Ангелы среди нас. Трилогия

Айгуль Айратовна Гизатуллина, 2023

Наша Земля удивительна и полна существ. Одни из них – ангелы, которые защищают наших детей и помогают им в первые годы жизни. Кто они? Когда появляются и в чем заключается их помощь? И почему среди нас так много особенных детей? И что это значит, жить с ними под одной крышей… Это история о том, что произойдет с ангелом, если в его мир войдет хаос, и вместо спокойствия в душе поселится земная любовь…Представляем вашему вниманию 3 книги про Анхеля и Дитрих под одной обложкой. Добро пожаловать в мир приключений ангелов, что живут среди нас!

Книга 1

Глава 1

— Почему ребёнок не

разговаривает в

первый год жизни?

— Он хранит секреты!

Меня вызвал Босс. И вот я стою в белоснежной огромной комнате. Здесь ничем не пахнет. Здесь, как обычно: не тепло и не холодно, спокойно и гармонично. Всегда удивлялся, как Босс не засыпает в таком умиротворение?

Если честно, меня всегда удручал белый. Я любитель яркого и позитивного — это главная причина любить мир внизу. И вот еще вопрос: как Босс вообще может находиться здесь, если смог создать столь радужный мир поднебесной? Предположу, что этот холодный интерьер «остужает» его разум, дает волю фантазии. Согласитесь, куда легче думается, если ничего и не отвлекает.

Ну а прямо сейчас я так нелепо не вписываюсь в общий интерьер в своем оранжевом костюме тройке, изумрудным галстуком и такого цвета шляпе. Как бельмо на глазу или клякса на чистой бумаге.

— Здравствуй, Анхель, — поздоровался Босс.

— К вашим услугам, — вежливо кивнул я.

— Новенький обложался, — почему я не удивлён? Ах да, слишком часто я слышу это в последнее время. Но я решил промолчать.

— Ты знаешь, что делать, Анхель. Ступай, — кратко завершил свою речь Босс.

— Когда? — я люблю конкретность. Можете назвать меня педантичным, но я всегда был против хаоса.

— Завтра, — но пролистав пару бумаг на столе, передумал — хотя нет, сегодня ночью. Он готов. Остальные данные получишь в канцелярии.

00.10 я в очередной раз слышу крики женщины, пытающейся по велению природы, продолжить свой род. Она истошно кричит в последний раз. И вот появляется наш малыш. Я подхожу сзади врачей и вижу крохотное сине-красное тельце. Знаете, они все одинаковые в эти моменты: такие слабые и беззащитные. Самые беззащитные существа, которых только создал Босс. Однажды я спросил его: «Почему так?», а он сказал: «Потому что у него есть ты».

–У Вас мальчик, — с измученной улыбкой, говорит акушерка. Она работает здесь вторую смену и приняла роды у пяти женщин и изрядно устала.

— Рост 58, вес…3750, — констатирует педиатр. — Все хорошо.

Мама ребёнка лежит радостная, но болезненно бледная. Роды были не тяжёлыми, относительно её первого ребёнка. Я бы сказал даже лёгкими.

Ей зашивают пару разрывов, перекладывают на кушетку и прикладываю ребёнка. И вот она, затаив дыхание, смотрит на него.

В отличие от детей в эти моменты, женщины совершенно иные и каждая по-разному проявляет себя в эти мгновения. Бывали у меня случаи… я видел, как одна отшвырнула малыша и сбежала. Я поймал его и тихонечко положил на пол, пока все в ужасе пытались вернуть мать. Но я никого не осуждаю. Ведь не зря тогда послали этому малышу меня. Значит, все было плохо, очевидно же. А потом люди говорят «родился в рубашке», да нет же! Ему просто повезло со мной.

Итак, я буду жить с этой семьей в течение этого года или чуть дольше и всегда хорошо выполнять свою работу. Я всегда её хорошо выполняю. Скорее всего из-за этого меня направляют на такие тяжёлые случаи.

Как выяснилось позже, мой предшественник не справился. Старший сын этой женщины болен, умственно отсталый — как говорят сами люди (хотя порой они и сами не понимают, что говорят!). Позже узнаю, что это была Дитрих. Скорее всего отвлеклась или задумалась и вот результат. Потом она ещё пару лет пыталась все восстановить, но тщетно. Хотя нет, отдам ей должное, она сделала все, что могла. Бывали случае и хуже.

Но со мной малыш не пропадёт.

Он смотрит на меня, улыбается. Иногда будет показывать пальцем, бежать ко мне. Иногда мы будем играть: я буду прятать его игрушки, а он их искать.

Нам будет весело, я уверен!

А потом он начнёт говорить, а я… исчезать… И вот однажды он забудет обо мне.

Такова моя жизнь: быть невидимым другом, подушкой безопасности или ангелом-хранителем — называйте, как хотите. Это и не важно! Главное, что я буду всегда именно тем чудом, что вы благодарите.

Помните, если ваш ребёнок не заговорил, не все так плохо. Это значит я все ещё рядом, значит я все ещё ему нужен. Потом мы будем видеться куда реже, лишь по необходимости…

Жаль, что только я буду помнить его всегда. Помнить, как и всех своих малышей…

–Оп, ты опять чуть не упал, глупыш! Ну, было же не больно, да? Не плачь, сейчас мама придёт и возьмёт тебя на руки!

Вот все думают, будто они сами начинают ходить. Как бы не так! Ведь никто не видит меня, держащего его за руки, приговаривающего: «еще шажочек, дружок, еще чуть-чуть».

И я буду держать тебя до тех пор, малыш, пока ты будешь во мне нуждаться! Я всегда буду рядом, пока мама отвлекается на готовку или когда развешивает белье. Когда ей просто надо побыть одной или немного отдохнуть.

— Эй, не кричи, ты чего?! Ааа, проголодался! Мама уже идёт. На, держи пока свой пальчик, пососи его, как мишка лапу. Да, вот так! Как настоящий мишка! Вот молодец!

Всё будет замечательно! Мы вместе!

Глава 2

Все думают, что мамы так чутко спят по ночам из-за материнского инстинкта. Чуть что, малыш пошевелился, и вот она уже тут как тут, укачивает его, поёт колыбельную или вновь прикладывать к груди. Вообще-то это тоже моя работа. Это я её бужу, но она мигом это забывает, едва услышав плач.

Я живу рядом, а точнее в вашем же доме. Не бойтесь, я не лезу в жизнь взрослых. Если честно, она мне нисколько не интересна. Ведь, как я уже говорил до этого, я педантичен: меня назначили служить младшему, зачем мне взрослые игры? Я живу строго в гармонии с карапузом! И только с ним.

Не спорю, бывают моменты, когда я становлюсь невольным свидетелем семейных неурядиц, ваших слез или радости, но я стараюсь оставаться в стороне.

Часто на улице во время прогулок я встречаю своих коллег, мы просто киваем друг другу, ибо отвлекаться нам никак нельзя — ох уж эти сорванцы! Едва не ноги встали, а уже пытаются залезть повыше, узнать свои возможности тела, выносливости и, конечно же, границы дозволенного!

— Ну вот куда же ты лезешь, пупс! Едва мама отвлеклась на пару слов с соседкой, а ты уже вон где! Вот чтобы ты делал без меня? — ловлю его с горки, точнее он приземляется на меня. Больно, конечно, но это ещё ничего. Бывало, я тормозил машины, летящие на моих подопечных. Вот это больно, поверьте!

Скоро мы пойдём за братом в садик.

С первого взгляда он нормальный, такой же мальчишка, как и его сверстники. Лишь познакомившись поближе видишь его проблемы. Дитрих многое вложила в него, она старалась — это видно. Да, конечно, это её оплошность изначально, но ничего, не все так плохо, как кажется взрослым.

Основной упор она сделала на сердце. У него оно и впрямь чистое! «Оно блестит как Сириус!» — сказал бы, скорее всего, Босс, загадочно устремив взгляд на ночное небо.

В этом ребенке столько любви и радости, что он не знает куда её деть! Прыгает, смеётся, бегает и пытается всем поднять настроение. Ну, естественно, умные люди назвали это по-своему — "гиперактивность"и стараются излечить. Им многого не понять. Как и того, что он не умственно отсталый, нет! Он странный, да, бесспорно. И, конечно, он другой, не как все дети, но интеллект у него сохранен, как и чувства, которые он не способен сдержать в себе.

Хоть у братца и самые искренние побуждения, но он и является первоисточником наших бед с малышом. То обнимет до хруста, то потормошит по голове, что аж искры летят. Едва я увидел его на выписке в роддоме, понял зачем меня к ним направили. Я должен защищать от безмерной любви старшего к младшему. Парадокс, да? Сам был очень удивлён! Но моя работа — это постоянные сюрпризы, даже для самого себя.

Вот мы и дома. И неожиданный гость поджидал меня там. Точнее не меня.

— Дитрих, — поздоровался я.

— Анхель? — немного удивилась она, но потом посмотрев на братца моего подопечного, сделала для себя какие-то выводы и кивнула.

Не спуская глаз с малыша, я все же спросил:

— Что ты здесь делаешь?

Обычно я самый молчаливый из коллег, так как часто видел, к чему приводят разговоры, но не мог не задать ей этот вопрос. Я считал, она лишь в особых случаях будет приходить к своему бывшему подопечному.

— В Киото уже ночь. Мой только что заснул, — спокойно ответила она.

Я мельком взглянул на неё. В её глазах навернулись слезы, хоть она и улыбалась старшему. Я знаю это чувство, чувство вины. Ведь это из-за её ошибки, он такой как не все.

— Маааам, маааам, — скачет он по дому, в недораздетой куртке и шапке набекрень, — не снимается! Маааам, мааааам! Не снимается! — это он про шарф, чтоб вы понимали.

Дитрих лёгким движением руки помогает ему. И кажется, будто на мгновение он её увидел, но столько дел, которые надо успеть, что он мигом о ней забывает и скачет дальше.

— Ты хорошо поработала над ним, — пытаюсь её успокоить. Она кивает мне в знак благодарности и будто только сейчас обращает на меня внимание. Точнее на мой костюм. Сегодня он жёлтый с красным галстуком, а на шляпе перо (по секрету: им я иногда щекочу моего малыша). Я вижу смесь удивления и смеха на её лице.

— Сегодня пасмурно, а мой скучает по солнцу, — как бы оправдываюсь я, хотя это мне не свойственно.

Но тут старший натыкается на младшего, и они кубарем падают. Но я успел! Успел поймать голову карапуза прежде, чем он чуть не ударился об пол! Вот говорил же, что разговоры отвлекают! Но когда я посмотрел на Дитрих, её уже здесь не было.

Глава 3

Иногда, следя за малышом и его братом, я сижу рядом с их мамой. И волей-неволей я наблюдаю и за ней. В её глазах я часто читаю вопросы: почему это произошло именно с ней, почему так много таких больных детей и все в этом роде. На некоторые из этих вопросов я знаю ответы, на некоторые нет. На них лишь Босс бы вам ответил, но он редко нам открывает свои мысли.

Я знаю лишь то, что людей в мире становится из года в год слишком много. А у нас просто нехватка кадров. Босс не предвидел этого, я думаю. Он создаёт новеньких, но они такие ещё неопытные. Попадая на Землю, они пребывают в каком-то чудесном сне. Для них все ново и интересно! Озираясь по сторонам, они частенько забывают, зачем их туда направили. Вот поэтому так много больных детей и искалеченных судеб. Одной из этих новеньких и была Дитрих.

Я случайно познакомился с ней в канцелярии, когда нам выдавали новые дела. Она была прекрасна, если честно. Одно из лучших творений моего начальника. В ней было столько света и оптимизма! Она широко мне улыбнулась, от чего я немного опешил, ведь повода для такого открытого жеста я не видел.

— Привет! — её голос чуть ли не эхом пролетел по залу.

Я как обычно, скорее даже по привычке, кивнул ей в ответ.

Чтобы вы могли её немного себе представить, она выглядела как лесные эльфы (на прошлой своей работе, моя подопечная любила такие мультфильмы): задорная девчонка с охапкой тёмных кудрей на голове, почему-то в очках (хотя, как я знаю, Босс никогда нас не лишал отличного зрения), в мешковатой одежде, которая добавляла её образу уют. И всю эту картину завершали рюкзак, видавший виды (где она его только раздобыла?)

— Я — Дитрих, — все так же вспыльчиво представилась она.

— Анхель, — ответил я.

Мне казалось, она сейчас взорвётся от счастья.

— Твой первый поход вниз? — указывая на листок на её руке, предположил я, уж чересчур она эмоциональна.

— Неет, это четвёртый мой выход в свет! — она снова бегло пробежала по содержимому на листочке, но только вслух, — Берлин, 1940 год, мальчик, Иосиф.

— Я слышал, в Европе в это время неспокойно, — предупредил я её, вспомнив заголовки газет, громко голосящих о войне.

— Я справлюсь, — ни на мгновение не поверив моим словам, сразу же ответила она.

— Что ж, был рад знакомству, — завершил я наш разговор.

— И я, — снова озарив меня широкой улыбкой, ответила она и вприпрыжку направилась к выходу.

Ночью, пока мой малыш сладко спал, я думал о Дитрих. О том, какой она стала за эти годы. Как наши подопечные начинают нас менять. Я уверен, братец моего крохи — её не первая оплошность. Скорее всего она прошла нелегкий путь, полный разочарования, отчаяния и попытках все изменить. Да, озорства и лёгкости в ней уменьшилось, но теплота и свет все также пробивается через её очаровательную улыбку. Лично я вижу этот след, часто оказываясь рядом с её бывшими подопечными.

К сожалению, мы не идеальны! Нам свойственно ошибаться. И мы так же, как и вы, учимся на своих ошибках (впрочем, как и вы на наших. Ведь лишь познав беду вы начинаете узнавать новое: мать больного ребенка о реабилитационных центрах, потерпевшие от пожара — о спасательных службах и тому подобное). И они, наши"ошибки", нас долго не отпускают. Мы вновь и вновь возвращаемся к ним, пытаясь исправить их, или просто узнать, насколько все плохо или хорошо.

Часто мы становимся вашей, так называемой, интуицией. Замечали ли вы, что какой-то момент оказывались в том или ином месте удачно? А может вы проспали, и думали, что этот день начался отвратительно? А то и череда плохих событий, как будто настала тёмная полоса в вашей жизни? Поверьте, случайности не случайны! Как-то мне пришлось моего уже взрослого подопечного аж"толкнуть"в грязную лужу, чтоб он вернулся домой и потерял почти час своего рабочего времени на переодевание и проезд. Как следствие этого, его начальник был очень зол на него и нагрузил ещё большим количеством дел. Мой друг опоздал на свой последний автобус домой. И вот, казалось бы, к чему хорошему это все могло привести? Ему пришлось идти пару кварталов пешком, чтоб доехать на другом рейсе, где он познакомился со своей будущей женой. Не могу сказать, что это был самые крепкий и идеальный брак, но, поверьте мне на слово, они были счастливы вместе.

Итак, тёмное однажды становится светлым, и наоборот. И весьма часто я и мои коллеги играем в этом небольшую, но важную роль. Нет, я не знал тогда, что он женится на ней. Я просто, по приказу канцелярии, телепортировался за его спиной на оживленном перекрёстке, где должен был задержать его в это самое утро. Как я уже говорил раньше, Босс не посвящает нас во все свои великие планы. Я это все к тому, что не расстраивайтесь, если что-то идёт не так, как хотели бы вы. Поверьте, что не делается в вашей жизни — все это лишь к лучшему! И кому как не нам, силам небесным, знать об этом.

