Клуб Речников

Ай Рин, 2012

Кто знал, что Великий Устюг окажется не только вотчиной Деда Мороза, но и "местом силы", в котором происходит наложение временных и пространственных слоев? Журналист Глеб сам бы поднял на смех того, кто рассказал бы ему об этом. Ан, нет! Пришлось все испытать на собственной "шкуре"… Порталы, средневековая Русь, йети, да еще и огненная сущность подселилась! Рад бы все повернуть вспять, да языческие мыслеобразы этого не понимают… P.S. Сюжет романа основан на реальных событиях, связанных с аномальной зоной города Великий Устюг – Клубом речников…

Глава 3

Журналист выплеснул грязную воду из ведра на улицу, затем помыл руки, вернулся к себе и прилег на кровать. Утро только-только начиналось, и парень решил поспать несколько часов, чтобы не быть весь день разбитым и уставшим. Однако взбудораженные нервы не давали расслабиться. Глеб вертелся на кровати и так, и эдак и, наконец, провалился в сон…

Проснулся он словно от толчка. Машинально посмотрел на наручные часы, которые так и не снял с прошлого вечера. Стрелки показывали без пяти минут двенадцать.

— Что за чертовщина такая! — в сердцах воскликнул журналист. — Словно кто-то специально будит меня именно в это время!

Однако спать уже не хотелось. Ругаясь, парень поднялся с кровати, взял полотенце и вышел на кухню.

Дед Матвей, как ни в чем не бывало, возился с посудой. Увидев Глеба, он радостно улыбнулся и спросил:

— Ну, как спалось?!

— Отлично! — с кривой усмешкой ответил журналист. — Воздух тут у вас особенный!

— Что да, то да! — загалдел старик. — Воздух здесь чище, чем родниковая вода. Дышу — надышаться не могу! Особенно полезен на голодный желудок. Я иногда специально не завтракаю… Выйду на улицу, воздуха хлебну, так сразу все болячки проходят. Я ведь одно время болеть надумал, старый дурак. По больницам начал шататься, анализы сдавать… А ведь кто ищет, тот всегда обрящет! Вот и у меня хворь нашли какую-то неизлечимую, сказали, не больше года протяну. Я расстроился, конечно. Дом уже хотел на Олю-племянницу переписать. Но не готова она владеть таким имуществом. Здесь же глаз, да глаз нужен! В общем, впал я в уныние. Только ради кошек и жил… Кормить-то их надо! А тут еще врачи стращают, оптимизма не добавляют. Так вот… В одну из ночей явилась мне Нина-покойница и сказала: «Что это ты, Матвей, дурью маешься? Болезни всякие придумываешь?! Заняться больше нечем?!» Я ей: так, мол, и так… Помираю! А она расхохоталась да как закричит: «Ей-ей, дурень! Каждый человек сам себе свой срок отмеряет. Похоже, тебе жить надоело!» Я заверил, что не надоело, а она в ответ: «Тогда выкинь все свои медицинские карточки и анализы, да начинай сам себя врачевать. Воздух-то у нас целебный, поможет!» Я проснулся и сделал, как она велела. Сжег все бумажки с обследованиями и заключениями врачей и стал понемногу карабкаться из болезни. Первое время трудно было. Иногда даже кушать не мог, так внутри все горело. В такие моменты я выходил в лесок, ложился на полянке под березами и просто дышал нашим воздухом. Боль и отпускала. Потом травки кое-какие добавил, сборы из них делал. Так и выкарабкался. С тех пор уже лет пятнадцать прошло, чувствую себя отлично. Иногда, конечно, прихватит по-стариковски, но тогда я снова начинаю нашим воздухом лечиться….

— Верю! — перебил деда Матвея журналист, опасаясь, что тот весь день будет рассказывать о прошлых событиях из своей жизни. — А теперь я умоюсь, с вашего позволения.

— Валяй! Завтрак-то уже стынет.

Парень подошел к умывальнику и, на всякий случай, посмотрел вниз — под него. К счастью, никаких костей или обглоданных останков сегодня не наблюдалось, или хозяин дома выкинул их раньше, чем пришел постоялец. Глеб умылся, почистил зубы и сел завтракать.

— Ну, какие на сегодня планы? — поинтересовался старик.

— Да нужно было бы сегодня главреду отчет отправить, но я не успел его закончить, — вздохнул журналист. — Так что, пройдусь по гостиницам, поинтересуюсь: есть ли места?! Кроме того, постараюсь поймать для вас черную кошку, ведь это я виноват в гибели вашей питомицы.

— Ты уж постарайся! А то ночлег нам обоим искать придется.

— Хорошо! Но ведь взрослая кошка все равно потом убежит назад — к своему хозяину.

— Не убежит! Ее это место держать будет.

— Ладно, — кивнул журналист, — спасибо за завтрак!

И тут он вспомнил про видеозапись на своем компьютере.

