихся впечатлений туман в голове уплотнился, но спать Анна сейчас пошла бы только под дулом пистолета. За окном снова проносился Алматы, а вскоре за высотными зданиями показались и горы.
— Красота-то какая!
— Да-а, — не стал отрицать Сергей. — Каждый день мимо ездим, уже и замечать перестали. У вас, наверно, так же с лесами.
Гульмира деловито снимала Анину реакцию на видео.
— Запечатлеть надо все твои эмоции. Потом отпуск — фьють, и испарится. Будешь смотреть долгими зимними вечерами и нас вспоминать.
В кафе возле дома Сергея они заказали на вынос шашлык и хачапури по-аджарски, в магазине по соседству купили овощи, зелень, вино. Сергей настаивал на двух бутылках, хотя сам не пил.
— Вы же тридцать лет не виделись, так что надо брать две. А может, и три, чтобы потом лишний раз в магазин не бежать.
— Эй, эй! Полегче, парнишка, — запротестовала Гульмира. — У нас планов громадье, завтра нужны свежие головы.
Анна только улыбалась, наблюдая за этими двумя. По всему видно, что отношения эти стоили долгих поисков, ошибок и неудач.
Сергей жил в старом и колоритном до невозможности доме на три подъезда. Во дворе — здоровенная ель, проткнувшая верхушкой небо, в окнах, как на параде, строй горшков с цветами. Узкую деревянную лестницу, выкрашенную коричневой краской, венчал приоткрытый чердак, откуда выпрыгнули два представителя семейства кошачьих, чьим любовным утехам помешали голоса и скрип ступеней.
У Сергея споро накрыли стол: шашлык из баранины, утки и печени, еще горячая лодочка хачапури по-аджарски, маринованный лук, огурцы, помидоры, зелень.
— А что за оболочка у печени? — поинтересовалась Анна, разглядывая шашлык.
Гульмира замешкалась.
— Надеюсь, объяснение не испортит тебе аппетит своей прозаичностью.
— Да нет таких объяснений, которые могут мне аппетит испортить.
— В общем, чтобы печень не была сухой, ее заворачивают перед приготовлением в жировую сетку. Надо есть скорее, она быстро остывает.
— Интересно, у нас, наверно, тоже такое есть, просто я внимания не обращала. А огурцы-то как пахнут! Кажется, они и запах мяса перебивают.
Анна потянулась к овощной горке, прикрытой укропом, петрушкой, кинзой и перьями зеленого лука. Выудила огурчик, захрустела, закачалась из стороны в сторону от удовольствия.
Гульмира снова схватила свой телефон.
— Так, видео для твоей дочки. Лена, мамульку встретили в целости и сохранности, кормим шашлыком. — Аппарат поплыл над столом, запечатлевая крупным планом куски мяса. — Посмотри, какая у нас тут красотища, а твоя маман только огурцы жует.
Она перевела камеру на Анну. Та блаженно закатила глаза, вгрызаясь в огурец.
— Дочь, ты не представляешь, какие они вкусные! Я тебе обязательно привезу.
Они ели мясо, пили вино, разговаривали, не замечая, что сумерки уже прильнули к окнам. Сергей, поев, откинулся тут же на диванчик, какое-то время еще подавал реплики в нужных местах, но вскоре задремал под журчание голосов.
— Сережа Анатольевич, ты спишь, что ли? — Гульмира погладила его по руке.
— Я все слышу, — мигом откликнулся он. — Чертов палец — какое интересное название горы! А у нас есть Три брата.
— Ты смотри-ка, — удивилась Анна, — и правда все слышал. У нас тоже есть Семь братьев. Приезжайте в гости, посмотрите уральские горы.
Сергей привстал, потянулся и спросил Гульмиру:
— Поедем покорять Чертов палец, душа моя?
— Конечно, — заверила та. — Только для начала отвези нас домой, а то любительница огурцов уже носом клюет.
Анну и вправду разморило. Даже не верилось, что еще вчера вечером она паковала чемодан в Каменске-Уральском, а сегодня сидела в Алматы, пробовала печень в оболочке и хрустела самыми вкусными на свете огурцами.
— Сейчас хлопну кофейку и поедем, — сказал Сергей. — Вы будете?
— Нет, — отказались подруги.
На улице уже совсем стемнело, когда они вышли. На небе мерцали первые звезды, одна из них уселась на макушку той самой большой ели. По дороге Гульмира щебетала:
— Видишь огоньки? Чертово колесо у торгового центра. Не знаю, доберемся до него или нет, я сама, если честно, пока ни разу не каталась. А дальше покажу новый театр оперы и балета.
Анна в ответ угукала, лишь на это и хватало сил. Как только села в машину, глаза слиплись и открываться более не желали. Вся красота проспекта Аль-Фараби пролетела мимо. У дома она вынырнула из дремы, чтобы расцеловать в обе щеки Сергея, на автопилоте добраться до квартиры и рухнуть на свою императорскую кровать.