Глава 4

Ночами, когда мой кроха сладко спит, в мою голову приходят различные мысли, и я ухожу в размышления.

Сейчас я смотрю на мирно спящую женщину, которой Босс дал миссию стать мамой, хорошей или плохой — это уже как у неё получится. Сейчас, в эти минуты о ней можно сказать лишь одно — уставшая.

Знаете, люди иногда меня смешат. Такие взрослые, а почему-то не видят дальше своего носа. Почему-то они думают, что если женщина воспитывает детей и занимается домашними хлопотами, то она заведомо считается ленивой или что у неё столько свободного времени. Она отдыхает! Но это не совсем так! Ведь и дома столько работы! Потому не удивительно, почему мамы в декрете такие уставшие. На уставших мамах тянется вся рутина бытовой жизни. Их жизнь превращается в одно сплошное колесо: день за днём одно и тоже — стирка, глажка, уборка, готовка и так далее. А ведь будто только вчера они бегали беззаботно по подругам, болтали за бокалом вина, обсуждая интересный просмотренный фильм. Они смеялись и были полны жизни. Энергия в них хлестала как из фонтана. Они успевали все и везде: и работать, гулять, жить на всю катушку. Ну вот они сидят дома. Любимая работа ушла в прошлое, подруги все также бегают по вечеринкам, а мамы нет. Бытовуха убивает семейное счастье, часто проскальзывают скандалы, муж перестает понимать жену. Ведь она отдыхает, разве нет? Как она могла устать?

Они просто не понимают одного: мамы потеряли свободу! Ни одна золотая клетка не принесла счастья. Даже если в этой клетке вы заперты с долгожданным малышом.

Скажу вам честно, за многие столетия через меня прошли многие малыши и я прожил много историй. Ведь как я уже говорил ранее, меня отправляют лишь в особых случаях, но часто даже я бываю беспомощен в некоторых ситуациях.

Я видел, как девочек сжигали в Индии, просто потому что они девочки, как моих малышей сбрасывали с обрыва в Спарке, потому что они оказывались слабее, чем у других женщин. Был на войне. На стороне и агрессоров и на стороне"жертв". Суть одна: лучше худой мир, чем добрая война.

Я видел жестокость во всей красе и видел матерей. Матерей, у которых разрывались сердца за своих чад, но которые мало могли, что сделать, ибо миром правили (и правят) мужчины. Так принято природой, не только у людей, но и у большинства животных. И как бы мы не кричали в те минуты, когда из рук наших отрывали наших малюток, никто не слышал нас. И даже Босс молчал…

Матери. Категория лиц, труд которых обесценивают, а интересы не считают нужным защищать. Они долгие месяцы вынашивают своих детёнышей, отдавая половину витаминов и энергии, проходят мучительные роды и остаются беспомощными ещё в ближайшие месяцы, по рукам и ногам повязанные младенцем. Их мир рушится. Да, они счастливы в материнстве, убаюкивая в руках свою прелесть, но эти бессонные ночи, ни минуты спокойствия — изматывают их. Были мамы, которые плакали тихо в ванной, были те, кто кричал и пытался достучаться до окружающих в своих отчаянных попытках быть услышанной. Но сильной половине человечества этого не понять. Они продолжают видеть лишь капризную женщину с младенцем в руках, а никак не уставшую маму.

Можно понять мужчину, что вернулся домой с работы. Он устал, был тяжёлый день. И вот он ищет покоя дома. Но ведь женщина тоже работала, она тоже устала, но вернуться она никуда не может, оставив за плечами тяжёлую работу. Для неё дом и есть работа. К сожалению, мало ее радующая. Как жаль, что так мало понимающих мужчин. Мужчин, которые отбросив всякие предрассудки пытаются помочь, не смотря на свою усталость. Мужчин, которые заглатывают свое эго и говорят: «иди отдохни немного, я помогу тебе». Нет, я не мужененавистник, нет! Просто я столько времени провожу с детьми и их мамами, и я вижу их обесцененный труд. Возможно, проводи я столько же времени с папами, я бы говорил по-другому.

Да, жизнь меняется… Помню, ещё сто лет назад я играл с малышом, создавая игрушки из трав, а сейчас я теряюсь в магазинах с моими карапузами. Так же меняется жизнь женщин. Она облегчилась, но суть от этого не меняется: она остаётся одна с малышом и бытовыми проблемами. Как бы смешно не звучало: она устаёт от однообразия. Её жизнь превращается в застой. Хоть сейчас работающая женщина и считается нормой (хотя поверьте, работа в данном случае как смена обстановки, а не место счастья), она все чаще и чаще вспоминает свою беззаботную молодость и горько улыбается.

И вот ей снятся сны, где она уезжает путешествовать, гуляет, влюбляется вновь… Лишь во снах она может себе это позволить, но кроха начинает ворочаться. Как же жаль вытаскивать её из забытья. Но я должен.

Глава 5

Наши встречи с Дитрих участились. Не знаю, радоваться ли мне или огорчаться. Ведь её появление почти во всех случаях спровоцировано желанием старшего «убиться» — другого слова я подобрать не могу. Какие только идеи не лезут ему в голову, диву даюсь! Кажется, будто она только и делает, что придумывает ему неприятности!

В последнюю нашу встречу Дитрих ушла с искрящейся головой, ибо она взяла на себя роль проводника тока.

Это было бы смешно, если бы не так страшно.

Мы были в деревне у дедушки с бабушкой моего малыша. Мы часто сюда приезжаем. Хоть и работы здесь мне прибавляется: и дом больше, и мама все время чем-то занята, а дети остаются одни — смена обстановки даже мне интересна.

Так вот, пока взрослые были заняты своими делами по хозяйству, братец, узрев в розетке подобие носа решил его полечить. Он эффектно засунул туда стержень спрея и нажал на курок! Громкий хлопок не оставил равнодушным никого. Первым на место происшествия прибежал я. И увидел Дитрих, сжимающую кабель. С неё летели искры, волосы (итак по природе кудрявые и непослушные) стояли дыбом, лицо её перекосило и было в саже. Она смотрела на братца с толикой осуждения и радостью, ибо он жив. Думаю, Дитрих часто на него так смотрит.

Сколько же ей досталось за эти годы, подумал я в тот момент. А ведь братец не единственный ребёнок о ком она так печется. Да, они взрослеют и такого рода шалости уходят на второй план, но там появляются другие проблемы. Проблемы взрослых детей. Поверьте, порой они куда серьёзнее и им куда сложнее помочь. Ведь человеческое общество по-своему жестоко, а ранимые и чувствительные дети в нем становятся слабым звеном. И вот они растут, отчужденные, недопонятые, непринятые, растерянные, и когда, казалось бы, их мир рухнул, мы приходим на помощь. Одних — сведем с нужными людьми с общими интересами, другим — откроем вдохновение, а кому-то поможем с принятием себя.

А тогда, посмотрев на мгновение в мою сторону, ангел одарила меня слегка придурковатой улыбкой и исчезла. Бедная Дитрих! Хотя….

Как-то случайно встретившись несколько десятилетий назад в ночном парке (по приказу Босса у нас была скрещенная миссия — такое бывает редко, но там была война, а наши подопечные были в одном взводе), я спросил, как ей работа, так как думал, что это явно не её род деятельности. Дитрих не сразу нашлась ответом. Казалось, что она обдумает свои миллион мыслей в голове. Хотя чаще всего она говорит первое, что приходит в ее черепушку с гривой кудрей, мой вопрос скорее всего застал её врасплох. В итоге, посмотрев на веселенького паренька в грязной оборванной одежде, мирно вздремнувшего в окопе, она ответила:

— Знаешь, Анхель, мои дети меня вдохновляют! У них всегда такая фантазия! И да, часто это меня убивает, можно сказать, но ведь в остальное время — мне всегда смешно! Даже сейчас, в нелёгкое время. Посмотри на него, на моего Брайна. Я так и вижу это озорство и непоседливость. Его желание попасть в не то место и не в то время, хоть он этого и недопонимает. А мне надо придумать миллион способов, как спасти его.

Её ответ вновь удивил меня. В этом вся Дитрих, ей всегда смешно там, где я прибываю в шоке! И я все ещё надеюсь, что этого оптимизма ей хватит как минимум… навсегда!

А пока, я вновь спасаю моего малыша от братца и частенько молю Босса поубавить его пыл. Но он пока молчит. Значит так надо.

Глава 6

Очень давно я стоял в том самом белом кабинете перед Боссом. Между нами повисла напряжённая тишина. Он смотрел пристально на меня, крестив пальцы наподобие крыши дома и долго молчал.

— Что тебя так беспокоит, Анхель? — в итоге спросил он меня.

Я ожидал подобного вопроса, ибо во мне бушевало море чувств по возвращению домой из ада того времени, что царило на Земле.

— Почему Вы все это допускаете? Почему Вы не боритесь с этим всем, что там творится? Люди умирают в муках. Мой мальчик умер у меня на руках! Почему они должны все страдать? — чуть ли не кричал я, вспомнив обмякшее тело трёхлетнего Самуэля у меня на руках. Чума забрала его от меня навечно.

На долю секунды я увидел боль в глазах Босса, а возможно мне это показалось.

— Анхель, я знаю, ты любознательный и наблюдательный, — спокойно, как обычно, ответил он. — Я сам тебя таким создал. Но не жди, что я буду отвечать на все твои вопросы. До многих из них ты должен сам додуматься, понять. Пройдут года исследований, и лишь однажды ты познаешь истину. А ещё эти года подарят тебе мудрость. А это дорогого стоит.

Но когда он понял, что совсем не рассеял ярости в моих чувствах, он все же добавил:

— Я хочу, чтобы ты знал, Анхель, все это происходит там, — он указал рукой вниз — это необходимость. И этот ад на Земле имеет свою цену. Да, дорогую для всего человечества, но так надо. Такова их «плата» за уничтожение рая. Люди сами создали такой мир, мир хаоса.

Я не стал спрашивать, кому именно это надо, кому нужна была жизнь моего Самуэля, потому что был уверен, что Босс не ответит. Он либо промолчит, либо скажет так, что я все равно не пойму.

Когда я ушёл от него в тот день, злости во мне не стало меньше, но со временем я мысленно отпустил моего мальчика, оставив лишь лёгкую дымку воспоминаний в душе.

Босс был прав, если бы я все узнал сразу, то это всего лишь было как быстро поесть и не понять вкус еды, ну или как прочитать книгу, не поняв смысла. За эти годы косвенных изучений, я понял не мало. И да, часто это приносило жгучую боль и страдания мне, но урок есть урок. Порой и плохой опыт, тоже опыт, не так ли?

Например, все имеет свои последствия. В особенности то, что мы говорим. Однажды случайно пророненное невзначай слово аукнется десятки лет спустя. В особенности это сильно заметно на моих подопечных.

Придя в эту семью, я долго пытался вспомнить, кого же мне напоминал братец. И вот сегодня, когда он создавал домик из всякого ненужного хлама, я понял.

Мне тогда по направлению канцелярии пришлось поселиться недалеко от Флоренции, в селении Анкиано, в середине 15 века. Мой мальчик жил с матерью-крестьянкой. Отец его был уважаемым нотариусом, и редко посещал своего внебрачного сына. А когда Лео исполнилось 3 года, решил забрать его к себе, разлучив с женщиной. Это было тяжёлое время. Я пытался помочь ему как мог, придумывал для него разные игры, лишь бы отвлечь от мыслей о маме. Он был неусидчивым мальчишкой, непослушным и всеми непонятым. Сейчас бы специалисты сразу назвали его диагнозы, не скупясь на сложные изречения, но в тот момент его больше ругали, чем пытались помочь. И лишь отец увидел в нем эту искру, творческий потенциал. Он поддержал его. Смирился со всеми его причудами и вздохнул в него жизнь. Лео стал известен на весь мир (и даже по сей день его имя часто слышится в обиходе), а для меня он так и остался грустным мальчишкой, моим малышом, с которым мы играли целыми днями, создавая удивительные вещи.

Пока я сижу сейчас с моим крохой, их мама на кухне занимается с братцем. Её терпение не выдерживает, и она начинает кричать. Я понимаю, как ей сложно с ним. Как бы она не пыталась понять его и принять, он из любого душу может вытрясти. И я ищу повода, как подойти к ней. Для этого я подталкиваю мелкого с сторону кухни и иду следом. Там я прикасаюсь к женщине и всеми силами вселяю в неё спокойствие. Она тяжело выдыхает и отпускает ситуацию. Перестаёт кричать и снова в миллионный раз объясняет, что сколько арбузов на картинке, столько кружочков надо и обвести. Я потом объясню, как у меня это так получилось, сейчас не время.

Она гладит его по голове и хвалит, если у него хоть что-то начинает получаться. И я знаю, к чему приведут её слова. Ведь самое главное с детства, не терять веры в самого человека. Найти его преимущества и поддержать, как бы тяжело вам не было сейчас, поверьте, от хорошего слова вы не обеднеете.

Глава 7

Одним весенним вечером к нам наведалась Дитрих. Я был рад её видеть, поэтому не стал спрашивать по какой именно причине решила она нас навестить.

У нас дома был хаос во плоти. Братец бегал по дому, разбрасывая игрушки. Малыш не отставал, а я был взбудоражен каждым его шагом, что даже не сразу заметил Дитрих, прислонившуюся к косяку двери и с широкой улыбкой, рассматривающую нас.

— У вас так весело! — прокричала она мне.

Я лишь устало кивнул, подхватывая своего кроху от жёсткого приземления.

И тут прозвучали слова, которые я ждал последние два часа.

— Всё, закругляемся. Игрушки убираем и спать! — это мама вышла в зал, домыв посуду.

За полчаса был убран дом, дети в пижамах и малыш на груди.

Настала тишина, иногда прерываемая смехом и непонятными фразами братца. Ну как сказать непонятными… Он шептался с Дитрих. Она его по-своему понимала.

— Ну как ты? — потискала она его щёчку.

Он засмеялся и ответил:

— Хорошо.

— Я скучала! — искренне призналась она.

— Скучала, скучала, — повторил он.

Братец постоянно повторял слова и фразы, которые ему нравились. Особенно новые, например «Параллелепипед» или «Гиппопотам».

Она его защекотала.

— Как укушу тебя в пузико! — шутила она.

Братец опять засмеялся.

— Укушу в пузико! — повторил он через смех.

— Тихо! — прошипела мама.

Дитрих поняла, что их время потешек закончилось. Она поцеловала его в лобик, потрепала по взъерошенным волосам и попрощалась. Но, как ни странно, не ушла, а села рядом со мной.

— Он счастливый мальчик, — сказал я ей.

Дитрих убрала прядку мешающихся кудрей с лица и грустно как-то улыбнулась.

— Так оно и должно было быть, — загадочно ответила она.

— Что ты имеешь в виду? — не понял я.

— Слышал, у них есть фраза: «бойся своих желаний»?

Я кивнул.

— Ну так вот. Это была всего лишь игра. Но энергия мамы была столь сильной, что её увидел Босс. И принял в ней участие.

— Эмм, если честно я ничего не понял, — смутился я.

По правде говоря, я частенько не понимал Дитрих. Она была какой-то космической для меня. Начиная от стиля одежды, заканчивая мышлением и передачей информации.