— А что, Дед Матвей, — бодрым тоном произнес Глеб, — хотите я вам съемку с Вотчины покажу?

На самом деле, парень решил «подловить» хитрого старика, показав ему запись. Он считал, что тот смутится, увидев «дело своих рук».

— Покажи! — также бодро сказал хозяин. — Давно я там не был, хотя живу совсем рядом.

Они прошли в комнату, в которой остановился журналист. Глеб включил ноутбук и загрузил видеозапись.

— Смотрите, — с усмешкой произнес он, предвкушая, как изменится физиономия Деда Матвея, и нажал на кнопку воспроизведения.

Старик уселся на единственный в комнате стул и с восторгом принялся рассматривать кадры с Вотчины. Наконец репортаж с места жительства Деда Мороза подошел к концу, и парень насторожился, ожидая, что следом появится съемка из Клуба Речников, где он блуждал вчера. Но монитор потемнел.

— Какая прелесть! — воскликнул Дед Матвей. — Давно я уже не наслаждался подобным зрелищем. А людей-то сколько на Вотчине! Прям — столица!..

— Что за черт! — процедил сквозь зубы Глеб.

Он бросился к ноутбуку и еще раз запустил последние кадры видео, но за ними ничего не последовало.

— Что случилось? — удивленно спросил старик.

— Там еще кадры были, — пробормотал журналист.

— Где? — не понял хозяин дома.

— В фильме! Честно скажите, Дед Матвей, вы ничего здесь не трогали?

— Что ты, что ты! — замахал руками старик. — Я даже не знаю, с какой стороны к этой аппаратуре подходить. У меня и телевизора-то нет.

По его тону парень понял, что хозяин не врет. К тому же телевизора в доме действительно не было.

— Вот блин! — произнес Глеб. — Хотел вам всю съемку показать, а не вышло. Но вы не обижайтесь!

— Чего ж мне обижаться?! Мне и этого достаточно. Впечатлений на месяц хватит.

— Тогда я пойду, — виноватым тоном сказал журналист. — Время уже обеденное, а кошку я еще не нашел.

— Ты сразу в частном секторе ищи, в центре вряд ли поймаешь. Разве что, по мусоркам пройтись…

— Пройдусь, вы не переживайте! Всю жизнь мечтал по мусоркам порыскать, — съехидничал парень.

Дед Матвей, однако же, никакого ехидства не заметил и очень серьезно произнес:

— Что ж, значит, теперь твоя мечта осуществится.

— Ладно, пойду, — сказал Глеб, едва сдерживая улыбку. — До свидания!

— Свидания девушкам назначают, — сострил старик, — так что, счастливо!

Парень вышел из дома и прыснул со смеху, вспоминая, как Дед Матвей ляпнул «про мечту». Затем он дошел до тропинки и пошел тем же самым путем, которым вчера провожал корреспондента Сашу. Он шел и с наслаждением вдыхал свежий лесной воздух. Внезапно чуткий нос журналиста уловил едва различимый запах гари. Он посмотрел вперед и увидел над зеленой листвой обгоревший остов Клуба Речников. Глеб не понял, что с ним случилось, но ему вдруг со страшной силой захотелось вновь очутиться в здании бывшей церкви. Старинные развалины притягивали его, как магнитом.

— Странно! — вслух сказал парень. — Я никогда не отличался особой любовью к прогулкам по руинам. И вообще, мне нужно спешить, а то кошку точно не найду.

И он решительно свернул в сторону от Клуба Речников. В этот момент зазвонили колокола. Журналист остановился и оглянулся. Он знал, что за сгоревшей церковью есть еще одна, в которой располагался музей. Но Глеб мог бы поклясться, что колокольный звон шел именно из развалин клуба. От неожиданности парень вздрогнул. Он быстро развернулся и поспешил уйти от этого необычного места.

По тропинке журналист добрался до дороги, вдоль которой поднимались аккуратные двухэтажные дома. Впереди виднелась река. На тротуаре у домов стояли и о чем-то оживленно беседовали две пожилые женщины. Глеб направился к ним.

— Здравствуйте, — поздоровался он с женщинами.

— Здравствуйте! — ответили обе.

— Не подскажете, как до ближайшей гостиницы добраться? — поинтересовался парень.

— Отчего же?! Конечно, подскажем! — ответила та, что была повыше ростом. — Только зря вы гостиницу ищите. Сейчас фестиваль на Вотчине, так что, «мест нет»!

— А у частников остановиться можно? Комнату снять?

— Можно! — начали говорить женщины наперебой. — Но цены кусаются! До 100$ за сутки доходят. Как раз сейчас эту тему обсуждаем.

— Ничего себе! — присвистнул журналист. — Не с моей зарплатой тут у вас отдыхать.

Женщины засмеялись.

— Да так не всегда бывает, — пояснила та, что повыше. — Просто вы попали в такой период.

— Спасибо, — кивнул Глеб.