— Давай я тебе покажу, — сказала она и взяла меня за руку.

И я перенёсся сквозь года. Мы были дома. Я увидел маму, пишущую что-то на клочках бумаги. Она улыбалась и была так одухотворена своей затеей, что казалось светилась изнутри. Потом она засунула их в шарики и надула.

Пришли гости. Я понял, что празднуют день рождение братца. Ему исполнилось 2 года. В ходе вечера мама решила провести игру. Дети должны были выбрать себе шарик по цвету, который им больше всего понравится, а потом лопнуть. Что-то наподобие печенья с предсказаниями. Я увидел, как у девочки выпала запись «я буду самой богатой» — что ж неудивительно, к этому были предпосылки. Мальчик выбрал шарик, в котором оказалось «я буду знаменитым». Вполне возможно, учитывая какой он голосистый. Другой мальчик выбрал и оказалось, что он будет самым умным. Я видел этого ребёнка недавно, и уверен все к этому и идёт.

И вот последний шарик лопнул братец, и я уже заранее знал, что там было написано. «Я буду самым счастливым». И тут я увидел то, что меня немного ошарашило. Я увидел Босса. Он все это время был здесь, рядом. И благословлял все эти записи. Просто я не замечал его. Мы все так умеем делать, скрывать ауры, становиться невидимыми даже для своих. Он кивнул мне. Я думал, что мне, пока не увидел случайно свое отражение в зеркале. Я был в теле Дитрих. Из глаз покатились слезы. Я, а точнее она, была благодарна. Я почувствовал это, почувствовал всю её полноту внутреннего мира. Её боли и печали, её радость и веселье, благодарность и надежды. Босс не просто пришёл на зов матери, он пришёл поддержать Дитрих. Дать ей понять, что все в порядке, что она справляется, что она молодец.

Я вернулся в наше время.

— Бойся своих желаний, — будто подытожила она.

— Дитрих… — не помню, что именно я хотел ей сказать, но она растворилась. Скорее всего проснулся её малыш из Киото.

И я остался один со своими мыслями, все ещё не до конца пришедший в себя после её воспоминаний.

Глава 8

Отец одного моего подопечного был инвестором. Так вот, у него была любимая фраза: «долгосрочные перспективы». Естественно, на тот момент, я не мог понять этих слов. Зато сейчас я могу порассуждать об этом.

Долгосрочные перспективы — это то, за что вы сейчас расплачиваетесь, а результат получаете годами позже.

Смотрите, вон мама, которая купила куртку дочери по акции сейчас, но влезет девочка в неё лишь через год. А куртка тогда стоила бы дороже. Возможно, не самое удачное сравнение сейчас, но это первое, что пришло мне в голову здесь в магазине, пока малыш спит.

Игра Босса — это долгосрочные перспективы. Смотрите, он приставил меня к моему крохе, чтобы я смог помочь ему по жизни, в будущем тоже.

И скажите, кто сказал, что заболевание братца несёт только отрицательные последствия? Это своего рода тоже перспективы, о которых мы пока ещё не знаем. Возможно, так называемая его болезнь сделает его гением в какой-то определённой области. А может он как Лео из Анкиано принесет миру новые инженерные открытия? Почему бы и нет? Главное найти его «изюминку». Хотя, надо бы спросить Дитрих об этом, не удивлюсь, если она уже что-то приметила в нем, судя по моим наблюдениям — они всегда были на одной волне.

Но на сегодняшний день, он как минимум изменил судьбы людей вокруг. Взять, к примеру, его маму, которая совершенно не так представляла свою жизнь. Но ей пришлось подстраиваться под реалии. Кто знает, может та жизнь, что она себе придумала 10 лет назад, привела бы к плачевным событиям и не сделала бы ее счастливой. Не скажу, что она сейчас ни о чем не жалеет, но кто сказал, что в альтернативной реальности, она не жалеет ни о чем? На это ответит только Босс.

Братец так же влияет и на моего малыша. Он становится выносливее, сильнее и более толерантным. А ведь это хорошие качества для долгосрочных перспектив в это жестокое время, не так ли?

Он даже на меня повлиял. Я чаще начал встречаться с Дитрих, и я этому рад. Хотя сам не понимаю, отчего именно — ведь столь непохожих ангелов не встретишь в нашей канцелярии за всю историю нашего создания. Поэтому, немного подумав о планах Босса, я пришел к выводу, что жизнь непредсказуема! А мы просто часто забываем об этом.

Дитрих. Все не могу понять, почему наша последняя время оставила на душе такой осадок. Её фраза: «бойся своих желаний» и то, как она это произнесла. Мне казалось, на тот момент её что-то тревожит. Она, конечно, беспокойная по природе, но здесь крылось другое. Страх? Если да, то чего именно она так боялась?

Я думал, самым большим нашим страхом может быть лишь наши оплошности. Но прошли года. Она видит, что не все так плохо с братцем. Босс простил её. Думаю, это все утряслось бы уже у неё в голове. Или хотя бы принесло смесь утешения и смирения.

И я ждал, ждал нашей следующей встречи, чтобы спросить. И возможно помочь ей справиться с тем, что происходит у неё в жизни, поддержать.

Замечали ли вы, что, когда чего-то или кого-то ждёшь, время замедляет свой бег. На этот раз я убедился в этом лично. Часы превращались в дни, дни складывалось в недели, а я все искал её глазами в толпе. Это привело к паре моих ошибок, но хвала небесам, малозначащих сейчас. И я надеюсь, в перспективе тоже. Такое редко бывает в моей практике, можно сказать даже не бывает. Ну чтоб малыш мой плюхался, и я его не поймал. Я даже на мгновение подумал, а нет ли у меня самого такого ангела, который прикроет меня в таких ситуациях. Конечно же, нет! Мне просто повезло. Но мне нельзя злоупотреблять с этими сестрами.

Ах да, вы же о них пока не знаете. Если кратко: есть две сестры. Удача и Неудача. Они всю жизнь соперничают. Точнее сказать, старшая, что Удача всегда пытается"смягчить"последствия Неудачи. Последняя — та ещё озорница, больше всего любит вставлять палки в колеса. Сестры, конечно, вечно в неладах, ведь они противоположности друг друга. Но их существование — баланс природы. А против природы даже Босс не идёт.

Много у нас таких необычных существ, о них я расскажу позже. Ведь сейчас, когда я уже было отчаялся увидеть Дитрих, она вновь появилась передо мной. И лишь взглянув на неё, я был дико удивлён, почему не замечал этого отчаяния в её глазах раньше, да и в её облике в целом.

Она стояла у двери, в балахонистой одежде цвета охры и с пучком непослушных кудрей, и выглядела такой опустошенной. Глаза, опухшими от слез, превратились в щели под очками. Куда делась энергия и живость? Её смех и искра света? Казалось, она сейчас упадёт, поэтому я подбежал к ней, чтоб при необходимости поймать.

— Дитрих, — поздоровался я.

— Анхель, — прошептала она, и обняла меня.

Глава 9

Если честно, меня никогда не обнимали. Дети меня видят, слышат, но я по большей части остаюсь неосязаемым для них. Не говоря уже о взрослых людях. А про коллег я уже говорил: мы даже редко здороваемся. Поэтому объятия Дитрих потрясли меня. Ведь она кинулась мне на шею так, будто делала это всегда, так непринуждённо и обыденно, с такой теплотой и тоской в голосе.

Самое странное, я уловил её запах. Будто ее источала сама кожа. Вот уж никогда не думал, что и мы пахнем. За собой я этого не замечал. Яблоки с корицей — ни с чем не заменимый аромат, и он как ничто другое передаёт всю ноту очарования Дитрих.

И только я начал поднимать руки, чтоб обнять её в ответ, она резко отстранилась от меня и пристально посмотрела мне в глаза.

— Я — чудовище, Анхель, — все так же через слезы сказала она.

— Что случилось?

— Как ты думаешь, куда сошлет меня Босс, если узнает, что я натворила? — голос её дрожал.

Её мысли, как всегда, скакали как белки с дерева на дерево.

— Смотря, что именно ты натворила, — я все ещё не терял надежды узнать суть её проблемы.

Она отпустила меня (что меня немного огорчило), посмотрела на пол, на свои руки.

— Я выпустила их, — и резко подняв голову и посмотрев мне в глаза, — Я открыла тот злосчастный ящик вновь!

Мне казалось, я ошибся в своих представлениях об её тайне, но потом понял: она говорит серьёзно! И мурашки побежали по моему телу!

— Ящик Пандоры? — уточнил все же я, хоть уже и был уверен, что она ответит.

Она кивнула.

Итак, думаю сейчас самое время немного затронуть историю, что бы вы так же прочувствовали весь мой ужас.

Скорее всего каждый из вас слышал о Древней Греции и ее мифах. Так вот, они отчасти правдивы. Люди любят переписывать истории, и каждый норовит внести свою лепту. И так, с каждым переводом древних рукописей теряется и меняется смысл.

Но я видел первоисточники, точнее читал их в библиотеке канцелярии.

И чтоб вы знали, Пандора и впрямь существовала и её ящик тоже. Точнее не ящик, а пифос — древнегреческий большой кувшин.

Но история умолчала, что таких пифосов было много. И в каждом сосуде были разные силы. И все они в последствии хранились у Босса. Скорее всего, так ему было проще их контролировать.

— Как ты вообще умудрилась до них добраться? — в ужасе спросил я. — Я слышал, что они надёжно спрятаны.

Дитрих мялась на месте, пытаясь вспомнить как все было.

— Это произошло случайно, — начала она. — Я была в канцелярии с целью получить новое местоназначение. Девушка, что собирала для меня информацию вышла, чтобы уточнить что-то там про ребёнка. Но основной пропуск был уже у меня на руках. Я знала, что мне надо быть в Киото через час и двадцать минут. Я стояла, ждала, потом начала рассматривать кабинет. Там было много всего интересного, прям как в музее. И тут я увидела этот самый… горшок! Такой старый, красивый и с орнаментами из древности. Он словно пленил меня. Я не могла даже взгляда от него оторвать. Взяла его в руки. Немного приоткрыла, и с громким хлопком оттуда начали вылетать тёмные силы! Как только до меня дошло, что это, я быстро его закрыла! Но было уже поздно, часть силы все же выбралось и улетело!

Дитрих замолчала, поэтому я спросил:

— И что произошло дальше?

— Я сбежала. В Киото. И с тех пор стараюсь не попадаться на глаза Боссу. И ищу их, ищу тёмных.

Я не понимал, что творится у меня внутри. Отчасти я бесился из-за её чрезмерного любопытства и беспечности, отчасти был рад, что она посвятила меня в свои тайны. Казалось, во мне сидят два Анхеля: один подбивал меня отругать её, злился и использовал людскую непристойную речь. Другой — все так же восхищался ее стойкостью, силой духа. Как она борется со своим страхом перед Боссом? Это дорогого стоит! Ведь он скоро об этом узнает и, вероятнее всего, накажет её.

Если она сама не накажет себя, что часто бывает среди наших коллег.

Есть среди людей категория, которых называют «люди дна», «маргиналы». Так вот, есть такие и у нас. Те, кто не смог справится со своим отчаянием. Они сами уходят, а иногда их изгоняют. Так, например, Рафаэль — мой знакомый, попал туда из-за того, что не смог спасти своего подопечного в автомобильной катастрофе. Он все повторял и повторял, что это его вина, он должен был. И эти мысли сводили его с ума. Новенький, легкоранимый и очень впечатлительный.

Что ж, я все ещё надеюсь, что Дитрих до этого состояния не дойдёт, поэтому спросил:

— Сколько?

Она внимательно посмотрела на меня.

— Что именно?

— Сколько ты выпустила? И сколько поймала на сегодняшний момент? — уточнил я.

Она промолчала недолго, потом все же ответила:

— Я точно не знаю, где-то 5, наверное… — я открыл было рот, чтобы вставить свою реплику, но она прикрыла его своей ладонью! Признаться честно, странное это ощущение, когда тебе так закрывают рот. — Анхель, это произошло слишком быстро, буквально за несколько секунд, я не запомнила.

Она смотрела мне в глаза, все также не убирая руки, и я заворожённо, казалось, тонул в них. Что это со мной? Какое-то странное чувство внутри. Такого я ещё никогда не испытывал. Будто я хотел бы вечно так сидеть, и был уверен, что это мне никогда не надоест.

— Помоги мне, Анхель, — прошептала она.

Учитывая, что сказать я ничего не мог, я просто кивнул даже не зная, на что именно я даю свое согласие.

Глава 10

— Ты думаешь, я ничего не знаю? — загадочно спросил меня Босс.

С годами я научился у некоторых моих подопечных одному нехитрому способу выходить чистыми из воды: надо просто делать вид, что это произошло само собой, или что ты тут ни при чем, ну или как минимум отстаивать свою позицию невиновного (хотя частенько, именно мои малыши и были виноваты в том или ином злодеянии) — и самое главное «покер фейс»! О да, это крутой трюк! Мой малыш Раджеш гордился бы сейчас мной, я уверен. Ведь это он меня научил этому, воруя еду на рынке. Весёлые были времена! Он не разговаривал, но его глаза! Как же многословны были они! Как и в целом его артистичное лицо. Харизмы ему было не занимать.

Босс продолжал пристально смотреть на меня, думаю, пытаясь раскусить.

— Я Вас не понимаю, — слукавил я.

Он по-доброму улыбнулся, как я обычно делаю своим озорным крохам, и продолжил:

— Анхель, — положив мне руку на плечо, сказал он, — ты мой лучший ученик, и я вижу тебя насквозь. Не пытайся переиграть меня, мой мальчик. Я знаю, что натворила Дитрих.

Озноб пробежал по всему моему телу. Я представил, что произойдёт с ней и с трудом сглотнул ком в горле.

— Ты боишься за неё, не так ли? И хочешь ей помочь? — предположил Босс, хотя больше было похоже, что он читал меня как книгу, как бы я не пытался использовать талант Раджеша. Но кто может перехитрить моего начальника?

Я кивнул.

— Дитрих славно «потрудились», — с лёгкой усмешкой, упрекнул он её. — Но я уверен, она исправится. И ты должен быть рядом, по возможности, конечно. Ведь жизнь малыша и его безопасность всегда остаётся для тебя первостепенной задачей — запомни это!

Он мог этого и не говорить, ведь это было моим кредо по жизни со времен сотворения.

— Итак, верните мне выпущенное на волю зло, не упустив ни одного! — закончил он свою речь.

Первые несколько секунд я так и стоял, раскрыв рот, а потом все же рискнул уточнить:

— Что с ней будет?

— С кем? С Дитрих? — и после моего короткого кивка, продолжил, — Что же. Безусловно она заслужила наказание, ведь не каждый день из-под моего носа выпускают темные силы на волю. Но, понимаешь Анхель, на сколько я знаю свое создание, она сама себя накажет свыше нормы.

И я был готов уже уйти, как он добавил:

— Нравится мне твой костюм! А особенно усы! Они очаровательны!

Я улыбнулся ему как благодарному зрителю и исчез. К слову, сегодня я вдохновился образом Сальвадора Дали, чтоб вы знали.

По дороге обратно, я зашёл в канцелярию, где мне выдали бумагу с указанием того, что мне надо задержать семью моего крохи в дороге.

Они ехали из соседнего региона домой. Дело несложное, в целом. Просто пришлось немного «потрепать» технику. 21 век этим в какой-то момент и хорош: ведь люди безусловно начинают полагаться на чудеса инженерии. Как в данном случае, дорога была проложена навигатором. Мне пришлось убавить звук, чтоб они проскочили свой поворот и поехали не в ту сторону. В итоге, потеряли пару часов езды по полям и бездорожью. Отец тихо кипел, мама пыталась успокоить детей, особенно моего кроху, который уже устал ехать столько времени в замкнутом пространстве. Чтоб хоть как-то поддержать уже обессиленную женщину, я спел ему песню, и вскоре он заснул, а в тишине и вырулив на нормальную дорогу, успокоился и глава семейства.

Результатом такой поездки стало то, что они поехали не к бабушке с дедушкой, как планировали, а остались у себя дома — на улице уже была глубокая ночь. Но как я уже говорил, все это делалось не просто так! Вот сейчас объясню. Это путешествие происходило в пятницу вечером. А в понедельник братцу с его матерью надо было пойти на комиссию (да-да, братца хотят отправить в школу!) А для комиссии нужна была одна справка, и на тот момент она лежала в почтовом отделении. А это учреждение работает по субботам, но отдыхает по понедельникам. Итак, если бы Босс не вмешался через меня во все это, мы с семьёй уехали бы в деревню и забыли бы забрать справку и в понедельник нас не приняли бы. А тут им пришлось переночевать дома, а утром, наткнувшись на извещение, вспомнить про почту и сходить за документом в соседнее здание. Вуаля, дело сделано! Все счастливы!

Дорога эта была долгая и утомительная, хоть мне порой и приходилось развлекать малыша на ровне с мамой, я думал, как бы помочь Дитрих.

Как выловить зло? И сколько зла вообще было выпущено на волю? Она предположила, что где-то 5… А это нелёгкая задачка! Найти и обезвредить.

Да, мне приходилось как-то иметь дело с тёмными, но это было давно. И это было ужасно, ведь я проиграл. Тёмные забрали моего Самуэля, вырвали его душу прямо у меня на руках.

Нам всем пришлось тогда объединиться, чтоб остановить это! И это была жестокая битва, запечатленная в наших книгах в канцелярии. Мы боролись за наших подопечных, порою ценой наших собственных жизней.

А здесь, как я понимаю, зло не таких масштабов, раз Босс призвал вернуть эту силу лишь нас двоих. Хотя все же, задача не из лёгких. Но мы справимся! Я верю в Дитрих, и в себя тоже.

Братец часто давал поводы для встреч — вот и не знаю: благодарить ли его за такой незаурядный ум или отругать. Но в любом случае, я видел Дитрих, и мы успевали перекинуться короткими диалогами.

На днях, когда мы были в деревне, и мой малыш спал, мама вышла на улицу обменяться парой слов с папой. Братец узрел в чулане красивый пакет с подобием вкусняшек. Быстренько достал ножницы, открыл его. Вот и они: такие прекрасные красно-синие мягкие конфетки! Дитрих появилась в тот момент, когда он уже было укусил одну, и заставила его сплюнуть! Ибо это был яд для крыс, и совсем не вкусняшка! И пока не зашла мама, сказала, что сможет прийти сегодня вечером и поговорить.

Но она не пришла. Это так странно, если честно, когда кто-то говорит, что придёт и не приходит. Ведь ты ждёшь, надеешься, потом приходит отчаяние и злость. И тебя накрывает не добрая волна ненависти. Эмм…. Не знакомое и новое для меня чувство, так как ждать мне таким образом ещё никого не приходилось.

Она появилась лишь на следующий день утром. В тот момент, когда голова, а точнее глаз братца летел на рифлёную деревяшку, неудачно положенную моим малышом. Она не успела её убрать, но подвинуть смогла вовремя, поэтому удар пришёлся на скулу. Синяка почти нет, а вот глаз он мог потерять запросто.

— Где ты была вчера? — сразу же набросился я на неё.

— Прости, в Киото семья моего малыша неожиданно решила отпраздновать юбилей папы, и они не спали допоздна. А потом салюты испугали кроху, и он всю ночь плакал, — протараторила она, с нескрываемым чувством вины.

О, об этом я не подумал. Совсем и забыл, что у неё такая же ответственная работа, как и у меня и с её подопечным может случится что угодно.

— Нам надо будет поговорить. Определиться с планами, так сказать, — не теряя времени, предложил я.

— Да, конечно, — кивнула она.

И я было только хотел предложить сегодняшний вечер, как она растворилась.

Ох, Дитрих, и как же мы будем ловить так зло? Ты же вечно исчезаешь…

Глава 11

Испытания. Как-то я заметил, как мама одного ребёнка жалуется подруге, что ей тяжело с ним. Мама двух детей говорит, что один — это не сложно, сложно, когда их уже двое. Мама троих детишек с двумя малышами умудряется уже и отдохнуть… И тут я понял, что нет предела сложности, нет предела испытаниям, есть лишь сила терпимости. И поверьте, вы куда сильнее, чем вы думаете. Это как недооцененные возможности. Как пример, кто-то боится сесть за руль, но вынужденное обстоятельство заставляет, и через год-два с приобретенным опытом, человек уже через смех удивляется тому, как он жил без своего железного коня. Каждое поэтапное взросление привносит в нашу жизнь тяжёлые испытания, но все это нам под силу, стоит лишь поверить в себя.

И следовательно, если Босс дал нам с Дитрих эту миссию, значит, нам она по плечам, как бы невыполнимо это не казалось.

С этой мыслью я ждал её, чтоб поговорить. И вот, наконец-то, она пришла. В жёлтом платье и венком из полевых цветов на голове. Бусы из самоцветов и каких-то кристаллов плюс множество колец на каждой руке, с браслетами — дополняли весь этот богемный образ. Необычно, и прям тепло, как солнечный день.

— Анхель, — поздоровалась она.

— Дитрих, — улыбнулся я ей, — я вижу, ты в хорошем настроении.

Она лучезарно расплылась в улыбке.

— У меня хорошая новость! — чуть ли не захлопав в ладоши, выпалила она. — Нам помогут! Канцелярия нам поможет!

— Что? Ты рассказала кому-то о том, что случилось? — удивился я, ибо считал, что это тайна за семью печатями, ведь я даже от Босса пытался это скрыть.

— Нет. Просто меня вызвали сегодня туда — поверь, это было ужасно! — и она аж закатила глаза, вспоминая свое состояние. — Ведь я думала, меня изгонят из «дома» и отправят к «отчаянным», ну или куда там… Я тряслась вся. «Но женщина в бюро передала мне это», — и она протянула мне конверт. — И, кажется, не все потеряно!

Я быстро выхватил у неё бумагу: потому что просто должен был скорее узнать (как бы я не стремился контролировать свое любопытство, порой оно вырывалось из оков), и потому что, боялся, что Дитрих опять исчезнет с клочком «помощи».

«Дитрих, если будет нужно подкрепление, произнесите это (и далее следовали слова на латинском и коптском языке — к счастью, доводилось читать такие рукописи), и мы пришлем вам подмогу. Канцелярия».

Я посмотрел на Дитрих.

— Странная какая-то записка. И это все? — уточнил я.

Она кивнула.

— Кто-то узнал и хочет нам помочь, понимаешь! Это же здорово! — все ещё улыбалась она.

— Мы даже не знаем, что именно ловить, а к нам уже добровольцы пожаловали, — все же недоверчиво отозвался я, рассматривая вдоль и поперёк письмецо.

— Я уверена, мы скоро это узнаем. Надо просто стать более наблюдательными. Ведь зло не могла уйти далеко, — уверенно предположила она.

Теоретически оно можно быть где угодно. Но Дитрих права, возможно, тьма ещё здесь, рядом, набирается сил.

Она рассматривала фото на шкафах, и резко обернувшись, звеня всеми кристаллами на теле, спросила:

— Ты не замечал ничего особенного в жизни матери своего подопечного?

— Что ты имеешь ввиду? — все же уточнил я.

— Тебе не показалось, что она странная? — эмм, вот если бы я ещё понимал нормальность по понятиям Дитрих. По мне так это она — край странности.

— Да нет, — попытался я вспомнить маму малыша (она спала в соседней комнате) — мама как мама. Неидеальная, однозначно. Орёт она порой реально страшно, но в целом… Видал я и похуже, так скажу, — решил я закончить свою речь.

— Вообще-то я имела немного другое ввиду, — повернувшись к фотографиям, продолжила Дитрих. — Все они орут, поверь. А не показалось странным её поведение в последние дни?

— К чему ты это? — не понял я.

— Я всего пару раз видела её, но успела прочесть ауры, — даже не знал, что кто-то из наших этим ещё пользуется. К слову, я редко это делаю, так как не вижу в этом особого смысла.

— И она, естественно, меняется каждый раз, — договорилась она.

Я слушал её внимательно, но заметил, что постоянно ловлю себя на мысли, что разглядываю Дитрих. Её движения, как она выразительно смотрит, дотрагивается до вещей, звон её украшений умиротворял меня… «Так, Анхель, соберись уже! Потом подумаешь над своими странными чувствами!» — упрекнул я себя и потряс головой.

— Ты меня слушаешь? — в поисках моего взгляда, спросила она.

Я кивнул.

— Так вот, ты видел изменения её ауры?

Я думал сначала уйти от ответа, но потом передумал.

— Нет, Дитрих, я не смотрел её ауру. Я вообще давно этим не занимаюсь.

— В смысле, вообще? — удивилась она, будто я сказал, что потерял что-то ценное и не понимаю этого.

— Это было интересно вначале, а потом наскучило, — все же открылся я.

Дитрих молчала. Когда я поднял на неё взгляд, она была немного грустной.

— Мне кажется, Анхель, ты теряешь вкус к жизни. Ты так не думаешь?..

И резко исчезла.

Да сколько можно, Дитрих!? Сбегать по середине разговора!

Я быстренько заглянул в комнату. Малыш крепко спал. Братец с мамой тоже. Но я не мог больше ждать Дитрих. Я хотел с ней поговорить. А значит я должен её найти сам. Поэтому мне пришлось разбудить женщину. Точнее я сделал это мягко и незаметно. Она проснулась с чувством того, что выспалась. Посмотрела на часы. Время 2.14 ночи. Удивилась, но так и не смогла заснуть. Ей придётся так полежать, пока меня не будет рядом. Так безопаснее для моего крохи. Но ничего, я помогу маме завтра.

Глава 12

Из года в год краем глаза изучая человечество, пришёл к мнению, что все беды людей происходят из-за недопонимания друг друга. Мы думаем об одном, используя лишь язык слов, тем самым пытаясь высказать свою мысль. Другой человек слышит эти слова по-своему, а понимает через призму своего сознания. Отсюда и недопонимание, а оно влечёт за собой конфликт, конфликт ведёт к скандалу, скандалы перерастают в войны.

Поэтому я пришёл к мнению, что все надо решать здесь и сейчас. Все, что не понятно, надо переспросить и разобрать. Не держать в себе, не уходить, захлопнув дверь,"не выносить сор из избы" — вроде слышал как-то эту фразу.

Дитрих странная, я однозначно многого не понимаю в ней. Она как воздух: лёгкая и рассеянная, в плане того, что вроде как оно всегда вокруг тебя, но ощутить и дотронуться до него никак. А я же, в свою очередь, считаю себя куда приземленным, конкретным, ну и, возможно, педантичным. И мне надо знать, что она хотела сказать, когда говорила: «бойся своих желаний», «не устал ли я часом от своей жизни» и про ауру мамы моего малыша.

И вот я стою ночью перед небольшим домом в Киото. Да, давненько я здесь не был. Так много всего изменилось: архитектура, звуки…

Прохожу в дом (для меня это никогда не было проблемой), осматриваюсь и вижу маленький сад во дворике и, конечно, в центре его растёт бонсай — излюбленное миниатюрное дерево японцев.

Лестница ведёт на первый этаж дома, где господствует сдержанный интерьер, без пышного декора и украшений, лишь необходимая для повседневности мебель.

Всё чисто, аккуратно, что даже мелькнула мысль: не ошибся ли я домом. Я так привык к лёгкому беспорядку детей, что видеть кристальную чистоту настораживает.

Поднимаюсь на второй этаж и слышу приглушённые голоса. Мама кормит ребёнка с бутылочки, а Дитрих напевает старую японскую песню. Она удивлённо смотрит на меня, но не останавливается. Малыш, кажется, засыпает.

Я, чтоб занять себя хоть чем-то, рассматриваю комнату. Холодная, на мой взгляд. В углу завалены игрушки, все в серо-синих тонах. Нахожу лишь одну фотографию в рамке на полке: мама обнимает кроху и улыбается, но взгляд такой, поникший и уставший.

— Что ты здесь делаешь, Анхель? — Дитрих незаметно подкрадывается ко мне, и шепчет мне в ухо, отчего я подпрыгиваю на месте.

— Прошу, не делай так больше, — кое-как приходя в себя, отвечаю ей.

Но похоже данная ситуация её скорее рассмешила.

— Нам надо поговорить, — перехожу я сразу к делу.

А потом смотрю, как мама выходит из комнаты, и все же решаюсь спросить:

— Что не так с ним, — указываю головой на колыбельку. Ох уж это моё любопытство!

Дитрих грустно улыбается.

— Всё очень сложно, как выяснилось, — начала она. — Когда ты в последний раз был в Японии?

— Не так давно, можно сказать. Мы жили в Хиросиме во время атомной бомбёжки. Аки — так звали моего подопечного, но он не выжил, — ответил я. — После такого невозможно выжить вообще. «Осень» — так переводится его имя, был мал и слаб с рождения. Не выжила вся его семья. Это был один из самых коротких моих командировочных, ведь Аки не было и года.

— Мне жаль, Анхель, — садясь на стул, посочувствовала она мне.

— Так что произошло с ним? — поинтересовался я, указывая снова на малыша в колыбельке.

— Ты же помнишь, какая традиционная Япония. Все такие чопорные, холодные, малообщительные.

Я прекрасно это помнил, поэтому кивнул. И она продолжила.

— Здесь все ещё царит патриархат. Женщины все так же имеют мало прав, хоть общество и развивается. Короче, мама моего малыша хотела жить, как западные женщины: для себя, строить карьеру и быть свободной. Все неплохо начиналось, но отец настоял на её замужестве. Муж оказался непробиваемым льдом. Она забеременела, и он безоговорочно настоял на том, чтоб она бросила работу. А это однозначно говорит о том, что она вообще больше не сможет работать. Как окончательный крест на её карьере и её возможностях. И самое печальное то, что, когда она родила, в ней так и не проснулся материнский инстинкт.

Дитрих тяжело вздохнула и начала качать колыбельку.

— Я не виню ее, Анхель. Люди разные. У них у каждого своя природа, свои потребности, свои желания. Каждый хочет быть счастливым. Но материнство не приносит ей радости, она не может заставить себя любить. Я здесь, чтобы дать малышу малость этой самой материнской любви. А мама со временем станет ему другом, я уверена. Она перерастет и помудреет с годами. Ведь она — хорошая женщина, старается как может. Чувствам не прикажешь, против природы не пойдёшь, но все должно быть хорошо. Я верю в это!

Грустная и знакомая история. И отсутствие материнского инстинкта — частое событие, но так редко обсуждаемая людьми, ибо общество яро осуждает таких женщин. Особенно те, кто не смог завести ребёнка или те, кто в них души не чает. «Вот как так? Ты же — мать, должна любить!»