— Так объяснять вам, где гостиница или не надо?!

— Не надо, сам найду.

Парень взял такси и поехал в гостиницу, в которой работала племянница Деда Матвея — Ольга. Ему повезло, девушка как раз закончила свою смену, но еще не успела уйти с работы.

— Добрый день, Оля! — крикнул журналист, заметив свою знакомую у выхода из гостиницы.

— Здравствуйте! — улыбнулась девушка. — А я как раз домой собираюсь.

— А вы не могли бы немного задержаться? Мне очень нужно с вами поговорить.

— Ну, хорошо, — сказала, немного подумав, племянница Деда Матвея. — Только я сегодня с ночной смены и еще не ела. Вы не против где-нибудь присесть, перекусить?

— Конечно! Приглашаю вас в кафе. Только не знаю, в какое… Вы здесь лучше ориентируетесь, ведите нас куда-нибудь!

— Ладно, — кивнула Ольга, — идемте!

Она привела Глеба в небольшое уютное заведение.

— Здесь замечательно готовят, почти, как дома, — заметила девушка.

— Похоже на то! Смотрите, сколько тут желающих пообедать.

Действительно, кафе было заполнено посетителями. Молодые люди с трудом отыскали один свободный столик. После этого племянница Деда Матвея взяла себе тарелку борща, макароны с сосисками и компот, а журналист ограничился бутылкой холодного лимонада.

— Так нечестно! — возмутилась Ольга. — Я тут себе набрала еды, а вы только напитком ограничились. Тогда и я есть не буду.

— Перестаньте, — улыбнулся Глеб. — Я только что из-за стола. Признаюсь честно, ваш дядя кормит меня, как на убой. Поэтому ешьте спокойно!

— Ну, если так… — облегченно вздохнула девушка и подвинула к себе тарелку с борщом.

— Так о чем вы хотели поговорить? — поинтересовалась она, беря в руки кусочек хлеба. — Если о местах в гостинице, то их, к сожалению, до сих пор нет.

— Тогда одна часть разговора автоматически отпадает, — усмехнулся журналист.

— А вторая? О чем она?

— Не о чем, а о ком! О вашем дяде, — серьезно произнес Глеб.

— Я вас предупреждала о его странностях, — вздохнув, сказала Ольга. — Что я могу сделать, если у него слегка едет крыша?

И девушка принялась есть борщ.

— Знаете, Оля, в том доме «крыша» может «поехать» у кого угодно!

— Что вы имеете в виду?

— Вы когда-нибудь сами оставались ночевать у вашего дяди?

— Да. Несколько раз.

— Необычного ничего не замечали или не слышали?

— Нет…

— А засыпали до полуночи или после?

— До! Я на работе так выматываюсь, что до одиннадцати еле досиживаю.

— И спите, наверное, крепко…

— Пушкой не разбудишь! — улыбнулась девушка.

— Тогда все понятно, — кивнул парень.

— Что понятно?

— Понятно, почему у вас «крыша не поехала» в том доме.

— Так что случилось-то?

Журналист налил себе полный стакан лимонада и сделал пару глотков.

— Ничего страшного пока не случилось, не считая того, что я случайно убил кошку вашего дяди, — сказал он.

— Не может быть! — ахнула девушка. — Дед Матвей без кошек не может.

— Я это уже понял, — заметил парень. — И сегодня до заката я обещал найти ему новую кошку…

— Но как это произошло? За что пострадало бедное животное?

— Вы мне все равно не поверите!

— А вы попробуйте рассказать.

— Хорошо…

Глеб выпил лимонад и произнес:

— Когда я пытался заснуть в комнате вашей покойной тети, внезапно пошли настенные часы. Я захотел вытащить из них батарейки, чтобы они не мешали мне спать, но обнаружил, что батареек в часах нет. Тем не менее, они продолжали идти и даже заиграли какую-то мелодию в полночь…

В этот момент Ольга вытаращила глаза и отодвинула тарелку с недоеденным борщом.

— А вы знаете, — проговорила она, схватив парня за рукав рубашки, — я ведь тоже слышала, как тикают и играют музыку эти часы. Но это было сквозь сон, и я не обратила на это никакого внимания!

— Вот видите! Значит, теперь вы понимаете, что я ничего не придумал!

Девушка засмущалась своего порыва, убрала ладонь с руки парня и подвинула себе макароны.

— Так вот… — продолжил Глеб. — После полуночи я услышал странный шум на кухне. Дед Матвей говорил мне, что ночью приходят кошки, но шум был слишком сильным для маленьких животных, поэтому я решил выйти и проверить, что там творится. Каково же было мое удивление, когда вместо кошек я увидел громадного монстра с окровавленной мордой. Я бросился в комнату, но чудовище стало меня преследовать. Мне пришлось защищаться. Я схватил стул и ударил им монстра. Однако, прямо на моих глазах тот распался на пять кошек, четыре из которых убежали, а пятая осталась лежать на полу неподвижно. Вот так я и стал убийцей кошки!