Люди часто забывают, что по природе вы, как и мы, все разные. Вы рождаетесь каждый со своей индивидуальной внешностью, вас каждого воспитывают по-разному, сюда же можно добавить разный менталитет стран, традиции той или иной народности и даже религию, не говоря уже об окружении. Так почему в конечном счете вы должны быть одинаковы? Почему женщины все должны быть в быту и в детях, а мужчины на заработках? Нет ничего страшного в том, что каждый живет так, как считает нужным для самого себя, главное не вредить другим и самой матери — природе.

— Я рад, что ты смотришь глубже, чем многие из рода человеческого, — ответил я ей.

Мы замолчали на некоторое время. А потом я не выдержал.

— Что означало твоё «бойся своих желаний» в том прошлом нашем разговоре?

Дитрих посмотрела на меня, пытаясь вспомнить.

— Тебе никогда не казалось, что мы созданы для чего-то большего, Анхель? — вопросом на вопрос ответила она.

— Признаться честно, стараюсь о таком не думать, — хотя, конечно же, такие мысли закрадывались в мою голову.

— Помнишь, я говорила, что дети меня вдохновляют, заставляют жить… — я кивнул, — но не смотря на все это, я поняла, что я хочу чего-то другого, Анхель! И несколько лет я задумывалась о том, что какой могла быть моя жизнь, если бы в ней отсутствовали дети и эта наша миссия по их спасению. — Она замолчала на некоторое время, прежде чем продолжить, — я бы жила для себя, Анхель. А так получается, я — никто без них. И мне захотелось «приключений» можно сказать, чего-то особенного, прожить и свою личную жизнь. И я так сильно этого хотела, что видимо Вселенная услышала меня и поняла по-своему, предоставив мне «прекрасную возможность» открыть тот злосчастный ящик. С тех пор, мой мир превратился в шоу: я становлюсь эпицентром какого-то события, из которого не вижу пока особого выхода. Вот к чему привели мои желания.

— Мы найдём выход, — и в этот момент, в порыве каких-то мне неведомых чувств, я положил свою ладонь поверх её. Какое необъяснимое нежное ощущение! Мгновенно сделал выводы, что мне это нравится — чувствовать кого-то, дотрагиваться. Дитрих на долю секунды встрепенулась, но руку не убрала, а лишь посмотрела мне пристально в глаза. И мир вокруг нас, казалось, застыл…

Но малыш решил прервать это блаженное чувство созерцания и начал ворочаться. Дитрих продолжила качать колыбель.

Я понимал, что время моё на исходе, поэтому задал последний вопрос:

— Ты думаешь, я так же устал от жизни?

— Ты потерял к ней вкус? Возможно. Мне кажется, чтоб не думать о многом, ты ушёл в мир работы. Дети заняли все твоё время и всего тебя. Это делает тебя асом в нашем деле, бесспорно. Но ведь любая медаль имеет две стороны, не так ли? Твоя обратная сторона — ты теряешь себя как личность. А ведь в нас так много особенного! Вспомни хотя бы, чем нас наградил Босс. Мы можем читать ауры, используем силу внушения, проходим сквозь стены, телепортируемся, у некоторых даже есть сила наваждения, забвения и много ещё чего. Нам свойственны чувства и эмоции. Но ты закрылся, Анхель. Как и многие. Работа нас поглотила.

— Не все потеряно: я не отказался от своего стиля в выборе одежд! — усмехнулся я.

— О, да! Куда уж ты без экстравагантного костюма! — засмеялась она, тем самым окончательно разбудив малыша.

— Мне надо идти за мамой, — сказала она.

— А мне возвращаться к своему.

И я было уже ушёл, когда вспомнил еще одну тему разговора, что привела меня сюда.

— Ты думаешь, что-то не так с аурой мамы моего подопечного?

— Посмотри внимательно, — посоветовала она, прежде чем скрылась в соседней комнате.

Когда я оказался дома, было ещё темно. Я дотронулся до матери и навеял на неё сон, в который она мгновенно провалилась. А я тем временем сосредоточился на её ауре. И тут среди множества цветов увидел след! Знакомый след Фортунамалы!

Глава 13

Помните, я упоминал о сестрах, а также о том, что в нашем мире много иных существ. Так вот, видимо, не зря. Ибо именно сейчас, я смотрел на «печать» одной из них.

Ауры. Сложная и интересная вещь, признаюсь. По ним можно определить характер человека, его настроения, даже мысли.

В начале моей практики следить за этими радугами было любопытно. Изредка полезно, когда ты видишь, как к твоему малышу подходит незнакомый человек, и ты читаешь по ауре, стоит ли ему доверять. Но со временем это начало меня отвлекать. А как мы все поняли, это самая непростительная для нас ошибка. Бдительность и только бдительность!

Я отключил в себе это чувство. Естественно, не сразу, а постепенно. И стало даже легче. Но вот сейчас, признаться честно, начинаю немного жалеть. Ведь я в принципе, не видел того, что происходит у меня перед носом. Я не заметил визит одной из сестёр! И не самой доброй из них, скажу я вам.

Но все же, я решил уточнить в канцелярии, исключив все вероятности совпадений, природу этого «следа».

В течение дня, я лихорадочно бегал за малышом, ибо карапуз научился залазить на диваны! А он тот ещё любитель мягкого и поскакать. Я ловил его; иногда умудрялся вовремя под него постелиться для мягкой посадки, пытался отвлечь его от этой затеи с лазанием вообще — короче, делал все, что от меня требовалось и добросовестно.

В итоге, ближе к вечеру я получил ответ:

«Мы изучили Ваш запрос. Канцелярия не имеет никакого отношения к данному делу. Планомерное внесение изменений в жизнь данного родителя не входило в приказы вышестоящих инстанций».

Что ж, значит, как бы печально это не прозвучало, значит мама и впрямь столкнулась с Фортунамалой.

Итак, к сведению. Жили-были две сестры. Фортуна и её сестрица Фортунамала. Все любили Фортуну, ведь она несла благо в жизнь каждого, кто покланялся и чтил её. Фортунамале просто не повезло (смешно даже: «Неудаче не повезло», но так оно, к сожалению, и было), и она была обижена на весь мир, природе и всем богам, что дали ей начало. Сестры жили в разладе. Фортуна пыталась помочь сестре, поддержать её. Но как это сделать, если так сошлись звезды и такую жизнь сплели Норны? В итоге за свои бесчисленные пакости и разного рода злодеяния, все единогласно решили забрать силы Фортунамалы и запереть (видимо, в один из пифосов Босса). С того дня, она стала не то чтобы смертной, но как минимум безобидной особой. И, если честно, давно я о ней не слышал.

А сейчас прокрутив в голове последние дни матери моего крохи, я начал вспоминать об её неудачах. Начиная с элементарного: она, как всегда, торопится и покупает обувь, но едва её одевает, как оказывается, что они малы и жмут, хотя вот только примеряла и было все хорошо. Она случайно теряет тот самый документ, из-за которого я в свое время вмешался в их жизнь, изменив маршрут навигатора (а она не из мамаш-растеряш, поверьте!). И последнее, что из многого я вспомнил — это как она пошла в школу с моим малышом на руках, попала под дождь, целый час ждала с орущим ребёнком в ожидании секретаря, чтоб в итоге узнать, что набор закрыли вчера.

Тогда я думал, что это нормально, так и должно быть. С кем не бывает. Что не делается — все к лучшему, помните, да? Как же я ошибался!

Итак, надо для начала найти Фортуну. Они же сестры, и я больше, чем уверен, что она всегда в курсе дел своей бунтарки-родственницы. В последний раз я видел Фортуну, конечно же, в Вегасе. Это была случайная встреча. Отец моего подопечного решил оставить свои последние деньги на автомате, вместо того, чтоб внести эту сумму в хорошую школу, что ему все советовали. Как сейчас вижу эту картину: вот мы сидим у фонтанчика с Пабло и ждём, каким выйдет его папочка: добрым, весёлым, готовым расцеловать или озлобленным, пьяным и без капли жалости и сострадания. Тут я и увидел её. Она шла все прекрасная, в блестках, в длинном платье со шлейфом, в венце славы и величия. И пусть её видели лишь избранные, на кого она обращала внимание, здесь все молились на нее. Тут и там все шептали: «Ну, Удача, не подведи меня!», «Улыбнись же мне, Удача, и я сделаю все ради тебя!» и прочее. Это был её мир, её уголок собственного Рая.

И вот она увидела меня и соизволила подойти.

— Ангел! Давно не видела таких здесь! — обратилась она ко мне.

Я протянул руку, и когда она подала свою, легонько поцеловал её кисть (это мне посоветовали когда-то в далёкие годы ученичества, как знак поклонения существам по рангу выше. Ну и галантность никто не отменял, конечно).

— Анхель, — представился я.

— Очаровательный костюм, Анхель, — проведя по воротнику моего пиратского костюма, рукой, сделала она комплимент. Я не зря выбрал этот вид одежды сегодня. Ведь мы с Пабло шли сюда как пираты за золотом! Поэтому я надел рубашку из шелка с кружевными манжетами, а также атласные штаны до колен. Поверх рубашки был надет очень пестрый жилет до бедер из лучшего атласа. На шее красовался богато отделанный воротник из плиссированных кружев, так называемый жабо. Все это дополнялось длинным богатым кафтаном с длинными и широкими манжетами. На голове, естественно, пиратская лихая треуголка с пером павлина (ибо цвет её как ничто лучше подходил к пестрому жилету). Я думал нацепить на глаз повязку, но не стал из соображений — лучше наблюдать все в два глаза!

— Рад, что он Вам нравится! — улыбнулся я.

В этот момент меня отвлек малыш, потянув за рукав — у нас был свой язык жестов, ведь Пабло был глухонемым. Я посмотрел на него и понял, что он устал ждать и особенно грустен, ведь он потерял всякую надежду встретить счастливого отца. И тут у меня мелькнула мысль.

— Фортуна, — привлёк я внимание Удачи, — я знаю, что я не имею весомых причин просить Вас. Но мне нужна Ваша помочь! — я даже не мог подобрать слов, чтоб выразить свою мысль. Мне, можно сказать, практически не выпадало возможности встречать таких существ, как она.

Она посмотрела на Пабло, и, казалось, загадочно улыбнулась ему.

— Мне кажется, я знаю о чем ты попросишь, Ангел, — сказала она мне.

— Неужели? — обрадовался я.

— Послушай, изменить ему его мир я не могу. Я не иду против природы. И таким уж создал его Босс. И, ты же знаешь, мои силы имеют кратковременный эффект. Но сейчас я вижу его желание. Он хочет, чтоб папа скорее вернулся, обнял его и сказал: «Малыш, мы богаты!», не так ли, дорогой? — обратилась она к Пабло, на что он, будто услышав ее, улыбнулся.

Она помолчала с некоторое время, словно изучая ситуацию, вынесла вердикт.

— Послушай, Анхель, его отец не заслужил моего дара, но мальчик в этом не виноват. Он милый и добрый. Я вижу в этом твои старания. Поэтому я сделаю это, ради вас двоих и ради вашей дружбы, ради любви.

Я не знал, что ответить ей. Меня переполняла радость и безумное наслаждение от того, что малыш будет счастлив! Что все будет хорошо!

Я повернулся к Пабло. Он как раз спрыгнул с края фонтана и побежал к дверям казино. Бежал на руки счастливого отца! И я прочитал по его губам: «Малыш, мы богаты!»

Я повернулся к Фортуне, но она уже отошла далеко и тоже наблюдала за этой животрепещущей картиной семейной гармонии. Я улыбнулся уй, а она кивнула в знак прощания.

Итак, Вегас. Она скорее всего все ещё там. И мы должны с ней поговорить.

Ночью, опять навеяв бессонницу маме, я телепортировался в Киото. Дитрих как раз укачивала малыша, когда тот проснулся. Она посмотрела на меня, и пальцем попросила молча посидеть (будто я собирался петь тяжёлый рок, тоже мне!)

Поцеловав малыша, она вселила в него спокойствие и мирные сны. Это было весьма завораживающе: я видел тёплый свет, изливавшийся из её уст и рук, как он обволакивал кроху подобно мягкому одеяльцу и уносил в мир сладких снов. Ах вот он её личный талант, её дар! У каждого он есть. Босс знает, кому что добавить в резюме.

Дитрих подошла ко мне и спросила:

— Я по твоим глазам вижу, ты что-то узнал или нашёл!

Я кивнул и кратко пересказал свои предположения.

— Как видишь, ты была права, — признался я, — твоя интуиция с аурой — это наш шанс найти одно из тёмных сил! Ты выпустила силу Фортунамалы! И я знаю, кто нам поможет её найти!

Глава 14

Тот, кто хоть раз был в Вегасе, никогда его уже не забудет. Город пороков, азартных игр и страсти — будят самые потаенные желания смертных. Город, в котором лишь «сдружившись» с Удачей (заручившись ее поддержкой, можно сказать), есть шанс сорвать огромный куш и жить припеваючи. Это город мечты бедняка, своеобразный мираж, где ищут лёгких денег. Но как подсказывает мне опыт, чаще всего ни к чему хорошему это все не приводит. Чем, казалось бы, ты ближе к видениям, тем дальше ускользает реальность.

Было раннее утро, когда я и Дитрих оказались перед дверями Белладжио. Самое известное казино мегаполиса, именно там я видел Фортуну в первый и последний раз.

Данное шикарное заведение было полупустым, в основном там и тут дорабатывали свои смены официанты, крупье и уборщицы. Лишь пара засидевшихся игроков (подозрительно напоминающих мне невменяемых от крепкого алкоголя брокеров — видел таких на улицах Нью-Йорка) с красными глазами и в дыму сигарет вытряхивали остатки банкнот из своих карманов и все еще наивно упивались надеждой на крупный выигрыш или как минимум пытались таким образом уйти от своих проблем реальности.

Мы стояли, озираясь по сторонам огромного холла.

— И как мы найдём её в этом замке? — спросила Дитрих.

— Я не знаю, — честно ответил я.

— Может разделимся? — предложила она.

Я было кивнул, но краем глаза заметил свечение, и оно тут же исчезло за поворотом.

— Бежим, — резко схватив за руку Дитрих, я рванул с места.

Ладонь была тёплой, но кольца на пальцах немного охлаждали прикосновение. Я слышал, как бренчат сзади её браслеты и её прерывистое дыхание. Вроде бы бежали всего ничего, но я запоминал детали. Они так ярко вспыхивали во мне, как искры бенгальских огней, приятно щекоча в груди.

За поворотом мы оказались перед открытыми дверями в игровой зал. И тут услышали крики радости мужчины в дальнем углу — видимо все же кому-то повезло. Я предположил, что он выиграл, а там, где выигрыш, там и должна быть Фортуна. Пройдя мимо автоматов, мы и впрямь увидели этого счастливчика, а рядом удаляющуюся Удачу.

— Стойте, — крикнул я ей в след.

Она остановилась и медленно повернулась. Как и тогда она была величественна прекрасна, в ореоле сияния и блеске славы. Я аж услышал, как ахнула за спиной Дитрих, видимо разделявшая со мной моё мнение.

— Ангел! — и немного склонив голову и обратив внимание на мою спутницу, продолжила, — даже два!

— Прошу прощения, — немного запыхавшись, обратился я к ней.

— Подождите, я кажется, Вас уже где-то видела, — указав на меня пальцем, перебила она.

Я кивнул.

— Ах да, мальчик. Пират с мальчиком! — посмотрев куда-то наверх, начала она перебирать свою память.

— Пабло, его звали Пабло, — зачем-то я все же решил ей уточнить.

Она мило улыбнулась и кивнула.

Не отводя глаз с зала, будто в поисках кого-то еще, Удача была и не была с нами одновременно. Думаю, она выбирала своего «клиента»: это же её, можно сказать, работа.

— Нам нужна помощь, — решила вставить свою реплику Дитрих.

Фортуна резко посмотрела на неё, словно только что заметила ее присутствие.

— Дорогая, всем нужна моя помощь, — надменно произнесла она и повернулась уже уйти, ибо мы её более не интересовали.

— Нам нужно знать, где Ваша сестра! — выдал я ей вслед.

Удача остановилась, как и время вокруг нас резко замедлилось. Чудеса богинь!

А дальше произошло непредвиденное! Мы резко телепортировались (без нашей с Дитрих воли) в кабинет. Ничем непримечательный, холодный, без личностный. Мы плюхнулись в мягкие кресла, а Удача стояла перед нами, облокотившись на стол. И взгляд её глаз, я бы сказал, был не добрым.

— Что вам двоим надо от моей сестры? — прогремела она.

Я не скажу, что я из пугливых, слишком многого я навидался, но сила разъяренной особы напротив меня, не внушала мне ничего хорошего.

Сглотнув ком в горле, я хотел было сказать, но Дитрих, видимо, взяла себя в руки быстрее.

— Я выпустила её силу на волю, — констатировала она свой не самый достойный поступок.

Глаза Фортуны расширились, и она слегка приоткрыла рот в удивлении, но через мгновение взяла себя в руки, и спросила:

— Как? Когда?

Я быстро ввёл её курс дела, боясь, что Дитрих либо уйдёт в эмоции, либо начнёт совсем уж издалека.

Фортуна слушала с непроницаемым лицом. После моей речи, промолчала, казалось, обдумывая и принимая решение.

— Я не знаю, где она, — подойдя к барной стойке и наливая что-то себе из спиртного (никогда не задумывался, как действует алкоголь на высших, но сейчас и не время об этом рассуждать), сказала она.

— В смысле, не знаете, — с отчаянием в голосе, прошептала Дитрих. И я краем глаза заметил, как она обмякла в кресле, будто потеряв частичку себя.

Фортуна не предложила нам ничего, просто подошла, подсела к нам, эффектно оседлав стул, и изучая стакан с его содержимым, грустно проговорила:

— Мала, так я её зову, всегда была занозой. Как бы я не пыталась поддержать её, быть рядом, помочь, она ненавидела меня. Точнее, предположу, что завидовала. Моя бедная сестрёнка… поверьте, будь у меня хоть капля возможности, я бы отдала все свои таланты ей… Но она этого не понимала. Да и не понимает по сей день.

Отпив немного алкоголя, она продолжила более бодрым голосом:

— С тех пор как её силы отняли, она ушла. Я долго её искала. Мои люди говорили, что видели то там, то там, — кивая головой в разные стороны, эмоционально рассказывала про свою жизнь Удача. — В последний раз её видели с парнем, Заком, как она его называет, в Восточной Европе.

— У неё есть парень? — мне кажется из всего рассказа, только это зацепило Дитрих. «Ох уж эти девчонки!» — как-то выразился мой бывший подопечный. Я, пожалуй, с ним соглашусь.

Фортуна кивнула.

— Зак, закон подлости. Не говорите, что не слышали о нем?! — приподняв брови, засмеялась Удача.

— Он и вправду существует? — реакция Дитрих была как у маленькой девочке, которой рассказывают о единорогах и сказочных принцах.

— Признаться честно, терпеть не могу этого парня, но он как никто другой ей подходит, — усмехнулась богиня. — В нем столько же яда, сколько и в ней, а возможно и больше. Идеальная такая вот парочка.

Она допила содержимое бокала. И замолчала.

Мы с Дитрих посмотрели друг на друга в поисках ответа: и что дальше?

— Я бы попросила моих людей поискать её вновь, — прервала наш немой разговор Фортуна, — но это займёт куда больше времени. Поэтому сделаем по-другому. Есть у меня друг, Шива. Он спец по аурам. За короткое время он проследить за всеми аурами людей и сможет вычленить оттуда след моей сестры.

Она взяла бумагу и что-то там начиркала, какие-то неведомые знаки, напоминающие руны. В это время я решил все же уточнить:

— Шива? Бог Шива, что в Индии? — его мне точно ещё не приходилось встречать!

Она решила проигнорировать мой вопрос, видимо посчитав его слишком глупым.

— Вот. Передадите это ему от меня. Не думаю, что он откажет, — протянула она записку Дитрих. И когда она было уже взяла его, резко отдернула, — но у меня условие! Когда Шива её найдёт, я пойду с вами. Это моя сестра и как не мне быть рядом с ней в минуты её падения.

Мы переглянулись с Дитрих и одновременно кивнули.

И едва она взяла протянутую бумагу, нас снова перебросило в холл Белладжио. Фортуны не было рядом, но мы слышали её слова в голове: «У вас в кармане по монете, подбросьте её на Удачу, и я приду».

— Ну хоть не возникнет больше проблем с её поисками — уже хорошо, — подумал я.

Глава 15

Я вернулась домой почти под утро. Джун крепко спал, посасывая большой пальчик, под действием моих чар. Наверное, это время самое умилительное в детях!

Учитывая, что дом находится рядом с магистралью, здесь всегда слышны шумы от проезжающих машин. Горят фонари. Мало птиц и деревьев. И все унылое, и скучно однообразное. Если честно, меня это все угнетает. Ведь я люблю буйство красок, людской говор, природу…. Поэтому я стараюсь внести это все в жизнь маленького Джуна. Веселье и смех, которые часто не понимает Йоко. Японцам вообще присуще скрывать эмоции. Это семья не исключение. Да, они выбираются в лес, в парки, любуются цветением умэ (это когда цветёт слива) и сакуры. Тихое времяпровождение, спокойное шествие… Предположу, что я чересчур шумная благодаря детям, дети ведь любят веселье! И мне не понять умиротворения и покоя целой нации. Для этого надо родиться в Японии, ну или как минимум часто попадать сюда в командировки.

Через пару минут, после моего прибытия, как раз проснулась Йоко, тихо прошла на кухню и начала готовить завтрак для мужа. Как обычно грустная, с тёмными кругами под глазами от недосыпа (вечерами она долго не может заснуть, а ночью малыш часто просыпается) и бледной сухой кожей — организм все ещё не может восстановиться после родов, а кормление грудью отнимает большую часть витаминов. Лекарства помогали, бесспорно, но я думаю, её проблема куда глубже. Как же тело вылечится, если болит душа?

Я подождала, когда она закончит на кухне и слегка приведёт себя в порядок, прежде чем снять заклинание снов с Джун. Я всегда стараюсь помочь мамам с чадами, не только потому что понимаю, что с ними тяжело, но и просто частенько сочувствую и сопереживаю женщинам. В данном случае, скорее всего в Йоко я видела себя… Столько амбиций и энергии, но все это прячется глубоко внутри, как в скорлупе, ибо так принято обществом.

Даже в имени её есть часть души — «ребёнок океана». А сейчас она явно не в своей стихии.

Пока Йоко поднимается и идёт к сыну, я развлекаю его своими бусинками. Они переливаются на утреннем солнышке и привносят яркие краски в утомительный интерьер спальни.

Так и проходят мои дни и ночи здесь: я как могу развлекаю Джуна, пока мама уходит в свои мысли или выполняет работу по дому. Стараюсь, чтобы все были счастливы вокруг, насколько это возможно. Ведь добиться улыбки Йоко или её мужа с помощью Джуна — нелегко, но так приятно! А он молодец! Он чуткий малый, понимающий даже для своего столь маленького возраста!

Джун, как и положено в силу его имени, послушный (хотя это скорее просто совпадение, что значение его имени совпало с природным спокойствием). После братца малыша Анхеля, он просто мир тишины и покоя.

Анхель… что-то странное происходит между нами. Природу этого чувства я не пойму. Необычная сила притяжения? Возможно. Пусть будет так! Главное, что мы в одной команде. И я могу на него положиться.

И вот сегодня мы планируем посетить Шиву! О пресвятой Босс, этой встречи я и представить себе раньше не могла! А Фортуна? Это богиня просто улетная особа! В ней столько всего! И красота, и власть, и влечение! Смотрела на неё и видела счастье во плоти! Ух, «поездка» в Вегас мне и впрямь казалась самой волнующий в моей жизни!

Но оказывается я ошибалась.

Ибо, стоя сейчас в вечернее время в Амритсаре, я поистине нашла свое место в этом мире! Этот шум сотен людей, собравшихся на улице, идущих к храму для чтения молитвы! Ведь именно сегодня, так совпало, проходит праздник сикхов Гуру Нанак Джаянти. Воздух пропах специями, радостью, оживлением, жизнью! Все это приводит меня в восторг! Кружит голову до упаду! Эти женщины в ярких сари, мужчины в национальных костюмах сикхов с тюрбанами на голове! Как же это прямо противоположно моей Японии!

К слову, мы не сразу оказались здесь! Ведь никто и подумать не мог, что Шива окажется не дома, а в гостях — в Золотом Храме!

Что ж, давайте по порядку…

Я впервые в Индии, как бы грустно и странно это не звучало. Казалось бы, огромная страна, столько детей со сломленными судьбами! А мне все чаще везло оказываться везде, но не здесь (хотя была дважды в Африке!). И скажу я вам, наших коллег здесь множество! Там и тут можно натолкнуться на знакомого, ну или по крайней мере, на существа из нашего мира. А учитывая, насколько эта страна древняя, здесь собралось множество представителей сверхъестественного. Да хотя бы взять богов! Их здесь сотни! Не то чтобы я их все успела увидеть, это всё мне рассказывал Анхель по дороге.

Мы телепортировались в Байджнахте прямо перед храмом Шивы, ибо, естественно, думали, что он дома так сказать. Но вот ведь дело!

— Шивы нет дома, — обратился к нам мужчина в одежде народов пушту (это я тоже потом от Анхеля узнала): шаровары с длинной рубахой (так называемый, камиз) и с куфией на голове. Он что-то вырезал кинжалом по дереву.

Сначала мы даже не поняли, что обращаются к нам, так как стояли, озираясь по сторонам. О, храм бога и впрямь величественен! Эти каменные многовековые строения, эти индийские древние письмена, руины… Сильное зрелище!

Мы повернулась к говорящему. Самое странное, что я и Анхель не могли понять: кто он? Если он нас видит, значит не человек, если он из наших, то почему нет особого свечения (а вы как думали мы узнаем коллег?! Именно по особому небесному свечению, и так и быть скажу, что у каждого он свой, необычный).

Анхель, как более опытный из нас двоих, взял инициативу на себя:

— Простите, Вы нас видите?

Мужчина поднял голову. Какие голубые глаза с зелёным отливом, о пресвятая луна!

— Ну, конечно, вижу, — усмехнулся он и продолжил работу.

— А Вы… Кто? — не удержалась я.

— Каин, зовите меня Каин, — ответил он. — Я нефилим. И если ничего не напутали в канцелярии — ваша помощь свыше.

Мы замолчали. Но думаю, каждый из нас, судя по выражению лица, подумал примерно так:

Каин — «Ангелы. Надеюсь, с ними не будет проблем».

Анхель — «Каин, сын ангела Самаэля и Евы!?»

Я — «Нефилим? Нам должен помочь нефилим? Чем? Почему именно он? Да мы же не произнесли текст из письма? Или то, что мы прочитали про себя, уже засчитывается? Интересно, кто в канцелярии выбрал именно его? Странный какой-то тип, если честно. И что он там вырезает? А какие глаза красивые, о да, прям как озера в Канаде…» и это только начало моих мыслей, ибо этот поток прервал Анхель.

— Приятно познакомиться. Я — Анхель, — указав рукой на меня, — Дитрих.

Я закивала головой.

— Я знаю, — спокойно ответил нефилим, — Мне сказали у вас есть дело, и я могу быть полезен в свое свободное время.

— А чем Вы обычно занимаетесь? — не удержалась я, указывая на деревяшку в его руках.

Он посмотрел на меня, потом на свое творчество.

— А, нет, это я вырезал слона для Раджу, — улыбнулся он, и кивнув в сторону каких-то хибар, продолжил — он живёт вон там, сейчас уже правда спит. Но вот он удивиться, если утром найдёт в песке эту игрушку! Он любит слонов.

— Вы тоже помогаете с детьми, — удивился Анхель.

— Да, бывает. Вас ведь не хватает. А помощь здешним всегда пригодится.

Мои сомнения насчёт странного типа начали улетучиваться. Каин начал представляться мне теперь иным, как одним из наших: радостью малышей, их другом и вообще хорошим парнем.

Я посмотрела на Анхеля. Он наблюдал за храмом, будто пытаясь что-то там разглядеть.

— Если Шивы здесь нет, то, где он? — и впрямь странно, куда могло уйти божество. Я всегда думала, они ходят по своим владениям, слушают прихожан, их молитвы, посылают благодать и урожай и все в этом духе…

— Сегодня он в Амритсаре, пошёл к другу. Там ведь праздник, вы не знали?

Мы отрицательно покачал головой.

— Так пойдёмте, я вас ему представлю, — вставая с места и отряхиваясь, предложил он.

И вот мы стоим здесь, в Амритсаре! В гуще толпы, в шуме и хаосе!

Я застываю, как вкопанная, приходя к мысли о том, что вот он — мой рай! Анхель и Каин в это время проталкиваются вперёд по мосту к изумительному творению человечества! К золоту на воде! К гурдваре сикхской религии, там, где вероятнее всего я впервые в жизни увижу Шиву — божество из древних писаний нашей библиотеки!

Глава 16

За эти годы я научился наблюдать за всем миром, не отвлекаясь от основного дела. Вот и сейчас, попав в Амритсар, я краем глаза видел, как очарована этой страной Дитрих, напомнив новичков при первом выходе в свет. Да, она явно создана для этого мира! И как я раньше до этого не додумался?!

Замечая, что она отстаёт, мне пришлось потянуть её за руку. И она посмотрела на меня глазами полными счастья и… Любви? Нет, я не верю в это, честно! Я, конечно, понимаю, что мы на земле, где люди создают фильмы вокруг этого чувства (видел их не раз, сидя с мамами во время сна малыша), но в нас не закладывали его изначально! Босс этого не делал по определённой причине, и я солидарен с ним: чувства отвлекают от работы! Она, как и я, не может любить!

Во время этих мыслей я тяну её к мосту, но мне становится грустно. Будто у меня перед глазами самая драгоценная вещь, но до неё как до Луны и обратно… Остаётся лишь любоваться.

— Идемте быстрее, — нетерпеливо торопит нас Каин.

Я мало о нем знаю. Слышал лишь, что он убил своего брата и был проклят богами. Бастард по рождению с клеймом по жизни — не самый надёжный помощник нам достался с канцелярии, конечно, но, видимо, выбирать было не из кого.

Мы, вместе с толпой дошли до храма, где праведники снимали обувь, женщины покрывали голову, и все замолкали! Такой контраст по сравнению с шумом города. Лишь музыка и чтение священных писаний — и воздух! Воздух просто пропитан верой, покаянием, поклонением! Сила, которой питаются божества и благодаря которой они все ещё существуют!