Племянница Деда Матвея дожевала сосиску и, скрывая улыбку, спросила:

— А вы уверены, что вам все не померещилось? Все-таки могла сказаться усталость… Да и место там такое… навевающее всякие мысли. Кладбище рядом…

— Я так и знал, что вы мне не поверите! — в сердцах сказал журналист.

— Не то, что не верю, но пытаюсь все объяснить с рациональной точки зрения. Когда у меня уволилась напарница, мне пришлось трое суток без сна работать. Так мне еще и не такое мерещилось!

— Ладно, забудьте! — махнул рукой парень. — Лучше расскажите мне немного о своем дяде. Очень он у вас…

Он замолчал, пытаясь правильно подобрать слово, чтобы не обидеть девушку, и, наконец, произнес:

–… занимательный!

— Это да! — согласилась Ольга. — Дед Матвей такой! Но я не знаю, что рассказывать…

— Он ваш родной дядя?

— Да, это родной брат моей мамы. Правда, у них разница в возрасте — двадцать лет. Так что, когда я родилась, Дед Матвей был уже пожилым человеком. А когда я стала что-то соображать, он и вовсе состарился.

— Вы, наверное, и жену его не помните совсем?!

— Почему? Прекрасно помню, хотя я была совсем маленькая. Она мне игрушки всякие дарила, сама шила… Это были куклы, зверушки разные.

— Интересно! Она что, рукоделием занималась?

— Вроде нет…

— А отчего она умерла?

— Точно не знаю, но родственники всякие «страшилки» рассказывают, которые каждый раз «обрастают» новыми подробностями. Будто стала тетя Нина раз вечером жаловаться Деду Матвею, что ей жарко очень, потом прилегла, а дядя смотрит, что ее кожа дымить начала. Он «Скорую» срочно вызвал. Те приехали, понять ничего не могут: женщина становится все горячее и горячее, и жар от нее идет, как от печки. Они стали ее водой холодной обливать и мокрыми полотенцами обкладывать, но она вспыхнула у них на глазах ярким пламенем и в считанные минуты сгорела. Только пепел остался. Врачи дар речи от ужаса потеряли, а один из них после этого даже у психиатра лечился. Но самое странное то, что ни кровать, на которой лежала тетя, ни полотенца, которыми ее охлаждали, ничуть не пострадали от огня.

— Страшная смерть…

— Угу, — кивнула Ольга. — Только родственники считают, что она это заслужила.

— Почему?

— Они «за спиной» ее ведьмой называли.

— За что?

— Говорили, что если она о человеке плохо подумает, с тем обязательно что-нибудь случится. А мама считала, что тетя Нина ее брата вообще приворожила. Ведь у Деда Матвея другая невеста была. Он геологом тогда работал. Обещал, что в последнюю экспедицию съездит и женится на той девушке. Но из командировки вернулся с тетей Ниной, и с тех пор сильно изменился. Невесту свою забыл, родственников сторониться стал. Потом выстроил себе дом на месте старого отчего дома возле кладбища… А ведь ему квартиру предлагали новую, но он отказался переезжать, сказал, что им с Ниной и так хорошо. А потом его жена умерла. Мама к нам его звала жить, но Дед Матвей снова отказался. Вот мне и приходится ездить к нему через весь город, убираться. Он-то уже не может… старенький! Это все, что я знаю.

— Спасибо! Очень интересно, — поблагодарил журналист.

— Не за что! Это вам спасибо. Составили мне компанию за обедом.

Девушка поставила на стол пустой стакан из-под компота. Глеб посмотрел на часы и увидел, что уже три часа дня.

— Простите, Оля, — сказал он, — вы не можете мне подсказать, где я могу в вашем городе поймать черную кошку? А то без нее ваш дядя меня на порог не пустит.

— Конечно, — произнесла племянница Деда Матвея. — Идемте, я вам покажу!

Молодые люди вышли из кафе, и девушка подробно объяснила парню, как добраться до частного сектора.

— Там этих кошек полно, — заверила его она. — Наверняка, и черная попадется! Только я с вами пойти не могу, голова после бессонной ночи кружится.

— Ничего, сам справлюсь, — улыбнулся журналист. — Вы и так для меня много сделали, спасибо!

— Если что, обращайтесь.

Девушка поймала машину и уехала, а Глеб зашагал в указанном ему Ольгой направлении…

Он прошел берегом реки и вышел на холмы, по которым были разбросаны частные дома. Парень принялся бродить между заборов, чем вызвал бурную реакцию местных собак. Очевидно, из-за этого все кошки разбежались, и журналисту не удалось обнаружить ни одной.

— Придется, видимо, осуществлять свою мечту, — пробормотал Глеб, — и лазить по помойкам.