— Для чего Шива пришёл сюда? — шёпотом спросил я Каина, хотя нас все равно не могли бы услышать.

— А ты не чувствуешь? — вопросом на вопрос ответил он.

— Ты сказал, он пошел к другу, — напомнил я.

— Ты, я так понимаю, не знаешь. Гуру Нанак был обычным ребёнком, но у него был дар видеть богов, и он мог с ними разговаривать. Шиве сразу понравился мальчик, любопытный, обучаемый. Он развлекал его своими вопросами. И настолько они сдружились, что Шива благословил его открыть свою школу, сикхизм. Нанака давно уже нет в живых, но Шива часто приходит сюда, чтобы дать дань уважения своему старому другу. Но и как ты понял, немного подкормиться силой верующих, — сказав последнее, Каин немного усмехнулся.

— Так, где же он? — спросила Дитрих.

— Как где? Конечно же, у Гуру Грантх Сахиб, это и есть святая книга, которую написал Нанак. Шива ежегодно перечитывает её и вспоминает далёкие времена.

Все то, что рассказывал нефилим было для меня ново и запутано. Ну вы представьте себе мир, где сотни, а то и тысячи богов. А теперь еще и мифы, с ними связанные. Индия в этом исключительно уникальна! И хоть я был и ни раз здесь в командировках, все так и не разобрался, кто эти боги, зачем они нужны в таких количествах, не говоря уже о различных видах подношений.

Книга оказалась в главном зале и ограждена от толпы. И мы увидели его! Шиву! Эмм….признаться честно не таким я его представлял вовсе! Наверное, Дитрих тоже, ибо она спросила себя под нос:

— Это он? — с выражением лица полного недоумение.

Я понимаю, что божество сейчас не в своем природном амплуа, но так странно видеть пред собой и не мужчину, и не женщину, и не старца, и не молодого, с бледной кожей, что кажется она отдаёт синевой, с глубокой трещиной на лбу (видимо, его третий глаз) и практически без одежды — кусок ткани на поясе не в счёт. Волосы его были длинны и частично собраны. Он был высок и статен, но выглядел как бездомный по человеческим меркам.

Ах да, чуть не забыл рассказать о живой змее, которая свернулась кольцом вокруг всего его тела, а головой покоилась на плече. Смею предположить, и она читала книгу, кто ж ее знает.

Естественно их никто не видел за спинами чтецов. Едва мы подошли к ограждениям Шива оторвался от книги и посмотрел на нас. И вот мы сидим уже в Байджнатхе, на подушках и перед нами чай, а на тарелках сладости, из них я узнал джалеби. Если честно я не понял, мы сейчас телепортировались или все ещё в храме, а вокруг нереальность… Но я не успел задать этого вопроса:

— У вас есть что-то для меня не так ли? — обратился мелодичный голосом Шива.

Я кивнул, и заметил, как Дитрих передаёт ему записку Фортуны, слегка побаиваясь существа на его теле (хотя казалось, что оно заснуло). Божество не стало его даже читать — предположу, что он уже знал, что там написано.

Он кивнул, и закрыл глаза. Я не заметил счёт времени, поэтому ещё раз убедился, что мы в его альтернативном мире. Для доказательства, я взял джалеби и попробовал (за что получил неодобрительное цоканье от Дитрих). Вкус сладости оказался как не странно именно таким, каким я его помню из жизни с Раджешем.

— Я нашёл её, — обратился к нам Шива, от голоса которого я чуть не поперхнулся. — Я не могу назвать, где именно она находится, так как не разделяю людских территориальных границ. Но там холодно, и выпал первый снег, люди в отчаянии, идёт война. Глупая война. Там живет страх, он в сердцах людей. И им всем не везёт, девочка осела там давно. Я чётко вижу её след.

И вот мы опять в Золотом Храме и посмотрев на нас в последний раз, Шива опускает голову, чтобы продолжить чтение. Божественное явление, как по мне так!

— Я ведь не сошла с ума? — наклонившись ко мне спрашивает Дитрих, — Или мы и впрямь были в другом мире?

— Вдвоём одновременно сойти с ума мы не можем, согласись, — ответил я. — Похоже мы и впрямь побывали в разуме Шивы.

Каин все это время оставался где-то недалеко позади нас. Когда я нашёл его взглядом, он видимо понял, что мы получили ответы на свои вопросы. Указав на выход, мы последовали за ним.

На улице было все так же шумно и многолюдно.

Нефилим подошёл к лавке, где продавали чай и сладости по случаю праздника. Незаметно взяв пару вкусностей и напиток, он предложил нам, на что мы с Дитрих отказались.

Совсем не смутившись, он начал трапезничать.

— Что дальше? — между перекусами обратился он к нам.

— Нам все ещё надо найти Фортунамалу, — ответил я.

— Шива сказал, что она там, где холодно и идёт война у людей, — сказала она Каину.

— Сейчас не так много мест, где идёт война, — задумался он. — Не то, что в далёкие былые времена.

Я уж не стал ему говорить, что все войны, можно сказать, начались с его лёгкой руки, поэтому начал вспоминать разговоры в семье малыша.

— Я, кажется, знаю, где она, — опередила меня Дитрих.

Оставив все свои мысли, мы с Каином устремили на неё все внимание.

— Я видела заголовки статей газет у нас дома. В Украине уже почти год идёт война.

Глава 17

Украина… Что я могу сказать об этой стране. Я был здесь лишь раз, давненько, я вам скажу. Тогда она и не была Украиной. Они жили общинами. Мою девочку звали Анна. И это был один из редких случаев, когда меня назначили на опекунство не с пелёнок, а в более зрелом возрасте. Ей тогда было 4,5 года. Ночью на их деревню напали «варвары». Всю её семью перерезали прямо у неё на глазах, а ей чудом удалось спастись. Этим чудом был я.

Бывало ли у вас пропадали вещи, которые «вот только что, кажется, я положил вот сюда!» Исчезают игрушки, резинки, носки и прочее… Частенько они попадают в мир потерянных вещей (об этом я как-нибудь расскажу позже), а иногда это делаем мы, по совершенно разным причинам. Мы напускаем заклинание наваждения, и вы в упор не видите то, что перед вами.

Так я и спас Анну. Но внутренний мир её треснул: она начала бояться всего вокруг, видя в людях лишь врагов с оружием, охотящихся на неё. И самое плохое было то, что она перестала разговаривать. Она замолчала на долгие-долгие годы. Но я был рядом с ней все это время. Она осталась без семьи, голодала, скиталась по лесам-полям, потом по близлежащим городам, никому не нужная, сумасшедшая — так ей все говорили в след. Ведь никто не видел в этих лохмотьях, голубых глазах и растрепанных волосах всю боль, что ей пришлось пережить, никто и представить себе не мог ту картину, что она едва закрыв глаза, бессознательно видела вновь и вновь: как убивают её братьев и сестре, как лежит в луже крови её мать и отец, как горит вся деревня, а вокруг одни изверги на конях, готовых растоптать её хрупкое тельце.

Я помог ей восстановиться, не сломаться, не умереть. Я давал ей силы и надежду, что все наладится, что время излечит её раны. Жизнь была не благосклонна к ней, и Анна прошла тернистый путь, чтоб стать обеспеченной дамой. Пусть даже любовницей дворянина, осуждаемой обществом, но в тепле и еде, в любви, в которой она так нуждалась.

С тех пор мне и не хотелось возвращаться в те края: воспоминания отягощали меня.

Утро, день и вечер проходили в глубоких мыслях о том, что делать дальше. Скорее всего и Дитрих озабочена этими же мыслями. Ведь мы близки к Фортунамале как никогда.

День омрачился тем, что я отвлёкся и мой малыш упал и чуть было не разбил нос! Мама не сразу это заметила, и пока она его пыталась, обняв, успокоить, я за её спиной сделал все что мог, чтоб облегчить последствия. В итоге — ссадины и синяк, шокирующий слегка вид, но мой дар не целительство, к сожалению.

Потом поездка в деревню, и я уже глаз не спускал с крохи, тем самым оставив все мысли о Фортунамале на потом.

Едва малыш заснул, появилась Дитрих. Уделив пару минут братцу и пожелав ему спокойной ночи, мы сели обсудить дальнейшие действия.

— Надо позвать Каина, — предложила она.

— Ты ему доверяешь? — все же решил уточнить я.

— Я думаю, канцелярия не стала бы нам подкладывать свинью, Анхель. Возможно Каин и не лучшее их предложение, но он воин и у него есть опыт в таких делах, — начала она говорить свои доводы. — Сам подумай, как мы отберем силы у Фортунамалы. Да, с нами будет её божественная сестра, но ведь и она не одна! Она с Законом подлости! Будь он неладен! А тебе значит, Каин не нравится, да? — поинтересовалась в итоге она.

— Я не говорю, что не нравится. Я его не знаю. А то, что знаю, не внушает доверия! Существа, что прошли столь долгий и сложный путь, мало остаются добрыми и порядочными. Их сердца черствеют, наивность сменяется жестокостью, а душа становится холодной как снег в Антарктиде.

— Он делал деревянного слона для мальчика. Ты помнишь, как он бережно его закапывал в песок, оставив видимым лишь хобот и ухо. И как он остался неподалёку, в надежде первым увидеть детскую радость при находке, — парировала Дитрих. — Неужели тебе это ни о чем не говорит, Анхель? В нем ещё есть искра любви, он не потерян!

— Дитрих, ты во всем и во всех видишь лишь свет! Ты же знаешь, что есть и зло, не так ли?! Все то, что кажется хорошим, может оказаться лишь фарсом, — я никак не мог до неё достучаться.

— Послушай, Анхель, я поняла, что ты ему не доверяешь, хорошо. Тогда доверься мне, — и она положила руку мне на плечо, — я верю в свою интуицию. А она говорит, что Каин тот, кто нам нужен. Он не плохой парень.

Я посмотрел на неё, точнее в её большие карие глаза, которые пытались переубедить мой прагматичный ум, в которых я тонул и даже не сопротивлялся. Мир вновь остановился в этот момент и, казалось, ничто не может нарушить эту цветочную иллюзию с запахом корицы и яблок. Все моё тело чувствовало каждое прикосновение с ней: её пальцы на моих плечах, её пару прядей непослушных волос на моих щеках, как наши колени задевали друг друга… Всё обострилось, время замедлило свой ход, и были только я и Дитрих в нескольких дюймах друг от друга.

— Я вам не помешал?

Мы подпрыгнули на месте, словно нас поразила молния.

Каин стоял рядом, облокотившись за косяк двери и с любопытством наблюдал за нами.

— И давно ты здесь? — резко спросил я его.

— Достаточно, чтобы умереть от скуки, пока вы пребывали в мире грёз — отшутился он.

Дитрих уставилась на свои руки и молчала, видимо не зная, что сказать.

— Ну так какие планы, ангелы? — поменял все же тему Каин.

— Думаю, надо попасть на Украину и вызвать Удачу, а там как пойдёт, — предложил я.

— Я узнал, что страна немаленькая, и военные действия идут на большой территории, — перебил меня Каин. — Надо бы конкретней узнать, где она. Что вам ещё сказал Шива?

— Ничего более точного, — развёл я руками.

— Думаю, я легко распознаю её след по аурам людей, — все же решила вступить в разговор Дитрих. — Как я помню города во время войны — это кучки людей, прячущихся по подвалам, — и глаза её затуманились, будто она вспоминала прошлые жизни.

— Неплохая мысль, Дитрих, — похвалил я её, — ты быстро читаешь ауры.

— И что дальше? — поинтересовался нефилим.

— Как только найдём её, вызовем Фортуну.

— Мне бы знать её слабые места, знаете ли, — намекнул Каин, — а то как-то не представляю я, как мне вышибить её силу. Очень сомневаюсь, что её в первый раз в рукопашном бою отбирали.

— Я сейчас, — сказала Дитрих и исчезла.

— И куда это она? — спросил меня Каин.

— Мне бы знать самому…

Нефилим поудобнее устроился на диване, а потом спросил:

— А что происходит между вами?

— В смысле между нами? — я сделал вид, что ничего не понял.

— Да ладно тебе, Ангел! — махнул он рукой, — а то я ничего не видел.

Лучшим способом уйти от разговора я решил будет промолчать, в любом случае я и сам не знал ответа на этот вопрос.

Глава 18

— Вот, — телепортировалась Дитрих через минут пять и выложила на журнальный столик потрепанную книгу.

— «История падения богов» — прочитал Каин, — любопытно.

— Ты была в канцелярии? — мне были знакомы подобные книги, их внешний вид и стиль написания.

— Каин прав, — кивнула она нефилиму, — мы должны знать, как в первый раз отбирали силу у Фортунамалы.

— А не проще было у сестры её спросить, — предложил я.

— Возможно, — подумав над моими словами, согласилась она. — Но зачем вызывать её сейчас, когда она сказала, что хочет быть рядом только, когда мы окончательно найдём Малу.

— Да, почитаем для начала, — согласился Каин, — Удачу всегда успеем вызвать.

Книга, казалось, была бесконечно длинной, со множеством информаций о различных богах и полубогах. О тех, которых давно забыли, и о тех, кто все ещё живёт среди людей, подобно Шиве. Об их жизнях, достижениях и, конечно же, падениях.

Прошло не меньше пары часов (за это время я пару раз отвлекся из-за малыша, Дитрих один раз «слетала» домой) и вот, наконец-то, мы дошли до главы с Удачей, а следом и про её сестру.

В принципе, там говорилось именно то, что я вам до этого и рассказывал. Особое внимание мы уделили теперь деталям.

«… Когда силы её вышли за края дозволенного, когда тьма покрыла ее и не осталось больше место сиянию, совет богов отправил воина освободить её бремя. Лишь немногие могли приблизиться к богине, а воин тот мог закрыться от всех, как ночь скрывает солнце, и взорвавшись небесным даром, тьму в гидрии похоронить, что более не увидит света….»

— А теперь, давайте разберём этот отрывок, — предложила Дитрих, — так как я половину слов не поняла. Например, кто был этот воин? Как он силы Малы «вышиб»? — при последнем слове, она улыбнулась нефилиму, — Что за гидрия захоронительная такая?

— «А воин тот мог закрыться от всех, как ночь скрывает солнце», — перечитал я. — Значит он мог скрыть свое свечение! Значит, воин был либо нефилимом, — я обратился к Каину, — Ведь ты можешь его скрыть не так ли? — и продолжил, — либо подобным существом, которому это удаётся.

Каин все это время молчал, а когда мы выжидающе глянули на него, он ответил:

— Я думаю, это был Люцифер, — а когда наши глаза округлились ещё более, все же решил изъясниться, — смотрите, да, он мог скрывать свое свечение, но и при этом у него была сила небес, которой он мог взорваться. И не зря здесь упомянули ночь и солнце. А кто ещё может взорваться на небе, как не звезда, и осветить, точнее изгнать тьму в гидрию!

— Гидрия — это такой кувшин, иногда в античные времена там хранили воду, а иногда и прах усопших, — уточнил я Дитрих для полного понимания и задумался над словами Каина.