Он вернулся в город. Часы показывали четверть седьмого вечера. Парень пошел по улицам, стараясь высмотреть мусорки. Несколько раз он даже видел кошек, но это были обычные серые «Васьки», а вот черные ему не попадались. Измученный поисками, журналист забрел в один из дворов и уселся на скамейку. Старушки, сидевшие поодаль, тотчас перестали разговаривать и все, как одна, уставились на «пришельца». Внезапно на коленях одной из них парень увидел абсолютно черную кошку. Старушка гладила свою питомицу за ушами, а та щурила глаза от удовольствия. Глеб, аж, подпрыгнул от неожиданности. Он стал сумбурно соображать, как же выманить животное у старушки. Наконец, он встал и подошел к женщинам.

— Чего надо? — всполошились бабушки. — Что уставился, как баран на новые ворота?!

— Простите, кошку у вас увидел… Купить хочу!

— Вот еще! — воскликнула хозяйка кошки. — Да мне Машка, как ребенок! Никогда с ней не расстанусь!

— А зачем тебе кошка? — заинтересовались другие.

— Невесте обещал подарок сделать, сказал, что сегодня до заката принесу.

— Так кошек-то и бездомных полно. Бери любую!

— Она просила чисто черную, а мне одни серые попадаются.

— А сколько денег дашь? — спросила бабушка, сидящая рядом с хозяйкой кошки.

— Пятьсот рублей.

— Давай тысячу, и я тебе принесу сейчас черную кошку.

— Хорошо, тысячу, — кивнул парень.

Старушка бойко соскочила и засеменила к подъезду дома, у которого стояла скамейка. На ходу она крикнула Глебу:

— Обожди минутку!

— Не переживай, принесет она тебе кошку, — заметила одна из женщин. — У нее их восемь. Две — черные! Только злые они очень. Никого, кроме хозяйки, не подпускают. Может, и не стоит тебе такую девушке дарить? Искусает да исцарапает, чего доброго!

— Мы ее выдрессируем, — усмехнулся парень.

В этот момент из подъезда вышла старушка, которая несла в руке старую клетчатую хозяйственную сумку, из которой торчала голова черной кошки. Животное урчало и страшно шипело.

— Держи! — сказала женщина и сунула сумку в руки журналисту. — Не бойся, молния на сумке крепкая, так что Доня не поцарапает тебя. Но потом, как выпустишь, будь осторожнее. У Дони характер вздорный: чуть что — кусается! А теперь, давай деньги!

— Спасибо! — поблагодарил парень.

Он вытащил из бумажника тысячу рублей и отдал старушке.

— А с сумкой как же быть? — поинтересовался он.

— Сумка — в подарок! — улыбнулась хозяйка Дони. — Все равно, она старая.

— Еще раз спасибо и до свидания!

Журналист повернулся и вышел со двора. Доня извивалась и фыркала в клетчатой сумке. Поняв, что просто так ей выбраться не удастся, кошка начала громко мяукать. Прохожие стали оглядываться на Глеба. Он виновато улыбался и быстро проходил мимо. Наконец он свернул на тропинку, ведущую к дому Деда Матвея через сквер у бывшего Клуба Речников. К этому времени Доня уже совсем обезумела. Она начала зубами кусать молнию, которая держала ее в сумке.

— Перестань! — прикрикнул на нее журналист.

Но кошка продолжала свое «черное дело». А когда парень попытался получше застегнуть замок, Доня укусила и его.

— Вот, зверюга проклятая! — выругался Глеб. — Черт меня дернул с тобой связаться!

Впереди показались сгоревшие развалины церкви.

— Слава Богу! — выдохнул парень. — Совсем немного осталось.

Он с воодушевлением двинулся к церкви, чтобы свернуть на тропинку, ведущую к дому. И тут случилось непредвиденное!

Журналист не заметил корягу, торчащую из-под корней старой березы, споткнулся об нее и со всего маху упал на землю, выпустив при этом сумку из рук. Доня издала радостный вопль, зубами и лапами расширила дыру в сумке и рванула прочь от Глеба.

— Мать твою! — выругался парень.

Он немедленно поднялся на ноги, схватил сумку и бросился следом за кошкой, которая со всех лап мчалась в направлении сгоревших развалин.

— Стой, зараза! Только не туда! — закричал журналист.

Но Доня перемахнула через невысокий забор, окружающий бывшую церковь, и скрылась за кирпичной кладкой. У Глеба начался истерический смех.

— Вот, скотина, — ругался он, — надо же ей было именно сюда рвануть! Нет, чтобы по лесочку побегать!..

Но делать было нечего. Искать новую кошку у парня не было ни сил, ни времени, ни желания. Поэтому, Глеб перелез через забор и направился в Клуб Речников. Он прошел под сводчатой кирпичной аркой, поднялся по невысокой лестнице и зашел в большой зал, в котором был вчера. Здесь парень остановился и стал прислушиваться. Однако не было слышно ни одного звука: ни пения птиц, ни стрекотания кузнечиков, ни жужжания мух… Стояла мертвая тишина.

— Кис, кис, кис! — позвал журналист. — Доня! Иди ко мне, я тебя колбасой угощу!

Неожиданно откуда-то из-за стены донесся приглушенный звук: «Мяу!»

— Ага! — обрадовался Глеб. — Вот ты где прячешься! За стеной!

Он бегом выбежал из зала и оказался в полуразрушенной комнате без крыши. Из нее он выбежал в длинный коридор и побежал по нему.

— Кис, кис! — продолжал звать парень.

Но кошка больше не отзывалась. Журналист пробежал по коридору, вышел на лестницу и увидел сквозь разбитое окно соседний храм-музей.

— Похоже, я оказался совсем в другой части Клуба, — сам себе сказал он. — Зал, из которого я слышал эту проклятую Доню, находится в другой стороне.

Он выглянул через окно на улицу и увидел, что солнце неумолимо ползет на закат.

«Через пару часов станет совсем темно!» — мелькнула мысль. Но уйти без кошки Глеб не мог. Он снова спустился по лестнице и углубился в развалины. Он бродил по длинным коридорам, сворачивал в пустые залы, пересекал полуразрушенные помещения… В конце концов, ему стало казаться, что он ходит по кругу.

— Так не пойдет! — громко произнес парень, обращаясь к стенам здания. — Хватит мне голову морочить!

Он снова вернулся на лестницу, с которой был виден музей, а от нее отправился назад — в большой зал. Журналист несколько раз прошел по коридору, но зала так и не обнаружил. Зато через проломы в стенах он заметил, что солнце зашло, и в небе догорают его последние лучи. Глеб запаниковал. Ночевать в храме он не собирался.

— Доня! — позвал он. — Где ты, чертова кошка?!

И вдруг, прямо у себя за спиной, парень услышал угрожающее шипение. Он обернулся и увидел, что стоит в зале, который так безуспешно пытался найти последние полчаса. Прямо перед ним находилась Доня, но она смотрела не на него. Страшно изогнув спину, прижав уши и вытаращив глаза, кошка шипела на дверь, которую журналист почему-то раньше не заметил. Глеб тихонько открыл сумку и подкрался к кошке. То, что произошло дальше, он никак не ожидал. Доня развернулась на 180 градусов и сама бросилась в сумку. Она забилась в ее угол и принялась жутко кричать. Парень тут же застегнул молнию, оставив лишь небольшую дырочку, чтобы животное не задохнулось. К его удивлению, оказавшись в сумке, кошка тут же замолчала и даже перестала двигаться.

«Она чего-то сильно испугалась, — подумал журналист, — но чего?»

И тут ему показалось, что из-за двери звучит негромкая музыка. Глеб подошел к ней и немного приоткрыл. Он увидел перед собой небольшой концертный зал.

— Чудо! — пробормотал парень. — Может быть, здесь начали вести реконструкцию и восстановили часть помещений?! Но почему я сразу этого не заметил?!

Он подхватил сумку, зашел в зал и прошел мимо рядов выстроенных стульев, оббитых бордовым бархатом. Перед стульями возвышалась небольшая сцена, на которой стояли еще четыре стула, с лежащими на них музыкальными инструментами. Именно от них исходила негромкая музыка. Но журналист не обратил на это внимания, поскольку именно в этот момент из-за занавеса, спускающегося по боковым сторонам сцены, раздались голоса:

— Степан Иванович, — громко говорил низкий мужской голос, — ты же мне отчитывался, что пристройка сделана на совесть! А что выходит? Штукатурка вся обвалилась, две перегородки обрушились, трое парней в больнице.

— Виноват, — пробубнил хрипловатый голос. — Не доглядел!

— Не доглядел?! — возмутился первый говоривший. — Нет, это по-другому называется. Это халатность! В то время как Партия всеми силами пытается превратить этот гадюшник в центр досуга Советского человека, у тебя происходит одно ЧП за другим.

— Отвечу по всей строгости, — произнес второй.

— Конечно, ответишь. Вот соберем партийное собрание и ответишь! Отчитаешься перед товарищами…

— Я вас слышу! — закричал Глеб и бросился к сцене. — Товарищи, погодите!

Он подбежал к занавесу и схватился за него рукой. В туже секунду картинка распалась на его глазах. Парень стоял и держал рукой толстую паутину, свисающую с потолка. Жирный паук уже перебирался на его ладонь. Журналист вскрикнул и дернул рукой, скидывая насекомое. И тут его взгляд упал на стены полуразрушенного помещения, где он находился. Было уже довольно темно, но можно было заметить, что все они были покрыты полчищами огромных черных пауков. Некоторые были размером не меньше десяти сантиметров.

«Нужно бежать!» — мелькнула мысль в голове Глеба, и он бросился прочь. Пауки словно ждали от парня подобного выпада, поскольку тут же устремились за ним. Их скорость поражала: они передвигались прыжками и быстро сокращали расстояние между ними и беглецом. Журналист выбежал в коридор и заметил, что за горизонтом исчезает последний луч заходящего солнца.