— Люцифер, как я помню, это падший ангел, так? — кивнув мне, не могла она понять, видимо, нефилима. И тут понял одну вещь: молодых ангелов сейчас практически не обучают. Им лишь дают основное пособие про помощь при воспитании детей. Некогда наверху преподавать азы истории, социологии и прочих дисциплин, которые лишь косвенно коснутся нашей работы. Нас просто начали штамповать, в срочном порядке, и опять-таки, как вы понимаете, пострадало качество. Что-то подобное и у вас вроде бы происходит, не так ли? Судя по урывкам в ваших разговорах о работе: сокращение штата, урезание зарплаты, повышение должностях обязательств. И наивные ваши начальники после всего этого ждут отменной работы. Порой я и впрямь не понимаю людей.

— Ранее всего этого, он был утренней звездой. Не буду рассказывать всю его биографию, — отмахнулся Каин, — но суть такова, что прежде, чем стать владыкой подземелий, он был «светом» неба. И его услугами, скорее всего, и воспользовались в те времена.

— Нам что теперь искать Люцифера надо? — опешила Дитрих.

— Я думаю, нефилим вполне справится с его ролью, не так ли, — со всей надеждой я обратился к нему.

Он помолчал, а потом слегка кивнул:

— У меня нет столько свечения, и гидрии тоже, но, если Удача мне подсобит, то есть шанс.

— Я так думаю, в те времена и у Люцифера не нашлось гидрии, и он воспользовался пифосом, — заметила Дитрих, — не зря же сила там хранилась.

— А с другой стороны Босс лично мог перелить ее из одного сосуда в другой, — добавил я.

— Ну и где же мы достанем эту посуду, черт возьми? — взорвалась уже она. — Музей что ли ограбим?

— Хорошая мысль, кстати, — похлопал её по плечу Каин (то ли в знак успокоения, то ли и впрямь поддержки). Видимо, ему такое дело не впервой.

— Серьёзно? — с упреком обратилась она к нему.

— Мы одолжим один экземпляр, они и не заметят, — пожал плечами нефилим. — Что ты думаешь? — обратился он ко мне.

— О, святая черепаха, хорошо! Давайте уже закончим с этим! — чертыхнулся я.

— Черепаха? Святая? — засмеялись они в голос.

— Да-да, я люблю черепах, тайна раскрыта, — закрыл я тему, и задумался о том, что завтрашняя ночь будет решающей в наших приключениях. И тень сомнения блеснула в голове: а сможем ли мы? Получится ли? Что там читала одна из мам в книге? Ах да! «Я подумаю об этом завтра».

Глава 19

Завтра наступило слишком рано, как по мне так. В суете будней, растворяясь в малыше, я не заметил, как пробежали часы. И вот уже вечер, мама снова пытается уложить их спать. Она неистово орёт, потому что у неё все накипело. Ей кажется, её никто не понимает, а все вокруг то и делают, что упрекают её, забрасывая ненужными советами. Я вижу, как ей сложно сейчас, поэтому кладу ей ладонь на плечо и передаю тепло спокойствия. Она останавливается, берет себя в руки и уже более адекватно делает дальнейшие дела по дому и с детьми.

Вот и мой дар, как вы поняли и, возможно, заметили еще ранее. Внушать тишину в сердца отчаявшихся. Давать надежду на лучшее. С детьми этот фокус прокатывает лучше и проще, ведь они наивны и так легкомысленны для своего возраста. А взрослые — они полны травм, общественных мнений (порицаний) и ответственности, что их душит. Сложно вылечить их души, ибо даже Босс, мне кажется, не в силах уже изменить их природу, но я вношу ясность ума, охлаждая горячий пыл, даю контроль, усмиряю хаос.

Но кто успокоит мою мятежную душу? Я запутался в чувствах к Дитрих, страх сегодняшнего вечера с каждой минутой сотрясает моё нутро.

Вы замечали, что, если есть хоть капля сомнения, теряется доверие? Скорее всего это вам более знакомо, когда дело идёт между мужчиной и женщиной. Вот вы что-то заподозрили в своём избраннике, и эта мысль, как капля воды точит камень, так же капает вам в черепушку и не даёт покоя… Я видел, как рушатся семьи на этой почве, как какое-то недопонимание или скрытность рождают в подсознании образы великих трагедий: измены, предательства и тому подобное.

И пусть мои мысли сейчас не об недоверии к Дитрих, а о сомнении нашей победы, но я как никто другой вас понимаю. Возможно, поэтому мне нравятся открытые люди, коим нечего скрывать: они улыбаются, говорят то, что думают и не стесняются быть самими собой. Ведь принятие себя — это удел гармоничных людей, вы согласны?

Но моя гармонии пошатывается. Чёртов страх! Надо взять себя в руки! Ведь я должен помочь Дитрих. Да, у нас есть нефилим, но я не могу на него положиться. И пусть она верит в него, во всю его добродетель, лишь время и его поступки покажут мне истинное его лицо.

Едва наступила ночь, и мои, наконец-то, уснули, появилась Дитрих.

— Послушай, ты могла бы использовать свою способность на моем малыше? — попросил я её. — Ты же, как никто другой, знаешь, что, возможно, мы задержимся. Не хотелось бы бросать вас в гуще событий, чтоб вернуться и успокаивать его.

— Да, конечно, — закивала она головой.

Подойдя к крохе, она легонько коснулась его головы, нежно улыбнулась и, я увидел, как её дар вытекает из неё и обволакивает моего подопечного, унося в мир волшебных сновидений.

Когда она закончила, я поблагодарил её.

— Спасибо, Дитрих, теперь мне будет спокойнее его оставить.

Она понимающе посмотрела на меня.

— Ты готов?

— Не так, как хотелось бы, но да, я готов, — я не стал её просвещать в свои тёмные мысли. Учитывая, какая она впечатлительная, думаю, ей будет куда лучше думать, что она рядом с уверенным человеком.

Вскоре появился Каин. Если я был облачен в костюм тройку цвета сапфиров (хоть и покажется он вам неудобен, я на столько привык к нему, как к второй коже), он был куда практичнее: военное обмундирование ему даже в какой-то мере шло. Я с любопытством рассматривал его оружие — всевозможные ножи, пистолеты, гранаты, канаты и всякие вещи, названий которых я даже и не знаю.

— Ты думаешь, дело дойдёт до всего этого, — уточнил я.

— Предпочитаю быть готовым ко всему, — поправляя пояс, ответил он.

Вы кое-что должны обо мне знать, я пацифист. Я так часто видел кровь и разорванные тела от мин, что жестокость вызывает во мне боль, едва я начинаю об этом думать. В моей голове всплывают картинки моих малышей, умирающие у меня на руках (один холокост только чего стоил моей душе). И вот я смотрю на обмундирование убийцы, один вид которого только и кричит, что он опасен, и я с трудом заглатываю ком в горле.

— Ну что, ангелы, в путь? — предложил он.

Дитрих в последний раз посильнее подвязала свои волосы, поправила очки (все-таки надо будет узнать, зачем она их носит, мать-вселенная!) и, запрокинув рюкзак на плечо, кивнула. Одета она была как обычно практично-сказочно, других слов я и подобрать-то не в силах.

Мы взялись за руки, и Каин перенёс нас в Национальный археологический музей в Афинах. Всюду были расставлены уникальные экспонаты, кикладское искусство, невероятное по своей красоте красно-, бело — и чернофигурные вазы, фрагменты микенских ваз и фресок, шедевры скульптуры и прикладного творчества — короче, все то, что дошло от древнего мира до наших дней.

Мы остановились пре дверьми в пятый зал, куда нас и привел Каин.

— Я так понимаю, ты бывал здесь ранее, не так ли? — уточнил я.

— Бывало, давно, — подтвердил нефилим, — признаться честно было время, когда я сам пил и ел из этой посуды.

— До чего ты древний, — подстегнула его Дитрих, — но хорошо сохранился!

— Да, я даже видел динозавров! — похвастался он.

— Да ты что!? — парировала Дитрих.

Нефилим рассмеялся.

— Один даже пытался меня съесть! — а когда понял, что она начала уже верить во все это, сказал, — Шучу я! Какие динозавры? Мне хватило с лихвой тысячелетий с этими, — обведя пальцем зал, — людьми: чего только я с ними не повидал! Они похуже динозавров, тебе ли не знать!

— Не соглашусь, — начала защищаться Дитрих, но я её перебил. Не хватало еще чтоб они здесь сцепились, отстаивая свои точки зрения по поводу нравственности человечества.

— А может мы займемся дискуссией после того, как пройдет наша спецоперация?

И зашёл в зал античности. Он был огромен, и учитывая, что в Афинах все заведения закрылись к этому моменту, было тихо и безлюдно.

Через небольшое время, Каин крикнул во весь зал, привлекая наше внимание:

— Сюда!

И когда мы добежали до него, он держал в руках древний сосуд.

— Как ты его достал? — удивился я, учитывая, что ограждающее стекло было не разбито.

— Мастерство не пропьешь, — отшутился он, так и не дав нормального ответа.

Когда он пошёл к выходу со своим трофеем, Дитрих слегка наклонилась ко мне и прошептала:

— Хорошее качество, не так ли? Надо будет потом вытрясти его секрет, — и слегка ударила меня в плечо.

Я думаю, в нем ещё много загадок, которые он попытается от нас скрыть. Но сейчас нам надо на Украину, спасать местных от влияния Фортунамалы.

Мы телепортировались в первом нашем городе. Руины домов вокруг, пустошь и звуки стрельбы на горизонте. Здесь выпал недавно снег. Такой белый и чистый. Он будто пытался скрыть от нас ту грязь корыстных смертных, которые видели в войне лишь выгоду своих интересов, будь то отмывание денег, продажа оружия или территориальный интерес с запасами природных ресурсов. Мы прошлись по бомбоубежищам, встречали людей, полных ненависти, отчаяния, потерявший веру в завтрашний день. Дитрих быстро просматривала их ауры, но следы Малы не находила.

Так мы прошли более 4 городов, пока чуть ли не на заре она не воскликнула:

— Мала здесь!

Присмотревшись к аурам людей вокруг, я тоже увидел этот тёмный след. И чем больше я присматривался, тем более убеждался: им не везло практически во всем: от элементарного — подгорела итак скудная еда, вода итак поступающая с перебоями, могла не пойти в самый необходимый момент, погода ни к черту, и каждый шаг давался с подозрением: а не подорвусь ли я на проклятой мине, так как подобная участь ждала их за каждым поворотом. И, к сожалению, это тёмные силы Фортунамалы приводили к плачевным событиям.

— Думаю, самое время подбрасывать монету, — предложил нефилим.

Глава 20

Она появилась в мгновение ока будто только и ждала нашего призыва. В длинном красном платье из пайеток без лямок, едва прикрывавшее её бюст и разрезом на бедре, где если приглядеться можно было заметить ажур чулков. С причёской, уложенной волос к волоску и макияжем, словно каждый штрих кисточки пытался идеально подчеркнуть надменный взгляд.

Мы опешили, ибо вид её был весьма не походный.

— Ах это, — будто прочитав наши мысли сказала она, — пара секунд! — и вот она в джинсах, в тёплой рубашке и кепке стоит перед нами.

Дитрих потеряла дар речи. За то нефилим отнюдь. Он довольно-таки неприлично присвистнул:

— «До» было куда эффектнее, — прокомментировал он.

Судя по тому, как резко Фортуна обернулась, видимо она только сейчас заметила его.

— А ты кто такой? — пришло её время удивляться.

— Ваша армия спасения, — дерзко ответил он.

Она посмотрела на нас — похоже, ждала объяснений.

— Он должен помочь нам высвободить Малу от её тёмных сил, — ответила Дитрих.

— Этот неотесанный грубиян будет нам помогать, — уточнила она, тыкая большим пальцем в сторону нефилима.

Мы кивнули.

— Не настолько я и плох, миледи, — поклонился Каин, — просто я ожидал увидеть кого-то иного.

— Да вы что? Дряхлую старушку с подковой? — съязвила она.

— Менее соблазнительную особу, как минимум, — ответил он.

Фортуна хмыкнула (я так и не понял, то ли, потому что она услышала комплимент, и он её удовлетворил, то ли она поняла, что Каин может быть и галантным, когда ему надо).

— Она здесь, — поменяла тему Дитрих. — В этом городе.

Удача глубоко вдохнула воздух и медленно выдохнула.

— Да, вы правы, — согласилась она с нами, — я чувствую это.

Мы переглянулись, не совсем поняв, как именно Удача её «учуяла», но спрашивать не стали. Верно, сестры и впрямь очень тесно связаны.

— Судя по отпечатку её силы, она пошла туда, — указала направление Дитрих, — там парк.

— Эй, товарищи, стойте, — остановил нас Каин, — давайте хоть план прикинем.

— Соглашусь, — кивнула ему Фортуна. — Ведь если её почувствовала я, значит и меня она могла почувствовать тоже.

— Именно, — констатировал Каин. — А Вы могли бы нам рассказать, как прошёл тот её призыв силы? А то в книге весьма расплывчато написано.

— Я бы рада, но там не было меня, — погрустнев, отвернулась Удача.

— Как Вас там не было? — уточнила Дитрих. — Я думала, раз Вы и сейчас решили присутствовать здесь, значит, знаете, что делать.

— Другие Боги тогда решили, что моя любовь будет мешать в том деле и… В общем, я не видела того сражения, — заключила она. — Я знаю, что они вызвали Денницу, равно как и вы, и он справился со своей задачей.

— Да, его сегодня заменю я, — ответил Каин, — я смогу дойти до неё незамеченным, но предположу, что моего света не хватит, чтоб рассеять тьму, да ещё и её парень. Он явно будет мешать.

— Зака я возьму на себя, — предложила Фортуна. — А вы двое, — указывая на нас, — вы же ангелы, в вас тоже есть небесный свет, прикройте нефилима.

— Главное, расщепить парочку, — добавил я — уверен, вдвоём они куда сильнее.

— Я знаю, как мы поступим, — заговорчески произнесла Удача!

А далее, друзья, если вы не против я буду краток, ибо описание военных действий всегда было для меня скучнейшим занятием. Ведь, согласитесь, не главное, как шёл бой, а то, кто что чувствовал при этом, ну и результат, конечно же.

Чтоб вы понимали, была буря, снежная, кромешная, что не видно и соседнего дерева! Таким образом, снег скрывал нас от людских глаз. Для того и придумал Босс метели и бураны. Наверное, вы и не знали, да? А как еще проходили бы разборки высших под вашим носом?

Так вот, Фортуна, как и полагается богине, была прекрасна! Она привыкла видеть себя во славе, и напоминала мне Морриган из моих любимых книг — такая же воительница, сильная, грозная. Каин проявил себя сдержанным и резким. Его неожиданные стратегические маневры нас весьма удивили. Дитрих дрожала, я видел это, но не подавала виду. Она сжала кулаки и светилась так, будто понимала, что именно ей предписано спасти нашу миссию. А что же чувствовал я? Был ли я полезен? Бесспорно. Ведь именно я собрал в гидрию все тёмное из Малы и закрыл её навечно.

Картина конца мероприятия была немного печальна: я на коленях с сосудом в руках, Дитрих, опустошенная без сил, Зак, обнимавший еле дышащее тело Фортунамалы, Удача, со слезами на глазах, просящая у неё прощение!

Каин же отошёл в сторону и просто молчал. Победа хоть и приятное слово, но порой несет боль и сожаления. Ведь любой победитель — он и разрушитель одновременно. Да, он выиграл битву, но сокрушил соперника, заставил его страдать, признать свою неправоту. В любой ссоре виноваты оба и нести боль ответственности приходится тоже двоим. В нашем случае, нашим двум сторонам.

Конец ознакомительного фрагмента.