— Только не сейчас! — воскликнул Глеб.

И тут он увидел, что луч, падая на пол, оставляет солнечный свет, похожий на дорожку. Парень немедленно кинулся бежать по этой дорожке и, буквально, через пару минут оказался на спасительной лестнице с окном на музей.

— Спасибо, спасибо! — забормотал журналист.

Он оглянулся назад и увидел, что пауки почти настигли его. Тогда Глеб выбрался через окно и помчался к соседнему храму. Сумка в руке мешала бегу, хотя Доня вела себя очень смирно. Она словно понимала, что сейчас лучше молчать и не брыкаться.

Парень добежал до соседнего храма и оглянулся: никаких пауков позади него не было. Он взбежал по ступенькам на крыльцо музея и увидел, что тот снова закрыт.

— Ладно, — сам себе сказал журналист, — еще не темно! Я прекрасно успею добраться до дома.

И он направился от храма прямиком к забору. Перебравшись через ограду, Глеб зашагал по тропинке в сторону дома Деда Матвея. Он ясно ощущал, что в его спину кто-то смотрит, но выяснять — кто же это — не захотел. Наступали сумерки. Парень спешил, как мог. И вот впереди показалась резная избушка.

— Наконец-то! — выдохнул журналист.

Он уже собрался подойти к дому, но внезапно прямо перед ним из ниоткуда появился Дед Матвей. Глеб даже подпрыгнул от неожиданности.

— Черт! Что ж вы так пугаете?! — заикаясь, произнес он.

— Ты нашел кошку? — срывающимся голосом спросил старик.

— Да, вот она! Зовут Доня.

С этими словами парень протянул сумку с животным дяде Ольги.

— Давай, давай скорее, — радостно сказал Дед Матвей.

Он схватил сумку и бросился назад — к дому. По пути он выкрикивал отдельные слова и предложения:

— Заходи! Ешь! Меня не жди! После ужина — в комнату! Нос не высовывай! Что бы ни случилось!..

Журналист поспешил следом за стариком, но когда вошел в дом, того и след простыл.

«Куда он мог деться?» — удивился Глеб.

Он прошел на кухню и увидел, что на столе стоит вечная вареная картошка, малосольные огурцы и топленое молоко. Есть не хотелось. Парень хорошенько умылся и сел за стол. Машинально он посмотрел на часы. Стрелки показывали начало одиннадцатого вечера.

«Надо идти спать, — подумал журналист. — Надоела вся эта чертовщина!» Он через силу съел пару картофелин и выпил стакан молока. Затем отправился в свою комнату.

Глеб проверил замок на своей двери. Тот был исправен. Тогда парень заперся изнутри и, на всякий случай, подпер стулом дверную ручку. После этого он плотно закрыл окна и зашторил их, чтобы никто не мог заглянуть внутрь с улицы. Ровно в одиннадцать журналист лег спать. Он не стал раздеваться, поскольку помнил, что произошло прошлой ночью.

— Нужно уснуть, нужно уснуть… — бормотал Глеб, закрыв глаза.

Но чем больше он старался расслабиться, тем хуже у него это получалось. Наконец, он впал в странное состояние, напоминающее дрему. Он все слышал, но совершенно не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Парень слышал, как начали тикать часы, как они отыграли свою мелодию. Затем добавился шум на кухне. Он был намного громче, чем в прошлую ночь, но журналист лежал неподвижно и не пытался что-нибудь предпринять.

Внезапно к шуму добавились человеческие крики. Похоже, кричал Дед Матвей. Его вопли были исполнены ужаса и боли. Глеб попытался встать с кровати, но его словно придавили многотонной тяжестью. С невероятным трудом ему удалось сесть на кровати. Однако встать он не смог. Как только парень попытался подняться на ноги, он тут же рухнул на пол. Тело не слушалось его. Тогда, извиваясь как змея, он пополз к двери комнаты. Тем временем крики усилились.

— Сейчас, сейчас, — бормотал журналист.

Он подкатился к стулу, подпирающему ручку, и попытался его выбить. Но стул держался очень крепко. Тогда Глеб, как мог, ударил по ножке стула своим плечом. Он не рассчитал удара, и стул упал, сильно ударив его по голове. В глазах у парня потемнело, и он потерял сознание…

Когда он пришел в себя, в комнате было уже светло. Он лежал на полу возле двери, а рядом валялся массивный стул. Журналист попытался встать, но с первого раза ему это не удалось. Сильное головокружение валило его на пол. Только с третьей попытки Глебу смог сесть. Он прислонился спиной к двери и посмотрел на часы. В глазах двоилось, но парень увидел, что было без пяти минут полдень. Он ничуть не удивился этому совпадению, поскольку стал привыкать к странностям дома Деда Матвея.

Он посидел несколько минут, а когда в голове слегка прояснилось, встал, поднял стул и со стулом наперевес отправился на кухню.

Журналист ожидал увидеть там все, что угодно: кости, кровь, куски мяса и части человеческой плоти… Но каково же было его удивление, когда он увидел, что на кухне, как ни в чем не бывало, возится сам хозяин. От удивления Глеб открыл рот и не знал, что сказать…

— Доброе утро! — улыбнулся старик. — А ты что это со стулом пришел? Тут, вроде, стульев хватает.

— Но как…? — пробормотал парень, с ужасом глядя на Деда Матвея. — Я четко слышал, как вы кричали ночью. Я думал, вас тут на куски разорвали!

— Кричал, — радостно произнес дядя Ольги. — В темноте споткнулся, упал, руку поранил… Вот и кричал!

Он повернулся к журналисту, и тут Глеб увидел, что левая рука старика по локоть замотана окровавленной тряпкой.

— Что же вы ко мне не зашли?! — забормотал парень. — Нужно же было рану обработать, да и крови потеряли много! Может, «Скорую» вызвать?

— Не надо! — отмахнулся Дед Матвей. — Что они понимают? Я и сам вылечусь, ты только помоги мне руку перевязать, как надо, а то одной рукой неудобно…

— Конечно, конечно! — закивал журналист. — Где у вас бинты?

— Какие бинты?! Вон на столе простынь лежит чистая! Разорви ее на полосы да перемотай меня.

Глеб поставил стул, взял простынь и разорвал ее. Тем временем старик принялся разматывать окровавленную повязку. Он морщился от боли, но старался держаться бодро. Наконец, тряпка была снята, и журналист увидел страшную рваную рану на руке Деда Матвея. Ему стало не по себе. Чтобы сдержать тошноту, парень несколько раз сглотнул и принялся глубоко дышать.

— Ишь, какой впечатлительный! — усмехнулся хозяин дома, заметив состояние журналиста.

Затем он вытащил из стола бутыль с темной жидкостью, подошел к умывальнику и полностью залил рану.

— Ну давай, заматывай! — прикрикнул старик на Глеба. — А то я тут, по твоей милости, кровью истеку!

Парень кивнул головой и, стиснув зубы, принялся перевязывать руку Деду Матвею. Поскольку кровь бежала очень сильно, то пришлось намотать несколько полос разорванной простыни.

— Где же это вы так поранились? — спросил журналист, стараясь отвлечься от тошноты.

— Да мало ли… — уклончиво ответил старик. — Ночью разве разберешь?!

— Рана-то ваша уж больно на след от чьих-то зубов смахивает.

— Это тебе показалось! — пристально глядя Глебу в глаза, произнес хозяин дома. — Обычный порез — не более того.

— Заражение подхватите. В больницу вам надо!

— Разберусь! А такие царапины на мне, как на собаке заживают.

Парень закончил перевязку, и Дед Матвей довольно оглядел свою руку.

— Ну вот, совсем другое дело! — сказал он. — Не то что, когда я одной рукой наматывал!

Он собрал куски окровавленной материи, вынес во двор и поджег. Затем вернулся в дом и, весело глядя на журналиста, произнес:

— Замечательно! Теперь можно и позавтракать.

— Спасибо, не хочется! — скривив гримасу, сказал Глеб.

— Эх! — махнул здоровой рукой старик. — Негоже взрослому парню быть таким неженкой. Подумаешь, две капли крови увидел.

— Это вы называете две капли! — возмущенно воскликнул журналист. — Да у вас тут черти что творится! Ночью из комнаты не выйти — какие-то чудища бегают! Вы орете так, словно с вас кожу живьем снимают. А утром — все, как обычно!.. Улыбочка! Кушать подано — садитесь жрать, пожалуйста. Это, по-вашему, нормально?!

Хозяин дома несколько минут смотрел на Глеба, а потом спокойно произнес:

— Есть садись! Завтрак остыл…

Парень злобно сплюнул на пол и вышел в свою комнату. Там он быстро сложил вещи в сумку, прихватил ее с собой, вернулся на кухню и сказал:

— Спасибо за гостеприимство, Дед Матвей, но больше я здесь остаться не могу. Удачи вам и… прощайте!

— Не прощайся раньше времени, — усмехнулся старик.

— Да я лучше на улице ночевать буду, чем сюда вернусь! — запальчиво произнес Глеб.

— Ночуй, — кивнул дядя Ольги. — Счастливо!

Журналист молча прошел мимо Деда Матвея и вышел из дома. На душе у него было гадко, но он был счастлив, что, наконец, покинул этот ужасный приют и его странного хозяина.

Солнце светило над зелеными деревьями. В голубом небе порхали птицы. Мир был насыщен яркими красками.

— Слава Богу! — пробормотал Глеб. — Как я рад, что вырвался оттуда!

И он весело зашагал по тропинке…